ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОЦЕССОВ ИДЕНТИФИКАЦИИ СЛОВА

Страница 9

штора, шторы

незашторенный портьера

окно

НЕЗАШОРЕННЫЙ открытый

чистый

незасоренный засорить

незачищенный

Рис.2

Русские прилагательные-неологизмы характеризуются очень низкой степенью новизны, и то, что они обозначают, субъективно переживается ии. как уже известное. Но сам факт регистрации этих прилагательных в словаре новой лексики позволяет предполагать, что в письменных источниках (т.е. в орфографической форме) эти слова ии. не встречались или, по крайней мере, встречались крайне редко. Следовательно, орфографические репрезентации этих слов не могут быть представлены в ментальном лексиконе. Существует вероятность, что при идентификации слова, не имеющего орфографической репрезентации в ментальном лексиконе, происходит ошибочный доступ к слову, орфографическая репрезентация которого наиболее близка к графическому образу визуального стимула. Так, с точки зрения модели Дж. Мортона, поскольку для слова НЕЗАШОРЕННЫЙ логогена не существует, в результате визуального анализа стимула реализуется доступ в логогены, которые имеют сходный набор признаков: логоген слова “незасоренный” или логоген слова “незашторенный”. Именно эта информация поступает затем в когнитивную систему. Предполагается, что когнитивная система способна обрабатывать ассоциативную, чувственную и текстовую информацию. Результаты обработки этой информации обеспечивают процесс идентификации слова. Этот этап обработки стимула отражают ассоциативные реакции штора, портьера, окно и т.д. при опознании стимула как “незашторенный” и реакции чистый, незачищенный, засорить при опознании стимула как “незасоренный”.

Модель логогенов Дж. Мортона объясняет лишь некоторые случаи идентификации новых слов, обусловленные неправильным опознанием графической формы стимула, так как она предполагает существование различных систем визуальных и звуковых сигналов и не допускает прямого контакта между ними. Отрицая существование связей между различными компонентами системы распознавания слова, эта модель не предусматривает возможности идентификации визуально предъявленного нового слова, не имеющего орфографической репрезентации в лексиконе.

Наличие связей между всеми компонентами лексикона предусматривается в модели восприятия речи, предложенной В. Фромкин [Fromkin 1985], где наряду с семантическим выделяются также фонологический и орфографический компоненты лексикона. Но в отличие от предыдущей эта модель предполагает наличие связи между различными репрезентациями при помощи адресов. Так, орфографическая репрезентация снабжена адресом семантической, фонологической, синтаксической и т.д. репрезентации, что позволяет осуществлять доступ к слову на основании одной из них, учитывая информацию других. Со ссылкой на экспериментальные данные в работе [Emmory & Fromkin 1988] отмечается, что орфографические и фонологические репрезентации активируются в процессе распознавания одновременно независимо от того, в какой модальности слово было предъявлено.

Участие морфологии в процессе идентификации полиморфемного слова решается в рамках трех основных подходов: 1) хранение морфологически сложных слов независимо от их базовых форм и соответственно неучастие морфологии в процессе идентификации (лексический доступ не предполагает декомпозиции слов на составляющие элементы); 2) полиморфемные слова репрезентированы в морфемах, предполагается декомпозиция сложных слов на стадии, предшествующей лексическому доступу; 3) гипотеза двойного кодирования (двойного доступа) предполагает два пути извлечения морфологически сложных слов - путем адресации целого слова и посредством декомпозиции.

Данные нашего эксперимента убедительно показали, что при идентификации нового слова система репрезентации лексических единиц использует дистрибутивные свойства, поскольку мотивирующими элементами идентификации прилагательных послужили различные компоненты слова, как значимые, или морфологические компоненты, так и простые цепочки графем и/или фонем, находящиеся в начале, середине или конце слова. Идентификация также может быть обусловлена комбинацией двух и более мотивирующих элементов. По результатам анализа экспериментального материала особо актуальными моделями идентификации прилагательных-неологизмов оказались модель опознания мотивирующего слова (основы) стимула и опознание словообразовательной модели стимула: ОБРУБИСТЫЙ - сРУБ, обРУБок, обРУБить, РУБить; ОЧУГУНЕВШИЙ - ЧУГУН, ЧУГУНный, ЧУГУНок; НАЗЕРКАЛЕННЫЙ - ЗЕРКАЛо, ЗЕРКАЛьный, заЗЕРКАЛенный, поЗЕРКАЛенный и многие другие. Анализ всего ассоциативного поля конкретного стимула дает возможность предположить, что именно опознанная мотивирующая основа стимула вызвала подобные ассоциации: ОЧУГУНЕВШИЙ - чугунок, кастрюля, котел; ПОРЕПАННЫЙ - РЕПа, РЕПчатый лук, большая свекла, огород, грядка; СМИРУПОНИТОЧНЫЙ - сМИРный, МИР.

Меньшим числом примеров представлены случаи, когда идентификация прилагательного была мотивирована аффиксами и/или флексиями: ОБРУБИСТЫЙ - ОБрывИСТЫЙ, ОБтесаннЫЙ, ОБвесИСТЫЙ; ВАТИРОВАННЫЙ - согласовАННЫЙ, терраризировАННЫЙ, балатировАННЫЙ.

Выделение морфологических компонентов слова в качестве опоры для идентификации новых прилагательных предполагает наличие у носителя языка морфологического знания. Эти две условно разграниченные модели находятся в тесной взаимосвязи, так как их реализация, по всей видимости, должна обеспечиваться одним и тем же механизмом -- механизмом морфологического анализа слова.

Возникает также вопрос, хранятся ли морфемы в ментальном лексиконе раздельно в том виде, в каком их выделяют в разных языках: корневые морфемы, деривационные аффиксы и флексии? Этот вопрос является принципиальным, поскольку то, как хранятся морфемы, влияет на процесс распознавания слова. Так, раздельное хранение простых и производных форм влияет на размер когорты кандидатов на распознавание стимула. Существует также предположение, что морфологические компоненты слова обрабатываются на разных уровнях [Garret 1980] и что обработка аффиксов и корневых морфем требует различных усилий [Buckingham 1981]. В этом смысле показательным является пример идентификации слова КАТАСТРОФИЛЬНЫЙ. Реакции типа филя, профиль, дистрофик свидетельствуют о том, что распознавание малопродуктивного суффикса -ильн- представляет для ии большую трудность, чем опознание хорошо известного слова “катастрофа”.

Дж. Стембергер [Stemberger 1985] предполагает, что все морфологически сложные слова имеют внутреннюю структуру, при этом морфемы не хранятся в ментальном лексиконе во множестве копий, а извлекаются в процессе речепроизводства как обобщения о языковых формах, которые автор называет правилами. Продуктивные аффиксы и корневые морфемы могут извлекаться как базисные (основные) правила, предполагающие прямой доступ к единице лексикона, и как малые правила, согласно которым доступ к единице лексикона осуществляется через автоматизированные единицы более высокого уровня. Непродуктивные аффиксы трактуются автором как малые правила. Правила не только дают структурную, морфологическую, фонетическую и т.д. информацию о словах и морфемах, но и указывают, при каких условиях эта информация может быть использована.

Допущение о раздельном хранении всех морфологических компонентов слова предполагает наличие в лексиконе человека морфологического знания, обеспечивающего декомпозиционный морфемный анализ в процессе восприятия и композиционный морфемный анализ в процессе производства речи. Как пример использования морфологического анализа можно рассматривать идентификацию слова ПРИПОРТАЛЬНЫЙ. На основе морфемного анализа ии. выделяют приставку при-, суффикс -альн- и окончание -ый (см. реакции ПРИвокзальный, зонАЛЬНЫЙ, шпоровАЛЬНЫЙ), в результате чего в качестве корневой морфемы выделяется слово “порт” - ПОРТовый, реПОРТаж, исПОРТить, а также ассоциация игла (вероятно от ПОРТной). На самом же деле мотивирующим словом прилагательного ПРИПОРТПАЛЬНЫЙ является менее знакомое ии. слова “портал”. Наличием в ментальном лексиконе отдельного списка связанных морфем можно, вероятно, объяснить примеры словотворчества ии., когда образуются новые производные формы (квазилексемы) путем присоединения аффиксов к несуществующим основам, например, ПРИПОРТАЛЬНЫЙ - шпоровальный.