ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ ЛЕКСИКИ НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация представляет собой исследование детерминантов лексики немецкой философии в рамках научного предмета лингвокультурологии. Немецкая философия трактуется в диссертационной работе как отдельная лингво-культурологическая область и характеризуется в указанном ключе. Детерминанты лексики немецкой философии выявляются в рамках лингвокультурологии. Реализуемый в диссертационном исследовании подход является лингвокультурологическим, а общая направленность работы определяет ее как частное лингвокультурологическое исследование.

Современный этап развития научной мысли характеризуется важнейшим методологическим сдвигом в сторону гуманитарного знания. Для лингвистики этот методологический поворот означает возрастание интереса к языку как феномену человеческой культуры. Внутри лингвистики вычленяются дисциплины, занимающиеся изучением языка в тесной связи с сознанием и мышлением человека, культурой и духовной жизнью народов. Выражением указанной тенденции явилось появление десятилетие назад новой лингвистической дисциплины - лингвокультурологии.

Поскольку лингвокультурология как самостоятельная научная дисциплина с собственным предметом и методами исследования сформировалась сравнительно недавно, решение многих вопросов в частных исследованиях языковых явлений зависит от принятой методологической установки.

Проблема выделения и лингвокультурологического описания отдельных лингвокультурных областей или сфер относится именно к таким проблемам: в рамках лингвокультурологии до настоящего времени не выработаны методологические параметры подобного рода исследований, не решены многие частные вопросы, специфичные для этой научной дисциплины.

В настоящей диссертации делается попытка рассмотреть немецкую философию в качестве отдельной лингвокультурной единицы и определить в рамках лингвокультурологии детерминанты немецкой лексики философских понятий.

Традиционно существовавшая «изоляция» лингвистов и историков философии не позволяла осуществить подобное исследование. С появлением лингвокультурологии как самостоятельной научной дисциплины стала возможной постановка вопроса, решающая проблему одновременно «в интересах» лингвистики и культурологически ориентированной философии, решении ряда исследовательских задач с синтезом знания по философии, общему и частному языкознанию. В связи с указанной направленностью исследования библиографический список содержит большое количество философских работ. Лингвокультурологическое исследование лексики немецкой философии есть, таким образом, выражение общей тенденции развития гуманитарной мысли.

В современном процессе интернационализации культурно-философских исследований на одно из самых важнейших мест выдвигается проблема взаимодействия различных исторически сложившихся национальных типов культуры. В Германии философия является существенной составляющей культурной истории, «истории духа». Исследование лингвокультурологических детерминантов лексики немецкой философии позволяет, в частности, выделить некоторые общие закономерности «жизни» философских понятий в том или ином типе лингвокультуры. Все вышеизложенные причины определяют актуальность реферируемого диссертационного исследования.

Создание философской системы или нескольких философских систем в той или иной стране в определенный исторический период подразумевает, прежде всего, выработку собственного философского языка. В относительно «поздних» культурах Европы, начиная с Рима и далее, создание философского языка всегда опиралось на более раннюю традицию, а именно - на философский язык Древней Греции. Как следствие, в европейских языках не только философский язык, но большинство понятий, связанных с интеллектуальной деятельностью, представляют собой в разной степени ассимилированные «квазифеческие» слова.

После Греции наибольшее развитие философская мысль получила в Германии, а отдельным немецким философам принадлежит заслуга разработки философского лексикона, на котором основываются мыслители, работающие «в материале» и других европейских языков. Проблема языка философии не могла не стать предметом обсуждения самих философов, и особенно ярко эта тенденция проявилась в XX веке. Исследование философского слова с точки зрения лингвокультурологии, осуществляемое в настоящей работе, способно, как представляется, в определенной степени продвинуть решение этого вопроса.

В различные исторические периоды в обществе складываются способы осмысления действительности - определенные типы философствования. В результате распространения того или иного типа философствования складывается определенная культура философствования, которая имеет в своей основе философское мышление, выражающее определенную мыслительную парадигму: мифологическую, догматическую, философскую. Мыслительная парадигма, в свою очередь, определяет собственно «предметы» философствования - философские понятия. Не менее важным фактором, определяющим тот или иной способ осмысления действительности, является то, в материале какого языка осуществляется философское мышление. Философские понятия оказываются представленными лексикой того или иного языка, а, как известно, прямого соответствия между понятиями и именами понятий нет. Заостряя данную проблему, можно сказать, что философ в определенной степени зависит и от культуры, в том числе от культуры мышления, к которой принадлежит, и от языка, на котором создает свои произведения.

Методологическим следствием этого для лингвокультурологии является возможность рассматривать отдельные способы языкового мышления в той или иной культуре как отдельные лингвокультурные области. Такой подход, осуществляемый в данной диссертационной работе, определяет новизну проведенного исследования. В настоящей диссертации впервые лексика немецкой философии рассматривается как некое целое в рамках научного предмета лингвокультурологии. Отметим, что в настоящее время не существует ни лингвистической, ни какой-либо другой научной теории философского языка. В данной диссертационной работе выявляются характеристики философского мышления, присущие немецкой философской лингвокультуре как определенному типу философского мышления, и описываются лингвокультурные детерминанты лексики немецких философских понятий.

Лексика философских понятий есть предмет мысли философов и уже в этом смысле представляет собой проблему. A.B. Ахутин пишет: «Говорят: философ думает о "природе вещей", о Боге, мире, душе, свободе, бытии . Но где и как он "берет" эти "предметы", чтобы о них думать? Не заимствует ли философия их, как вороватая служанка похищает фамильные сокровища хозяев, — у богословия, науки, поэзии? Может быть, философия и впрямь не имеет своего собственного, особого дела и способна лишь быть при деле, служить тем, кто занимается делом (в качестве, например, теории политического благоустроения, или естественнной теологии, или наукоучения, или методологии, или толкования поэзии)? Служить — или мешать, вечно путаясь под ногами, дергая за рукава, превращая однозначные понятия в многозначительные, а попросту говоря, двусмысленные метафоры или идеологические штампы» (Ахутин 1996).

Философский язык - эта та языковая область, где творческая функция языка выявлена наиболее ярко. Поэтому исследование языка философии способно акцентировать и прояснить эту характеристику языка вообще, идущую от В. фон Гумбольдта. Как известно, европейская традиция проблемы логоса выражает взгляд философов от античности до В. фон Гумбольдта на язык как на не только "органон" ("инструмент") изображения и сообщения в уже готовом мире вещей и людей, а признает за языком своеобразную творческую функцию. В этом смысле следует понимать выражение В. фон Гумбольдта о языке не как произведении, ergon, а как о деятельности, energia; т.к. язык следует рассматривать не как мертвое, созданное образование, а как активное, создающее (Humboldt 1836, Гумбольдт 1984).

Проявление творческой функции языка в лексике философских понятий ярко выражено, поскольку с помощью последних философ осуществляет мышление, создание новых содержаний, смыслов, новых «пониманий», причем одни и те же имена понятий получают у разных философов, и даже у одного и того же философа, различающиеся истолкования. Это обстоятельство делает невозможным применение традиционных методов лексикологии или лексикографии - дефиниционного и дефиниционно-компонентного анализа - при исследовании лексики философских понятий, поскольку все они ориентированы на значение, а философское слово «живет» вкладываемыми в него смыслами.

В связи с этим основная цель диссертации заключается в исследовании философского слова с точки зрения лингвокультурологии и выявлении лингво-культурных детерминант немецкой философской лексики. Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

1) дать методологическое осмысление теоретической базы лингвокультурологии в применении к описанию философского языка;

2) выявить основные закономерности изучения философского языка и рассмотрения природы философских понятий в рамках философии и лингвистики;

3) охарактеризовать «культурную» составляющую лексики немецкой философии в лингвокультурологическом описании, для чего определить концептуальные основы и концептуальные связи немецкой философии с другими философскими лингвокультурами, а также выявить специфические черты немецкой философии как особой лингвокультурной области;

4)провести анализ «языковой» составляющей лексики немецкой философии в лингвокультурологическом описании, для чего исследовать абстрагирование и словосложение в немецком языке как базовые способы порождения философских концептов-понятий и описать специфическую природу лексики немецкой философии на примере имен философских понятий М. Хайдеггера;

5) выявить смыслообразующие стратегии лексики немецкой философии.

Поскольку в работе решаются задачи выявления лингвокультурных детерминант лексики немецкой философии, т. е. исследование совмещает культурологическую проблематику (выявление концептуальных основ и концептуальных связей немецкой философии с другими философскими лингвокультурами) с собственно языковой проблематикой (описание немецких словообразовательных средств, используемых для создания абстрактных имен философских понятий), то основной метод исследования может быть определен как лингвокуль-турологический герменевтико-интерпретационный.

Этот метод представляет собой интерпретацию свойств лексики философских понятий параллельно в двух предметных областях - культурологии (культурологической компонентой описания является философская культура) и лингвистики. Это позволяет выявлять в качестве существенных только те характеристики исследуемой лексики, которые являются культурнозначимыми. Как следствие, оказывается возможным получить в рамках лингвокультурологии характерологическое описание немецкой философии.

Объектом исследования в настоящей работе выступает немецкая философия как особая лингвокультурная область. Причем под «немецкой философией» не подразумевается и не может подразумеваться некое гомогенное образование: границы ее в принципе не определены, что подтверждается разнообразием «пониманий» «немецкой философии» самими философами. Так, ее определение, с точки зрения Макса Шелера в 1915 году или Макса Вундта в 1941, совершенно отлично от современных определений Жака Деррида или Манфреда Бура.

С нашей точки зрения, основанием для обозначения некоторого образования в качестве отдельной лингвокультуры служит его смысловая и, в определенном смысле, лексическая обособленность. Мы рассматриваем сферу немецкой философии в качестве самостоятельного лингвокультурного типа, поскольку в интересующем нас отношении немецкая философия представляет собой самостоятельное смысловое пространство. Это выявляется при анализе немецкой философии с точки зрения лингвокультурологии.

Лингвокультурные детерминанты лексики, привлекаемой для обозначения немецких философских понятий, выступают в качестве предмета настоящего исследования. Тем самым наш объект исследования получает лингвокультурологическое описание со стороны своих базовых лингвокультурных характеристик.

Материалом исследования послужили работы немецкого философа Мартина Хайдеггера «Sein und Zeit" „Unterwegs zur Sprache", поскольку известное техническое отношение к языку этого философа наиболее ярко способно продемонстрировать возможности немецкого языка в отношении «философского мышления». Еще одной причиной нашего обращения именно к М. Хайдеггеру является «сверхзадача» его философии — возвращение к греческим философским истокам, что позволяет нам наиболее ярко выявить лингвокультурные детерминанты немецкой философии,

Теоретическую значимость нашей работы мы усматриваем в том, что в ней выстраивается система лингвокультурологического описания немецкой философии, рассматриваются некоторые характеристики философского слова, которые можно определить как предпосылки лингвокультурологической теории философского слова, а сделанные в результате исследования выводы могут быть экстраполированы на материал других философских лингвокультур.

Работа может найти практическое применение при разработке курсов по языку философии и лингвокультурологии. Материалы исследования могут быть полезны для лингвистов, философов и теоретиков культуры.

На защиту выносятся следующие положения:

1.Признаками, делающими немецкую философию самостоятельной лингвокультурной областью, являются смысловая и лексическая обособленность. Смысловая обособленность выявляется при сопоставлении немецкой философии с другими философскими лингвокультурами. Лексическая обособленность определяется свойствами лексики, привлекаемой для передачи философских понятий.

2.В лингвокультурологическом исследовании философского слова единицей описания становится «концепт». В концепте «пересекаются» философский смысл и лексическое значение: философский смысл принадлежит культуре, лексическое значение — языку.

3. Лингвокультурными детерминантами лексики немецкой философии являются:

а) греческая философская лингвокулыпура со своими «темами», способами философствования и лексическими средствами, привлекаемыми для образования имен абстрактных предметов; «темы» философствования детерминируютсостав имен философских понятий;

б) развитость средств субстантивации в немецком языке; это приводит к тому, что глагольное и именное содержание способно получать разнообразное именное оформление, создавая возможность философского мета-мышления о нем; возможностям философского мышления в материале немецкого языка способствуют также строение немецкого предложения и развитость средств подчинения.

4. В немецкой философской лингвокультуре обнаруживаются сдвиги в системе лексических оппозиций в силу приписывания различающихся смыслов одному и тому же философскому термину, как разными философами, так и внутри философской системы одного философа. Сдвиги в системе лексических оппозиций проявляют себя как смыслообразующие стратегии лексики немецкой философии.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедр иностранных языков и лингвистики и межкультурной коммуникации Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). Основные выводы работы апробированы в докладах на научно-практических конференциях различных уровней в г.Ростове-на-Дону (РГПУ, СКАГС, ДГТУ) в 2001-2003 гг Результаты исследования отражены в 4 публикациях автора.

Структура диссертации определена составом исследовательских задач и методом. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрывается актуальность исследования, формулируются его цель и задачи, обсуждаются методологические основы исследования, его научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность.

Глава 1 диссертационного исследования «Немецкая философия как особый лингвокультурный тип» начинается с рассмотрения принципиального единства культуры и языка, которое привело к возникновению лингвокультурологии как самостоятельной лингвистической дисциплины с собственным предметом, методами исследования и терминологическим аппаратом.

Одним из возможных способов исследования является анализ языка, в результате которого можно увидеть и понять мир таким, каким он отразился в данной культуре. В таком случае возникает вопрос, какие именно языковые единицы максимально нагружены культурным смыслом и каким способом следует выявлять это культурное.

Традиционная лингвистика исходит из значения слова. В семасиологическом исследовании лингвист неизбежно сталкивается с различными аспектами значения слова. Сложность природы значения, его разнообразие и разноплановость отражаются в многочисленных теориях о сущности значения и методах его исследования. Появление лингвокультурологии как самостоятельной лингвистической дисциплины является логическим развитием традиционной для языкознания проблемы соотношения языка и культуры. Лингвокультурология соединяет два компонента - язык и культуру - и призвана изучать их взаимодействие.

Настоящее исследование базируется на теоретических положениях, разработанных такими исследователями, как В.Н.Телия, Ю.С.Степанов, В.В.Воробьев, Д.С.Лихачев, В.В.Красных, Т.Н.Снитко, Т.В.Евсюкова, Л.Н.Мурзин, Г.Б.Овчарова и др.

Далее излагаются методологические основы лингвокультурологического исследования философских понятий. Поставленная в диссертации цель заставила нас обратиться к природе философского концепта, поскольку в концептах «пересекаются» философский смысл и лексическое значение: философский смысл принадлежит культуре, лексическое значение — языку.

Отметим, что традиционно под термином 'культурный концепт' понимают ценностно-сознаваемые понятия некоторой культуры. Культурные концепты обычно относительно устойчивы исторически и способны «представлять» ту или иную культуру. Культурная парадигма обладает некоторым единством и представляет собой систему культурных концептов некоторой культуры. «Концептуализированная область» трактуется в семантике культуры как сфера, где сочетаются и взаимодействуют в своеобразных семантических процессах явления семантики языка и культурные концепты каждой культурной традиции.

Традиция анализа языка и культуры как феноменов, наделенных одной и той же концептуальной формой, зарождается во второй половине XIX в. в работах Макса Мюллера и Адальберта Куна, исходивших из презумпции неразграниченного ядра языковых и культурных (мифологических) тем. Ср. продолжение и развитие данной линии исследований в работах Э.Кассирера

В современных исследованиях по проблемам языка и культуры все чаще отмечается необходимость выявления специфики собственно языковой и культурной моделей мира. Семиотические системы, действующие в обществе, глубоко различны; достаточно сравнить язык с обрядами или с фольклорной сказкой. Но со стороны плана содержания, семантики все эти системы разделяются менее резко, они образуют плавные переходы от плана содержания одной системы к плану содержания другой. Хорошо известно, что нет резкой границы между семантикой грамматической и семантикой лексической, нет ее также и между лексической семантикой и системой понятий. Семантика грамматики, семантика лексики и система понятий (духовных ценностей культуры) составляют три отдела одной системы — семантики культуры.

Появление лингвокультурологии позволяет рассматривать вышеперечисленный комплекс проблем в рамках одного научного предмета. Центральным предметом рассмотрения во многих случаях выступает концепт. По меткому замечанию Ж.Делёза, «философия - это искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты» (Делёз-Гваттари 1998). Фридриху Ницше принадлежит фраза «Die meisten Denker schreiben schlecht .» [большинство мыслителей пишут плохо], которая «заостряет» проблему языка философии. Для философов язык - их единственный инструмент и одновременно объект воплощения мысли. В то же время проблема языка философии не "чисто" философская, но также и лингвистическая, и культурологическая. Лексика философских понятий некоторой лингвокультуры подпадает под определение концептуализированной области.

Концептуализированная область представляет собой « .особый тип семантических связей, специфический для данного культурного ареала» (Степанов, Проскурин 1993). Важно подчеркнуть, что культурные парадигмы и соответствующие им мировоззренческие системы могут оказывать различное воздействие на концептуализированные области. Немецкая философия представляет собой самостоятельную лингвокультурную область, поскольку может быть рассмотрена как отдельная концептосфера или иначе «концептуализированная область», если воспользоваться термином, принятым в семантике.

Философский язык - это всегда какой-то конкретный язык: греческий, латынь, немецкий, французский, русский . Задача осмысления природы, возможностей языка, а следовательно, и границ, выйти за пределы которых он не может, - для языка философии приобретает особую остроту. В этой связи представляется чрезвычайно важным учитывать то, на каком языке создается философский текст, ибо и язык, и культура, в рамках которой осуществляется философское мышление, играют, очевидно, большую роль.

Постоянно осуществляющееся творчество ставит философию перед необходимостью обновления, и поэтому процесс философского мышления на всем протяжении европейской истории сопровождается расширением речевых ресурсов, в чем, в частности, выражается «материально» различие философских систем и методов. Изучение языковой «материи» философского мышления, которое может быть осуществлено лингвистическими средствами, оказывается важным для понимания сути философской мыслительной работы. Таким образом, можно сказать, что каждая конкретная философия, будь то целое философское направление или отдельный философ, создает свой язык.

Традиционно философский язык сравнивают с языком науки, религии, поэзии, поскольку это сопоставление позволяет выявить общие и различающиеся признаки в этих лингвокультурных областях, и тем самым свести характеристики философского языка в некоторую систему.

Выразительность философского языка, его метафоричность сближают язык философии с поэзией. Так, поэтическое слово не подвергается критике. Оно вызывает абсолютное доверие. Аналогичным образом язык философского произведения представляет собой некоторую целостность, и его изменение каждый раз с необходимостью приводит к созданию другой философии, написанию новой философской «поэмы». Чем более художествен язык философского текста, тем больше он несет содержательной, лишь на первый взгляд не имеющей отношения к ходу основной мысли информации, которая, сопровождая главную мысль, дополнительно через представления, чувственные образы поясняет эту мысль, анализирует ее, популяризует, как бы поворачивая ее перед читателем разными сторонами.

Когда язык философии сам становится непосредственным объектом изучения, то это - особый объект исследования, ибо философское слово имеет ряд специфических содержательных моментов, определяемых особой средой его употребления и способом его существования. Нам представляется, что лингвистическое исследование каждой философской системы может потребовать применения или даже выработки особых средств исследования. В каждом конкретном случае выбор методов лингвистического исследования не в последнюю очередь определяется спецификой языкового мышления того или иного философа.

Мышление философов представляет собой движение мысли, при котором непременно продуцируется нечто новое (новое понимание, новое знание). Это мышление создает для себя особый язык. Одной из задач лингвиста, изучающего язык философии, является учет фактов непрямого соответствия имен понятий и концептов. С одной стороны, для обозначения одного понятия могут привлекаться разные термины, с другой стороны, один и тот же термин в разных местах философского рассуждения может быть употреблен с разным смыслом.

Проблема природы философских понятий, разрабатываемая традиционно в рамках аналитической философии, в лингвокультурологии получает новое звучание, поскольку философские термины трактуются как ключевые слова некоторой концептосферы - лингвокультурной области. Философские понятия отражают сущностные признаки предметов, воплощают мысль как некоторый момент в движении мысли. Они всегда соотносительны, могут осуществляться только в системе, связаны между собой, выводимы одно из другого. Философское слово вне контекста теряет свои свойства и поэтому не обязательно совпадает с лексикографическим. Философское слово не является термином в научном смысле, то есть оно не может быть представлено определениями, обязательными для сообщества философов. В философских словарях показано не философское слово в полном смысле, а лексемы, выполняющие роль опорных точек в мире философского мышления, а также связанные с ними традиции и школы. То, что философские понятия-концепты «живут» смыслами, является причиной трудности их объективного истолкования.

Важно отметить, что философские понятия не передаются прямым обозначением смысла. Постижение их смысла требует рефлексивной работы от читателя. Смысл понятий может быть дан, например, через «описание» в подобных понятиях. В европейской философии исторически сложилась традиция показа через противоположность, например, качества через количество и наоборот.

Еще одной характерной особенностью является то, что философия стремится закрепить смысл слова в выявляемом ею целом языка. Таким образом она борется с неопределенностью всякого определения. Тем не менее неоднозначность философских терминов есть принципиальное свойство философского языка.

«Материю» философских понятий составляет лексика некоторого «живого» и «мыслящего» языка, поэтому философское мышление оказывается одновременно и языковым творчеством. Степень «свободы» философского мышления в определенной степени обусловлена словообразовательными и синтаксическими потенциями языка. Разнообразие языковых возможностей способствует развитости системы философских понятий. Немецкая философия ярко демонстрирует указанную тенденцию.

В следующем разделе диссертации рассматриваются концептуальные основы немецкой философии, которые находятся в Древней Греции. Существенными являются состав философских концептов в двух лингвокультурах и способы рефлексивной работы с ними.

Европейский тип рациональности возник, как известно, в Древней Греции. Со времени пре-сократиков греки видели окружающий мир через посредство концептов и теорий, а не через мифы или откровения богов. В Древней Греции философский словарь возникал в процессе дискуссий, и составляли его обсуждаемые философами концепты. Поскольку философские дискуссии велись на греческом языке, то и концепты были представлены греческой лексикой. Известно, в частности, что многие философские термины восходят к терминам ремесла, например, концепт «материя» восходит к термину древнейшего плотницкого ремесла, обработки дерева.

Деривационные процессы в сфере языка философии - это словообразовательные процессы, характерные для греческого языка в целом. Исследователи указывают несколько путей создания философских концептов. Прежде всего, это специализация слов поэтической или обыденной речи ионического диалекта греческого языка. Следующим способом является создание новых терминов посредством деривации и словосложения по законам греческого языка. Третий способ - создание системообразующих лексических парадигм: отрицательные прилагательные образовывались при помощи проклитического α- (ακίνητος, άπειρος), прилагательные, означающие тождественность - с αυτό-, противопоставлялись абстрактным именам, обозначающим действия; создавались многочисленные разнообразные оппозиции (ειμί / γίγνομαι, γενεσις/, βίος/θάνατος); прилагательные и существительные противопоставлялись глаголам (αισθάνομαι, αίσοητός, etc.; νοεί», νους, νόησις, νόημα, и т.д.). Для этих процессов привлекался разнообразный лексический материал: слова обыденного языка расширяли свое значение, становясь концептами, некоторые же сразу создавались как концепты философии. Более детальный анализ философской лексики выявляет наличие некоторых специфических черт, в частности, следующие словообразовательные парадигмы оказываются в философском языке наиболее частотными: абстрактные существительные на -μα и -αις, прилагательные с а-, субстантивированные прилагательные среднего рода типа το άπειρον.

В греческой лингвокультуре проявляется характерное свойство философской лексики: значение одного и того же философского термина у разных философов различно. Следствием этого для лексической системы внутри философской лингвокультуры является то, что меняются соответственно системы лексических оппозиций.

Нам представляется, что структурные различия греческого и латинского языков в какой-то мере аналогичны структурным различиям между современными немецким и другими европейскими языками, что, в частности, могло привести к появлению хайдеггеровского типа философского мышления, как бы возвращающегося к философскому мышлению древних греков.

Далее перечисляются особенности греческого языка, которые поразительным образом напоминают языковые средства, используемые Мартином Хайдеггером в своих лексических новообразованиях немецкого языка. Характерной чертой греческого языка является возможность использовать определенный артикль для создания абстракций, посредством чего инфинитивы или причастия приобретают именную форму. Так, в «Федре» понятие «движение» передается абстрактным существительным kinesis; если же имеется в виду «результат изначального импульса», используется пассивная форма инфинитива с определенным артиклем to kineisthai. Отметим, что в латыни такое различение невозможно, и Цицерону, в частности, приходится прибегать к словам, образованным от разных корней. Так, различные аспекты движения описываются при помощи слов: moveo(r) / imotus, но также agitari and impello, что заставляет использовать абстрактные существительные, и это часто вело к двусмысленности и потере исконного смысла.

Интересной особенностью греческого языка является использование корне- и словосложения для создания новых слов. Philosophia - один из таких случаев. Для латыни же более характерна суффиксальная деривация, поэтому латинским эквивалентом philosophia является sapient-ia (состояние того, кто есть sapiens), что передает совокупность смыслов, отличных от передаваемых греческим словом. Таким образом, оказывается, что латинское слово является менее точным и менее выразительным по сравнению со своим греческим эквивалентом. Связь немецкой философской лингвокультуры с философией Средневековья - «институциональная». Немецкая философия, как и философия Средневековья, в большой степени является продуктом университетов, тогда как наиболее значительные философские течения в Англии и Франции были вынуждены преодолевать сопротивление тамошних университетов.

Рассмотрение концептуальных связей немецкой философской лингвокуль-туры с другими европейскими философскими лингвокультурами (французской, английской, русской), которому посвящен следующий раздел диссертации, выявляет особого рода асимметрию. Действительной продолжательницей традиций классической древнегреческой философии оказывается немецкая философская лингвокультура.

Язык немецкой философии не только усвоил все способы языкового философского мышления древних греков, но и развил их. Аристотель был первым, кто сумел совершенно по-новому приспособить обычный греческий язык к нуждам философии. В немецкой лингвокультуре эта же новаторская роль по праву принадлежит Мартину Хайдеггеру. Традиция немецкого философского мышления обращается к постижению спонтанного процесса создания философского языка. Философия как бы осуществляет поиск языка, адекватного мышлению. Волею культурной истории Европы именно немецкой философии суждено было продолжить дело мышления, начатое древними греками. Наиболее ярко смена типов философствования заметна на линии: Аристотель - Декарт, Кант, Хайдеггер.

В конце первой главы диссертации помещены следующие выводы:

1.Лексика философских понятий представляет собой концептуализированную область в рамках некоторой лингвокультуры и сама может рассматриваться вкачестве отдельной лингвокультурной области.

2.Немецкая философия является самостоятельной лингвокультурной областью, поскольку может быть рассмотрена как отдельная концептосфера (концептуализированная область).

3.Исследование философского слова в рамках научного предмета лингво-культурологии есть исследование концептов. По меткому замечанию Ж.Делёза,«философия - это искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты».

4.Значения философских понятий в определенной степени связаны с лексическими значениями слов, используемых для передачи имени понятия. Одной из задач лингвиста, изучающего язык философии, является учет фактов непрямого соответствия имен понятий и собственно понятий. С одной стороны, для обозначения одного понятия могут привлекаться разные термины, и, с другой стороны, один и тот же термин в разных местах философского рассуждения может быть употреблен с разным смыслом.

5.Постоянно осуществляющееся творчество ставит философию перед необходимостью обновления, и поэтому процесс философского мышления на всем протяжении европейской истории сопровождается расширением языковых ресурсов, в чем, в частности, выражается «материально» различие философских систем и методов.

6.«Материю» философских понятий составляет лексика некоторого «живого» и «мыслящего» языка, поэтому философское мышление оказывается одновременно и языковым творчеством. Изучение языковой «материи» философского мышления, которое может быть осуществлено лингвистическими средствами, оказывается важным для понимания сути философской мыслительной работы.

7.Проблема существования отдельных философских лингвокультур напрямую связана с языком философствования. Появление национальных философий во многом обусловлено особенностями национального языка. Сущность философии как мышления особого типа на протяжении всей ее истории неизменна, однако каждая конкретная философия зависит от состояния языка, которое ее породило.

8.Концептуальные корни языка немецкой философии находятся в Древней Греции. Это касается как состава концептов, так и способов рефлексивной работы с ними. Язык немецкой философии не только усвоил все способы языкового философского мышления древних греков, но и развил их.

9.Структурные различия греческого и латинского языков в какой-то мере аналогичны структурным различиям между современными немецким и другими европейскими языками, что, в частности, могло привести к появлению хай-деггеровского типа философского мышления, как бы возвращающегося к философскому мышлению древних греков.

10. Немецкая философская лингвокультура оказывается практически единственной продолжательницей традиций классической древнегреческой философии. Ее связи с другими философскими лингвокультурами определяются спецификой «взгляда» той или иной лингвокультуры на немецкую философию, а не наоборот.

Вторая глава диссертационного исследования «Лексика немецкой философии в лингвокультурологическом описании» посвящена анализу специфических характеристик лексики, привлекаемой для выражения концептов немецкой философской лингвокультуры.

В первом разделе «Абстрагирование в немецком языке как базовый способ порождения философских концептов-понятий» рассматривается проблема лексических возможностей немецкого языка в отношении порождения абстрактных имен как абстрактных предметов.

Термин «абстракция» можно толковать двояко: как определенный познавательный процесс и как результат этого процесса. Как познавательный процесс, абстракция представляет собой мысленный анализ предмета или группы предметов с некоторой точки зрения, в результате чего мысленно выделяется одно свойство предмета, которое считается особенно важным.

В немецком языке в качестве абстрактных предметов могут выступать nomina actionis, большей частью на -ung, но также с суффиксами -heit, -keit, -schaft, -e, -d(e), -t; бессуффиксальные и построенные по формулам Ge-(-e), -erei/-elei, субстантивированные инфинитивы, nomma qualitatis, бессуффиксальные и с суффиксами -heit, -keit/-igkeit, реже -schaft, -Шт. Особенностью немецкого языка в плане номинализации являются сравнительно большая свобода в выборе форм, наличие сложных слов и наличие окказиональных образований. Последнему способствуют, в частности, почти абсолютная продуктивность суффикса -ung, легкость осуществления инфинитивных субстантивации, а также продуктивность некоторых других способов.

Специфической чертой немецкого языка является нормативная возможность создавать слова, не соответствующие словарной норме, что приводит к относительной языковой «свободе» философов. В рамках указанной тенденции немецкий язык позволяет создавать философские понятия как абстрактные предметы. Характерными в указанном отношении являются так называемые «новообразования» Мартина Хайдеггера, которые представляют собой абстрактные предметы, образованные по самым различным продуктивным в немецком языке словообразовательным образцам, например: Erhellung, Hinweisung, Verhaltung, Zeitigung.

Указанная особенность позволяет гипотетически выдвинуть следующий тезис: одной из причин того, что традиция философского мышления Древней Греции была продолжена в наиболее яркой форме именно немецкими философами в материале немецкого языка, является относительная свобода философского смыслопорождения, обеспечиваемая развитым и подвижным словообразованием в немецком языке. Многие словообразовательные способы, к которым прибегали греческие философы, обнаруживаются и в немецком языке при создании философских концептов.

Своеобразие некоторых словообразовательных характеристик немецкого языка оказало влияние и на специфику имен, привлекаемых для обозначения философских концептов.

Далее на примере концепта Dasein Хайдеггера рассматриваются смыслопорождающие потенции лексики, привлекаемой для выражения философских концептов. Dasein — ключевое понятие философии Хайдеггера, все другие понятия на нем основываются и из него «исходят». По меткому замечанию А.Ахутина: « .Хайдеггер приходит к Dasein на пути намечаемого им возвращения философии к ее собственному первоначалу, а именно — к первому вопросу первой философии (конститутивному вопросу философии как таковой), к вопросу о бытии. Dasein и отмечает (именует) у Хайдеггера философски искомую точку поворота, — ту "естественную" и ближайшую для нас точку (Da), которая лежит в начале пути к началам самого бытия (Sein). Причем, называя (определяя) так существо человека, вроде бы не приходится как-то дополнительно соотносить его с вопросом о бытии, обосновывать его онтологический смысл, — оно само — бытие человека — уже и есть слово о бытии (Da-Sein) (Ахутин 2000).

Философское мышление каждого отдельного философа есть создание некоторой концептуальной системы, в которой всегда обнаруживается начальная интенция мыслителя. Лексические характеристики слов, «задействованных» в качестве концептов в мышлении того или иного философа, подвержены разнообразным изменениям. Dasein как «человеческое существование» не всегда отделяется Хайдеггером от Leben в ранних его работах, они часто используются как синонимы. Позже Хайдеггер окончательно разграничивает Dasein и Mensch, и Dasein рассматривается как самостоятельная категория, практически полностью вытесняя Leben. Прослеживая историю появления самого термина Dasein, исследователи указывают следующее. В лекционных курсах «Введение в феноменологию религии» и «Августин и неоплатонизм» Хайдеггер осуществляет герменевтическое прочтение христианской веры, модифицируя гуссерлевскую идею о том, что «сущность» сущего не является ни их субстанцией (чтойностью Daßsein), ни «ценностью» в неокантианском смысле, но тем способом, каким они раскрывают себя в интенциональных структурах. Для Хайдеггера способ раскрытия, Wie («Как») опыта, также являются определяющими: « .есть предметы, которые человек не имеет, но которые он есть. Такие, Was (Что) которых основывается Dass sie sind (Что-они-есть) .» (В письме к Ясперсу от 27 июня 1922 г.). Потому не Was, и не Daß (то, что), a Wie (как) «того-что-предмет-есть» является теперь единственно решающим для философии. На это «Wie?» Хайдеггер отвечает: «Da!». «Dasein» становится тем термином, который используется, когда имеется в виду человек (переводится обычно как «бытие-вот» или «вот-бытие»). Dasein есть не просто человеческое бытие, но «человеческое существование», «человеческое сущее». Еще один смысл, которым Хайдеггер наделяет Dasein, — «присутствие».

Каким же образом Хайдеггер переходит от Leben к Dasein? Для прояснения этого необходимо сделать некоторые замечания относительно предыстории термина. Первое обстоятельство, определяющее все последующие размышления о том, какие смыслы следует «приписывать» Dasein, заключается в следующем: Dasein является немецким переводом латинского термина existentia (существование). Потому заметим, перевод Dasein на русский язык является чисто формально — переводом перевода.

Как известно, одной из центральных проблем средневековой философии являлась проблема различения esse (бытия) и existentia (сущего); причем сущность предшествует существованию (в «сущности» любой сотворенной Богом вещи (а также человека) не заложено необходимости существования; предикат существования необходимо принадлежит лишь самому Богу). Отметим здесь, что у Хайдеггера в «Sein und Zeit», наоборот, «существование» получает преимущество перед «сущностью»: «Сущность Dasein, - говорит Хайдеггер, - лежит в его экзистенции».

Первоначально этот термин, составленный из da и sein, не является специфически философским термином. Это - субстантивированный инфинитив глагола dasein. Пример того, что в первую очередь речь идет именно о глаголе, дает, кстати, одно выражение Гегеля, которое цитирует Хайдеггер: «существующее понятие» - der daseiende Begriff.

Слово Dasein, как указывают этимологические словари, появилось в XVII веке и означало Anwesenheit (присутствие). Это значение сохранилось и по настоящее время как словарное. Однако в XVIII в. оно приобрело также и свое основное философское значение. Именно тогда Dasein используется как перевод латинского existentia и французского existence в дискуссиях относительно доказательства Декарта existentia Dei (existence de Dieu, бытия Бога). Одновременно термин existentia, берущий свое начало в средневековой схоластике, входит в немецкий философский язык. В 1763 г. Кант использует его немецкий эквивалент в «Лекции о философской энциклопедии» и соотносит его со словом латинского происхождения existiert (ср. лат. existentia), или точнее, Dasein занимает его место в виде hat . ein Dasein: "Только философия может достигнуть высокой степени законодательницы человеческого разума. В качестве таковой она есть учительница мудрости и по рангу выше всех человеческих познаний. Но существует (existiert) ли она уже согласно этой идее? Сколь мало на самом деле существует (existiert) истинный христианин, столь мало существует (hat . ein Dasein) и философ в этом смысле» (Kant 1961). В словарях можно обнаружить два существенно различных семантических поля: одно, связанное с исходным словосочетанием, используемым в качестве именного сказуемого, — (etwas) ist da, другое — с самим Dasein как (1) результатом субстантивации этого выражения и (2) переводом латинского слова existentia.

Словари приводят примеры простейших выражений с этим сказуемым, составленным из наречия da и глагола sein (в соответствующем лице): wer ist da? «кто там?»; da bin ich — «вот я»; er ist da «он пришел»; keiner ist da «никого нет». Глагол dasein означает «быть» в смысле «быть налицо, присутствовать, наступать, прибывать». Например, в таких выражениях: es ist genug von etw. da «имеется достаточно чего-либо, хватает»; der Zug ist schon da «поезд уже прибыл»; der Frühling ist da «весна наступила»; das ist alles schon einmal dagewesen «все это уже когда-то было»; (с соответствующим отглагольным прилагательным) nie dagewesene Ereignisse «небывалые события». Выражение nicht dasein означает «быть невнимательным, рассеянным» (напр., риторический вопрос-восклицание he, du bist wohl nicht ganz da? можно перевести: «эй, где ты витаешь?»). Если понимать das Dasein как субстантивацию этого глагольного выражения, то оно и будет означать преимущественно 'присутствие', 'наличие' или 'бытие (чего-либо)' в смысле наставшего, настоящего (как мы говорим "(есть) весна'." в смысле "весна настала, весна пришла"). Но почему и в каком смысле оно может именовать сущее, "которое мы сами всегда суть", не ясно. Словарное значение слова das Dasein, скорее всего, связано с латинским existentia. Dasein оказывается синонимичным таким словам, как Leben "жизнь» и Existenz «существование» (опять-таки в смысле жизни). Человек может einelendes Dasein fristen «влачить жалкое существование»; nach einem besseren Dasein streben «стремиться к лучшему существованию»; sein Dasein beschließen «умереть»; он может испытывать Daseinsangst «страх перед жизнью» или Daseinsfreude «радость жизни»; он имеет то или иное Daseinsgefiihl «жизнеощущение». Начиная с Канта, Dasein является привычным эквивалентом existentia, - точно так же, как немецкое Wesen передает латинский термин essentia. В немецком философском языке используется и заимствованное из латыни Existenz, хотя значительно реже, чем Dasein. Начиная с XIX в., Dasein начинает регулярно использоваться для обозначения «человеческой жизни». Примечателен в этом отношении перевод выражения Дарвина struggle for life на немецкий язык как Kampf ums Dasein. Здесь, как видим, слово Dasein недвусмысленно именует именно «человеческую жизнь», «человека в его жизни», «человека как определенный способ существования». И только в таких выражениях, как Beweis vom Dasein Gottes «доказательство бытия Божия», мы вспоминаем о первой, "глагольной" группе значений. В конечном счете Dasein в философии все чаще обозначает Existenz («существование») человека. Появляются два философских течения, которые «закрепляют» это употребление: философия жизни (Дильтей) и экзистенциализм (Кьеркегор).

В смысле «человеческая жизнь» Dasein используется Хайдеггером в ранних работах. Даже в «Sein und Zeit» Dasein еще встречается в этом значении. Так, Везин отмечает следующие места «Sein und Zeit», важные как примеры традиционного использования Dasein: Хайдегтер устанавливает связь между «жизнью» (Dasein), человеческим бытием (Dasein) и существованием, экзистенцией (Existenz). У Хайдегтера встречается также ins Dasein kommen - выражение, которое может считаться эквивалентным geboren werden, ins Leben kommen («быть рожденным», «прийти в жизнь»); Хайдегтер говорит и о eine Beendigung des Daseins», что можно перевести как «завершение жизни»; аналогично тому ins Dasein zurückbringen = ins Leben zurückrufen. И, наконец, встречается примечательное выражение Man sagt . das Dasein sei zeitlich. Примечательно оно тем, как отмечает Везин, что предоставляет слово Безличности «людям», и, будучи таковым высказыванием «людей», оно может быть передано «народной мудростью»: «жизнь (быстро) проходит». (Vezin 1988).

Итак, вполне можно считать, что традиция использования слова Dasein в немецкой лингвокультуре, позволяющая переводить его как «существование», подготавливает постановку вопроса о смысле бытия. В «Sein und Zeit» Хайдеггер заявляет, что всякое определенное бытие (So-sein) этого сущего есть первично бытие (Sein). Хайдеггер придает Dasein новый онтологический смысл.

Таким образом, на основе анализа Dasein нами показано, каким образом происходят сдвиги в системе лексических оппозиций в немецкой философской лингвокультуре. Это происходит в силу приписывания различающихся смыслов одному и тому же философскому термину как разными философами, так и внутри философской системы одного философа.

Далее нами описывается смена «тем» философствования в движении от греческой к немецкой философской лингвокультуре на примере так называемых новообразованных слов, или новообразований, Мартина Хайдеггера. В частности, мы рассматриваем Gestell - «постав» (вариант перевода, предложенный В. В. Бибихиным). Хайдеггер считает, что после Нового времени и, в особенности в наш век «идиллическое», «уважительное» отношение к природе является иллюзией: наука и техника нового времени имеют характер «захвата», «подчинения-себе», «поставления-на-службу», и потому такое мировоззрение агрессивно по своей природе, оно является «нападением» на сущее. При этом Angriff («нападение») и подчинение имеют один и тот же корень: Griff («ухват»). Хайдеггер говорит даже о «нападении на сущее» (Angriff auf das Seiende). - «Нападение (Angriff) на сущее состоит уже в том, что отношение к нему приобретает характер «захвата» («GriuVcharakter), что Новое время завершается в опредмечивании. Сущее ставится (wird gestellt); то есть привлекается к ответственности перед судом исчисления (Rechnens). При этом судьи могут обладать до- и не-философским мнением, будто они смиренно преклоняются перед природой. Однако это уважение (Andacht), подразумеваемое оптически, является - онтологически - в своей основе нападением (An-griff). Ничего не подозревая (т.е.: забыв о бытии), уважение находится здесь на службе нападения. Нападение водится (gewillt) бытием, в образе воления (Wollens)». Итак, «сущее «ставится»». Таким образом, Gestell «постав» характеризует то отношение современного человека к окружающему миру и вещам, истоки которого лежат в философии Нового времени и современном «техническом мышлении».

Смысловая структура философских концептов выявляется в процессе «герменевтического» прочтения текста, что демонстрируется нами посредством анализа наполнения философских концептов смыслами в рефлексивном способе интерпретации, к которому вынуждены прибегать переводчики немецких философских текстов на другие языки. Далее мы рассматриваем способы перевода хайдеггеровского Dasein и некоторых концептов Вильгельма Дильтея на русский язык.

В следующем разделе рассматривается проблема выявления тенденций смыс-лообразования в немецкой философской лингвокультуре. Философские концепты, однажды возникнув в философском мышлении одного из философов, затем могут многократно истолковываться философами. Основная смыслообразовательная тенденция философских концептов заключается в возможно более детальной интерпретации смысла концепта. Конкретным выражением указанной тенденции могут быть различные процессы, которые определяются самыми разнообразными языковыми средствами, «предоставляемыми» в распоряжение философа немецкой лингвокультурой. Для Хайдеггера, в частности, характерна «этимологизация». В.А. Подорога отмечает в текстах Хайдеггера доминирование лингвистического приема, играющего исключительно важную роль в смыслообразовании, - операции расщепления. Расщепление достигается графическими и фонетическими средствами, знаком дефиса и "сменой тона". Т.Н. Снитко определяет в качестве одной из базовых тенденций европейской философской лингвокультуры метафоризацию (Снитко 1999).

В конце второй главы диссертации помещены следующие выводы:

1. Философские понятия, с лингвистической точки зрения, представляют собой абстрактные имена, обозначающие абстрактные предметы.

2.«Языковое творчество» характерно для философского мышления впринципе. Немецкий язык позволяет достаточно легко создавать философскиепонятия как абстрактные предметы, что приводит к относительной языковой«свободе» философов.

3.«Новообразования» Мартина Хайдеггера представляют собой абстрактные предметы, образованные по различным продуктивным в немецкомязыке словообразовательным образцам.

4.Концептуальная система Мартина Хайдеггера базируется на концепте Dasein.

5.Возможной причиной того, что традиция философского мышления Древней Греции была продолжена в наиболее яркой форме именно немецкими философами в «материале» немецкого языка, является относительная свобода философского смыслопорождения, обеспечиваемая развитым и подвижным словообразованием в немецком языке.

6.Хайдеггер в своем способе философствования показал, насколько философия зависит от языка, в котором она выражена.

7.Принадлежность некоторой лингвокультуре в значительной степени определяет лексику философских понятий и философский «синтаксис». Немецкий язык, с одной стороны, создает возможности для философского мышления, а с другой, задает определенные границы, выйти за которые ни философ, ни кто-либо другой, принадлежащий немецкой лингвокультуре, не может.

8.Смысловая структура философских концептов выявляется в процессе«герменевтического» прочтения текста.

9.Основная смыслообразовательная тенденция философских концептов: как возможно более детальная интерпретация смысла концепта, раскрытие его смысла, для чего могут быть использованы самые разнообразные языковые средства, в частности, у Хайдеггера - метафоризация, «этимологизация» как«расщепление» и др.

10. Постоянная переинтерпретация философских концептов имеет своим следствием то, что в немецкой философской лингвокультуре обнаруживаются сдвиги в системе лексических оппозиций в силу приписывания различающихся смыслов одному и тому же философскому термину, как разными философами, так и внутри философской системы одного философа.

В заключении диссертации суммируются ключевые положения исследования, подводятся итоги и намечаются перспективы дальнейшей разработки изучаемой проблемной области.

Поставленная в настоящей работе задача лингвокультурологического описания детерминантов лексики немецкой философии заставила «развертывать» наше исследование одновременно в двух планах: философском и лингвистическом. Как следствие, проведенное исследование совмещает культурологическую проблематику (выявление концептуальных основ и концептуальных связей немецкой философии с другими философскими лингвокультурами) с собственно языковой проблематикой (описание немецких словообразовательных средств, используемых для создания абстрактных имен философских понятий), причем лингвистическая «часть» призвана была «фундировать» философскую.

Такой подход был вызван природой лексики, выражающей философские концепты. Для лексики данного типа существенны не словарные значения, а смыслы, которыми она начинает «жить» в развертывающемся в текст философском мышлении. Поскольку в рамках лингвокультурологии исследовалось философское слово, нам понадобилось, прежде всего, дать методологическое осмысление теоретической базы лингвокультурологии в применении именно к описанию философского языка.

Свое исследование мы базировали на понятии концепта, поскольку, с одной стороны, взаимодействие лингвокультур наиболее ярко выявляется на уровне концептов и, с другой стороны, это позволило нам выявить основные закономерности философского языка.

Задача охарактеризовать «культурную» составляющую лексики немецкой философии в лингвокультурологическом описании потребовала рассмотрения большого объема философской литературы. Это позволило определить концептуальные основы и концептуальные связи немецкой философии с другими философскими лингвокультурами, а также выявить специфические черты немецкой философии как особой лингвокультурной области. Как было показано, концептуальные корни языка немецкой философии находятся в Древней Греции. Немецкая философская лингвокультура оказывается практически единственной продолжательницей традиций классической древнегреческой философии. Это касается как состава концептов, так и способов рефлексивной работы с ними.

Прослеживание связей немецкой философской лингвокультуры с другими философскими лингвокультурами выявило высокую значимость первой. Немецкая философская лингвокультура оказывает исключительно сильное влияние на другие философские лингвокультуры. Это проявляется и в «темах» философствования (что на языковом уровне выражено в составе лексики, передающей соответствующие концепты), и в способах их осмысления, иначе говоря, контекстуальном движении смыслов, сопровождающем лексические употребления. Помимо этого, многочисленные немецкие философские понятия в неизменном виде в своей немецкой форме (Kulturwesen, Gestalt, Dasein .) заимствуются во многие языки.

Анализ «языковой» составляющей лексики немецкой философии в лингвокультурологическом описании заключался в исследовании абстрагирования и словосложения в немецком языке как базовых способов порождения философских концептов-понятий. Специфическая природа лексики немецкой философии была продемонстрирована на примере имен философских понятий М. Хайдеггера. Как было продемонстрировано, немецкий язык позволяет создавать философские понятия как абстрактные предметы без отображения на словарную норму, что приводит к относительной языковой «свободе» философов. В частности, «новообразования» Мартина Хайдегтера представляют собой абстрактные предметы, образованные по различным продуктивным в немецком языке словообразовательным образцам.

Показав способы развертывания смысла в философском тексте Хайдеггера, мы попытались обозначить смыслообразующие стратегии лексики немецкой философии, причем основывали наши заключения на интерпретациях, сделанных различными философами. Причина того, что при интерпретации смыслов в философских текстах мы «давали слово» для интерпретации философам, заключается в том, что нашей задачей являлся лишь «показ» этого процесса и выявление лингвистических механизмов, стоящих за ним. Вопросы истинности той или иной интерпретации мы оставляли самим философам.

Лексика философских понятий была описана как концептуализированная область в рамках немецкой лингвокультуры. При таком подходе и сама немецкая философия, представляющая собой отдельную концептосферу (концептуализированную область), может рассматриваться и как самостоятельная философская лингвокультура. Нами было показано, что принадлежность некоторой лингвокультуре в значительной степени определяет лексику философских понятий и философский «синтаксис». Немецкий язык, с одной стороны, создает возможности для философского мышления, а с другой, задает определенные границы, выйти за которые ни философ, ни кто-либо другой, принадлежащий немецкой лингвокультуре, не может.

Рассмотрение лексики немецкой философии как концептов по-новому «высветило» проблему соотношения смысла и значения. Безусловно, смыслы, которыми «живут» философские понятия, в определенной степени связаны с лексическими значениями слов, используемых для передачи имени понятия. Одной из задач лингвиста, изучающего язык философии, является учет фактов непрямого соответствия имен понятий и собственно понятий. С одной стороны, для обозначения одного понятия могут привлекаться разные термины, и, с другой стороны, один и тот же термин в разных местах философского рассуждения может быть употреблен с разным смыслом.

Философское мышление оказывается одновременно и языковым творчеством, поскольку оно требует для себя создания новых способов использования языковых средств. «Материю» философских понятий составляет лексика некоторого «живого» и «мыслящего» языка, поэтому проблема существования отдельных философских лингвокультур напрямую связана с языком философствования. Каждая конкретная философия, будь то целое философское направление или отдельный философ, создает свой язык. Появление национальных философий во многом обусловлено особенностями национального языка. Сущность философии как мышления особого типа на протяжении всей ее истории неизменна, однако каждая конкретная философия зависит от состояния языка, которое ее породило. Философия как бы осуществляет поиск языка, адекватного мышлению. Волею европейской культурной истории именно греческий и немецкий языки оказались в наиболее высокой степени «задействованными» для выражения философской мысли.

Таким образом, можно заключить, что язык философии представляет собой отдельную культурную область и требует для своего описания выработки специальной семантики, ставящей в центр рассмотрения не значения, а смыслы. Разработка такой семантики и могла бы явиться продолжением исследования, начатого в настоящей диссертации.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1.Философский язык как объект изучения философов и лингвистов // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2003.№ 1. С. 59-63.

2.Абстрагирование в немецком языке как базовый способ порождения философских концептов-понятий // Лингвистические и психолого-педагогические проблемы теории и практики преподавания иностранных языков. Ученые записки. Вып. 3. Ростов н/Д: Изд-во РГЭУ, 2003. С.37-48.

3.Лексические возможности немецкого языка и их связь с порождением философских понятий // Материалы региональной научно-практической конференции «Языковая культура в условиях высшей школы: содержание, технологии, развитие». Ростов н/Д: Изд-во РГЭУ 2003. С. 16-17.

4.Лингвокультурная характеристика немецкой философии. Ростов-н/Д: Изд-во РГЭУ, 2003. - 36 с.