Стратегии речевого воздействия в жанре предвыборных теледебатов

Страница 3

Концепт определяется как «многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны» (В. И. Карасик). На основании этого, нам представляется обоснованным предположение о том, что модификация определенных сторон определенных концептов является эффективным инструментом речевого воздействия и активно используется на практике в профессиональной деятельности специалистов по связям с общественностью, а также для создания воздействующих текстов публичной и массовой коммуникации. Отличие фрейма от концепта состоит в том, что «если рассматривать концепт как единицу мышления, как некое знание, то фрейм представляет собой форму организации этого знания, способ его мыслительного структурирования» (Е. И. Шейгал). Наконец, понятие прототипа формирует особую семантическую теорию – прототипическую семантику. Эта теория исходит из следующего представления о строении человеческого знания: категоризация происходит не по принципу разбиения на классы, а по принципу выделения некоторых категориальных признаков и нахождения таких объектов реальности, которые обладают данными признаками в полной мере (или в высокой степени). Эти объекты являются прототипическими для выделяемой категории, и степень сходства с ними (по релевантным признакам) определяет отнесенность того или иного объекта к этой категории.

В процессе речевого воздействия субъект фокусирует свою деятельность на модификации индивидуальных концептов, входящих в структуру знания объекта речевого воздействия. Поскольку же индивидуальные концепты различаются у конкретных людей по таким параметрам, как сложность структуры и количество смысловых связей, или пропозиций, в его структуре (концепт «язык» в структуре знания ученого-лингвиста и человека, не имеющего отношения к языкознанию), то воздействующему субъекту приходится работать с фреймами модифицируемых концептов. Это может, в частности, проявляться в том, что в целях воздействия говорящий усложняет структуру некоторого концепта в сознании аудитории с тем, чтобы привлечь ее внимание к не обсуждавшимся ранее сторонам проблемы. Такая операция возможна за счет усложнения фрейма данного концепта, то есть, включения в его структуру нового слота.

Наконец, прототипы служат целям речевого воздействия в силу своей всеобщей признанности в качестве наиболее характерных представителей данной категории. Так, если в сознании американских избирателей существует фрейм-прототип «president», содержащий представления о том, каким должен быть человек, занимающий этот высший пост в стране, то наиболее вероятным представляется предположение, что при осуществлении выбора они будут сопоставлять свои знания о каждом из кандидатов с содержанием данного прототипа.

Стратегия речевого воздействия, таким образом, это действие над информационной структурой знания реципиента, осуществляемое воздействующим субъектом в процессе языкового взаимодействия.

Во второй главе «Понятие стратегии в междисциплинарном аспекте» дается анализ понятия стратегии как компонента категориальных систем различных областей человеческого знания. Выбор этих систем для анализа данного их компонента проводился по признаку наличия в них термина «стратегия», а также сравнительной прозрачности связи, которую этот термин сохранил со своим первоначальным употреблением в теории войны. Так, например, анализу не подвергались понятия стратегии, существующие в биологии (в частности, в ботанике), а также в когнитивной психологии, в силу значительного расхождения с исходным значением термина. В данной части работы получили освещение трактовки термина «стратегия» в теории войны, в теории культуры, в математической теории игр и в лингвистике – теории языка.

Явление стратегии, рассмотренное в междисциплинарном аспекте, представляет собой способ поведения человека в условиях некоторого конфликта, то есть, в условиях непосредственной недостижимости поставленных целей. Данное определение коррелирует с вводимым в первой главе тезисом о том, что стратегия является конституирующим компонентом деятельности. Именно такое свойство ситуации как невозможность непосредственного, то есть, осуществляемого в одно действие, достижения поставленных целей, предполагает необходимость осуществления последовательной серии действий, объединенных в систему наличием общей цели. Это и есть определение деятельности.

Стратегическое поведение (или деятельность) может быть рассмотрено как серия актов выбора (из некоторого количества альтернативных вариантов) действий, разворачивающихся линейно, но объединенных в систему. Каждый из отдельных актов выбора, составляющих стратегию, обусловлен представлениями действующего об оптимальности. Под оптимальностью понимается специфичное для конкретной ситуации представление о максимальной эффективности действий. Таким образом, деятельность стратега в своем операциональном аспекте связана с планированием, состоящем в выборе действий на основании (особых в каждом конкретном случае и для каждого отдельного человека, но поддающихся формализации) критериев оптимальности. Однако, выбор здесь – не единичное действие, совершаемое стратегом при планировании им собственной деятельности, а его перманентное состояние в ходе реализации своих (постоянно корректируемых) планов. Таким образом, стратегия превращается из некоего статичного «плана» в принцип человеческой деятельности, выделяющий ее в потоке действий, составляющих в сумме человеческое поведение.

Стратегичность, как конституирующая характеристика деятельности, может быть присуща, в том числе, и процессу человеческого общения, то есть, коммуникации. В данном исследовании мы исходим из такого понимания коммуникации, которое представляет ее не как механический процесс обмена информацией, но в качестве среды существования человека как существа социального и разумного. Поэтому, мы считаем необходимым выделять в непрерывном общем потоке человеческой коммуникации особые последовательности коммуникативных действий, организованные наличием некоторого общего мотива, непосредственная реализация которого, то есть, реализация, осуществляемая в одно действие, невозможна. Такая ситуация весьма часто характеризует общение коммуникантов, которые имеют несовпадающие или взаимоисключающие цели. Пример: участники предвыборных теледебатов, каждый из которых стремится к тому, чтобы занять пост президента США. Логично, что достижение одним из них своей основной цели делает абсолютно невозможным достижение цели его оппонентом. Такая ситуация, в самом общем виде, имеет два пути разрешения: (1) один из коммуникантов (либо оба коммунканта) отказывается от стремления к своей цели (возможно, за некоторую компенсацию), (2) коммуниканты вступают в борьбу за достижение своих целей. Исключение насильственных методов борьбы предполагает борьбу «в игровом формате», то есть, наличие в культуре некоторой игровой формы, позволяющей кандидатам на пост президента «состязаться в премудрости» (термин Й. Хёйзинги) на глазах у избирателей, которые и определят победителя. Под игровой формой мы (вслед за Й. Хёйзингой) понимаем такую форму взаимодействия людей, которая (1) обусловливается наличием некоторого конфликта и (2) характеризуется следующими параметрами: (2.1.) ограниченность в пространстве и времени, (2.2.) наличие некоторых заранее оговоренных и принимаемых всеми участниками правил, (2.3.) принципиальная возможность победы и выигрыша для участников.

Коммуникация, характеризующаяся перечисленными параметрами, может быть рассмотрена как особая деятельность, в которой речевое воздействие выступает как среда и средство реализации определенного мотива. Речевое воздействие в таком общении выступает не как случайный эффект речи, а как запланированное действие. Таким образом, основным содержательным критерием противопоставления стратегической коммуникации нестратегической является (1) осознание воздействующим субъектом речевого воздействия как деятельности (психолингвистический аспект стратегической коммуникации). Кроме того, стратегическая коммуникация противопоставляется нестратегической по двум признакам: (2) наличие конфликта, проявляющееся в непосредственной недостижимости целей коммуникантов (генетический аспект) и (3) использование для разрешения этого конфликта имеющейся культуре специальной коммуникативной формы которая одновременно является и формой игровой (культурологический аспект).