Англо-Французское соглашение 1904 года

Страница 3

Каподистрия высказывался за то, чтобы в основу Ахенских решений была положена идея более широкого союза. По его мнению, Англия и Австрия хотели продолжительное время держать под опекой Францию, «проводить такую же политику в отношении Испании»; «сделать Нидерланды и Португалию зависимыми от Англии», а итальянские государства превратить в вассалов Австрии, вооружить германский союз, дабы удержать Россию от её мнимых завоевательных замыслов. В заключение Каподистрия высказался за превращение Священного во «всеобщий союз», а не просто за подтверждение Четверного союза, как предлагали венский и лондонский кабинеты.

Анализируя ход Ахенского конгресса с точки зрения перспектив Четверного союза, Каподистрия писал: «Нас безуспешно пытались склонить к принятию принципа, согласно которому Четверной союз включает обязательства и даже изъявили желание их усилить, но только на случай войны против революции». В таком духе и был составлен протокол, представленный уполномоченными России на конгрессе 21 октября (4 ноября) 1818 г., вошедший в записку четырёх держав- России, Австрии, Великобритании и Пруссии от ? (19) октября 1818 г.

Следующий конгресс Священного союза был самым продолжительным за всю историю европейского союза: начавшись в Силезии, в Троппау (ныне- Опаве), 23 октября 1820 г. он продолжался с небольшим перерывом в Лайбахе (ныне- Любляна) до конца апреля 1822г. Формально сохранялась пентархия с равными правами каждой страны, но Великобритания и Франция послали на конгресс только наблюдателей, что сразу показало оппозицию двух конституционных государств.

Уже на первом заседании в Троппау 23 октября Меттерних выступил с предложением о подавлении революции в Неаполе, зачитав записку венского кабинета. В этом королевстве как и во всей Италии, было сильное народное недовольство тем, что Венский конгресс воспрепятствовал объединению страны, разбив её на мелкие государства. Возникшее в начале 19 века тайное общество карбонариев боролось против чужеземного гнёта, за воссоединение страны. Движение за сохранение конституции, признанной королём и введенной при Наполеоне, опиралось на патриотически настроенных офицеров, поддержанных широкими народными массами. Но король предал свой народ, отказавшись от конституции, которую ранее признал. В этих условиях возможность интервенции вооружённых сил Австрии воспринималась неаполитанцами особенно болезненно. Меттерних предлагал, чтобы союзные кабинеты осудили неаполитанскую революцию как в высшей степени опасную по своим последствиям, учитывая деятельность карбонариев на территории всей Италии. В записке утверждалось, что «великие державы обладают неоспоримым правом вмешиваться во внутренние дела государства, когда в них возникает угроза «справедливым интересам» и «основам существования других государств»». В дополнительных документах, которыми он засыпал участников конгресса, Меттерних делал оговорку, что если Англия и Франция не примут участия в первой части конгресса, то могут позднее присоединиться к его решениям. Иначе говоря, он сделал ставку только на Священный союз трёх держав, зная, что конституционные государства- Англия и Франция- не поддержат его позицию. Однако Каподистрия и Нессельроде ещё перед тем информировали царя о позиции Австрии на основе двух конфиденциальных бесед с Меттернихом. В ходе переговоров с австрийским канцлером российские уполномоченные оспаривали его главный тезис о праве Австрии на вмешательство во внутренние дела итальянских государств. Они ссылались при этом на донесения о положении в Сардинском королевстве, где обстановка была относительно спокойной.

Франция, как и ожидалось, высказалась против посылки австрийской армии в Неаполь; Пруссия согласилась с Австрией. Позиция России была компромиссной, рассчитанной на привлечение к решению вопроса двух других членов союза. В ответе российского кабинета от 21 октября (2 ноября) 1820 г. на предложения Австрии и Пруссии, хотя и признавалась возможность коллективного вмешательства союзных держав во внутренние дела Неаполитанского королевства в связи с революциями в Испании и Королевстве Обеих Сицилий., всё же отмечалось, что союз должен вначале предпринять мирный демарш перед правительством в Неаполе и только в случае его отклонения послать австрийские войска в качестве «европейской армии». Предварительно, до вступления войск, командование должно выступить с декларацией, содержащей обещание «уважать целостность королевства и укреплять его политическую и национальную независимость». Интересно заключительное положение ответа России, продиктованное заботой о сохранении пентархии. В нём отмечалось, что если Англия и Франция не согласятся на посылку австрийских войск, то они могли бы стать гарантами обещаний союзников и определить предельный срок оккупации.

Первая часть конгресса завершилась в Троппау подписанием уполномоченными трёх держав Священного союза двух протоколов от 7 (19) ноября 1820 г. - предварительного и дополнительного. Первым из них санкционировался ввод австрийских оккупационных войск в Королевство Обеих Сицилий. Вторым неаполитанский король Фердинанд I приглашался в Лайбах для участия в совещании по урегулированию политического положения в стране, три монарха направляли ему соответствующее письмо. Из записки российских уполномоченных от 2 (14) ноября 1820 г. «Основы соглашения» видно, что решение об интервенции Австрии в Неаполе было поддержано делегацией России главным образом во имя укрепления Венской системы. Вместе с тем оно противоречило первоначальным требованиям венского двора. В протоколах на первое место поставлены мирные средства урегулирования внутриполитического положения в Неаполе. Меттерних в беседах с Александром I негодовал, говоря, что его идеи при редактировании изменялись Каподистрией до неузнаваемости.

Дополнительным протоколом приглашались правительства Франции и Англии для участия в дальнейших заседаниях, но они отказались поддержать решения трёх монархов в Троппау.

В министерства записке иностранных дел России, подводящей итоги заседаний в Троппау. От 19 ноября (1декабря) 1820 г. говорилось, что «тесный союз великих держав избавил Европу от военного деспотизма, порождённого французской революцией», однако она потрясла Испанию, Неаполь, Португалию. Составители записки отмечали, что во Франции после вывода оккупационных войск вновь назревает восстание против королевского режима, а в Германии, Португалии, Испании и Италии возникла опасность для правящих монархических режимов.

В действительности, учитывая, что короли Неаполя и Мадрида приняли конституции, вмешательство во внутренние дела итальянских государств и Испании было неправомерным. К тому же оно было предпринято только тремя монархами, вопреки позиции Англии и Франции. Об этом говорилось в записке от 21 октября (2 ноября) 1820 г., составленной в Троппау.

Характерно, что Александр I и его ближайшее окружение в лице Нессельроде и некоторых других стремились скрыть принятые ими решения даже от членов правительства, за исключением небольшого круга доверенных лиц. Депешей из Троппау от 20 ноября (2 декабря) 1820 г. Нессельроде, по указанию царя, просил управляющего министерством внутренних дел В.П. Кочубея ознакомить с протоколами конгресса только узкую группу лиц. Александр I оправдывался тем, что «европейские монархи находятся в более опасном положении, нежели во время борьбы с Наполеоном».

Вторая часть конгресса проходила в Лайбахе с участием монархов других итальянских государств. Вмешательство вооружённых сил Австрии во внутренние дела Неаполитанского королевства послужила образцом для действий участников переговоров в Лайбахе в других странах Европы. Назревало восстание против самого свирепого деспота на Пиренеях, короля Фердинанда VII, возродившего в Испании средневековую инквизицию и начавшего казни видных оппозиционеров, вопреки решениям кортесов о сохранении конституции. В связи с восстанием Нессельроде отправил директиву поверенному в делах в Мадриде М.Н. Булгари 2 (14) февраля 1821 г., в которой говорилось: «Мы должны, следовательно, показать в самом выгодном свете ту политику, которой союзные державы следуют в отношении Неаполя». Накануне отправки этой директивы Каподистрия обратился с письмом к премьер-министру Франции Ришелье, указав, что этой стране более других подходит «великая и благородная миссия» по умиротворению Испании. В письме говорилось, что после того возможно укрепление «легитимной конституционной монархии и во Франции». Эти аргументы российской дипломатии импонировали Людовику XVIII, но не отвечали реальной расстановке политических сил в Европе.