ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КОНЦЕПТ «СТРАХ» В АНГЛИЙСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

Страница 2

В диссертации мы опираемся на положения, сформулированные в работах Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.В. Красных, Н.А. Красавского, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, В.И. Шаховского, суть которых сводится к следующему:

1. Языковая форма представляет собой средство сжатия информации об определенном объекте, активизирующее в сознании говорящего гораздо больший объем информации на основе знания языка и опыта взаимодействия человека с окружающей действительностью.

2. Концепт представляет собой «основную ячейку культуры в ментальном мире человека», который не только мыслится, но и переживается.

3. Разные языки концептуализируют действительность по-разному, и рассмотрение концепта как структуры национального сознания, имеющей вербальную оболочку, позволяет выявить национальную специфику его осмысления.

4. Спецификой эмоционального концепта является тот факт, что в его основе находится универсальное понятие эмоции страха, что обусловливает наличие общих когнитивных признаков.

Мы рассматриваем эмоциональный концепт (далее – ЭК) «страх» как многоаспектное явление, имеющее отношение к психологии, к социологии и к лингвистике.

Определяя место страха в системе человеческих эмоций, мы придерживаемся понимания эмоции как психического процесса, отражающего отношение человека к самому себе и окружающему миру, характеризующегося мимическими, психосоматическими, поведенческими изменениями и находящего отражение в языке.

  Эмоция страха не всегда играет отрицательную роль в жизни человека. Среди функций, выполняемых страхом, в первую очередь, выделяют адаптивную [Щербатых 2001], которая у К. Изарда называется социальной [Изард 2000]. Суть данной функции заключается в том, что страх мобилизует силы человека для активной деятельности, помогает предупреждать возможные ошибки и уменьшает риск стать жертвой обстоятельств, защищает, поскольку является очень сильной мотивацией для поиска безопасной среды обитания, позволяет человеку моделировать свое будущее поведение.

В зависимости от каузатора возникновения страха различают внешний и внутренний страхи, по соответствию норме – нормальные и патологические. При классификации страха по критерию продолжительности различают страх как кратковременное состояние, именуемое испугом, и как устойчивую черту характера, которая известна как боязнь или трусость.

По критерию интенсивности человеческий страх может варьироваться от испуга (самая слабая степень страха) до паники и ужаса (сильнейшая степень эмоции, сопровождающаяся отвращением).

Страх может использоваться как средство манипуляции человеком, а также испытываться непосредственно в ситуации опасности или быть отложенным во времени, т.к. вытесняется или подавляется другой, более сильной эмоцией (например, гневом, яростью).

Анализ связей страха с другими эмоциями и чувствами в психологических исследованиях показал, что они основаны на конфликтной знаковости эмоций и обнаруживают связь страха с агрессией, болевыми ощущениями, интересом, храбростью, ревностью, трусостью.

Исследование специфики вербализации связей страха с другими эмоциями выявило дополнительные содержательные аспекты исследуемого концепта и сделало возможным более детально представить его внутреннюю смысловую структуру.

Анализ 196 примеров вербализации связи страха с другими чувствами (95 английских и 101 русских) подтвердил результаты психологических исследований (Изард 2000, Литвак 1993, Щербатых 2001 и др.) о том, что страх сопровождается как отрицательными (ненависть, агрессия, боль), так и положительными (любовь, интерес, удивление) эмоциями. Большинство из выявленных связей оказываются релевантными для обеих лингвокультур (11 из 13) и, соответственно, могут рассматриваться в качестве доказательства общности эмоционального концепта «страх»/«fear»в английской и русской лингвокультурах. Наиболее частотными для обоих сопоставляемых языков оказываются связи страха с эмоциями «триады враждебности», удивления, чувством боли и именем концепта «храбрость».

Примеры нашей выборки не подтвердили некоторые связи эмоции страха (страх - ревность), заявленные психологами, вместо этого в языках сопоставляемых лингвокультур обнаружены примеры, отражающие связи страха с другими эмоциями и чувствами: растерянностью, уважением, ненавистью, тоской, беспомощностью, стыдом, отвращением, удивлением.

Связь страха со стыдом, уважением является релевантной для обеих лингвокультур, что позволяет говорить о большей значимости социального типа страха, по сравнению с биологическим.

Связь страха с отвращением находит не только языковое отражение, но и зафиксирована в словарных дефинициях слов «ужас»/«horror» в качестве семантического признака: «что-то отталкивающее, вызывающее отвращение», «something that causes disgust».

Высокой частотностью проявления отличается связь страха с изумлением, удивлением. Связь обозначенных эмоциональных концептов обусловлена наличием такого семантического признака в лексеме «удивление», как «странность», «необычность», «непонятность» (Дорофеева 2002). Из психологических исследований, а также по результатам проведенного нами дефиниционного анализа лексемы «страх» следует, что изучаемая эмоция возникает не только при наличии реальной опасности, но и чего-либо неизвесного, необъяснимого и странного: «На его костистом некрасивом лице было разлито огромное испуганное удивление…» (Вайнеры), «It gave you quite a curious sensation, chilling but awe-inspiring» (Maugham).

Обращение к философскому аспекту исследуемого феномена объясняется тем, что позволяет исследовать сущность страха не как эмоции, а как некоего абстрактного явления, играющего важную роль в жизни человека, оказывая на нее определенное влияние. Страх стал одним из базовых понятий философии экзистенциализма. С. Кьеркегор (Кьеркегор 1992) различал обычный «эмпирический страх-боязнь» (Furcht), вызываемый конкретным предметом или обстоятельством, и, неопределенный, безотчетный «страх-тоску» (Angst) -неизвестный животным, метафизический страх, предметом которого является «ничто» и который обусловлен знанием человека о своей смертности. Эту точку зрения поддерживали и развивали другие экзистенциалисты: М. Хайдеггер, А.Камю, Ж-П.Сартр, К.Уилсон.

Следствием закона сохранения вида является создание социальной жизни. Под влиянием общественных отношений человек моделирует свою основную ориентацию в окружающем мире и связанные с ней основные эмоциональные установки. Существуют некие правила проявления эмоций (Экман и Фризен 1985) или замещение эмоции на более нейтральную с точки зрения общества (Изард 2000). Исключение человека из социального мира равняется для него биологической смерти.

Считается, что, начиная с раннего возраста ребенка, следует обучать справляться со страхом (этот процесс называется социализацией страха). Рекомендации, каким образом это делать, варьируются от полной «толерантности/терпимости к страху» (Изард 2000) до «активного противодействия страху» (Литвак 1993).

Процесс усвоения человеком норм, стратегий и техник регуляции/контроля над страхом осуществляется через освоение опыта предыдущих поколений. Интеракция с окружением складывается в определенные функциональные структуры, которые, несмотря на огромное разнообразие и изменчивость, обладают определенной стабильностью.

Несмотря на ощутимое влияние социальных норм проявления эмоции страха на поведение человека, возникают ситуации, в которых инстинкт самосохранения берет верх над разумом: «Самое главное, самое страшное начиналось утром, когда отпиралась дверь барака… Братья топтали друг друга, рвали один на другом одежды, выцарапывали глаза, ломали руки, ноги, рыдали от счастья, когда выбивались на улицу не последними» (Астафьев).

Вторая глава «Объективация эмоционального концепта «страх»/«fear» в английской и русской лингвокультурах» посвящена распредмечиванию концепта «страх».

Исследование лексических средств объективации концепта обусловлено во-первых, нашим пониманием концепта как некой ментальной единицы, опредмеченной лексическими единицами: словными и сверхсловными номинациями (фразеологическими единицами, пословицами и поговорками), метафорическими высказываниями; во-вторых, лексический состав более очевидно отражает фрагменты экстралингвистической действительности, поскольку именно слово имеет первостепенную важность в порождении, восприятии, хранении и передачи информации (Кубрякова 1996); в-третьих, методические процедуры исследования лексики языка (методы компонентного, дефиниционного, дистрибутивного анализов) являются хорошо отработанными и используются большим количеством исследователей (Вильмс 1998, Дорофеева 2002, Димитрова 2001, Красавский 2001, Панченко 1999, Покровская 1998, Шаховский 1987, 2001, 2003, Wierzbicka 1997 и др.).

Наш подход к исследованию ЭК базируется на тезисе о том, что по признаку наличия/отсутствия эмотивности различают единицы выражающие, называющие и описывающие (Шаховский 1988); по способу номинации концепта – на первичные и вторичные (ЛЭС 2002).