ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ АНГЛОЯЗЫЧНОГО СКАЗОЧНОГО ДИСКУРСА

Страница 3

Диаграмма 1

В сказочных текстах, которые в межпоколенной передаче становятся

прецедентными, аккумулируя ментальные стереотипы, также актуализируется

лингвосемиотика сказочности, включающая знаки языковой и смешанной природы. К смешанным знакам мы относим символические изображения сказочного дискурса в виде синтеза первой заглавной буквы сказочного текста и иллюстрации, а также разного рода стилизацию шрифта заголовка сказочного текста. К языковым знакам относятся лексемы, обозначающие сказочных персонажей, признаки и действия, ирреальные и невыполнимые обычными людьми в обычных ситуациях, но реализующиеся несмотря на это, что и определяет знаковость сказочного события: a fish that can speak twelve languages (рыба, говорящая на двенадцати языках); a goose that lays golden eggs (курица, несущая золотые яйца); mirror in which you can see what anybody is thinking about (волшебное зеркало, в котором отражаются мысли); smb’s magic power to see lost things (волшебная способность видеть потерянные вещи); to take the form of the rabbit/hare (превращаться в зайца – о ведьме).

Предшественниками волшебной сказки были миф и ритуал, в которых слово и действие наделены магической силой, постепенно утраченной в сказках [Д. Н. Медриш 1969]. Сказочный и религиозный дискурсы, как основные носители этнического начала в любой лингвокультуре, представляют две самые древние сферы коммуникации, взаимоотношения и взаимопересечения которых в диахроническом срезе были самыми разнообразными, вплоть до враждебных, но несмотря на известные запреты рассказывание сказок широко практиковалось в народной среде в устной форме. При переходе из устной формы в письменную, ключевым признаком становится не асимметрия ролевых отношений между сказочником и слушателем, а следование формульному стилю, обогащенному «описательными средствами» (Л.Ю. Брауде 1974), благодаря чему сказочный дискурс все более приобретает эстетическую ценность и дидактичность.

Изначально сказочный дискурс существовал в ситуациях с неравноправными участниками общения – рассказчиками-информантами и собирателями, фиксирующими реальное коммуникативное использование сказочного языка исполнителями, допускающими вариативность словесных форм одного и того же речемыслительного произведения, что влекло невосстановимость утраченной в устном изложении сказочной информации. Позже, в письменном модусе сказочного дискурса, фиксированная информация достигала получателей при помощи неравноправного участника сказочного дискурса – типографского наборщика или переписчика.

Спектр ролей участников сказочного дискурса со временем становится шире: творцы-составители, сказочники-импровизаторы, рядовые исполнители, собиратели-фиксаторы, собиратели-обработчики, авторы,

технические исполнители-наборщики, получатели – слушатели или читатели.

Самовыражение языковой личности сказочного дискурса, т.е. автора сказочного текста, проявление его лингвокреативных способностей, индивидуальный своеобразный взгляд на явления, события и ситуации окружающей реальности воплощаются в лексико-семантическом и функциональном своеобразии разноуровневых языковых средств сказочного дискурса.

Во второй главе «Сказочность как лингвопрагматическая категория сказочного дискурса» определяется лингвопрагматический статус категории сказочности, специфика ее актуализации на графико-фонетическом, лексическом, синтаксическом и стилистическом уровнях, а также в разных жанрах сказочного пространства англосаксонской лингвокультуры.

Интонационными параметрами, участвующими в изображении особых характеристик предмета или явления в сказочном тексте, выступают модуляции высотных и темпоральных показателей, растягивание слов, написание прописных букв заглавными, выделение слова курсивом [З. А. Сахарова 1980]. Графические средства актуализации сказочности проявляются в представлении первой заглавной буквы сказочного текста стилизованным шрифтом, ее синтезе с иллюстрацией, представляющими семиотические механизмы создания сказочного эффекта.

Лексические средства сказочности актуализируются в анималистских сказках, в которых обозначаются антропоморфные качества животных. К ценностным доминантам анималистских сказочных текстов относятся сноровка, сообразительность, ловкость, хитрость. Как показывает проведенный анализ, в самом древнем жанре английских сказок о животных, отсутствуют лексемы (существительные, прилагательные, глаголы), в семантике которых зафиксировано понятие сказочности.

Самой многочисленной группой «антропоморфных» животных является лексико-семантическая группа «birds» (the magpie, the thrush, the blackbird, the owl, the sparrow, the starling, the turtle-dove), в то время как единственным представителем диких млекопитающих в этого рода сказках является the fox (лис).

«Волшебная» антропоморфность персонажей-животных «наделена»:

1) негативными (the silly turtle-dove) и/ли позитивными характеристиками (the wise owl);

2) эмоционально-речевой деятельностью, основанной на представлении древних людей о «всеобщем говорении природы, отсутствии четких границ между животными и человеческими персонажами» (О.Н. Гронская 1998): All the birds of the air came to the magpie and asked her to teach them how to build their nests; “Oh, that’s how it’s done,” said the thrush, and away it flew; “That suits me,” cried the starling, and off it flew.

3) аппелятивностью, которая обрастает «сказочными» коннотациями

за счет употребления персонажами различных прозвищных номинаций по

отношению к главному персонажу: the magpie > Madge Magpie > Taffy.

В разновидности анималистской сказки – кумулятивной – выделяются те же лексико-семантические и тематические особенности. Отличительной особенностью кумулятивной сказки являются рифма и аллитерация в именах собственных, способствующие передаче общего ритма кумулятивной сказки, подчеркивающего ведущий итеративный параметр сказочности: Titty Mouse and Tatty Mouse. Персонажи кумулятивных сказок в основной массе – домашние животные: the pig, the dog, the ox, но в этой роли могут выступать и неодушевленные предметы: the stick, the fire, the rope, etc.

Хронотоп кумулятивной сказки ограничен обжитой территорией жилых объектов (the house), общественными местами (the market, the churchyard), временные характеристики представлены нечетко и размыто. Более чем у половины сказок хронос обозначен неконкретными временными словосочетаниями one day или one night, многие тексты имеют типично сказочный размытый хронотопный зачин с устойчивыми словосочетаниями once upon a time (~ when all big folks were wee ones and all were true …. ~ there was а wee Mannie, etc = жили-были …).

Таким образом, основной отличительной чертой кумулятивных сказок является взаимодействие итеративного и аксиологического параметров сказочности для создания особого сказочного колорита посредством рифмы, чередования гласных, аллитерации, семантического и структурного повтора.

Лексические средства сказочности в волшебных сказках номинируют:

1) волшебные существа (a magic creature) – spirit, ghost, demon, imp; giant, ogre; monster, dragon, etc. Градуальное нарастание негативных качеств волшебных существ происходит в направлении ghost > bogy > imp > demon > the Fiend > Lucifer: bogy = imaginary evil spirit (used to frighten children); imp = small devil or evil spirit; demon = wicked, cruel or evil spirit; fiend = evil spirit, devil Лексема ghost = spirit of a dead person (LDELC) означает дух умершего, поэтому не может быть включена в лексические средства сказочности.

2) сказочных героев (a fairy being) – fairy, brownie, pixie, elf, goblin, etc. В волшебных сказках лексема fairy частотна и стилистически нейтральна: fairy= small imaginary being with magical powers and shaped like a human (LDELC), а сказочные герои отличаются доброжелательностью / враждебностью к людям в зависимости от сказочной ситуации: brownie = small, good-natured, friendly fairy; pixy = a small fairy believed to enjoy playing tricks on people; elf = type of a small fairy, mischievous little creature, goblin = a small, often ugly, fairy that is usually unkind or evil and plays tricks on people (LDELC).