Когнитивно-лингвистический анализ устойчивых нарративных структур

Страница 6

Сюжет в политическом дискурсе завуалирован, он лишь латентно присутствует в публицистических текстах, со всей очевидностью выходя на поверхность структуры, например, в предвыборных биографических очерках, но каждая аналитическая или пропагандистская статья опирается на сюжетные структуры (часто более одной – в бой идут конкурирующие версии социальной действительности). Есть в них «запреты» и «нарушения», «пособничество» и «вредительство», «посредничество» и «противодействие», «дарители», «борьба» и непременно – «клеймение», «преследование» и «спасение» через «решение» «трудной задачи». Порой к ним добавляются «обличение», «трансфигурация» героя и «наказание» его антагонистов.

Показательно, что опора на базовые архетипы, характерные для сказок, нередко приводит к тому, что публицистические тексты становятся по сути интертекстом, опирающимся на прецедентные фольклорные тексты (см., например, Михайлов К. Путин красное солнышко // Век.-24.12.1999; Романова О.Винни Пух и все-все-все // Ведомости.-21.01.2000; Рябов И. Золушка возвращается // Новое время.-26.12.1999;).

Для верификации высказанной выше гипотезы были проанализированы результаты двух психолингвистических экспериментов, связанных с созданием нарративов, их мнемоническими характеристиками и семантическими трансформациями при пересказе.

Первый эксперимент имел целью выявление преимущественной опоры на известные нарративные структуры при создании нового оригинального текста информантом. В качестве установки был задан примерный объём повествовательного сочинения и его жанровая и отчасти тематическая принадлежность – «Рождественская история». Результаты эксперимента, часть которых представлена в приложении, показали, что основные пропповские функции нашли своё воплощение во вновь созданных текстах, хотя и не в той форме, в какой они присущи волшебным сказкам (чего и следовало ожидать). Во всех встречаются «вредительство» и/или «недостача», «волшебное средство» (его Величество случай), скрытое или открытое противодействие героя и его антагониста, которым могут выступать какие-либо житейские трудности, злые превратности судьбы и т.п., «победа» или «свадьба», очень часто – «клеймение» и «решение» «трудной задачи» и т.д. Прослеживается очевидная стереотипность внутренней формы созданных рассказов, изоморфизм их мотивики.

Второй эксперимент повторял по своей методике эксперимент Ф.Бартлета с той лишь разницей, что информантам были даны три характерных типа текста: нарратив (построенное по схеме пропповских функций сокращённое изложение фильма-бестселлера Patriot), аналогичный по объёму фрагмент текста «потока сознания» (хрестоматийным примером послужил текст Франсуазы Саган), а также юридический текст (фрагмент Конституции Российской Федерации). Все три типа текстов не требуют особого профессионального обучения для их восприятия и понимания, по крайней мере, по их прагматической установке. Был проведён контрольный срез текста в памяти (пересказ в свободной форме) через 20 часов, 8 дней и два месяца (мы не располагали возможностью полностью соблюсти сроки третьей контрольный точки Бартлета).

Первый вывод: наименьшим трансформациям и смысловым потерям в пересказе подверглись тексты первого типа, причём разница между запоминаемостью нарративов и других текстов оказалась весьма значительна (особенно на второй и третьей контрольных точках): информанты испытывали трудности с воспроизведением тематической структуры и последовательности изложения текста «потока сознания»; значительные потери и перестановки претерпел также текст фрагмента российской конституции, хотя его отдельные части были воспроизведены лучше, чем текст «потока сознания» (выделились доминирующие темы).

Второй вывод: при пересказе текстов второго типа некоторые информанты порой пытались компенсировать его структурную аморфность введением придуманной сюжетной линии, хоть как-то упорядочивающей интуитивно «беспорядочный» текст – налицо был эффект рационализации, приписывающий определённую последовательность и внутреннюю каузативность. Это соответствует результатам экспериментов Н.Стейн и др.

Третий вывод: понимание содержания текста и полнота его «информационного следа» выше оказываются при работе с нарративными текстами, имеющими прототипическую структуру, характерную для фольклорных произведений, по всей видимости, в силу их непосредственной релевантности в гносеологическом поле архетипов данной культуры. Это важно для описания становления дискурсивной способности в процессе первичной инкультурации.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1.Красноперова И.А. Волшебная сказка с точки зрения нейро-лингвистического программирования // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков: Сб. науч. трудов / Под ред. А.Х.Мерзляковой – Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет» 2002. – С. 92-98.

2.Красноперова И.А. Становление дихотомической теории в лингвистике // Перевод и межкультурная коммуникация / Материалы Четвертой международной научно – практической конференции ИМС / Институт междунарлдных связей – Екатеринбург: Изд-во АМБ 2002. – Вып. 3. – С. 54 – 55.

3.Красноперова И.А. Краткий анализ эволюции теоретических моделей памяти в когнитивной психологии и искусственном интеллекте // Психология и общественные науки: проблема интеграции знаний / Материалы межрегиональной научно-практической конференции (г.Екатеринбург, 24 – 25 января 2003 года) – Екатеринбург: Изд-во: «Центр проблем детства» 2003. – С. 108 – 110.

4. Красноперова И.А. Волшебная сказка с точки зрения когнитивной психологии // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков – Ижевск: Изд-во: УдГУ 2003. – С. 69 – 75.

5. Красноперова И.А. Эволюция и современное состояние дихотомической теории мотива // Вестник Удмуртского университета. Сер. Филология – Ижевск: Изд-во: УдГУ 2003. – С. 150 – 159.