СЕМИОТИКА ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Страница 5

Специализированными знаками агрессии являются маркеры «чуждости» (дейктики отдаления, показатели умаления значимости: эти, они, и иже с ними, всякие, разные, какой-нибудь там), Транспонированными знаками агрессии служат политические инвективы-ярлыки. В качестве ярлыков традиционно используются неполитические пейоративы (предатели и мародеры), этнонимы (нерусские, кавказцы) и антропонимы (чубайсы, шахраи), а также политические термины (фашист, экстремист, патриот).

Знакам агрессии, так же, как и знакам интеграции, свойственно преобладание фатики над информативностью: знаки интеграции направлены на поддержание и укрепление отношений консенсуса между агентами политики, а знаки агрессии – на усиление конфликтных отношений. Границы между тремя функциональными типами знаков не являются жестко фиксированными. Эволюция прагматики знаков в направлении от информатики к фатике связана с выхолащиванием дескриптивного содержания и усилением прагматического. Знаки ориентации, приобретая идеологическую коннотацию «свои»/«чужие» и положительную/отрицательную эмотивность, превращаются в знаки интеграции или агрессии.

Схема 1.Эволюция прагматики знаков политического дискурса

фатика информативность фатика

положительная эмотивность нейтральность отрицательная эмотивность

·

интеграция ориентация агрессия

Фантомность политического сознания и фидеистическое отношение к слову обусловливают важную роль мифа в политической коммуникации. Языковым носителем мифа является мифологема, отличительным признаком которой является фантомный денотат. Исходя их предположения, что языковое существование мифа имеет статус прецедентного феномена, мы выделяем три типа политических мифов и мифологем, соотнося их с типами вербальных прецедентных феноменов: прецедентный текстом, высказыванием и именем. Содержание мифологемы-текста составляет миф-нарратив (рассказы о дедушке Ленине; Washington and the cherry tree.), мифологема-высказывание коррелирует с мифом-пропозицией (Анархия – мать порядка. Prosperity is just around the corner), а мифологеме-антропониму соответствует миф-образ (железный Феликс, the Great Communicator) .

Кроме того, типология политических мифологем строится по следующим основаниям: а) по характеру референта – субъекта мифа – разграничиваются национальные мифологемы (мифы основания нации), групповые мифологемы (мифы политических институтов) и личностные мифологемы, денотатами которых являются выдающиеся личности в политике; б) по аксиологической направленности разграничиваются мифологемы, содержание которых связано с утверждением положительных ценностей (коммунизм, рынок, American dream), и мифологемы, содержание которых направлено на ниспровержение отрицательных ценностей (олигархи, сионисты, the Evil Empire). Соответственно, в политическом дискурсе формируется когнитивный коррелят архетипной ролевой оппозиции – противопоставление героев и злодеев.

Политический дискурс отражает борьбу между теми, кто создает мифы и теми, кто их разоблачает. Не случайно в политическом дискурсе весьма частотны формулировки мифологем, преподносимые в контексте разоблачения: Еще одним мифом является популярная сказка об «олигархии», которая очень нравится тем, кого зачисляют в эту категорию. Для речевого акта разоблачения в политическом дискурсе имеются специальные маркеры – знаки неверия и скепсиса: на самом деле, фактически, ложь, фальшивка, мистификация, сказка, обман народа, очередной миф, так называемый, развеять миф. Употребление этих маркеров сопровождается иронической тональностью, которая в письменной речи обычно передается кавычками.

Значительное место в семиотическом пространстве политического дискурса занимает афористика, которая представляет собой корпус прецедентных высказываний политиков или языковые рефлексы политической коммуникации. Афористика трактуется в работе как подсистема знаков политического дискурса, план содержания которых составляет совокупность суждений и мире политики. Данная подсистема представляет собой неоднородное. но структурированное множество, включающее следующие жанры: собственно афоризм (Большая империя, как и большой пирог, легче объедается с краев. – Б. Франклин), пословица (Коней на переправе не меняют. You can’t beat somebody with nobody.), максима (Демократия – это не вседозволенность. In politics a man must rise above principles), заголовок (Десять шагов в ХХ век. Alliance for progress.), лозунг (Мир хижинам, война дворцам! A chicken in every pot and two cars in every garage), девиз (Жить и работать по-коммунистически. Россия – для русских!), программное заявление (Догнать Америку по мясу, маслу и молоку! – Н. Хрущев; The world must be made safe for democracy; – В. Вильсон), фраза-символ (Караул устал. Охота на ведьм), индексальная фраза (Мы вам покажем кузькину мать! –Н. Хрущев; Нам пытаются подбросить. –М. Горбачев).

Основными параметрами, по которым структурируется корпус политической афористики, являются:

а) характер референции (универсальная – частная референция);

б) статус прецедентности (автореференция, отсылка к прецедентному тексту, отсылка к прецедентной ситуации) и степень текстовой автономии (высказывание представляет собой отдельный текст, относительно автономный или неавтономный фрагмент текста, или же вообще не соотносится ни с каким текстом);

в) по коммуникативно-целевому аспекту высказывания выделяется афористика, отражающая рефлективный и деятельностный аспекты политического дискурса;

г) по степени дейктичности (имеется в виду дейксис дискурса) разграничивается, во-первых, высказывания, не обладающие дейктичностью (отсылающие к прецедентной ситуации или имеющие автономный текстовый статус); во-вторых, высказывания сочетающие дейктичность с сигнификативной глубиной (отсылающие к прецедентным текстам лозунги, девизы, заголовки, программные заявления) и , в –третьих, высказывания с гипертрофированной дейктичностью и минимальной сигнификативностью (индексальные фразы, выступающие в качестве языковой «метки» того или иного политика).

Функции, выполняемые разными жанрами политической афористики, выступают как детализация базовой функциональной семиотической триады: интегрирующая афористика включает здравицы, возвеличивание, призывы к единству; ориентационная афористика выполняет функции идентификации, проективности, стратагемности и дидактичности; агональная афористика реализует инструментальную и аргументативную функции.

В Главе III «Интенциональные характеристики политического дискурса» рассматривается специфика его истинностного аспекта, анализируются феномены эвфемизации и дисфемизации как стратегии уклонения от истины, определяется содержание и статус категории прогностичности, выявляется специфика речевых актов политического дискурса.

Проблема достоверности/недостоверности информации является ключевой в интерпретации политических текстов, поскольку искренность, как условие правдивости сообщения, в политической коммуникации, как правило, уступает место соображениям политической выгоды. Уклонение от истины в политическом дискурсе является следствием тенденциозного представления действительности, связанного с целенаправленным преобразованием информации, т. е. с манипулятивным воздействием.

В зависимости от характера информационных преобразований в политическом дискурсе разграничиваются следующие виды манипулирования: аргументативное манипулирование (нарушение логики развития текста, уклонение от обязанности доказывания, маскировка логических ходов) и референциальное манипулирование, связанное с искажением образа денотата. В рамках референциального манипулирования выделяются: а) фактологическое манипулирование, которое включает весь диапазон операций с истинностным аспектом высказывания – от полного искажения (лжи) и полного умолчания до полуправды (частичного искажения и частичного умолчания); б) фокусировочное манипулирование, сосредоточенное, в основном, в зоне частичного искажения.