Концепт \"закон\" в английской и русской лингвокультурах

Страница 5

Необходимо заметить, что статичный точечный образ героев шуток представляет собой лишь частный случай развернутых динамических образов. Это связано с тем, что за текстом стоит меняющийся, динамичный мир событий, ситуаций, идей, чувств, побуждений, ценностей, существующий вне и до текста. В тексте отображаются лишь качества, взятые в своей статике, проявляющиеся в застывших моментах. Однако рассмотрение такого рода текстов представляется важным в силу того, что представленная в них характеристика представителей закона является не личностным смыслом, а культурным стереотипом и определяет отношение носителей данной лингвокультуры к выделенному образу.

В третьей главе "Семантическое моделирование концепта закон и его воплощение в английском и русском массово-информационном дискурсе" рассматривается семантическое представление правовой и моральной нормы в английском и русском языках, а также актуализации концепта "закон" в английских и русских газетных и публицистических текстах.

Семантическое моделирование концепта "закон" осуществляется посредством концептуальной схемы, отражающей предельно обобщенные модели огромного количества различных норм права и морали. Выступая в таком качестве, рассматриваемый концепт является логически сконструированным, концептуальная основа слова на данном уровне лингвистической абстракции сводится к вербальному определению, в силу чего его образность практически стирается. Эта концептуальная схема может быть формализована в следующем виде:

S A Q R, где S — правовой субъект (определенный правом субъект в определенных правом обстоятельствах); A — правовое поведение (определенное правом поведение); Q — правовая модальность (определенное правом отношение между правовым субъектом и правовым поведением); R — возможная реакция в виде санкции в случае нарушения нормы права.

Первый структурный элемент представляет понятие, конституированное совокупностью двух групп признаков — (а) характеризующих собственно правового субъекта (понятие — правовой субъект безотносительно к ситуации) и (б) характеризующих собственно правовую ситуацию (понятие — правовая ситуация безотносительно к правовому субъекту). Указанные группы признаков, рассматриваемые совместно, определяют единое понятие — правовой субъект-в-ситуации.

Второй структурный элемент — поступок, значимый с позиции права — представляет понятие, конституированное признаками, характеризующими поведение. Последнее определяется различными способами — признаками собственно поведения, признаками результата поведения и т.п.

Третий структурный элемент — деонтическая квалификация поступка — представляет понятие, конституированное признаками, характеризующими отношение между субъектом и поведением. Такое отношение определяется установленным типом правовой модальности и придает предписанию соответствующий модальный характер.

Четвертый элемент — возможная реакция — санкция в случае нарушения нормы права — предполагает нарушение вышеуказанных элементов и, следовательно, формирование новой нормы, направленной на предотвращение нарушения исходной нормы.

Представленная схема правовой нормы поведения имеет универсальный характер. Однако и при столь общем характере концептуальная схема правовой нормы оказывается эффективным теоретическим средством анализа текстуального представления правых норм (метода реконструкции элементов правовых норм из соответствующих текстуальных представлений).

Минимально необходимой языковой единицей, способной представить содержание правовой нормы, выступает предложение. Соответственно концептуальная схема правовой нормы не может оказаться синтаксически более простой, чем форма предложения. Вместе с тем нетрудно показать, что произвольное множество простых предложений, конституирующих правовую норму, можно преобразовать в единственное сложное, нисколько не теряя в содержании соответствующей правовой нормы. Последнее означает достаточность формы предложения для адекватного представления всякой правовой нормы.

Классическая логико-синтаксическая схема правовой нормы представляет собой следующую последовательность: "Если ., то ., в противном случае .". В данной синтаксической последовательности содержится, прежде всего, указание на условие (гипотеза), при котором норма подлежит применению, затем изложение самого правила поведения (диспозиция), наконец, указание на последствия невыполнения этого правила (санкция). Синтаксическая схема правовой нормы не обязательно выражена условным предложением и не обязательно сконцентрирована в пределах одного предложения, однако статья закона всегда поддается трансформации в условное схематическое предложение.

При заполнении концептуальной схемы правовой нормы возможны определенные деформации ее строения, выражающиеся в сложных для восприятия синтаксических конструкциях, неоднозначности используемых терминологических единиц, что приводит к своего рода "засекречиванию" элементов концептуальной схемы нормы и ее затрудненному восприятию носителями наивно-языкового сознания. Разницу между разговорным и юридическим языками иллюстрирует следующий пример, ставший своеобразным фольклором. Фраза "I give you this orange" ("я даю тебе этот апельсин") юридически может быть оформлена следующим образом: "I hereby give, grant and convey to you all my interest, right, title and claim of and in this orange, together with all its rind, skin, juice and pulp, and all right and advantage therein with full power to bite, cut, suck, or otherwise eat or consume the said orange, or give away or dispose of to any third party the said orange, with or without its rind, skin, juice and pulp, subject to any amendments subsequently introduced or drawn up to this agreement" (Настоящим я даю, дарю и передаю вам в соответствии с моими интересами, правом, статусом и требованием этот апельсин вместе с кожурой, цедрой, соком и мякотью и со всеми правами на кусание, резание, сосание или иное употребление указанного апельсина, или избавление от него, или передачи указанного апельсина в распоряжение третьей стороне, с кожурой, цедрой, соком и мякотью или без кожуры, цедры, сока и мякоти, в соответствии со всеми поправками, прилагаемыми впоследствии к настоящему соглашению).

Сложность синтаксического строения как российских, так и английских правовых текстов объясняется ориентацией на: (1) однозначность выражаемого в них смысла; (2) эксплицитность элементов концептуальной схемы правовой нормы; (3) языковую компрессию; (4) традицию.

(1) На лексическом уровне принцип однозначности достигается за счет применимой только к правовой действительности условной дефиниции ключевых слов (терминов), выражающих элементы концептуальной схемы правовой нормы. Условность дефиниции выражается в разграничении, расширении, сужении общепринятых лексических значений слов, используемых в юридическом дискурсе. Однако синтаксически сложная дефиниция является потенциальным источником смысловой неопределенности правовых предложений. Очевидно, что структура предложений должна быть такой, чтобы отношение определяющего к определяемому являлось явным и однозначным, т.е. определяющее должно занимать максимально близкую позицию к определяемому. Однако на практике в предложениях из английских правовых текстов определяющее часто занимает относительно свободную позицию, что позволяет логически относить его к нескольким элементам. Неясность такого рода вызвана смысловой близостью к определяющему нескольких элементов предложения, подлежащих определению. Так, например, использование пассивного залога может затруднить соблюдения принципа однозначности высказывания, поскольку его употребление делает неясным то, на кого падает обязательство подачи заявки — на лицо, передающее права на что-либо, или лицо, которому эти права передаются: Notice of the sale or disposal of a licensed printing press shall be given to the Registrar within fourteen days.

(2) Эксплицитность концептуальной схемы правовой нормы достигается за счет языковых маркеров ее элементов. Так как само правило поведения формулируется непосредственно в диспозиции правовой нормы, то эксплицитность именно этого элемента является наиболее значимой. В английских правовых текстах такие деонтические операторы, как must, it shall be the duty of, shall, в русских — обязан, должен маркируют обязывающие нормы поведения; правоустановительные нормы в русских текстах выражаются такими предикатами, как вправе, имеет право, может, английские правовые нормы — is entitled to be, do not have to, have an implied authority, in one's discretion, may. Запрещающие нормы в русских правовых текстах маркируются такими глаголами, как запрещается, не вправе, не может, не допускается, а английских — must not, shall not, it shall not be lawful. Эксплицитность в английских правовых текстах проявляется в тенденции употребления маркеров гипотезы: вместо if употребляется in the event that, where — in any case where, in relation to, in the context of — as to и т.п., а также употреблении слов, выполняющих уточняющую функцию (гипонимов при наличии гиперонима, синонимов-дублетов, прилагательных, не несущих дополнительной семантической нагрузки), что приводит к перегруженности правовых предложений длинными последовательностями слов.