ПЕТР I. РОССИЮ ПОДНЯЛ НА ДЫБЫ

Страница 2

Всеми этими обстоятельствами воспользовалась партия Милославских, чтобы направить движение в свою пользу, сообщить ему политический характер, которого оно до сих пор не имело. Через преданных себе стрельцов эта партия постаралась возбудить неудовольствие полков против пра­вительства Петра, перенести их внимание от своих стре­лецких дел на политическое положение. Им удалось настроить стрельцов против своих политических противников. 15 мая произошел так называемый стрелецкий бунт. В боевом порядке выступили стрелецкие полки в Кремль, убили двух братьев царицы и ряд сановников. Он видел бунт стрельцов; ста­рика Матвеева, говорят, стрельцы вырвали из его рук; дядя Иван Нарышкин был им выдан на его глазах; он видел ре­ки крови; его матери и ему самому грозила опасность еже­минутной смерти. Петр так был потрясен «майскими дня­ми» 1682 г., что от испуга у него явились и остались на всю жизнь конвульсивные движения головы и лица. Чувство не­приязни к Милославским, воспитанное уже раньше, перешло в ненависть, когда Петр узнал, сколь они виноваты в стрелецких движениях. С ненавистью относился он и к стрельцам, называя их «семенем Ивана Михайловича» (т. е. Милославского), потому что с представлением о стрель­цах у него соединялось воспоминание об их бунтах 1682 г. Убий­ства совершались и вне дворца. В своем доме был убит князь Юрий Долгорукий. На улице схвачен и потом убит Иван Максимович Языков, представитель третьей дворцовой пар­тии. Над трупами убитых стрельцы ругались до позднего вечера и, оставив караул в Кремле, разошлись по домам.

16 мая возобновились сцены убийства. Стрельцы ис­требили всех тех, кого сторона Милославских считала из­менниками. Но желаемого Ив. Кир. Нарышкина не нашли. 17 мая ут­ром стрельцы настоятельно потребовали его выдачи, как последнего уцелевшего изменника. Чтобы прекратить мятеж, во дворце нашли необходимым выдать Ивана Кирил­ловича. Он причастился и предался стрельцам, его пытали и убили. Этим окончился мятеж.

Петр и его мать были потрясены смертью родных, ужаса­ми резни, которая совершалась на их глазах, и оскорбления­ми, которые получали они от грубых стрельцов. Около них не осталось ни одного помощника и советника: все их сторон­ники были истреблены, а уцелевшие попрятались. У Милославских, таким образом, исчезли их политические против­ники. Хозяевами дел становились теперь они, Милославские; представительницей власти стала Софья (рожденная от первого брака Алексея Михайловича с Милославской), потому что Наталья Кирилловна удалилась от дел. В те дни ее грозили даже «вы­гнать из дворца». Вступление во класть со стороны Милославских выразилось тотчас же после бунта тем, что места, за­нятые прежде в высшей московской администрации людьми, близкими к Нарышкиным, еще до окончания бунта перешли к сторонникам Софьи. Князь В. В. Голицын получил началь­ство над Посольским приказом; князь Ив. Андр. Хованский с сыном Андреем стали начальниками Стрелецкого приказа (т. е. всех стрелецких войск). Иноземский и Рейтарский прика­зы подчинены были Ив. Мих. Милославскому.

Но, завладев фактически властью, уничтожив одних и устранив от дел других своих врагов, Софья и ее сторонни­ки не заручились еще никаким юридическим основанием своего господствующего положения. Таким юридическим основанием могло быть воцарение царя Ивана и передача опеки над ним какому-нибудь лицу его семьи. Этого Со­фья достигла помощью тех же стрельцов. Конечно, по на­ущению ее сторонников, стрельцы били челом о том, что­бы царствовал не один Петр, а оба брата. Боярская дума и высшее духовенство, боясь повторения стрелецкого бунта, 26 мая провозгласили первым царем Ивана, а Петра - вто­рым. Немедленно затем стрельцы били челом о том, чтобы правление поручено было, по молодости царей, Софье. 29 мая Софья согласилась править. Мятежных, но верных ей стрельцов Софья угощала во дворце. Таким образом, пар­тия Софьи достигла официального признания своего по­литического главенства.

Однако все население Москвы и сами стрельцы созна­вали, что стрелецкое движение, хотя и вознаграждалось правительством, было все-таки незаконным делом, бун­том. Сами стрельцы поэтому боялись наказания в буду­щем, когда правительство усилится и найдет помимо них опору в обществе и внешнюю силу.

Таковы были придворные и политические обстоятель­ства, в которых родился и провел годы детства Петр. С на­чалом правления Софьи началось его отрочество. Посмот­рим, что мы знаем достоверного о детстве Петра.

О первых днях жизни царевича сохранилось много лю­бопытных сведений. Его рождение вызвало ряд придвор­ных праздников. Крестили царевича только 29 июня в Чудовом монастыре, и крестным отцом был царевич Федор Алексеевич. По древнему обычаю, с новорожденного «сня­ли меру» и в ее величину написали икону апостола Петра. Новорожденного окружили целым штатом мам и нянь; кормила его кормилица.

Петр впервые сел за азбуку под руководством Зотова пяти лет от роду. Этого Зотова назна­чил к Петру его крестный отец, царь Федор, очень любив­ший своего крестника и брата. Зотов раньше был приказ­ным дьяком и при назначении к Петру подвергся экзамену: читал и писал в присутствии царя и был одобрен как самим царем, так и известным Симеоном Полоцким. Курс учения в древней Руси начинался азбукой, продолжался чтением и изучением Часослова, Псалтиря, Апостольских деяний и Евангелия. Обучение письму шло позже чтения. Петр на­чал учиться письму в начале 1680 г. и никогда не умел писать аккуратно и без ошибок. Кроме письма и чте­ния Зотов ничему не учил Петра (ошибиться здесь можно только относительно арифметики, которую Петр узнал до­вольно рано неизвестно от кого). Но Зотов как пособие при обучении употреблял иллюстрации, привозимые в Москву из-за границы и известные под именем «потешных фряжских» или «немецких листов». Эти листы, изображая исторические и этнографические сцены, могли дать много умственной пищи ребенку. Кроме того, Зотов ознакомил Петра с событиями русской истории, показывая и поясняя ему летописи, украшенные рисунками. Что Зотов и при от­сутствии широкого образования и ума вел свое дело добро­совестно и тепло, доказывается неизменным расположе­нием к нему Петра, не забывшего своего учителя.

Чем больше становился Петр, тем хуже складывалась окружающая его обстановка. Начиная понимать разго­воры окружающих, Петр узнал от них, конечно, о семей­ной вражде, о гонениях на его мать и на близких ей людей. Он учился не любить Милославских, видел в них врагов и притеснителей. Десяти лет избранный царем, он в 1682 г. пережил ряд тяжелых минут.

Так неспокойно кончилось детство Петра. В нем - на­чало его военных забав, в нем - тяжелые, даже ужасные минуты, повлиявшие на всю жизнь Петра. В детстве Петра, наконец, нет зачатков правильного образования: его учат «грамоте», прочие сведения приходят случайно и усваива­ются мимоходом.

В детстве Петр не по­лучил никакого образования, кроме простой грамотности и кое-каких исторических сведений. Забавы его носили ре­бячески-военный характер. Обстановка жизни сообщила ему несколько тяжелых впечатлений. Будучи царем, он в то же время находился под опалой с 10 лет и с матерью дол­жен был жить в потешных подмосковных селах, а не в Кре­млевском дворце. Такое грустное положение лишало его возможности получить правильное дальнейшее образова­ние и в то же время освобождало от пут придворного эти­кета. Не имея духовной пищи, но имея много времени и свободы, Петр сам должен был искать занятий и развлече­ний. Можно думать, что мать никогда не стесняла любимо­го единственного сына и что воспитатель Петра, князь Бо­рис Голицын, не следил за каждым его шагом. Не ви­дно, чтобы Петр особенно подчинялся и материнскому ав­торитету в своих вкусах и занятиях, чтобы Петра занимали другие. Он сам выбирает себе товарищей из тесного круга придворных и дворовых служителей Царицына двора и сам с этими товарищами ищет себе потех. Отрочество Петра отмечено самодеятельностью, и эта самодеятельность шла в двух направлениях:

1) Петр предавался по-прежнему во­енным забавам;