ЯЗЫКОВОЕ СОЗНАНИЕ: ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ МАРКИРОВАННОСТЬ

Страница 9

Уникальность колорем состоит в том, что они могут инкорпорировать в свою денотативную структуру комплекс национальных знаний, выраженных в сравнениях, топонимах и антропонимах. Каждая этнолингвокультура имеет свой колоремный прототип, который вербализован непроизводным базовым цветонаименованием, демонстрирующим способность к последующему наращиванию качеств в большей степени, чем другие аналогичные единицы, и к участию в процессах когнитивной метафоризации и языковой метонимии, которые результируются созданием новых квантов знаний с вербально эксплицирующими их языковыми единицами. Проведенный анализ хромолексемы «blue» и ее синонимов, включенных в процессы троппеизации, позволяет утверждать, что они репрезентируют определенную сумму знаний в языковой форме и демонстрируют тенденцию к участию в процессе видения одного объекта через другой. Но хромоним «blue» все-таки не является репрезентантом той когнитивной метафоры, «которой живут» (по Дж. Лакоффу и М. Джонсону) представители американской этнолингвокультуры, поэтому констатируется наличие черт колоремного прототипа у цветонаименования «blue», а не выполнение им функции колоремного прототипа этнолингвокультуры, которое обнаруживается у цветонаименования «красный» в русском языке.

Реалии, культурные символы и этнографические нонемы освещаются в третьем параграфе данной главы. Они объединены в одну группу ЭКМЯС реалитивной экспликации на основании того, что образы сознания, представляющие совокупность перцептивных и концептуальных знаний о них, отмечаются лишь в одной из контактирующих этнолингвокультур, т.е. являются лакунизированными, а стоящие за этими образами сознания объекты маркируют лингвокультурную общность: «Я учился в английской школе, находившейся в нескольких километрах от дома, там я играл в «ракетс» и «файвс» (ударяя мяч об стену ракеткой или ладонью)…» [Набоков, 1991а : 7]. Классификационный анализ реалий в когнитивном ракурсе позволяет разграничить реалии, эксплицирующие лакунизированные концепты («A Brahmin who graduated Radcliffe but spent her summers far away» [Iles, 1999 : 13]), ложно-идентичные концепты («Этот «изыск» даже и до Кевина Тэлавера с его русской Пи-эйч-Ди не совсем дошел…» [Аксенов, 2004 : 237]) и концепты с нетождественными концептосферами (например, в сферу концепта «eating out» входят понятия, представленные такими лексическими единицами, как «single bar», «early bird», «cocktail party», «wine and cheese reception», «clambake», «For here or to go?», «For carry-out or delivery?», «doggie bag», «doggie box»). Вербализаторами лакунизированных концептов выступают этнографические нонемы, топонимы, антропонимы и другие онимы (названия политических и общественных организаций, произведений художественной культуры, искусства, торговые марки и т.д.).

В культурных символах зафиксирована информация конденсационно-эмотивного свойства, имеющая значимость только в одном, отдельно взятом этнолингвокультурном сообществе. В культурном символе отражены коллективные представления о предмете и его свойствах, бытующие у представителей одного этноса. Культурно-символическое содержание материализуется в языковых формах, для которых типичен семантический квазиморфизм – потеря устойчивых референциальных связей и видоизменение эмоциональной оценочности. Вышеуказанные процессы могут претерпевать различные языковые единицы – вербализаторы культурных символов – нонемы (имена нарицательные) и другие виды онимов (антропонимы, топонимы), а также мифонимы, которые могут быть как антропонимами (Алеша Попович), так и нонемами (русский медведь) и др. Вербально репрезентированные культурные символы показательно и непосредственно связаны с составляющими культурного пространства: культуремами, мифологемами, ритуалами, культурными эталонами, символами и стереотипами.

Как одну из лингвосемиотических форм ЭКМЯС лингвокультурной экспликации выделяем вербализаторы аксиологических концептов, сопоставительный анализ которых представлен в четвертом параграфе данной главы «Аксиологические концепты и этнодескрипторы». Фонд лингвистических репрезентантов аксиологических концептов – это отраженная в языке ценностная картина мира, и его исследование позволяет составить представление о системе морально-оценочных ориентиров этноса. Аксиологический концепт генетически связан с национальной аксиологической системой и является по отношению к ней вторично-производным образованием, лингвистический конструкт которого выступает квинтэссенцией оценок, норм, эталонов, представлений. В этом смысле он тождественен культурному концепту в народном сознании, по С.Е. Никитиной ([Никитина, 1991], [Никитина, 1994]). Система национально-культурных ценностей закреплена в языковом сознании представителей этнолингвокультурного сообщества и определяет их коммуникативное поведение ([Kohls, 1994], [Уфимцева, 2000б : 139], [Бердяев, 2001 : 13], [Ильин, 1993 : 232-237], [Ключевский, 1993 : 278], [Richmond, 1996 : 5], [Lewis, 2002], [Касьянова, 1994]). Представленный сопоставительный обзор русских и американских аксиологических концептов строится исходя из интегративно-интерепретативной модели и обращения к одной или нескольким из ее составляющих. При этом аксиологические концепты подразделяются на лакунизированные («privacy», «self-made man», «challenge», «diversity», «identity», «соборность»), ложно-идентичные («труд», «друг», «дружба», «дом» и др.) и концепты с нетождественными концептосферами, выделение которых базируется на идеях некоррелятивной культурной разработанности словарного состава, нетождественности номинации и «параметризации» [Степанов, 2004]. Рассматриваются примеры видоизменения концептуальных структур, типа: «Then, George W. Bush gained half a million fewer votes than his challenger, but won after a month of recounts and court challenges gave him the electoral college votes of Florida» [Financial Times 25.10.2004].

Национально-культурные ценности этноса проецированы на аксиологические характеристики отдельной языковой личности, принадлежащей этому этносу. Описание любого этнического характера сводимо к перечислению черт, развитых на основе национально-культурных ценностей, поэтому можно утверждать, что представители каждой этнолингвокультуры обладают набором характеристик, находящих свое языковое воплощение в этнодескрипторах – адъективных языковых единицах, служащих для описания этнического характера на уровне черт личности. Это лингвистическая проекция процесса интроецированности (по К. Касьяновой) в личность ценностей, результирующегося оформлением определенных этнохарактерологических параметров. Этнодескрипторы, как названия качеств, используются при описании результатов составления этнических портретов и характеризации автостереотипов. Большинство этнодескрипторов являются производными от имен аксиологических концептов, что предопределяет их высокую степень национально-культурной детерминированности: судьба → судьбоносный; правда → правдивый; совесть → совестливый, добросовестный; душа → задушевный, радушный, добродушный; change → easy-going, mobile; acquisitiveness → materialistic; practicality → efficient, practical; challenge → challenging, encouraging, creative, adventurous; action/work orientation → industrious, diligent, committed, devoted, dedicated, etc.

В пятом параграфе «Оформление характерных черт мышления народа во фразеологическом фонде языка» исследуются фразеологические явления, в которых эксплицируются особенности знания относительно предмета или явления реального мира, обусловленные национально-культурными стереотипами, установками, ценностями – это «не денотация к миру, а повод для отнесения к системе ценностей» [Телия, 1996 : 74]. Реализуя кумулятивную функцию языка, паремии предстают в виде структур знаний, что позволяет трактовать паремиологическое пространство как вербализованную форму существования пространства концептуального. Сами единицы паремиологического фонда выступают как многомерные образования, с определенной моделью информационной структуры по отношению к какой-либо ситуации.