ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЛЕ КОНЦЕПТА «ПУСТОТА»

Страница 4

Эмоциональный аспект знака пустоты в поэтическом тексте «собирает в пучок» все следствия описанных прагматических модусов: властность пустоты вызывает тоску и хандру, энтропийная сила – страх, гармонизирующая – медитативное отрешение, «эпохе».

Глава завершается описанием моделируемого в работе внутреннего пространства концепта.

Понятие «пустота» в качестве ядра организует вокруг себя смысловое поле – ментальное трехслойное образование, являющееся внутренней структурой концепта «пустота».

Нами обнаружено три слоя концепта «пустота»:

(1) Основное актуальное значение – ядро поля:

а) отсутствие содержания (при актуализации этого значения сущность пустоты становится признаком);

б) отсутствие формы.

(2) Пассивный признак (центр поля): обессмысливание феноменов культуры.

(3) Условные группы смыслов, приобретаемых концептом как в поэтических текстах, так и в обыденной речи:

а) недоступность для сенсорной перцепции;

б) деформация материи;

в) вредоносная субстанция;

г) тоска, хандра, страх;

д) возможность, потенциальность.

Таким образом, русская лингвокультура объединяет в границах концептуального поля «пустота» рациональный европейский взгляд на пустоту как отсутствие чего-то и восточные характеристики пустоты как потенциальности и гармоничности .

Несинхронность представления различных слоев концепта «пустота» обусловлена обязательным его включением в ту или иную смысловую зону (Москвин, 1997а). Концепт всегда соотнесен с некоторой областью знаний, то есть с конкретным тематическим полем. Только те качества и свойства предмета, которые являются существенными для данной области человеческой деятельности, включаются в концепт. Следовательно, одна и та же реалия, рассматриваемая в различных сферах деятельности человека, будет иметь в качестве соответствия разные черты (слои) концепта.

Тема пустоты, центральная в художественной системе концептуализма, уточняется через внешне-словесные образы «бездны», «прорыва», «пропасти», «зияния», «ямы», «болезни», «хляби» и т.п.

Трехслойное смысловое поле (основной признак, пассивный признак и условные группы) является внутренней структурой концепта. Сам же концепт, функционируя в культуре и языке, создавая связи с другими концептами, организует вокруг себя еще одно смысловое поле, называемое в нашей работе лингвокультурологическим.

Во второй главе «Лингвокультурологическое поле «пустота»» аргументируется выбор лингвокультурологического поля в качестве модели описания объекта. Важнейшей проблемой, рассматриваемой здесь, является системность и целостность интерпретации объекта как культурологического феномена, аккумулируемого языком и выражаемого в нем.

В главе предпринята попытка целостного и системного описания концепта «пустота» на лингвокультурологическом уровне в рамках семиотического поля (Эко,1998:18). Применительно к поставленной в исследовании проблеме семиотическое поле У.Эко является некоторым обобщенным неконкретизированным аспектом лингвокультурологического поля.

В отличие от одномерного семантического поля, ограниченного собственно языковой сферой, ближайшим значением слова, лингвокультурологическое поле характеризуется «двухслойностью», двухмерностью семантики своих единиц. Мы, вслед за В.В.Воробьевым (1994), определяем лингвокультурологическое поле как структуру лингвокультурем, представляющих собой единство знаков, значений и соотносительных понятий о классах предметов культуры. Соответственно, структурно-семантическими компонентами лингвокультурологического поля являются: имя (ядро) и его инвариантный лингвокультурологический смысл (интенсионал имени поля); классы (группы) лингвокультурем как единиц – единств собственно языкового и внеязыкового содержания (экстенсионал поля): центр и периферия; парадигматика лингвокультурем.

Так как описанная в первой главе структура концепта «пустота» в качестве ядра оформляет вокруг себя внешнее смысловое поле, планом содержания этого, более широкого, чем концептуальное поле, образования является вся совокупность знаний об изучаемом объекте плюс поэтические и архетипические (подсознательные) представления о пустоте; планом выражения – тематическая и мотивная совокупность лексем, паремий, фразеологических единиц и поэтических текстов.

Концепт «пустота» и целый ряд языковых форм его отражения принадлежат одновременно нескольким семиотическим подсистемам: лексическо-фразеологической, паремиологической, образно-символической, тематико-мотивной.

Языковое отражение наивной философии пустоты носит явные следы архетипических и мифологических представлений, что позволяет говорить об «архетипической основе» языкового отображения пустоты:

а) пустота символизируется; символами пустоты выступают архетипические образы воды, воздуха (ветра), огня, темноты, дыры в небе или ямы в земле и др (Небеса вверху над ними тают // Почва пропадает в этом месте (Пригов));

б) неразличение полюсных понятий «отсутствие – потенция», характерное для мифологического сознания, открывается в процессе этимологического анализа лексемы пустота и актуализируется в обыденной речи и концептуальных текстах (Полная отсутствья запаха (Пригов));

в) категория женского рода лексемы пустота и большей части ассоциатов, окружающих ее, подтверждает сформировавшееся в русской ментальности отношение к пустоте как к продуцирующему, женскому началу (в художественной системе Д.А.Пригова функционирует окказионализм «махрость», объединяющий в своей семантической структуре всю специфику национального видения пустоты);

г) восприятие пустоты в лингвокультуре глубоко эмоционально и исходит из мифологического представления о непрерывной борьбе полярных сил. Для мифологического мышления в природе нет «нейтральных объектов», поэтому пустота в языке и культуре приобретает качества, актуализируемые паремиями и фразеологическими единицами.

Большинство всех проанализированных паремий, фразеологических единиц и поэтических образов пустоты дали нам основания заявлять, что для русской концептуализации понятия «пустота» релевантным является аксиологический аспект:

- никчемность и бесполезность: Пуст мешок стоять не будет; Пустая мельница бестолку мелет;

- безэмоциональность или глупость: Пустой голове все трын-трава;

- пустословие: Пустая говорка не поговорка; Пустобрех наврет за трех; Пустые слова – что орехи без ядра;

- иллюзорность и фальсификация: Пустая бочка пуще гремит; Пустой колос голову кверху носит.

Отрицательное отношение к пустоте в обыденном сознании становится лишь одной стороной восприятия, оправданной центральной семантической характеристикой пустоты. ‘Неизвестность’, ‘непроявленность’ как семантические черты понятия «пустота» предварительно выстраивают схему поэтического образа пустоты.

Однако в русской лингвокультуре функционируют паремии Голь на выдумку хитра, Слово – серебро, молчание – золото, отмечающие творческое начало пустоты и ценность молчания как модуса пустоты, что свидетельствует о второй стороне восприятия пустоты обыденным сознанием как гармоничного начала.

Задача проникновения в структуру лингвокультурологического поля «пустота», а, следовательно, описания соотношения явления и языковых средств его выражения стимулировала исследование в области дописьменной истории концепта, отчасти реконструкцию соответствующих фрагментов архаической модели мира, отчасти «обнажение» внутренней формы слова.

Проведенный этимологический анализ лексем пустой, пусто, пустота показал, что понятие «пустота» в архаическом сознании ассоциировалось с невспаханным полем, диким животным, дикой природой. ‘Неокультуренность’ как семантическая характеристика пустоты, реконструированная из внутренней формы лексемы, преломляется в нашем исследовании в ‘лишенность’, ‘ненаделенность смыслом’. Предполагаем, что второй вариант происхождения слова пустой, роднящий его со словом пускать, пускай, пусть, вполне оправдан спецификой концепта, номинированного словом пустота.

Этимология слова играет важную роль в формировании лингвокультурологического пространства концепта, номинированного этим словом. Этимологический анализ раскрывает полноту информации о значении слова, объединяющую современные данные, письменную историю, дописьменную реконструкцию и семантическую типологию. Таким образом, именно этимология дает основания выделять два семантических компонента значений, ставшие источником антонимии в структуре лингвокультурологического поля «пустота»: ‘отсутствие’ – ‘потенция’.