СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ И ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ АНГЛИЙСКОГО ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОДА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая диссертация посвящена исследованию структурно-семантических и прагматических характеристик английского лингвокультурного кода (на материале лексико-фразеологического поля «Продукты питания»).

Тесная взаимосвязь языка и культуры отмечалась и характеризовалась еще в трудах В. фон Гумбольдта (1999). Его тезис о том, что язык воплощает в себе «дух народа», получил дальнейшее развитие и детальное теоретическое обоснование в трудах И.А. Бодуэна –де –Куртенэ (1963), А.А. Потебни (1996), Э. Сепира (1993), Б. Уорфа (1999) и других этнолингвистов, а во второй половине ХХ века – в трудах по лингвострановедению (Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров 1980, 1990; Г.Д. Томахин 1995; В.В. Ощепкова 1996, 2004; С.Г.Тер-Минасова 2000); социолингвистике (Н.Б. Мечковская 2001; Т.М. Дридзе 1984; M.A.K. Halliday 1975, М.Douglas 1975 и др.), лингвокультурологии (В.А. Маслова 2001; В.И. Карасик 2002; С.Г.Тер –Минасова 2001; В.Г. Гак 1976; Ю.Н. Караулов 1987; Д.О. Добровольский 1990; В.М. Савицкий 2001).

Столь активная разработка этой проблемы в настоящее время обусловлена бурным развитием интеграционных процессов в мире на рубеже ХХ–ХХI столетий. Сближение культур ныне протекает не в русле их взаимной ассимиляции и унификации (как это имело место прежде), а в плане взаимного обогащения при сохранении их содержательного богатства, ценности и своеобразия. Эта гуманистическая тенденция вызывает необходимость углубления межкультурного взаимопонимания путем освоения «духа» других культур. Освоение языков должно протекать в тесном взаимодействии с проникновением в те культуры, в чей состав интегрированы эти языки.

Настоящее диссертационное исследование выполнено в русле комплексного научного направления, объединяющего лингвострановедение, лингвокультурологию, семиотику культуры. Необходимостью изучения языка и культуры в единой системе научных категорий и на базе единого подхода обусловлена актуальность настоящего диссертационного исследования.

Изучение участков лексико-фразеологического фонда языка в указанном аспекте должно вестись на фоне того фрагмента этнической культуры, который служит его предметной областью. В качестве объекта исследования нами избрано лексико-фразеологическое поле (далее ЛФП) “Продукты питания”, входящее в состав лексико–фразеологического фонда британского варианта английского языка. ЛФП «Продукты питания» выбрано в качестве объекта исследования потому, что оно обладает высокой значимостью в рамках английской (как и любой другой) лингвокультуры. Предметом исследования явились структурно-семантические, прагматические и семиокультурные характеристики данного поля.

Целью работы является исследование и описание английского алиментарного кода[1]. Для решения указанной цели были поставлены следующие задачи.

– выявить лексико-фразеологический состав поля «Продукты питания»;

– описать языковую морфологическую, этимологическую, идиоматическую специфику единиц этого поля;

– установить характер влияния особенностей национальной кухни и

культуры питания на речевое употребление исследуемых языковых единиц в лингвострановедческом аспекте;

– описать анализируемое ЛФП в категориях семиотики культуры как

лингвокультурный код, выявить характер его символики и его отношение к ценностной системе английской культуры;

– разработать практические рекомендации по освоению лексики и

фразеологии поля «Продукты питания» в процессе изучения английского языка для совершенствования англо-русского и русско-английского перевода.

Методологической и теоретической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных языковедов, семиологов, культурологов по лингвострановедению, лингвокультурологии, социлолингвистике, этнолингвистике, слово- и фразообразованию, морфологии, этимологии, теории идиоматики, а также семиотике культуры.

В качестве инструментов исследования использовались следующие методы и методики: лингвострановедческий и лингвокультурологический анализ, компонентный анализ, анализ словарных дефиниций, межъязыковое сопоставление.

Материал исследования представлен корпусом английских наименований пищевых продуктов (260 лексических единиц) и тематически связанных с ними английских лексем и фразеологизмов (1350 единиц). Привлекались также аналогичные русские наименования и отдельные примеры из ряда других языков (общим объемом около 2100 единиц).

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что впервые разработаны принципы комплексного описания лексико-фразеологического поля как фрагмента фонда номинативных единиц английского языка; проанализированы основные социосемиотические характеристики рассматриваемого лексико-фразеологического поля как культурного кода, занимающего одно из центральных мест в системе английских культурных кодов; установлена и описана лингвострановедческая специфика наименований пищевых продуктов и других языковых единиц, относящихся к области английской культуры питания; выявлены и охарактеризованы лингвистические особенности членов поля в грамматическом, словообразовательном, этимологическом, лексико- фразеологическом аспектах; разработаны рекомендации по освоению и выработке навыков правильного (во всех отношениях) восприятия и речевого употребления исследованных языковых единиц в процессе освоения английской лингвокультуры.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что полученные данные и сделанные теоретические выводы могут быть использованы для изучения взаимосвязи между особенностями семантики лексико-фразеологического поля и спецификой соответствующей объектной области; для анализа семиотического аспекта культурных реалий в его связи с семантикой их языковых десигнаторов; для исследования этнокультурного и этноязыкового своеобразия аксиологической символики реалий.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что на ее основе можно совершенствовать методику преподавания английского языка в плане приближения параметров неродной речи к аутентичной речи на английском языке, повышать качество перевода текстов на данную тему, а также использовать ее материалы при руководстве созданием дипломных и курсовых работ, докладов и рефератов в рамках научно-исследовательской работы студентов, при разработке учебных пособий для студентов языковых вузов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В состав этнокультуры, рассматриваемой с позиций семиотики как полиглотический феномен, входят системы кодифицированных сенсорных образов, функционирующих в процессе общения наряду с вербальным языком в качестве культурного кода. Достаточная полнота и адекватность взаимопонимания может быть достигнута лишь при условии, что коммуниканты, помимо собственно вербального (первичного) кода, владеют совокупностью образных (вторичных) кодов.

2. Один и тот же сенсорный образ, выступая в качестве субстрата знаков в составе разных лингвокультурных кодов может характеризоваться разными коннотациями и соответственно разными символическими значениями, что может привести к коммуникативным сбоям в процессе кросс-культурного общения. Это обусловливает необходимость освоения неродных лингвокультурных кодов при формировании навыков речевой деятельности в инокультурном и иноязыковом пространстве.

3. Владение лингвокультурным кодом предполагает осведомленность в области данной лингвокультуры, служащий когнитивным субстратом речевого общения; в сфере лексико-фразеологического поля, покрывающее данную предметную область этноязыкового своеобразия; в системе морфосинтаксических и семантико-комбинаторных моделей речевого использования номинативных единиц, входящих в лексико-фразеологическое поле; в особенностях паремиологического фонда данной лингвокультуры, относящегося к данной предметной области.

4. Помимо общих сенсорно-образных единиц, разные лингвокультурные коды содержат уникальные единицы (лингвокультурные реалии), обладающие специфическим денотативным-сигнификативным, коннотативным и символическим содержанием, знание составляет важную часть лингвокультурной компетенции участников кросс-культурного общения.

5. Английский алиментарный код базируется на когнитивном и языковом субстратах, представляющим предметную область «Продукты питания».

6.Английский и русский алиментарные коды характеризуются определенным культурно-историческим родством, обусловленным их общими индоевропейскими корнями и значительным типологическим сходством; имеющие различия, обусловлены расхожденими в путях этнокультурного развития.

Апробация работы. Основные выводы исследования излагались в докладах на международных, всероссийских и региональных научно-теоретических и научно-практических конференциях, организованных Министерством образования и науки РФ, Департаментами образования администрации г.г. Самары, Нижнего Новгорода, Центром развития образования администрации г. Самары, Самарским филиалом ГОУ МГПУ (1999 – 2004 гг.), на заседаниях кафедры английской филологии Самарского филиала ГОУ МГПУ (1999-2005 гг.)

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии (315 наименований), которая содержит перечень использованной научной литературы, словарей и справочников, список текстовых примеров. В работе имеется два приложения. В тексте содержится 7 таблиц и 2 схемы. Общий объем диссертации составляет 189 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность избранной диссертационной темы, формулируются цель и задачи исследования, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В Главе I «Взаимодействие языковых и культурных кодов в лингвокультурном пространстве» осуществлен семиотический подход к проблеме описания лексико-фразеологического поля.

Долгое время изучение этноязыков, с одной стороны, и этнокультур. с другой велось на основе применения разных понятийно-терминологических аппаратов. Впоследствии они стали анализироваться во взаимной связи с использованием единой системы инструментальных категорий. Такая система составила универсальный методологический базис исследований, основы которого были заложены Ф. де Соссюром, Ч. Пирсом, Ч. Моррисом.

Во второй половине ХХ века в рамках семиотики возникла отрасль, получившая наименование семиотики культуры (К. Леви –Стросс, Р. Барт, У. Эко, Ю.М. Лотман, Е.В. Падучева и др.). Это позволило трактовать явления языка и культуры как явления одного порядка. Культура предстала взору исследователей как полиглотический феномен, т.е. как система знаковых систем.

Совокупность социально-регулятивных программ принято называть термином кодекс. Это слово является однокоренным со словом код. В английском и французском языках слово code двузначно: оно означает 1. «кодекс»; 2. «код». Такая полисемия слова код начинает прослеживаться и в русском языке. Поведенческие программы функционируют в обществе в знаковой форме – в форме систем социального символизма, в форме знаков этикета, различного рода сигналов и т.п., в том числе в естественноязыковой форме (в форме разного рода словесных предписаний, текстов заповедей, законов, афоризмов, пословиц и др.). Сам естественный язык с этих позиций может быть рассмотрен как мегапрограмма, регламентирующая человеческое мышление и поведение через мораль, религию, мифы, идеологию, пропаганду, систему обучения и воспитания, рекламу, пиар и т.д.

Очевидна глубокая связь языка и культуры. С позиций семиотики культуры вербальный язык представляет собой основную, знаковую систему этнокультуры, над которой надстраиваются все остальные знаковые системы данной культуры. Исходя из такого взгляда на культуру, Ю.М. Лотман называл невербальные культурные коды вторичными моделирующими системами (Ю.М. Лотман 1992). Между вербальными и невербальными кодами происходит непрестанное взаимодействие: наблюдается экспансия культурных кодов в естественный язык (в особенности на участке образной лексики и фразеологии), а также обратное воздействие словесного языка на культуру (Э. Сепир 1993, Б. Уорф 1960; 1972). Как справедливо отмечает К.А. Долинин (1978), что большинство сторон человеческого бытия имеют знаковый аспект (это согласуется с тезисом Ю.М. Лотмана (1994) о том, что в человеческом обществе нет ничего вне культуры). Говорят о культуре одежды, труда, жилища, питания и т. п.

Код может выйти за первичные денотативные рамки и начать символизировать «любые области инобытия, в том числе также безграничные области» (А.Ф. Лосеву 1982). Этот тезис относится и к алиментарному коду. С его помощью можно обозначать не только все, что связано с питанием, но и иные области культуры и, в первую очередь, область ее ключевых ценностей.

В аспекте данной проблемы представляет интерес соотношение таких понятий, как «язык» и «код», а также ряда смежных с ними понятий.

В узком (лингвистическом) смысле термин язык является усеченным вариантом термина этнический (национальный) язык либо термина естественный язык. В широком (семиотическом) смысле он служит синонимом термина знаковая система (например, говорят о языке хореографии, языке архитектуры и т.д.). Термин код тоже иногда употребляется как синоним наименования знаковая система, однако, строго говоря, их следует разграничивать. Н.Б.Мечковская определяет код как «тот язык или его вариант, … который используют участники данного коммуникативного акта» (Н.Б. Мечковская 1996: 14). Однако она рассматривает код в контексте схемы К.Шеннона (1963), модифицированной Р.О.Якобсоном (1975):

сообщение

текст

код

адресант _адресат

канал связи

В рамках приведенной схемы знаковая система (= язык в широком, семиотическом смысле) выступает в функции генератора текстов и регенератора смыслов. Рассматриваемая в этом аспекте, знаковая система обычно именуется кодом. Адресант кодирует сообщение, генерируя текст, а адресат декодирует текст, регенерируя сообщение.

Единицы культурных кодов (отдельные образы) представляют собой знаки с переменной субстанцией плана выражения. Один и тот же образ может воплощаться в различных материальных носителях.

Особый случай представляет собой словесное воплощение образа; при этом план выражения обладает не только специфической субстанцией (звуковой либо графической), но и специфической (естественноязыковой) формой. Этноязык неразрывно связан с этнокультурой; происходит вливание культурных кодов в этноязык, а именно в сферы образной лексики, фразеологии и паремиологии. Фразеологический фонд на образном уровне представляет собой одно из естественноязыковых воплощений целого ряда культурных кодов, субкодов и их фрагментов.

Между единицами культурных кодов (отдельными образами) и основными единицами естественного языка (отдельными словами) нет ярко выраженного взаимно-однозначного соответствия. Один образ может быть выражен как одним словом, так и несколькими словами, оставаясь при этом единым знаком.

Единицы лингвокультурного кода образуются при взаимодействии культурных кодов с общеязыковым кодом. Единица лингвокультурного кода может состоять из любого количества лексем (от одной до всех, входящих в состав фразеологизма), но является естественноязыковым воплощением только одной единицы культурного кода (отдельного образа).

Образный код культуры – это система образов, служащих знаками (символами) иных внекодовых явлений.

В качестве культурного кода может выступать любая чувственно воспринимаемая область бытия: ландшафт, явления природы, флора, фауна, создания человеческих рук (орудия труда, жилища, хозяйственная утварь, одежда, оружие и т.п.).

Будучи средоточием этнокультуры, вербальный этноязык вбирает в себя многие элементы предметно-культурных кодов. Образы сменяют субстанцию плана выражения и из натуральной формы существования переходят в форму словесную.

К числу лексико-фразеологических полей, покрывающих этнокультурно-своеобразную предметную область, относится поле «Продукты питания». Национальная кухня – это специфичная область культуры народа, которая определяет особенности ее лингвистического обеспечения. В этноязыке высоко развита и тонко дифференцирована та часть лексико-фразеологического поля «Продукты питания», которая обозначает приоритетное пищевое сырье и изделия из него. Наиболее устоявшиеся наименования гастрономических реалий представляют собой цельнооформленные языковые единицы (слова). Например, в английском микрополе «Мясопродукты» имеет больше цельнооформленных единиц, чем в аналогичном русском микрополе, например: lard, suet, grease, shortening и др.

В свою очередь, в русском микрополе «Хлебопродукты» содержится больше монолексемных номинаторов, чем в английском, например: cушка, каравай, пряник и др.

Имена наиболее характерных продуктов питания фигурируют (в том числе в переосмысленных значениях) во фразеологии и паремиологии языка данного народа. Ср. англ: the proof of the pudding is in the eating; more praise than pudding; apple-pie order; pretty kettle of fish; other fish to fry; the moon is made of green cheese; say сheese, etc.; рус. щи да каша – пища наша; на вольных хлебах; проще пареной репы; назвался груздем – полезай в кузов; нужда научит калачи есть; дорого яичко к Христову дню и мн. др. Образы этих продуктов питания прочно зафиксированы в этническом менталитете и служат основой для означивания культурных концептов.

В Главе II «Структурно-семантические характеристики лексико-фразеологического поля «Продукты питания» описаны словообразовательные и морфологические особенности данного английского лексико-фразеологического поля.

В ЛФП «Продукты питания» наличествует значительное количество простых (грамматически непроизводных) слов. К этой группе относятся, во-первых, многие древние наименования общегерманского происхождения (loaf, bread, milk, flitch, bacon, nut, yeast, fish, ham и др.). Их непроизводность связана с тем, что внутренняя форма оказалась утраченной в процессе развития и изменения английского языка, что привело к их опрóщению. Так, герм. flugla (букв. «летун») в результате опрóщения дало древнеангл. непроизводное fugol > fowl. Другие слова были непроизводными уже в общегерманском: milk < Gmc *melk-; nut < Gmc *hnut-; flesh < Gmc *flaisk- и т.п.; во-вторых, в эту группу входят давно заимствованные слова, опрóщенные при заимствовании вследствие непонятности их морфемного состава носителям английского языка. Например, французское сложное слово chou-croute «кислая капуста» (chou “капуста” + croûte «еда») дало английское непроизводное choucroute; русское производное вод-к-а дало английское непроизводное vodka; ср. также центральноамериканские производные chocol-atl, tom-atl, cacau-atl и англ. непроизводные chocolate, tomato, cocoa и т. п.; в-третьих, непроизводность обусловлена тем, что наименования пищевых продуктов образованы в поздний период метафорически либо метонимически от непроизводных наименований непищевых объектов или – по конверсии – от других частей речи. Ср.: rat (colloq.) «незрелый сыр»; murk «кофе»; moo «молоко»; grunt (colloq.) «свинина»; spla «взбитые сливки» (от звукоподражательных слов); в-четвертых, она связана с тем, что этимология некоторых современных слэнговых и жаргонных названий неясна: chuck «еда»; lush «спиртное»; tum «плохая пища»; plonk «плохое вино»; goozlum «подлива» и тому подобное (эти слова снабжены в толковых и этимологических словарях пометой “origin unknown/ uncertain”); в-пятых, непроизводность возникает вследствие просторечного сокращения слов и словосочетаний: cuke < cucumber; ice < ice-cream; frank < frankfurter; lemo < lemonade; marge < margarine; mayo < mayonnaise и т.п.

У некоторых английских простых наименований выделяются псевдосуффиксы – части слов, внешне созвучные с суффиксами. Ср.: cucumber, wafer, goober (-er – часть корня); toddy, whisky, taffy (-y – часть корня); cabbage (-age – часть корня). Соответственно, ошибочно выделяются псевдокорни (goob-, taff- и тому подобные), которые не являются морфемами и сами по себе ничего не значат. Но встречаются и бывшие суффиксы, ныне слившиеся с корнем: buzzard (< OF bouson «сокол» + ard); cereal (< L Ceres + al); fricassée (< F fricass- + ée) и тому подобные. Наряду с опрóщением наблюдаются переразложение и ремотивация отдельных слов, смещение морфемного шва, ложная этимологизация. Например: mushroom (< OF mousseron с появлением псевдоморфемы -room); hotch-potch (<OF hauche-pot «пыхтящий горшок» с редупликацией первого слога); cauliflower «цветная капуста» (< OF chou-fleuri «цветущая капуста» с псевдоморфемой cauli-); pudding ( < OF bodin) с выделением псевдоморфемы -ing); tit-bit «лакомый кусочек» из более раннего tidbit c отождествлением диалектного прилагательного tid «лакомый» с существительным tit («нечто малое»).

Что касается аффиксации, то она представлена в упомянутой сфере в заметно меньшей степени, и обусловлено тремя факторами: во-первых, относительная скудость фонда служебных морфем в английском языке обусловливает наличие в нем большого количества коротких односложных корневых слов, которые по звуковому составу совпадают с морфемами, не имеют внутренних показателей принадлежности к той или иной части речи и потому легко поддаются смене категориально-грамматического значения и объединению в сложные слова, что выдвигает конверсию и словосложение на первый план, тем самым снижая роль аффиксации; во-вторых, в английском аффиксальном фонде мало суффиксов, аналогичных русскому -к- (гречка, манка, овсянка,) или -ник (свекольник, сырник, курник), которые удобны для образования имен пищевых продуктов (английские суффиксы -dom, -ship, -ness, -ment, -tion/ -sion, -ism, -ist, -ity по своей семантике плохо подходят для этой цели); в-третьих, большое число наименований блюд заимствовано из нормандского диалекта старофранцузского языка, а также других языков, и в этих словах при заимствовании суффикс слился с корнем (OF pot-age > E porridge; Rom *grut-ell-um > E gruel и т. п.).

В английском языке существуют аффиксальные модели, по которым образуются наименования продуктов. Прежде всего, это модель «лексическая основа + суффикс -er», которая распадается на три субмодели: в первой из них глагольная лексическая основа означает функцию объекта: to sweeten > sweetener, to cream > creamer, to flavour > flavourer и тому подобные, а также воздействие пищи на организм: to vomit «тошнить» > vomiter (slang) «отвратительная еда»; to blow «пучить» > blower (slang) «тухлая пища» и др.;во второй субмодели субстантивная лексическая основа означает один из ингредиентов продукта: slink «мясо новорожденного теленка» > slinker (colloq.) «жареный пирожок с мясом»; noodle > noodler (блюдо из лапши); pork > porker (продукт из мяса молодой свиньи) и др.; в третьей субмодели субстантивная лексическая основа означает родину продукта: Hamburg > hamburger; Frankfurt > frankfurter (сорт сосисок); Wien > wiener (венская колбаса) и др. К этой модели близка модель сложнопроизводных слов, образующихся путем свертывания словосочетаний: to swell the belly > belly-sweller «несвежая пища»; to remove paint > paint-remover «низкокачественный спиртной напиток»; long life > long-lifer «продукт длительного хранения» и тому подобные.

Определенной продуктивностью обладают субстантивные суффиксы -ing (shortening «кулинарный жир», chewings/ eatings «еда», pickings «остатки пищи», cooking «стряпня (процесс и результат)»; -ry (poultry, pastry, dairy); -ery (doggery «кабачок (овощ)», butchery «мясопродукты», greenery «зелень»); -ade (lemonadе, orangeade; в слове salad этот суффикс слился с корнем, ранее означавшем «соль»).

Наблюдается также семантическая деривация (образование новых лексико-семантических вариантов слов и новых слов на основе переосмысления исходного значения). Этот способ словообразования особенно активен в просторечии: torpedo «торпеда» > «большой сэндвич»; bullets «пули» > «бобы; горох».

Что касается конверсии, этим способом в анализируемой сфере чаще всего образуются глаголы от имен продуктов питания: to salt, to sugar, to spice, и др.

Словосложение – активный способ словообразования в рассматриваемой сфере. Наиболее продуктивна модель «название сырья или ингредиента + название продукта»: gingerbread, beefsteak, rumpsteak, honeyroll, и др. Встречаются идиоматичные сложные слова, у которых лексическое значение не является результатом прямого сложения значений морфем: pineapple, grapefruit, colloq. seagull (блюдо из курицы), slang niggertoe «бразильский орех», colloq. fish-eye «пудинг из тапиоки», slang red-eye «кетчуп», и др.

Раздельнооформленные наименования пищевых продуктов построены по определенным структурно-семантическим моделям. Весьма продуктивна модель «причастие прошедшего времени + существительное», в которой первый компонент обозначает вид обработки, а второй – вид сырья или полуфабриката: fried potatoes, processed cheese, whipped cream, hard-boiled egg и тому подобные. Не менее продуктивна модель «топоним + имя продукта»: Hannover sausage, Danish pastry, Swiss cheese, German mustard, Russian caviar, Turkish delight и многие другие.

Если продукт состоит из двух ингредиентов, для его обозначения используется словосочетание, образованное по модели «существительное + and + существительное»: bread and butter, bacon and eggs, toast and marmalade и тому подобные. Модель «прилагательное + существительное» обычно обозначает то или иное свойство продукта (консистенцию, температуру, размер и др.): dry biscuit, puffy pastry («воздушное» пирожное), cold tongue (заливное из языка), soft drink (безалкогольный напиток) и т.д.

Единицы, построенные по модели «существительное + in + существительное» носит метафорический характер: pig in blanket «сосиска в тесте», dog in blanket «устрица, запеченная в беконе», cat in the pan (блюдо из тушеного мяса) и т. д.

Существуют и синтаксически нестандартные (структурно-семантически немоделированные) наименования пищи, созданные с применением творческой фантазии: Eve with the lid on (вид закрытого пирога), Adam and Eve on a raft (вид открытого сэндвича), pig between two sheets (вид сэндвича с мясной начинкой) и другие. Особенности структурно-семантических моделей наименований продуктов питания обусловлены спецификой строя английского языка.

Обращаясь к ЛФП «Продукты питания», отметим, что морфология соответствующих монолексемных и составных наименований в определенной степени детерминирована той когнитивной моделью предметной области, которая исторически сложилась в рамках культуры данного этноса. Морфологические характеристики единиц вышеупомянутого поля определяется тем, как носители английского языка и культуры осмысливают данную сферу бытия: например, рассматривают ли они данный продукт питания как множество отдельных предметов или как общую массу, считают ли они тот или иной продукт твердым или скорее жидким и т. п. Морфологические особенности соответствующих наименований определяются не только объективными свойствами референтов, но и представлением этих референтов в коллективном сознании.

Англичане склонны рассматривать многие продукты питания как множество отдельных предметов, даже если это мелкие предметы, в то время как русские обычно рассматривают множество мелких предметов как общую массу. Это когнитивное различие отражается в особенностях категории числа: английские наименования являются исчисляемыми существительными, имеют два грамматических числа, в то время как эквивалентные им русские наименования зачастую представляют собой неисчисляемые существительные и имеют только форму единственного числа. Ср.: a strawberry / -ies – клубника; a grape /-s – виноград; a cherry /-ies – вишня; и т.д.

Для обозначения отдельной ягоды или овоща в английском языке используется неопределенный артикль, а в русском языке, как правило, суффикс, приводящий к образованию нового слова: картофелина, луковица, виноградина и т. п., а также квалифицирующих слов: ягодка клубники, кочан капусты и т. п.

Ряд английских и русских наименований, в особенности наименований более или менее крупных плодов, являются исчисляемыми как в английском, так и в русском языках: сucumber /-s – огурец /огурцы; tomato /-es – помидор /помидоры; aubergine /-s – баклажан /баклажаны; vegetable –marrow /-es – кабачок /кабачки и т.д.

Наблюдается также несовпадение некоторых английских и русских наименований по признаку singularia / pluralia tantum: уeast (s.t.) – дрожжи (p.t); spaghetti (s.t.) – спагетти (p.t); macaroni (s.t.) – макароны (p.t); ravioli (s.t.) - равиоли (p.t).

Категория грамматического числа тесно связана с категорией определенности /неопределенности существительного. Форма с неопределенным артиклем обозначает в английском языке не только отдельно взятый предмет, но и разновидность (класс, сорт и т. п.). В русском языке разновидность обозначается главным образом специальными лексическими классификаторами: сорт, вид, тип, класс, марка и т. п. Носители русского языка (те, которые еще не вполне освоили употребление английского артикля в данном значении) склонны, по нашим наблюдениям, использовать в подобных случаях английские классификаторы: sort, type, kind и т. п., которые в данном случае являются семантически избыточными. Однако русская грамматика допускает использование исчисляемой формы в классифицирующем значении. По-русски можно сказать французские вина, швейцарские сыры, немецкие колбасы в значении «сорта вин, сыров, колбас» и т. д. Но нельзя сказать индийские чаи, арабские/турецкие кофеи, немецкие буженины и корейки и т.п. По-английски принято говорить French wines, Indian teas, Arabian coffees, German sausages, briskets and hams. Соответствующими формами единственного числа будут формы с неопределенным артиклем: an Indian tea – сорт индийского чая и др. В тех случаях, когда английская и русская нормы совпадают, носители русского языка правильно употребляют словосочетания French wines, Swiss cheeses и т.д., но правильность носит случайный характер. При несовпадении русские склонны использовать семантически избыточные словосочетания sorts of Indian tea, kinds of coffee и т. д. Хотя словоупотребление не запрещается правилами английской грамматики, оно является отступлением от английской речевой нормы. Если имя пищевого продукта находится в препозиции к другому существительному, оно употребляется в форме единственного числа в соответствии с особенностями данной морфосинтаксической модели: noodle soup, cucumber sandwich, bread roll и т.д. В русской речи этой конструкции соответствует несколько различных конструкций: суп с лапшoй, рисовый пудинг, шашлык из баранины.

Носители русского языка непривычны к тому, что английские существительные, в том числе и наименования пищевых продуктов, легко переходят из неисчисляемых в исчисляемые, обозначая то объект в целом, то его разновидность; они часто недооценивают смысловую важность английского неопределенного артикля и в речи зачастую опускают артикль там, где он необходим, а при восприятии английской речи игнорируют тот смысл, который привносится артиклем. Многие не осознают, что артикль указывает на порцию пищевого продукта: Coke (кока-кола) - a coke (баночка, бутылочка кока-колы), ice /разг./ (мороженое), - an ice (порция мороженого), a yogurt (йогурт), a yogurt (бутылочка, пакет йогурта) и т. п. При заимствовании наименований обычно не осознается морфемный состав слова, поэтому в заимствующем языке у слова появляется дополнительная флексия. Например, от английской формы множественного числа cakes образована русская форма кексы и форма единственного числа кекс, в которой русскими не осознается флексия множественного числа -s. То же со словом чипсы от английского chips и т.п. Что касается категории падежа существительных, английские наименования пищевых продуктов, будучи предметными существительными (неодушевленными), как правило, не выступают в форме притяжательного падежа. Однако в составных наименованиях пищевых продуктов регулярно встречаются лексические компоненты в этой падежной форме: shepherd’s pie (особый вид мясного пирога), Adam’s ale (шутливое наименование воды), dog’s biscuit (сухая галета), maiden’s delight (кока-кола с фруктовой добавкой) и т. п. Такие названия, как правило, идиоматичны и не должны переводиться дословно.

В Главе III «Лингвострановедческий аспект описания лексико-фразеологического поля «Продукты питания осуществлен сопоставительный анализ английского и русского алиментарного кодов в лингвострановедческом аспекте.

Поле «Продукты питания» входит в сферу интересов лингвострановедения, поскольку оно, наряду с национальным костюмом, традициями, обычаями, праздниками и другими существенными элементами культуры, в высокой степени национально (этнически) маркировано. Народ, тысячелетиями живущий на одной географической территории, в определенных условиях климата, ландшафта, почвы, флоры и фауны, в определенной близости или удалении от моря и т.п., формируется во всем своем этническом своеобразии во многом в зависимости от перечисленных внешних условий. Ими определяются традиционные виды производства (источники существования), орудия труда, характер жилища, одежды, предметов хозяйственного обихода и, разумеется, характер (состав рациона, технология изготовления, формы потребления) пищевых продуктов. Английская национальная кухня характеризуется своеобразием по сравнению с европейской континентальной кухней, что обусловлено, во-первых, относительной изолированностью Британии от материка, во-вторых, ее морским географическим положением и, в-третьих, ее бывшим (сравнительно недавним) имперским статусом, определявшим ее экстенсивные связи с экзотическими странами многих регионов мира. Вместе с тем английская нация, которая в процессе формирования испытала мощное влияние европейских народов (римлян, скандинавов, нормандцев и др.), хранит в своем культурно-историческом багаже традиции этих народов, в том числе и гастрономические. Всем этим факторам английская кухня обязана своей спецификой.

В английском и русском языках ЛФП «Продукты питания» в значительной мере анизоморфны, что обусловлено различиями в их предметных областях. При сопоставлении полей обнаруживаются лакуны (отсутствие межъязыковых соответствий: англ. hog’s pudding, curry, Scotch woodcock, etc.; рус. кисель, варенье, борщ и др.) и неполная семантическая эквивалентность многих наименований пищевых продуктов (англ. gruel ≈ рус. каша, англ. stewed fruit ≈ рус. компот и тому подобные). В основе этих полей лежат далеко не во всем совпадающие когнитивные схемы (фреймы), являющиеся фрагментами разных и притом весьма специфических культур. Коммуникант невольно использует в своем речевом мышлении привычную ему когнитивную схему из родной культуры, что приводит к коммуникативному сбою. Например, он невольно приписывает английскому слову cutlet значение русского слова котлета (поджаренная лепешка из фарша), в то время как в действительности это слово обозначает порционный ломоть мяса, часто отбивного, иногда на ребре (< франц. côtelette букв. «ребрышко») или рыбы; английскому слову soup он приписывает значение рус. суп (с большим количеством твердых ингредиентов, часто с заправкой и так далее), тогда как англичанин, употребляя слово soup, скорее всего, мысленно представляет себе протертый суп-пюре либо прозрачный бульон. Из неверной семантизации слов неродного языка проистекает их неверный выбор при построении высказываний и иногда их неверная сочетаемость (так, по-английски немыслимо сочетание, аналогичное южнорусскому диалектному насыпать борща, а по-русски никому не придет в голову составить словосочетание, аналогичное английскому to pour some soup from the kettle). Таким образом, знакомство с предметными областями лексико-фразеологических полей и точное знание семантики их единиц, свободное от интерференции родной культуры и языка, составляет необходимое условие правильного освоения неродного языка и эффективного общения на нем.

Рассмотрим особенности английского алиментарного кода. Английский алиментарный код – один из самых высокоразвитых и богатых в системе английских лингвокультурных кодов. Можно предположить, что в любой лингвокультуре этот код принадлежит к числу самых разветвленных, и в этом отношении английский и русский алиментарный коды сходны. Анализ позволяет выявить и другие общие черты сходства упомянутых кодов, обусловленные определенной общностью происхождения и культурно-исторического развития английского и русского народов, принадлежащих к одной и той же культурно-исторической и языковой семье индоевропейских народов. Эта общность определяется некоторыми схожими природно-географическими условиями жизни английского и русского народов, а следовательно – аналогией способов ведения сельского хозяйства.

Однако указанное сходство распространяется лишь до определенных пределов, за которыми начинаются значительные расхождения. Все это закономерно приводит к возникновению определенной пропорции сходства и различий алиментарных кодов. В целях выявления этой пропорции представляется целесообразным привлечь страноведческие и лингвострановедческие данные.

Основой рациона питания британцев стали злаковые культуры, мясные, молочные и рыбные продукты. Именно они осмысливались британцами как основа жизни, важнейшие условия выживания и благополучия. Это не могло не привести к мифологизации, сакрализации, символизации и поэтизации упомянутых элементов бытия. В английской лингвокультуре широко представлены образы хлеба, мяса, молока, рыбы, а также продуктов из них и разнообразных блюд с соответствующими ингредиентами. Так называемый национальный стереотип (традиционное расхожее представление об английском образе жизни, присущее другим народам) включает мнение о том, что англичане питаются преимущественно овсяной кашей, а также беконом, пудингом, мясными и овощными пирогами, и пьют ячменное пиво. Это маркеры британского образа жизни ( “Your porridge, sir” (A. Conan Doyle 1997)).

В качестве элементов алиментарного кода англичане по-прежнему применяют образы традиционных национальных пищевых продуктов. Многие из них обладают устойчивыми национально-культурными коннотациями, прочно ассоциируясь с родной культурной почвой. Это еще не символика, а лишь коннотативный ореол, служащий основой для последующей символизации. Например, в пословице Нalf a loaf is better than no bread образ хлеба символизирует практически любую ценность (материальную или духовную). При этом исходный образ, над которым надстраивается новый семантический пласт, становится той разновидностью внутренней формы знака, которая называется образной основой (Ср. англ. Фольклорно-поэтический образ John Barleycorn в обработке Р. Бернса).

Некоторые символические образы продуктов питания возникли не на английской национальной почве, а были заимствованы из библейской или античной мифологии либо из фольклора соседних стран и стали обладать международной семантикой. Выражение to sell one’s birthright for a mess of pottage (продать право первородства за чечевичную похлебку) и, соответственно, образ чечевичной похлебки являются чужими для английской лингвокультуры, однако, в силу знакомства британцев с соответствующим библейским эпизодом, он адекватно ими понимается. Выражение loaves and fishes (Новый завет) «земные блага» по своей символике совпадает с элементами английского кода, однако имеет чужеземное происхождение.

Символикой обладают не только образы самих пищевых продуктов, но и образы сопутствующих предметов – кухонной утвари, посуды и т. п. Она основана на устойчивых ассоциациях, образующих ореол образа и служащих основой для его символизации. Так, посуда из драгоценных металлов есть признак роскоши: на золоте едать, на серебре едать, золотая чаша да пустая каша, накрыть стол атлáсом, да на атлáсе хлеб с квасом; англ. Silver plates, cloth of gold, etc.

Интересно отметить, что самовар хорошо известен носителям английской культуры. Он прочно ассоциируется у них с русской культурой и является элементом национального стереотипа (расхожее представление иностранцев о русских). По свидетельству А.Кронина и С.Моэма, самовар бытует в некоторых состоятельных английских семьях в качестве экзотической диковинки (А. Кронин 1993, С. Моэм 1989). Таким образом, коннотативный ореол этого образа различается в русской и английской лингвокультурах.

Для того, чтобы межкультурное взаимопонимание было достаточно глубоким и адекватным, необходимо, чтобы кросс-культурная коммуникация носила поликодовый характер. Наряду с вербальным языком следует использовать целый ряд культурных кодов. Взаимопонимание достигается в тех случаях, когда разнокультурные коды в какой-то части совпадают друг с другом. Например, символика молока и хлеба хорошо понятна как русским, так и англичанам. При несовпадении кодов возникает коммуникативный сбой.

В Главе IV «Семиокультурный аспект описания лексико-фразеологического поля «Продукты питания» осуществлен лингвопрагматический подход к объекту исследования

Общение на темы, связанные с питанием, предполагает знакомство с особенностями этой сферы чужой культуры, включая и его семантические аспекты. Коммуникация в рамках этой сферы с семиотической точки зрения представляет собой взаимодействие вербального и культурного, а именно (алиментарного) кодов. Даже достижение минимального уровня коммуникативной достаточности требует хотя бы элементарного представления о специфике английской кухни, культуры питания и т. п. В целях достижения более высокого уровня взаимопонимания желательно стремиться к такому же объему знаний на данную тему, каким располагает носитель английского языка. Попытки обходиться одним лишь вербальным кодом в процессе общения приводят к «выхолащиванию» речи от культурного содержания. Поскольку речь не может быть семантически пустой, на место инокультурного содержания невольно подставляется его эквивалент из области родной культуры говорящего. Следует отметить, что аналогичный процесс происходит в рамках одной и той же культуры в ее диахронии (на разных синхронических срезах). Например, в процессе восприятия нашими современниками произведений русской классики прошлых веков наименованиям пищевых продуктов придаются неадекватно модернизированные значения, что приводит к явлению так называемого культурного анахронизма (смешения культурно-исторических эпох). Так, опрошенные нами русскоязычные информанты, знакомые со строками из романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» («Не успеет //Остыть горячий жир котлет…»), единодушно интерпретировали котлеты как жареные лепешки из фарша, т.е. на современный лад, тогда как во времена Пушкина под этим словом подразумевалась отбивная из мяса на реберной косточке. Такие анахронизмы при восприятии старых текстов встречаются достаточно часто. Слово ботвинья, встречающееся в ряде рассказов В.В.Вересаева, Г.А.Успенского, романах И.А. Гончарова однозначно интерпретируются современными читателями как нечто изготовленное из ботвы (возможно, корм для скота), в действительности – это изысканное блюдо, представляющее собой вид супа или окрошки с красной рыбой. В результате в сознании репициентов возникает неадекватная картина описываемой автором действительности. Аналогом анахронизма в кросс-культурном общении служит нехватка так называемой актуальной культуры, или, в иной терминологии, культурной грамотности (англ. cultural literacy).

Приведем примеры коммуникативных сбоев, обусловленных незнанием английской алиментарной сферы. Говоря по-английски, носители русского языка используют слово garnish, мысленно представляя себе гарнир по-русски, т.е. большое количество пюре, макарон и т.п. В действительности же это слово должно вызывать ассоциацию с небольшой добавкой из зелени к мясу или рыбе. Такая неверная семантизация слова приводит к тому, что носитель и неноситель английского языка зачастую говорят о разных вещах, употребляя одно и то же слово. В таких случаях в конце беседы регулярно возникают коммуникативная фрустрация: Did you mean this when you mentioned?! Do you call this garnish?! и т.д.

Например, в английское слово sausage носители русского языка обычно вкладывают русифицированный смысл, понимая под ним прежде всего привычную им вареную колбасу. Между тем, англичане мало знакомы с таким пищевым продуктом, и под словом sausage понимают либо твердую копченую колбасу типа salami или savеloy (сервелат), либо жареную колбасу, представляющую собой длинную нафаршированную кишку, перевязанную или перекрученную в нескольких местах (англ. chain sausage или chain of sausages).

Многие же наименования пищевых продуктов являются культурными реалиями. Они не имеют аналогов в других языках, при переводе транслитерируются и для носителя другой культуры и языка нередко являются агнонимами. Те русские наименования, которые не снабжены кратким лингвострановедческим толкованием, являются для носителей английской лингвокультуры непонятными словами. Даже те экзотичные для англичан наименования, которые имеют комментарий, плохо понимаются носителями английского языка без остенсивного определения. Это связано с тем, что словесное описание предмета, которого реципиент никогда в жизни не видел, не позволяет ему наглядно и полно представить себе этот предмет. Афоризм Общение есть обмен знакомыми образами подводит к выводу о том, что речевое общение обязательно должно протекать на фоне включения обоих коммуникантов в контекст данной культуры. По словам Ч. Филлмора, в основе вербальной коммуникации должен лежать соответствующий фрейм (когнитивная схема) данной культуры (Ч. Филмор 1988). Речевое мышление коммуникантов должно двигаться по общим «рельсам» этого фрейма. Если же участники акта общения подставляют в свою речь в качестве культурного субстрата разные фреймы, рано или поздно неизбежно возникает коммуникативный сбой.

Всякий этноязык предназначен прежде всего для обслуживания нужд своей этнокультуры во всем ее своеобразии. Поэтому разрывать изучение языка и освоение культуры нецелесообразно. Правильность семантизации наименований пищевых продуктов повышает правильность отбора и сочетаемости языковых единиц и соотнесения слов – наименований пищевых продуктов с параметрами описываемой денотатной ситуации. Например, понять смысл упоминавшегося свыше словосочетания to pour soup from a kettle можно только в том случае, если реципиент наглядно представляет себе протертый английский суп. В этом случае ясно, что в данном контексте kettle – это не чайник, а супница с носиком.

Коммуникативная компетенция складывается из двух неразрывно связанных компонентов: языковой и культурной компетенции.

В Заключении подводятся итоги проведенных исследований: установлено, что речевая коммуникация осуществляется не только на базе собственно вербального кода, но и на базе образных кодов культуры – в частности, алиментарного кода, интегрированного с лексико-фразеологическим полем «Продукты питания», которое составляет часть лексико-фразеологического фонда языка; выделен английский алиментарный код как один из самых высокоразвитых и богатых в системе английских лингвокультурных кодов; выявлено, что одним из важных культурных кодов выступает система образов пищевых продуктов, воплощенная в различных субстанциях; определено, что изучение языка (как в теоретическом, так и в прикладном плане) малоэффективно без обращения к его культурному субстрату.

В избранном направлении можно наметить ряд дальнейших перспектив исследования: составление перечня лингвокультурных кодов, подлежащих изучению русскоязычными учащимися в целях адекватного общения с носителями английского языка и соответствующих культур; определение содержания и объема лингвокультуроведческих знаний, необходимых русскоязычным учащимся в вышеупомянутых целях;дальнейшая разработка единого понятийно-терминологического аппарата изучения языковой и культурной семантики в их взаимосвязи и другие.

Соискатель имеет 7 опубликованных работ, все по теме диссертации. Общий объем публикаций – 4,4 п.л. 4 публикации выполнены без соавторов.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Гашимов, Э.А. Современный учебник иностранного языка /Э.А. Гашимов, А.Е. Куровская //Ежегодный самарский альманах «Наше образование». – 2000. – 0,1 печ. л.

2. Гашимов, Э.А. Формирование прагматической компетенции при обучении английскому языку /Э.А. Гашимов, А.Е. Куровская // Культура и язык: Материалы международной практической конференции, г. Самара, 11–12 марта 2003 г. / Сост. Жукоцкая А.В., Кулинич М.А. – Самара: Издательство: МГПУ, 2003. – 0,5 печ. л.

3. Гашимов, Э.А. The lesson of foreign language/ Э.А. Гашимов// «Bridging linguistics and methodology»:Материалы и тезисы VIII Межрегиональной научно-практической конференции, г. Самара, 22 –23 мая 2003г. /Сост. Л.А. Шанская, Л.А. Кожевникова. – Издательство «Самарской гуманитарной академии», 2003 – 0,2 печ. л.

4. Гашимов, Э.А. Проблемы освоения молодежью чужой культуры на примере лексико-семантического поля «Продукты питания» /Э.А. Гашимов, А.Е. Куровская //Социальные процессы и молодежь: взгляд в будущее» Материалы VI Международной научно-практической конференции, г. Самара, 27-28 апреля 2004г. . / Сост. Жукоцкая А.В., Козловская Г.Е.– Самара: Издательство: МГПУ, 2004. – 0,5 печ. л.

5. Гашимов, Э.А. Лингвокультурологический подход к анализу лексико-фразеологического поля «Продукты питания»/ Э.А. Гашимов, Самарский филиал МГПУ. – Самара, 2004. – 1 печ.л. – Деп. в ИНИОН РАН 26.08.2004; № 58840.

6. Гашимов, Э.А. Oh! Russian My English /Э.А. Гашимов //Click on Russia/ Сост. О.В. Афанасьева, В. Эванс. -Express Publishing – Centercom/ EU, 2004. – 0,1 печ. л.

7. Гашимов, Э.А. «Алиментарный код английской лингвокультуры»/ Самарский филиал МГПУ. - Самара, 2005. – 2 печ.л. – Деп. в ИНИОН РАН 02.02.2005; № 59109.

[1] Алиментарный код (<лат. alere «питать») – это лингвокультурный код, когнитивным субстратом которого выступает предметная область «Продукты питания».