Внешняя политика Советского государства накануне Тема и в годы второй мировой войны

Страница 6

Ни договор о ненападении, ни ни прилагавшийся к нему секретный дополнительный протокол не содержали статей о военном сотрудничестве двух стран и не налагали на них обязательств по ведению боевых совместных действий против третьих стран либо по оказанию помощи друг другу в случае участия одной из договаривающихся сторон в военном конфликте{7}.

Не содержали подписанные документы и положений, которые обязывали бы стороны осуществлять военные акции в отношении государств и территорий, входивших в сферы их интересов, производить их оккупацию и "территориально-политическое переустройство". В секретном дополнительном протоколе предусматривалась лишь возможность таких действий (об этом свидетельствует дважды использованная формулировка "в случае ."), причём только для Германии и только применительно к сфере её интересов. Под "случаями" "территориально-политического переустройства", о которых говорилось в протоколе, понималось "исправление" Германией по завершении ею войны против Польши польско-германской и германо-литовской границ и включение ряда территорий, принадлежавших Польше и Литве, в состав рейха. Оккупация Советским Союзом сферы своих интересов и её "территориально-политическое переустройство" советско-германскими договорённостями не предусматривались{8}. Не случайно два года спустя в ноте советскому правительству от 22 июня 1941 г. германское Министерство иностранных дел заявило, что продвижение СССР на территории, являющиеся сферой его интересов, и их последующее включение в состав советского государства представляли собой "прямое нарушение московских соглашений"{9}.

Договорённости, достигнутые СССР и Германией, не превращали их в союзников ни формально, ни "фактически", как бы нам это ни пытались сегодня доказать{10}. Не представляли они собой и "сговора диктаторов" о "разделе Восточной Европы". Подписывая секретный дополнительный протокол, советское правительство ставило целью не ликвидировать и аннексировать ряд восточноевропейских государств, а установить предел распространению германской экспансии на восток. Германия лишалась также возможности в случае победы над Польшей единолично решать вопрос о дальнейшей судьбе и границах польского государства, брала на себя обязательство признать суверенитет Литвы над Вильнюсской областью, аннексированной в 1920 г. поляками. Введение частей Красной Армии в восточные районы Польши 17 сентября 1939 г. и в Прибалтийские страны - летом 1940 г. было произведено советским правительством не в порядке реализации советско-германских договорённостей, а в целях предотвращения военной оккупации либо политического подчинения этих территорий и государств, подготавливавшихся гитлеровской Германией в нарушение в нарушение действовавших соглашений. Эти шаги имели большое значение для укрепления безопасности Советского Союза и имели антигерманскую направленность.

Советско-германский договор о ненападении представлял собой наиболее значительный дипломатический и политический акт завершающей фазы предвоенного кризиса, вызванного неуклонно обострявшимися противоречиями между Германией, Италией и Японией, с одной стороны, Англией, Францией, США и их союзниками - с другой. Договор являлся плодом этого кризиса, а отнюдь не его причиной, и был заключён в условиях, когда предотвратить военный конфликт в в Европе, по мнению Москвы, представлялось уже невозможным. Этот разговор позволял СССР сохранить нейтралитет. По своему содержанию он "не расходился с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований"{11}. Противоречил он лишь интересам тех сил Запада, которые рассчитывали спровоцировать советско-германский конфликт и добиться развития германской экспансии в восточном направлении.

Не представляли собой ничего экстраординарного, с точки зрения политической практики и политической морали своего времени, и секретные советско-германские договорённости по территориальным вопросам. Вспомним, например, содержание франко-итальянского и англо-итальянского соглашений 1935 г. о разграничении сфер интересов в Африке{12}, мюнхенского соглашения 1938 г. между Германией, Великобританией, Францией и Италией об отторжении от Чехословакии Судетской области{13}, англо-японского соглашения по Китаю от 24 июля 1939 г., вопросы, обсуждавшиеся на секретных англо-германских переговорах летом 1939 г., содержание мирных предложений Германии, которые делались по тайным каналам, начиная с осени того же года{14}. Ради обеспечения собственной безопасности западные державы были готовы пожертвовать (и жертвовали) агрессорам третьи страны, да и сами, когда считали это необходимым, не останавливались перед нарушением их суверенитета{15}. СССР же в условиях, когда пламя войны грозило охватить всю Европу, когда откровенно и цинично перекраивались границы европейских государств, попытался не допустить включения в орбиту агрессивной политики Германии ряда сопредельных с ней государств и территорий. Их невовлечение в войну в складывающейся обстановке имело для СССР исключительно важное значение. Нельзя не отметить также, что речь шла об обеспечении безопасности областей, входивших ранее в состав Российского государства и отторгнутых от него в 1918 - 1920 гг. Советское правительство никогда не скрывало, что имеет особый интерес к обеспечению безопасности этих областей, а также чувствует моральную ответственность за их судьбу и в кризисной ситуации не останется равнодушным зрителем попыток открытого или замаскированного посягательства на них со стороны третьих стран{16}.

Тезис об обеспечении Германии "спокойной уверенности на Востоке" отлично передавал смысл договора о ненападении, превратившегося, по существу, в договор о взаимопомощи, позволивший Германии вести агрессивную войну не только против Англии и Франции, но и против других девяти стран Европы.

Крупнейшей политической ошибкой, допущенной Сталиным при заключении пакта, как писал Эрнст Генри (псевдоним выдающегося советского публициста и исследователя фашизма Б. И. Ростовского), было то обстоятельство, что он не предвидел не только разгрома Франции, но и возможного разгрома Англии, который не произошёл лишь из-за поразительного стратегического просчёта Гитлера - отказа от плана высадки в Англию сразу после Дюнкерка в 1940 году. Если бы в результате реализации этого плана Гитлеру, восточный тыл которого был обеспечен благодаря советско-германскому пакту, удалось покончить с Англией, то "мы были бы обречены . Америка в этом случае, потеряв английскую базу, окончательно отступила бы за океан, предоставляя Гитлеру расправиться с нами. Изоляционистские и профашистские силы в США сразу же возросли бы во сто крат, позиция Рузвельта пошатнулась бы, и даже германо-американская коалиция против нас стала бы возможна. Эффект, таким образом, был бы прямо противоположен тому, на что рассчитывал Сталин, заключая пакт с Гитлером"

Наиболее серьёзный довод, который выдвигался защитниками пакта, сводился к тому, что пакт существенно ослабил германо-японский союз, и это сказалось на всём последующем ходе мировой войны.

Действительно, в 1939 году перед Советским Союзом стояла угроза борьбы на два фронта, тем более ощутимая, что в мае этого года начались активные боевые действия в районе Халхин-Гола, спровоцированные японской военщиной. С обеих сторон в сражениях участвовало примерно по сто тысяч человек. 20 августа советско-монгольские войска перешли в решительное наступление, которое завершилось 31 августа окружением и уничтожением японской военной группировки.

Естественно, что в этих условиях подписание советско-германского пакта вызвало потрясение и возмущение японских политиков и привело к известному охлаждению германо-японских отношений.

И нароследок,хочу заметить,что подписанием советско-германского пакта,Германия выиграла время,вооружилась ,как говорится,'до зубов',окупируя всё новые территории.