Иноязычная лексика в молодежном жаргоне: Лингвокультурологический аспект

Страница 3

Встречается и калькирование: зелень < green (букв. «зеленые» о долларах), травка < grass (букв. «трава» в знач. ‘марихуана’).

Заимствования из других языков встречаются только в речи людей, изучающих эти языки. Например: филоложка (из болгарского языка); капутец (из немецкого).

К семантическим изменениям можно, во-первых, отнести метафорическое и метонимическое переосмысление слов литературного и других форм языка, что составляет 17 %. Примерами метафоры могут служить хвост ‘академическая задолженность’, чайки ‘попрошайки’. Характерны также глагольные метафоры: плавать на экзамене, завалиться, сдуть, скатать. К метонимии можно отнести такие жаргонные слова, как корочки ‘документ (например, студенческий билет, диплом и т. п.’), ноги ‘девушка в мини-юбке’.

Во-вторых, семантические изменения происходят при игровой переработке известных лексем (7 %). Такие преобразования не только выражают иронию молодежи по отношению к предметам окружающей действительности, но и демонстрируют общий уровень развития, образность мышления, степень выражаемой реакции (насмешка, шутка и т. д.), возможность восприятия нестереотипных знаковых связей, знание языковой системы и языковых норм. Лексемы данной группы связаны с соответствующим общенародным словом чисто внешними, формальными омонимическими отношениями: клава ‘клавиатура компьютера’, удочка ‘оценка «удовлетворительно»’, шпора ‘шпаргалка’.

Часть «игровых» неологизмов имеет окказиональный характер, степень их распространенности может быть небольшой, а возможность использования ограничивается одной или несколькими коммуникативными ситуациями. К подобным фактам можно отнести ассоциативную интеграцию (кристиане = Агата Кристи + христиане), ассоциативное наложение (сдаваться ‘сдавать экзамен’ и ‘отступать’).

Наиболее распространены лексемы, созданные путем ассоциативного отождествления (сантехник ‘пиво «Советник»’, астма ‘сигареты «Астра»’).

К особому игровому стилю переработки лексем можно отнести сложные образные номинации, которые состоят из нескольких слов, не имеющих первоначально никаких игровых коннотаций (боевой веник ‘оружие участника ролевых игр’, человек со спецэффектами ‘человек со странностями’). Они возникают в ходе индивидуального творческого акта и остаются известными небольшой группе носителей.

Развитие полисемии составляет 4 %. Например: глюк 1) плод воображения после принятия наркотического средства; 2) любой неадекватный продукт восприятия или воображения; 3) сбой в работе компьютера.

Следует отметить, что в силу разнородности состава носителей молодежного жаргона явление полисемии может наблюдаться часто только людьми, изучающими социолект, т. к. несмотря на реальную связь между значениями, говорящие могут и не подозревать о наличии других смыслов у слов.

Третью группу – словообразовательные изменения – составляют аффиксация (15 %), а также сокращение и аббревиация (9 %).

Аффиксальным способом в жаргоне образуются слова как от основ, имеющих общелитературное значение (водила, молодняк), так и от уже существующих жаргонизмов (лохня от лох, приколист от приколоться). Особенно продуктивны суффиксальные модели.

Наиболее частотным при образовании жаргонизмов с предметным или отвлеченным субстантивным значением является суффиксы -к(а) (зачетка, приемка, проблемка), -ик (омики, сотик.5<02610262>-8, студик). При помощи суффикса -аг(а), который достаточно широко распространен в криминонимах, образуются существительные со значением места пребывания: общага, профага. Образования на -ень обычно негативно оценочны: мутотень, хренотень, мордень. Но ср. нейтральное студень

‘студент’.

С помощью аффиксации образуются целые ряды однокоренных слов: приколоться – прикол – приколист – прикольный; глюк – глючить – глюкодром. К нимотносятся однокоренные образования от «ключевых» слов жаргона – балда, маза, кайф, прикалываться, тусоваться.

В молодежном жаргоне присутствуют и префиксальные модели образования новых слов: бухать – забухать и т. п.

Сокращение в чистом виде (препод, универ, фак), как и универбизация (гос) встречаются довольно редко, чаще они сочетаются с другими, например, с аффиксацией: зарубежка из зарубежная литература.

Приемами аббревиации молодежь пользуется при образовании жаргонизмов, связанных с номинацией конкретных явлений действительности, в которых, как правило, больше двух слов, что значительно экономит речевые усилия. Например, ГУК ‘главный учебный корпус’, СРЯ ‘современный русский язык’.

Молодежному жаргону как подсистеме языка свойственны все явления, характеризующие данный язык. Возникают синонимические ряды (улетный – клевый – прикольный ‘хороший’; хряпать – наворачивать – затачивать – уминать ‘есть’), антонимические пары (завалиться – прогнуться – о сдаче экзамена или зачета; прикольный – стрёмный – выражение оценки).

В жаргоне молодежи можно наблюдать явление омонимии: внешней (арийцы, тащиться) и внутренней (переться ‘идти’ и ‘смеяться’; догонять ‘понимать’ и ‘выпивать’).

Для лексики жаргона свойственно как устаревание (пласт ‘граммофонная пластинка’), так и появление новых слов (момед ‘модем’, плющ ‘плохо’, сисадмин ‘системный администратор’).

Просторечие как доминанта обыденного общения,

Глобальное снижение и усиление экспрессивности живой речи вообще и речи молодежи в частности питается, разумеется, за счет низких сфер языка. Публичная речь все более приближается к речи обыденной, к так называемому городскому просторечию в его новом качестве и новом понимании: “простая” речь, т. е. раскрепощенная, незамысловатая, не ограниченная системно-языковыми, этическими или эстетическими нормами [см.: Химик 2000; Еремин 2001]. Использование этого термина связано с некоторыми неудобствами, поскольку в русской лингвистической традиции рассматриваются две разновидности просторечия.

Первая — социальное просторечие, т. е. речевые ошибки малообразованных людей, чаще пожилых, обычно негородского происхождения, тех, кто говорит “как может”, например: звo’нит (вместо правильного “звони’т”), шo’фер (вместо нормативного “шофёр”), ехай (вместо “поезжай”), обратно (вместо “опять”), культурный (в значении “вежливый”), а также влазить, извиняюсь, ндравиться, отсюдова, тверёзый, завсегда выпимши и т. п. Впрочем, некоторые из таких просторечных, в традиционном понимании, ненормативных единиц периодически используются в бытовой речи носителей литературного языка как популярные экспрессивные имитации простонародности, для преднамеренного снижения, комического упрощения повествования. Таковы, например: аванец, балабонить, брательник, давеча, маленько, папаня, обнова, титька, фатера, фря, шанец, за бесплатно, ходить на двор и т. д. [см. Баранникова 1977; Филин 1979; Девкин 1984]

Вторая разновидность просторечия, противопоставленная социальной, —функционально-стилистическое просторечие [Сорокин 1949: 29-31], природа которого заключается в сознательном, преднамеренном использовании субстандартных единиц — грубых, вульгарных или непристойных слов и идиом (включая и некоторые простонародные имитации) для выражения особой экспрессии снижения и упрощения речи, для резко негативной оценки, эпатирования собеседника, для языковой игры и пр., например: бабёшник, босота, впендюриться, встояка, огроменный, подъелдыкивать, причапать и многие другие, которые несомненно являются наддиалектными, общерусскими, но при этом остаются субстандартными, не входят в сферу литературного лексикона, хотя и тяготеют к разговорной норме. Однако закономерность развития языка такова, что некоторые просторечные единицы в живом и массовом употреблении постепенно становятся разговорно-сниженными, литературными и активно пополняют языковой стандарт.