Столыпин

Страница 7

Прежде всего, эта политика «не была так определенна и цельна, как принято думать, а тем более говорить. Она проходила много колебаний и принципиальных и практи­ческих и в конце концов разменялась на компромиссах. В Петербург Столыпин приехал без всякой программы, в настроении, приближавшемся к октябризму». Но главное все же заключалось в другом. «В области идей Столыпин не был творцом, да не имел надобности им быть. Вся первоначальная законодательная программа была полу­чена им в готовом виде в наследство от прошлого. Не приди он к власти, то же самое сделал бы П. Н. Дурново или иной, кто стал бы во главе. Совокупность устроительных мер, которые Столыпин провел осенью 1906 го­да, в порядке 87 статьи Основных государственных законов, представля­ла собою не что иное, как политическую программу князя П. Д. Святополк-Мирского, изложенную во всепод­даннейшем докладе от 24 ноября 1904 года, которую у него вырвал из рук граф С. Ю. Витте». Знаменитый «за­кон Столыпина (указ 9 ноября 1906 г.) был по­лучен им в готовом виде из рук В. И. Гурки». «Многое другое»—законопроекты о старообрядческих общинах, обществах и союзах он «нашел на своем письменном сто­ле в день вступления н управление Министерством внут­ренних дел».

Это очень важная констатация. Из нее следует, что любой на месте Столыпина проводил бы точно такую же политику, потому что другой просто не могло быть,и,следовательно, причины ее провала надо искать в конеч­ном итоге не в личности премьера, а в чем-то ином. Прав­да, Крыжановский ставит в вину Столыпину, что он под­давался влияниям и делал в связи с этим ложные шаги. В частности, продуктом такого влияния были законы о Финляндии и Холмщине—«первый по существу, вто­рой—по форме и способам проведения [были] не только излишними, но и прямо вредными мерами. Впрочем, и тут был не самостоятелен, а действовал под давлением обстоятельств». В первом случае на него надавила «груп­па влиятельных финноведов», а западное земство было проведено по настоянию националистов. По даже если это верно, то нужно заметить, что оба этих законопроек­та не связаны с общей неудачей всего политического кур­са Столыпина Равно как не могла сыграть сколько-ни­будь решающую роль в его падении «слабость, которую он питал к аплодисментам и успеху»; тем более что во многом Столыпин отступил при первом же сопротивле­нии, угрожавшем его положению у престола, от перво­начально усвоенной программы.

Конечная итоговая оценка Столыпина была дана Крыжановским в следующих словах: «Он первый внес молодость в верхи управления, которые до тех пор были, казалось, уделом отживших свой век стариков. И в этом была его большая и бесспорная государственная заслу­га . Он показал воочию, что «самодержавная конститу­ционность» вполне совместима с экономической и идей­ной эволюцией и что нет надобности разрушать старое, чтобы творить новое . В лице его сошел в могилу пос­ледний крупный борец за русское великодержавно. Со смертью его сила государственной власти России пошла на убыль, а с нею покатилась под гору и сама Россия».

Таким образом, подлинное величие Столыпина в том, что он являлся последним рыцарем самодержавия. Дело не в его уме, который был заурядным, не в новых идеях, которых у него не имелось, не даже в смелости и последовательности, поскольку он здесь проявлял точно такие же слабости, как и «старики»-бюрократы — держался за кресло ценой отступлении и учета конъюнкту­ры на самом «верху»,—дело в том, что он был искренен, молод, горяч, не был только и просто карьеристом, а хо­тел искренне служить и служил своей стране, ее высшим интересам так, как он их понимал. При всей важности и ценности этих качеств для политического деятеля сле­дует, однако, признать, и в этом смысл всей статьи Крыжановского, посвященной Столыпину, что одних этих ка­честв недостаточно, чтобы обрести славу великого чело­века и быть действительно им.

Показателыю, что, в сущности, так же характеризо­вал Столыпина, только в более умеренных выражениях, и А.С. Изгоев. Его конечная оценка определялась тем, что он, с одной стороны, был кадетом, а с другой—соратни­ком П. Струве по журналу «Русская мысль», которому по­следний придал откровенно веховское направление. Ка­деты относились к Столыпину отрицательно, Струве же был его ярым поклонником, и эта двойственность отрази­лась на книге весьма наглядно. Националисты и октяб­ристы, писал Изгоев, считают Столыпина гениальным го­сударственным деятелем, великим человеком. Но итог его деятельности таков, что об этом «говорить не приходит­ся». Не права и другая сторона, в частности дубровинская черносотенная газета «Русское знамя», оценивающая премьера как заурядного человека с высоким самомнением. В действительности Столыпин был, несомненно, даровитым человеком, отличным оратором, обладал не­заурядным мужеством и бескорыстием. Вместе с тем он был очень честолюбив, любил власть, «цеплялся за нее». Но «не столько боролся, сколько отступал и подлаживал­ся. Был мстителен. Слова расходились с делом. Сильный ум, но какого-то второго сорта, смешанный с мелкой хит­ростью и лукавством». В характеристике много верно­го. Основной упрек Столыпину состоял в том, что тот, поддавшись тривиальной слабости бюрократа держаться за власть ценой отказа от собственной программы, изме­нил самому себе, своему «рыцарству» и на этом погубил и самого себя и свою программу «реформ». Как истый доктринер либерализма, Изгоев предъявил Столыпину иск по неоплаченным либерально-реформистским вексе­лям. Он перечислил все пункты его программы, оглашен­ной с трибуны II Думы, (ниже курсивом выделено, что с ними стало на деле). Этот синодик заслуживает того, чтобы привести его полностью.

“Обещано в декларации”

1) Предоставление крестьянам земель государственных, удельных и кабинетских

Существует в жизни

1) Из более чем 9 млн. десятин крестьянам до 1 января 1911 г. было продано

281 000 десятин.

2) Ряд законопроектов, опре­деляющих переход из одного вероисповедания в другое, беспрепятственное богомоление, соору­жение молитвенных зданий, об­разование религиозных общин, отмена связанных исключитель­но с исповеданием ограничений и т. п.

2) Ничего не осуществлено. Большинство законопроектов за­стряли в Государственном. совете, где их ждет гибель. Прошедший через обе палаты законопроект об отмене ограничений для православных священнослужителей, лишенных сана, утверждения не получил.

3) Неприкосновенность лично­сти, при которой «личное задер­жание, обыск, вскрытие коррес­понденции обусловливаются по­становлением соответствующей судебной инстанции, на которую возлагается и проверка в тече­ние суток оснований законности ареста, последовавшего по рас­поряжению полиции».

3) На пространстве всей Рос­сии господствует административ­ный произвол. Попытка петер­бургских мировых судей прове­рять законность арестов встретила резкое противодействие правительства. Законопроект о неприкосновенности личности, обработанный г. Замысловским в смысле полной ее прикосновенности, к счастью, застрял в Государственной думе.

4) Введение лишь во время воины или народных волнений исключительного положения, ко­торое предполагается одно вме­сто трех ныне существующих.

4) Ныне существует не три, а уже четыре. Кроме военного положений о чрезвычайной и уси­ленной охранах администрации на всем протяжении империи предоставлено право издания обязательных постановлений с администрационными карами, что совершенно равносильно положе­нию об усиленной охране. Хотя уже давно нет ни войны, ни на­родных волнений, но в России нет ни одной местности, которая бы управлялась только на осно­вании общих законов.

5) Административную высыл­ку в определенные места предпо­ложено совершенно упразднить.

5) Процветает по-прежнему.

6) Бессословная самоуправля­ющаяся волость в качестве мел­кой земской единицы.

6) Таковой пока нет и, когда будет, неизвестно.

7) Образование особых земель­ных обществ исключительно для решения своих земельных дел без всяких административных обязанностей.

7) По-прежнему сельское об­щество представляет хаотическое смешение экономических, частно-хозяйственных и административ­ных функций.