НИКОЛАЙ РОМАНОВ

Страница 3

История расставила все на свои мес­та. Однако не стоит думать, что не было никаких предпосылок к демонс­трации своей неприязни по отношению к императору. Ведь Николай II сам, стиль его правления и общения не соответствовал многим распространен­ным в народе представлениям о верховном правителе. Да и во внешности его было мало императорского величия, способного вызвать раболепный трепет. Эту картину дополняли его манеры. Царь слушал всех всегда до­вольно внимательно, очень редко кому возражал, никогда не повышал го­лос на собеседника, хотя часто это делал с большим трудом. Все это формировало определенные стереотипы.

Иллюстрируя "коварство" царя, советские историки обычно приводили пример, как Николай II снимал некоторых своих министров безо всяко­го предупреждения. Сегодня он мог милостиво разговаривать с министром, а завтра прислать ему отставку. Серьезный исторический анализ показы­вает, что царь ставил дело Российского государства выше отдельных лич­ностей (и даже своих родственников), и если, по его мнению, министр или сановник не справлялся с делом, он убирал его вне зависимости от прежних заслуг.

В последние годы царствования император испытывал кризис окруже­ния (недостаток надежных, способных людей, разделявших его идеи). Зна­чительная часть самых способных государственных деятелей стояла на за­паднических позициях, а люди, на которых царь мог положиться, не всег­да обладали нужными деловыми качествами. Отсюда постоянная смена ми­нистров, которую с легкой руки недоброжелателей приписывали Распутину.

Роль и значение Распутина, степень его влияния на Николая II бы­ли искусственно раздуты левыми, которые таким образом хотели доказать политическое ничтожество царя. Не соответствовали действительности грязные намеки левой печати о каких-то особых отношениях Распутина и царицы. Привязанность царской четы к Распутину была связана с неизле­чимой болезнью их сына и наследника престола Алексея гемофилией - нес­ворачиваемостью крови, при которой любая пустяковая ранка могла при­вести к смерти. Распутин, обладая гипнотическим даром, путем психоло­гического воздействия умел быстро останавливать кровь у наследника, чего не могли сделать лучшие дипломированные доктора. Естественно, лю­бящие родители были благодарны ему и старались держать его рядом. Се­годня уже ясно, что многие скандальные эпизоды, связанные с Распути­ным, были сфабрикованы левой печатью с целью дискредитации царя.

Обвиняя царя в жестокости и бессердечности, обычно приводят в пример Ходынку, когда в результате образовавшейся давки на коронацион­ных торжествах в Москве в 1896 г. погибли сотни людей; 9 января 1905 года; казни времен первой русской революции. Однако, документы свиде­тельствуют, что царь не имел никакого отношения ни к трагедии Ходынки, ни к расстрелу 9 января (Кровавому воскресенью). Он пришел в ужас, когда узнал об этой беде. Нерадивые администраторы, по вине которых произошли события, были смещены и наказаны.

Смертные приговоры при Николае II производились, как правило, за вооруженное нападение за власть, имевшее трагический исход, т.е. за вооруженный бандитизм. Всего по России за 1905-1908 г.г. по суду (включая военно-полевые) было менее четырех тысяч смертных приговоров, преимущественно боевикам-террористам. Для сравнения, бессудные убийс­тва представителей старого государственного аппарата, священнослужите­лей, граждан дворянского происхождения, инакомыслящей интеллигенции только за полгода ( с конца 1917 до середины 1918 г.) унесли жизни де­сятков тысяч человек. Со второй половины 1918 года счет казням пошел на сотни тысяч, а впоследствии - на миллионы невинных людей.

Алкоголизм и распутство Николая II такие же бесстыдные выдумки левых, как его коварство и жестокость. Все, кто знал царя лично, отме­чают, что он пил вино редко и мало. Кроме того, никто не видел его в состоянии сильного алкогольного опьянения, а значит, утверждения об алкоголизме - ложь.

Через всю жизнь император пронес любовь к одной женщине, которая стала матерью его пятерых детей. Это была Алиса Гес­сенская, немецкая принцесса. Увидев ее однажды, Николай II в течение 10 лет помнил о ней. И хотя родители из политических соображений про­чили ему в жены французскую принцессу Елену Орлеанскую, он сумел отс­тоять свою любовь и весной 1894 г. добиться помолвки с любимой. Алиса Гессенская, принявшая в России имя Александры Федоровны, стала для им­ператора возлюбленной и другом до трагического конца их дней.

В 1911 г. попавший в немилость С.Ю. Витте заметил, что "отличи­тельные черты Николая II заключаются в том, что он человек очень доб­рый и чрезвычайно воспитанный . я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий император". Тот же С.Ю. Витте, имевший много оснований для недовольства царем, опровергает мнение, что по своим деловым способностям и интеллектуальному развитию Николай II не годился для предназначенной ему роли. Витте признавал, что император "несомненно очень быстрого ума и быстрых способностей; он вообще все быстро схватывает и быстро понимает".

Конечно, не надо идеализировать личность последнего императора. У него, как и у всякого человека, имелись и положительные и отрица­тельные черты.

Но главное обвинение, которое ему пытаются вынести от имени ис­тории - политическое безволие, в результате которого в России наступил развал российской государственности и крах самодержавной власти - не объективно. Однако к числу выдающихся исторических личностей он не принадлежал, потому что в нем не было чего-то демонического, заводно­го. Вот что о нем пишет У. Черчилль: "Он не был ни великим полковод­цем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшемся в своей жизни на веру и Бога".

Обвиняющие Николая II в политическом безволии современники и ис­торики считают, что будь на его месте другой человек, с более сильной волей и характером, то история России пошла бы по другому пути. Может быть, но не следует забывать, что даже монарх масштаба Петра I с его сверхчеловеческой энергией и гениальностью в конкретных условиях нача­ла ХХ века вряд ли бы достиг иных результатов. Ведь Петр I жил и дейс­твовал в условиях средневекового варварства, и его методы державного управления вовсе не подошли бы к обществу с началами буржуазного пар­ламентаризма. Кроме того, история показала, что на вопросы, поставлен­ные перед Николаем II в начале 20 века не смогли ответить и его сопер­ники.

Близился последний акт политической драмы. 23 февраля 1917 г. го­сударь-император приехал из Царского Села в Могилев - в Ставку Верхов­ного Главнокомандования. Политическое положение становилось все более напряженным, страна устала от войны, оппозиция росла изо дня на день, но Николай II продолжал надеяться на то, что несмотря на все это, чувства патриотизма возьмут верх. Он сохранил нерушимую веру в армию, он знал, что боевое снаряжение, высланное из Франции и Англии, своев­ременно приходило и что оно улучшало условия, в которых воевала армия. Он возлагал большие надежды на новые части, созданные в России в тече­ние зимы, и был убежден, что русская армия будет в состоянии присоеди­ниться весной к большому наступлению союзников, которое нанесет роко­вой удар Германии и спасет Россию. Еще несколько недель и победа будет обеспечена.

Но едва он успел покинуть столицу, как первые признаки волнения начали проявляться в рабочих кварталах столицы. Заводы забастовали, и в следующие дни движение быстро разрослось. Забастовало 200 тысяч че­ловек. Население Петрограда подвергалось в течение зимы большим лише­ниям, т.к. вследствие недостатка подвижного состава, перевозка продо­вольствия и топлива была сильна затруднена. Толпы рабочих требовали хлеба. Правительство не сумело принять меры для успокоения брожения и лишь раздражало население нелепыми репрессивными полицейскими мерами. Прибегли к вмешательству военной силы, но все полки были на фронте, и в Петрограде оставались лишь обучавшиеся запасные части, сильно разло­женные пропагандой, организованной левыми партиями в казармах, несмот­ря на надзор. Произошли случаи неповиновения приказам, и после трех дней слабого сопротивления войска перешли на сторону революционеров.