РОССИЙСКИЙ ПАРЛАМЕНТ -ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

Страница 5

В III Думу было избрано: правых — 144, октябристов — 148, прогрессистов — 28, кадетов — 54, националистов — 26, трудовиков — 16, социал-демократов — 19. Председателями III Думы были октябристы Н.А.Хомяков (1907 г.), А. И.,Гучков (1910 г.), М. В. Родзянко (1911 г.)

На первых же заседаниях III Государственной Думы, начавшей свою работу 1 ноября 1907 г., сложилось большинство правых и октябристов, которые составляли 2/3 членов Думы. Поскольку черносотенцы были против Манифеста 17 октября, по ряду вопросов между ними и октябристами возникали расхождения, и тогда октябристы находили поддержку у прогрессистов и сильно «поправевших» кадетов. Так сложилось второе думское большинство, октябристко-кадетское, составляющее 3/5 состава Думы.

Наличие двух этих большинств определяло характер деятельности III Думы, обеспечив ее «работоспособность». За пять лет ее работы (до 9 июня 1912 г.) она провела 611 заседаний, рассмотрела 2572 законопроекта, из которых 205 было выдвинуто самой Думой3.

Основным содержанием деятельности III Государственной Думы продолжал оставаться аграрный вопрос. Добившись социальной опоры в лице этого коллегиального органа, правительство наконец приступило к его использованию в законодательном процессе. 14 июня 1910 г. был издан одобренный Думой и Государственным советом и утвержденный императором аграрный закон, в основу которого был положен столыпинский указ от' 9 ноября 1906 г. с изменениями и дополнениями, внесенными правооктябристским большинством Думы1.

' Дмитриев Ю. А., Черкашин Е. Ю. Законодательные органы в России от новгородского веча до Федерального Собрания. М.: Манускрипт, 1995. С. 66.

2 Там же.

3 История России с древности до наших дней/Под ред. М. Н. Зуева. М.: Высшая школа, 1998.С.335.

Практически этот закон был первым фактом участия Государственной Думы в законодательном процессе за всю историю ее существования. Император и Государственный совет приняли поправки Думы к законодательному предположению не потому, что иначе поступить им не позволил бы закон, а потому, что поправки отвечали Чаяниям тех социальных слоев, которые были политической опорой самодержавия, и потому, что поправки не посягали на позиции самодержавия в этом вопросе.

Следующим нормативным актом, принятым Думой, стал закон о государственном страховании рабочих, которым был установлен 12-часовой рабочий день, допускавший возможность увеличения его продолжительности за счет сверхурочных. Попытка Думы вмешаться в процесс рассмотрения бюджета закончилась неудачей; вопрос о военных и морских штатах вообще был изъят из компетенции Думы2.

О характере законотворческой деятельности III Государственной Думы можно судить по перечню принятых ею законов: «Об усилении кредита на тюремно-строительные надобности», «Об отпуске средств на выдачу пособий чинам общей полиции и корпуса жандармов», «О распределении между казной и казачьими войсками расходов по тюремной части в области Кубанской и Тверской», «О порядке отопления и освещения мест заключения и отпуске на эти надобности потребных материалов», «О полицейском надзоре в Бель-агачской степи», «Об утверждении тюрем в городах Мерве и Красноярске, Закаспийской области и Актюбинске, Тургайской области», «Об утверждении в городе Санкт-Петербурге женской тюрьмы» и др.3

Содержание перечисленных нормативных актов — свидетельство не только реакционности Думы, но и второстепенности рассматриваемых ею вопросов.

Столыпин и третья Дума не преуспели, «провалились» в главном, — не успокоили страну, которая совсем приблизилась, подошла вплотную к революции. Надо иметь в виду то, что III Дума с самого начала Не рассматривалась Столыпиным как средство, окончательно ликвидирующее корни революции, — для этого, по его мнению, нужно было значительно больше времени, чем отпущенные Думе 5 лет4.

В известном интервью он говорил о необходимости для России двадцатилетнего покоя, чтобы она стала, по сути, другой страной. А третья Дума и за отведенный ей срок сделала немало для этого.

В механизме функционирования Думы были и сбои (во время конститу ционного кризиса 1911 г. Дума и Государственный совет были распущены на 3 дня)5. '

Если характеризовать третью Думу «персонально», вне связи с последующими событиями и в увязке с ними, то ее можно назвать «недостаточной достаточностью». Такое определение уместно, потому что наиболее полно отражает роль и значение III Думы в российской истории. «Достаточной» она была в том смысле, что ее состав и деятельность были достаточны для того, чтобы «отслужить», не в пример всем остальным Думам, весь срок своих полномочий.

1 Дмитриев Ю. А., Черкашин Е. Ю. Законодательные органы в России от новгородского веча до Федерального Собрания. М.: Манускрипт, 1995. С. 66.

2 Там же.

3 Там же.

4 Государственная Дума в России (1906—1917 гг.). М., 1995. С. 68.

5 История России с древности до наших дней/Под ред. М. Н. Зуева. М.: Высшая школа, 1998. С. 335.

На первый взгляд III Дума - самая благополучная из всех четырех Дум: если две первые скоропостижно «скончались» по указу царя, то III Дума действовала «от звонка до звонка» — все положенные ей по закону пять лет — и сподобилась вызвать не только критические перуны в свой адрес, но и слова одобрения. И все-таки эту Думу судьба не баловала: мирное эволюционное развитие страны было не менее проблематичным в конце ее деятельности, чем в начале. Но трагизм этого обнаружился спустя несколько лет после завершения ее работы: только тогда то небольшое, в пору III Думы, «облачко» обратилось в революционную грозу «семнадцатого года».

Продолжение курса третьей Думы в последующих Думах при внешнем и внутреннем покое России снимало с «повестки дня» революцию. Так вполне здраво судили не только Столыпин и его сторонники, но и их противники, и судят многие современные публицисты. Но все же эта совокупная «достаточность» оказалась недостаточной для того, чтобы III Дума притушила революционно-оппозиционное движение, которое в экстремальных условиях могло выйти из-под контроля, что и произошло во время IV Думы.

8. IVДУМА - ПАРАДОКС ИСТОРИИ

В июне 1912 г. истекли полномочия депутатов III Думы, и осенью этого года прошли выборы в IV Государственную Думу. Несмотря на давление правительства, выборы отразили политическое оживление: социальные демократы набрали очки во II городской курии за счет кадетов (в рабочей курии большевики взяли верх над меньшевиками), октябристы часто терпели поражение в своей вотчине, I городской курии. Но в целом IV Дума по партийному составу не слишком отличалась от III Думы.

Набрали больший вес по сравнению с тем, чем они были в III Думе, правые, прогрессисты и кадеты. В IV Думе по-прежнему возможно было складывание двух большинств: правооктябристского - 283 депутата и октя-бристско-кадетского — 225 депутатов. И по-прежнему исход голосований зависел от фракции октябристов. Несмотря на свое последующее дробление, они оставались решающей «переменной», особенно их центр — группа земцев-октябристов.

Заседания Думы открылись 15 ноября 1912 г. Председателем ее в течение пяти лет (до 25 февраля 1917 г.) был октябрист М. В. Родзянко.

Весьма «прыткими» показали себя в IV Думе прогресисты, основавшие в ноябре 1912 г. свою партию. В состав ее вошли видные предприниматели (А И. Коновалов, В. П. и П. П. Рябушинские, С. И. Четвертиков, С. Н. Третьяков), земские деятели (И. Н. Ефремов, Д. Н. Шипов, М. М. Ковалевский и др.). Прогрессисты требовали отмены положения об усиленной и чрезвычайной охране, изменения закона от 3 июня о выборах, расширения прав Думы и реформы Государственного совета, отмены сословных ограничений и привилегий, независимости земского самоуправления от административной опеки и расширения его компетенции. Если кадеты (и тем более октябристы) не выходили «из рамок» конституционной думской деятельности, иногда лишь позволяя себе «расслабиться» в смелых оппозиционных речах, то прогрессисты, и прежде всего один из влиятельных лидеров депутат IV Государственной Думы А. И. Коновалов (он нашел поддержку у некоторых левых октябристов и левых кадетов), попытались объединить революционные и оппозиционные силы для совместных выступлений. По мнению А. И. Коновалова, правительство «обнаглело до последней степени, потому что не видит отпора и уверено, что страна заснула мертвецким сном»1.