СЕМИОТИКА ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Страница 6

Политический дискурс представляет собой поле битвы между оппонентами, поэтому неотъемлемой частью диалога политических противников является вербальная реакция на уклонение от истины, особенно на фактологическое манипулирование. Поэтому одним из характерных для политического дискурса речевых актов является опровержение (изобличение во лжи). Структура данного речевого акта включает обязательный компонент – констатация самого факта лжи; и факультативные компоненты – а) доказательства недостоверности информации; б) указание на мотивы использования недостоверной информации. Для констатации факта лжи используются маркеры лжи и недостоверности: якобы, так называемый, ложь, подлог, клевета, дезинформация, подтасовка, это не соответствует действительности, откровенно вешает людям на уши лапшу и т. п

Фокусировочное манипулирование связано с изменением прагматического фокуса (точки зрения на денотат) и осуществляется в процессе номинативного варьирования. Данный тип манипулирования лежит в основе явлений эвфемизации и дисфемизации.

Эвфемизм и дисфемизм являются двумя сторонами одного явления, противоположными полюсами на оси оценочного варьирования денотата: его «улучшение» и «ухудшение». В эвфемизмах и дисфемизмах находят проявление два аспекта агональности: борьба за сохранение своего статуса (функция гомеостаза, свойственная эвфемизмам) и борьба против политического противника (функция агрессии, свойственная политическим инвективам. к которым относятся и дисфемизмы). Создатели эвфемизмов руководствуются следующими мотивами: стремление скрыть остроту социальных проблем (либерализация вместо рост цен; redundancy вместо unemployment), избежать общественного осуждения за совершение неправовых и аморальных действий (антитеррористическая операция вместо война), избежать потери своего общественного лица и спасти лицо адресата (демаркация границы вместо возвращение территорий; undocumented persons вместо illegal aliens), завоевать поддержку определенных политических сил (патриотический пояс вместо красный пояс), соблюсти дипломатический этикет (несанкционированный отбор вместо воровство газа), снять с себя ответственность за счет перераспределения вины (culturally deprived вместо poor).

Эвфемистическое переименование является следствием сознательного воздействия на язык как проявление его магической функции. Расшифровка эвфемистического переименования позволяет выявить систему ценностей общества: восстанавливая истинный денотат, мы одновременно расшифровываем и содержащуюся в нем импликатуру (выводим констатацию подразумеваемых ценностей). Таким образом, в эвфемизме, по сравнению с исходным, «табуируемым» наименованием снимается коннотация социальной неприемлемости.

К числу ценностных доминант, отраженных в содержании политических эвфемизмов, относятся следующие: страна должна быть сильной, иметь пользоваться уважением в международных кругах; лидер должен быть сильным, дееспособным, честным; в обществе не должно быть бедных и безработных; у всех должно быть достойное жилище налоги не должны быть чрезмерными; война – это зло; никто не имеет права распоряжаться жизнью другого человека.

Семантический механизм эвфемизации основан на референциальном сдвиге и смещении прагматического фокуса, что связано с редукцией или изменением статуса сем, мотивирующих отрицательную оценку. Содержательный аспект «улучшения» денотата (смещения прагматического фокуса) при эвфемизации поддается моделированию и может быть представлен в виде общей модели «социальная проблема ® ее решение» или «социальный конфликт ® гармонизация положения дел». Эта модель реализуется в ряде конкретных вариантов, например: «аморальное действие ® благородный мотив» (братская помощь вместо интервенция), «принуждение ® свободный выбор» (компактное проживание вместо гетто), «незаконность ® законность действий» (money politics вместо bribery) и др.

Наиболее значимыми способами эвфемизации в политическом дискурса являются: а) снижение категоричности констатации нежелательного факта (описательная парафраза или градация-преуменьшение); б) увеличение референциальной неопределенности за счет затемнения внутренней формы и расширения объема референции (семантической и синтаксической редукции, генерализации и введения квантора неопределенностия).

Эзотеричность политического дискурса проявляется в наличии в нем категории прогностичности, соотносимой с категорией интерпретируемости текста. Существование данной категории обусловлено тем что адресант в манипулятивных целях стремится «зашифровывать» содержание сообщения, вследствие чего адресат вынужден совершать толковательную (прогностическую) деятельность. Ходят упорные слухи, что вице-премьер О. Сысуев, курирующий блок социальных вопросов, может попасть под сокращение В этом случае социальную вотчину могут повесить на Немцова (КП 10.01.98). Кому-то очень нужно, чтобы в этом зале в понедельник собрались чужие депутаты (В. Жириновский, СГД, 2.09.98).

Содержание этой категории может быть представлено в виде шкалы с полюсами «загадка» и «разгадка» а промежуточным звеном является догадка (попытка разгадки). Каждому из этих трех звеньев соответствуют определенные лингвопрагматические средства:

Схема 2 Средства выражения категории прогностичности

загадка попытка разгадки (догадка) разгадка

незнание частичное/вероятностное знание знание

поддержание энтропии уменьшение энтропии снятие энтропии

· x

уход от ответа вопрос ответ

маркеры загадки предположение маркеры разгадки

намеки обещание раскрыть тайну рефлексивы

ссылка на слухи

квантор неопределенности

К эксплицитными единицам категории относятся маркеры тайны (тайна, секрет, мистификация, загадочная фраза, туманный ответ, гадать) и разгадки (разгадка, подоплека, дать подсказку, расшифровать, иметь в виду, трактовать, открывать (козырные) карты). Полюс разгадки актуализируется специфическими речевыми актами – метаязыковыми рефлексивам. Целью рефлексива является снятие информационной энтропии, коррекция сообщения в сторону уточнения, приближения к истине: Но вы тогда еще ультиматум выставили. – Это был не ультиматум, а нормальные политические требования (Г. Явлинский); Обесценился не рубль, обесценилась Российская Федерация. Произошла не девальвация рубля, а девальвация власти и президента (Г. Зюганов).

Речевые акты, типичные для политического дискурса, также можно рассмотреть сквозь призму базовой семиотической триады. Иллокутивной функцией речевых актов интеграции является выражение единения. солидарности, сплочение «своих». Эта интенция реализуется в речевых актах здравицы, поддержки, призыва к единению, констатации единства.

К речевым актам ориентации относятся лозунговые ассертивы и декларативы, обозначающие программную позицию, прогнозы, интерпретирующие речевые акты (рефлексивы), опровержения и разоблачения. Обратной стороной ориентации является дезориентация, составляющая суть манипуляций в политическом дискурсе. Данная интенция реализуется в речевых актах, способствующих созданию и поддержанию смысловой неопределенности: предположения, намеки, ссылки на слухи, уклонение от ответа на вопрос.

К речевым актам агрессии относятся волитивы изгнания (представляющие собой символические действия), категоричные требования и призывы, вердикты, угрозы, проклятья.

Специфической особенностью речеактового представления политического дискурса является наличие в нем особого вида перформативов – политических перформативов, представляющих собой высказывания, само произнесение которых является политическим действием. К наиболее значимым политическим перформативам относятся перформативы доверия и недоверия (Выражаем недоверие Ельцину и всем тем лицам в структурах власти, которые поддерживают деструктивное и дестабилизирующее общество решение), выбора (Выбираю «Яблоко»!), требования (Требуем немедленной отставки президента!), возмущения (Крайне возмущены действиями президента…), поддержки и обещания.