Страница 2
Весьма своеобразно отношение Плутарха к историческим фактам и к историкам, опирающихся на эти факты в своих трудах. По мнению Плутарха, факты должны работать на идею, и если этого не получается, то здесь проблема в фактах, а не в идее. Поясню это подробнее: Плутарх специально разбирает Геродотову “Историю” в сочинении “О злокозненности Геродота”, чтобы доказать неправоту последнего в оценке беотийцев, которых тот представил отнюдь не в выгодном свете, так например, зачем рассказывать, что великий поэт Алкей бросил щит, несмотря на то, что сам Алкей говорит об этом в своих стихотворениях. Также нет необходимости сообщать о великих деяниях варваров, или рассказывать о заимствованиях у варваров в области науки и культуры, а также о варварском или полуварварском происхождении многих известных греков. При таком подходе к истории, Плутарха разумеется не удовлетворяет и Фукидид: в биографии Никия он говорит, что сообщения Фукидида он даёт вкратце, чтобы не думали, что он “недостаточно внимательный и прилежный писатель” - вовсе умолчать о сведениях, приводимых Фукидидом, нельзя, и Плутарх выбирает лишь то, что непосредственно относится к характеру самого Никия, называя всё остальное “бесполезными историческими рассказами”.
Именно в связи с таким подходом к истории, Плутарх выбирает биографический жанр, как наиболее независимый от конкретного, фактического материала. В его (Плутарха) трактовке история Греции V века - это история карьер Фемистокла, Аристида, Кимона, Перикла, Никия и Алкивиада. Для характеристики того, или иного события, фактора, либо проблемы, биограф ищет определённые чёрточки и нюансы характеров своих героев, какие-то подробности из их личной жизни, а так как данные такого рода редко где-либо фиксируются, ему приходится использовать разного рода анекдоты и истории из самых сомнительных источников, так, прекрасно зная цену этим источникам, он сам даёт однозначную характеристику Феопомпа Хиосского и Дурида Самосского, но из-за поставленной перед собой задачи, он тем не менее вынужден хвататься за каждый анекдот, сообщаемый ими, в то же время пренебрегая рядом достовернейших свидетельств Фукидида, расценивая их как “бесполезную историю”, он просто “выкидывает” ценнейший материал.
Разумеется, такой подход отразился и на рассмотрении проблемы аристократии, вообще Плутарх беспрестанно пытается разобраться в борьбе между аристократией и демократией, между Афинами и Спартой, и это приводит к тому, что в этом конфликте он видит лишь борьбу честолюбивых индивидуумов, склонных в своём увлечении забывать о патриотическом долге - о необходимости всей Греции объединиться против варваров. Однако известно, что такой задачи в V веке себе никто не ставил, а в IV веке она была лишь ширмой для борьбы с политическими противниками.
В заключение можно отметить, что с такой оценкой Плутарха соглашаются отнюдь не все исследователи, тем не менее лично мне данный подход кажется наиболее удобным (учитывающим максимум особенностей его произведений) для использования сочинений Плутарха в качестве исторического источника и вынесения наиболее объективной критической оценки его трудов. В своей работе я буду учитывать и, по возможности, оговаривать вышеозначенные особенности.
Имущественное положение афинской аристократии на основании данных Плутарха.
Учитывая склонность Плутарха к заострению внимания на личных качествах его героев, можно предположить, что благосостоянию он (Плутарх) отводил не слишком важную роль в карьере и деятельности аристократа, тем не менее в целом ряде случаев мы сталкиваемся с достаточно подробным описанием имущественного положения того или иного афинского гражданина. Видимо это происходит тогда, когда биограф считает эти подробности частью портрета исследуемой личности, так, видимо считая бедность спутницей честности (вероятно не без оснований), Плутарх на протяжении всей биографии Аристида подчёркивает его постоянную нужду и бедность, хотя приводит и противоположные данные: “Но Дмитрий Фалерский возражает против этого распространённого взгляда в своём “Сократе”: он утверждает, что ему известен в Фалере земельный участок, принадлежавший Аристиду, на котором он и был похоронен. Доказательство его зажиточности Дмитрий видит в том, что он (Аристид) занимал должность архонта - эпонима, будучи выбран путём жеребьёвки бобами из представителей родов, обладавших имуществом и относящихся к высшему цензовому классу пентакосеомедимнов”. Дмитрий приводит и другие доказательства, в частности факт изгнания Аристида остракизмом, ведь остракизму не могли быть подвергнуты бедняки. Такая неопределённость в имущественном положении Аристида могла быть вызвана несколькими причинами, в частности тем, что сам Плутарх не имел чёткого мнения по поводу соотношения честности и бедности. К тому же само понятие “бедность” не совсем подходит для характеристики аристократа, так как фактически означало (у Плутарха) то, что человек не мог себе позволить щеголять перед другими, не мог устраивать пышные обеды для граждан, как это делали в то время вожди Афинской аристократии (см. биографии Кимона, гл. 10 и Перикла гл. 9). Определённую роль в представлении Аристида бедняком сыграло сознание, что чтобы стать популярным в народе без показной щедрости, необходимо быть человеком действительно выдающимся. Такой подход отразился в позднейших сочинениях, так в труде Афинея, посвящённом обедам указывается на полуголодное существование Аристида, однако свидетельствам подобного рода доверять не стоит. Не больше исторической ценности представляют и указания Элиана на то, что лучшие из эллинов были в то же время беднейшими, где в качестве образца приводится Аристид. Непот в своём труде “Аристид” делает вывод о его бедности на основании того факта, что его наследства не хватило на приданное дочери, но ведь он мог разориться и к концу жизни, тем более, что информация об оставшемся наследстве появляется только после смерти человека. Виламовитц замечает, что “Бедность Аристида - просто басня, возникшая по-видимому, потому, что семья Аристида обеднела. Широкое распространение эта басня получила благодаря Эсхину, который из всех последователей Сократа позволял себе наиболее произвольные, новеллистические измышления. Противопоставление богатого Каллия Аристиду казалось ему весьма пикантным”. Также не выдерживает критики и утверждение Дмитрия Фалерского о том, что Аристид был выбран бобами. Согласно сообщению самого Плутарха, Аристид выступал как политический деятель уже при Клисфене, значит он родился приблизительно в середине VI века, то есть при Писистрате. Известно, что выборы из “представителей родов” могли иметь место только до Клисфена, поэтому пришлось бы допустить, что Аристид, кроме 489 года, когда он уже несомненно являлся архонтом, был ещё архонтом в доклесфеновскую эпоху, что достаточно мало вероятно. В любом случае представляется абсолютно невероятным сообщение Плутарха о том, что Аристид был выбран по жребию, так как до 487 года в архонты - эпонимы всегда избирались руководители одной из господствующих партий, что делает совершенно невозможным избрание архонтов по жребию в это время. Намного более доставерными представляются сведения Аристотеля[4] о том, что избрание архонтов жребием было впервые введено при архонте Телесине в 487/6 гг. Поэтому и сообщению Плутарха не следует придавать большого значения.
На примере Аристида можно представить общую картину благосостояния и его роли в карьере афинского аристократа, более или менее избавившись от наслоений привнесённых самим Плутархом и его предшественниками.
Видимо, знатное происхождение в большинстве случаев подразумевало неплохие материальные ресурсы, если даже “бедность” Аристида вызвала такое количество противоречий. Разумеется, богатство представлялось достаточно важным для успешной карьеры, однако не следует забывать, что богатство вещь преходящая, и его наличие может иногда даже вызывать определённые трудности. Достаточно вспомнить конфискацию имущества, спрятанного богатыми людьми города и конфискованного Фемистоклом во время эвакуации из Афин при приближении персов. Вообще, Афинские правители любили раздавать деньги, особенно не свои, достаточно вспомнить знаменитое строительство при Перикле за счёт взносов союзников. Ничего плохого в предоставлении населению возможности заработка нет, опасно другое - то, что по словам самого правителя он не обязан предоставлять отчёт об использовании полученных денег, а так как Перикл был человеком небедным, оказалось невозможным проследить, куда полностью уходят деньги, что дало повод для обвинений в его адрес. Для того же Аристида такая проблема отпадала сама собой, ведь стань он хоть немного богаче, люди бы сразу это заметили, в этом отношении он оказывался даже в более выгодном положении, нежели человек богатый.
|