Концепт «свобода» в английской и русской лингвокультурах

Страница 8

Среди образов свободы наиболее частотны образы воздуха (ассоциативный эксперимент: oxygen, в воздухе 2, глоток, вздохнуть; художественные тексты: gave it a blazing air of freedom and defiance. (H. B. Stowe. Uncle Tom's Cabin); Свобода есть благо, говорил я, без нее нельзя, как без воздуха (А. П. Чехов. Крыжовник), … как волен и свеж воздух! (Н. В. Гоголь. Вечера на хуторе…), ветра(wind 3, with the wind, веет, ураган, стихия; Thou shalt be free / As mountain winds: but then exactly do / All points of my command (W. Shakespeare. The Tempest); Будьте свободны как ветер (А. П. Чехов. Вишневый сад); Меня б не тронул рай / На вольном ветерочке (Б. Пастернак. Путевые записки), птицы (полета) (flying 2, flight, glide, bird, falcon, gull, seagull, птица, парить, порхать; In feeling I was but a child, / When first we met – one year ago, / As free and guileless as the bird, / That roams the dreary woodland through (A. I. Menken. One year ago); Самодержавный / Русский гнет / Сжимал все лучшее за горло, / Его мы кончили - / И вот / Свобода крылья распростерла (С. Есенин. Поэтам Грузии); […] ласточкой вольно летела дева в трико – так высоко над блестящим бассейном, что он казался не больше блюдца (В. Набоков. Приглашение на казнь), моря (океана и пр.) (ocean 2, iceberg, sail, sailing 2, в море, яхта, парус, берег моря во время восхода; Thine is the heritage of simple things, / The untasked liberty of sea and air (S. W. Mitchell (Silas Weir). The Sea-gull); Суда летучие, торговлей окриленны, / Кормами рассекут свободный океан (А. С. Пуш­кин. На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году); Ты, волна моя, волна! / Ты гульлива и вольна; / Плещешь ты, куда захочешь (А. С. Пушкин. Сказка о царе Салтане). Образ простора (степи, равнины и пр.) в большей степени характерен для русской лингвокультуры, чем для английской. Хотя подобные образы и встречаются среди ассоциативных реакций и в рекламе, для произведений британской и американской художественной литературы они не типичны (field, space, pasture, plains, room, freeway, простор 7, просторы, раздолье, равнина, степь 2, открытость, степная, небо; В Праге, куда мы заехали показать нашего сына моей матери, он играл в Стромовке, где за боскетами пленяла взгляд необыкновенно свободная даль (В. Набоков. Другие берега.); Нигде не попадались им деревья, все та же бесконечная, вольная, прекрасная степь (Н. В. Гоголь. Тарас Бульба).

Сравнивая образы представленных лингвокультур, мы видим, что основные воплощения свободы в сознании людей совпадают. Прежде всего, это воздух или ветер (22 англ. и 26 русс.= 13 воля + 13 свобода), некая субстанция – жидкость, воздух (16 англ. и 15=8+7 русс.), полет (11 англ. и 28=11+17 русс.), море, реки и т.п. (9 англ., 14=7+7 русс.), природа – растения (6 англ. – в основном, цветы, 7=4+3 русс.), животные (2 англ. и 3=2+1 русс.), человек (4 англ. и 2=2+0 русс.), детство (6 англ.) или юность (4=0+4 русс.). Национально-специфичный образ свободы в русской культуре – это простор (21=8+13).

Довольно часто авторы не ограничиваются каким-либо одним образом свободы, создавая сложные, многокомпонентные, часто описательные образы. Синкретичность образа усиливает художественную выразительность, помогая глубже воспринять авторский замысел. Например: "А он уже не мог выговорить ни слова, ничего не понимал, и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!" (А. П. Чехов. Архиерей). Thy cage is open'd, bird! too well I love thee / To bar the sunny things of earth from thee; / A whole broad heaven of blue lies calm above thee, / The green-wood waves beneath, and thou art free; / These slender wires shall prison thee no more – / Up, bird! and 'mid the clouds thy thrilling music pour (A. B. Welby. The Freed Bird).

Образы свободы, подавляющее большинство которых несут положительную эмоциональную оценку, часто встречаются в так называемой "эмоциональной" (ассоциативной) зрительной рекламе. Рекламы, связанные с концептом "свобода", можно условно поделить на две группы: 1) рекламы, в которых акцентируется какая-либо смысловая составляющая концепта (использование товара освобождает потребителя от неких связывающих факторов, воплощаемых в типичных образах/символах несвободы или дает невиданную ранее свободу), 2) рекламы, содержащие "несмысловые" образы свободы.

В произведениях визуального искусства свобода представлена в женском образе (картины Э. Делакруа "Свобода, ведущая народ", Н. Валлена "Свобода", и Ж.-Б. Ренье "Свобода или смерть", американская статуя свободы, статуя свободы в Сан-Марино и пр.). Все образы свободы глубоко позитивны.

"Мирная" свобода ассоциируется со спокойным синим цветом, революционная "свобода бунта" – с красным.

Ценность свободы проявляется в том, что она нужна всем: всем, для всех, навсегда, необходимость; everyone. Кроме того, свободу как нечто весьма ценное и жизненно необходимое можно и нужно требовать (вероятно, от тех, кто наделен большей властью, и, соответственно, большей свободой): дайте 12, и, иногда, весьма успешно: дарить, даруется, гарантировать 8. Свобода – это то, чего стоит ждать и к чему стоит стремиться: дождаться, стремление, наконец-то. Свобода не дается просто так, часто за нее приходится бороться: баррикады, бороться, добиться, завоевать, на баррикадах, завоевание, бороться, борьба, борец 2, победа; GB – more, fighter 4, fighters 2, fight, attain, victory; US – struggle 2, fighter 8, bravery. Когда же мы получили столь желанную (желанная 2, счастливая, отлично, прекрасно, радость; ура, ура!, GB – good 2, lovely; US – good 2, great 2, yes 2, forever 3), ею стоит дорожить (дорожить 2, дорожи), и, даже, возможно, придется ее защищать (GB – defend 2, defender; US – shelter). C другой стороны, свобода не всегда возможна, и, в принципе, относительна: ограниченная, редкая, нам и не снилась; относительность, взаимозависимость, не верить, не вижу, никакой, GB – impossible, nothing, nowhere; US – mutual, ideal, responsibility. Британцы и американцы несколько "свободнее" русских, или ощущают себя таковыми.

Свобода иногда оценивается как обуза: ills, бремя 2, чушь, опасность.

Впрочем, положительные оценки преобладают, и в целом свобода воспринимается как нечто позитивное, связана со многими другими позитивными концептами: harmony, betterment. Более того, в сравниваемых лингвокультурах наблюдается пересечение положительных характеристик на уровне слов: жизнь, живет, life, alive (GB), life (US); счастье 4, счастливая; happiness 2 (GB), happiness 2 (US); надежда, hope 2 (GB); молодость, юность, молодежь, youth (GB); love (GB), love 2 (US). Положительная оценка людьми свободы также четко видна при рассмотрении типичных образов свободы.

Ассоциативный опрос подтвердил, что свобода, несомненно, является одной из ключевых ценностей для человека, хотя ее ценность в рассматриваемых лингвокультурах актуализируется по-разному. В то время как русские респонденты терпеливо ждут, когда им даруют свободу (24 реакции в русской части при отсутствии подобных реакций в англоязычной), и которой они затем будут дорожить (3 реакции), которая в общем-то, желанная (2), необходимость, отлично, прекрасно, радость и вообще "ура" (2), британцы и американцы готовы свою свободу защищать (4). И те, и другие осознают необходимость борьбы за нее (8 рус. – 9 брит.+11 амер.), однако по количеству клишированных оборотов (2 в русской части против 8+8 в англоязычной) можно судить о том, что для англоязычных респондентов борьба скорее является фактом истории, в то время как для россиян мотив борьбы в некоторой степени еще актуален. Возможно, причины этого кроются в том, что российский опрос проводился в перестроечный и постперестроечный период. Не следует однако думать, что это коренным образом изменило результаты. Как видим, вера в доброго царя или благожелательное правительство, которое подарит народу свободу, все же сильнее.