Благотворители и меценаты

Страница 3

Таким образом, к концу ХХ века изобретение авангардистов - боди art распространяется в повседневную жизнь. Носителями наиболее ходовых ценностей и символов ( в обход традиционно-условных артефактов культуры - книг, картин и т.д.) становятся реальные лицо и тело, стилизованный внешний облик человека.

*

Это очень напоминает архаичные периоды и формы культуры. Ведь именно в эпохи архаики наиболее фундаментальные категории культуры понимались исключительно через призму телесного опыта (см., например, об этом в замечательной работе В.Н.Торопова "Пространство и текст"), когда люди стремились превратить реальное тело или лицо в и з о б р а ж е н и е условных тела и лица. В архаических обществах практиковалась ритуальная раскраска или татуировка. Опрошенные в 1930-х годах Клодом Леви-Строссом южноамериканские индейцы говорили: "Кто не раскрашен, тот просто глуп". То же мы наблюдаем и в своеобразных "зонах архаики" современной цивилизации, например, среди тюремных завсегдатаев. Им тоже сами по себе реальные тела и лица кажутся недостаточно значимыми, как бы ничего не стоящими (или даже ненастоящими) без специального узора в виде татуировки.

Это как товар: без клейма фирмы он вызывает подозрение в поддельности, недоброкачественности, в том, что он нестоящий и ненастоящий. Но есть и различие. Фирменное клеймо функционально: оно служит условием продаваемости товара. А сложная раскраска лица, например, у североамериканских индейцев ни для какой "выгоды" не нужна. Она есть нечто большее. Она выражает социальное достоинство и мистическое значение человека, она изображает на эмпирическом лице идеальный лик мифических первопредков и заданных ими законов жизни.

Особый случай срастания условной маски с реальным лицом принадлежит глубокой древности и очень специфическим условиям - при погребении египетских фараонов. Золотая маска на мумии - это заменитель лица, но такого, которым человек обращен к вечности. Изображение лица здесь и буквально "принадлежит" данному человеку, и отделено от "бренного" облика. Пример окончательного разделения изображения и его носителя дают поздние изображения на портретах, уже никак не связанных с лицом портретируемых и живущие в других измерениях и пространствах.

Противоположная по смыслу маске фараона - маска клоуна. Клоунская раскраска, во-первых, существовала не отдельно, а прямо на "модели". Во-вторых, в отличие от погребальной маски (или ритуальной татуировки), она повернута не к вечности, а к посюсторонней, гротескно измененной жизни.

Если маска скрывает реальные черты, то клоунский грим заостряет отдельные из них. Клоунский суперрумянец, суперрот и супернос, как и суперштиблеты или супернеловкость, продолжают реальные детали лица и поведения в символическую сферу хаотического избытка и гротесковой чрезмерности.

Клоун пародирует благообразие "правильного" мира - в частности тем, что оставляет от целостного облика только несколько выпяченных частей. "Маска" клоуна - это броские детали: нос, румянец, штиблеты, между которыми как бы и нет соединительной ткани. Именно в системе таких шаржированных частностей, между которыми - зияния, "дыры", строится в массе своей современный социальный имидж и новых политиков, и "новых русских", претендующих на роль новой российской элиты.

*

Отражением подобных имиджевых моделей, являющих не себя, но знак себя, только более совершенный, отличный от конкурентов (или, наоборот, свидетельствующих о принадлежности к какой-то социальной группе), может служить реклама. Особенно видеореклама, которая вся строится на основе имиджей, стилизованных обликов людей и вещей, единственным содержанием которых является конкурентноспособность и успех.

В эпоху культа "имиджей" такое традиционное понятие, как "образ" - многосложный, тесно связанный с коренными основами личности и культуры, - почти ушло из нашего сознания. Наступило время самодовлеющей внешности.

Впрочем, вздыхать об ушедшем или уходящем - не лучшее из занятий. Важнее сегодня помочь алчущим собственного "имиджа" в его поисках. И не только на уровне учтивых сомнений профессионального дизайнера в неотразимости малиновых пиджаков, но, что значительно труднее, помочь в культурном самоопределении, самоиндетефикации людей с определенными традициями. Это включает также артикуляцию ментальных основ и перспектив, поиски такого самоопределения сопровождающих, даже если эти поиски ведутся в зоне сугубо прикладной и бытовой.

И поэтому небесполезно еще раз приглядеться к современному феномену имидж-культуры, например, с такой точки зрения: как нынешнее, выраженное в наличии статусного "имиджа", понятие "престижа" соотносится с традиционными представлениями об общественной иерархии, о высших ее ступенях и о путях, на нее возводящих.

И если ее рассмотрение разочарует читателей, почувствовавших приятный вкус выигрышного "имиджа", оно все равно небесполезно. Осознать ограниченность наших стремлений и достижений - своего рода терапевтическое средство против распространенного (и особенно острого в "успешных" кругах) страха не соответствовать статусным нормам своей среды.

"О секторе третьем замолвите слово…"

Сферы деятельности НКО (по данным CAF)

1. Социальная защита

2. Членские и профсоюзные организации

3. Клубы по интересам, спортивные клубы и др.

4. Правозащитные организации

5. Организации по охране окружающей среды

6. Жилищные объединения

7. Политическте партии

8. Образование

9. Организации культуры

10. Прочие

11. Организации по охране здоровья

Эти слова, обращенные к представителям СМИ, я услышала на одной из конференций, посвященной проблемам "третьего сектора". И действительно, тема эта редко обсуждается на страницах прессы. Возможно поэтому, третий сектор сегодня представляется некоей заповедной зоной, своеобразной "terra incognito", о существовании которой большая часть нашего народонаселения мало что знает. И это при том, что его деятельность охватывает практически все стороны нашей жизни от рождения до смерти, что здесь трудятся миллионы активистов, энтузиастов и … прагматиков, а число составляющих его некоммерческих организаций перевалило, как было сказано в одном из выступлений Владимира Путина, за 300 тысяч.

Нелюбопытство и гражданская инертность нашего народонаселения давно уже стали национальной традицией. Хочется верить, что только до поры до времени.

Наше желание привлечь внимание читателей журнала к жизни и проблемам "третьего сектора" искренне, но не бескорыстно. Его судьба - залог нашего общего благополучия, даже если мы не всегда соприкасаемся с ним по жизни напрямую.

Кроме всего прочего - жизнь в этом секторе столь удивительна и разнообразна, что знакомство с ней может стать занятием более интригующим, чем чтение детективов и обозрение триллеров.

Разве не удивительно, как в нищей разоренной стране, десятки миллионов людей без оглядки на государство находят средства для взаимопомощи и взаимовыручки себе и себе подобным. Как, не владея даже азбукой бизнеса и менеджмента, ухитряются привлекать в третий сектор инвестиции, составляющие суммарно сотни и более миллионов долларов. Как на фоне всеобщего казнокрадства умудряются донести эти деньги до нуждающихся в них…