Сопоставительный анализ русских и чешских терминов родства (в диахронии и синхронии)

Страница 3

Восточные славяне не сохранили первоначальную разницу между стрыем и вуем, в общем значении употребляется термин дядя; но зато сохранили термин деверь, шурин, сноха и невеста, при невестка “жена сына”. Совершенно забыто индоевропейское слово для потомства брата или сестры [и.-е. *параt, лат. пероs, фр. пеvеи, нем. Neffe, Nichte (ch и ff)], в славянских, как обычно р перед t выпало, но в ст.-слав. нетии, в польском nieć "кузин" и niescioza "кузина", чеш. пеt' и пеtеř). В XVI в. эти формы вышли из употребления. В современном русском это слово также вышло из употребления, а в чешском осталась только женская форма.

Половина названий терминов родства не имеют этимологии, так как являются словами детского языка типа tata и рара. Важнейшую роль играет суффикс *-tеr и общий корень *sие- в обозначении родственников (особенно со стороны жены, вплоть до позднего времени – это "свои" (свекор, свесть, сестра, свояк). Эти названия отличают славянские языки от других индоевропейских, где не наблюдается подобного разветвления значений от *sие-. Обозначение терминов родства со стороны мужа (свекровь/свекор, деверь и золовка, ятровъ) являются индоевропейскими и свидетельствуют о том, что характер индоевропейской семьи был патриархальным (о матриархате уже не было и речи), где это еще и прослеживается (например, у кельтов), отражаются лишь общие черты первоначальных отношений.

В славянском лингвистическом ареале выработались собственные термины для обозначения родства со стороны матери (вуй-по отношению к тете со стороны матери, тесть и теща, шурин и свесть) однако эти термины не относятся к матриархату, а являются в целом отражением отношения к родственникам, которых называют свояками, сватами. На славянские термины родства, как мы неоднократно указывали, повлияли и другие культуры.

Во второй главе: «Семантика и структура русских и чешских словообразовательных моделей в системе терминов родства» мы выявляем суффиксальные элементы в рассматриваемой лексико-семантической группе, которые, несомненно, дают многое для понимания позднейшего взаимоотношения русского и чешского языков и их исторического соотношения с другими славянскими языками.

В практике сравнительно-исторических исследований всегда ценилась и максимально использовалась возможность привлечения к анализу, ориентированному на определенную лексему, потенциальных однокоренных лексем с иной суффиксальной структурой.

Существенен и самый набор суффиксов, соединяющихся с одним и тем же корнем: его состав позволяет судить о степени регулярности соответствующих словообразовательных моделей, их хронологии, о преобразованиях, которым подверглась первоначальная структура анализируемого слова и, наконец, о семантических изменениях, которые произошли в слове вследствие присоединения того или иного суффикса. Для характеристики терминов родства в русской и чешской языковых традициях представляется актуальной задача изучения различий в суффиксальной структуре однокоренных имен, которые допускают генетическое тождество на праславянском уровне.

Обилие суффиксальных элементов у имен существительных и прилагательных является характерной особенностью праславянской эпохи. Вместо 98 суффиксов, присущих индоевропейскому языковому состоянию, в праславянском их представлено более 150. /Łoś, II, 1922-1927: 8-91/.

Это означает, что в праславянскую эпоху теми или иными способами было создано большое количество новых суффиксов. В хронологическом отношении все суффиксы, характерные для праславянской эпохи, можно разделить на две группы: на старые, унаследованные из индоевропейской эпохи, и новые, возникшие на славянской почве. Это подразделение существенно для нашего исследования в том отношении, чтобы выявить суффиксы, характерные как для праславянской эпохи, так и присущие лишь одному языку или группе языков.

Такая дифференциация не требует особых комментариев: именно эти суффиксы по своей семантической выраженности–по своему употреблению, или по своему морфологическому распространению или по своей общей фонетической структуре–создавали возможность появления в их дальнейшем историко-функциональном развитии известных различий, существенных для определения родственных отношений между славянскими языками. И весь вопрос эволюции суффиксальных элементов слов на почве отдельных славянских языков сводится по сути дела к вопросу о функциональном развитии суффиксов.

В исследованиях по славянскому историческому словообразованию проблема суффиксальной структуры в терминах родства, как правило, рассматривалась в рамках славянского словообразования лишь в целом. В этом отношении наиболее информативны работы В.Вондрака (Vondrak, 1924-1928), А.Мейе (Мейе, 1938), А.Вайана (Vaillant, 1950-1974), И.Лекова (Леков, 1958) и М.Докулила (Dokulil, 1963).

В синхронном аспекте диалектическое единство генетического тождества и различия предполагает допущение вариативности суффиксальной структуры имени. Конкретно-исторической предпосылкой этой вариативности является диалектная сложность праславянского языка на ранних этапах его существования.

Выделение структурных типов вариативности, несомненно, будет иметь самостоятельную значимость.

В словообразовательных системах таких близкородственных языков, как славянские, сходных черт, естественно, неизмеримо больше, чем черт различных, и различия касаются более или менее частных и периферийных сторон этих систем. Основной фонд способов словообразования, формантов и выражаемых ими словообразовательных значений, составляющий центр этих систем, в славянских языках един. Это общее положение касается и такой лексической подсистемы, какой являются термины родства. В качестве общих черт, характеризующих систему терминов родства в области русского и чешского словообразования, могут быть указаны следующие:

1) Преобладание аффиксальных способов словообразования над словосложением.

2) Формальное и семантическое многообразие суффиксов существительных, способных выражать модификационные словообразовательные значения.

3) Развитая синонимия различных средств словообразовательных значений таких, как агентивность, аугментативность, деминутивность, “женскость”, собирательность, принадлежность и др.

4) Развитость суффиксально-сложного словообразования.

5) Наличие у наиболее частотных аффиксов многочисленных алломорфов (ср. напр. –očka, -ička, - ečka, -ok, -ek, -enka, -ica, -ice и др.).

Основной фонд аффиксов, составляющий фонд лексической подсистемы терминов родства следующий: -ec, -ik, -čik, -ičь, -ok, -ek, -ica, -ice, -enka, -onka, -očka, -ička, - ečka, -ka (суффикс “женскости”), -ch, -ski, -ba, вост. сл. -щин(а), -isko, -ov, -ušk(a),-stvo (-stvi).

Предлагаемое ниже описание типов суффиксальной структуры русских и чешских терминов родства содержит некоторые обобщения, имеющихся в литературе наблюдений и конкретного материала. Описание построено на основе генетических характеристик русских и чешских терминов родства, данных в I главе, которые дополняются наиболее яркими суффиксальными моделями.

Дальнейшее описание будет состоять из следующих частей: 1) семантическая характеристика суффиксальных моделей; 2) вариативность суффиксов, используемых в лексической подсистеме терминов родства в русской и чешской языковых традициях.

Славянские языки характеризуются богатым и экспрессивным словообразованием. Например, исследование русской разговорной речи в Пензе и ее окрестностях (Бондалетов, Данилина, 1970) показало, что в этом регионе используются не менее 80 различных экспрессивных суффиксов, каждый из которых имеет свое собственное прагматическое значение.

Особенно важно то, что одно и то же слово имеет довольно большое число разных производных форм, из которых говорящий выбирает наиболее подходящую. Этот выбор в значительной мере зависит от ситуации и от особого отношения к адресату, которое говорящий хочет выразить в данный момент (мама, мамочка, мамуля и бабушка, бабка). Некоторые исследователи пытались разобраться с этим богатством экспрессивных возможностей, постулируя большое число аналитических категорий. В частности, для русского языка /Суперанская,1969/ предлагает следующую классификацию.