ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ НЕОЛОГИИ

Страница 11

Выявленная вариативность понимания нового слова носителями языка показывает, что инкорпорированное в лексикон новое слово стимулирует актуализацию различных образов (признаков) и само находится в процессе постоянного развития своего значения. Многочисленные случаи метафорического переосмысления новых слов свидетельствуют о том, что значение нового слова в восприятии носителей языка содержит гораздо большее число семантических признаков, чем это отражено в словаре новой лексики. Анализ полного корпуса полученных в экспериментах ассоциативных реакций и субъективных дефиниций позволяет очертить границы семантического потенциала новых слов, а также наметить основные направления возможного развития их значений.

В результате анализа материалов экспериментов было также установлено, что структурно-семантическая информация нового слова обычно адекватно воспринимается реципиентом и представляет собой достаточную базу для идентификации его значения, при этом одним из наиболее значимых факторов, обусловливающих выбор конкретной стратегии осознания нового слова, представляется сформированность в языковом сознании человека общих и частных идентификационных эталонов.

Психолингвистическая концепция слова признает изначальную динамичность значений в лексиконе человека, “условно описываемую в терминах интервалов на специфических перцептивных, когнитивных и аффективных континуумах как продуктах переработки соответствующего опыта индивида под регулятивным воздействием выработанных в социуме норм и оценок” [Залевская 1993: 175]. Как представляется, в ходе идентификации нового слова индивид схватывает некий опорный элемент (или несколько элементов), что служит опорой для прогнозирования психологической структуры значения незнакомого слова через поиск сходных признаков/элементов единиц внутреннего лексикона и выход на общие или частные идентификационные эталоны. В любом случае значение нового слова переживается индивидом как максимально наполненное смыслом с учетом предшествующего опыта и особенностей текущего момента в эмоционально-оценочном поле сформированных личностных предпочтений и определяемых социумом стереотипов. Опорный момент осознания значения нового слова направляет актуализацию и подсознательный учет необходимых и потенциально возможных связей, отношений и ситуаций через схемы знаний.

Следующим этапом исследования было проведение ряда экспериментов на материале иностранного для испытуемых языка: русского для носителей английского языка и английского для русских испытуемых. Идентификационные стратегии, выявленные в этих экспериментах, в целом коррелируют со стратегиями идентификации, определенными по результатам экспериментов на материале новых слов родного для испытуемых языка. Единственной новой идентификационной стратегией явилось прямое переложение исходных слов на родной для испытуемых язык; особенно часто это наблюдалось в отношении слов с интернациональными элементами и словообразовательными моделями, например: ПСИХОКИНЕЗ – psychokinesis, СТЕКЛОМАНИЯ – glassmania, СВЕРХЗОНА – upperzone, СПЕЦХАЛАТ – special dressing gown, ПЬЯНКЛУБ – drinklub.

Результаты проведенных экспериментов не только позволили выяснить особенности процессов восприятия нового слова индивидом, но и сформулировать основные вопросы, относящиеся к феномену нового слова и требующие психолингвистической трактовки. Одним из глобальных вопросов неологии является источник процесса неологизации в языке.

Способность языка к постоянному преобразованию, которая неотделима от его природы, до сегодняшнего дня объясняется недостаточно аргументировано. Многочисленные парадоксы языковых явлений и стихийность их возникновения могут получить объяснение при рассмотрении этих явлений как парадоксальных по своей сути. Именно в этом смысле опорой психолингвистической концепции неологии может стать концепция “невидимой руки в языке” Р. Келлера [1997]. Анализ сложившейся традиции в исследовании языковых изменений приводит Р. Келлера к выводу: признание диалектики языка не означает следования этой диалектике в трактовке языковых явлений. А поиск причин изменений в языке следует начинать с диалектического подхода к сущности языка.

Развитие языка может быть вызвано только речевыми действиями человека, но, поскольку язык является результатом действий людей, но не является целью их намерений, он относится к феноменам третьего вида, в отличие от природных феноменов и артефактов. Все феномены третьего вида, по мнению Р. Келлера, всегда складываются из микрообласти, которую планируют, и макрообласти, имеющей обусловленную природу. Микрообласть образуют индивидуумы, участвующие в создании феномена, или их действия. Макрообласть образуется структурой, которую порождает микрообласть. “Феномен третьего вида – это обусловленное следствие множества индивидуальных намеренных действий, которые служат хотя бы частично похожим намерениям” [1997: 124]. С этим перекликается предлагаемое в книге [Левашов 1994: 9-11] разграничение на объекты первой реальности: живую и неживую природу; объекты второй реальности: мир культуры, орудий труда, созданных человеком, которые являются отражением и результатом функционально-потребностной деятельности человека (орудия труда, жилища, продукты питания, одежда и т.д.) и в какой-то степени овеществляют, опредмечивают потребности; объекты третьей реальности, которые отражают процессы социальной регуляции, обслуживают коммуникационную и познавательную деятельность, к числу которых относятся системы языка.

Для понимания феномена третьего вида знать сам процесс его образования столь же существенно, как и знать результаты этого процесса. Феномен третьего вида – не одно из двух: процесс образования или результат, а и то, и другое. Это перекликается с базовым для нашего исследования пониманием речевой организации человека как единства процесса и продукта. “Теория невидимой руки” объясняет явление (феномен третьего вида) как детерминированное следствие индивидуальных намеренных действий, с помощью которых осуществляются хотя бы частично сходные намерения [Келлер 1997]. К существенным свойствам феноменов третьего вида отнесены: а) их процессуальная природа; б) то, что они состоят из микро- и макроуровней; в) наличие у них общих черт как с артефактами, так и с естественными феноменами. Языковые изменения в принципе объяснимы на основе законов, считает Р. Келлер, но их нельзя спрогнозировать, поскольку нельзя предсказать выполнение предпосылок. Именно это объединяет язык с так называемыми хаотическими системами (с этим перекликаются многочисленные указания исследователей на “парадоксы” и “неожиданности” в языке, на непредсказуемость и неожиданность появления новых единиц номинации и т.д.).

Внутриязыковые факторы касаются индивидуальной компетенции говорящего и одновременно его восприятия индивидуальной компетенции соответствующего коммуникативного партнера. Действительная компетенция слушателя не относится к факторам, влияющим на деятельность говорящего, так как она ему недоступна, считает Р. Келлер. К внеязыковым факторам относятся социальные данности, данности материального мира и, в качестве возможных факторов, биологические данности, причем разграничение внутри- и внеязыковых факторов представляется сложным, поскольку социальные и биологические факторы отчасти оказывают непосредственное влияние на языковую компетенцию индивида.

Развитие языка – однозначно кумулятивный процесс, в нем присутствует множество определенных переходных стадий, не имеющих строгой письменной фиксации и представляющих особую ступень накопления информации, которая служит своеобразным переходом от индивидов – носителей языка к самому языку. Эта ступень, как правило, не осознается говорящими и потому попадает в сферу действия “невидимой руки”, она включает как позитивные процессы поддержания системы, так и процессы забывания определенных единиц языка и ненаучения им следующего поколения [Келлер 1997: 13]. В этом ключе мы можем рассматривать и параметр новизны любой единицы номинации. По результатам экспериментов на материале словесных новообразований русского и английского языка было выявлено, что субъективная оценка слова как нового и непонятного не мешает носителям языка идентифицировать значение слов-стимулов, создавать целостные образы, опирающиеся на вербальные и энциклопедические знания и прошлый опыт.