СТРАТЕГИИ ПЕРСОНАЛИЗАЦИИ В ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ ДИСКУРСЕ

Страница 5

Анализ влияния разных стратегий на параметр волеизъявления (характеристика добровольного и сознательного совершения действия) в английском и русском языках обнаруживает, что стратегии фактуальности преобладают в русском языке (19%), в то время как в английском языке их низкий процентный состав (9%) компенсируется более высокой частотностью (по сравнению с русским языком) персонализаторов интенсивности (10%) и персонализаторов эмотивности (8%).

Эмотивные стратегии персонализации, делая ссылку на эмоциональные ощущения источника волеизъявления при совершении перформативного речевого акта (например, сема положительной оценки в глаголах “to value”,“to take satisfaction”, “to applaud”, “to commend”), не отрицают самого совершения перформативного действия. Этим объясняется частое сосуществование в одном перформативном высказывании сразу двух лексических эмотивных средств персонализации.

В следующем примере с помощью глагола “to welcome” - “to show pleasure or satisfaction at something” (OSDCE) - говорящий передает положительную оценку действий адресата, дополняемую скрытым значением готовности поддержать действия адресата. Несмотря на то, что сема одобрения дублируется в глаголе “to endorse” в значении “to approve”, то есть “to think well of; commend; admire; applaud; esteem; favor” (CGDT), она оказывается вторичной по отношению к семе «поддерживать словесно, выражать поддержку», которая активизирует совершение социально-ценностного ритуального перформативного акта единения.

We also welcome the progress made in other areas of Ecotech. We endorse the APEC Strategy for Combating Infectious Disease and call on members and relevant fora to implement its recommendations (2001; www.yale.edu/lawweb/avalon/intdip/formulti/eu005.htm).

Вследствие того, что для письменного документа не существует ситуативного контекста, в текстах официальных заявлений, в текстах приказов, а также в русских текстах официальных писем всегда присутствует дата и место подписания бумаг в начале и конце документа. Преобладание случаев уточняющей персонализации параметра «здесь и сейчас» в русских текстах по сравнению с аналогичными случаями в английском институциональном дискурсе свидетельствует, на наш взгляд, о большей ритуализованности русского институционального дискурса, и в конечном итоге, о его большей обезличенности по сравнению с английским институциональным дискурсом.

Появление индивида в тексте приводит к ослаблению параметра «здесь и сейчас» и к усилению семы неопределенности. Например, глагольная приставка “re-”, в значении “again” в выражениях “to reiterate (our firm commitment)”, “to reaffirm” и “to re-institute military police investigations” предполагает повторное совершение того же действия. Однако главное в семе «еще раз» не повторение, а функция политического действия, которое заключается в демонстрации сохранения верности той же социальной группе и приверженности тем же нравственным идеалам. Прагматическая специфика перформативных действий такого рода, при совершении которых не изменяется социальная действительность, а лишь указывается на готовность эту социальную действительность изменить, объясняет специфичность их речеязыковой формы выражения, не соответствующей классическим представлениям о формальной структуре перформативного речевого акта. Стратегии интенсивности, подвергая изменениям параметр «здесь и сейчас», в первую очередь реализуют индивидуально-личностную оценку степени важности совершения перформативного действия именно здесь и сейчас, то есть с точки зрения его места во временном пространстве.

В русском институциональном дискурсе параметр коллективного соприсутствия чаще усиливается через приведение фактических подтверждений (2% всех случаев персонализации параметра коллективного соприсутствия), либо через субъективное, бездоказательное утверждение интенсивными персонализаторами участия или незримого присутствия социума при совершении перформативного речевого действия (6% всех случаев персонализации параметра коллективного соприсутствия). Стратегии интенсивности тяготеют к лексико-семантическим средствам, которые обычно усиливают и повторяют в словесной форме параметр «коллективного соприсутствия» и параметр «этического измерения»: «теснее сотрудничать», «созидательного партнерства»; «важность», «высоко оценивать», «универсальные ценности свободы», «углубление взаимопонимания», «согласованные действия».

В следующем примере интенсивные стратегии персонализации, реализуясь посредством синонимического ряда лексических средств с общей семой «право» («2. охраняемая государством, узаконенная возможность, свобода что-нибудь делать, осуществлять; 4. основание, причина» (СРЯ)), помогают создать не только впечатление исчерпывающей информации, но и способствуют созданию более категоричной модальности волеизъявления. Кроме того, общая сема «право» подразумевает и обязательное присутствие коллектива в лице государства.

«а) Япония, признавая независимость Кореи, отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Корею, включая острова Квельпарт, порт Гамильтон и Дагелет» (1951, www.embjapan.ru).

Следует особенно отметить тот факт, что в русских текстах жанра приказа полностью отсутствуют случаи персонализации параметра коллективного соприсутствия стратегиями интенсивности, в отличие от текстов этого жанра в английском языке (6%). Предпочтение в русских текстах жанра приказа отдается стратегиям фактуальности.

В английском институциональном дискурсе параметр коллективного соприсутствия более полно раскрывается волитивными стратегиями персонализации: 660 (т.е. 3,2%) случаев по сравнению с 270 (1,5%) случаев в русском институциональном дискурсе. Волитивные стратегии персонализации часто оговаривают официальный и коллективный характер происходящего действия, сохраняя при этом говорящего как личность с его мнениями, чувствами и внутренними ценностями.

I am writing on behalf of Kerr-McGee Corporation in response to the “Notice of Inquiry” by the Department of Energy (“DOE”) seeking comments to assist in the preparation of a report (1998; www.gc.doe.gov/ price-anderson/public-comments/Kerr-McGee%20Corporation/DOECOM.pdf).

Говорящий, не отрицая своего присутствия как личности, словосочетанием “on behalf of” (“for; in the interest of; as the representative of”) указывает на то, что источником волеизъявления при совершении перформативного действия является Корпорация Керр-МакДжи, а говорящий лишь представляет их интересы и озвучивает их волю.

В английских текстах жанра заявления более частотным является местоимение “we”, которое сигнализирует об отсутствии разногласий между договаривающимися сторонами, в то время как существительное «Сторона», частотное в русских текстах данного жанра представляется нейтральным языковым средством, способствующим созданию большей официальности ситуации.

«Стороны пришли к единому пониманию о необходимости расширения и углубления взаимного сотрудничества в торгово-экономической области по следующим основным направлениям (www.embjapan.ru).

Употребление прошедшего времени и the Present Perfect tense в перформативных речевых актах не является нарушением семантико-грамматических показателей перформативного речевого акта (при условии сохранения основных его параметров), а есть проявление персонализирующих стратегий волитивности, направленных на устранение неравноправия участников общения, другими словами, на акцентуацию дружественных и неформальных отношений между ними.

Преобладание случаев коллективного соприсутствия над стратегиями фактуальности в русском институциональном дискурсе свидетельствует о том, что исполнитель перформативного действия думает о коллективе как о данности и принимает его как нечто естественное, от индивида независящее. Предпочитая интенсивные (7,8% всех случаев персонализации) и волитивные стратегии персонализации, исполнитель перформативного действия в английском институциональном дискурсе, заявляет о своем отношении к коллективу и своей воле присоединиться к этому коллективу.