Воцарение династии Романовых

Страница 5

Михаил Федорович женился на 29 году своей жизни на Марии Владимировне Долгорукой, скоро умер­шей, на следующий год царь вступил во второй брак с Евдокиею Лукьяновной Стрешневой.

По рассказу П. Львова, биографа отца невесты: «накануне послали царския повозки за девицами из знатнейших фамилий, приехавших в Москву для выбора. Эти де­вицы сопровождались матерями или ближай­шими родственницами; на них была одежда, жалованная царем. По представлении девиц инокине Марфе Ивановне, матери и родствен­ницы разъехались по домам. При каждой девице осталась только одна прислужница, в комнатах для них отведенных, находи­лись по обоим сторонам кровати. В пол­ночь Михаил, с матерью своей, пошел осматривать невест. По окончании осмотра инокиня Марфа спросила сына, на ко­торую из девиц пал его выбор. И очень удивилась, услыша, что он предпочел прислужницу одной из привезенных девиц. Мать убеждала Михаила, чтобы он помыслил, как оскорбятся этим выбором князья и бояре, наконец, требовала от него решительного отказа, так как до восхода солнца он должен в Успенском соборе в присутствии патриарха и духовенства объявить имя будущей своей супруги. Михаил отвечал: «По воле только Божией и твоей принял я венец и царство; ни в чем не посмею быть ослушным матери моей. Ты всегда была наставницею и моим покровом - все исполню . Но сердце мое никогда не выберет, никогда другой не полюбит . Я опредлен к одним бедствиям! Первой супруги лишился в первые месяцы брачного союза, невесты ли­шаюсь при самом избрании. Она не знатной породы; может быть, она терпит бедность, горе и я испытал нужду и гонение».

Слезы полились из глаз Михаила, и, глядя на сына, мать его сказала: «Судьбы небесные тебя сохранили, они назначили тебе царство . Воля Божия да будет с тобой! Возьми ту, которая пришлась тебе по мысли и по сердцу». Между тем, инокиня Марфа послала разведать о роде прислужницы, которая оказалась дочерью бедного можайского дворянина Лукьяна Степановича Стрешнева, а девица, при которой она находилась, её дальнею родствен­ницей, угнетавшей ее своим своенравием. Когда же патриарх Филарет благословлял сына своего, то он сказал: «Бог за благочестие прославил тебя и почтил царством, и впредь за благочестие твое и царицы Евдокии да соблюдет вас от врагов …». Во время благовеста к молебствию были представлены Евдокии дочери князей и бояр. В смятении души, скромная и кроткая Евдокия, не допускала девиц целовать свою руку, но сама целовала каждую из девиц. На другой день, по совершении обряда обручения, отправлены были от царя бояре к отцу невесты с царской грамотой, в которой уве­домляли его, что, по благости Божией, Евдокия избрана царской невестой. Посланные застали Стрешнева в поле с сохою, возделывающего ниву для посева ржи. После, живя в царских

хоромах, Стрешнев не забыл своей избы с соломенной кровлей; на стенах одной из комнат он развесил свою прежнюю одежду, опояску и обувь. Каж­дое утро, до своей кончины, отдергивая завесу, он говорил: «Лукьян! помни, что ты был и что ты есть; помни, что все это получил от Бога. Не забывай Его милосердия, помни Его заповеди. Делись всем, что имеешь, с бедными, они твои братья. Не утесняй никого; ты сам был беден. Помни твердо, что все земное величие - суета, и что Бог одним словом может обратить тебя в ничто».

С приездом Филарета и посвящения его в патриархи, он задумал важные государственные вопросы и ставил их на разрешение земских соборов. Так, в июне 1619 г. собору были предъявлены, сделанные царю патриархом указания, что с разоренной земли берутся подати: с одних по дозорным книгам, т. е. по податной оценке имуществ сообразно их благоустроенности, а с других, не менее разоренных, взимаются по писцовым книгам, т. е. по простой податной переписи, при которой не обращалось внимания на благосостояние плательщиков. Собор постановил: произвести снова перепись в местностях не разоренных, писцов и дозорщиков выбрать из надежных людей, привести их к присяге, взяв обещание писать без взяток и работать «вправду».

Воеводы и приказные в областях позволяли себе ряд насильственных действий и беззаконий в 1627 году правительство решило восстановить повсеместно губных старост. Эта мера ограничивала круг влияния воевод, многие города воспользовались ею и просили, чтобы у них не было воевод, а были только губные старосты, но некоторые города оставались недовольны губными старостами и просили назначения воевод.

Желая также привить в России «разные промыслы», правительство призывало на льготных условиях промышленников иностранцев. Среди них встречались «рудознатцы», оружейники и литейщики. Отыскивая руды, правительство заботилось об оружейном и литейном деле. Тула славилась выделкою оружия, а в 1632 г. голландский купец Андрей Вижусь получил позволение построить там завод для литья пушек и ядер.

В 1642 году было положено начало пре­образованию военного устройства, с помощью иностранных офицеров было начато обучение «русских ратных людей» иностранному строю и стали появляться полки с иностранными названиями, солдатские, рейтарские, драгунские. Полки эти были переходной ступенью к постоянной, регулярной, национальной армии в России. Собор 1642 г. постановил формирование в том же году двух Московских выборных полков солдатского строя, под названием 1-го и 2-го выборных, впоследствии 1-го Московского, иначе .Лефортовского, и Бутырского. Оба названы от слобод, в которых квартировались - Лефортов­ской и Бутырской. Шефом Бутырского полка был некий иностранец Альциль , полк состоял из 52 рот, в каждой роте было по 60 человек. 1-ый Московский выборный полк исчез в конце второй половины XVIII в., и до сих пор он не появлялся в истории. После Альциля командовали полком генерал - майор Кровков, полковник Жданов, иноземец Бюст, причем с упоминанием имен Жданова или Бюста, полк упоминался в официальных актах также и Бутырским. В начале Крымского похода, в 1687 г., командиром Бутырского полка был знаменитый потомок Карла II, шотландец Патрик Гордон, служивший прежде в шведских, затем в польских войсках и сражавшийся против татар и русских, он поступил на русскую службу майором.

За все время царствования Михаила Федоровича шла усиленная деятельность по постройке различных хором и зданий в Кремле. В 1635 и 1636 г.г. были сооружены каменные хоромы для госу­даря и его детей, построенные на стенах старого здания над мастерскою па­латою, бывшею в начале XVI века приемною Софии Палеолог, а позже Елены Глинской и называлась заднею и западною, над палатами-подклетными, которые тянулись до палаты зо­лотой. Это место было занято прежде деревянными хоромами, на месте кото­рых и построили три новых каменных этажа, являющихся продолжением царицыных приемных палат и с теремом наверху. Надпись, располагавшаяся над входом, указывает, что верхний этаж предназначен был для малолетних царевичей Алексея и Ивана. Все пространство от Никольских до Спасских ворот в царствование Михаила Федоровича еще было застроено 15 церквами, построенными родственниками казненных на тех местах; церкви эти назывались «на крови у голов, что на рву».

В 1635 г., 10 июня, в Кремль было внесено тело царя В. И. Шуйского, отданного, наконец, Польшей. С утра в Кремле загудел колокол, родня и народ повалил к Дорогомилову навстречу тела царя Василия.

Правительственной деятельностью времен Михаила Федоровича было успокоение взволнованного смутой государства и этой цели правительство думало до­стигнуть: истреблением административных злоупотреблений и поднятием общего благосостояния.

Михаил Федорович скончался 12-го июля 1645 г. Уже к тридцати с небольшим лет царь «скорбил ножками» и, по собственным словам его: «до возка и из возка носили в креслах». Незадолго перед кончиною состояние здоровья царя очень пошатнулось, так как неудача в устройстве судьбы его дочери Ирины, которую он хотел выдать замуж за датскаго королевича Вольдемара, нанесла тяжелый удар мягкой натуре Михаила Федоровича, чрезвычайно потрясенного несколько лет перед тем смертью двух его сыновей. В день своего ангела, стоя у заутрени царь заболел. В церкви с ним сделался припадок, и его перенесли в царские хоромы. К вечеру болезнь усилилась, он стал стонать, жалуясь, что «внутренности его терзаются», приказал призвать царицу и сына, 16-ти летнего Алексея Михайловича, и патриарха, простился с женою, благословил сына на царство, исповедался, приобщился Св. Тайн и в начале третьего часа ночи, тихо умер.