КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДИСКУРСА ПЕЧАТНЫХ СМИ: ОСОБЕННОСТИ ОСВЕЩЕНИЯ СЕВЕРОКАВКАЗСКОГО КОНФЛИКТА 1998 – 2000 гг.

Страница 2

Структура работы имеет следующий вид. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка основной использованной литературы и трех приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе определяются ключевые понятия исследования. Принимается рабочее определение дискурса как языкового общения с точки зрения его формы и функций, как социального действия, погруженного в исторический контекст. Критический анализ дискурса рассматривается как самостоятельное лингвистическое направление, как современная методика исследования, отвечающая критериям междиплинарности.

Анализируются философские основания критического дискурс-анализа: теория идеологии Л. Альтюссера; дискурсивные изыскания М. Фуко; теория неявной власти или учение о гегемонии А.Грамши. Приводятся социально-психологические основания работы: символический интеракционизм; теория черт и ролей; социальный конструкционизм и дискурсивная психология.

Сопоставляются основные подходы к критическому дискурс-анализу: французская школа (Э. Бенвенист, Г. Парре, Э. Бьюиссанс); британская школа (М. Калтард, Д. Синклер, П. Чилтон, Н. Фэйрклау); венская школа (Р. Водак, Ф. Менц, Р. де Бэаугранде); немецкая школа (З. Егер, М. Егер, Ю. Линк, М. Шваб-Трапп, У. Крефт, А. Гревениг, У. Квастхофф); финская школа (Б. Деллинджер); подходы, разработанные в рамках критической лингвистики (Р. Фаулер, Г. Кресс, Р. Ходж), социальной семиотики (Р. Ходж, Т. ван Леувен), интерпретативного анализа (У. Maaс), а также социокогнитивной лингвистики (Т.А. ван Дейк). Излагаются теоретические и методологические основания диссертационного исследования.

Рассматривается проблема дискурсивного ориентирования аудитории, в основу которой положена теория идеологии (Л. Альтюссера, Т.А. ван Дейка) и теория манипуляции сознанием (Н.Г. Лимнатис, С.Г. Кара-Мурза). Различается идеологическое и манипулятивное воздействие (наряду с другими типами ориентирования). Выделяются манипуляция в узком смысле (совпадает с традиционным пониманием) и манипуляция в широком смысле (воздействие массовой культуры).

Сопоставляются дискурсивные, социальные и когнитивные компоненты идеологического воздействия, анализируется роль и место этнокультурных стереотипов в ориентировании читательской аудитории. Под этнокультурным стереотипом понимается обобщённое представление о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ. Под этническим предубеждением понимается предвзятое мнение о национальных свойствах какого-либо этноса, возведенное во враждебную психологическую установку по отношению к данному этносу. Рассматривается проблема дискурсивного формирования этнических предубеждений.

Во второй главе приводятся результаты анализа военного дискурса прессы, описывается методика анализа военного дискурса прессы, представляющая собой синтез взаимно дополняющих друг друга правил, разработанных Венской, Амстердамской и Дуйсбургской школами. Анализ отобранного материала проводился в три этапа: детальный анализ корпуса дискурсов (подготовительный), обобщающий анализ военного дискурса прессы (основной) и верификация результатов исследования (заключительный). Детальный анализ статей на подготовительном этапе проводился по отдельности, исследовались микро- и макроструктуры дискурса отобранных статей, их языковой и неязыковой контекст. В целях иллюстрации в диссертации представлен подробный анализ статьи «Если враг не сдается…», опубликованной в Российской газете.

На микроуровне отмечены особенности номинации сторон конфликта — конституирование МЫ- и ОНИ – групп (враг, бандиты, боевики, сепаратисты — федеральные войска, СОБР, ОМОН); действий сторон конфликта — грамматическое построение (время, залог) последовательности «действие – реакция». Проведен анализ стилистических и дейктических средств дискурсивного воздействия. Исследование аргументации показало, что, возможно, имеет место фабрикация фактов: ссылка на неопределенного представителя МВД (по уточненным данным представителя МВД РФ, в нападении на этот населенный пункт участвовали около 1,5 тысячи боевиков…).

Анализ макроструктуры дискурса статьи выявил нарушение когерентности на локальном уровне, которое органически встроено в глобальную структуру подобно компьютерному вирусу (тема параграфа 2 не совпадает с его заголовком — подзаголовок 2: понеся потери, российские войска стабилизировали ситуацию — за погибших отомстят друзья). Будучи неотъемлемым свойством пропаганды, такие отклонения нацелены на реставрацию патриотизма в обществе и армии, на «пропаганду мести врагу».

Обобщающий анализ военного дискурса СМИ показал, что в западной прессе чеченцы, ведущие боевые действия, именуются Chechen rebels, Chechen victims, rebel fighters, guerrillas, mujahids, die Rebellen, tschetschenische Truppen, а в русскоязычных СМИ — чеченами, боевиками, сепаратистами, террористами, бандитами и нелюдями.

Нелюдям пощады не будет. (Красная звезда, 13.07.2000).

Чем "мочить" чеченских террористов. (АИФ, 13.10.1999).

Chechen victims ridicule Russia's 'safe corridor'. (Independent, 09.12.1999).

Die russische Führung hat den Beginn einer Großoffensive gegen die islamischen Rebellen in Dagestan bekannt gegeben. (Berliner Zeitung, 14.08.1999.)

Для дискурса российской прессы характерна негативная репрезентация чеченской стороны: участники конфликта делятся на бандитов и федералов. В германоязычной прессе прослеживается деление сторон на повстанцев и русских. Таким образом конституируются МЫ- и ОНИ – группы.

Корпус значений некоторых слов, характерных для военного дискурса, пополнился новыми: так, слово «террорист» до 1994 года обозначало: ‘член подпольной организации, которая добивается политических целей при помощи насилия’; теперь его новое значение можно прокомментировать следующей цитатой:

Jetzt war ein “Terrorist” a priori ein bewaffneter Tschetschene. Militarberichte aus Tschetschenien formulierten es unumwunden: “Eine Gruppe von dreihundert Terroristen wurde in Gudermes eingekreist”; “zweieinhalbtausend Terroristen wurden in Shali liquidiert.”

(Weltwoche, 17.02.2000).

В результате в массовом сознании россиян сформировалось предубежденное мнение: «все чеченцы — террористы». Аналогичная мутация значения произошла и со словом «война». В германоязычной прессе слова «war», «Krieg» соответствуют контртеррористической операции войск РФ в Чечне русскоязычной прессы.

Действия российских военных характеризуются в дискурсе германоязычной прессы такими существительными и глаголами, как invasion, intrusion, assault, offensive, revenge, strike, rape, beat, а действия противоположной стороны — такими словосочетаниями, как fighting for independence, struggle against invaders, strike back, hit back:

Russia poised for invasion of Chechnya. (The Times, 22.12.1999).

Chechens strike back as IMF rethinks its loans. (Independent, 29.11.1999).

Chechens raped and beaten in detention camps. (Independent, 10.11.2000).

В отечественной прессе действия России называются антитеррористической, контртеррористической операцией; действия чеченской стороны — терактами, бандитскими нападениями, похищением людей, нападениями, вторжением. Реализуется стратегия положительной репрезентации МЫ – групп (говоря о российской прессе, положительной саморепрезентации) и диффамации ОНИ – групп. В большинстве исследованных российских газет действия чеченской стороны обозначены в основном глаголами в активном залоге (атаковали, напали, вторглись):

Боевики напали на колонну. (Правда, 05.08.2000).

Боевики обстреляли ОВД в самом опасном районе Грозного. (Lenta.ru, 20.06.2000).

Исламскими боевиками обстрелян и сбит вертолет. (Gazeta.ru, 12.08.1999).

Создается такая версия действительности, согласно которой действия российской стороны — ответная реакция на агрессивные действия чеченцев. Пассивный залог последнего примера логично вписывается в такую картину событий: чеченцы нападают, а русские защищаются.

Лексема «война» функционирует в военном дискурсе в рамках стратегии легитимизации применения военной силы независимо от состава МЫ – группы. Западная и не поддерживающая правительство русская пресса широко использует лексему «война». Противоположный лагерь склоняется к нейтральным терминам: антитеррористическая, контртеррористическая операция и умиротворение.