РЕЧЕВЫЕ СРЕДСТВА РЕАЛИЗАЦИИ АВТОРСКОГО НАМЕРЕНИЯ В ЖАНРЕ ТЕЛЕИНТЕРВЬЮ

Страница 2

Так, по особенностям речевой культуры К.Прошутинская признается элитарной языковой личностью. Отмечается ее тяготение к этикетности, которое проявляется в обилии формул вежливости (типа: Здравствуйте…; Добрый день…; Спасибо, спасибо вам большое…; Извините, что я вас перебиваю…; Прошу вас сказать то, что вы хотите…; Еще один вопрос, пожалуйста…; Всего доброго…). Высокая степень эмоциональности речи создается лексически: употреблением разговорных слов, незначительного количества жаргонизмов, например:

(1) – Это я вас ловлю на слове!

(2) – Мы спрашивали до этого вашу супругу / но она тоже не раскололась //

Кроме того, эмоциональность речи создается синтаксически – с помощью эмоционально окрашенных высказываний. Ср.:

(1) – Но соперники всегда вообще–то вредные / если честно / а соперницы какие / если б вы знали!

(2) (Речь идет о слонах.)

– Скажите / а он чувствительный человек? Ой человек!

(Смех.)

(3) – Вас признали / вы достаточно / свободны финансово от этой жизни! Это же замечательно!

По доминирующим установкам в отношении участников речевого акта Прошутинская относится к кооперативным актуализаторам, поскольку в общении она стремится встать на точку зрения собеседника, например:

А.Гуров: Я думаю / что / есть / такая профессиональная злость / абссолютно профессиональная злость / и вот в этой экстремальной ситуации…

К.Прошутинская: … которая выше страха…

А.Гуров: … которая выше страха в данный момент…

К.Прошутинская: …и которая выше инстинкта самосохранения //

А.Гуров: Да / вот в данный момент / это по–моему так //

Показателем куртуазности является повышенная вежливость и косвенность в речевом поведении. В целом Прошутинская – личность с актуализаторской доминантой, конформной субдоминантой и конфликтным субстратом.

Для А.Караулова характерен среднелитературный тип речевой культуры, близкий к элитарному. К особенностям речевого поведения А.Караулова относится широкое употребление просторечной и разговорной лексики для усиления экспрессивного эффекта воздействия, для создания речевой провокации, например:

(1) – А вот были такие примеры / когда на сцене актер певец / бог / а в жизни прошу прощения он дурак дураком?

(2) – Вы учитесь на юридическом заочно / учитесь плохо / как я знаю / хвосты у вас сплошные //

(3) – Кто–то мне говорил / что даже у вас на факультете есть такая комнатка специальная / чтоб можно было взять потрахаться зайти / там по часам все расписано / в очередь //

Высокая степень эмоциональности речи А.Караулова достигается, кроме того, с помощью эмоционально–оценочной лексики и восклицательных предложений. Ср.:

(1) (Речь идет о юбилее М.Плисецкой.)

– Маэстро прыгает в зал! А поклоны были какие / как она кланялась в конце боже мой!

(2) – Борис Александрович / но Шаляпин плохо пел какие–то русские народные песни! Ну плохо!

Характерной чертой речевого поведения А.Караулова является конфликтность, которая выражается в форме агрессии и в стремлении к манипуляторству, например:

– А вам не противно / вот вам и Яковлеву / от того что вы такие честные?

Итак, А.Караулов демонстрирует черты рационально–эвристического типа языковой личности, которые проявляются, кроме того, в склонности к иронизированию. Ср.:

– А что вы хотите найти / в душе Бурбулиса–то Александр Ильич?

В целом же «личностный комплекс» А.Караулова можно охарактеризовать следующим образом: это личность с конфликтной доминантой, актуализаторской субдоминантой и манипуляторским субстратом.

В четвертом параграфе данной главы рассматриваются вопросы теории современной телевизионной речи, отмечаются тенденции развития телевизионных жанров. Сопоставляя устно–разговорную речь как структурную разновидность кодифицированного литературного языка и телевизионную речь как коммуникативно–функциональную его разновидность, автор указывает на их функциональное сходство (их сближает информативная функция воздействия), общность их формирования, основанную на психолингвистических механизмах спонтанной речи. С этим связаны сегментация, повышенная глагольность, широкое употребление типизированных синтаксических конструкций. Отмечается их стилистическое сходство. Однако тематическое различие обусловливает лексические расхождения: для разговорной речи характерна разговорно–бытовая и нейтральная лексика, для телевизионной – нейтральная и книжная. Экстралингвистические факторы (официальность / неофициальность общения) также влияют на различие разговорной речи и телеречи, хотя последняя стремится нейтрализовать официальность обстановки. Телевизионная речь рассматривается в данном исследовании как коммуникативно–функциональная разновидность устной литературной речи лишь в том случае, если она специально подготовлена. Анализируется соотношение непринужденной спонтанной речи и телевизионной речи, отмечаются различия телеречи и речи публичного назначения. Принадлежность к типу речи выявляется на основе анализа структуры телевизионной программы и речевых средств выражения намерения говорящего. Так, программа «Мужчина и женщина» отнесена к репродуцированию, поскольку имеет четкую структуру: «объективированная» рамка включает предынтервью, ряд конкретных вопросов, репрезентативный ряд. Программа «Момент истины» относится ко второму типу речи – продуцированию ввиду отсутствия четкой, определенной структуры передачи, большей спонтанности, возможности отступления от кодифицированного литературного языка.

Вторая глава – «Проявление авторского намерения в структурных особенностях телеинтервью» – посвящена коммуникативно–синтаксичеcким типам телевизионных интервью. Автор дает характеристику структурно–композиционных параметров исследуемых интервью–диалогов, проводит классификацию типов публичного диалога, анализирует структуру речевого обмена и позиции в отношении собеседника. Таким образом, анализ диалогических единств проводится с трех сторон: анализируются, во–первых, вопросы интервьюера; во–вторых, ответы–реакции собеседника и, в–третьих, позиции говорящего в отношении собеседника.

На основе анализа структуры и коммуникативных типов телеинтервью жанр рассматриваемых программ определяется как интервью–«знакомство» (М.И.Шостак); целью ведущих программ, выполненных в этом жанре, является создание портрета личности интервьюируемого. Кроме того, автор подробно останавливается на различиях коммуникативно–речевых стратегий интервьюеров. В основу данного этапа исследования положена трехступенчатая методика интент–анализа: на первой ступени разграничивались диалоги, соответствующие вопросно–ответной схеме интервью, и диалоги, имеющие иную организацию. Жанр интервью предполагает, что ведущий задает вопросы и предоставляет слово собеседнику; тот в свою очередь формально обязан высказаться. Вопросы интервьюера либо принимаются, и тогда он дает достаточно протяженные ответы, либо не принимаются, и тогда ответные реплики односложны, отрывочны, незавершенны. Подобное нарушение принятого стереотипа структуры интервью является значащей особенностью разговора.

Задача второй ступени анализа состояла в классификации инициирующих вопросов ведущего. Каков бы ни был характер диалога, он напрямую связан с тактикой ведущего, основная задача которого – организация разговора. На третьей ступени производилась классификация ответных реплик собеседника. Так, К.Прошутинская максимально реализует в рамках интервью свое авторское намерение – раскрыть личность сидящего напротив: основными формами активности ее собеседников являются развернутый ответ и вторящие реплики; практически отсутствуют уклонение от ответа, отказ от ответа, оспоривание, перебивание спрашивающего. Для К.Прошутинской как инициатора беседы характерен, с одной стороны, прием активного, эмпатичного слушания, отличительными чертами которого являются вторящие реплики, отсутствие комментирования и перебивания. С другой стороны, ведущая четко, поэтапно добивается своей цели, о чем свидетельствует такая форма активности ведущей, как проработка принятой темы, настаивание на вопросе, введение новой темы, разъяснение сказанного собеседником (пример 1), переформулирование вопроса (пример 2).