НАЦИОНАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА ОБРАЗНОЙ НОМИНАЦИИ

Страница 3

В разных языках встречается выражение запретный плод — так говорят о чем-либо желанном, привлекательном, но недозволенном, запрещенном. Выражение из библейского мифа о древе познания и зла, плоды которого бог запретил есть Адаму и Еве. В нем. die verbotene Frucht “запретный плод”; кирг. тыюу салынган момо “запретный плод” (где момо – “плод”); лит. uždraustas vaisius “запретный плод” (где vaisius – “плод”). Еще чаще встречаются выражения вкушать (вкусить)или пожинать плоды, т.е. пользоваться результатом чего-либо сделанного, достигнутого: лит. skinti vaisius “вкушать плоды”; нем. Früchte tragen “приносить плоды”; укр. приносити плоди; тадж. самара бахшидан “давать плоды” (где самара – “плод”); турец. meyva vermek “приносить плоды” (где meyva – “плод, результат”).

б) частичное совпадение фразеологических единиц в сравниваемых языках.

Крылатое выражение “зелен виноград” означает мнимое презрение к тому, чего нет. “Зелен виноград” говорят иронически, когда кто-то называет что-нибудь плохим только потому, что сам этим не обладает или не может этого сделать. В других языках: нем. die Trauben sind zu sauer (букв. “виноград слишком кислый”) о чем-то недоступном. Тадж. ангур — “виноград” употребляется в совершенно другом контексте: ангур ангурро дида чашмакй мезанад — “виноград, глядя на другой виноград, (и сам) наливается” (пословица о влиянии хорошего примера). Кумыкское эмчек юзюм — сорт винограда “дамские пальчики” (где юзюм — “виноград”, эмчек — 1. женская грудь, 2. сосок).

Из плодов бобового растения под названием чечевица приготавливают дешевую еду, чечевичную похлебку. Продаться за чечевичную похлебку “изменить чему-либо важному, значительному из-за мелкой корысти, из-за ничтожной выгоды”, в украинском продати за сочевичну юшку “продаться за чечевичное варево”, то же в турецком bir tabak mercimek çorbasina satilmak “продаться за чечевичную похлебку”; в немецком für ein Linsengericht “за чечевичную похлебку (продаться)”; в латинском упоминание о похлебке в несколько другой ситуации: ante lentem augere ollam букв. “до чечевицы приобретать горшок” в значении русской пословицы делить шкуру неубитого медведя.

в) несовпадение фразеологических единиц в сравниваемых языках.

Не совпадают фразеологизмы разных языков с фитонимом мак: в русском маковой росинки в рот не брать “совсем не пить спиртного, хмельного (ср. “не брать в рот”); маковой росинки во рту не было говорят, когда кто-либо ничего не ел; польское rozbic (sie) w (na) drodny mak (букв. “разбиться в мак”) “на мелкие части, вдребезги”; украинское сiсти маком “сесть в лужу” (букв. “сесть маком”); сербское и хорватское терати мак на конац (букв. “тереть мак до конца”) означает: “упрямо настаивать на своем”; чешское nerozumi tomu (ani) za mák (букв.“не понимать в том ни на мак /зернышко мака/) в значении “ничего, ни бельмеса в этом не понимать”.

Сушеные ягоды винограда в русском языке называют изюм. Не фунт изюму — “не пустяк, не шутка”. Однако нем. große Rosinen im Kopf haben (die Rosine — “изюминка”) — букв. “иметь большие изюмины в голове”, т.е. “носиться с грандиозными планами”.

г) эндемичные фразеологические выражения в русском языке.

Только в русском языке встретилось выражение банановая республика — слаборазвитое государство, существующее за счет экспорта сырья.

д) лакуны в сфере русских фразеологических единиц.

Только в польском языке встретилось выражение prawda jak oliwa zawsze na wierch wypływa “правда всегда скажется” (букв. “правда как олива всегда наверх всплывает”).

Только в немецком языке встретилось выражение с названием тропического дерева какао (а также плоды этого дерева и напиток из этих плодов): j-n durch den Kakao ziehen “разыграть кого-либо” (букв. “протянуть кого-либо через какао”).

В Заключении подводятся итоги исследования. В работе была сделана попытка проанализировать истоки образной номинации и дать характеристику основных компонентов ее общей ономасиологической модели. Анализ фитоморфизма, изучение особенностей переносных значений фитонимов могут многое объяснить в изучении материальной и духовной культуры народа.

Ботаническая номенклатура разных языков свидетельствует об относительном единстве релевантных признаков при номинации и системности семантической мотивации. Типологическое сходство или даже тождество в разных языках семантики фитонимов обусловлены связью языка с действительностью формальными законами мышления и связью языка с мышлением, повторяемостью психологических процессов. Однако общеизвестно, что языкам присуща и самобытность, сугубо национальное. Это результат того, что связь между языком и мышлением не является прямолинейной и однозначной, что язык, образуя с мышлением единство, имеет свои внутренние, относительно самостоятельные законы развития. Можно сказать, что развитие любого языка зиждется на тождествах и различиях.

По теме диссертации опубликовано семь работ:

1. Основные способы мотивации названия цветов: XXXII jaunimo mokslinės techninės ir meninės kūrybos konferencijos tezės, Шяуляй, 1989, с. 13-14.

2. Ономастическая мотивация названий растений: XXXIII jaunimo mokslinės techninės ir meninės kūrybos konferencijos tezės, Шяуляй, 1990, с. 21-22.

3. Мифологическая мотивация названий растений: XXXIV jaunimo mokslinės konferencijos tezės, Шяуляй, 1991, с. 30-31.

4. Калькирование как способ номинации: XXXV jaunimo mokslinės konferencijos tezės, Шяуляй, 1992, с. 45-46.

5. От названий птиц к названиям растений: текст выступления на Международной научной конференции “Терминологические чтения Росстерма”. М.: Московский лицей, 1996, с. 76-79.

6. Сопоставление коннотативных значений фитонимов /сб. “Молодые голоса ЕГПИ”/, Елец, 1999, с. 161-169.

7. Пересечение переносных значений фитонимов в различных языках /сб. “Европейские языки: историография, история, теория”/, Елец, 2000, с. 20-28.