Сопоставительный анализ русских и чешских терминов родства (в диахронии и синхронии)

Страница 2

Апробация работы. Основные выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, были апробированы в докладах и выступлениях: на конференции ученых и специалистов Республики Калмыкия (Элиста, 1999); на международной научной конференции “Материальные и духовные основы Калмыцкой государственности в составе России (к 360-летию со дня рождения хана Аюки)”, 22-25 мая 2002 года (Элиста, 2002); на международном симпозиуме “Словарное наследие В.П.Жукова и пути развития русской лексикографии” /Третьи Жуковские чтения/, (Великий Новгород, 2004).

По теме диссертации опубликовано 3 работы.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, включающего 215 наименований (из них 38 на иностранных языках), лексикографических изданий и принятых сокращений языков, источников, послуживших материалом для анализа. Общий объем работы составляет 128 страниц.

Основное содержание работы

Первая глава «Структурная характеристика русской и чешской систем терминов родства в их отношении к славянскому ареалу» подразделяется на два параграфа: §1.История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства. Поскольку славянская система ТР (в частности, русская и чешская) непосредственно продолжают индоевропейскую, то ее характеристика невозможна без обращения к индоевропейскому лингвистическому материалу. Это фундаментальные труды: Л.Г. Моргана, Б. Дельбрюка, Э. Бенвениста, Т.В. Гамкрелидзе, В.В. Иванова, А.В. Исаченко, П.А. Лавровского, Ф.П. Филина. Славянская система терминов родства и основного общественного строя подробно исследуются выдающимся славистом О.Н. Трубачевым. Сравнительно-историческому исследованию армянской и славянской систем ТР (с авторской классификацией) посвящена работа Л.А.Сараджевой.

То, что объединяет указанные выше работы, это фактически одна проблема – какую социальную роль играли ТР в индоевропейскую эпоху: о первичности матриархата по отношению к патриархату, о характере брачных отношений, о степени распространенности того или иного термина в системе индоевропейских языков. До настоящего времени никто не ставил вопрос об эксклюзивных связях двух языковых традиций в пределах одной языковой группы.

§2. Структурная и ареальная характеристика терминов родства в русском и чешском языках. В соответствии с целями и задачами, поставленными в нашей работе, мы используем классификацию, которая приводится в работе Л.А. Сараджевой. Армяно-славянские лексические параллели, Ереван, 1986, (с. 240). При описании ТР Л.А. Сараджева выдвигает принцип монизма, требующий применения одних и тех же понятий ко всем языкам. Этим обеспечивается единство описания, в данном случае выявление инвариантов и их функционирования, как в различных социальных коллективах, так и в различных языковых системах.

Данная классификация приводится в следующей таблице:

Наименование макрополя  

1) термины, обозначающие человека в общебиологическом аспекте,

2) термины, обозначающие семью и термины для брака,

3) термины, обозначающие первую степень родства,

4) термины, обозначающие вторую степень родства,

5) термины, обозначающие вторичное латеральное родство по отцу и матери,

6) термины свойства,

7) термины сводного родства,

8) термины, обозначающие отсутствие члена противоположных родственных отношений.

На основании проведенного анализа и обобщающих материалов, можно сделать следующие выводы, что в целом русский и чешский языки хорошо сохранили архаическую (индоевропейскую) систему терминов родства. Несовпадения между русским и чешским вызвано целым рядом причин: 1) либо самостоятельным развитием терминов в сопоставляемых языках; 2) либо влиянием других культурно-языковых традиций. Полностью совпадают русские и чешские термины родства в 3, 4 и 8 макрополях.

Остальные макрополя, хотя и выявляют значительное количество русских и чешских параллелей, наряду с этим обнаруживают и самостоятельные обозначения, которые являются результатом естественного процесса эволюции ТР в пространстве и времени на почве русских и чешских языковых традиций. В целом, русская система ТР по сравнению с чешской, является более архаичной. Это обусловлено, во-первых, периферийным положением восточнославянских диалектов, во-вторых, влиянием на чешскую культурно-языковую традицию немецкой культуры, посредством которой целый ряд ТР в чешском заменился немецкими заимствованиями (рус. муж~чеш. manžel, рус. свояк, деверь, шурин~чеш. švagr). В системах обоих языков действует тенденция экономии языковых средств, но способы проявления этой тенденции разные. Чешский пошел по пути замены индоевропейских терминов заимствованными словами: švagr. В русском действует эта же тенденция и проявляется в замене обозначений стрый и уй словом дядя. Поскольку восточнославянские языки имели периферийный характер, они фактически избежали влияния других культур: в русском языке нет ни одного заимствованного ТР.

Характерно, что в русском и чешском нет общего обозначения для семьи, что объясняется экстралингвистическими причинами: институт семьи сложился после принятия христианства.

В структурном отношении чешский обнаруживает больше общеструктурных признаков с русским, чем с польским. Из рассмотренных 40 русско-чешских параллелей – общеструктурную близость выявляют – 20 единиц, корневую близость – 11, при чешских и польских – 13. Остальные параллели обусловлены самостоятельными путями развития. Это свидетельствует о большой близости будущих носителей русского и чешского языков в начальный период существования праславянской языковой общности, и о том, что в этот период протопольский отстоял несколько дальше: ср. рус. жена, чеш. žепа, при польск. żопа; рус. муж, чеш. muž, при польск. mąż; рус. отец, чеш. оtес, при польск. оjсiес.

Данные древнерусского и древнечешского языков, обнаруживающие ещё более тесную близость, чем современные русский и чешский, являются дополнительным аргументом в пользу высказанной точки зрения.

Ареальная характеристика русских и чешских ТР выявляет следующие особенности: 1) общеиндоевропейские параллели, которые охватывают все славянские языки; 2) общеславянские термины, имеющие индоевропейские истоки, но развившиеся на славянской почве; 3) самостоятельные славянские образования, 4) парциальные славянские изоглоссы.

Наиболее древними ТР являются обозначения матери, отца с суффиксом *-tеr, а также обозначения брата, сестры, сына, дочери. Очень сложной является проблематика слов с корнями tat, dad. Все эти слова не раз меняли свое значение. Название жены сына рассматривается, как состоящее из двух элементов, а в моногамном обществе возникли слова для вдовы и деверя. После возникновения термина деверь вошел в употребление термин ятровъ. Из слов, которые относятся к праславянской эпохе следует отметить в др.-рус. пасторъкъ "пасынок", в чеш. tchan, tchynĕ "свекор, свекровь", которые неясны по этимологии, но имеют в своем составе прасл. суффикс -ch, многие из ТР принадлежат к словам сравнительно позднего образования, являются производными от обозначений сына, брата, сестры (рус. брат мужа = чеш. manželů bratr, рус. сестра жены = чеш. sestra manželova и др.).

На основании приведенных данных можно сделать вывод об отношении славянских терминов родства к индоевропейской системе.

В эпоху индоевропейской языковой общности ближайшие родственники, а вместе с ними и степень родства, обозначались с наивысшей степенью детализации; и сами термины, обозначающие родственников, были многочисленными, древними, стабильными. Современные славянские языки, сохранив индоевропейские названия для ближайших родственников, пошли значительно дальше, упростив сложную индоевропейскую систему терминов родства (ср. bratova "жена брата", synova "жена сына", synovec "племянник", siostrenic "сын сестры"), либо заменили их заимствованиями. В польской и чешской языковых традициях это švager (szwagier) "деверь, шурин, зять", нем. schwagier (не славянские истоки этого слова, как это было принято считать), kuzyn "двоюродный брат", сербх. раšепоg (из тюркского), ср. словен. раszenog "муж сестры жены" (аварско-булгарское влияние), сербх. раszanac, paszanok "деверь, шурин". Раszепоg повторяется в названии кочевого народа печенегов, которые опустошали земли восточных славян, начиная с X века. Еще в XVI в. славяне употребляли немало индоевропейских терминов, начиная с XVII в., многие термины вышли из употребления, о чем свидетельствуют данные этимологических словарей. Используются, как правило, такие термины, которые легки и удобны в употреблении и которые восходят к самым древним индоевропейским истокам. Иногда употребление грамматического рода является загадкой. Например, родственники мужа sneszka, сноха (и.-е. *snuszā, нем. Schnur, лат. nurus, греч. υοος - термины мужского рода для женщины!). При этом обозначения не имеют ничего общего с названиями сына. Snecha называли братьев мужа (деверями): лит. dieweris, др.-инд. dewar-, греч. δαερ, лат. levir, нем. zeihhur), а сестры мужа назывались zelvami, zelvicami,либо zolvami, zolvicami (греч. galos, лат. glos). Обозначали они жен братьев, а сами жены братьев между собой называли себя jętry (jatrevki, jątrevki и.т.д.): лит. jentė, др.-инд. jatar, греч. ειυατεr, лат. janitrix). Муж называл сестру жены – свояченницей, свестью, свесткой (лит. svainė, арм. k'eni “свояченица”, нем. swen “мальчик”, брата жены – шурином (шуром), за пределами славянского ареала этого термина нет, только здесь он получил распространение.