Адмирал Нахимов

Страница 3

Мы говорили, что флот на Черном море возглавляли Корнилов и Нахимов. Правильнее, точнее было бы ска­зать, что они больше всех де­лали для флота. А должности их были не такие уж глав­ные — первый был начальни­ком штаба Черноморского флота, второй — начальником 5-й флотской дивизии. Над ними стояло много вельмож, титулы которых были настоль­ко пышные, насколько убоги­ми были их военные способ­ности. Оба адмирала имели ограниченные права, свои приказы и распоряжения обя­заны были согласовывать, утверждать; они тратили много сил, чтобы доказать выгод­ность и необходимость како­го-либо дела. Только нечело­веческая энергия, святая пре­данность Отечеству давали им силы воевать с неприяте­лем и одновременно с вель­можным начальством.

ПЕРВЫЕ БОИ У СЕВАСТОПОЛЯ

Неприятельские войска дви­гались от Евпатории к Сева­стополю. 8 сентября на реке Альме им преградила путь русская 35-тысячная (вдвое меньшая по численности) ар­мия. Произошло кровопро­литное сражение. Потери с обеих сторон были очень большие. Главнокомандующий генерал-адмирал князь Меншиков приказал своим войскам отступить к Бахчисараю. И Се­вастополь остался один, город должен был защищаться сам — силами небольшого гарнизона и тем, что мог дать флот.

Остается только гадать, как решилась бы судьба города, если бы союзники сразу по­сле сражения двинулись на Севастополь. Имея хорошую орудийную защиту со сторо­ны моря и укрепления на се­верной стороне, город был беззащитен на суше с юга. Но союзники долго не могли прийти в себя от понесенных потерь, они даже не пресле­довали отступавшую русскую армию. Это-то и дало воз­можность в кратчайший срок возвести на южной стороне города линию оборонитель­ных сооружений. Когда англи­чане, французы и турки, обой­дя северные укрепления го­рода, вышли к южной сторо­не, они неожиданно для се­бя наткнулись на непреодо­лимую полосу редутов и ба­стионов.

Флот неприятеля тоже был остановлен, он не смог войти в Севастопольскую бухту: у входа в нее моряки затопили пять старых линейных кораб­лей и два фрегата. Жалко бы­ло топить свои корабли, все они были прославлены во многих сражениях. Но иного выхода не было.

Союзное командование, как и предполагал Меншиков, боя­лось оставить свои войска в окопах на зиму. Только проб­лему эту оно намеревалось решить иначе, чем представ­лял себе Меншиков, — реши­тельным штурмом взять Сева­стополь и закончить войну до холодов.

5 октября союзники, поль­зуясь большим превосход­ством в артиллерии, начали ожесточенную бомбардиров­ку города с суши и моря. По­сле этого начался штурм укреплений. Защитники Сева­стополя сражались с невидан­ным мужеством. Штурм они отбили, при этом уничтожили много неприятельских орудий и повредили несколько кораб­лей. И опять потери в людях с обеих сторон были очень большие, повторить штурм в ближайшее время противник не мог. Севастопольцы вос­пользовались передышкой для совершенствования своей обороны.

Умер раненный на Малаховом кургане адмирал Влади­мир Алексеевич Корнилов. С того тяжелого дня все за­боты о защите Севастополя легли на Павла Степановича Нахимова и его давнего со­ратника адмирала Владимира Ивановича Истомина.

РАССКАЗЫВАЮТ ДОКУМЕНТЫ

14 сентября 1854 года. Приказ П. С. Нахимова

«Неприятель подступает к городу, в котором весьма ма­ло гарнизона; я в необходи­мости нахожусь затопить суда вверенной мне эскадры и оставшиеся на них команды с абордажным оружием присо­единить к гарнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой: нас соберется до трех тысяч; сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю».

Из записок неизвестно­го унтер-офицера

«В Севастополе везде кипе­ла работа; все бегало, суети­лось. Почти все полки были вооружены лопатами, кирка­ми, мотыгами и другими ору­диями, необходимыми при по­стройке укреплений. Рабочие таскали землю в корзинах, в мешках, в полах шинелей, во всем, в чем было можно. Всюду возили и носили брев­на, доски, станки и орудия, снятые с потопленных кораб­лей. Работали не только сол­даты, но даже женщинам бы­ла дана работа: они построи­ли батарею .»

20 ноября 1854 года. Из письма артиллерийско­го офицера Л. Н. Толстого брату

«Город осажден с одной стороны, с южной, на кото­рой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 ору­дий огромного калибра и не­сколько рядов земляных укреплений, решительно непри­ступных. Я провел неделю в крепости и до последнего дня блудил как в лесу, между этими лабиринтами батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном ме­сте на 80 сажен и не идет вперед; при малейшем дви­жении вперед его засыпают градом снарядов. Дух в вой­сках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Кор­нилов, объезжая войска, вме­сто «здорово, ребята!» гово­рил: «Нужно умирать, ребята, умрете?» — и войска отвеча­ли: «Умрем, ваше превосхо­дительство, ypa!» И это не был эффект, а на лице каждо­го видно было, что не шутя, а взаправду, и уже 22000 ис­полнили это обещание.

.Бомбардирование 5-го чи­сла останется самым блестящим, славным подвигом не только в русской, но и во все­мирной истории. Более 1500 орудии два дня действовали по городу и не только не да­ли сдаться ему, но и не за­ставили замолчать и одну двухсотую наших батарей .»

Из дневника участника обороны

« .Мальчики от 10-летнего возраста являются на бастио­ны, где с необыкновенным са­моотвержением под самым сильным неприятельским ог­нем остаются на батареях, по­могая артиллерийской прислу­ге, поднося заряды и снаря­ды; так, сын матроса 37-го флотского экипажа Максим Рыбальченко, мальчик 12 лет, во время самого сильного бомбардирования города, в продолжение 5, 6 и 7-го чи­сел октября, собирал ложив­шиеся в Аполлонову балку ядра и носил их на бастион Корнилова . В настоящее вре­мя Максим Рьпбальченко на­ходится на батарее Камчат­ского люнета и исполняет обя­занности нумера, подающего снаряды к орудию. Товарищ Рыбальченки, сын матроса 30-го флотского экипажа, Кузьма Горбаньев [14 лет] с первых дней осады Севасто­поля явился на бастион № 4 и просил командовавшего там определить его в число ар­тиллерийской прислуги. 2 апреля Кузьма Горбаньев ранен и после перевязки возвратил­ся к своему месту.

Максим Рыбальченко и Кузьма Горбаньев за храб­рость награждены медалями на Георгиевской ленте».

12 октября 1854 года. Из письма капитана второго ранга М. М. Коцебу М. Ф. Рейнеке

«Уважаемый любезный Ми­хаил Францевич!

Па[вел] Степ[анович] треть­его дня был на нашей стороне и просил передать вам, что кроме незначительной цара­пины от штуцерной пули, про­летевшей мимо его уха, он здоров.

Сам же скажу, что П[авел] С[тепанович] как бы ищет смерти, разъезжая под самым убийственным огнем; недав­но матросы без церемонии сняли его с лошади и отнесли в место, более безопасное. Он один теперь ездит по ли­нии, воодушевляя своим присутствием и матрос, и солдат».

Из письма М.Ф. Рейне­ке П.С.Нахимову 19 ок­тября 1854 года

« .Вести из Севастополя силь­но беспокоят меня — не столько опасным положением города, которое при помощи божьей может поправиться, сколько твоя отчаянная отва­га . С твоим именем и при тво­их понятиях об обязанностях начальника иначе и быть не может. Но для чего без нуж­ды пускаться в самые опас­ные места и подвергать себя убийственному огню? К чему искать смерти? Рассуди хлад­нокровно и увидишь, что эта отвага для главного дей­ствующего лица не только бесполезна, но даже и вредна и опасна общему делу: те­бя убьют, и дух чинов, имею­щих доверие и надежду един­ственно к тебе, упадет. Хоро­шо еще, если найдется чело­век, который не допустит пасть духу войска до отчая­ния и сумеет возбудить в них за потерю любимого началь­ника месть к врагам. Но есть ли такой человек при тебе?

Ради бога, мой добрый друг, береги себя для общей пользы! Только ты еще мо­жешь поправить или хоть поддержать дела Севасто­поля .»