ЯЗЫК КАК ЭКСПЛИКАЦИЯ КУЛЬТУРНОГО ОПЫТА ПИСАТЕЛЯ-БИЛИНГВА (А. МАКИНА)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная диссертационная работа представляет собой исследование творчества писателя-билингва Андрея Макина с лингвистических и культурологических позиций. Основное внимание уделено вопросам взаимоотношения двух языковых и культурных систем в его литературном творчестве.

В тридцать лет А. Макин, бывший преподаватель французской литературы в Новгороде становится французским писателем. За 11 лет, с 1990 по 2001 гг., выходят в свет семь его романов на французском языке: “La fille d’un héros de l’Union soviétique” («Дочь героя Советского Союза»), 1990; “Confession d’un porte-drapeau déchu” («Исповедь павшего знаменосца»), 1992; “Au temps du fleuve Amour” («Во времена реки Амур»), 1994; “Le testament français” («Французское завещание»), 1995; “Le crime d’Olga Arbélina” («Преступление Ольги Арбелиной»), 1998; “Requiem pour l’Est” («Реквием по Востоку»), 2000; “La musique d’une vie” («Музыка одной жизни»), 2001.

За роман «Французское завещание» Макин получил в 1995 году премию Гонкуровской Академии, премию Медичи и «Гонкуровскую премию лицеистов»; немного позже - «Приз призов», который вручают одному из лауреатов больших литературных премий (Букера, Пулитцеровской, Гонкуровской). В США «Французское завещание» неоднократно появлялось в списках бестселлеров. За роман «Музыка одной жизни» автор получил французскую литературную премию “RTL-Lire”.

Писатель Андрей Макин интересует исследователя-лингвиста с нескольких позиций: во-первых, как беллетрист, получивший признание в стране давно сложившихся литературных традиций (при этом этнически и генетически с ее культурой не связанный); во-вторых, как билингв, достигший высшей степени овладения чужим языком, ибо как писатель он априори находится на вершине всей пирамиды носителей данного языка и, в-третьих, как представитель двух культур, значительно отличающихся друг от друга.

В этой связи в работе рассматриваются особенности двух культур, двух языков, двух мировосприятий, а также их совокупное влияние на формирование литературного языка писателя-билингва. Определенный интерес представляет степень присутствия российских культурных реалий и ценностей в его творчестве и лингвистические особенности, обозначающие «русский след» в его произведениях.

В лице писателя Андрея Макина нам предоставляется возможность непосредственно и в развитии исследовать явление билингвизма на его высшей стадии – как двуязычия литератора.

Таким образом, объектом исследования является творчество писателя-билингва Андрея Макина, а предметом исследования – особенности его литературного языка.

Выбор темы диссертации обусловлен явно недостаточным вниманием к творчеству А. Макина на его родине и почти полным отсутствием серьезных исследований его литературного языка с позиций взаимовлияния двух культур.

Актуальность исследования заключается в изучении проблемы билингвизма (и, в особенности, литературного билингвизма) в условиях интенсивно развивающихся в последнее время языковых и культурных контактов. Исследование творчества А. Макина дает возможность углубить наши представления о билингвизме.

Научная новизна диссертации выражается в расширении понятия «билингвизм» и уточнении его классификации. Предлагается также новый подход к изучению взаимовлияния языков в творчестве писателя-билингва, отличающийся от уже имеющихся (М.Н. Шахнович, 1970; M. Oustinoff, 1997). Кроме того, творчество писателя-билингва рассматривается не только с позиции взаимодействия языков, но и культур, что мы считаем немаловажным, ибо эти концепты взаимосвязаны и в совокупности дают более широкое представление о возможности влияния предыдущего опыта писателя на его литературный стиль при написании произведений на неродном языке.

В качестве исходной предпосылки, выносящейся на защиту, в диссертации выдвигается положение о том, что в литературном языке писателя присутствует лингвокультурный компонент, обусловленный русскоязычным происхождением автора, и наличие этого субстрата не только не наносит ущерба правильности его стиля, но, напротив, привносит в него определенное своеобразие.

Основная цель работы заключается в доказательстве присутствия в литературном языке и мировосприятии А. Макина положительного субстратного воздействия родных языка и культуры, увеличивающего оригинальность его стиля и создающего эффект интеркоммуникации двух культур.

Цель исследования реализуется через решение следующих частных задач:

§ определение основных теоретических позиций с учетом имеющейся информации по изучаемой теме;

§ выяснение влияния билингвизма на литературное творчество;

§ культурологический анализ российского и французского менталитетов;

§ сопоставление и анализ характерных особенностей русской и французской языковых систем;

§ анализ творческой личности писателя Макина;

§ анализ перевода одного из романов на русский язык для выявления несоответствия русской и французской стилевых традиций, влияющего на качество переводного варианта;

§ лингвистический анализ произведений А. Макина франкофонами;

§ выявление присутствия в языке произведений элементов русской языковой системы, а также конструкций, свойственных только французской системе;

§ выявление в романах русских и французских культурных концептов, их соотношения.

Материалом исследования послужили все указанные выше романы писателя. В частности, для выявления культурного и языкового субстратного воздействия были изучены романы «Исповедь павшего знаменосца», «Французское завещание», «Музыка одной жизни»; при сравнении с современным литературным французским языком был использован анализ новеллы «Весна» Ле Клезио.

Для решения поставленных задач применялись следующие методы исследования: лингвистический анализ языковых единиц носителями языка, стилистический анализ текста, метод семантического анализа языковых единиц, метод сплошной выборки языковых единиц по разработанным критериям, сопоставление и сравнение языкового материала, интервью, взятое у писателя автором диссертации.

Теоретическая значимость исследования заключается в дальнейшей разработке теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа в ее применении к феномену билингвизма, в систематизации культурно-различительных и языковых характеристик двух национальностей (французской и русской), а также в подтверждении фактическим материалом исследований В.Г. Гака по сопоставлению французского и русского языков.

Практическая ценность: результаты работы могут быть использованы в лекциях по сопоставительной типологии языков, по французской литературе, по лексикологии, по стилистике и поэтике французского и русского языков, этнопсихолингвистике, сравнительной культурологии.

Апробация работы. Основные положения исследования изложены в докладах на конференциях молодых ученых ЯГПУ (1998, 2000 гг.); на XIII Международном симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 1-3 июня 2000 г.); на конференции факультета иностранных языков ЯГПУ (Ярославль, 2001); на Ярославских лингвистических чтениях (октябрь, 2001); на конференции «Чтения Ушинского» (Ярославль, март, 2002) и отражены в десяти публикациях.

Поставленные в диссертации задачи обусловили структуру работы. Исследование состоит из введения, трех глав (первая глава - обзор литературы по намеченным теоретическим предпосылкам, который делится на четыре основных раздела; вторая глава делится на два основных раздела, третья – на три), заключения, списка использованной литературы и приложения, содержащего интервью с писателем.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается значимость выбора темы диссертации, ее актуальность и научная новизна, теоретическая и практическая ценность, принципы отбора материала, определяются цель и задачи исследования, характеризуются методы исследования и структура работы.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ «Общие проблемы билингвизма и контакта культур» анализируются работы по исследованию феномена билингвизма, типологии билингвизма, интерференции, субстратных явлений, типологии языков, взаимоотношения языка, мышления и культуры, текста как явление культуры, контакта культур.

Представление о феномене билингвизма и его типологии формировались на основании изучения работ У. Вайнрайха, Л. Блумфилда, А. Мартине, Е. Блохера, Р.Т. Белла, Ч. Осгуда, Ж. Мунэна; Л.В. Щербы, Е.М. Верещагина, Э.М. Ахунзянова, О.С. Ахмановой, В.А. Аврорина, В.Ю. Розенцвейга, Ю.Д. Дешериева, Г.М. Вишневской, В.П. Белянина, М.М. Михайлова, Н.Г. Михайловской, Р.А. Вафеева, Г.В. Колшанского. Работ, где анализировалось бы явление билингвизма при уровне владения вторым языком, который дает возможность использовать его в качестве литературного, значительно меньше [Бороздина, 1996; Гусейнова, 1995; Алексеев, 1981; Федоров, 1971; Coulmas, 1995], тогда как именно этот аспект представлял особый интерес для нашего исследования. В частности, его задачам в наибольшей степени отвечают определения и классификации билингвизма Л.В. Щербы, Е.М. Верещагина, Р.Т. Белла, а, в особенности, Н.Г. Михайловской. При рассмотрении феномена двуязычия с лингвистической точки зрения наибольший интерес представляет концепция Вайнрайха, которая фактически является программой изучения указанного явления.

Проблемой интерференции при билингвизме занимались также А.Е. Карлинский, А.Н. Баскаков, А.М. Молодкин, V. Köpke. Однако в рамках исследования наиболее важным является соотношение субстратных явлений и интерференции, в связи с чем проводится анализ работ следующих авторов: Х. Шухардта, В.А. Виноградова, А. Мартине, З.Г. Зориной, Л.И. Баранниковой. Разделяя концепцию Зориной З.Г., в качестве гипотезы можно также предположить присутствие во втором языке элементов интерференции, обусловленной наличием русского субстрата в лингвокультурологической системе писателя; отсюда высока вероятность обнаружения во французском языке Макина тенденций, свойственных синтетическим языкам. Это, в свою очередь, требует рассмотрения типологии языков.

Рассматривая труды по типологии языков Ш. Балли, А. Шлейхера, Э. Сепира, Е.Д. Поливанова, В.З. Панфилова, необходимо отметить, что целям настоящего исследования наиболее отвечает работа Ш. Балли «Общая лингвистика и вопросы французского языка», в которой рассматриваются и сопоставляются характерные особенности аналитического и синтетического языков. Она же является одной из работ, взятых за основу при сопоставлении в исследовании русской и французской языковых систем.

Сосуществование двух языковых систем формирует философско-лингвистическую проблему влияния билингвизма на мышление, так как предполагается, что это взаимодействие накладывает отпечаток на миропонимание и мировосприятие, язык и культурологические особенности личности. В этой связи анализируются взгляды и идеи В. фон Гумбольдта, Э. Сепира, Б. Уорфа, М. Хайдеггера, Э. Бенвениста, Э. Кассирера, Л. Вайсбергера, Н. Хомского, Лайонза, М. Коула и С. Скрибнера; А.А. Потебни, Г.А. Брутяна, Т.Г. Стефаненко, В.З. Панфилова, С.Г. Тер-Минасовой. Большинство авторов разделяют идею взаимодействия и взаимопроникновения этих структур.

Теория лингвистической относительности, которая предполагает жесткую зависимость мышления от языка, в 70-х годах уступила место более гибкой интерпретации этой взаимозависимости. Например, Г. Хойхер связь между языком и мышлением рассматривает как следствие глубокого проникновения языка в культуру. Он подчеркивает, что язык пронизывает все системы внутри культуры. Когда же речь идет о двуязычном индивиде, причем в высшей степени владеющим неродным для него языком, следует говорить не только о влиянии двух языковых систем на его мышление - не менее важно и воздействие двух культурных систем, формирующих его менталитет. Становясь членом языковой общности, билингв учится структурировать свою мысль, свою систему ценностей, свой опыт и поведение, чтобы адаптироваться к культурной системе группы, в которую должен включиться. Взаимосвязи языка и культуры посвящены работы С.Г. Тер-Минасовой, Г.А. Антипова, О.А. Донских, И.Ю. Марковиной, Ю.А. Сорокина, В.П. Белянина, Д.Б. Гудкова. Немаловажным является выделение уровней владения двумя языками в соотношении с овладением культурным кодом (Е.М. Верещагин, Р.Т. Белл, С.Г. Васильева, Ж.Ф. Хамерс и М. Бланк).

Документальным свидетельством присутствия национальной специфики в триаде «мышление – язык – культура» является текст, в том числе и литературный. В случае писательского билингвизма тексты могут отражать взаимоотношение двух культур.

В подобных текстах национальная специфика зачастую зафиксирована в так называемых лакунах (специфические реалии, процессы и состояния, противоречащие узуальному опыту носителя того или иного языка (культуры). К числу языковых лакун относятся лексические, грамматические, стилистические, культурологические и психологические лакуны. Лакунарные явления изучены и представлены в работах И.Ю. Марковиной, Ю.А. Сорокина, С.Г. Тер-Минасовой, Г.А. Антипова, О.А. Донских, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, С. Влахова, С. Флорина, В.Г. Кузнецова, Г.Д. Томахина, А.В. Федорова, У. Вайнрайха, И.Н. Горелова, К.Ф. Седова, А. Вежбицкой, Т.Г. Стефаненко. В частности, некоторые имена собственные, которые отражают культурную ориентацию языкового сообщества, а также формируют ее, получили название «прецедентных имен». Прецедентное имя служит для указания на тот или иной единичный объект, его означаемым является национально-детерминированное минимизированное представление об этом предмете. (Д.Б. Гудков)

В процессе внедрения в новую культуру в сознании двуязычного индивида осуществляется контакт культур, который может привести к различным последствиям. Лингвисты выделяют различные стадии и типы межкультурных контактов (Д.Б. Гудков, Л.М. Вырыпаева, Э.В. Стоунквист). Личность, ассимилирующая другую культуру, приобретает «интернациональный склад мышления», т.е. играет посредническую роль между двумя культурами. Именно в таком индивидууме происходит контакт, конфликт и «переплавка культур» а его творческий ум может найти выход из напряжения в использовании конфликта как темы для художественного самовыражения.

Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ «Билингвизм и его влияние на литературное творчество» рассматриваются два аспекта проблемы: литературный билингвизм, его основные представители, особенности творчества (первый раздел) и биполярное мировосприятие и его влияние на творчество писателя-билингва (второй раздел, куда входит сопоставление двух менталитетов и культур, рассмотрение взаимосвязи культур и языков, а также анализ типологических особенностей двух языковых систем и их связи с национальной ментальностью).

Следует отметить, что писательский билингвизм - редкое и мало изученное явление.

В лингвистической литературе довольно часто встречается утверждение, что человек не может одинаково хорошо (до степени родного) владеть двумя или более языками. Отдельные явления интерференции могут спорадически появляться у билингва и в поздний период, когда говорящий совершенно свободно владеет неродным языком. Не совсем применимо, по мнению А.В. Федорова, понимание писательского двуязычия как абсолютно одинакового уровня владения обоими языками. У писателей, активно владеющих двумя или несколькими языками (как бы свободно ни было это владение), есть возможность установить, какой из языков они знают глубже, каким они пользуются шире и полнее.

Интерференция воспринимается большинством лингвистов как явление негативное, а для писателя – как стилистический недочет, нарушение лингвистической нормы.

Существует, однако, иной аспект видения проблемы, предполагающий влияние родного языка на формирование другого, литературного, у одного и того же автора. Адаптация речевых схем одного языка к особенностям другого ограничена синтаксическими требованиями последнего. Тем не менее, даже соблюдая эти требования, все авторы (и монолингвы тоже) имеют право на определенную свободу действий («поэтическую вольность»). Билингвы, используя свою языковую мобильность, имеют возможность модифицировать тривиальные ассоциации и сочетания. (M. Oustinoff)

С учетом сказанного рассматриваются особенности творчества самых известных писателей-билингвов. Несмотря на то, что писателей, создававших свои произведения не только на родном языке, немало, серьезных успехов в этом направлении добились единицы. Это В. Набоков, С. Беккет, А. Труайя, Ж. Грин, Е. Ионеско, Р. Гари, Э. Триоле, Дж. Джойс, Ч. Айтматов, А. Макин. Многие из них получили за свое творчество на неродном языке престижные литературные премии и всемирное признание. В данном контексте следует упомянуть и такие имена, как: П. Мериме, Ж. Верн, Н. Саррот, Е. Чоран, П. Целан, Г. Гейне, Дж. Конрад, А. Кристоф, Ф. И. Тютчев. Многие писатели, прекрасно владея иностранными языками, очень сдержанно использовали их в своем творчестве: И. С. Тургенев, Л.Н. Толстой, А. К. Толстой, Герцен, Ю. Рытхэу, Г. Гулиа, И. Друце, В.К. Тредиаковский, П. Я. Чаадаев, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Е.А. Баратынский. Ряд произведений А. Стриндберга, О. Уайльда, Р. М. Рильке, Ч. Суинберна создан на чужих для авторов языках, однако критикой эти работы были встречены как не более чем литературный эксперимент.

В ряде исследований изучается явление «положительной интерференции» в творчестве В. Набокова. Оригинальность стиля писателя на английском языке, в частности, по мнению М. Устинова, «может объясняться присутствием так называемых “субстратов”». К выводам о том, что писатель-билингв для создания своего оригинального стиля может в равной степени использовать возможности обоих языков, приходит в своей работе и М.Н. Шахнович, исследуя творчество Э. Триоле.

Писатель может говорить на нескольких языках, но серьезные произведения, как показывает история литературы, создаются на одном языке, родном или благоприобретенном, и в плане литературного творчества понятие «билингв» представляется не вполне корректным. Полагаем, есть смысл выделить в градации «продуктивный билингвизм» уровень, позволяющий использовать второй язык в литературном творчестве, т.е. такое безупречное знание языка, которое превосходит эту способность у большинства природных его носителей, и, более того, дает возможность создавать на этом языке художественные шедевры. В данном случае имеет место не просто совершенное владение двумя языками, а их употребление в стилистических целях. При этом возможно одновременное использование двух языковых систем (осознанно или нет), причем первый язык может оказывать субстратное воздействие как на уровне лексики, грамматики, синтаксиса, так и на культурологическом уровне. В контексте литературно-художественного билингвизма термин “смена языка” с уходом в другую языковую систему для создания литературных произведений мы предлагаем заменить термином “транслингвизм” и выделить две его формы: полный и неполный. В первом случае будет иметь место полное вытеснение родного языка как на творческом, так и на коммуникативном уровне, во втором – использование (сознательное или нет) возможностей двух языковых систем.

Многие писатели-билингвы в своих произведениях или комментариях описывают ощущения от «билингвальности», возможности пользоваться разными языками в процессе творчества. Исключительный интерес для нашего исследования в этом плане представляют признания В. Набокова, Ж.Грина, К. Эстебана, Э. Триоле, Э. Чорана, Б. Дадье. Их высказывания интересны с нескольких позиций. Прежде всего – это свидетельства самих двуязычных авторов о явлении, которое психологически им знакомо; во-вторых, в большинстве случаев они так или иначе приходят в своих размышлениях к сепиро-уорфовскому пониманию контакта двух языков в своем сознании: языки по-разному раскрывают реальность человеку, ими владеющему. Кроме этого подчеркивается идея использования языками разных средств выражения одной и той же мысли.

В свете сказанного исключительный интерес представляет литературный язык Андрея Макина, творчеству которого и посвящена настоящая работа. В задачи исследования входило, в частности, выяснить – насколько часто допускаются в его романах явные языковые погрешности, насколько заметен русский языковой субстрат в его французской грамматике и синтаксисе, дает ли это присутствие положительный результат? Создал ли писатель (неосознанно для себя) «третий неороговевший язык» (Л. Жанвье о С. Беккете), который кажется французам очень свежим и необычным? Каким образом и с помощью каких средств в его произведениях будет отражен русский языковой и культурный мир? Будет ли прослеживаться взаимовлияние двух языковых и культурных систем? Кроме того, поскольку А. Макин довольно поздно стал французским писателем, можно предположить, что «конфликт» двух лингвокультурологических систем в его сознании имеет достаточно конкретные проявления, и тогда возникают другие вопросы: перешел ли он в «круг другого языка» (В. Гумбольдт) или находится между двух кругов и одновременно в каждом из них? В какой степени это возможно и доступно для изучения?

Если писатель – билингв, то неизбежно в его творчестве и в его сознании будут соприкасаться два видения мира. Их взаимопроникновение в разной степени будет наблюдаться и в культурном плане, и в языковом. Когда человек, чья родная культура – российская, а родной язык – русский, создает произведения только на французском языке, встает вопрос: каким образом в нем сосуществуют две разных культуры, два разных языка и как это отражается на его творчестве? При анализе литературного творчества писателя, использующего исключительно французский язык, неверным было бы предполагать «равноправие» французского и российского полей. Задача, таким образом, сводится к выявлению русского компонента во французском литературном произведении, а также к определению объема и уровня использования типично французских литературных конструкций. Особый интерес представляет также соотношение этих компонентов – русского и французского. У каждого из них свои особенности и отличительные признаки, и здесь не обойтись без краткого сопоставления характерных проявлений психологии, менталитета, мировосприятия обоих народов, которые, несомненно, имеют свое отражение в их культурах и, в частности, в языках.

Необходимо дать характеристику каждой из составляющих с двух позиций - русской и французской, используя представления обоих народов друг о друге и о себе. Таким образом, при анализе работ Д.С. Лихачева, И. Ильина, Г.Д. Гачева, В.В. Воробьева, З.В. Сикевич, С.Г. Тер-Минасовой, В. Ерофеева с одной стороны и А. де Кюстина, А. Фулье, П. Верлюиза – с другой выявляются отчетливые различия этих составляющих. В частности, для французского психоменталитета основополагающими являются такие качества, как активность и независимость с производными от них рационализмом, эгоцентризмом и индивидуализмом и пр., тогда как для русского – пассивность и зависимость с их производными - иррационализм, коллективизм, фатализм, терпимость и т.д.

Выявляя основные тенденции при взаимодействии двух лингвокультурологических систем, следует предположить, что в произведениях писателя-билингва эти особенности будут присутствовать более или менее явно.

Возможно, тесная взаимосвязь русской философии и литературы скорее всего приведет к появлению в произведениях писателя определенного рода «лирических отступлений». Их характер, однако, может быть разным – объективная констатация, беспристрастность (в духе французской традиции), или моральный призыв, проповедь (одна из наиболее характерных черт русской литературы). Мироощущение из глубинного процесса может выйти на поверхность; в описании человеческих характеров или возобладает глубокий психологизм, или переживания и страсти будут предельно обнажены, а герои предстанут перед читателем чувствующими, рассуждающими и действующими. Возникают также вопросы, куда будет обращен вектор отношения автора к таким понятиям, как «культ индивидуализма» и «роль коллектива», а также – какую позицию предпочитает сам писатель – «общественного человека» или маргинала. Найдется ли место в его романах для «загадочной русской души», русской духовности, веры в судьбу?

Особенности психоменталитета и культуры тесно взаимосвязаны с особенностями языка.

Для выявления тенденций, свойственных литературному языку А. Макина, проводится сопоставление и анализ основных черт рассматриваемых языков.

Анализ исследований таких лингвистов, как Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, И.Е. Ким, Г.И. Стексова, С.Г. Тер-Минасова, Г.В. Елизарова, показал, что отмеченные выше черты русского менталитета (иррациональность сил, управляющих событиями, соответствующая имперскому мировосприятию; фатализм, смирение и коллективизм) отражаются в языке за счет характерной для русской грамматики бесподлежащностью конструкций, что выражается в обобщенности, неопределенности субъекта, и фиксацией отсутствия контроля со стороны данного субъекта, частого употребления безличных конструкций. Отмечается такая черта русской грамматики, как «неагентивность», акцент ставится на непроизвольность осуществления чего-либо; неконтролируемость, неуправляемость действий. Это подтверждается наличием слов «авось» и «небось», большого количества «дативных» (мне нравится, кажется, хочется), инфинитивных конструкций, безличных предложений с модальными глаголами, частым присутствием в русской речи глаголов с инкорпорированной семантикой невольного характера осуществления. Лексически это также может быть выражено через присутствие большого количества слов внезапности, странности, необычности; наречий, обозначающих неожиданность, неконтролируемость действия. Поощрение проявления эмоций, стремление «раскрыть душу» привело к тому, что категория эмоциональности также очень выражена в речи. Русский язык богат «активными» эмоциональными глаголами. Высока значимость экспрессивной деривации для русского языка и культуры, что прослеживается в частом, почти постоянном, употреблении уменьшительно-ласкательных суффиксов в именах собственных, в существительных, прилагательных. Это свидетельствует о повышенной сентиментальности, сердечности русской души и к тому же способствует формированию этих качеств.

«Портрет» французского языка ярко представлен в работах А. Фулье, размышлениях А. Кристоф. Отмечается его ясность и точность за счет аналитичности. Рационализм выражается в прямом порядке слов, изгнании перестановки слов, неприятии составных слов и неологизмов, логичности. Законы французского языка сравнимы с законами геометрии: все располагается по прямой линии. При «выражении вещей» происходит упрощение, затем выравнивание языкового материала, придание ему симметрии.

Эти два языка, таким образом, противопоставлены по следующим характерным чертам оформления мысли: синтетизм/аналитизм, высококонтекстность/низкоконтекстность, прямой порядок слов/инверсия, редкое/частое употребление безличных конструкций, субъектность/бессубъектность предложения, статичный (преобладание существительных)/динамичный (преобладание глаголов) характер предложений и другие второстепенные различия. Лексически это выражено в частом употреблении следующих слов и их производных: душа, судьба, тоска, дружба, друг, родина. (Ш. Балли, В.Г. Гак, Ю.С. Степанов, Т.Г. Стефаненко, Ю.А. Сорокин, Ю.В. Ванников, М.Н. Шахнович, В.М. Гаспаров, Н.Б. Мечковская).

С учетом сказанного делается ряд предположений о преобладании тех или иных тенденций в языке и мировосприятии писателя, которые находят свое отражение в практическом анализе.

В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ «Анализ литературного языка писателя Андрея Макина» раскрываются некоторые особенности личности писателя и его взаимоотношения с окружающим миром; представлен анализ его литературного языка (по оценкам франкофонов и нашим собственным исследованиям), а также рассматриваются несколько аспектов взаимопроникновения двух культур в его творчестве.

Личность автора рассматривается с языковой, культурной и стилистической точек зрения; на основе автобиографического романа «Французское завещание» и нескольких интервью А. Макина представлены этапы ее формирования.

Несмотря на смену языка («транслингвизм»), полного, т.е. абсолютного и окончательного, перехода в другую культуру у Макина не произошло. Взаимовлияние двух культур в сознании писателя переходит во взаимопроникновение этих культур в его произведениях, что дает положительный результат: у европейского читателя появляется возможность взглянуть на мир через призму другой культуры, понять другую систему ценностей, особенности психологии, менталитета другого народа и пр. Писатель убежден в наличии разницы не только языков, но и менталитетов и мировосприятий, что подтверждает некоторые теоретические аспекты, затронутые в диссертации. Макинский литературный стиль признается многими французскими критиками наделенным специфическими русскими особенностями: судьба, как отдельной личности, так и общественная, является основной темой его романов; в большинстве его книг отчетливо присутствуют понятия «русской души» и «православного фатализма»; ностальгия как составляющая «западной русской души» - источник поэтического вдохновения писателя. Язык произведений носит классический оттенок, напоминает язык Пруста. Можно признать, что Макину удается сочетать напряженность и увлекательность сюжета с глубоким психологизмом, оставаясь при этом традиционным по форме писателем. Переход в иное языковое поле дал ему «другое видение мира…, где пространство рассчитывается по-другому, где время течет по-другому» (А. Макин). Характеризуя особенности языков, Макин признает, что русский язык проникает в его французский именно за счет временной и глагольной русской системы и приходит к выводу, что оба языка проникают друг в друга.

Российским читателям предоставляется возможность судить о стиле писателя только по единственному на данный момент переводу его романа «Французское завещание», который анализируется в исследовании. Проведенный сопоставительный анализ показал, что качество данного перевода не всегда соответствует оригиналу, вероятно, по причине поэтичного, несколько возвышенного стиля автора, сложного и насыщенного метафорами языка. Особенности перевода связаны в первую очередь с тем, что в романе присутствуют и раскрываются два мира - французский и русский, которые находятся в тесной взаимосвязи. Макин выступает в роли проводника российской действительности во французский Логос. Затем русские переводчики осуществляют перевод отечественных реалий для русских же читателей и раскрывают для них особенности французской культуры. В итоге круг замыкается, но место стыка выделяется довольно отчетливо.

Одним из самых достоверных свидетельств наличия в литературном языке Макина определенных особенностей, отклонений от французской нормы является анализ его произведений этническими носителями французского языка. Десяти участникам эксперимента предлагалось выполнить следующее задание (с пятью романами): «Перед вами роман (отрывки из него), написанный на французском языке французским писателем русского происхождения Андреем Макиным. Прочтите, пожалуйста, и отметьте, если вы нашли в тексте какие-то необычные формулировки и выражения (не совсем французские, но понятные; -//-, но оригинальные; -//-, совсем непонятные) с позиции лексики, грамматики, синтаксиса, орфографии. Объясните ваши замечания».

Содержание и качество французского языка романов получили высокую оценку практически у всех его прочитавших. Выделить что-то очень выходящее за пределы французской нормы оказалось крайне сложным, так как каждый раз возникал вопрос, употребляет ли автор то или иное слово со стилистическими целями ли нет. В целом язык очень ясный, что ограничивает появление неожиданных выражений. Отмечены особенности стиля автора, связанные, как нам кажется, с влиянием родного языка: присутствие практически на каждой странице очень длинных предложений с разнообразными придаточными, однородными членами и пр., что свойственно русским писателям XIX – нач. XX века. Кроме того, многие фразы восприняты респондентами как «слишком правильные», построенные «чересчур строго»; некоторые слова, практически не употребляемые в современном французском языке, словно намеренно взяты из словаря, т.е. выглядят «книжными», другие – употреблены в необычном контексте или же в их употреблении прослеживается влияние русского субстрата. Респонденты отметили также некоторую перегруженность повествования знаками «тире», которые в литературном французском языке используются гораздо реже. Кроме того, наблюдаются случаи пропуска сказуемого или разделения предложения на два самостоятельных, причем второе вводится союзом «и», а главный член предложения (или оба) может отсутствовать. Подобные случаи вполне возможны в русском языке, но не характерны для французской системы. В целом, в диссертации представлено 65 примеров подобных случаев, в той или иной степени необычных для франкоязычных читателей.

Собственный лингвистический анализ отмеченных во второй главе различий французской и русской языковых систем проводился по двум направлениям: 1. Выяснялись и подсчитывались основные признаки, характерные для русской системы (и, соответственно, для французской) в романах «Исповедь павшего знаменосца», «Французское завещание», «Музыка одной жизни». Результаты анализировались с целью выявления наличия (или отсутствия) развития языка А. Макина от начала литературной деятельности до его последнего романа. 2. Проведен подобный анализ (подсчитывание явлений) новеллы «Весна» из книги современного французского писателя Ле Клезио «Весна и другие времена года». Это тоже биографическое произведение, как и все романы А. Макина. Затем результаты сопоставлялись с аналогичными данными по «Французскому завещанию» (роман выбран как центральный в его творчестве), чтобы сравнить объем присутствия тех или иных явлений в романе писателя-транслингва с одной стороны и в романе этнического француза – с другой. Основываясь на теоретическом материале, отобранном во второй главе, мы выделили основные параметры для поиска и сравнения. Таковыми стали характерные для русского языка грамматико-синтаксические явления: наличие инверсии подлежащего, безличных оборотов (в т.ч. объективация субъекта, относящаяся к той же языковой черте «неконтролируемость действия со стороны субъекта»), глагольных цепочек, инфинитивных конструкций, субстантивированного инфинитива, пропуска глагола-связки, тире, вопросов-инверсий, явлений сегментации, употребления наречий, а также лексические явления: наличие слов с выражением неосознанности, неконтролируемости действий; слов с выражением внезапности, неожиданности происходящего; употребление слов с суффиксами оценки, слов и связанных с ними понятий «душа», «судьба», «друг», «дружба».

В качестве характерных для французского языка: явления номинативности, стилистического повтора, риторических вопросов, особого типа приложения.

Результаты анализа, представленные в виде таблицы, позволили нам сделать определенные выводы. Таким образом, как нами и предполагалось, в макинском стиле неявно, но все же обнаруживаются следы субстратного воздействия русской языковой системы. Они не являются факторами, порождающими ошибки или неправильности стиля, но позволяют автору иметь бóльшую свободу действий – пользуясь средствами французского языка, он, в большей степени неосознанно, вводит в тексты маркированные конструкции, вносящие разнообразие в строгий французский стиль, что, в частности, доказывается при сравнении двух писательских языков. Однако, все более ассимилируя французское языковое мышление, он в большинстве случаев постепенно перестает испытывать субстратные воздействия. Некоторые выкристаллизовавшиеся особенности стиля все же остаются, что вызывает положительную оценку у читателей и критики. Взаимопроникновение двух языков, хоть и подсознательное, значительно обогащает литературный язык писателя-транслингва.

Кроме того, в романах А. Макина имеет место взаимопроникновение двух культур. Нами выделены три основных аспекта этого явления: присутствие прецедентных текстов и имен, реалий и имен собственных, а также отражение в размышлениях автора особенностей психоменталитета обоих народов. Тексты, написанные на одном языке (французском), сочетают элементы двух культурных систем. На наш взгляд, это, прежде всего, возможно благодаря высокой степени бикультурности писателя. Несмотря на то, что все романы А. Макина повествуют о России или о русских, адресованы они французскому читателю и воспринимаются соответствующим образом, поскольку в каждой культурной общности существуют свои рамки интерпретации текста. Кроме того, помимо русских реалий в романах писателя присутствуют, разумеется, и французские. Нами выделено три типа потенциальных реципиентов текста и основные типы прецедентных явлений (ПЯ), романы писателя рассматривались с точки зрения уровня доступности для адекватного понимания различных культурно-значимых ПЯ реципиентами. Таким образом, прецедентные имена и тексты (в нашем понимании – собственные индивидуальные имена, культурологические аллюзии (литературные, географические, исторические и пр.), апеллирующие к культурной базе лингвокультурного сообщества) могут восприниматься и интерпретироваться по-разному с учетом особенностей реципиента, от чего зависит степень адекватного восприятия двух культур и глубина их взаимопроникновения. В данный раздел включены наиболее показательные примеры присутствующих в произведениях А. Макина ПЯ (кроме отмеченных в исследовании, в романах писателя их обнаружено еще порядка 187).

Реалии и имена собственные (имена людей, в особенности, несущие «национальную метку»; топонимы), которые являются носителями национального колорита, в произведениях представлены очень многогранно и ярко. Для передачи инокультурного колорита Макин использует различные виды переноса реалий (в частности, российских): транскрипция (причем, в книге «Дочь героя Советского Союза» автор прибегает в основном к объяснениям введенных реалий с помощью сносок, а в других книгах он их ненавязчиво объясняет в самом тексте, таким образом выявляя адресованность своих произведений), перевод, калька. Французские реалии и имена собственные, в свою очередь, передают инокультурный колорит нефранцузским читателям.

Огромное количество прецедентных имен и текстов, реалий и имен собственных, которыми насыщены романы А. Макина создают эффект сближения и интеркоммуникации двух культур, свидетельствуют о глубине овладения писателем культурно-историческими ценностями обеих стран.

Сопоставление особенностей российского и французского менталитетов передается в романах Макина в основном через размышления героев. Встречаются типичные для российского менталитета характеристики - фатализм, общинность, сочетание крайностей, своеобразное понимание дружбы и души. Неоднократно появляется выраженное в той или иной форме сопоставление русского и французского менталитета и культуры. О преобладании влияния русской литературной школы свидетельствуют философские рассуждения, лирические отступления с элементами моральной проповеди, ставящие вопросы о смысле жизни, любви, неоднозначности бытия. В описании характеров действующих лиц привлекает внимание глубокий психологизм в сочетании с достаточно частым присутствием типичных российских жизненных концептов (душа, вера в судьбу, любовь к родине). Автор почти явно указывает на различие менталитетов по позиции «индивидуализм/коллективизм», «душа/разум» и др., однако не совсем понятно, что ближе самому Макину. Возможно, как и в случае с языком, он где-то «между» или, точнее – «над», т.е. там, где и положено быть писателю, наблюдателю, философу.

В Заключении обобщаются результаты исследования, излагаются основные выводы, рассматриваются перспективы дальнейшей научной работы.

Основным объектом исследования являлось творчество французского писателя А. Макина как идеальная модель для изучения феномена билингвизма в форме литературного двуязычия. Это позволило уточнить ряд позиций, и, в частности, как влияет взаимодействие двух языковых и культурных систем на творческий процесс (литературную деятельность) индивидуума, в максимальной степени владеющего обоими языками. Исследование подтвердило возможность положительной интерференции (в данном случае субстратного воздействия), что имеет немаловажное значение в лингвистическом и культурологическом плане как фактор формирования литературного языка писателя-транслингва.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Игнатьева К.В. Лингвистические и композиционные особенности романа А. Макина «Французское завещание» // Тезисы докладов 6-й конференции молодых ученых. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, Ч. 2, 1998. – С. 318 – 319.

2. Игнатьева К.В. Феномен Андрея Макина: ключ к проблеме билингвизма? // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 1-3 июня 2000 г., М., 2000. – С. 94 – 95.

3. Игнатьева К.В. Язык как экспликация культурного опыта писателя (А. Макина) // Проблемы теории языка, межкультурной коммуникации и лингводидактики: Материалы конференции молодых ученых факультета иностранных языков. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2000. – С. 37 – 39.

4. Балеевских К.В. Писатель-билингв: свой среди чужих? // Ярославский педагогический вестник: Научно-методический журнал. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, №3-4, 2001. – С. 15 – 20.

5. Балеевских К.В. Русский французский писатель Андрей Макин // Язык, политика и литература: психолингвистический аспект. Сборник научных трудов. Ярославль, 2001. – С. 87 – 96.

6. Балеевских К.В. Писатель-билингв: смена языка – смена культуры? // Лингвистические и лингводидактические исследования в контексте межкультурной коммуникации: Материалы конференции факультета иностранных языков ЯГПУ им. К.Д. Ушинского. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. – С. 13 – 15.

7. Балеевских К.В. Литературное творчество на неродном языке как результат интерференции двух языковых структур// Ярославские лингвистические чтения: Материалы научной конференции (9-11 октября 2001 г.). – Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. – С. 32 – 34.

8. Балеевских К.В. Франция: опыт русской и французской интерпретации языка и культуры // Речевая деятельность: содержательные и операциональные аспекты. Сб. науч. трудов. Ч. 1. Изд-во Кубанского гос. тех. ун-та. Краснодар, 2002. – С. 115 – 118.

9. Балеевских К.В., Афанасьева Л.В. Некоторые особенности перевода на русский язык романа Андрея Макина «Французское завещание»// Essais sur le discours de l’Europe éclatée, № 18, Université de Stendhal, Grenoble, France. 2002. – P. 64-74.

10. Балеевских К.В. Россия и Франция: два языка – две культуры // Язык и общество: Материалы конференции «Чтения Ушинского». Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2002. – С. 12 – 14.