ЗНАЧЕНИЕ, СМЫСЛ, КОНЦЕПТ И ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ: СИСТЕМА КОРРЕЛЯЦИЙ

Реферируемая диссертация посвящена общелингвистическим вопросам теории смысла, значения и концепта. Неоспорим тот факт, что разработка любой серьезной концепции языка в рамках той или иной научной дисциплины неизбежно приводит к вопросу о взаимоотношениях значения и смысла как аспектов содержательной стороны языковых знаков. В связи с этим вполне понятно, почему и смысл, и значение достаточно широко освещались и продолжают освещаться различными науками и научными течениями: лингвистикой и психолингвистикой, философией и логикой, психологией и другими научными дисциплинами (Аветян, 1968; Апресян, 1974; Арутюнова, 1999; Бидагаева, 2001; Богин, 1993; Болдырев, 2000; Бондарко, 2001, 2002; Вайнрих, 1987; Витгенштейн, 1985; Выготский, 1998, 2003; Гак, 1976; Гриненко, 1999; Гусев, 2002; Доблаев, 1972; Дымарский, 2001; Залевская, 1999; Зимняя, 1976; Каменская, 1988; Кацнельсон, 1965; Кобозева, 2000; Колшанский, 1979, 1984; Комлев, 2003; Корниенко, 1996; Кравченко, 1996, 1999; Ладыгин, 1998, 2000; Лебедев, 1998; Леонтьев, 1979; Литвинов, 1996; Лурия, 1975, 1979; Манаенко, 2003; Масленникова, 1999; Мельников, 1978; Мельчук, 1999; Никитин, 1974, 1996; Павиленис, 1982, 1986; Падучева, 1996, 2001, 2004; Потебня, 1999; Рафикова, 1994; Рахилина, 2002; Селиверстова, 1976; Смирницкий, 1954; Смирнов, 2001; Солнцев, 1976; Соломоник, 1995; Телия, 1995; Уфимцева, 2002; Факторович, 1991; Фесенко, 2002; Фреге, 1997; Фрумкина, 1984; Чернейко, 2002; Чесноков, 1966; Autier-Revuz, 1982; Baker, Hacker, 1984; Bierwisch, 1980; Bolinger, 1977; Carnap, 1947, 1959, 1964; Church, 1951, 1973, 1974; Dummett, 1978, 1981; Fillmore, Atkins, 1992; Firth, 1957, 1986; Greimas, 1970; Grice, 1996; Hintikka, 1969, 1973; Kripke, 1980; Kuryłowicz, 1960; Putnam, 1996; Quine, 1960, 1964, 1969; Schiffer, 1972; Sørensen, 1972; Ziff, 1960 и многие другие работы). Данный факт свидетельствует о неполной разработанности указанной проблемы, об отсутствии четкого понимания сущности значения и смысла и, как следствие, – о размытости грани между этими семантическими феноменами.

Проблема соотношения смысла и значения напрямую связана с интерпретацией содержания высказывания, с решением ключевого вопроса о том, возможно ли получить это содержание путем механического суммирования квантов информации, передаваемых элементами высказывания. Этот вопрос восходит к философской проблеме возникновения сложных идей, в контексте которой Д. Юм, в частности, замечает, что, думая о золотой горе, мы просто складываем две соответствующие идеи – "золото" и "гора" (Hume, 1956: 16-17). Однако, как показали лингвистические изыскания, информационная нагрузка речевых отрезков длиной более одного слова не может быть описана в терминах простой суммы значений составляющих этих отрезков (Бенвенист, 1974; Колшанский, 1979: 53; Бахтин, 2000; Барт, 2001: 168-175; Potts, 1974: 182), вследствие чего к смыслу цельного высказывания невозможно прийти путем механического его конструирования из отдельных значений элементов этого высказывания: такой смысл есть продукт интеграции, а не простого суммирования.

В настоящем исследовании мы исходим также из того, что смысл фрагментов дискурса длиной более одного слова не монолитен. Это, в свою очередь, предполагает:

1) наличие семантических элементов, иерархически стоящих на более низкой ступени, чем смысл высказывания или текста;

2) разнородность таких элементов, поскольку смысл высказывания или текста нельзя сконструировать на базе только значений их конституентов;

3) наличие объединяющего элемента, интегрирующего компоненты смысла, спаивающего их воедино, формируя при этом сущность, качественно отличную от своих компонентов, доминирующую над ними и, в то же время, теснейшим образом с ними связанную.

Таким образом, конечной целью семантических исследований, как справедливо считает У. Вайнрайх, является объяснение того, как семантическая нагрузка предикативной структуры, по размерам превышающей слово, может быть выведена из семантики элементов этой структуры (Weinreich, 1972: 40; Katz, 1972: 36).

Адекватное решение поставленной проблемы невозможно без обращения к вопросу о значении и смысле как взаимосвязанных и взаимоопределяющих явлениях, поскольку концентрируясь только на значениях, мы зачастую проходим мимо того, ради чего генерируется абсолютное большинство высказываний: мимо "нюансов", "тонких оттенков слов" (Шенк, Бирнбаум, Мей, 1989: 44), входящих в их состав, – мимо смыслов. Таким образом, смысл является неотъемлемым компонентом той информации, которая передается в дискурсе посредством вербальных единиц и их комбинаций на самых разных уровнях: от отдельных слов до целых текстов. Следовательно, изучение информационной составляющей отрезков дискурса разной длины с необходимостью предполагает исследование как значений конституентов фрагментов дискурса, так и их смыслов, с обязательным отграничением этих разнопорядковых сущностей.

Объектами исследования в диссертации являются лексическое значение, смысл, концепт и интенциональность, рассматриваемые как онтологически нетождественные разноуровневые феномены, связанные многоаспектными отношениями.

В работе анализируется именно лексическое значение в силу его значительной вариативности и многоплановости. Существование огромного количества лексических значений, присущих разным словам, а также полисемия на уровне одного и того же слова создают множество возможностей для комбинирования, разнообразного соединения и интеграции значений в потоке речи, что, в свою очередь, приводит к созданию множества смыслов. Таким образом, привлечение к анализу именно лексического значения позволяет существенно расширить эмпирическую базу исследования, тем самым повышая адекватность его результатов.

Включение в давно устоявшуюся дихотомию "значение – смысл" такого феномена, как концепт, обусловлено, прежде всего, тем, что все три рассматриваемые явления ментальны по природе и несут – в разной форме и разными средствами – информационную нагрузку. Теория концепта зародилась в рамках математической логики, в частности, в логике именно смысла и денотата, и на ранних этапах развития лингвистической науки между концептом и смыслом практически не проводилось различий. В дальнейшем появились новые трактовки как концепта, так и смысла, в которых каждому феномену отводится специфическая роль, однако связь между ними явственно наблюдается до сих пор. В основе настоящей работы лежит тезис о том, что концепт, связан со значением, в том числе, и через смысл.

Предметом диссертационного исследования является система корреляций, существующих между значением, смыслом и концептом, а также роль интенциональности в установлении этих корреляций.

Анализ соответствующих подходов и направлений показывает, что сущность и смысла, и значения составляет предмет дискуссий и значительных разногласий. В частности,

1) непроясненными являются вопросы о том:

· где пролегает четкая грань между значением и смыслом,

· какой из названных феноменов является первичным, а какой создается на основе первичного;

2) малоисследованными остаются проблемы, касающиеся:

· специфики компонентов значения и смысла,

· методики систематизации данных компонентов,

· процессов, происходящих при порождении и восприятии смысла;

3) теории, призванные отграничить значение и смысл, зачастую если не противоречат друг другу, то дают совершенно разные ответы на один и тот же вопрос.

Данные факторы определяют актуальность диссертации в плане выработки целостного понимания проблемы взаимоотношений значения и смысла.

Несмотря на популярность исследований самых разнообразных концептов (Александрова, 2000; Аскольдов, 1997; Бурова, 2000; Васюк, 2002; Вежбицкая, 1997, 2001; Воркачев, 2001, 2002; Воротников, 2001; Демьянков, 2001; Карасик, 1997, 2001; Кубрякова, 2000; Кустова, 2000; Лихачев, 1983; Павиленис, 1982; Палашевская, 2001; Севрюгина, 2002; Слышкин, 2000; Снитко, 1999; Степанов, 2001; Титкова, 2001; Топорова, 2000; Чернейко, Хо Сон Тэ, 2001; Barsalou, 1992; Burge, 1996; Evans, 2001, 2004; Jackendoff, 1987, 1992; Jackman, 1996; Johnson-Laird, 1983; Keil, 1987; Lakoff, 1987; Papafragou, 1998 и др.), теория концепта, так же, как и теория значения – смысла, изобилует неясностями и противоречиями:

1) постулат о нетождественности концепта смыслу является одним из базовых в когнитивной семантике, однако недостаточно четко определено, где именно проходит грань между этими явлениями;

2) отсутствие определенности по вопросу соотношения концепта и смысла приводит к тому, что не выясненной до конца остается природа самого концепта: то, каким образом он формируется, актуализируется и воспринимается, по каким принципам выделяется, чем характеризуется бытие концептов в ментальной системе человека;

3) неоднозначны позиции исследователей и по вопросу о том, в каких отношениях находятся концепты и содержательная составляющая единиц языка и речи.

Данные факторы определяют актуальность реферируемой работы с точки зрения объяснения сущности концепта.

Целью исследования является четкое определение специфики и характерных особенностей смысла в его генетической взаимосвязи с лексическим значением, а также выработка целостного понимания динамических процессов, происходящих в концептосфере языковой личности путем установления корреляций между концептом, значением и смыслом на основе интенциональной природы ментальных процессов.

Специфика объекта, предмета и цели исследования определили постановку следующих задач:

1) выявить функциональную сущность лексического значения, его структуру и конституирующие элементы, значимые для дальнейшего изучения;

2) разграничить смысл и референцию, обозначить место каждого из этих феноменов в семантике знаков языка;

3) выявить, в каких отношениях находятся значение и смысл на уровне слова или словосочетания, составляющих фрагмент высказывания;

4) установить сущность корреляций между значением и смыслом на уровне целого высказывания и текста;

5) описать отношения и связи, возникающие в процессе коммуникации между значениями и смыслами отдельных конституентов высказывания и смыслом высказывания или текста в целом;

6) разграничить концепт и смысл, выделить черты их сходства и различия;

7) определить характер соотношений между множеством концептов и множеством языковых знаков;

8) выявить основные механизмы и принципы, лежащие в основе процессов формирования, вербализации концепта говорящим и актуализации концепта у слушающего;

9) установить, имеет ли место связь между концептами в ментальном мире человека; при условии наличия такой связи, выяснить её специфику;

10)выработать целостное понимание динамики концептосферы индивида, с учетом специфики процессов формирования, вербализации и интерпретации концептов.

Для решения поставленных задач применялся комплексный подход, основанный на использовании ряда общетеоретических и более частных принципов, методов и приемов анализа. Общенаучной методологической базой для установления корреляций между значением и смыслом является диалектический закон единства и борьбы противоположностей, согласно которому значение и различные аспекты смысла рассматриваются в работе как онтологически полярные, но одновременно и взаимодополняющие сущности.

В качестве основных частнонаучных принципов, определяющих парадигму анализа отношений между значением, смыслом, концептом и интенциональностью принимаются:

1) положение феноменологии о признании интенциональности неотъемлемой характеристикой человеческого сознания;

2) принцип антропоцентризма, согласно которому в фокусе лингвистического анализа должна находиться языковая личность как субъект речевой деятельности (Караулов, 2003; Седов, 2004: 5 и др.). Данный тезис является основой для ряда частных положений, определивших направленность и специфику проведенного исследования:

· языковая личность каждого отдельного индивидуума уникальна, и этот факт находит свое отражение в речевом поведении, в частности, в генерируемых ею высказываниях;

· характерные лингвистические особенности того или иного речевого произведения передают (зачастую в опосредованном виде) особенности структуры и динамики процессов в концептосфере конкретной языковой личности.

К собственно лингвистическим исследовательским приемам и методам, применяемым в работе, можно отнести:

1) дефиниционный анализ;

2) компонентный анализ;

3) трансформационно-семантический анализ, предполагающий проведение семантических трансформаций в рамках дефиниции с целью вычленения доминантных компонентов в семантике той или иной лексемы;

4) моделирование и формализацию смысла фрагментов дискурса посредством семантической записи и схематизации;

5) концептуальный анализ, под которым понимается выявление характеристик концепта на основе анализа семантики вербализаторов этой сущности.

Комплексный характер объекта, предмета, цели, а также избранного методологического подхода обусловили необходимость исследования разнообразного языкового материала, взятого из текстов художественных и публицистических произведений британских, американских, русских и французских авторов XX века. Механизмы проявления смысла изучались с привлечением самых различных лексем, высказываний и более крупных текстовых фрагментов. Кроме того, в фокусе внимания находились разнообразные концепты, носящие как универсальный характер (например, концепты ОТНОШЕНИЯ, СЕМЬЯ и др.), так и типичные только для носителей определенной лингвокультуры (например, концепт REDNECK).

В контексте установления корреляций между значением, смыслом и концептом (в частности, выделяемым нами концептом высокого уровня абстракции ОТНОШЕНИЯ) было определено, что единицей языкового кода, которая может быть носителем характеристик всех трех понятий и наглядно проиллюстрировать их функционирование в речи, является союз в силу следующих причин:

1) союзы обладают собственным лексическим значением (Крейдлин, Падучева, 1974; Ляпон, 1986 и др.);

2) значение союзов является достаточно абстрактным, чтобы присоединять дополнительные семантические компоненты, вследствие чего на материале слов данного класса может быть проиллюстрирован процесс возникновения и приращения смыслов;

3) в речи союзы функционируют на трех уровнях: высказывания, эквивалентного простому предложению, высказывания, эквивалентного сложному предложению, и на уровне текста;

4) изучение процессов, происходящих в семантике союзов в процессе коммуникации, дает возможность достаточно полно исчислить те смыслы, которыми обогащаются слова этого класса в потоке речи;

5) с точки зрения концептологии, союзы представляют собой средства вербализации, языкового опредмечивания, концепта высокой степени абстракции ОТНОШЕНИЯ.

Таким образом, настоящее исследование проводилось на материале:

1) фрагментов текста, в которых актуализируются различные концепты и отдельные концептуальные области;

2) контекстов, в которых находят проявление смыслы на уровне отдельного слова, а также на уровне целого высказывания и текста;

3) структур, представляющих характерные особенности концепта ОТНОШЕНИЯ, актуализируемых в речи и наполняющихся в ней конкретным вербальным содержанием: [союз OR + актанты]; [союз AND + актанты] и [союз SO + актанты].

Согласно концепции, разрабатываемой в диссертации, семантическая составляющая фрагментов дискурса представляет собой не дихотомию, а триаду, включающую значение, окказиональный и глобальный смыслы. Каждый из перечисленных семантических феноменов иерархически и онтологически не равнозначен двум другим, но в то же время теснейшим образом с ними связан и не существует в отрыве от них. В дискурсе находят актуализацию два вида смыслов: один из них производен от значения и возникает на его основе (им является окказиональный смысл), а второй – глобальный смысл – первичен по отношению к значению, получает через него свое выражение и формируется как результат интеграции значений и окказиональных смыслов в единое целое. Функциональная природа, а также относительная инвариантность значения позволяют нам трактовать его, с одной стороны, как базу для возникновения окказиональных смыслов, состав и соотношение которых очень изменчивы. Эти смыслы, таким образом, следует рассматривать как уникальные, непостоянные элементарные семантические компоненты, образующиеся на основе модификации отдельных составляющих сложной функциональной зависимости, каковой является значение. С другой стороны, функциональная природа и фиксированность значения позволяют нам определить его как достаточно адекватный выразитель для глобального смысла.

В основе формирования глобального смысла лежит восприятие некоторой ситуации как проблемной, в силу чего фактором, спаивающим окказиональные смыслы и значения и формирующим глобальный смысл, является интенциональность, понимаемая как субъективная характеристика, в разных формах присущая как говорящему, так и слушающему. Следовательно, конструирование глобального смысла имеет место при порождении и восприятии высказывания или текста.

Через значения, а также окказиональный и глобальный смыслы элементов дискурса репрезентацию получает концепт, который трактуется нами как комплексная ментальная сущность, состоящая из определенного количества областей, содержащих информацию об объектах, явлениях и процессах действительности. Области концепта объединены системными связями, они индуцируют, активизируют друг друга и являются базой для генезиса новых областей или целых концептов. Концепты иерархически неравноценны, так как среди них выделяются сущности более или менее высокой степени абстракции. Концептосфера человека активна, вследствие чего в ней могут проходить динамические процессы трех типов: формирование новых сущностей, вербализация содержащейся в концептах информации говорящим и интерпретация вербализаторов в рамках концептосферы слушающего. Ведущая роль во всех этих процессах отводится нами интенциональности, в результате чего установлено, что информация, необходимая для оперирования концептосферой, поступает через подвижную точку фокуса интенциональности, которая в каждом из названных процессов приводится в движение определенным набором факторов.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1) на основе понимания лексического значения как сложной функциональной зависимости предложена комплексная трактовка двусторонних взаимоотношений лексического значения и смысла;

2) выделены два аспекта бытия смысла, доказана их онтологическая нетождественность и установлена генетическая взаимосвязь аспектов между собой, а также с лексическим значением;

3) выявлена определяющая роль интенционального настроя говорящего и / или слушающего при генерации / восприятии смысла высказывания или текста;

4) обоснован и доказан факт несовпадения между концептом и смыслом, выделены критерии их разграничения;

5) установлена ведущая роль интенциональности, системного характера и иерархической структуры концептосферы человека в процессах создания, актуализации в дискурсе концептов и их областей, а также при понимании актуализаторов концептуальных сущностей;

6) выявлена система корреляций, связывающих лексическое значение и смысл, в каждом из аспектов его существования, с концептом;

7) доказано наличие концепта ОТНОШЕНИЯ, содержащего типизированную информацию об отношениях между элементами всей концептосферы человека, и показана специфика формирования и функционирования областей данного концепта на основе анализа семантики его вербализаторов.

Теоретическая значимость проведенного диссертационного исследования состоит в дальнейшей разработке следующих направлений:

· знаковой теории:

1) разграничены такие компоненты семантики языковых знаков, как смысл и референциальная отнесенность;

2) показана разнонаправленность связей "знак – значение – смысл" и "знак – референт";

· лингвистической семантики и прагматики:

1) вычленены такие виды смысла как окказиональный и глобальный, выявлена специфика и структура каждого из них, предложены алгоритмы их проявления в дискурсе, определены и описаны отношения, в которых находятся выделенные ипостаси смысла со значением, а также роль, которую играют окказиональный и глобальный смыслы в коммуникации;

2) определена роль значения в генезисе как глобального, так и окказионального смыслов, установлены уровни дискурса, на которых актуализируется каждый из выделенных видов смысла;

3) объяснена природа явления интенциональности и её роль в процессах порождения глобального смысла говорящим и слушающим в рамках коммуникативного процесса;

· когнитивной лингвистики:

1) подробно описывается сущность концепта через процессы его формирования, вербализации говорящим и активации у слушающего; постулируется и аргументируется структурная природа концепта;

2) выявляется и доказывается ведущая роль точки фокуса интенциональности (ТФИ) в процессах, протекающих с участием концептосферы человека, подробно рассматриваются факторы подвижности ТФИ;

3) доказывается наличие в концептосфере индивида сущностей значительной степени абстракции, формирующихся на основе уже созданных концептов или их областей; подробно рассматривается абстрактный концепт ОТНОШЕНИЯ, описываются механизмы формирования и содержательное наполнение отдельных его областей на основе изучения семантики союзов – вербализаторов данного концепта.

Практическая значимость работы состоит в выработке:

1) алгоритмов актуализации значения; порождения окказионального и глобального смыслов; функционирования концептосферы индивида;

2) методики фиксации смысла фрагмента дискурса, а также в уточнении и углублении анализа концепта на основе семантики его вербализаторов.

Полученные результаты могут быть использованы в курсах когнитивной лингвистики, лексикологии, лингвистической интерпретации текста, логики и логической семантики, прагматики, семиотики, теоретической и практической грамматики, теории и практики перевода, на занятиях по практике устной и письменной речи, при написании дипломных работ и диссертаций.

На защиту выносятся следующие положения:

1. С точки зрения взаимосвязи со значением, бытие смысла в дискурсе характеризуется двуаспектностью. Окказиональный смысл генетически производен от значения и является результатом модификации элементарной функции, актуализируемой в составе сложной функции "значение" с операциональными целями, что приводит к изменению условий приложимости языкового знака. Актуализация значения и проявление окказионального смысла в дискурсе протекают по разным механизмам. Окказиональный смысл характеризуется наименьшими показателями стабильности, наибольшей контекстуальной связанностью и находит проявление на уровне конституентов высказывания.

2. Глобальный смысл представляет собой целостное содержательное образование, первичное по отношению к значению. Он формируется в результате интегративных процессов на уровне значений и окказиональных смыслов элементов высказывания, а также глобальных смыслов отдельных высказываний и получает репрезентацию посредством отдельного высказывания или текста. Основной ролью окказионального смысла при вербализации глобального смысла говорящим является смыслорепрезентация. В процессе понимания глобального смысла слушающим функция репрезентации для окказионального смысла совмещается со смыслоформированием.

3. Глобальный смысл обладает сложной структурой, в которую, помимо пропозиции, входят пресуппозиция, инференциальные компоненты, угол зрения, под которым говорящий рассматривает передаваемое им содержание, и результат взаимодействия слоев глобального смысла при их наложении друг на друга.

4. Фактором, интегрирующим значения и отдельные смысловые компоненты и лежащим в основе порождения глобального смысла, является интенциональность, которая представляет собой направленность перцептивной и мыслительной активности, присущую говорящему и слушающему. Проявление направленности на смыслопорождение основывается на интенциональном настрое, т.е. видении ситуации, сложившейся вокруг говорящего и / или слушающего, как проблемной, вследствие чего конструирование глобального смысла происходит как при порождении, так и при восприятии высказывания или текста. Отсутствие у коммуникантов общего интенционального настроя лишает глобальные смыслы, складывающиеся при смыслопорождении и смысловосприятии, смысловой доминанты, являющейся залогом взаимопонимания и успешного исхода коммуникативного процесса.

5. Концепт есть ментальная система, которая имеет в своем составе определенное количество областей, объединенных и активирующихся посредством внутриконцептных и межконцептных связей. Бытие концепта находит проявление в трех процессах, происходящих в рамках концептосферы индивида: формирование концепта, его вербализация и интерпретация вербализаторов. В основе этих процессов лежит интенциональность; инструментом, через который к субъекту коммуникации поступает информация для осуществления всех трех процессов, является подвижная точка фокуса интенциональности.

6. Формирование концепта проходит ступенчато и основывается на обработке информации, получаемой через ТФИ восприятия, которая сфокусирована на отдельных сторонах воспринимаемого феномена и приводится в движение культурными, психологическими и языковыми факторами. При вербализации концепта движение точки фокуса интенциональности осуществляется вдоль областей концепта, с которых ТФИ вербализации считывает информацию, подлежащую репрезентации языковыми средствами. Комплекс факторов, приводящих в движение точку фокуса интенциональности вербализации, представляет собой макростратегию производства конкретного высказывания, в котором поступившая из концепта через ТФИ информация получает актуализацию посредством значений, окказиональных и глобальных смыслов элементов дискурса, на которые, в свою очередь, направлена ТФИ слушающего при интерпретации вербализаторов концепта.

7. Неотъемлемой частью концептосферы индивида является концепт ОТНОШЕНИЯ, характеризуемый высоким уровнем абстракции и содержащий информацию о типизированных корреляциях, устанавливаемых между другими – более конкретными – элементами концептосферы. Набор областей и структура концепта ОТНОШЕНИЯ определяются спецификой внутри- и межконцептных связей и отношений, существующих в рамках концептосферы. Основными вербализаторами концепта ОТНОШЕНИЯ являются союзы, лексическое значение которых передает информацию о реляциях, локализованную в той или иной области концепта ОТНОШЕНИЯ. Информация об оттенках, имеющих место наряду с отношениями, центральными для некоторой области данного концепта, передается посредством окказиональных смыслов соответствующих союзов.

Основные положения диссертации прошли апробацию в докладах и сообщениях, представленных на межвузовских научно-практических конференциях "Проблемы лингвистики и межкультурной коммуникации" (г. Белгород, 2001 г.); "Молодежь и наука – III тысячелетие" (г. Ставрополь, 2001 г.); международных научных и научно-практических конференциях "Язык и культура" (г. Москва, 2001, 2003 г.г.), "Многоязычие как элемент культурного наследия" (г. Ростов-на-Дону, 2001 г.), "Форма, значение и функции единиц языка и речи" (г. Минск, 2002 г.), "Коммуникация: теория и практика в различных социальных контекстах" (г. Пятигорск, 2002 г.), "Когнитивное моделирование в лингвистике" (п. Дивноморское, 2002 г.), "Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2002)", "Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2003)", "Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2004)" (г. Санкт-Петербург, 2002 – 2004 г.г.), "Языковые категории: границы и свойства" (г. Минск, 2004 г.), научно-методических чтениях "Университетские чтения – 2002", "Университетские чтения – 2003" и "Университетские чтения – 2004" (г. Пятигорск, 2002 – 2004 г.г.), IV Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (г. Пятигорск, 2004 г.).

Теоретические положения диссертационного исследования также прошли апробацию в курсе лекций по психолингвистике, прочитанном магистрантам Пятигорского государственного лингвистического университета в 2002 и 2003 г.г., и послужили основой для пяти магистерских диссертаций, выполненных и защищенных в ПГЛУ в 2003-2004 г.г.

Основные теоретические и практические результаты проведенного исследования опубликованы в 31 работе.

Поставленная цель и вытекающие из неё задачи определили структуру диссертации, которая состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка использованных словарей, списка цитируемой литературы и приложений.

Во введении определяется тема исследования, обосновываются её актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, определяются основная цель и задачи, характеризуется комплексный метод исследования, формулируется разрабатываемая концепция, приводятся положения, выносимые на защиту.

В первой главе дается характеристика функциональной природы значения, выводится и описывается окказиональный смысл как явление, производное от значения, анализируются и находят дальнейшую разработку вопросы соотношения смысла, референции, пропозиции, истинности / ложности.

Во второй главе устанавливается существование глобального смысла как феномена, первичного по отношению к значению, и выявляется специфика этого типа смысла, раскрывается соотношение глобального и окказионального смыслов, проводится разграничение концепта и смысла, разрабатывается общая теория процессов, происходящих в концептосфере индивида.

В третьей главе обосновывается правомерность выделения ментальной сущности ОТНОШЕНИЯ в качестве элемента концептуальной системы, вычленяются общие характеристики данного концепта, анализируются на основе семантики вербализаторов – союзов OR, SO и AND – такие области концепта ОТНОШЕНИЯ как "альтернатива", "результат" и "присоединение", образующие конгломерат в структуре данного концепта.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования.

В приложениях приводятся схемы и диаграммы, иллюстрирующие полученные результаты.

Основное содержание работы

Значение, смысл и концепт несут информационную нагрузку и имеют прямое отношение к мыслительным процессам, протекающим в сознании любой языковой личности. Следовательно, нельзя не признать наличия определенного рода связей и отношений между этими семантическими феноменами, которые, тем не менее, имеют совершенно разную природу, возникают и функционируют в силу разных причин и по разным принципам.

Отрицать наличие связей между значением и смыслом непродуктивно: смысл действительно невозможно рассматривать в отрыве от значения, как невозможно и обратное, ибо "и то, и другое отражает внутреннюю сторону вербальных единиц, являясь их означаемым" (Исследование речевого мышления в психолингвистике, 1985: 75). Связь между значением и смыслом носит двуаспектный характер и базируется на функциональной природе значения, а также его языковой и социальной связанности.

Традиция лингвистических исследований изобилует разнообразными определениями значения, в которых на первый план выводятся те или иные его характеристики. В соответствии с общей теорией знаков Ч. Морриса, означаемое знака должно удовлетворять условиям, изложенным в семантическом правиле для этого знака (Morris, 1971: 36; Lewis, 1952: 60-61; Lewis, 1972: 173-174 и др.). Поэтому одним из способов характеризации значения может быть представление его в виде некоторой семантической функции,или семантического правила. Задача семантического правила (то есть значения) состоит в том, чтобы определить возможность или невозможность применения данного знака в конкретной ситуации, его приложимость к тому или иному денотату. Рассматриваемое с таких позиций, значение предстает как сложная семантическая функция вида

.

Каждое из условий a, b, c и т.д. представляет собой элементарную семантическую функцию, которой могут удовлетворять или не удовлетворять отдельные аспекты параметра O/S ("объект или ситуация"). В свою очередь, данный параметр может наполняться разнообразным конкретным содержанием в силу того, что потенциально существует множество разнообразных объектов и ситуаций, к которым приложим или не приложим тот или иной знаконоситель. Соблюдение или несоблюдение элементарных функций а, b, c в комплексе обусловливает поведение сложной семантической функции . В зависимости от того, присутствует ли некоторая характеристика, отраженная в функции а, в рассматриваемом объекте или ситуации, а может принимать следующие значения:

· а = t (функция а принимает значение истинности, то есть соответствующая характеристика в объекте или ситуации представлена), либо же

· а = f (функция а имеет значение ложности в силу того, что соответствующая характеристика не представлена).

Такие же зависимости имеют место и для других элементарных функций в, с и т.д. Значения, принимаемые а, в и с, в совокупности определяют сложную функцию более высокого порядка, каковой и является значение. Если все или большинство элементарных зависимостей типа а, в и с принимают значение истинности, то есть все или большинство характеристик объекта или ситуации O/S удовлетворяют соответствующим условиям, сформулированным в функциях а, в, с и т.д., то можно говорить о том, что характеристики O/S удовлетворяют . Результатом этого становится явление денотации объекта (явления или ситуации) O/S посредством знаконосителя Х.

Таким образом, значение можно представить как целое, находящееся в функциональной зависимости от набора более мелких, частных функций (элементарных условий употребления знаконосителя), и это приводит к выводу о том, что значение не является неделимой сущностью.

О комплексности, немонолитности значения свидетельствует тот факт, что отличить одно значение от другого можно по некоторым дифференциальным признакам – элементам, входящим в состав одного значения и отсутствующим или представленным несколько иным образом в другом значении. Говорить о том, что различия между значениями можно зафиксировать, не раскладывая их на составляющие, неправомерно, так как из этого следует вывод о том, что значения образуют абсолютно разные, неделимые, и поэтому просто несравнимые сущности. Если же сравнение невозможно, то невозможной становится также и систематизация, упорядочивание значений, так как между несравнимыми сущностями нельзя выстроить никаких системных связей. Таким образом, можно утверждать, что отказ от возможности разложения значения на дифференциальные компоненты, по сути, сводит на нет каноническое положение о системности значений, что, в свою очередь, сильно затрудняет процесс интерпретации последних.

Следовательно, возможность разложения значения на элементарные дифференциальные компоненты, в сущности, является залогом осуществления речевой деятельности – процессов как продуцирования, так и понимания речи. Такими предельными дифференциальными, отличающими одно значение от другого, компонентами с лингвистической точки зрения являются семы, задача которых состоит в отграничении одной семемы от другой (Гулыга, Шендельс, 1976; Nida, 1979; Растье, 2001 и др.). Именно семы в той или иной комбинации определяют, может ли некий знаконоситель обозначать данный объект или ситуацию. С этой точки зрения семы – или, в отдельных случаях, простейшие их комбинации – и являются элементарными функциями, определяющими сложную функцию "значение".

Следует подчеркнуть, что функциональная природа – далеко не единственная характеристика значения, которую необходимо принимать во внимание для сопоставления его со смыслом. Ещё одной релевантной для такого сопоставления чертой является языковая и социальная связанность значения (Firth, 1957; Звегинцев, 2001 и др.). На базе этой характеристики, в свою очередь, можно сделать вывод о постоянстве, инвариантности значения. Именно устойчивость к изменениям делает значение общедоступным для представителей данного языкового сообщества, на постоянстве этого семантического феномена в немалой степени базируется взаимопонимание между коммуникантами.

Отмечая инвариантность значения, нельзя не признать также, что, в силу своей функциональной природы, значение диалектично: оно одновременно и стабильно и находится в постоянном развитии (Выготский, 2003: 956). Стабильность значения – в относительном постоянстве результата, получаемого на выходе этой сложной функции. Постоянство, в свою очередь, обеспечивается достаточной стабильностью (с синхронной точки зрения) частных функций – сем. С другой стороны, генезис самих элементарных функций есть залог того, что значение не является константной характеристикой слова: оно претерпевает изменения как в ходе исторического развития языка в целом, так и в ходе речевого развития отдельной языковой личности (Горелов, 2003; Ушакова, 2004).

Отношения, которые связывают значение и смысл выражений различного уровня в дискурсе, носят двуаспектный характер. С одной стороны, это отношения производности, причем значение в таких отношениях выступает генетически первичным явлением, фактором, на основе которого возникает смысл. Функциональная природа, а также относительная инвариантность значения позволяют рассматривать его именно как базу для возникновения смысла.

В силу производности смысла по отношению к значению, последнее обладает характеристикой надындивидуальности, всеобщности, фиксированности, в то время как смысл создается индивидуально, с целью привнести в ситуацию общения личностный компонент (например, индивидуальное отношение к предмету речи, его оценку), сообщить какую-то дополнительную, важную, по мнению говорящего, информацию и так далее.

Несмотря на то, что значение не складывается мгновенно, а проходит определенную эволюцию, оно все равно гораздо более стабильно, фиксированно, постоянно, чем возникающие на его основе смыслы, устойчивость которых весьма низка, а состав и соотношение – очень изменчивы. В силу такой специфики, значение служит стабилизирующим фактором, связывает между собой отдельные, но генетически единые смыслы, является залогом понимания того или иного смысла.

Смысл создается в рамках отдельного элемента высказывания с операциональными целями, которые, зачастую, актуальны только для данной коммуникативной ситуации. Следовательно, смысл – факт именно речи, его знание не является необходимым условием знания языка. С другой стороны, значение – это, прежде всего, факт языка, находящий актуализацию в потоке речи, поэтому знание языка с необходимостью предполагает знание соответствующего корпуса значений.

Смысл, создающийся на базе значения, являющийся производным от него и обладающий перечисленными выше характеристиками, мы называем окказиональным. В дискурсе могут иметь место два отличных друг от друга процесса – актуализация компонента значения и проявление окказионального смысла элемента высказывания. Эти процессы необходимо разграничивать на том основании, что актуализация компонента значения представляет собой перевод в активное состояние одной из элементарных функциональных зависимостей (сем), входящих в состав сложной функции – значения, – которая, в свою очередь, является фактом языка и в речи полностью актуализироваться не может.

Алгоритм проявления окказионального смысла также предполагает актуализацию одного из компонентов значения на начальной (довербализационной) стадии. Однако анализ прагматического контекста (ван Дейк, 1989) производства высказывания на втором этапе алгоритма убеждает говорящего в том, что активированный компонент значения информативно недостаточен для корректного соотнесения соответствующего языкового выражения с конкретным референтом в рамках данного фрагмента дискурса. Таким образом, третьим шагом алгоритма становится семантическая модификация активированного компонента значения: , в результате чего информационная нагрузка, которую несет активированная сема, меняется. Это дает возможность корректно описать некоторую ситуацию или её фрагмент при помощи выбранного говорящим вербального знака в рамках конкретного коммуникативного процесса. Четвертым шагом алгоритма является этап произнесения высказывания, когда в речевом потоке актуализируется семантический элемент , представляющий собой окказиональный смысл соответствующего языкового выражения, образованный на основе компонента значения этого выражения.

Актуализацию компонента значения и проявление окказионального смысла можно наблюдать в следующем примере:

(1) Sympathetic, in his offhand way, Conrad says that we will make up for all this nonsense when the documentary finishes at the end of the week. I must give Mrs. Harvey my notice, tell her to keep the rent I owe, pack up and walk out. That will show them! Then the two of us, openly, beautifully, … will drive off to Devon or Dorset or Somerset, somewhere in the West Country where nobody knows us, and find an old inn where we can stay under an assumed married name. And make love for a week. I hear the theater in every mellow word. (Stubbs, 1991: 234)

Базой для сравнения двух процессов может служить, соответственно, семантика существительных rent и theater.

Структуру значения rent можно представить в виде следующей таблицы (выделение цветом левой колонки таблицы подчеркивает факт актуализации именно данного компонента значения):

Таблица 1 (см. Webster's II New Riverside University Dictionary, 1993: 995)

В силу достаточной информационной насыщенности каждой из двух элементарных семантических функций, определяющих значение лексемы rent, эти функции представляют собой не отдельные семы, а их комбинации. Другими словами, справедливы следующие равенства:

a = {money, agreement, payer, owner, property, use};

b = {money, receive, use, tilled land, expenses –}.

Анализируя дистрибуцию лексемы rent в приведенном тексте, а также принимая во внимание более широкий контекст произведения, можно констатировать, что в (1) находит актуализацию компонент а значения рассматриваемой лексемы. С точки зрения дистрибутивных характеристик, актуализация компонента а значения rent обусловлена наличием в соответствующем высказывании глагола keep, семантика которого позволяет определить, что речь идет о сумме денег, выплачиваемой одним лицом другому (ср. такие контексты функционирования глагола keep, как: “Keep the change – Сдачи не надо” (разговор в такси, магазине, на рынке и т.д.); “Keep it – Не нужно, забудь” (при попытке отдать долг) и др.). Двусубъектность и регламентированность отношений, отражаемых лексемой rent, подчеркивается также семантикой глагола owe, находящегося в ближней дистрибуции рассматриваемой лексемы. В дефиниции глагола owe и в примере (1) эксплицитно фиксируются: сумма долга, субъект, который должен выплатить долг (you), а также субъект, которому должны выплатить долг (me). Из сказанного можно сделать вывод о регламентированном характере отношений, описываемых глаголом to owe (сумма долга, а также субъекты долговых отношений, безусловно, должны определяться некоторым соглашением), что дает нам возможность говорить об актуализации в (1) семы “agreement – соглашение” и у существительного rent.

Анализ более широкого контекста предоставляет информацию о том, что женщина, о которой идет речь в рассматриваемом отрывке, снимает в одном из корнуэлльских городков дом, хозяйкой которого является миссис Харви. Таким образом, через широкий контекст находят проявление такие семы rent, как “owner – владелец”, “property – собственность” и “use – использование”.

На основе вышесказанного можно заключить, что в (1) актуализируются все семантические компоненты, в совокупности образующие элементарную функцию а, которая, в свою очередь, входит в более сложную бинарную функциональную зависимость – значение лексемы rent. Актуализация элементарной функции а позволяет автору текста построить высказывание, полностью отвечающее целям осуществляемого коммуникативного процесса и вполне адекватно доносящее информацию до реципиента, которым в данном случае является читатель. Следовательно, для успешного осуществления коммуникативного процесса не требуется окказиональной модификации содержания актуализируемой семантической функции а, и этот факт свидетельствует о том, что в примере (1) происходит актуализация именно значения лексемы rent.

Иная ситуация складывается с семантикой существительного theater, структура значения которого представлена в таблице 2.

Таблица 2 (см. Webster's II New Riverside University Dictionary, 1993: 1199)

Анализ дистрибуции theater в примере (1) позволяет сделать вывод о невозможности актуализации в данном тексте компонентов значения рассматриваемой лексемы, представленных элементарными функциями a, b, c, d и g. Причина этого кроется в том, что theater выступает в качестве объекта по отношению к сказуемому hear, семантические характеристики которого не предполагают проявления у объекта таких сем, как “building – здание” или “structure – конструкция” (элементарная функция а), “room – помещение” и “seats – сидения” (элементарная функция b), “literature – литература” (элементарная функция с), “milieu – среда, общество” (элементарная функция d), “place – место” и “setting – место действия” (элементарная функция g). Наличие в структуре анализируемого высказывания обстоятельства in every mellow word, полагаем, не дает возможности для актуализации семы “dramatic events – драматические события”, включенной в компонент значения g.

Принимая во внимание более широкий контекст, в рамках которого происходит диалог героев, можно констатировать невозможность актуализации элементарных функций e и f. Текст (1) репрезентирует процесс обыденной коммуникации, протекающей между людьми, которых связывают романтические отношения. Обстоятельства, сопутствующие данному процессу, не предполагают наличия театральной постановки, следовательно, широкий контекст налагает запрет на актуализацию семы “theatrical production – театральная постановка”, входящей в элементарную функцию е. Не находит своего проявления в тексте примера (1) также и сема “audience – аудитория, зрители”, включенная в компонент f значения существительного theater, в силу того, что количество участников коммуникативного процесса ограничено лишь двумя людьми.

Таким образом, в соответствии с шагами алгоритма порождения окказионального смысла, мы приходим к заключению, что ни одна из элементарных функций, в комплексе образующих значение лексемы theater, недостаточна ни для построения семантически корректного высказывания, ни для адекватного восприятия заложенной в нем информации. Следствием такой ситуации является третий шаг описанного нами алгоритма, в соответствии с которым происходит семантическая модификация компонентов значения, актуальных для произносимого высказывания. Возвращаясь к таблице 2, репрезентирующей структуру значения анализируемой лексемы, и исключая из сферы анализа семы, на актуализацию которых налагает запрет прагматический контекст производства высказывания “I hear the theater in every mellow word”, мы приходим к выводу о том, что компонентом семантики theater, подвергающимся актуализации, является “performance – представление”. Модификация данного семантического компонента состоит в том, что отдельные его аспекты, в силу описанных выше запретов, налагаемых прагматическим контекстом, не активируются. В то же самое время аспект “play – игра” его дефиниции (Webster's II New Riverside University Dictionary, 1993: 873), выдвигается на первый план. Учитывая тот факт, что, в свою очередь, одной из центральных сем для “play” является “pretend – притворяться”, можно констатировать, что в рассматриваемом высказывании имеет место семантическая эмфаза, выделение семы “pretend”, лишь косвенно связанной со значением theater. Данная сема является как бы квинтэссенцией содержания анализируемого существительного – с учетом того, что сема “performance” присутствует в большинстве элементарных функций theater, театр является для говорящего воплощением неискренности и притворства. Именно этим объясняется и употребление определенного артикля the в рассматриваемом примере.

В силу индивидуальной природы и кратковременности существования, окказиональный смысл не известен большинству членов языкового сообщества, поэтому основой для его создания является индивидуальное "семантическое творчество" говорящего, имеющее место в процессе оценки им определенных параметров предмета и контекста коммуникации, а также – в рамках этой оценки – переосмысления семантики связанных с предметом коммуникации языковых выражений. Продуктом такого семантического творчества становится денотация определенного коммуникативно значимого фрагмента действительности посредством фрагмента высказывания и актуализация определенного кванта информации, до сих пор отсутствовавшего в семантической структуре такого фрагмента. С этой точки зрения, основная задача, стоящая перед слушающим при восприятии им того или иного фрагмента дискурса, заключается в экспликации окказионального смысла, которым говорящий наделяет некоторое слово или словосочетание. Окончание конкретного коммуникативного процесса в большинстве случаев означает окончание периода актуализации окказионального смысла и его исчезновение из данного коммуникативного пространства ввиду своей нефиксированности и непостоянства.

Процесс интерпретации окказионального смысла базируется на семантическом творчестве слушающего. Последнее проявляется в приписывании окказионального смысла тому или иному фрагменту высказывания на основе анализа как семантики самого высказывания, так и прагматического контекста коммуникации. Зачастую результаты такой активности говорящего и слушающего оказываются различными.

Актуализация значения, с другой стороны, предполагает переход из потенциального в активное состояние какого-либо из уже фиксированных, постоянно существующих, известных широкому языковому сообществу аспектов значения. Безусловно, актуализация говорящим в дискурсе того или иного аспекта значения языковых единиц, а также восприятие и интерпретация этого значения слушающим невозможны без творческой активности, подобной той, которая имеет место в случае с генерацией и восприятием окказионального смысла, однако интенсивность такого семантического творчества в случае со значением гораздо ниже, поскольку результатом этого процесса является не создание нового содержания, а лишь выбор и активизация уже существующего.

Анализ семантических трактовок значения и смысла, зародившихся в рамках логического анализа языка, позволяет выявить ещё один феномен, тесно связанный со смыслом вербальных знаков. Это референция – двусторонний процесс, в котором активное участие принимают как говорящий, так и слушающий. Представляется возможным выделить три основных компонента данного процесса в реальной коммуникации: говорящий, слушающий и референт. Говорящий является автором дескрипций, отсылающих слушающего к конкретному референту. Слушающий, в свою очередь, выполняет роль интерпретатора полученных дескрипций с целью идентифицировать то, о чем ведет речь адресант сообщения. Под референтом понимается объект, явление или процесс, принадлежащий реальному или воображаемому миру, с которым соотносится актуализируемый в дискурсе языковой знак. Корректная идентификация референта может являться одной из целей процесса общения (Гудман, 1989: 213 и след.).

Анализ соотношения значения, смысла и референции следует проводить на двух уровнях: уровне конституента высказывания и уровне собственно высказывания. Для отдельного конституента высказывания связи "значение – смысл – вербальный знак", в отличие от референциальных связей, устанавливаются в рамках языка и речи. Референциальные связи, напротив, направлены в экстралингвистическую реальность. Связи, включающие значение и смысл, характеризуются разнонаправленностью, что ещё раз подчеркивает различную сущностную природу этих семантических явлений.

Описанная закономерность имеет место и на уровне собственно высказывания: связи "высказывание – смысл" и "высказывание – значение" локализованы в сфере речи, в то время как референциальные связи направлены в экстралингвистическую реальность. Связи "высказывание – смысл" и "высказывание – значение" направлены по-разному в силу того, что смысл и значение высказывания представляют собой разные явления.

Окказиональный смысл, носителем которого является конституент высказывания, не исчерпывает всей области смысла, поскольку есть и второй аспект существования последнего. Если отдельные элементы высказывания являются носителями окказионального смысла, то смысл целого высказывания – сущность совсем иного порядка, которая не может быть описана с использованием характеристик окказионального смысла. Смыслом целого высказывания в логике принято считать пропозицию – ментальную сущность, представляющую собой целостный слепок ситуации-референта данного высказывания, изоморфный ей по своей аргументно-предикатной структуре (Russell, 1956; Вендлер, 1985: 243; Никитин, 1996: 595; Макаров, 2003: 120). Тем не менее, мы убеждены в том, что сводить смысл высказывания только к пропозиции – значит существенно обеднять его и тем самым лишать целого ряда элементов, играющих в нем роль ничуть не меньшую, чем сама пропозиция.

Не вызывает сомнений тот факт, что смысл, выражаемый посредством высказывания, – это единая сущность, несводимая к семантике элементов, входящих в состав высказывания, и не образующаяся путем механического суммирования содержаний, передаваемых этими элементами. Учитывая способность компонентов высказывания приобретать окказиональные смыслы, можно констатировать, что смысл высказывания формируется в результате интегративных процессов, происходящих с участием двух семантических феноменов:

1) актуализированных компонентов значений конституентов высказывания – элементарных функций, позволяющих соотнести ту или иную лексему с конкретным референтом. При этом актуализированные компоненты значения организуются смыслом высказывания, сводятся им в одно целое, вследствие чего значения мыслятся уже не как первичные по отношению к смыслу величины, а как выразители смысла;

2) окказиональных смыслов элементов высказывания, обусловленных отдельными характеристиками конкретного референта, актуальными для коммуникантов в данный момент, вследствие чего эти характеристики выдвигаются на первый план и приводят к модификации компонентов значения выбранного говорящим слова или словосочетания. Такая модификация позволяет обозначить референт при помощи данной лексемы / лексем в рамках конкретного коммуникативного процесса. Результатом модификации компонента значения становится приобретение элементом высказывания окказионального смысла.

Не существует однозначного соответствия между смыслом высказывания и его носителем, то есть самим высказыванием; это свидетельствует о том, что смысл высказывания может передаваться адресантом разными средствами, перекодироваться. Именно такой процесс представлен в следующем примере:

(2) Predictably, Steven had received two year's probation exactly as Helen had. It was a sentence that cheered his parents up. Kitty had been worried that he would be sent away for a few months; Alec was more concerned about the possibility of a fine. … Kitty raised her cheek to me for a goodbye kiss. … "Two down, one to go," she said. (I) "What do you mean?" I said, baffled. "Garth is now the only one not on probation." (II) (Bellamy, 1993: 155)

Высказывания (I) и (II) в примере (2) являются носителями следующего целостного смысла: "Индивиды Стивен, Элен и Гарт составляют закрытое множество. Стивен осужден условно; Элен осуждена условно; Гарт - единственный из множества - не осужден условно."

Важный компонент указанного смысла – тот факт, что индивиды Стивен, Элен и Гарт составляют закрытое множество, – является контекстуальной пресуппозицией анализируемых высказываний (Katz, Langendoen, 1976). По сюжету произведения, родители Стивена, Элен и Гарта – давние друзья, общающиеся, главным образом, между собой, не допуская в свой круг незнакомцев. Именно вследствие закрытости круга общения взрослых, их дети тоже, по крайней мере в глазах родителей, образуют закрытое для посторонних общество. В этом и состоит причина того, что количество осужденных условно молодых людей совершенно естественно интерпретируется их родителями не в терминах общего количества молодых людей в их стране, городе или районе, а в терминах членов закрытого множества "их детей". Очевидно, что контекстуальная пресуппозиция может составлять немаловажный компонент смысла высказывания.

Показательно, что в высказываниях (I) и (II) один и тот же смысл представлен под разным углом. В первом из выделенных высказываний описываемая ситуация представляется как своего рода игра на выбывание (elimination game). Два из трех членов исходного закрытого множества перешли в состав значительно большего, более открытого множества, при этом покинув множество исходное. Следовательно, Гарт рассматривается как единственный реально присутствующий элемент прежнего трехчлена, остальные уже вышли из его состава. Таким образом, в первом высказывании примера (2) на первый план выступает факт выбывания из первоначального множества детей, чьих родителей связывает многолетняя дружба, и переход во множество условно осужденных.

Высокая контекстуальная связанность первого высказывания вызывает непонимание его со стороны реципиента, и, как следствие, возникает требование расшифровки, экспликации того, что имеется в виду. Такая экспликация представлена в высказывании (II) анализируемого примера. Здесь факт выбывания из одного множества и переход в состав другого акцентируется не столь сильно. На первый план выступает другой аспект происходящего: возникновение оппозиции, членами которой, с одной стороны, становятся Стивен и Элен, а с другой, Гарт. Дифференциальным признаком для такого рода оппозиции является принадлежность / непринадлежность ко множеству осужденных условно.

С точки зрения коммуникативных стратегий, высказывание (II) полностью отвечает целям экспликации смысла предыдущей реплики, в связи с чем оно значительно меньше зависит от контекста, чем высказывание (I).

Несмотря на разные углы зрения, под которыми говорящий рассматривает передаваемый им смысл, можно констатировать, что высказывания (I) и (II) примера (2) репрезентируют одну и ту же ситуацию мира, создаваемого в произведении. Однако существование разных точек зрения на одну и ту же передаваемую информацию, а, следовательно, различных способов её передачи, нельзя игнорировать, поскольку при изменении точки зрения или логического акцента, возникают различия в десигнатах при тождестве денотатов (Фрумкина, 1984: 11). Денотативное тождество анализируемых высказываний очевидно, равно как и различия в том, каким образом реципиенту представляется одна и та же ситуация. Сказанное позволяет заключить, что, при денотативном тождестве высказываний (I) и (II), они несут разную информационную нагрузку, освещая разные стороны описываемой ситуации. Следовательно, смыслы этих высказываний нетождественны, и в основе этого различия лежат разные точки зрения, с которых рассматривается описываемая ситуация. Ещё одним аргументом в пользу нетождественности смыслов высказываний (I) и (II) является тот факт, что второе высказывание служит расшифровкой первого и в этом качестве обладает меньшей контекстуальной связанностью, следовательно, информационная ценность этих высказываний различна. Из последнего вывода как раз и вытекает то, что рассматриваемые реплики обладают разным смыслом. Следовательно, то, каким образом та или иная ситуация представлена в высказывании, – тот угол зрения, под которым эта ситуация рассматривается говорящим, входит в качестве компонента в смысл высказывания.

Такова специфика ещё одного компонента смысла высказывания, определяемого нами как "угол рассмотрения" описываемой ситуации, под которым мы понимаем направленность внимания говорящего на конкретные, значимые, по его мнению, стороны, свойства, характеристики ситуации, описание которых говорящий намеревается осуществить в своем высказывании.

Смысл одного высказывания может также получать развитие в других высказываниях, из чего следует, что смысл этот един, но нестабилен и может развиваться, эволюционировать.

В свете вышесказанного, можно констатировать, что структура смысла высказывания, помимо пропозиционального компонента, включает следующие элементы:

1) пресуппозицию, в частности пресуппозицию контекстуальную;

2) инференциальные компоненты, прямо в высказывании не представленные, тем не менее необходимые для конструирования цельного смысла и, следовательно, являющиеся выводным знанием;

3) угол рассмотрения представляемой в высказывании ситуации.

Смысл высказывания также характеризуется многослойностью и – как следствие – наложением слоев друг на друга (ср. также Кривоносов, 1992: 74; Смирнов, 2001: 76-77). При этом, как правило, в интерпретации превалирует более глубокий смысловой слой, именно он наиболее часто становится конечной целью процесса семантического толкования высказывания. Между слоями данного смысла устанавливаются определенные отношения. Корреляции между слоями смысла высказывания также являются компонентами такого смысла. Так, например, глубинный слой может полностью вытеснить слой поверхностный и стать единственным объектом интерпретации, однако может случиться и обратное, когда основное внимание реципиента сосредотачивается на поверхностном смысловом слое. Вместе с тем, возможны случаи, когда слои смысла будут сосуществовать, если нет возможности понять один из них в отрыве от другого.

Фактором многослойности единого смысла может стать суггестивность (Posner, 1980), сигнализирующая о том, что глубинный смысловой слой должен строиться слушающим на базе уже существующего, "более понятного", бросающегося в глаза и лежащего на поверхности смысла. Можно, таким образом, констатировать, что между поверхностным и более глубокими слоями смысла высказывания (СВ) устанавливаются отношения иерархической производности. Многослойность смысла высказывания, а также роль суггестивности в конструировании его слоев подчеркивает индивидуальную природу такого смысла. Индивидуальность СВ становится очевидной, если принять во внимание тот факт, что сугубо индивидуальными являются все шаги реципиента при интерпретации информационного заряда полученного им речевого произведения.

Несмотря на то, что первичный по отношению к значениям смысл находит выражение, прежде всего, именно на уровне высказывания, границы вербализаторов такого смысла могут существенно расширяться. Это говорит о том, что описываемый смысл может не быть локализован в пределах одного высказывания: в таких случаях он распределяется в рамках нескольких высказываний. Таким образом, организующая, упорядочивающая функция смысла, первичного по отношению к значению, реализуется не только в отношении актуализированных значений и окказиональных смыслов отдельных элементов высказывания, но и на уровне смыслов отдельных высказываний (Солнцев, 1976: 121-122; Валгина, 2003: 244).

В потоке речи отдельные высказывания неизменно организуются в текст, который также несет в себе целостный информационный посыл, спаивающий конституенты текста воедино, организующий их определенным образом для наилучшего донесения информации до слушателя. Такой целостный информационный посыл, полагаем, является смыслом ещё более высокого порядка – смыслом текста.

Смыслы высказывания и текста характеризуются следующими общими чертами:

1) смысл как отдельного высказывания, так и текста представляют собой целостные образования;

2) оба смысла динамичны и существуют в ситуации, в которой неизменно тем или иным образом проявляются говорящий и слушающий;

3) оба смысла обладают относительной инвариантностью, остаются стабильными при перекодировке, экспликации или интерпретации. Однако их стабильность именно относительна, так как при интерпретации смыслы как высказывания, так и текста могут подвергаться изменениям в пределах смысловой доминанты. Следовательно,

a. инвариантность смысла высказывания и текста проявляется в наличии доминанты этих смыслов, существование которой обеспечивает корректное понимание текста или его фрагмента разными реципиентами;

b. вариативность смыслов высказывания и текста проявляется в наличии у них интерпретативного компонента (интерпретатива), чье присутствие обусловлено широким спектром личностных характеристик субъекта, осуществляющего интерпретацию. Эти характеристики способствуют диверсификации смысла говорящего и смысла слушающего;

4) смысл на уровне текста и высказывания первичен по отношению к значениям, организует их сообразно собственной природе и структуре.

Смысл, проявляющийся на уровне высказывания и текста и обладающий перечисленными выше характеристиками, мы трактуем как глобальный. Основное отличие глобального смысла от окказионального заключается в совершенно разной взаимосвязи их со значением: глобальный смысл первичен по отношению к значениям, через которые он находит свое воплощение, в то время как смысл окказиональный по отношению к значению вторичен и возникает на его основе. В категорию глобального смысла входят две сущности – смысл высказывания и смысл текста, причем выделение смысла текста необходимо, так как между этими аспектами глобального смысла наблюдается существенная разница. Ключевым здесь является понятие преобразования смыслов, характеризующееся разнообразными процессами интегративного порядка, в частности, поглощением одних смыслов другими, сращением смыслов (Реунова, 2000; Дымарский, 2001) и т.д.

Говоря о глобальном смысле на уровне высказывания, следует признать, что он возникает на основании интеграции значений и окказиональных смыслов отдельных конституентов этого высказывания. В этом процессе происходит сращение, взаимопоглощение, укрупнение и другие преобразования различных окказиональных смыслов. Глобальный смысл на уровне текста, как и смысл отдельного высказывания, – это также результирующее, интегрирующее семантическое построение, но он возникает как результат взаимодействия не только окказиональных смыслов. Значительно большая роль на этом уровне принадлежит глобальным смыслам – уже сформировавшимся смыслам высказываний, входящих в состав данного текста. Именно в этом заключается принципиальное различие глобальных смыслов на уровне высказывания и на уровне текста.

Очевидно, что процессы, происходящие при участии глобального смысла, а также характер его отношений со значением и окказиональным смыслом обладают разной спецификой в зависимости от того, рассматриваются ли они с позиций говорящего или слушающего.

Для говорящего глобальный смысл представляет собой целостный объем информации, генерируемый им в ходе коммуникативного процесса и предназначенный для передачи слушающему. Подчеркнем, что говорящий выступает по отношению к глобальному смыслу в качестве генерирующего субъекта, вследствие чего значения и окказиональные смыслы, проявляющиеся в продуцируемом говорящим высказывании, репрезентируют глобальный смысл этого высказывания. В случае с глобальным смыслом текста, последний репрезентируется также и посредством глобальных смыслов отдельных высказываний, порождаемых говорящим и входящих в структуру текста.

Несколько иная ситуация имеет место для слушающего, выполняющего в коммуникативном процессе роль реципиента высказывания или текста, автором которых является говорящий. В силу характера выполняемой роли, для слушающего значения и окказиональные смыслы фрагментов высказываний, а также глобальные смыслы высказываний в составе текстов тоже репрезентируют соответствующий глобальный смысл. Тем не менее, характер этой репрезентации совершенно иной: если для говорящего указанные семантические феномены служат средством выражения известного ему глобального смысла, то для слушающего передаваемый ему глобальный смысл априори неизвестен. Задача слушающего состоит в воссоздании доносимого до него целостного информационного сообщения таким образом, чтобы доминанта переданного и проинтерпретированного глобальных смыслов была максимальной.

Процесс формирования глобального смысла у слушающего определяется следующим принципом: то, что существует одномоментно в мыслительном процессе, осуществляется последовательно в речи. В данном принципе подчеркивается одна из фундаментальных характеристик глобального смысла, состоящая в том, что его репрезентация в речи есть не одномоментный процесс. Глобальный смысл развертывается в тексте по мере того, как говорящий произносит соответствующее высказывание или группу высказываний. Активность слушающего в данном случае строится по следующей схеме:

· восприятие значений и / или окказиональных смыслов говорящего по мере вербализации их последним;

· организация воспринятых семантических сущностей в более крупные образования – фрагменты будущего глобального смысла – с учетом факторов прагматического контекста, собственного интенционального настроя и информации об интенциональном настрое говорящего, если таковая имеется;

· корректировка созданных фрагментов глобального смысла по мере возможного изменения факторов прагматического контекста и восприятия новых значений и окказиональных смыслов, вербализуемых говорящим;

· по окончании процесса восприятия – упорядочивание созданных слушающим фрагментов глобального смысла, что позволяет очертить общую структуру последнего. На данном этапе возможно повторное обращение к прагматическому контексту, а также повторный анализ узкого и широкого лингвистического контекста;

· интеграция упорядоченных фрагментов в единую информационную структуру, представляющую собой глобальный смысл воспринятого слушающим высказывания или текста.

Таким образом, значения и окказиональные смыслы фрагментов высказывания, равно как и глобальные смыслы высказываний в составе воспринимаемых слушающим текстов не только репрезентируют для него соответствующий глобальный смысл, но и – наряду с множеством компонентов прагматического контекста – участвуют в формировании этого смысла.

Основываясь на вышесказанном, мы полагаем, что окказиональный смысл выполняет в дискурсе смыслорепрезентирующую и смыслоформирующую функции, причем обе функции являются для него основными. Функция смыслорепрезентации актуальна как для процесса передачи глобального смысла говорящим, так и для восприятия его слушающим, в то время как смыслоформирование осуществляется окказиональным смыслом в процессе восприятия речевого сообщения слушающим.

В перечень основных функций глобального смысла входят:

1) смыслорепрезентирующая, которая, как мы считаем, является для глобального смысла основной;

2) организующая, обусловленная спецификой природы глобального смысла. Так как последний представляет собой некоторый целостный квант информации, репрезентируемый посредством меньших по информационному объему глобальных смыслов, значений и окказиональных смыслов, успешность такой репрезентации предполагает упорядочивание, организацию выразителей глобального смысла;

3) смыслоформирующая, заключающаяся в участии глобальных смыслов на уровне высказывания в конструировании глобального смысла текста для слушающего.

Определяя базовый принцип, лежащий в основе объединения окказиональных смыслов и актуализированных компонентов значения в глобальный смысл, необходимо отметить, что специфика ситуации текстопорождения состоит в том, что генерирование некоторого текста является реакцией говорящего на возникновение проблемной – в широком смысле – ситуации (Мышкина, 1999:99). Проблемность ситуации текстопорождения, как и всякой деятельностной ситуации, дает толчок к началу активности по устранению проблемы. Другими словами, определенный смысл передается слушающему только в том случае, если существует некая проблемная ситуация, решение которой требует передачи этого смысла. Такой смысл является глобальным и находит проявление на уровне высказывания или текста.

Направленность адресанта на решение ситуации посредством передачи реципиенту какой-либо информации является одним из компонентов всеобъемлющей категории интенциональности, трактуемой как свойство ментальных состояний и процессов человека (Гуссерль, 1988; Searle, 1983: 1-3; Erikson, St. James, 1986; Erikson, Yeh, 1987; Dretske, 1996: 293-302; Молчанов, 1998: 44-45; Суровцев, 1998: 17; Talmy, 2000; Мотрошилова, 2000: 139 и след.; Розин, 2001: 109; Ромек, 2001: 87; Андерсон, 2002; Солсо, 2002 и др.). Это тот стержень, вокруг которого сплачиваются отдельные смысловые компоненты, формируя более сложные единства. Интенциональность, определяющая процесс спаивания отдельных семантических компонентов в глобальный смысл, есть субъективная характеристика, присущая – в виде интенционального настроя – как говорящему, так и слушающему, в силу чего конструирование глобального смысла имеет место как при порождении, так и при восприятии высказывания или текста. Отсутствие понимания ситуации как проблемной, которое может иметь место либо у говорящего, либо у слушающего, приводит к отсутствию интенционального настроя – направленности на изменение существующего положения дел – и тем самым препятствует процессу либо порождения глобальных смыслов, либо их восприятия. Как первое, так и второе приводит к отсутствию у глобальных смыслов, складывающихся в процессе общения у говорящего и слушающего, смысловой доминанты, достаточной для взаимопонимания, что, в свою очередь, является причиной неудачи коммуникативного процесса.

Обобщенный алгоритм порождения глобального смысла на уровне высказывания и текста можно представить в виде следующей схемы, отражающей изложенные характеристики:

Схема 1

Приведенный алгоритм включает пять шагов, упорядоченных в определенной последовательности.

Шаг 1 – восприятие некоторой ситуации и выделение в ней проблемного компонента.

Шаг 2 – вычленение проблемного компонента воспринимаемой ситуации обусловливает возникновение у говорящего интенционального настроя, который может быть охарактеризован как с позиций цели, преследуемой говорящим, так и с точки зрения средств, к которым он прибегает для достижения этой цели. Следует подчеркнуть, что цель говорящего, состоящая в изменении характера воспринимаемой ситуации и устранении из нее проблемного компонента, определяет специфику используемых говорящим средств. В рассматриваемом нами случае таким средством является текстопорождение.

Шаг 3 – порождение глобального смысла в соответствии с его структурно-содержательными характеристиками, описанными выше. Особенностью данного шага алгоритма является направленность механизма порождения слоев глобального смысла, для которого характерно наличие как глубинного, так и поверхностного слоев, причем наиболее важная для коммуникативного процесса информация, как правило, заключается именно в глубинном слое. Таким образом, мы полагаем, что при порождении глобального смысла вначале генерируется глубинный слой, над которым далее надстраиваются поверхностные слои. Помимо этого, слои разной глубины могут связываться отношениями, если таковые информационно значимы в данной ситуации порождения глобального смысла.

Шаг 4 – отбор из общего инвентаря тех значений, которые представляются необходимыми для репрезентации генерируемого глобального смысла. Отметим, что шаги 1 – 4 осуществляются говорящим на довербализационном этапе предлагаемого нами алгоритма.

Шаг 5 – вербализационный этап генерации глобального смысла. На данном этапе говорящий производит организацию значений для наиболее адекватной репрезентации глобального смысла и последующую вербализацию высказывания или текста. Важной особенностью данного шага является, прежде всего, отсутствие взаимнооднозначного соответствия между содержанием, представленным в значениях языковых единиц, и мыслительным содержанием (Чесноков, 1966), из которого говорящий изначально формирует глобальный смысл, подлежащий передаче слушающему. Данная особенность обусловливает не только имеющий место на данном этапе факт организации и упорядочивания значений в процессе речетворчества, но и факт возникновения в дискурсе окказиональных смыслов. Последнее есть результат взаимодействия двух тенденций, свойственных процессу генерации глобального смысла: необходимости репрезентации некоторого целостного содержания языковыми средствами, с одной стороны, и отсутствия возможности для передачи данного содержания только посредством значений, с другой. На основе сказанного, можно констатировать, что возникновение окказионального смысла в результате модификации того или иного компонента сложной семантической функции, которой является значение языковой единицы, представляет собой следствие генерации глобального смысла, а алгоритм проявления окказионального смысла в дискурсе является составным элементом шага 5 алгоритма генерации глобального смысла.

Как смысл, так и значение во всем богатстве их взаимоотношений участвуют в процессах, связанных со структурированным ментальным образованием, имеющим системный характер, – концептом. Рассмотрение связи концепта и смысла менялось по мере расширения сферы семантических исследований. Как инструмент анализа концепт зародился в рамках логики, в частности, в логике смысла и денотата, согласно которой концепт денотата некоторого типа тождественен смыслу этого типа (Church, 1951; Church, 1974; Павиленис, 1982; Лебедев, 1998: 42; Микиртумов, 1999: 154; Степанов, 2002: 213 и след.).

Концепт, трактуемый как тождественный смыслу, представляет собой перспективу рассмотрения некоторого объекта или объектов. В основе такого видения концепта лежит смысл в понимании Г. Фреге. Необходимо учитывать, что не все объекты, составляющие базу для формирования концепта, обнаруживают одинаковый набор релевантных свойств. Тем не менее, некоторый изоморфизм свойств объектов, восприятие которых приводит к формированию концепта, является необходимым условием, невыполнение которого ведет к невозможности создания концепта.

Касаясь проблемы связи концепта и действительности, подчеркнем, что, по нашему мнению, действительность существует внутри мыслящего субъекта как некоторое "поле опыта", характеризующееся когерентностью, стройностью, системностью и индивидуальностью (Maturana, 1978: 30-32; Hinton, McClelland, Rumelhart, 1986: 82-87; Макушинский, 2002: 119). Источники формирования такого поля – отдельные объекты действительности – являются внешними по отношению к этому полю и находятся вне индивида, который формирует соответствующее поле опыта. Необходимое условие создания последнего заключается в наличии у индивида сознания, представляющего собой активную когнитивную систему, функционирующую не хаотично, а в соответствии с определенным набором механизмов, правил или конвенций (Carruthers, 1996). Если это так, то вырабатывая концепт некоего объекта, мы тем самым изменяем (упорядочиваем, структурируем, интерпретируем и систематизируем) ту новую информацию опытного порядка, которую только что получили, и которая составила новый фрагмент мыслимой нами действительности. Для сравнения можно привести примеры вербализации концептов ВЕСНА (Листочки. Лис точки –В. Маяковский) и ОСЕНЬ (Падают, падают, падают листья – Ну и пусть, зато прозрачней свет – А. Буйнов). Значит, если подходить к действительности с таких позиций, то при концептуализации происходит её изменение.

Концепты, которыми обладает и пользуется каждый отдельный индивид, упорядочены иерархически (Papafragou, 1998: 4 и след.). Наиболее важным фрагментом такой иерархии нам представляются базовые концепты, формирующиеся раньше других и представляющие собой основу для возникновения остальных элементов концептуальной системы. Список базовых концептов до сих пор не определен, и, надо заметить, столь же неопределенными зачастую кажутся критерии его создания. Ответ на вопрос о том, что же именно собой представляет базовый концепт, должно дать комплексное исследование, перед которым будут стоять, как минимум, две принципиальные задачи:

1) диахронический анализ концептуальной системы отдельных языковых сообществ и, возможно, человеческого сообщества в целом. Без наблюдений над концептуальной системой человека в его развитии из ребенка во взрослого невозможно дать четкий и аргументированный ответ на вопрос о том, какие из концептов имеют прямое отношение к базовому опыту, приобретаемому в начале развития личности, а какие связаны с этим опытом лишь опосредованно, появившись позже, на базе исходных концептуальных сущностей;

2) сам факт зарождения на заре личностного развития не является достаточным критерием для отнесения того или иного концепта к базовым. Ещё одно необходимое условие базовости – способность служить фундаментом для формирования относительно большого числа других концептов.

Только концепт, отвечающий двум перечисленным выше критериям, по нашему мнению, можно считать базовым. Вместе с тем, необходимо признать, что сама категория базовости достаточно относительна, так как путь развития отдельной языковой личности отнюдь не копирует путь развития того языкового сообщества, к которому эта личность принадлежит; следовательно, можно ожидать некоторых расхождений в перечне базовых концептов для отдельной личности и целого сообщества.

Касаясь вопроса о соотношении между системами объектов действительности, концептов и вербальных знаков, подчеркнем, что развитие множеств концептов и языковых единиц происходит неодновременно и по разным механизмам и законам, результатом чего и является отсутствие изоморфизма между их элементами. Если проводить анализ в обратном направлении, от языкового выражения к концепту, то здесь первостепенное значение имеют связи между концептами и семантические характеристики единиц языка. Связи между концептами обусловлены, в первую очередь, универсальными ассоциативными механизмами, которые активируются при интерпретации конкретного языкового знака. При этом, словно круги от брошенного в воду камня, активируются, более или менее рельефно проявляются смежные, ассоциативно связанные концепты. С другой стороны, семантической стороне единиц языка также не свойственна гомогенность (см. Вилюман, 1980; Боева, 2004; Власова, Загоруйко, 2004), вследствие чего при интерпретации могут активироваться области семантики языковых единиц. В силу этого, последние могут интерпретироваться в рамках также совершенно разных концептов. Таким образом, невозможно говорить и о связи типа "конкретный языковой знак - один конкретный концепт". Необходимо учитывать также и то, что связи между концептами носят как универсальный, так и личностно обусловленный характер, следовательно, сопоставляя множества концептов и знаков языка, нужно говорить об отсутствии изоморфизма, о вариациях как на уровне универсальных ассоциаций, так и на уровне межконцептных связей, характерных только для отдельных индивидов.

Переходя на уровень соотношения между множеством внешних объектов и множеством концептов, следует отметить, что один из элементов множества концептов представляет собой только одну из перспектив рассмотрения некоторого объекта. На основе этого можно заключить, что для данного объекта существует более чем одна перспектива рассмотрения. Отсюда вытекает вывод о том, что восприятие одного объекта из соответствующего множества может давать почву для возникновения не одного, а нескольких концептов. Данный тезис ещё раз объясняет отсутствие изоморфизма и в другой паре множеств: концептов и языковых единиц. Действительно, языковые выражения, обозначающие некоторый объект, который дает базу для формирования нескольких концептов, в свою очередь, вербализуют также различные концепты.

Концепт является структурированной сущностью: к такому выводу мы приходим на основании анализа как теоретического (см., в частности, Делез, Гваттари : http://sociologos.narod.ru/deleuze/DEL2.htm), так и практического языкового материала, свидетельствующего о том, что концепт состоит из отдельных, но в то же время спаянных в единую структуру фрагментов – областей концепта. Следующий пример иллюстрирует то, как активируется и находит проявление через языковые знаки одна из областей концепта ИСКУССТВО:

(3) … Chagall suit les cours d'un artiste plus novateur: Mstislav Doboujinsky, qui, le premier, lui montre des reproductions de Van Gogh et Cézanne. C'est dans les locaux de la revue d'avant-garde Apollon que Chagall expose, au printemps 1910, pour la premier fois et participe à son premier manifeste en faveur d'un art nouveau, qui fait scandale aux yeaux du peintre conservateur Répine, dont l'académisme faisait loi. Un tel courage participait de l'air du temps et on peut considerer, avec le recul, qu'il s'inscrivait pleinement dans une contemporanéité européenne. (Marchesseau, 1995: 20)

Анализ семантики выделенных вербализаторов свидетельствует о том, что в примере (3) актуализируется область "модернизм", принадлежащая абстрактному концепту ИСКУССТВО. О такой принадлежности упомянутой области свидетельствует присутствие среди языковых средств её выражения лексемы art, в то время как другие вербализаторы данной области перечисляют основные её характеристики. Прежде всего, модернизм характеризуется новаторством, о чем свидетельствуют такие сочетания как novateur, premier, avant-garde, pour le premier fois, premier manifeste, nouveau. Рассмотрим, например, следующую дефиницию лексемы avant-garde: "Groupe, mouvement artistique novateur, souvent en rupture avec se qui l'a précédé" (Le Petit Larousse en Couleurs, 1994: 110). Таким образом, строго говоря, avant-garde передает сразу две характеристики области "модернизм": как новаторство, так и разрыв, отход от предшествующих течений в искусстве. Новаторство модернизма предполагало также и конфликт со старым, косным, консервативным началом в искусстве. Естественно, такой разрыв не мог не вызывать отрицательной реакции у противоположной стороны, и отсюда следует, что конфликт с признанными авторитетами в области искусства требовал значительного мужества. Все эти характеристики передаются в тексте примера (3) следующими средствами: fait scandale, conservateur, l'académisme, loi, courage.

Тем не менее, необходимо учитывать, что новизна любого течения крайне относительна, что модернизм отличался новаторством, но в то же время великолепно вписывался в атмосферу современной ему Европы, отвечал потребностям времени (s'inscrivait pleinement dans une contemporanéité, l'air du temps). Кроме того, важной характеристикой модернизма автор цитируемого отрывка считает и его связь с модным в ту пору течением импрессионизма, к которому отсылают сочетания des reproductions de Van Gogh et Cézanne.

Таким образом, языковые средства воплощения отдельной концептуальной области, с одной стороны, исчерпывающе описывают основные характеристики этой области, а, с другой, служат средствами её включения в концепт как сущность иерархически более высокого порядка, сигнализируя о связи этой области с другими элементами концептуальной системы.

Наличие у концепта разнообразных областей, образующих в результате единое целое, предполагает два важных вывода:

1) между отдельными областями концепта с необходимостью должны существовать связи, в силу чего одна область может повлечь за собой формирование или активизацию другой. Следовательно, активизация некоторого концепта совсем необязательно предполагает переход в активное состояние всех его областей. Зачастую достаточно привести в действие только одну из таких областей, что в свою очередь влечет за собой индуцирование других, связанных с ней, фрагментов концепта;

2) наличие у концепта отдельных областей свидетельствует о том, что при формировании этих ментальных сущностей рассматриваемый под определенным углом объект анализируется, у него выделяются определенные значимые с данной точки зрения аспекты и характеристики, усвоение которых и приводит к формированию областей концепта. Процесс формирования концепта идет постепенно, ступенчато; участие в формировании новых областей могут принимать как уже существующие концепты, так и некоторые сформированные области данного концепта, взаимосвязанные с областью, находящейся в стадии конструирования.

В нашей трактовке концепт рассматривается как сущность, гораздо более широкая и информационно нагруженная, чем фрегевский смысл. Такое понимание концепта базируется на интенциональности, направленности ментальных процессов на объекты и / или ситуации, находящиеся как во внешнем мире, так и в структуре поля опыта данного индивида. Ключевой структурой, принимающей участие в процессе формирования концепта на основе восприятия объекта или ситуации, является подвижная точка фокуса интенциональности, при восприятии "считывающая" информацию с отдельных сторон объекта, попадающего в поле её действия. Процессы формирования, вербализации и интерпретации вербализаторов концепта, протекающие при посредстве ТФИ, представлены на схеме 2.

Схема 2

Направление перемещения ТФИ восприятия определяется комплексом психологических, культурных и языковых факторов, в результате чего подлежащий перцепции объект воспринимается разносторонне. При этом информация, поступающая через ТФИ, движимую культурными факторами, имеет оценочный характер.

Не все области концепта находятся на одинаковой ступени иерархии, в связи с тем, что одни из них образуются раньше, а другие – позже. Вследствие этого, одни из областей более конкретны, а другие более абстрактны и формируются на базе областей, уже существующих. Из сказанного следует, что, в зависимости от абстрактности формируемой области, точка фокуса интенциональности восприятия может быть нацелена либо только на воспринимаемый объект, либо на объект и отдельные концептуальные области, либо же только на уже существующие области соответствующего концепта.

Ведущая роль в процессе вербальной репрезентации концепта также принадлежит точке фокуса интенциональности, но уже относящейся не к восприятию, а к вербализации. В этом процессе при движении вдоль областей концепта по необходимости ТФИ вербализации может подниматься или опускаться на более высокий или более низкий уровень абстракции. Возможны также случаи, когда ТФИ вербализации будет слабо сфокусирована, в результате чего в поле её зрения попадет весь концепт, а не отдельная его область. Подвижность ТФИ вербализации обеспечивается макростратегией (ван Дейк, 1989: 55) генерации высказывания, в котором вербализуется та или иная область концепта. Поскольку критерии, обусловливающие направление движения точки фокуса интенциональности и, следовательно, выбор области концепта, подлежащей вербализации, включают в себя сведения о типизированных событиях и взаимодействиях, релевантных для данного коммуникативного акта, вербализация определенной области концепта должна идти через посредство фрейма, соотнесенного с данной областью (см. схему 2). Причиной этого является специфика фрейма как структуры, содержащей упорядоченные, структурированные данные относительно класса типичных ситуаций (Minsky, 1980; Шингарева, 1982: 4; Лисоченко, Лисоченко, 2000). До этапа собственно вербализации считанная с выбранной области концепта информация подвергается анализу, причем отношения "анализируемое – анализатор" устанавливаются не между целым концептом и фреймом, а между отдельной областью концепта, выбранной для вербализации, и соотнесенным ей фреймом. Таким образом, информация, подлежащая репрезентации посредством знаков языка, во фрейме упорядочивается, приобретает структуру, подобную структуре той ситуации, описать которую предстоит говорящему.

По завершении этапа анализа упорядоченная информация поступает в структуру тезауруса, ответственную за подбор подходящего вербализатора для данного информационного заряда. На этом этапе происходит процесс собственно вербализации некоторой области концепта или отдельного фрагмента этой области, в зависимости от широты охвата ТФИ вербализации. В конечном счете область некоторого концепта получает реализацию при помощи значения и окказионального смысла фрагмента высказывания в процессе коммуникации. В зависимости от размеров того массива информации, который был считан ТФИ вербализации, его семантическую репрезентацию может также осуществлять и глобальный смысл соответствующего высказывания или текста.

Процесс интерпретации языковых знаков с последующей активизацией соответствующей им концептуальной сущности протекает по примерно аналогичным принципам, что и вербализация. Ведущую роль в этом процессе вновь играет точка фокуса интенциональности, на этот раз регулирующая интерпретацию. Факторами подвижности в данном случае являются также компоненты макростратегии, отличные от существующих у говорящего. Следовательно, имеет смысл говорить о существовании макростратегий как для говорящего, так и для слушающего.

ТФИ интерпретации направлена на семантику актуализированных в речи вербализаторов концепта: речь может идти либо о значении, либо о его комбинации с окказиональным смыслом, либо же только об окказиональном смысле вербализатора. Отметим также, что в отдельных случаях ТФИ интерпретации может быть направлена и на глобальный смысл высказывания или текста.

Считанная описанным способом информация проходит путь, обратный пути, имеющему место при вербализации. Этап первоначальной интерпретации через тезаурус абсолютно необходим для упорядочивания считанной информации, поскольку теперь последняя имеет вербальный характер, перед её поступлением во фрейм (см. схему 2 на стр. 33). На последнем этапе интерпретации информация достигает соотнесенного фрейму концепта, в структуре которого попадает в соответствующую область последнего, вызывая тем самым его активизацию. Отметим, что вербализованная говорящим и активированная в результате интерпретации слушающим концептуальные области зачастую могут быть неизоморфными.

Ярким примером четко структурированного концепта является концепт ОТНОШЕНИЯ.

Отношения между элементами концептосферы восходят к априорным категориям отношений И. Канта, представляющим собой имманентные характеристики любого сознания. Данные категории входят в общую категориальную систему, которая, в свою очередь, есть неотъемлемая характеристика сознания "каждого нормального субъекта" (Нарский, 1976: 61; Кант, 1980: 529). Выделяемые И. Кантом категории отношений перекликаются с отношениями, которые могут устанавливаться между отдельными элементами концептосферы человека. Как субстанциональность / присущность, так и причинность и – шире – взаимодействие – это те связи и корреляции, без которых концептосфера перестала бы быть системой и структурой, распалась бы на множество изолированных друг от друга ментальных сущностей. Более того, отсутствие отношений между элементами концептосферы, на наш взгляд, стало бы непреодолимым препятствием для генезиса новых концептов и их областей, а также для развития уже существующих элементов. Таким образом, факт наличия отношений в концептосфере не зависит от того, какой конкретно языковой личности принадлежит данная концептосфера – отношения между концептами присутствуют в ментальном мире каждого индивида, варьироваться может только специфика этих отношений.

Отношения между концептуальными сущностями неотделимы от концептосферы, они создают в этой системе структурированную область, которая содержит "концепты концептов", отражает различные типизированные системные связи (совокупность межконцептных отношений во всех их проявлениях), возникающие между отдельными элементами концептуальной системы. Обобщенная информация о межконцептных отношениях определенного типа (альтернативность, противопоставление, каузативность и т.д.) содержится в отдельных фрагментах рассматриваемой концептуальной сущности. Следовательно, структура ментального образования ОТНОШЕНИЯ находится в прямой зависимости от того, какие отношения устанавливаются между фрагментами концептуальной системы человека.

Описываемая сущность, присутствующая в ментальном мире всякой языковой личности, получает также языковое выражение посредством единиц разного уровня языковой системы. Таким образом, все вышеперечисленные характеристики ОТНОШЕНИЙ, как-то: присутствие в ментальном мире человека, структурность, опора ТФИ в процессе формирования на уже существующие элементы концептосферы, способность получать выражение посредством единиц разных уровней языка, – позволяют нам говорить о том, что ОТНОШЕНИЯ представляют собой концепт высокого уровня абстракции.

Одними из основных вербализаторов концепта ОТНОШЕНИЯ являются, в силу специфики своего лексического значения, союзы. Значение союзов определяется как выражение отношений между отдельными элементами действительности, мыслимой коммуникантом. Специфика указанных отношений состоит в том, что они не могут иметь место в отрыве от тех сущностей, которые они связывают. Реляционное значение, передаваемое союзами, близко прилегает к значению предикатов, поскольку отношения между сущностями, обозначаемыми посредством актантов союзов, устанавливаются говорящим субъективно, в результате познавательной, анализирующей и классифицирующей активности.

Отдельные области концепта ОТНОШЕНИЯ получают семантическую репрезентацию также через посредство окказиональных смыслов, приобретаемых союзами в потоке речи. Эти окказиональные смыслы репрезентируют мельчайшие нюансы отношений, которыми характеризуется каждая область рассматриваемого концепта. Так, область "присоединение" может – помимо основой информационной составляющей – содержать сведения о том, что между присоединяемыми друг к другу концептуальными сущностями устанавливаются также отношения объединения. На уровне семантики данный факт получает выражение посредством актуализации в речевом потоке у союза AND – вербализатора данной области – окказионального смысла "перечисление":

(4) Although he made it a point to try and never bring work home with him, the conversation about the true nature of the Mexico Initiative would dominate his thinking for the rest of the day… (Truman, 1998: 68)

Характерной чертой манифестации окказионального смысла "перечисление" является тот факт, что позиция левого актанта союза AND заполняется в таких случаях одним из трех глаголов: непереходными try, come и – реже всего – go. Правая актантная позиция также заполняется глаголом, однако в этом случае столь строгих ограничений, которые имеют место в левой позиции, не наблюдается – список глаголов здесь достаточно обширен. Актанты AND в такого рода структурах включаются в некое семантическое единство, вследствие чего интерпретация одного из них в отрыве от другого не представляется возможной. Этот же факт дает нам право утверждать, что между конструкциями с союзом (come and get it) и конструкциями, содержащими инфинитив (come to get it), не могут устанавливаться отношения синонимии: эти структуры передают совершенно разную информацию.

Относительное постоянство, фиксированность левых актантов рассматриваемого союза закономерно наталкивает на мысль о том, что данные структуры вербализуют ограниченное число концептов. Развивая это предположение, мы пришли к выводу, что в обоих актантах структуры находит репрезентацию лишь одна ментальная сущность – концепт ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. Уже этот факт свидетельствует о том, что в такого рода структурах вполне может проявляться окказиональный смысл "объединение". Как известно, человеческая деятельность обладает двумя основополагающими свойствами. Прежде всего, это целенаправленность, предполагающая "наличие с самого начала некоторой цели, с достижением которой акт деятельности прекращается" (Леонтьев А.А., 1969: 144; см. также Леонтьев А.Н., 2004). Наличие цели определяет второе важное свойство деятельности – её строение. Последнее подразумевает наличие в структуре деятельности нескольких действий, последовательность которых планируется (Выготский, 1984: 25 и след.), и которые прокладывают путь к намеченной цели, постепенно приближая субъекта к её достижению.

В свете сказанного, можно утверждать, что в структурах типа актанты AND вербализуют две основные характеристики деятельности, перечисленные выше, две главные области соответствующего концепта. Первой областью является “цель”, к достижению которой стремится говорящий или тот, о ком ведется речь в высказывании; в подобных случаях она всегда представлена в правом актанте AND. Этим объясняется значительная вариативность глаголов, заполняющих эту актантную позицию: цели могут быть очень разными. Специфика вербализуемой концептуальной области накладывает отпечаток и на семантику конкретных языковых средств, которые могут быть использованы в роли правого актанта AND. Цель – это нечто, по достижении которого потребность в деятельности сходит на нет, и сама деятельность прекращается, вследствие чего в значительном большинстве случаев правый актант AND представлен предельным глаголом. Нередко присутствие в таких конструкциях и других лексем с "терминальной" семантикой: в (4), к примеру, такой лексемой является наречие never.

Левый актант AND репрезентирует область "строение" концепта ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, и в этом актанте представлена информация о том, что необходимо предпринять для достижения намеченной цели. Учитывая семантические характеристики глаголов, заполняющих левую актантную позицию рассматриваемого союза, можно утверждать, что в структурах такого рода речь может идти:

1) о необходимости приложить усилия, чтобы достичь цели деятельности. Такой вывод может быть сделан на основе анализа семантики непереходного глагола try, из дефиниции которого явствует, что центральным компонентом значения данного глагола является именно сема "усилие";

2) о совершении некоторого действия, направленного от говорящего. В таких случаях левым актантом союза AND становится глагол go, что подтверждается его значением: “To move away from a place” (Webster's II New Riverside University Dictionary, 1993: 536);

3) о необходимости какого-либо действия, направленного в сторону говорящего. Левую актантную позицию AND заполняет глагол come, в силу следующей его дефиниции: “To proceed toward the speaker or toward a specified place : APPROACH” (Webster's II New Riverside University Dictionary, 1993: 284).

Таким образом, принимая во внимание все сказанное выше, можно констатировать, что в комплексах [союз AND + актанты] типа (come and get it) находит проявление окказиональный смысл "объединение". Это происходит в силу того, что актанты упомянутого союза вербализуют один и тот же концепт – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. В рамках целого концепта вербализуемые области соположены, вследствие чего между ними возникают отношения присоединения, информация о которых считывается ТФИ вербализации. Кроме того, в силу того, что обе эти области являются залогом формирования и существования концепта ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, они как бы сливаются в единую базу, на основе которой и возникает данный концепт. Данный нюанс также типизируется в концепте ОТНОШЕНИЯ и попадает в поле действия ТФИ вербализации. Из сказанного следует, что в рассматриваемом случае объединительные отношения устанавливаются между актантами AND как между целью (правый актант) и средством её достижения (левый актант).

Окказиональный смысл "объединение", как и всякий окказиональный смысл, находящий проявление у вербализаторов областей концепта ОТНОШЕНИЯ, предоставляет дополнительные сведения о структуре репрезентируемой области, о более частных связях, возникающих между фрагментами концептуальной системы человека на фоне отношений, центральных для данной области. Следовательно, исчисление окказиональных смыслов союзов вносит лепту в исследование структуры концепта ОТНОШЕНИЯ и его вербализации.

В ходе анализа семантических процессов, происходящих в речи с союзами OR, SO и AND, стало очевидным, что рассматриваемый концепт репрезентируется по-разному, если сравнивать высказывания, структурно эквивалентные простым предложениям, высказывания, эквивалентные сложным предложениям, и текст. Области "альтернатива" и "присоединение" концепта ОТНОШЕНИЯ находят наиболее широкий спектр репрезентации на уровне высказывания, структурно эквивалентного простому предложению, где у вербализаторов данных областей – союзов OR и AND – обнаруживается 14 и 13 окказиональных смыслов, соответственно:

Таблица 3

С переходом на более высокие уровни, спектр репрезентаций областей "альтернатива" и "присоединение" сужается до 9 окказиональных смыслов у OR и 8 – у AND на уровне высказывания, структурно эквивалентного сложному предложению, и 8 смыслов у AND и 6 смыслов у OR, находящих проявление на уровне текста:

Таблица 4

Область "результат" концепта ОТНОШЕНИЯ обнаруживает совершенно иную специфику, прежде всего, в силу того, что она не находит вербализации на уровне простого предложения. На уровне высказывания, структурно эквивалентного сложному предложению, у вербализатора данной области – союза SO – обнаруживаются только 3 окказиональных смысла, в то время как на уровне текста количество смыслов возрастаетдо 5:

Таблица 5

Полученные данные свидетельствуют о специфике самих отношений альтернативности, присоединения и результативности. Первые два типа отношений с бoльшей легкостью устанавливаются и характеризуются гораздо бóльшим богатством оттенков в случае, если в них вступают относительно простые концепты или концептуальные области, для вербализации которых вполне достаточно, на структурном уровне, фрагмента простого предложения, а на уровне семантики, – актуализированного значения и / или окказионального смысла. Отношения результативности, напротив, устанавливаются тем легче и характеризуются тем большим разнообразием, чем более сложные сущности в них вступают. Это концепты или концептуальные области, вербализация которых требует достаточно сложных со структурной точки зрения речевых отрезков. На семантическом уровне указанные ментальные сущности получают репрезентацию, наряду с актуализированными значениями и / или окказиональными смыслами, посредством глобальных смыслов.

Такие области ОТНОШЕНИЙ, как "альтернатива", "результат" и "присоединение" отмечены теснейшей взаимосвязью в структуре концепта ОТНОШЕНИЯ, в результате чего данные области образуют в "теле концепта" своеобразное скопление – "конгломерат", как это показано на схеме 3.

Схема 3

Взаимосвязь данных областей проявляется в пересечении отдельных их фрагментов, а фактором близкого расположения и – как следствие – пересечения указанных областей является содержащаяся в них информация о сходных оттенках направленности отношений, при вербализации попадающая в поле действия точки фокуса интенциональности. На вербально-семантическом уровне факт сходства оттенков, которыми наполняются ОТНОШЕНИЯ в рассмотренных областях, проявляется в наличии у союзов AND и OR, а также AND и SO сходных окказиональных смыслов. Для AND и OR таким смыслами стали "перечисление", "диффузность" и "объединение", который перекликается с окказиональным смыслом OR "включение". Для пары AND – SO сходными являются три окказиональных смысла: "следствие", "причина" и "итог (результат)". Из сказанного следует, что в структуре концепта ОТНОШЕНИЯ области "альтернатива", "результат" и "присоединение" пересекаются в тех фрагментах, в которых локализованные в этих областях реляции обогащаются оттенками отношений перечисления, диффузности, объединения, причины, следствия и результативности.

Очевидно, что исследование концепта ОТНОШЕНИЯ через семантику союзов дало возможность доказать структурную природу этого феномена и выявить связи, возникающие между областями данного концепта, тем самым эксплицируя многоплановую систему корреляций, существующих между окказиональным и глобальным смыслами, значением, концептом и интенциональностью.

***

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

а) монографии:

1. Алимурадов О.А. Семантико-синтаксические характеристики высказываний с союзом OR // Очерки по лингвистике текста: Коллективная монография. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001. – С. 251-324.

2. Алимурадов О.А. Значение, смысл и концепт в языке и речи: Монография. – Пятигорск, 2003. – 235 с. – Рукопись депонирована в ИНИОН РАН 15.12.2003 г. № 58421.

3. Алимурадов О.А. Смысл. Концепт. Интенциональность: Монография. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2003. – 312 с.

б) статьи, материалы, тезисы докладов:

4. Алимурадов О.А. Опыт семантико-синтаксической интерпретации высказываний с союзом OR в современном английском языке // Вопросы теории и практики перевода / Межвузовский сборник научных трудов. – Вып. 6. – Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2001. – С. 6-18.

5. Алимурадов О.А. Лексическое и грамматическое в значении союзов // Некоторые вопросы общего и частного языкознания / Межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001. – С. 132-144.

6. Алимурадов О.А. Семантико-синтаксические свойства OR-высказываний в современном английском языке // Романо-германская филология / Сборник научных трудов. – Вып. 2. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001. – С. 15-28.

7. Алимурадов О.А. О некоторых особенностях высказываний с союзом OR на уровне сложного предложения // Проблемы лингвистики и межкультурной коммуникации / Материалы Международной научно-практической конференции. – Белгород: Изд-во БелГУ, 2001. – С. 15-19.

8. Алимурадов О.А. К проблеме инклюзивности / эксклюзивности дизъюнктивных структур // Тезисы докладов Международной научной конференции «Язык и культура». – М., 2001. – С. 28.

9. Алимурадов О.А. Значение, смысл, концепт – система корреляций (http://conf.stavsu.ru/YOUTH_SCI/SEC7/alimuradov.htm).

10. Алимурадов О.А. О двух аспектах существования смысла. Единицы смысла в каждом из аспектов // Обработка текста и когнитивные технологии / Межвузовский сборник научных трудов. – Вып. 7. – Казань: Отечество, 2002. – С. 69-76.

11. Алимурадов О.А. О двух аспектах бытия смысла // Вестник ПГЛУ. – 2002. – № 2. – С. 40-42.

12. Алимурадов О.А. Значение и смысл – проблема типологии и стратификации // Актуальные вопросы английской филологии / Межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2002. – С. 16-22.

13. Алимурадов О.А. Значение, смысл, концепт – опыт разграничения // Университетские чтения – 2002. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. – Ч. II. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2002. – С. 137-139.

14. Алимурадов О.А. К вопросу о статусе и структуре значения союзов: значение, понятийная категория, концепт // Форма, значение и функции единиц языка и речи. Материалы докладов Международной научной конференции. – Ч. II. – Минск, 2002. – С. 3-5.

15. Алимурадов О.А. К проблеме типологии смысла // Коммуникация: теория и практика в различных социальных контекстах. Материалы Международной научно-практической конференции. – Ч. I. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2002. – С. 210-212.

16. Алимурадов О.А. Концепт, значение и смысл в коммуникативном процессе // Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2002) / Тезисы докладов и выступлений Международной научной конференции. – СПб: СПбГЭТУ; СПбГУ, 2002. – С. 5-6.

17. Алимурадов О.А. Две ипостаси смысла – глобальный и окказиональный // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – 2003. – № 2. – С. 100-102.

18. Алимурадов О.А. О компонентах содержательной стороны речевого произведения // Некоторые проблемы грамматических категорий и семантики единиц языка / Межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2003. – С. 202-208.

19. Алимурадов О.А. К вопросу о типологии смысла // Университетские чтения – 2003. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. – Ч. III. – Пятигорск: ПГЛУ, 2003. – С. 5-8.

20. Алимурадов О.А. Смысл и концепт как многоаспектные и взаимосвязанные явления (на материале современного английского языка) // Тезисы докладов II Международной научной конференции «Язык и культура». – М., 2003. – С. 175-176.

21. Алимурадов О.А. Глобальный и окказиональный смыслы: специфика и взаимодействие // Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2003) / Тезисы докладов и выступлений Международной научной конференции. – СПб, 2003. – С. 18-21.

22. Алимурадов О.А. К вопросу об алгоритмах порождения окказионального и глобального смыслов // Научная мысль Кавказа. Приложение. – 2004. – № 11. – С. 151-157.

23. Алимурадов О.А. Структурность как основополагающая характеристика концептуальной системы индивида // Личность, речь и юридическая практика / Межвузовский сборник научных трудов. – Вып. 7. – Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2004. – С. 19-25.

24. Алимурадов О.А. Некоторые характеристики концепта, определяющие процессы его формирования, вербализации и интерпретации // Вестник ПГЛУ. – 2004. – № 2-3. – С. 193-199.

25. Алимурадов О.А. Отношения между элементами концептосферы и концепт ОТНОШЕНИЯ // Язык. Текст. Дискурс / Межвузовский научный альманах. – Вып. 2. – Ставрополь-Пятигорск: ПГЛУ, 2004. – С. 51-58.

26. Алимурадов О.А. Функциональная природа лексического значения // Вестник ПГЛУ. – 2004. – № 4. – С. 78-84.

27. Алимурадов О.А. Характерные особенности динамики концептосферы индивида // Вестник ПГЛУ. – 2004. – № 4. – С. 105-115.

28. Алимурадов О.А. Роль интенциональности в формировании концептосферы индивида // Университетские чтения – 2004. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. – Ч. II. – Пятигорск: ПГЛУ, 2004. – С. 143-145.

29. Алимурадов О.А. Интенциональный настрой говорящего и слушающего: сущность и роль в коммуникативном процессе // Информация – Коммуникация – Общество (ИКО – 2004) / Тезисы докладов и выступлений юбилейной научной конференции. – СПб, 2004. – С. 15-17.

30. Алимурадов О.А. Значение, смысл, концепт и интенциональность // Языковые категории: границы и свойства. Материалы докладов Международной научной конференции. – Ч. II. – Минск, 2004. – С. 201-204.

31. Алимурадов О.А., Карамнова Е.А. К вопросу о структурной характеристике концепта УЧЕБА // Теоретические и прикладные аспекты исследования языков народов Северного Кавказа и других регионов мира. Симпозиум VIII. Часть II / Материалы IV Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». – Пятигорск: ПГЛУ, 2004. – С. 112-114.