ГЕНДЕРНАЯ АГОНАЛЬНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Страница 3

Интенция борьбы за власть может быть как некомической, так и комической (вызвать смех, чтобы дискредитировать оппонента, манипулировать сознанием адресата и т.д.).

Институциональность политического дискурса состоит в том, что коммуникация политических институтов, характеризуется социальными правилами, ритуальными формами функционирования, определенными коммуникативными установками и стратегиями, одной из которых выступает агональность.

Стереотипичность. Политики ритуализованно участвуют в политической коммуникации, в зависимости от указания на «свое», «чужое», «нейтральное» меняется степень агональности.

Идеологичность. Целью общения политиков является проведение определенной идеологии, оказание направленного воздействия на адресата для достижении определенных властных интересов.

Интертекстуальность политического дискурса связывает тексты с другими текстами других дискурсов.

Диалогичность, делая речь живой, эмоциональной, позволяет политикам выражать отношение к окружающей действительности. Парламентские дебаты имеют наивысшую степень эксплицированности во внешний план речи.

Оценочность и эмоциональность обеспечивают возможность реализации агональности в политическом дискурсе. Политическое общение с выражением агональности, как правило, носит негативный и критический характер. Политики, порождающие агрессию, не только комментируют процесс со стороны, но и принимают активное участие в этом процессе.

Отношение к политической коммуникации как к игре, инсценировке, к отдельным политикам как к актерам способствует вовлечению масс в процесс игры, особенно во время выборов. Инсценированность политики обусловливает развитие способностей политиков в стремлении к цели, в столкновении желаемого и нежелаемого, возможного и невозможного, «за» и «против», что создает предпосылки для реализации агональности в политическом дискурсе.

Выделяются следующие критерии дифференциации агональности в политическом дискурсе: пол/гендер, возраст, регион, социальный статус, политическая ориентация, политический институт, политические функции.

Термин «гендер» (от англ. «gender») – «грамматический род» (feminine, masculine, neuter – женский, мужской, средний), перен. зн. – пол (шутливо). Синоним: sex (http://takaya.by/dictionary/rus_g/gender1).

Гендер – 1) составной элемент социальных отношений, основанный на воспринимаемых различиях между полами; 2) первичное средство означивания отношений власти.

Связь «пол» – «власть» выступает основой категории «гендер». Как аспект социальных отношений, основанный на воспринимаемых различиях между полами, гендер включает четыре взаимодействующих элемента: 1) культурно доступные символы, которые задействуют многочисленные (и часто противоречивые) репрезентации; 2) нормативные концепции, которые дают интерпретации значений этих символов, пытаются ограничить и удержать их метафорические возможности; 3) политические и социальные институты и организации; 4) гендерная идентичность.

Вторая составляющая определения гендера состоит в том, что гендер (Скотт, 2001) является полем, внутри которого и посредством которого артикулируется власть, не единственным, но первичным и постоянно функционирующим. Пример тесной связи гендера и власти – это отношения между авторитарными режимами и (контролем над) женщинами: авторитарные правители легитимируют доминирование, силу, центральную власть и правящую силу как маскулинное (врагов, чужих, подрывных элементов – как феминное) и непосредственно вводят этот код в закон (запрещая политическое участие женщин, объявляя аборты незаконными, запрещая наем на работу матерей).

Гендер можно использовать как аналитическую категорию, которая дает возможность выявить связь «власти» и социальных сконструированных значений «пола». Представим схематично ее определение следующим образом:

Гендер

Социальные значения

Различия между полами

Средство означивания власти

Символы/репрезентация

интерпретация

социальные политические структуры

субъективная/гендерная идентичность

В отличие от категории sexus гендерный статус и, соответственно, гендерная иерархия и гендерно обусловленные модели поведения задаются не природой, а “конструируются” обществом (doing gender), предписываются институтами социального контроля и культурными традициями (Воронина, 1997). Гендерные отношения являются важным аспектом социальной организации. Они особым образом выражают ее системные характеристики и структурируют отношения между говорящими субъектами.

Термин гендер, таким образом, использовался для описания социальных, культурных, психологических аспектов “женского” в сравнении с “мужским”, то есть “при выделении всего, что формирует черты, нормы, стереотипы, роли, типичные и желаемые для тех, кого общество определяет как женщин и мужчин” (цит. по: Пушкарева, 1999: 16). В этот период речь шла преимущественно о женских исследованиях (women’s studies).

Во второй главе «Механизм реализации гендерной агональности в политическом дискурсе» выявляются и описываются лингвокогнитивный и лингвопрагматический механизмы реализации гендерной агональности в политическом дискурсе, устанавливаются ее функции в политическом дискурсе с учетом немецкой лингвокультурной специфики.

Метафорические переносы могут конструировать агональность и суггестивность. Использование рациональных и эмоциональных конфликтем в политическом дискурсе с целью воздействия на сознание носителей языка свойственно для всех лингвокультур, поскольку сама политика управляет людьми не только силой, но и убеждением, манипулированием, внушением. В структурном аспекте все политдискурсные языковые образования являются формально-смысловыми или семантическими дериватами. Большая их часть имеет метафорическую природу. Языковая метафора фиксируется в словарных номинациях, а речевая обнаруживается только в контексте.

Лексические модели являются выражением образа мышления и отражением внутренней сущности человека. В данном разделе предлагаются вниманию результаты проведенного анализа фактического материала на предмет метафорической суггестивности с агональным эффектом, как одним из наиболее действенных интеллектуально-эмоциональных эффектов на примере немецкого парламентского дискурса.

Опираясь на выделенные модели политических метафор (Баранов, Караулов, 1991), в результате анализа фреймовых трансформаций нами были выявлены следующие метафорические модели:

1) Деятельностьполитика – война:

«Aus diesem Grund hat die Bundesregierung mit der Agenda 2010 längst fällige Reformen in Angriff genommen, Reformen, die spätestens in den 80er-Jahren hätten in Angriff genommen werden müssen, vor denen Sie sich aber gescheut haben». (Edelgard Bulmahn, Bundesministerin für Bildung und Forschung);

2) Деятельностьполитика – механизм:

«Sie haben die berühmte Eigenheimzulage, über alle Haushaltsetats verteilt, mit rund 150 Millionen Euro angesetzt. Es sind aber nur exakt 95 Millionen Euro. Das heißt, erstens hantieren Sie hier mit einer Eigenheimzulage, die es in dieser Höhe nie geben wird, weil die CDU/CSU nicht zustimmen wird, und zweitens arbeiten Sie mit Zahlen, die vorne und hinten nicht stimmen».(Hans-Josef Fell (BÜNDNIS 90/DIE GRÜNEN);

3) Деятельность политика – предметы быта:

«Herr Präsident! Meine sehr geehrten Damen und Herren! In dieser Debatte geht es um nicht mehr und nicht weniger als um die Zukunft. Doch das, was die Ministerin gerade vorgetragen hat, war eine Bilanzfälschung. Zudem strahlte sie bei ihrer Rede den Charme einer Büroklammer aus». (Katherina Reiche (CDU/CSU);