ПРЕДСТАВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ СПЕЦИФИКИ ОБРАЗА ЧЕЛОВЕКА В СИСТЕМЕ НОМИНАЦИЙ XIX ВЕКА

Обозначения лица занимают важное место в системе языка. Это естественно, поскольку человек образует одну из центральных систем объективной действительности. Язык, являясь продуктом человеческого мышления и познания, в свою очередь направлен на отражение объективной действительности, и потому в нем находят свое опосредованное выражение знания человека об окружающем нас мире, в частности знания о самом человеке.

Как отмечают исследователи, наименования лица характеризуются «семантической двойственностью, возникающей вследствие того, что данные имена устойчиво ассоциируются с действиями, поступками, поведением их носителей, отражают в своем значении разные стороны человеческого бытия» (Купина, Скорнякова 1979).

Слова и фразеологизмы, номинирующие человека, неоднократно привлекали к себе внимание языковедов. На материале отдельных лексико-семантических групп наименований лица разрабатывались положения об уровневой организации лексической системы (Ыйм 1970; Савельева 1971; Белоусова 1981; Кварчелия 1984; Лаврова 1984; Демичева 1995), о строении отдельного лексического значения, об использовании метода компонентного анализа применительно к конкретным существительным и фразеологическим единицам (Ломтев 1964; Романова 1970; Путягин 1975; Белозерова 1981; Бернацкая 1994).

В ряде научных работ назывались признаки, на основании которых может быть определена тематическая организация класса наименований лица: «род занятий», «принадлежность к общественным группировкам», «участие в чем-либо», «национальная принадлежность», «место жительства», «внутренние качества», «личные отношения», «социальное положение», «имущественное положение», «возраст», «брачные отношения», «внешние особенности», «родственные отношения» и др. (Моисеев 1968; Максимова 1972; Покровская 1977; Гоголицына 1979; Кашина 1981; Арсентьева 1984; Лапшина 1985; Чепасова 1985; Горе 1988; Ухина 1991; Бахвалова 1993; Ратушная 2001 и др.).

Лингвистами также затрагивались вопросы лексикографического представления тематических полей раздела «Человек» (Караулов 1976; Аристова, Ковшова, Рысева, Телия, Черкасова 1995; Лебедева 1998; Яранцев 1997; Шведова 2000 и др.).

Вопросы, связанные с номинацией лица (персонажа) в художественной литературе, разрабатывались в трудах М.М.Бахтина; В.В.Виноградова; М.И.Гореликовой, Д.М.Магомедовой; Ю.А.Карпенко; Б.А.Ларина; В.Н.Михайлова; В.А.Никонова; А.В.Суперанской; Е.А.Фроловой; Л.М.Щетинина и др.

Актуальность диссертационного исследования определяется, в первую очередь, тем, что в формирующейся лингвокультурологии и когнитивной лингвистике русские и английские номинанты человека, взятые в микро- и макроконтекстах, как единицы этносознания в сопоставительном плане мало изучены, что затрудняет в целом проведение фундаментального сравнительного исследования двух национальных концептосфер, столь необходимого современной науке прежде всего для выявления ментальных сходств и различий их носителей.

В последние годы так называемый «человеческий фактор» вовлечен в лингвистические исследования с целью изучения того, как человек – представитель определенной культуры – использует язык в качестве средства коммуникации. Поэтому данная работа актуальна и в том, что она направлена на рассмотрение отражения в языковых единицах ментальности человека во всем многообразии ее проявления.

Актуальность исследования определяется также тем, что оно способствует более глубокому изучению особенностей номинации человека в XIX веке, выявляет наиболее значимые ценности этнического сознания русского и английского народов и определяет место номинантов в системе языковых средств, хранящих в себе этнокультурную информацию.

Номинация в рамках данного диссертационного исследования впервые рассматривается как база для проникновения в языковое национально-культурное сознание русского и английского народов.

Под единицей номинации/номинантом в данной работе понимаются коннотативно осложненные лексические и фразеологические единицы, называющие человека по каким-либо признакам, качествам, свойствам, а также свободные сочетания с функционирующими в них словами-номинациями, обеспечивающие синтагматические приращения номинантов.

Объектом исследования были избраны единицы номинации в микро- и макроконтекстах (лексикографически обработанные коннотативно наполненные слова и фразеологизмы, а также устойчивые и свободные сочетания в художественном тексте). Их объединение и сопоставление в русском и английском языках позволяет проникнуть в глубь национального языкового сознания и изучить фрагменты языковой картины мира двух стран.

Предметом исследования является национально-культурная специфика номинаций человека в русском и английском языках, находящая свое отражение в семантике и структуре единиц номинации.

Цель данной работы – исследование национально-культурного своеобразия русской и английской языковых личностей, проявляющегося в единицах, называющих человека, с опорой на микро- и макроконтексты.

Указанная выше цель исследования конкретизируется постановкой следующих задач:

1) определить роль компонента «человек» в микро- и макроконтексте на материале лексики, фразеологии и художественных текстов XIX в.;

2) установить значимость номинаций человека в рамках национально-культурных традиций;

3) определить и описать систему базовых культурных ценностей концептуальной сферы «человек», представленной номинантами, обозначающими человека;

4) описать семантические указатели и морфологические средства номинации человека в контекстах различных типов;

5) выявить культурно-прагматический потенциал репрезентантов единиц номинации концептуальной сферы «человек»;

6) исследовать функционирование устойчивых и свободных сочетаний, обеспечивающих синтагматические приращения значения слова, в литературных произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса;

7) определить тенденции в системе номинации человека, сложившиеся в языковой ситуации XIX века, а также в концептосфере конкретной языковой личности (произведения Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса).

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые комплексно, с лингвокультурологической и когнитивной позиций, описаны средства номинации человека, вербализованные в русском и английском этносах; выявлены основные языковые способы формирования концептосферы «человек» через различные приемы номинации в сопоставляемых лингвокультурах.

Новизна работы также определяется установлением взаимосвязи между индивидуальной и национальной картинами мира.

Исследование языковых явлений во взаимосвязи с сознанием, мышлением, духовной жизнью человека, национальной психологией, историей и культурой позволяет по-новому представить наиболее значимые фрагменты языковой картины мира. Одним из таких фрагментов является национально-культурная специфика представления образа человека в номинациях, функционирующих в речи носителей русского и английского языков в XIX в. Осуществление этой задачи – практический вклад в развитие антропоцентрического подхода к изучению языка.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в самом комплексном – лингвокогнитивном и лингвокультурологическом – подходе к исследованию номинаций человека в XIX веке.

Изучение в синхронии концептосфер различных языков сопоставляемых лингвокультур посредством применения разнообразных исследовательских методик является новой моделью описания особенностей индивидуальной и национальной картин мира.

Результаты выполненной диссертационной работы могут служить моделью лингвокультурологического описания и других концептосфер разных национальных языков.

Сделанные автором работы выводы могут обогатить идеями смежные с языкознанием науки – в первую очередь этнопсихологию, этносоциологию и культуроведение.

Практическая значимость работы заключается в применении ее результатов при разработке и составлении фразеологических, идеографических и коннотативных словарей различного типа, а также в составлении теоретических курсов по общей фразеологии, общей семантике и лингвокультурологии.

Материалом для исследования послужиликоннотативно осложненные лексические и фразеологические единицы русского и английского языков (свыше 5500 единиц), извлеченные из «Толкового словаря великорусского языка» В.И.Даля в 4 томах (М., 1995), «Толкового словаря русского языка» Д.Н.Ушакова в 4 томах (М., 1994), «Фразеологического словаря русского языка» А.И.Молоткова (М., 1978), «Фразеологического словаря русского литературного языка конца XVIII–XX вв.» А.И.Федорова в 2 томах (Новосибирск, 1991), «Англо-русского фразеологического словаря» А.В.Кунина (М., 1984), Longman Dictionary of English Language and Culture (L., 1992). Объем исследованных текстов насчитывает свыше 16000 страниц русского текста (полное собрание сочинений Н.В.Гоголя и перевод произведений Ч.Диккенса) и около 13000 страниц английского текста (полное собрание сочинений Ч.Диккенса).

Творчество Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса в различных аспектах исследовалось такими литературоведами, как Г.А.Гуковский, М.С.Гус, А.А.Елистратова, В.В.Ермилов, И.П.Золотусский, В.В.Ивашева, И.М.Катарский, Ю.В.Манн, С.И.Машинский, М.А.Нересова, Т.И.Сильман, Д.М.Урнов, М.Б.Храпченко, H.Dabney, H.House, E.Johnson, R.Peace, G.Smith и др. Однако до настоящего времени недостаточно внимания уделялось проблеме изучения особенностей языковых личностей, отразивших в полной мере национально-языковое сознание своих народов.

Будучи носителями национально-культурных ценностей, с одной стороны, и создателями своей философии, с другой, Н.В.Гоголь и Ч.Диккенс в своем творчестве воплотили как особенности национального мировидения, так и индивидуальное восприятие окружающей действительности. Их модели номинации воздействовали на процесс наименования в национальном языке, отразившись в ментальности народов России и Англии.

Методологической основой работы является сравнительно-исторический подход, предполагающий выявление отдельных частных изменений, происходящих в разных языках, а также национально-культурный подход к анализу языковых явлений, основывающийся на неразрывной связи языка и культуры.

Методы исследования. Специфика материала, цели и задачи работы, многоаспектность исследования обусловили использование комплекса лингвистических методов анализа: лингвокультурологический анализ; метод компонентного дефиниционного анализа; трансформационный анализ; контекстуальный анализ; лингвостилистический анализ; описательно-сопоставительный метод; прием количественного подсчета.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Наименования лиц занимают особое место в системе языка, они называют человека – субъекта языкового общения: человек представляет собой центральное и универсальное понятие как в концептуальной, так и в языковой модели мира. В XIX в. отмечается возрастающий интерес к человеческой личности, что нашло свое отражение в лексическом и фразеологическом фондах языка, а также в художественных текстах.

2. Номинации человека – ценностно значимая совокупность представлений о языковой личности, исторически сложившаяся в рамках национальной культуры как результат обобщения различных аспектов ценностных ориентаций – морально-этических, эстетических, прагматических установок и норм.

3. В концептуальной сфере «человек», представленной номинантами, обозначающими человека, выделяются следующие блоки: 1) человек – живое существо (возраст; природно-физические качества; национальность индивида); 2) внутренний мир человека (интеллект; характер, поведение; эмоции); 3) человек – социальное существо (нормы морали; профессия; речевая характеристика; социальный статус; труд/лень); 4) человек в системе социальных отношений (армия; полиция; религия; семья; суд; государственная служба).

Наличие регулярных синтагматических валентных связей единицы номинации определенного тематического поля способствует обогащению семантической структуры данного поля устойчивыми признаками выражаемого единицей понятия, воплощающими принятую в обществе оценку соответствующего явления и отражающими связанные с единицей культурные представления и традиции.

4. Анализ концептосферы «человек» при помощи единиц номинации позволяет описать семантические указатели и морфологические средства номинации человека, представляющие национально-культурное своеобразие языковой личности, в которые входят:

– функционально-стилистический компонент, служащий выражением отношения к анализируемому объекту; функционируя в микроконтексте и, таким образом, являясь отражением народного языкового сознания, данный компонент фиксирует оценку типичных и специфических черт языковых личностей;

– слова-интенсификаторы, подчеркивающие те или иные свойства и качества языковой личности (данные компоненты универсальны и представлены как в русском, так и в английском языке);

– суффиксы и префиксы (последние свойственны в основном русским единицам), выступающие одним из важных средств создания положительной или отрицательной оценки [выделение и анализ наиболее частотных суффиксов и префиксов, а также продуктивных структурных моделей способствует раскрытию универсальных и отличительных свойств русской и английской языковых личностей];

– лексико-семантические группы номинантов, внутренняя организация которых позволяет видеть специфику языковой картины мира каждой из стран.

5. Единицами, регулярно концептуализирующимися в языковом сознании, выступают антропоморфический, зооморфический, соматический и отпредметный компоненты единиц номинации, анализ которых позволяет выделить культурную коннотацию, отражающую элементы духовной культуры русского и английского народов, их идеалы и ценностные представления.

В результате описания культурной интерпретации образного основания единиц номинации выявляются концептуальные ценности данных народов с опорой на их менталитет, типичные черты этноса.

6. Наименования персонажа включают как традиционно понимаемые номинации, так и именования–характеристики, под которыми понимаются одиночные номинации–предикаты, именования–сочетания, а также наименования–предложения.

В художественном тексте реализуется прямая номинация, позволяющая исследовать основные параметры человека и выводящая на общие, универсальные признаки языковой личности, и номинация в контексте (контекстные приращенные значения), в которой закрепляются прежде всего особенности взаимоотношений человека и общества.

7. Концептосфера конкретной языковой личности, представленная в данной работе единицами, номинирующими человека в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса, в своей основе совпадает с видением народного языкового сознания культурных особенностей своего народа.

Выделение практически одних и тех же отрицательных черт у представителей верхушки общества (пьянство, воровство, взяточничество, похотливость и др.) позволяет говорить о фиксации в концептуальной сфере русских и англичан наиболее нетерпимых качеств, искоренение которых, по мнению тех и других, приведет к улучшению благосостояния народа и становлению его духовного благополучия.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты были представлены на международной конференции «Лексика и языковая коммуникация» (Польша, Гданьск, 1998), научной конференции «Языковая личность: жанровая речевая деятельность» (Волгоград, 1998), VI Международной конференции «Семантика языковых единиц» (Москва, 1998), 3-ей Всероссийской школе молодых лингвистов «Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе» (Москва; Пенза, 1999), международной научно-практической конференции «Русистика в Казахстане: проблемы, традиции, перспективы» (Казахстан, Алматы, 1999), Всероссийской конференции «Актуальные проблемы психологии, этнопсихолингвистики и фоносемантики» (Москва; Пенза, 1999), 2-ой межвузовской научно-практической конференции «Проблемы региональной ономастики» (Майкоп, 2000), международной научной конференции «Язык и национальные образы мира» (Майкоп, 2001), международной научной конференции «Владимир Даль и современная филология», «Лингвистические основы межкультурной коммуникации», «Социальные варианты – I, II» (Нижний Новгород, 2001; 2002; 2003; 2004) и др.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех разделов (включающих в себя 9 глав), Заключения.

Список цитируемой литературы, составляющий Библиографию работы, содержит 359 наименований. Содержание и результаты работы изложены на 339 страницах.

Во Введении очерчивается общая проблематика работы, а также определяется тема, теоретические и практические задачи, материал и методы исследования, подчеркивается актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

В первом разделе «НОМИНАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН» освещается круг вопросов, связанных с ролью человека в языковой картине мира; взаимоотношение языка и культуры; раскрытие базовых понятий лингвокультурологии – языковой личности и концепта; выявляются особенности номинативных процессов; также рассматриваются основные виды и пути номинации человека.

В главе 1 «Номинация как лингвистическая проблема» нашего исследования отмечается сложность и многоаспектность данной проблемы (см. работы Э.С. Азнауровой, Н.Д. Арутюновой, О.С. Ахмановой, В.В. Виноградова, Е.М. Вольф, В.Г. Гака, Г.В. Колшанского, Е.С. Кубряковой, Б.А. Серебренникова, А.И. Смирницкого, В.Н. Телия, А.А. Уфимцевой, С.Г. Шафикова, Д.Н. Шмелева и др.).

Термин «номинация», как и многие другие лингвистические термины, принадлежит к числу многозначных. Среди его различных употреблений к наиболее частым реализациям можно отнести

1) его употребление в динамическом аспекте, при обозначении процесса наименования, и в статическом, для фиксации результата самого наименования;

2) обозначение отношения или же обозначение самого звукового комплекса, при помощи которого производится обозначение.

Следовательно, номинация есть процесс и результат именования, при котором языковые элементы соотносятся с обозначаемыми объектами.

Вслед за А.А. Уфимцевой (1977), основным аспектом рассмотрения природы наименования лексическими единицами мы считаем лингвосемиотический, который основывается на следующих теоретических положениях:

1) естественный язык есть знаковая система особого рода с двойной структурацией ее единиц и с двукратным их означиванием – в системе номинативных средств (первичное означивание) и в качестве или в составе предикативных единиц в речи (вторичное означивание);

2) человеческий язык как сложное материально-идеальное образование сочетает в себе по отношению к объективной действительности симультанное свойство и обозначения, и отражения;

3) психофизиологической основой репрезентации объективной действительности словами является речь.

Выявлены следующие составляющие проблемы номинации в теории языка:

семантика слова как результат закрепления абстрагированным мышлением познанных и обозначенных в словесной форме признаков и свойств реальных предметов и явлений (денотатов);

структура семантики слова как проблема реализации значений языковых единиц в коммуникации;

синонимия и омонимия в связи с природой сигнификата слова в отношении к объектам и реальным денотатам;

многозначность слова (полисемия) как проблема абстрактной природы словесных знаков;

изменения значения языковых единиц;

метасемиозис как проблема перехода от прямой номинации к непрямой, как закономерность изменения значения слова на основе аналогичных соотношений денотатов;

категориальное закрепление сигнификативных признаков в содержании слова в пределах различных разрядов лексической системы (части речи, семантические классы и т.д.);

взаимодействие различных видов значения слова в пределах лексической системы конкретного языка (коннотация, валентность и т.д.).

Основными путями развития семантики номинации считаем микро- и макроконтексты. Под микроконтекстом понимаются лексикографическое толкование слова и фразеологизмы, номинирующие человека.

Выделение оценочного, образного, эмоционального, экспрессивного и национально-культурного компонентов в структуре коннотации позволило говорить о наличии культурной коннотации, отражающей элементы духовной культуры русского и английского народов, их идеалы и ценностные представления.

Макроконтекстом номинаций считаем устойчивые и свободные сочетания, функционирующие в художественном тексте, обеспечивающие синтагматические приращения значения слова-номинанта.

В качестве номинаций персонажа в художественном тексте, помимо традиционно понимаемых номинаций, нами были включены и именования-характеристики (одиночные номинации-предикаты, именования-сочетания, наименования-предложения).

Изучению имен собственных посвящено немало работ (см. Жаплова 1957; Колоколова 1970; Таич 1973; 1974; Альтман 1975; Пузырев 1981; Живоглядов 1986; 1998; Силаева 1986; Иванова 1987; Зайцева 1988; Калинкин 1988; Мурадян 1988; Фонякова 1990; Катермина 1998 и др.). Результаты этих исследований применительно к художественному тексту позволяют прийти к следующим выводам:

1. Отбор имен собственных для персонажей в художественном тексте всегда произволен (исключение составляют исторические и хроникально-документальные произведения, хотя и в них возможно существование вымышленных имен), то есть свидетельствует об определенных пристрастиях – языковых, несобственно языковых и неязыковых – автора.

2. Имя в художественном тексте, в силу антропоцентричности последнего, значимая деталь в создании образа, который творится в целом тексте и составляет основное его содержание. Поэтому речевое воплощение художественного образа является текстообразующим фактором, лингвистическое изучение которого в настоящее время может стать одной из новых и чрезвычайно важных задач лингвистического анализа художественного произведения.

3. Имя собственное выполняет не только функции номинативную, апеллятивную, но и функцию социальной маркировки, отражает характерные для данного времени нормы межличностных взаимоотношений, то есть выбор имени позволяет говорить о целом комплексе национально-специфических, общекультурных, групповых и индивидуально-специфических свойств языковой личности «номинатора».

4. В художественном тексте, кроме собственного его ономастикона, входят и имена из других текстов, а также имена-знаки культурного «вертикального контекста», концептуализировавшиеся в истории мировой и/или национальной культуры либо в данном тексте, причем автор может использовать как «концепты-штампы», так и «видоизмененные» концепты, вступающие в сложные отношения с привычно существующими в сознании массы носителей языка концептуальными представлениями о данных личностях.

5. Сам отбор, частотность использования тех или иных имен-концептов косвенно служит характеристикой тезаурусного фонда, находящегося в сознании автора1.

Анализ единиц в макроконтексте позволяет говорить о прямой номинации, исследующей основные параметры человека и выводящей на общие, универсальные признаки языковой личности, и о номинации в контексте (контекстные приращенные значения), показывающей особенности взаимоотношений человека и общества.

В ходе исследования данных видов номинации выявляется видение отдельной языковой личностью национально-культурных особенностей своего народа.

В главе 2 «Номинация человека как лингвокультурологическая проблема» особое внимание уделяется истории исследования роли человека в языке и культуре.

В лингвистике это находит свое отражение в отказе от узко имманентного рассмотрения языка как некой самодостаточной сущности, системы различительных единиц и в выдвижении антропологической программы изучения языка, ставящей своей задачей постижение языка в неразрывной связи с бытием человека – человеческим сознанием, мышлением, культурой, предметно-практической и духовной деятельностью (см. работы Ю.Д. Апресяна (1995), Г.И. Богина (1975; 1986), А. Вежбицкой (1997; 1999), Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова (1973; 1982), С.Г. Воркачева (1997; 2001), В.И. Карасика (1992; 1996; 2002), Ю.Н. Караулова (1977; 1987), Г.П. Немца (1993; 1999), Ю.С. Степанова (1997), В.И. Тхорика (2000) и др.).

Антропологический подход ставит своей целью рассмотрение следующих проблем: взаимосвязь человека и его языковой активности; соотношение языка и духовной деятельности человека, языка и мышления (сознания), языка и ценностей человека, языка и культуры, языка и познания, языка и общества и т.д.

Наличие у человека особых символических структур позволяет ему формировать образ (картину, модель) мира как основу своей жизнедеятельности. Картина мира многолика и многомерна, она объединяет представления человека о различных сторонах окружающей его действительности и поэтому подразделяется на религиозно-мифологическую, научную, художественную и другие картины мира. Языковая картина мира как бы преломляет в себе все символические структуры. Она не копирует действительность, а создает ее знаковый образ, интерпретирует ее.

Базисом для раскрытия языковой картины мира служит изучение концептов, стереотипов языкового и более широкого культурного сознания, позволяющих построить поля с культурно-значимыми доминантами поведения, определить тип того или иного этнокультурного сообщества.

Было сделано предположение, что единицы, номинирующие человека, являются наиболее важным материалом для воплощаемых средствами языка культурных концептов, так как они (единицы) отображают характерные черты мировидения народа.

Воздействие культурно-человеческого фактора на формирование и функционирование единиц номинации позволило выдвинуть гипотезу о воплощении в них национально-культурной коннотации, культурно значимых смыслов.

Кроме того, выступая в качестве знаков культурных концептов, единицы номинации, по нашему мнению, способствуют формированию культурного самосознания народа – носителя языка.

Образ человека является важнейшим фрагментом языковой картины мира. Называя человека, мы указываем на специфические особенности, выделяющие его как личность; номинируя человека, устанавливаем общие и частные признаки, которые характерны для того или иного представителя языкового сообщества.

Второй раздел «НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КОНЦЕПТОСФЕРЫ «ЧЕЛОВЕК» В СИСТЕМЕ НОМИНАЦИЙ XIX ВЕКА» посвящен изучению категории оценки, т.к. анализ единиц номинации основывается на утверждении о существовании в обществе ценностных критериев, обуславливающих определенное отношение субъекта к объекту речи, поэтому номинация рассматривается как оценка, соотносимая с системой заложенных в обществе ценностей. В связи с этим выделяются эстетический, интеллектуальный, этнический, этический и эмоциональный виды оценки. Для описания взаимоотношений человека и общества подробно рассматривается структура социума, представленная в языковом сознании двух наций.

Анализ единиц также позволяет описать семантические указатели и морфологические средства номинации человека (словарные пометы, лексико-семантические группы, суффиксы, префиксы, структурные модели).

Рассмотрение единиц номинации ведет к описанию концептосферы «человек», представленной четырьмя блоками.

Через дополнительные значения единиц номинации раскрывается принятая в обществе оценка соответствующего явления и отражаются связанные с единицей культурные представления и традиции.

Анализ единиц в макроконтексте позволяет говорить о прямой номинации, фиксирующей основные параметры человека и выводящей на общие, универсальные признаки языковой личности, и о номинации в контексте (контекстные приращенные значения), показывающей особенности взаимоотношений человека и общества.

В главе 1 «Номинации человека по внешним и внутренним параметрам» рассмотрение категории оценки, ее языкового и речевого статуса опирается на современные философско-логические исследования (Ивин 1970, Брожик 1982, Арутюнова 1988). Большинство лингвистических работ, исследующих оценку, посвящено изучению видов оценочных значений и средств их выражения (Вольф 1986). Рассматривались и такие аспекты категории оценки, как ее содержательная сущность и системность выражающих ее единиц (Темкина 1984), соотнесенность оценочности с модальностью (Слюсарева 1986), оценка как эмоционально-экспрессивная коннотация (Телия 1986). Затрагивались вопросы классификации оценок (Арутюнова 1999) и их семантического варьирования (Вольф 1979).

Через вербальные оценки происходит отражение языковой личности в лексико-семантической системе языка. Оценка является собственно человеческой категорией, касается всего того, что каким-либо способом связано с человеком, затрагивает его физическую, психическую и социальную сущность. Оценивается то, что нужно человеку, в оценку входит целиком и полностью сам человек. Оценка представляет человека как цель, на которую обращен мир.

В результате анализа были выделены следующие виды оценки: эстетическая; интеллектуальная; этническая; этическая; эмоциональная. В каждой из них были отмечены свои специфические особенности.

Представления о внешности человека во взаимосвязи с его внутренним миром – ядро каждой национальной культуры. Они формируются исторически из многих источников – преданий, легенд, былин, народных песен, сказок, произведений искусства, художественной литературы – и фиксируются в языке, в его лексике и фразеологии, в значениях слов и фразеологических единиц.

Оценки внешности предстают как комплекс ассоциативных связей, соотносимых с выражением и внешним проявлением психоэмоционального склада личности. Они, являясь «первоначальными представлениями о человеке как личности, закрепленными в обыденном сознании, служат основой информации о личностных свойствах незнакомого человека»1 .

Важность оценки внешности в языковой картине мира русских и англичан подтверждается количественными параметрами употребления единиц с обозначенной семантикой: в русском языке – 231/125; в английском – 99/207 (первая цифра обозначает количество оценочных слов в микроконтексте, вторая – в макроконтексте).

Основными критериями наличия оценки (положительной или отрицательной) в единицах номинации выступают следующие показатели:

система функционально-стилистических признаков, представленная следующими словами и выражениями: груб., прост., пренебр., бран., ирон., неодобр., шутл. и ласк. (рыхлятина – бран. хилый, слабый человек; хиляк – прост. неодобр. слабый, хилый человек; распухлена – шутл. ласк. пухленький, полный ребенок; карапуз – разг. шутл. толстый, небольшого роста ребенок; кубышка – перен. прост. шутл. толстая, маленького роста женщина, девушка; blowse – груб. толстая, краснощекая баба);

суффиксы и префиксы (за-, -к-, -х-, -ец/иц-, -ен-, -еньк-, -очк-, -ик/чик, -y (-ie), -er, -ling): задохлик – хилый человек; коротышка – человек, ребенок небольшого роста; дохляк – перен. пренебр. хилый, слабый, изможденный человек; дородница – красавица; прелестница – очень красивая женщина; красена – красавица; scraggy – драная кошка; fatty – разг. толстяк;

интенсификация какого-либо признака, выраженная в толковании словами очень, довольно, very, rather, perfectly и т.д.: писаный красавец – разг. очень красивый человек; краса ненаглядная – поэт. очень красивая женщина; мордан – прост. непомерно толстый человек; уродина – разг. бран. очень некрасивый человек; skinned rabbit – очень худой человек.

Семантической основой для образования оценочных номинаций лица также могут выступать члены следующих лексико-семантических групп: зооморфизмы (глиста – перен. груб. прост. очень худой человек; драная кошка – груб. прост. худая, очень изможденная женщина; боров – перен. толстый, неповоротливый человек; a toad-eater – редк. усердный льстец; spaniel – жалкий льстец); мифологизмы и фольклоризмы (баба-яга – разг. презр. злая, сварливая или безобразная женщина; кикимора – прост. очень некрасивый человек (о женщине); херувим – устар. очень красивый человек; Tom Thumb – мальчик-с-пальчик; Humpty Dumpty – коротышка; Circe – обольстительница, роковая женщина); отпредметные наименования человека (дубина – перен. прост. высокий, долговязый человек; кубышка – перен. прост. шутл. толстая, маленького роста женщина, девушка; goldbrick – непривлекательная девушка; pot – неприятная, неинтересная девушка; bean-pole – разг. худой человек).

Дополнительной функцией эстетической оценки является особая коннотация, обогащающая понятия конституции и роста, что является универсальным в двух языках (так, полнота ассоциируется с высоким и низким ростом, а худоба – обычно только с высоким).

Кроме того конституция и рост могут дополнительно ассоциироваться с внешним видом (толстый – дородный, красивый [сдобыш – круглый, полный румяный человек; blowze – груб. толстая краснощекая баба]); низкий – неказистый, невзрачный [фуфлыга – невзрачный малорослый человек; shrimp – маленький, сморщенный человек]; здоровьем (худой – хилый, болезненный [синюшка – худышка, слабый и больной ребенок; barber’s cat – худой, болезненный ребенок]); высокий – сильный, здоровый [битюг – перен. разг. рослый, сильный человек]; неповоротливостью, неуклюжестью (толстый – неуклюжий [кувалда – прост. неуклюжая, толстая женщина; slob – презр. полный, неуклюжий человек]); высокий – неуклюжий [мотовило – долговязый, неуклюжий человек; long ghost – высокий неуклюжий человек] и даже с этическими (низкий – чванный, заносчивый [волдырь – малорослый, чванный человек; cockalorum – разг. заносчивый коротышка]) и умственными качествами (толстый – глупый [калабуха – толстый и глупый человек]). Наличие синтагматических валентных связей устанавливает устойчивые признаки выражаемого единицей понятия, воплощающие принятую в обществе оценку соответствующей характеристики и дающие возможность увидеть особенности национальной языковой личности.

Свободные сочетания в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса демонстрируют практически все перечисленные способы образования эстетической оценки в микроконтексте, что свидетельствует о совпадении в восприятии природно-физических качеств человека народным языковым сознанием и отдельной языковой личностью.

Оценочность по интеллектуальному признаку в ходе исследования рассматривается в двух группах единиц, связанных с наличием либо отсутствием ума. Нами была предложена следующая семантическая классификация интеллектуальной несостоятельности:1) дурак, тупица (дурак – разг. глупый человек; donkey – бран. дурак; lubberhead – тупица); 2) патологический дурак, слабоумный (дикопас – малоумный или дурачок; half-wit – слабоумный, дурачок; cousin Betty – слабоумный, дурачок); 3) старый дурак (dotard – старый дурак; old hen – старая дура); 4) простак, простофиля (ромода – простофиля; simple Simon – простак; honest John – простофиля); 5) болван, неуклюжий, неотесанный дурак (булыга – болван, дубина; остолбень – неотесанный болван; ike – неуклюжий, глупый человек); 6) неуч, невежда, дурак вследствие отсутствия образованности (некумека – невежда; bayard – самоуверенный неуч; heathen – неуч), а также интеллектуальной достаточности: 1) природный ум (мозгуша – умный, смышленый человек; умная голова – разг. человек большого ума; a clear head – светлая голова); 2) ум, полученный вследствие образования (живая энциклопедия – разг. экспрес. человек, обладающий разносторонними знаниями; black gown – разг. ученый человек; the Admirable Crichton – ученый, образованный человек).

Средствами выражения интеллектуальной оценки, как установлено в процессе исследования, являются следующие.

1. Образная основа. В результате анализа мы выявили такие ЛСГ: зооморфизмы (осел на двух копытах – дурак; кулик – глупый, простоватый человек; bull-head – болван, тупица; donkey – бран. осел, дурак; goosey-gander – дурак); соматизмы (толоконный лоб – прост. глупый, бестолковый дурак; чугунные мозги – разг. презр. очень тупой человек; золотая голова – разг. экспрес. способный, даровитый человек; светлый ум – высок. умница; cabbage-head – разг. дурак; rattle-brain – пустоголовый человек; brain child – умница; a clear head – светлая голова); отпредметные названия человека (бревно – перен. разг. бран. тупой человек; дубина безголовая – прост. бран. тупица, болван; pothead – разг. придурок, болван; ratbag – диал. разг. дурак); антропоцентризмы (митька/митюй – глупый, недалекий человек; мишуля/михлюй – диал. простофиля; Ned Fool – разг. шумный дурак или идиот; Tom Fool – дурак; the Admirable Crichton – ученый, образованный человек); фулизмы (дурак – разг. глупый человек; дуралей – глупый человек; damn fool – непроходимый дурень; downright fool – круглый набитый дурак).

2. Словообразование, включающее в себя сложные слова (в русском языке данными моделями являются – соединение двух корней: дуботряс – дурак; мозготряс – дурак; словосочетание, состоящее из двух (редко более) слов, одно из которых заключает в себе отрицательную оценку интеллекта:дубина стоеросовая – груб. прост. дурак, болван; голова еловая – прост. пренебр. глупый, несообразительный человек); в английском языке мы выделили следующие структуры – N + N: clodpoll – тупица, дурень; rattle-brain – пустоголовый человек; ratbag – диал. разг. дурак; Adj + N: numbskull – глупый человек; lightweight – незначительный или не очень умный человек; dimwit – разг. глупый или тупой человек; суффиксы и префиксы: дуплец – дурак, глупый человек; buffer – диал. дурачок, глупый человек; witling – неумный человек; dullard – тупица; waily – глупый или никчемный мужчина или мальчик; интенсификацию (в нашей работе мы выделили такие слова-интенсификаторы, как круглый – полный; петый – отъявленный; downright, damn): круглый дурак – прост. очень глупый человек; петый дурак – устар. прост. очень глупый человек; downright fool – круглый набитый дурак; damn fool – непроходимый дурень; звукоподражание и звуковую ассоциацию: лататуй – дурак, дурень [происходит от слова «лататах», выражающего «стук, звук падения, хлопанья»]; «moo» обозначает мычание коровы и одновременно является обозначением глупой, ничтожной женщины [moo – глупая и ничтожная женщина].

Для данной группы также характерно наличие дополнительных коннотаций: связи глупости с самодовольством и чванством (фаля – самодовольный невежда; high-muck-a-muck – надутый чванливый дурак), упрямством (пест – глупый, упрямый человек); ленью и обжорством (пендюх – болван, который только ест да спит); добротой (еноха – простак, глуповатый добряк); богатством (Bertie Wooster – богатый, глупый бездельник); шумливостью (Ned Fool – разг. шумный дурак).

В свободных сочетаниях в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса способы раскрытия интеллекта человека представлены широко и в основном сходны со средствами, рассмотренными выше. К наиболее частотным можно отнести примеры с образной основой (18 русских и 8 английских единиц) [глупый баран; чурбан; дура первоклассная; дурак набитый; the numbskull – дурень; weak-minded man – недалекого ума человек], а также употребление качественных прилагательных:

Все, что мог сделать умный секретарь, было уничтоженье запачканного послужного списка (Мертвые души).

В детстве был он остроумный, талантливый мальчик (Мертвые души).

В основу этнической оценки, как выявлено в ходе анализа, положено деление мира при помощи оппозиции «свой – чужой».

Данное противопоставление «своего» и «чужого» в своем наиболее обобщенном виде ярко представлено в русском языке. «Своему» миру, «Руси», в значении «мир, белый свет», противопоставляется «нерусь, ино- и чужеземцы», рассматривающиеся как существа из-за моря, с той стороны, из-за рубежа, из другого пространства: заморец, заморянин – иноземец; иноплеменник, инородец – уроженец другого, чужого племени или народа; иностранец – житель или выходец, путник из иного государства, земли; чужеземец – иностранец; чужестранец – чужак или чуженин, человек из другой земли, другого государства; чужбинин, чужень, чужак – чужой, сторонний, пришлый, захожий, пришлец.

«Чужой» мир образует единую враждебную массу, номинируемую на первый взгляд абсолютно тождественными единицами: использование форм множественного числа этих слов имеет ярко выраженную отрицательную оценочность (татарва, нерусь – собир. инородцы, иноземцы, ино(чуже)странцы; басурманщина – всякий иноземец и иноверец в неприязненном значении, особенно азиат или турок).

В английском языке при анализе материала нами не было зафиксировано резкого противопоставления «своих» и «чужих», однако в обоих языках мы выделили разные степени этнической отчужденности.

В русском языке они выражены следующим образом:

«чужой» как русский – житель другого города: лапотник – прозвище жителей города Крестцов; пиканники – сиб. прозвище жителей Кунгура;

«чужой» как украинец или сибиряк [здесь стоит отметить существование взаимных прозвищ]: украинец – малоросс, хохол, корович; кацап, москаль – юж. прозвище, данное малороссами великороссам (причем последнее прозвище «москаль» включает в себя в основном прозвище русского военного); в Сибири русский – «несибирский», из европейской Руси; также сибиряки называют русских «блошниками» (так как в Сибири нет блох);

«чужой» как иностранец: орда – бран. татарин, киргиз; осман, отоман – устар. турок; лочкан – татарин, басурман; апайка – приморск. татарка; мурза – бран. татарин, басурман.

В английском языке используется следующая схема степени отчужденности:

«чужой» как англичанин – житель другого города: cousin Jacky – уроженец Корнуолла; Dicky Sam – уроженец Ливерпуля;

«чужой» как житель Британских островов: валиец – Taffy (derog.), welsh goat; ирландец – boglander, bogtrotter, Paddy (offensive); шотландец – red shanks, itchlander;

«чужой» как житель колоний, переселенец (американец, канадец, австралиец, новозеландец): американец – Brother Jonathan, Yankee, Uncle Sam; австралиец, новозеландец – kiwi, kangaroo, Aussi, Bill Jim.

Специфика объектов оценки, как демонстрируют приведенные ниже примеры, включает:

– особенности народного костюма (колошник – кто ходит в калошах, например карелки, чувашки; малахайник – башкир, киргиз, кто носит шапки, малахаи; red shanks – шотландец [red shanks –высокие ботинки со шнуровкой из невыделанной шкуры оленя мехом наружу, которые носили шотландцы]; blue Cap – разг. шотландец [blue cap – круглая плоская синяя шапочка, которую носили шотландцы]);

– гастрономические предпочтения (сомятник – прозвище красноярцев [бран. кто ест сома]; кашехлеб – прозвище кириловцев, Новогородской губ.; гадоед – кто ест гадов, например калмыки и французы; froggy – француз);

– специфика характера и поведения (Taffy – пренебр. валиец [taffy – разг. грубая лесть, неуклюжий комплимент]; Paddy – разг. ирландец [paddy – приступ гнева, ярость]; hogen mogen – устар. пренебр. голландец [hogen mogen – важная персона]);

– особенности внешности (Sandy – шутл. шотландец [sandy – волосы песочного цвета]; cornstalk – разг. австралиец [cornstalk – дылда]);

– особенности интеллекта (воть – прм. вотяг [шутл. и бран. болван, дурак, разиня]; Sawney – стар. шотландец [sawney – простофиля, простак]);

– особенности рельефа, характера местности (boglander/bogtrotter – разг. ирландец [bog – болото], а также названия животных, специфичных для данной местности (kiwi – разг. новозеландец; kangаroo – шутл. уроженец Австралии) и торговцев/производителей определенных товаров (лапотник – кто плетет лапти, прозвище жителей города Крестцов; шанежник – кто торгует вразноску шаньгами [ватрушками], шутл. прозвище архангелогородцев; колбасник – бран. или шутл. прозвище немцев; оливщик – торговец маслинами, прозвище греков; butter-bag/butter box – прозвище голландцев [butterbox – масленка]; a nation of shopkeepers – нация лавочников, англичане [shopkeeper – лавочник]).

В результате исследования единиц, обозначающих этническую оценку, можно сделать вывод о том, что разнообразие объектов этнической оценки указывает на значимость данной проблемы, а наличие как русских, так и английских единиц для обозначения практически всех объектов этнической оценки подчеркивает универсальность данного явления и его одинаковое представление в языковой картине мира русских и англичан.

Создание этнических стереотипов в художественной литературе наиболее ярко, на наш взгляд, представлено в творчестве Н.В.Гоголя [которое условно разделено на два цикла (украинский и петербургский)]. За основу брался количественный показатель [Н.В.Гоголь – 103 примера, Ч.Диккенс – 9].

В украинском цикле наблюдается четкое противопоставление «свой» [козаки] – «чужой» [поляки, евреи и татары].

Для характеристики козаков используются прилагательные с сугубо положительной оценкой:

Кошевой был умный и хитрый козак, знал вдоль и поперек запорожцев (Тарас Бульба).

Говоря о «чужих», автор использует два вида оценки – нейтральную и отрицательную:

На переднем плане, возле самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял молодой шляхтич… (Тарас Бульба).

Разрубил на нем вражий лях железную рубашку, достав лезвеем самого тела: зачервонела козацкая рубашка (Тарас Бульба).

Кошевой повелел отступить и сказал: – Ничего, паны-братья, мы отступим. Но будь я поганый татарин, а не христианин, если мы выпустим их хоть одного из города (Тарас Бульба).

В петербургском цикле основное внимание уделяется подчеркиванию специфических характеристик той или иной нации:

Это исключительное сословие очень необыкновенно в том городе, где все или чиновники, или купцы, или мастеровые немцы (Невский проспект).

…Учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу… (Мертвые души).

В творчестве Ч.Диккенса превалирует нейтральная номинация персонажей по их этнической принадлежности.

В главах, посвященных этической и эмоциональной оценке, дан анализ морально-нравственных качеств человека и особенностей его характера, осуждаемых либо поощряемых социумом. Нами были выделены и подробно рассмотрены некоторые из этих качеств, причем критерием отбора послужила частотность их употребления.

К наиболее нетерпимым морально-этическим качествам, как свидетельствует языковой материал, относятся обман и мошенничество (гусь лапчатый – разг. прост. плут; cozener – обманщик; old fox – старая лиса); подлость (кобь – мерзавец, пакостник; dirty dog – негодяй; a rough customer – негодяй); распутство (панельная девица – устар. разг. проститутка; замигуха – волокита, девушник; dutch widow – разг. проститутка; ladies’ man – волокита); пьянство (зюзя – пьяница; ярыга – пьяница; juicehead – прост. горький пьяница).

В качестве примера приведем анализ одной из вышеперечисленных групп.

Для русских и английских единиц группы бабник, волокита, распутник характерны такие способы этической отрицательной оценочности, как использование существительных – производных от глаголов с общим значением волочиться, распутничать: волокита, волочуга – волочиться; wencher // to wench – распутничать; womanizer // to womanize – распутничать; philander /// to philander – волочиться, развратничать; spark // to spark –– ухаживать, увиваться.

Среди русских единиц можно особо выделить группу слов со значением волокита, образованных от глагола мигать, перемигиваться: замигуха – волокита, девушник; мигун – волокита; миганец – волокита; моргач – волокита.

Характерными для данной группы являются номинанты, в состав которых входит гендерный компонент: бабник, бабыляй, баболюб – бабий угодник, волокита; девушник, девчур – волокита, девичий хвост; забабенник – волокита; молодушник – сельский волокита; дамский угодник (любезник) – разг. тот, кто любит ухаживать, волочиться за женщинами; lady-killer – соблазнитель; Jack among the maids – дамский угодник; ladies’ man – волокита; woman-chaser – бабник, распутник; womanizer – разг. распутник.

В ходе исследования выявлена образная коннотация, представленная литературными и мифологическими источниками (Дон Жуан/Don Juan – обольститель, волокита; Tom Jones – привлекательный повеса; gay Lothario – ловелас; satyr – распутник, развратник); зооморфизмами (мотыль – ветреный, непостоянный человек, волокита; lounge lizard [ящерица] – сл. волокита; wolf [волк] – волокита; goat [козел] – похотливый человек), а также соматизмами (дамский хвост – устар. пренебр. волокита).

Отмечено, что в свободных сочетаниях в произведениях Н.В.Гоголя данное свойство человеческой натуры ярко раскрывается в контекстных приращенных значениях.

Что касается функционирования свободных сочетаний в текстах Ч.Диккенса, то следует отметить так называемый случай номинативной пустоты, так как при наличии данной проблемы в творчестве английского писателя нами не было найдено примеров прямой номинации персонажей по указанному качеству.

Исходя из частотности употребления различных видов эмоциональной оценки, мы сочли возможным выделить несколько наиболее употребительных для каждого языка групп и на их примере продемонстрировать особенности проявления эмоциональной оценки языковой личности.

В русском языке для анализа мы взяли следующие эмоциональные номинации человека: обжора; неженка, баловень, любимец; домосед, нелюдим; безрассудный, отчаянный, смелый человек; егоза, непоседа.

Для англичан такими номинациями являются те, в которых подчеркивается веселость, жизнерадостность; чудаковатость, мечтательность; неотесанность; упрямство; слабость, покорность; скука; хмурость.

Для выражения эмоциональной оценки данных качеств применяются два наиболее универсальных способа:

1. Образность, представленная зооморфизмами (бирюк – перен. разг. нелюдим; бирючина – нелюдим; goat – «козел отпущения»; pigeon – разг. жертва обмана; frog – скучный человек; cold/dull fish – скучный человек); соматизмами (брюхоня – обжора, ненасыть, объедала; кутырь – обжора, ненасыть; redneck – презр. деревенщина; roughneck – мужлан; bull-head – упрямец; bullet-head – упрямец); отпредметными названиями человека (crooked stick – разг. неуживчивый, несговорчивый человек); личными именами собственными (a Mark Tapley – человек, не унывающий ни при каких обстоятельствах; Peter Pan – человек, сохраняющий детскую непосредственность и живость воображения; Falstaff – веселый толстяк) [данный способ более ярко представлен в английских единицах].

2. Синонимические ряды, то есть использование для выражения данных качеств синонимичных отглагольных единиц, что выражено наиболее полно в русском языке. Единицы, обозначающие такое состояние, как обжорство в русском языке в основном образованы от глаголов с общей семой много есть, жрать (жрун // жрать – трескать, лопать, есть жадно и много; лопала // лопать – жрать, уплетать; лупач, лупила // отлупить – есть неумеренно, жадно, жрать). Для образования слов со значением неженка, баловень, любимец используются следующие синонимичные глаголы: холень // холить – баловать, нежить; нега, нежень // нежить – баловать.

В главе 2 «Номинации человека по социальному признаку» сопоставляются языковые единицы, в которых отражаются отношения человека и общества.

В ходе исследования установлено, что отрицательная оценка чиновничества как класса и выделение наиболее нетерпимых свойств, присущих представителям бюрократической системы, нашли свое отражение в микроконтекстных номинациях (Молчалин – чиновник-карьерист; Фамусов – бюрократ-карьерист; Чичиков – карьерист-стяжатель; бумажная душа – прост. пренебр. чинуша; канцелярская крыса – прост. презр. чинуша, бюрократ; крючкотвор – человек, занимающийся канцелярской волокитой; крапивное семя – презр. чиновники, крючкотворы, взяточники; приказная строка – презр. чиновник, бюрократ; чернильное племя – пренебр. мелкие чиновники; чернильная душа – пренебр. чиновник; приказной крючок – ирон. чиновник).

Как свидетельствуют примеры, ярко отрицательная оценка достигается за счет фамилий известных литературных персонажей, ставших нарицательными, а также оценочных прилагательных бумажная, чернильная, канцелярская, приказная и существительных – зооморфизмов и отпредметных наименований человека (крыса, крючок). Все это, как свидетельствуют приведенные выше примеры, придает отрицательную экспрессию номинации чиновников и служит еще одним примером проявления негативного отношения русских людей к данному социальному классу.

В английском языке понятие «чиновник» существует, но оно не имеет столь яркой оценочности, как в русском языке, хотя некоторые английские единицы, называющие государственных служащих, также обладают отрицательной коннотацией (leguleian – книжн. крючкотвор; a little tin god – важничающий/чванливый чиновник; red-tapist – бюрократ; сackler – разг. чиновник, канцелярская крыса).

Основным семантическим способом выражения оценки в номинациях чиновничества как класса является выделение следующих сем:

«орудие труда» чиновников:чернильная душа – пренебр. чиновник; чернильное племя – пренебр. мелкие чиновники; бумажная душа – прост. пренебр. чинуша, бюрократ; knight of the pencil – конторщик (pencil – карандаш); pencil – конторщик; quill-driver – пренебр. чинуша (quill – перо);

место работы:приказная строка – устар. презр. чиновник, бюрократ; приказной крючок – разг. устар. неодобрит. чиновник; a man of office – чиновник (office – контора, офис, канцелярия); the office – конторские служащие; jack in office – самонадеянный, важничающий чиновник, бюрократ;

одежда:белые воротнички – конторские служащие; black-coat brigade – конторщики, канцелярские работники (black coat – черный пиджак); white collars – разг. конторские служащие (white collars – белые воротнички);

способ работы: крючкотвор – разг. устар. неодобрит. человек, занимающийся канцелярской волокитой (крючок – перен. разг. устар. неодобрит. придирка, умышленное запутывание, затягивание дела в корыстных целях); приказной крючок – разг. устар. неодобрит. чиновник.

При анализе единиц номинации в макроконтексте в коллективном портрете чиновного мира изображение каждого отдельного лица представляет собой яркую портретную миниатюру. Двумя-тремя штрихами Н.В.Гоголь выпукло очерчивал облик чиновной особы.

Так, проанализировав номинации чиновников в произведениях Н.В.Гоголя, мы выделили следующие параметры, регулярно выделяемые автором.

Внешность: И долго потом… представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу (Шинель).

Возраст: В это же время вошел молодой чиновник и почтительно остановился с портфелем (Мертвые души).

Место работы: Замухрышкин. Да я чиновник из приказа (Игроки).

Характер, состояние: Иногда сонный чиновник проплетется с портфелем под мышкою, если через Невский проспект лежит ему дорога в департамент (Невский проспект).

В макроконтекстных приращенных значениях данные номинанты приобретают следующие коннотации:

Взяточники и подхалимы:

Он видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники, какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам (Мертвые души).

Это радушие вовсе не то, с каким угощает вас чиновник казенной палаты, вышедший в люди вашими стараниями, называющий вас благодетелем и ползающий у ног ваших (Старосветские помещики).

Циники, неискренние люди:

Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой на груди, будет вам жать руку, а потом, смотришь, тут же… и нагадит вам (Мертвые души).

В произведениях Ч.Диккенса, как установлено в процессе изучения его творчества, номинация данного класса представлена единицами, в которых выделяются два основных компонента: officer – чиновник и clerk – конторский служащий. Указанные компоненты являются нейтральными и служат лишь для именования данных персонажей [35 примеров]:

Важность судебного аппарата и, в частности, его чиновников, определяется достаточно большим количеством анализируемых единиц номинации (50 русских и 60 английских единиц).

В русских устойчивых единицах мы можем встретить следующие группы номинаций:

судьи (судейка – устар. избранный или излюбленный земский судья; тивун – устар. судья; губный староста – устар. уголовный судья);

адвокаты (брехунец – перен. адвокат; разскащик – устар. стряпчий, адвокат, которым говорилось судное дело, судоговоритель; соглагольник – церк. адвокат; присяжный поверенный – официальное наименование адвоката в дореволюционной России, установленное в 1864 г.);

другие судейские чиновники (гибельщик – устар. пристав для обысков; праведчик – устар. судебный служитель, пристав; судейский крючок – презр. чиновник-формалист, служащий в суде).

Большинство из перечисленных номинаций взято из словаря В.И.Даля, и словарная помета устар. указывает на тот факт, что к XIX в. система наименований русских судейских чиновников устарела и требовала радикальных изменений.

В английских устойчивых единицах отражены следующие профессиональные группы:

юристы, адвокаты: king’s counsel – королевский адвокат; a man of law – адвокат, юрист; stuff down – младший адвокат; tinhorn lawyer – адвокат с дутым авторитетом; lawmonger – подпольный адвокат;

другие судейские чиновники: justice of the peace – мировой судья; a man in possession – судебный пристав; star witness – главный свидетель.

Эти единицы отражают как нейтральную, так и отрицательную оценку судейских чиновников. Последняя, как свидетельствует языковой материал, может быть выражена компонентом monger (-monger – как компонент сложных слов: занимающийся ч-л. неблаговидным) либо прилагательным tinhorn (ничтожный, но шумный; претенциозный, дутый, низкого пошиба).

В произведениях Н.В.Гоголя преобладает использование номинантов в макроконтексте, где они получают приращенные значения. Последние, на наш взгляд, также достаточно точно отражают национально-культурное видение мира языковой личностью.

К основным приращенным значениям, как демонстрирует анализ художественных произведений данного автора, относятся взяточничество, праздное любопытство, «опытность» и изворотливость.

Взяточничество: Судья вышел из присутствия в сопровождении подсудка и секретаря, а канцелярские укладывали в мешок нанесенных просителями кур, яиц, краюх хлеба, пирогов, книшей и прочего дрязгу… (Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем).

Праздное любопытство: Из окон второго и третьего этажа высовывались неподкупные головы жрецов Фемиды и в ту же минуту прятались опять: вероятно, в то время входил в комнату начальник (Мертвые души).

Опытность и изворотливость: Этот юрисконсульт был опытности необыкновенной. Уже 15 лет, как он находился под судом, и так умел распорядиться, что никак нельзя было отрешить его от должности. Все знали его, за подвиги его следовало бы шесть раз уже послать на поселенье (Мертвые души).

Как показывает анализ, в творчестве Ч.Диккенса в свободных сочетаниях английский суд представлен многочисленными судейскими чиновниками – юристами, адвокатами:

Ч.Диккенс отразил функционирование системы английского «правосудия», немаловажным элементом которого, как свидетельствует анализ приведенных ниже примеров, является организация адвокатуры.

Атторней (должностное лицо, выполняющее функции обвинителя или защитника)

Барристер (адвокат высшего ранга, имеющий право выступать во всех судах)

Сарджент (ученый адвокат, королевский юрисконсульт)

Подобная разветвленность в номинации адвокатов отражает особенность английской судебной системы и специфику языковой картины мира.

В свободных сочетаниях в романах Ч.Диккенса особо были выделены форма одежды судейства и специальное обращение к судье:

Сатирическую оценку получают обычно незначительные служащие, клерки, считающие себя важными особами:

Служители системы правопорядка (43 русские и 32 английские единицы) были разделены на три группы: блюстители порядка (архангел – разг. устар. пренебр. полицейский; цербер – книжн. ирон. страж; raw/unboiled lobster – полицейский); сыщики (доследчик – ловкий сыщик; trap – сл. сыщик); осведомители (обличала – доносчик; stool pigeon – перен. осведомитель).

Структурно-семантическая классификация данных групп позволила выделить в качестве основных сем цвет формы (алые воротнички – жандармы; redcap – полицейский [red – красный]); имя человека, в честь которого произошло название (архаровец – полицейский // Архаров Н.П. – московский обер-полицмейстер конца XVIII в.; robert/Robert/bobby/peeler – разг. полицейский // Robert Peel – министр внутренних дел Англии в 1829 г.); специфические предметы (badge – сл. полицейский [police badge – жетон полицейского]); прозвища (фараон – полицейский; cop – разг. полицейский).

В произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса, как установлено в ходе исследования художественных текстов данных авторов, можно встретить разнообразную номинацию служителей правопорядка: капитан-исправник, жандарм, квартальный, надзиратель, полицейский/полисмен, комиссар полиции, обер-полицмейстер, агенты полиции, представители власти, местный страж,the beadle, the chief officer, the wary constable (15 русских и 8 английских единиц).

В произведениях Н.В.Гоголя в контексте возникают такие приращенные значения, как взяточничество и пьянство:

Частный (пристав) был большой поощритель всех искусств и мануфактурностей, но государственную ассигнацию предпочитал всему.

«Эта вещь, – обыкновенно говорил он, – уж нет ничего лучше этой вещи: есть не просит, места займет немного, в кармане всегда поместится, уронишь – не расшибется» (Нос).

К в а р т а л ь н ы й. Прохоров (квартальный) в частном доме, да только к делу не может быть употреблен… привезли его поутру мертвецки. Вот уже два ушата воды вылили, до сих пор не протрезвился (Ревизор).

В любом обществе, помимо группы людей, обеспечивающих закон и порядок, выделяется социальный слой нарушителей – преступников.

Анализ единиц, номинирующих подобных представителей социума, позволил выделить следующие подгруппы: воры – похититель, мухамет, крадун, злыга; the flash gentry, thief; разбойники, грабители – лихие люди, шыш; bloodsucker, hold-up man; убийцы – душегуб, убивец; a spiller of blood, butcher.

Семантическая классификация номинативных единиц данной группы позволила выделить номинанты, называющие специализацию воров и грабителей (амбарник – бран. вор-хлебокрад, подламывающий амбары; волочила – вор, карманный тяглец; волокрад – промышляющий воровством скота; драч – грабитель, взяточник; жерц – устар. грабитель; knight of the knife – устар. вор, срезающий кошельки с пояса; church-robber – церковный вор); объект преступления (головорез; safeblower – взломщик сейфов взрывчаткой; cutthroat – убийца [throat – горло]); орудие преступления (gunman – вооруженный бандит, преступник, убийца [gun – оружие]; triggerman – гангстер-убийца [trigger – курок]); результат (a man of blood – человек, проливший чью-либо кровь; a spiller of blood – убийца [blood – кровь]).

В ходе изучения художественных текстов Н.В. Гоголя и Ч. Диккенса выявлено, что в свободных сочетаниях в произведениях данных авторов номинация преступного мира является малочисленной (11 русских и 11 английских единиц). Однако, как и в устойчивых сочетаниях, выделяется группа воров, разбойников, грабителей:

– Да и приказчик – вор такой же, как и ты! – выкрикивала ничтожность (ключница)… – Вы оба пиющие, губители господского, бездонные бочки! (Мертвые души).

Необходимо отметить, что в свободных сочетаниях в произведениях Н.В.Гоголя появляется дополнительное значение, указывающее на состояние этического сознания отдельного человека. Номинация воровки-ключницы, приказчика вора, «первого разбойника» губернатора и т.д. показывает, прежде всего, нарушение внутренних морально-нравственных норм, что подтверждается анализом русских единиц в микроконтексте.

В творчестве Ч.Диккенса выявлена иная тенденция: в произведениях данного автора преступники изображаются как «отдельная» социальная группа со своими законами и порядками (см., например, номинацию карманников в «Оливере Твисте»).

Наличие словарных помет, а также единиц, обладающих ярко выраженной отрицательной оценочностью в русских микроконтекстных единицах, номинирующих военных, указывает на пренебрежительное отношение к солдатам [со стороны вышестоящих] и военнослужащим-тыловикам: пушечное мясо – экспрес. солдаты, обреченные на бессмысленную гибель; серая скотинка – устар. пренебр. прост. название солдат в дореволюционной России; кислая шерсть – устар. прост. пренебр. бран. солдаты; тыловая крыса – разг. презр. человек, не принимающий непосредственного участия в военных действиях во время войны и находящийся в тылу; гарнизонная крыса – устар. презр. военнослужащий, долгое время находящийся в гарнизоне.

В английской номинации военных представлены следующие компоненты: самоназвание военных (Joe Blow – солдат; John – солдат); опытность/неопытность (war dog – бывалый солдат, ветеран; Johnny Newcome/Raw – новичок, новобранец); обозначение национальности (Tommy Atkins – английский солдат; Jock – солдат-шотландец); гендерный компонент (GI Jane – женщина-солдат; Judy – девушка-военнослужащая).

В произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса имеется большое количество примеров номинаций-военных. В исследуемом языковом материале количественно выделяются номинации генералов (5 русских единиц), старшего офицерского состава (20 русских и 6 английских единиц), младшего офицерского состава (54 и 7 единиц), солдат (16 и 10 единиц).

Важную смысловую роль в номинации военных в творчестве Н.В.Гоголя играют контекстные приращенные значения номинантов – автор показывает изнаночную сторону натуры военных – картежников, волокит, пьяниц, важничающих особ, таким образом критикуя природу общества:

Герой наш поворотился в ту ж минуту к губернаторше и уже готов был отпустить ей ответ, вероятно ничем не хуже тех, какие отпускают… всякие ловкие военные люди… (Мертвые души).

…Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, бог весть какого полка, и обвенчалась с ним где-то наскоро в деревенской церкви, зная, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, будто бы все военные картежники и мотишки (Мертвые души).

Необходимо также отметить «обыгрывание» Н.В.Гоголем «важности» чина и субординации:

Вышел генерал (4 класс) и встряхнулся, за ним полковник (6 класс), поправляя султан на своей шляпе. Потом соскочил с дрожек толстый майор (8 класс), держа под мышкою саблю. Потом выпрыгнули из бонвояжа тоненькие подпоручики (13 класс) с сидевшим на руках прапорщиком (14 класс), наконец сошли с седел рисовавшиеся на лошадях офицеры (Коляска).

В главе 3 «Номинации человека по сословному признаку» были рассмотрены единицы, номинирующие людей следующих сословий: аристократы, духовенство, купечество, крестьянство.

Также были проанализированы понятия «богатство» и «бедность» как имущественные характеристики, стабильно присущие определенным сословиям в языковом сознании.

Наиболее полно и ярко, как свидетельствует изучаемый материал, номинация человека по сословному признаку представлена в группе «духовные лица», поэтому более подробно остановимся именно на ней.

В ходе исследования функционирования единиц номинации в микроконтексте выделены следующие дополнительные значения:

связь религии с семьей (духовный отец – устар. церк. духовник; батюшка – православный священник в России; spiritual father – духовное лицо; father confessor – духовное лицо, исповедник);

ироничное/презрительное отношение к церковнослужителям, выраженное словарными пометами и образными компонентами (долгогривый – ирон. причетник, кутья с патокой – ирон. причетник, жеребячья порода – ирон. прозвище попов; JackPresbyter – презр. поп; JackPriest – презр. поп).

Анализ творчества Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса показал, что в их произведениях, наряду с номинацией представителей остальных слоев общества, значительное внимание уделено и священнослужителям (35 русских и 25 английских единиц). Для характеристики духовных лиц авторы используют положительную и отрицательную оценку, выраженную свободными сочетаниями:

Никого не уважили бы они (козаки) на ту пору… но против своей церкви христианской не посмели и уважили свое духовенство (Тарас Бульба).

В данных примерах положительная оценка достигается, во-первых, употреблением местоимения «свое» [пример 1], подчеркивающим единство козаков и христианской церкви; во-вторых, прилагательным «benevolent» (добродушный) [пример 2], имеющим положительную коннотацию [ср. benevolent – having or showing a wish to do good and help others; имеющий или показывающий желание делать добро и помогать другим].

Анализ единиц, номинирующих священнослужителей, выявляет следующую тенденцию: отрицательная оценка превалирует над положительной как в произведениях Н.В.Гоголя, так и Ч.Диккенса. В контекстных приращенных значениях регулярно выражается негативное отношение отдельной языковой личности к представителям данной социальной группы.

…Батюшка всего получил за весь пост мешков пятнадцать ярового, проса мешка четыре, книшей с сотню, а кур, если сосчитать, то не будет и пятидесяти штук, яйца же большею частью протухлые… (Сорочинская ярмарка).

Богослов (Халява) был рослый, плечистый мужчина и имел чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет. В другом случае характер его был чрезвычайно мрачен, и когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там (Вий).

Третий раздел «СПОСОБЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ СМЫСЛОВ В СИСТЕМЕ НОМИНАЦИЙ XIX ВЕКА» посвящен анализу единиц, регулярно концептуализирующихся в языковом сознании (антропоморфический, зооморфический, соматический и отпредметный компоненты), который ведет к раскрытию особенностей языковой личности и выявлению культурной коннотации, отражающей элементы духовной культуры русского и английского народов, их идеалы и ценностные представления.

В главе 1 «Антропоморфический компонент в номинациях человека» исследовались особенности употребления личных имен собственных (ЛИС) в структуре того или иного социума, позволяющие утверждать, что единицы указанного типа, являясь культурными доминантами и функционируя в единицах номинации в микро- и макроконтекстах как национально-культурный компонент, помогают выявить особенности, характерные черты той или иной нации, того или иного типа языковой личности.

Личные имена собственные, называющие человека, функционируя в микроконтексте, описывают его по следующим критериям:

1. Внешность (Полтора Ивана – человек высокого роста; Jack of legs – необычайно высокий человек; long Meg – очень высокая женщина).

2. Морально-нравственные качества (Алеша Бесконвойный – странный человек; Алеша сельский – экспрес. хвастливый человек; Филя – простофиля, простак; Макар – плут; weary Willie – неэнергичный, апатичный, вялый человек; a smart Alec – самоуверенный человек, наглец, хлыщ; John Trot – мужлан, деревенщина; Jack Sprat – ничтожество; Merry Andrew – шут, фигляр). Данные характеристики являются универсальными.

Анализ единиц, описывающих социальные отношения, позволяет увидеть специфику в языковой картине мира двух стран.

Семейные отношения, как известно, являются базой для раскрытия характера всякой нации. Важность семьи, коллективного сознания у русского народа выводится Ю.С.Степановым из этимологии самого русского слова «человек», которое, по его мнению, обозначает «того, кто принадлежит нашей большой семье»[1] .

Разнообразие актуальных для русской языковой личности родственных отношений отражается и в многочисленных пословицах и поговорках (Дядюшка Онисим, где твоя Онисья? Сидор Карпу родной терех; Наша-то Марья вашей-то Дарьи – двоюродная Прасковья; Федя-то дядя, а Кондрат мне брат; Хороша дочка Аннушка, когда хвалит мать да бабушка; Бабушка Варвара на весь мир серчала).

Но, конечно, главными фигурами в семье являлись муж и жена. Следует отметить, что именем, характерным для мужа, является Иван, а для жены – Марья: Иван да Марья – мужчина и женщина, муж и жена, супружеская пара, как правило, крестьянская. Ср. также: Не у всякого жена Марья, кому бог даст; Иван Марьи не слушается: сам приказывать горазд.

Соответствующим аналогом Ивану и Марье в английской фразеологии является сочетание имен Jack and Jill: Jack and Jill – парень и девушка; влюбленная пара.

В отличие от русских единиц, в английском языке для номинации членов семьи выделяется компонент муж, находящийся под башмаком у жены (ср.John Thomson’s man; Tom Tyler).

Номинация профессий через ЛИС также указывает на особенности развития двух стран: Ванька – легковой извозчик с плохой упряжкой; Макар – 1) целовальник в питейном доме; 2) опытный рыболов [«народная» этимология от голландского слова maaker – мастер]; сheap Jack – разг. бродячий разносчик; Jack Tar – английский матрос; Johnny Newcome – матрос; Jack – моряк; peterman – сл. рыбак.

В русских языковых единицах, как свидетельствует исследование, суд предстает как «существо», полностью лишенное «человечности», это правовые отношения между человеком и государственной машиной. Вполне естественным, на наш взгляд, является отсутствие русских номинантов с антропоморфическим компонентом, обозначающих лиц, вовлеченных в судебный процесс. Однако, для подтверждения вышеуказанной мысли, нам представляется возможным привести примеры паремиологических единиц, в которых основным компонентом является слово суд («бездушное существо»), обладающее ярко выраженной отрицательной коннотацией: В суд пойдешь – правды не найдешь; В суд ногой – в карман рукой; Все говорят, что по суду один будешь виноват; Суд по форме – судей покормить; Где суд, там и неправда.

В английском языке при анализе выражений с антропоморфическим компонентом наблюдается несколько иная тенденция: суд для англичанина не является безликим аппаратом. В ходе исследования зафиксирована ЛИС – номинация всех сторон и участников судебного процесса, и именно этим судебный процесс индивидуализируется, персонифицируется (John Doe and Richard Doe – истец и ответчик; Daniel come to judgement – честный, проницательный, праведный, нелицеприятный судья [шекспировское выражение]; Jack-leg the lawyer – адвокат, берущийся за сомнительное дело; John-a-nokes and John-a-stiles – воображаемая сторона в судебном процессе; Jane Doe – условное наименование лица женского пола, чье имя неизвестно или по тем или иным причинам не оглашается).

Результаты анализа языкового материала позволяют утверждать, что имена религиозно-мифологических персонажей фразеологически номинируют прежде всего красоту человека посредством использования имен богов и богинь, а также их возлюбленных:

Венера/Venus – рим. мифол. богиня красоты и любви // очень красивая женщина; Аполлон/Apollo – др.греч. бог искусств и воплощение мужской красоты // красивый молодой человек; Адонис/Adonis – др.-финик. юноша необычайной красоты, возлюбленный Венеры/Афродиты // очень красивый человек; Афродита/Aphrodite – греч. мифол. богиня красоты и любви // красивая женщина.

Этим способом номинируются также некоторые черты характера: эгоизм (Нарцисс/Narcissus – самовлюбленный эгоист), придирчивость (Мом/Momus – греч. мифол. бог злословия, изгнанный Зевсом с Олимпа // придира, критикан, брюзга) и двуличие (двуликий Янус/double-faced Janus – рим. мифол. двуликое божество дверей // двуличный человек); верная дружба (Дамон и Пифий/Damon and Pythias – неразлучные друзья); опытность (Нестор/Nestor – греч. мифол. царь Пилоса // старейший и опытнейший деятель, патриарх какого-либо дела) и бдительность (Аргус/Argus – греч. мифол. одноглазый великан, стерегущий возлюбленную Зевса Ио // бдительный страж).

Следует отметить, что единицы с антропоморфическим компонентом – именем мифологического персонажа можно встретить как в русском, так и в английском языке. Это говорит о распространенности данного способа номинации в различных культурах.

Анализ личных имен собственных в макроконтексте позволил выделить следующие особенности их функционирования в художественных текстах Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса.

1. Личное имя собственное как показатель внешних и внутренних параметров человека.

Внешность человека отражается через прозвища героев. Прозвища в ХТ носят универсальный характер и обладают ярко выраженными эмоционально-стилистическими возможностями (Пузатый [Ночь перед рождеством]; the Spider /Паук [Большие надежды]).

Изображение внутреннего мира человека тесно связано с этимологией его имени, которая является внутренней формой самого имени. В некоторых случаях имя получает дополнительный смысл, который помогает более глубоко понять внутренний мир героя.

Встречается прием обыгрывания соответствия образа персонажа этимологии своего имени – Платон Михалыч Платонов (греч. широкоплечий, полный) [Мертвые души]; Тарас Бульба (греч. волнующий) [Тарас Бульба]; Джон Чивери (ср. лат. Бог даровал) [Крошка Доррит].

Данный прием является типичным не только для литературы XIX в., им пользовались писатели и других столетий. Однако сложность понимания читателем этого приема очевидна: для интерпретации образа персонажа необходимы словарные знания об этимологии имен.

Видимо, именно в XIX в. вертикальный контекст носителей русского и английского языков включает необходимые знания, позволяющие языковым личностям данной, обслуживаемой этим языком культуры свободно и глубоко интерпретировать сведения культурного, материально-исторического, географического характера, содержащиеся в семантике имени.

Используются также контекстные приращения значения имени. Как у Н.В.Гоголя, так и у Ч.Диккенса некоторые имена получают дополнительные значения, не совпадающие с их этимологией, то есть они приобретают индивидуально-авторскую коннотацию (ср. Иван – любитель поговорить; пьяница; лентяй // евр. благодать Божия; Tom/Том– глупец, простак, дурак // др.-греч. близнец).

Следует, однако, отметить, что приращенные значения свойственны лишь наиболее распространенным именам как в ФЕ, так и в контексте творчества автора.

У обоих авторов встречается несоответствие образа персонажа этимологии имени. Так, ни одна из дочерей ханжи Пекснифа (Mercy [милосердие] и Charity [благотворительность, щедрость]) не отличалась упомянутыми добродетелями («Жизнь и приключения Мартина Чезлвита»); образ Агафьи отнюдь не доброта [Агафья – греч. хорошая, добрая, благородная] («Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»).

Полярность этимологии имени и образа героя является приемом, привлекающим особое внимание, дающим ключ к пониманию внутреннего мира персонажа.

2. Личное имя собственное как показатель социальной принадлежности.

Социальная значимость имени. Независимо от этимологии имя человека указывало на принадлежность к определенной среде. Несмотря на единый церковный список, каждому классу и сословию соответствовал определенный набор имен. Некоторые имена относятся к нейтральным, например: Василий, Иван, Павел; Анна, Мария. И тем не менее тяготение к «именнику» дворянства хотя бы в виде закрепленности официальных и диминутивных форм прослеживается. Так, женское имя Анна (в официальной форме) встречалось у людей высшего круга (губернская дама Анна Григорьевна в «Мертвых душах», Анна Андреевна в «Ревизоре» и др.), а диминутивная форма Аннушка – у людей простых: горничная девушка Аннушка в пьесе «Лакейская».

Характерной чертой имен дворян было их употребление на английский или французский манер (Софи, Алексис, Александрина [Отрывок] и другие).

Социальная дифференциация личных имен наблюдается и в английском обществе, что отражают тексты Ч.Диккенса. Существует группа имен, пользующихся популярностью у всех классов и сословий. Это имена John, Mark, Michael, Peter, William, Anne, Joan, Katherine, Mary и др. (Джек Даукинс – «Приключения Оливера Твиста»; Джон Уиллет – «Барнеби Радж»; Марк Тэпли – «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита»); имена, характерные для высшего общества: Isabelle, Frederick, Edward и др. (Эдвард Честер – «Барнеби Радж»; лорд Фредерик – «Жизнь и приключения Николаса Никльби»; Изабелла Уордль – «Посмертные записки Пиквикского клуба»; Джорджиана Подснеп – «Наш общий друг»).

Социальная значимость фамилий. Одним из средств социальной окрашенности фамилии являются различные суффиксы: суффикс -ич в составе фамилии придает ей оттенок знатности, почтения (производя от существительного собака в его метафорическом значении фамилию «Собакевич», Н.В.Гоголь присоединяет суффикс -ич (-евич), чтобы придать этой фамилии оттенок некоторого благородства, значительности и тем самым усилить ее ироническое значение [суффикс «почтительности» соединяется с основой, представляющей бранное слово]).

Отсутствие фамилий у крестьянства является социальной приметой времени. В художественной литературе XIX в. (в частности, в произведениях Н.В.Гоголя) персонажи-крестьяне называются только при помощи личного имени, редко с добавлением отчества.

Социальная дифференциация фамилий в английском обществе проявляется изменением написания обычных имен (Smith – Smithie).

Социальность в структуре антропонимов. Социальная неоднородность может проявляться и в структуре наименования лиц разных сословий и классов (см. тексты Н.В.Гоголя). Трехчленная структура антропонимов (имя, отчество и фамилия) или двучленная (имя и отчество) в художественной литературе XIX в. характеризует высшие и средние классы (дворян, помещиков, чиновников): Иван Петрович Барсуков – чиновник (Утро делового человека), Павел Иванович Чичиков – коллежский советник (Мертвые души), Акинф Степанович Пантелеев – чиновник, титулярный советник (Женитьба), Аркадий Андреевич Дергунов – помещик (Игроки), Иван Кузьмич Подколесин – надворный советник (Женитьба); одночленная структура антропонимов называет низших – горничных, ключниц, слуг, лакеев, крестьян (Маша, Дарья, Филька, Фомка и подобные).

Система английской ономастики, рассмотренная на примере произведений Ч.Диккенса, предполагает наличие у героя по меньшей мере двух имен: личного имени и фамилии, а также среднего имени (Энджело Цайрес Бентам [Посмертные записки Пиквикского клуба], Джулиус Вашингтон Мерривезер Биб [Жизнь и приключения Мартина Чезлвита]), которое нередко используется для создания комического эффекта.

Фамильные имена нередко служат социальной характеристикой героев: в произведениях Ч.Диккенса знатные лица обладают звучными фамилиями, образованными от места жительства или происхождения предка-носителя данного имени: Домби (Торговый дом Домби и Сын), Копперфилд (Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим).

Для творчества Ч.Диккенса характерно использование фамильных имен, которые можно выделить в подгруппу имен-стереотипов. Их стилистическая функция – выражение массовости, стереотипности обозначаемых лиц. Для имен этой подгруппы характерно нарочитое структурное и фонетическое однообразие (милорд Будл, лорд Гудл, сэр Томас Дудл, герцог Фудл, Кудл, Худл, Джудл, Лудл, Мудл, Нудл, Рудл, Пудл, Квудл).

К этому же разряду относятся и имена-заместители, представляющие собой условные обозначения различных лиц, упоминаемых в речи героев произведения, оформленные в виде фамильных имен. Это оформление достигается сочетанием их со словами «мистер, миссис, мисс» (ср. «господин», «госпожа»), написанные с прописной буквы [ср. также неопределенные местоимения или слова dash(тире, пропуск), blank(пропуск, пустое место)]. В речи героев имена-заместители могут приобретать эмоционально окрашенный характер, подчеркивая отрицательное отношение к называемым лицам, выражающееся в игнорировании их подлинных имен.

3. Характеристика общества через личное имя собственное.

Принадлежность персонажей художественной литературы к тому или иному сословию в XIX в. становится еще более очевидной благодаря этимологическим и эмоционально-экспрессивным факторам, ярко проявляющимся в «говорящих» фамилиях.

В основе «говорящей» фамилии лежит нарицательное имя с ярко выраженным отрицательным значением. Сатирический, обличительный эффект достигается несоответствием значения нарицательной основы «говорящей» фамилии и тех морально-нравственных черт, которые предполагаются обществом у представителей того или иного класса и сословия (военные и представители «порядка» – Держиморда, Уховертов, Дробяжкин; чиновники – Растаковский, Бубуницын, Борщов; помещики – Свиньин, Завалишин, Полежаев, Трепаков, Собакевич).

В творчестве Ч.Диккенса мы также находим критику юриспруденции, парламентского правительства, системы образования и прочее, выраженную в «говорящих» фамилиях. Однако их критика в своей основе не несет разрушительного начала, ибо на самом деле ее мишень не столько «общество», сколько «природа конкретного человека», его морально-нравственные качества1: сэр Дедлок (Холодный дом) – глава вырождающегося аристократического рода (ср. deadlock – мертвая точка, тупик, застой); мистер Крук (Холодный дом) – старьевщик в квартале Линкольнз-Инн (crook – обманщик, плут); мистер Тэнгл (Холодный дом) – адвокат, знаток головоломного дела Джандрисов (tangle – клубок, путаница); Хэдстоун (Наш общий друг) – школьный учитель, человек упрямый, самоуверенный, эгоистичный (headstone – каменная голова).

Таким образом, в творчестве Н.В.Гоголя с помощью героев с «говорящими» фамилиями создается изображение представителей определенных сословий и классов – прежде всего высших – все это приводит к появлению некой обобщенности и, как следствие, критике не отдельных представителей, а самих сословий, целых классов.

В творчестве Ч.Диккенса подобного обобщения не происходит и критикуется не само общество, а его отдельные представители, что, видимо, свидетельствует о высоком статусе отдельной личности в языковом сознании английской нации в целом.

В главе 2 «Зооморфический компонент в номинациях человека» раскрывается национально-культурная основа метафоричности единиц с зооморфическим компонентом, присущая им субъективно-оценочная коннотация, а также утверждается, что специфика их семантических параметров во многом обусловлена их референциальной сферой, основу которой составляет имплицитно выраженный в них антропоцентризм как проявление древней фольклорной традиции приписывания животным определенных черт человеческого характера. В этнокультуре разных народов единицы, включающие названия животных, – это в первую очередь высказывания о человеке, его духовных и социальных чертах.

Все разнообразие единиц с зооморфическим компонентом в микроконтексте нами было разделено на две большие группы:

зоометафоры, состоящие из одного слова (лиса – перен. разг. хитрый, ловкий человек; fox – перен. разг. хитрец; энергичная, привлекательная девушка);

собственно зооморфизмы, включающие в свой состав как сложные слова (wildcat – тигрица), так и словосочетания (невинная овечка – простодушный, наивный человек; ass in grain – круглый, набитый дурак).

Среди зоометафор были выделены следующие виды:

1. Общеупотребительные (универсальные, общие для двух наций). В структуре данных образов можно наблюдать как полное совпадение коннотаций (бык/bull – перен. разг. здоровый, сильный мужчина; змея/serpent – перен. злой, завистливый человек; овца/sheep – перен. безвольный человек), так и несовпадение (индюк – самовлюбленный человек // turkey – разг. презр. глупый, бесполезный человек; гусь – прост. человек, не вызывающий доверия, ненадежный, плутоватый // goose – дурак, простак, простофиля; ворона – перен. разг. зевака, ротозей // crow – девушка, не пользующаяся успехом у мужчин).

2. Специфические зооморфизмы (обусловленные в большинстве своем географическими и климатическими условиями) – шатун (медведь, поздно залегающий спать на зиму) – бродяга; клуша (курица-наседка) – дурно одетая или закутанная женщина; lobster (омар) – неуклюжий человек, каракатица; shrimp (мелкая креветка) – презр. маленький, сморщенный человечек, карлик; oyster (устрица) – замкнутый, неразговорчивый человек.

В зооморфизмах обоих языков, как свидетельствует анализируемый материал, представлены названия животных как женского, так и мужского пола, а также их детеныши. В большинстве случаев в переводе используется общее наименование «человек»: слон – шутл. неуклюжий, крупный человек; пиявка – перен. жадный и жестокий человек; oyster – замкнутый, неразговорчивый человек; hog – разг. эгоист, нахал.

Однако можно выделить группу зоометафор, в которых компонент «пол» играет определенную роль, отражаясь в следующих параметрах, характеризующих человека:

внешность: жеребец – перен. прост. рослый, сильный мужчина; кабанчик – плотного телосложения, полноватый мужчина; корова – перен. простореч. вульг. толстая, неуклюжая и неповоротливая женщина; кобыла – перен. прост. неодобр. рослая, нескладная женщина; лошадь – неодобр. крупная, нескладная женщина; jade (кобыла) – изможденная женщина; butterfly (бабочка) – красивая и легкомысленная женщина; crow (ворона) – некрасивая девушка;

подчеркнутая сексуальность человека: жеребец – сексуально активный мужчина; кот – прост. презр. похотливый, сластолюбивый мужчина; wolf (волк) – бабник, волокита; stud (жеребец) – сл. платный любовник; fox (лиса) – сексуально привлекательная женщина;

отдельные черты характера человека: овца – неодобр. глупая женщина; курица – неодобр. глупая женщина; жаба – злая баба; медведь – перен. разг. неуклюжий, неповоротливый человек (о мужчине); bearcat (панда) – разг. ведьма (о женщине); duck (утка) – разг. душка (о женщине); capon (каплун) – пренебр. трус (о мужчине);

использование образа животного одного пола для называния человека противоположного пола: hen (курица) – разг. трус (о мужчине).

Собственно зооморфизмы, представляющие собой единицы с анималистическим компонентом, были классифицированы по следующим группам.

1. По происхождению:

единицы библейского происхождения (агнец Божий/the Lamb of God – церк. кроткий и непорочный человек; козел отпущения/scapegoat – ирон. человек, на которого сваливают чужую вину; заблудшая овца/the lost sheep – экспрес. сбившийся с правильного жизненного пути человек);

кальки (темная лошадка/dark horse – перен. человек, чей характер, чувства неизвестны; буриданов осел/Buridan’s ass – книжн. ирон. крайне нерешительный человек, колеблющийся в выборе между двумя равноценными решениями).

2. По семантико-структурной организации:

зооморфизмы-оксюмороны (белая ворона – ирон. человек, резко выделяющийся чем-либо среди окружающих его людей; волк в овечьей шкуре/wolf in sheep’s clothing – устар. человек, прикрывающий свои дурные намерения, действия маской добродетели, лицемер);

плеонастические зооморфизмы (старый лис/old fox – старый лис [слово «лис» уже имеет сему «хитрость», а дополнительный компонент-прилагательное «старый», то есть опытный, интенсифицирует значение]; мокрая курица – разг. пренебр. жалкий на вид или бесхарактерный человек; ломовая лошадь – трудяга; turkey cock – напыщенный человек [в данном случае интенсификация образа петуха [cock] происходит за счет дополнительного образа turkey [индюк], в котором одним из основных компонентов является сема «важничанье, напыщенность»]; great lion – известный человек).

В процессе исследования собственно зооморфизмы рассматривались с точки зрения особенностей их структуры. Как наиболее распространенные были выделены модели существительное + существительное (N + N): змий искуситель – разг. ирон. коварный, опасный человек; рева-корова – прост. плакса, нюня (о ребенке); wheelhorse – «рабочая лошадь»; shoe dog – торговец обувью; прилагательное + существительное (Adj. + N): невинный барашек – ирон. нравственно чистый, непорочный человек; морской волк – экспрес. опытный моряк; hairy ape – выродок, дегенерат; wild cat – тигрица; lame duck – неудачник; причастие действительного залога + существительное (Participle I + N): sitting duck – легкая добыча; fighting cock – забияка; причастие страдательного залога + существительное (Participle II + N): a fallen sparrow – жертва, неудачник; a lost sheep – человек, сбившийся с пути истинного. К наиболее частотным суффиксам относится –er: toadeater – редк. льстец; goat-milker – проститутка; goose-shearer – разг. нищий.

Исследование зоономинантов в художественном тексте/макроконтексте (на примере литературных произведений Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса) позволяет увидеть характерные для отдельной языковой личности воззрения на человека, преимущественно те, которые связаны с физиологическими и интеллектуальными его свойствами.

Следует отметить, что в произведениях Н.В.Гоголя при выделении такого параметра, как «внешность», ведущее место отдается образу «медведя» (4 примера из 6), что, впрочем, не является случайным, так как «неуклюжесть, неповоротливость» этого животного отмечается и в русском фольклоре, а также зафиксирована в лексикографических источниках.

Г о р о д н и ч и й. Чш! Экие косолапые медведи – стучат сапогами. Так и валится, как будто сорок пуд сбрасывает кто-нибудь с телеги (Ревизор).

Внешность человека в произведениях Н.В.Гоголя также представлена такими зоономинантами, как «кабан» (толстые кабаны) и «бык» (здоровый бык).

В произведениях Ч.Диккенса нами не было зафиксировано зоокомпонентов, номинирующих внешность человека.

Глупость как «природное» свойство русского человека выражено в произведениях Н.В.Гоголя такими зоообразами, как «осел» и «баран».

Экой осел! Ты, братец, не сердись… а ведь он осел…(Мертвые души).

Г о р о д н и ч и й. Выжил, глупый баран, из ума! (Ревизор).

Выбор данных зоометафор, по-видимому, определен устойчивостью присутствующих в народном языковом сознании коннотаций, которые получили фиксацию и в словарных дефинициях.

В произведениях Ч.Диккенса глупость как одно из свойств человека отражено в образах «осла» и «мула».

Неслучайность выбора данных зоометафор подтверждается фиксацией в словарных статьях тех же коннотативных смыслов (ср. donkey – бран. осел, дурак; mule – упрямый осел). В последнем случае (зоономинант «mule») можно говорить о «расширенном» образе, сочетающем в себе глупость и упрямство.

Бранным характеристикам человека при помощи зоономинантов в произведениях Н.В.Гоголя отведена значительная роль (ср. ряд зоометафор: козявка, гусак, собака, свинья, скотина).

В романах Ч.Диккенса также достаточно большое значение имеют зоономинанты, выражающие отрицательное отношение к человеку. Среди таких зоометафор ведущим является образ «собаки» (15 примеров), однако, в отличие от Н.В.Гоголя, который для создания данной характеристики использует лишь один вариант лексической единицы «собака», Ч.Диккенс употребляет «множественность» форм данного образа (см. dog – собака; уст. подлец, собака, тварь, падаль, скотина; whelp – щенок; пренебр. отродье; cur – дворняжка; дурно воспитанный, грубый или трусливый человек; spaniel – спаниель; низкопоклонник, подхалим; hound – гончая; бран. собака, негодяй).

В образном содержании номинантов воспроизводится преобладающее в русском обыденном менталитете, а также в менталитете отдельной личности как выразителе языкового сознания нации, представление о таких осуждаемых характеристиках человека, как «болтливость» и «лень, безделье». Выделение именно этих характеристик, воплощенных в образах «сороки» как символа болтливого, много говорящего человека и «байбака» как ленивого человека, бездельника, в произведениях Н.В.Гоголя говорит об их важности для понимания особенностей национального сознания русского народа.

Г о р о д н и ч и й. Сплетни сеете, сороки короткохвостые (Ревизор).

Байбак сызнова залез в халат свой. Все поворотило сызнова на лежанье и бездействие (Мертвые души).

Образ «лиса/лисы» используется Ч.Диккенсом для характеристики как «хитрого», так и «сварливого» человека. В его творчестве присутствует более разветвленная система наименований животных по биологическому признаку, и, как следствие этого, называние качеств человека в зависимости от пола (в английском языковом сознании образ сварливого человка ассоциируется с лисой – ср. vixen – a female fox; a nasty, bad-tempered woman; хитрость и пронырливость ассоциируют с нейтральным «fox» [a wild animal] – лис, лиса).

При номинировании «задир» и «забияк» в произведениях Ч.Диккенса использован образ «петуха» (ср. old cock – старый петух; young bantam – молодой бентамский петушок). Использование названия породы для номинации характерных черт человека в английском языке служит созданию более яркого и выразительного образа (ср. cock – разг. драчун, забияка; bantam [бентамский петух] – драчун-коротышка = «настоящий петух»).

Глава 3 «Соматический компонент в номинациях человека» посвящена анализу единиц номинации, обозначающих человека в русском и английском языках и включающих в свой состав соматический компонент. Их значимость обусловлена явностью функций частей тела, называемых этими словами, легкостью их аллегорического осмысления, разветвленностью систем их переносных значений.

Соматический компонент в составе номинантов в микроконтексте в семантическом плане определяется следующими аспектами:

функционально-физиологическим (употреблением соматизма в его первичном значении): глаза и уши – разг. экспрес. люди, которые неустанно должны следить за кем-либо или за чем-либо, наблюдать, узнавать; луженая глотка – прост. неодобр. крикун, горлан; fill-belly – обжора;

социально-символическим и психоэмоциональным (переносным значением соматизма): вырви-глаз – прост. бойкий, смелый, отчаянный человек; slow-belly – лентяй, лоботряс; pussy foot – осторожный человек.

Среди проанализированных нами единиц выделяются разноязычные номинанты, совпадающие по значению, структурной организации и лексико-грамматической характеристике и различающиеся по соматическому компоненту (несовпадающие соматические компоненты в данном случае называют функционально близкие части тела): голова – череп [пустая голова/empty skull – прост. презр. беспутный, легкомысленный, бестолковый человек].

В отдельную группу мы выделили единицы, характеризующие человека по принципу умственная деятельность, представленную номинантами со следующими соматическими компонентами: «голова, башка/head; лоб/forehead; бровь/brow; череп/skull». Анализ приводимых здесь примеров наглядно иллюстрирует специфику образности большинства этих единиц – она связана с аллегорическим представлением о голове (и ее частях) как «вместилище мыслей»:

brow: highbrow – разг. «высоколобый» человек, умник, сноб; lowbrow – разг. «низколобый» человек, человек, не претендующий на высокий интеллектуальный уровень; middlebrow – «среднелобый» человек, человек среднего интеллекта;

лоб: семь пядей во лбу – прост. человек, выдающийся среди других людей умом, мудростью и проницательностью; толоконный лоб – прост. глупый, бестолковый человек, дурак; медный лоб – презр. тупица;

skull: empty skull – «пустая голова»; thick skull – «медный лоб», тупица;

башка: дубовая башка – грубо-прост. тупой человек; пустая башка – прост. глупый человек; дурак;

голова/head: без головы – прост. презр. неумный, несообразительный, глупый человек; голова еловая – прост. пренебр. глупый, бестолковый человек; мякинная голова – прост. глупый человек; с головою – экспрес. очень умный, толковый, способный человек; светлая голова – экспрес. ясно, логично мыслящий человек; lubber head – болван, тупица; pudding-head – прост. дурак, болван; cloth-head – разг. тупица, болван; a clear head – светлая голова; head piece – умница; wise head – умная голова, умница.

Среди единиц, рассмотренных нами в рамках данного подраздела, выделяется достаточно большое количество номинантов с компонентом голова (40 в русском языке и 38 в английском), большинство из которых имеет семантический компонент наличие/отсутствие умственных способностей. Однако детальный анализ смысловой структуры номинантов указанного типа позволяет сделать вывод, что в данных единицах можно выделить и номинации других качеств, характеризующих человека: бесшабашность, отчаянность, смелость – бедовая голова, буйная голова, горячая голова/hot-head, забубенная голова, отпетая голова, отчаянная голова; самодовольство – bighead; упрямство – bullet-head, rockhead; легкомыслие и непостоянство – ветреная голова; невозмутимость – a cool head; придирчивость – sorehead; непокорность – непоклонная голова; независимость, самостоятельность – сам себе голова; рассеянность, забывчивость – дырявая голова.

Соматические номинанты, характеризующие человека в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса (в макроконтексте), немногочисленны, однако среди них можно выделить такие тематические группы, как

1. «Внешность человека»:

– Эй, борода! а как проехать отсюда к Плюшкину, так чтоб не мимо господского дома? (Мертвые души).

Из слуховых окон выглядывали престранные рожи в усах и в чем-то похожем на чепчики (Тарас Бульба).

2. «Интеллект человека»:

Г о р о д н и ч и й. …Он ученая голова – это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя (Ревизор).

– Неразумная голова, – говорил ему Тарас. – Терпи, козак, – атаманом будешь! (Тарас Бульба).

3. «Характеристики человека»:

«Экая расторопная голова! – кричит толпа. – Какой непоколебимый характер!» (Мертвые души).

– Уж тебя-то не послушаюсь, ненасытное горло! – выкрикивала ничтожность так, что было на деревне слышно (Мертвые души).

Глава 4 «Отпредметный компонент в номинациях человека» раскрывает национально-культурную специфику функционирования единиц, номинирующих человека, в составе которых выделяется группа лексико-семантических производных от названий предметов. Анализ этапов становления вербального пласта русского и английского языков позволяет предположить, что обозначение человека отпредметными образами представляет собой постоянный процесс в их истории. Источником подобных единиц, на наш взгляд, являются метафорические переосмысления предметов, тесно связанных с жизнью человека в тот или иной период развития общества, их персонификация и их отражение в языке.

В ходе изучения их семантической структуры в микроконтексте было установлено, что названия большинства предметов, лежащие в основе данных единиц, не совпадают в русском и английском языках: в русском языке наиболее употребительными предметами являются дубина, пень, мешок, бочка, лапоть, сума, ботало;в английском языке – hat (шляпа),ball(шар, мяч),pill(таблетка),pot(горшок),bag(сумка),whip(хлыст),bottle(бутылка).

Тенденция к несовпадению качественного состава единиц указанного типа наблюдается также и на структурно-грамматическом уровне. В русском языке мы выделили четыре основные модели, в английском языке – семь.

Анализ наиболее употребительных структурно-грамматических моделей в русском и английском языке позволил продемонстрировать связь семантики единиц с их структурой. В качестве примера приведем анализ модели «прилагательное + существительное» (Adj + N) [эти единицы составляют 35% всех номинаций данной группы в русском языке и 20% – в английском].

В рамках исследования вышеприведенной структуры нами были выделены следующие ее особенности:

– выделение группы прилагательных в русском языке, обозначающих «деньги, капитал» (золотой/денежный мешок – экспрес. очень богатый человек; золотая киса – экспрес. богач, зажиточный человек; финансовый туз – разг. богач) оказывает влияние на создание образа богатого, зажиточного человека;

– использование прилагательных с отрицательной приставкой «без/бес» (дубина безголовая – прост. бран. тупица, болван; бесплодная смоковница – книжн. ирон. бездетная женщина; бесструнная балалайка – неодобрит. болтливый человек; бездонная бочка – шутл. человек, который может много выпить, не пьянея) служит созданию образа человека, не имеющего чего-либо, лишенного каких-либо свойств;

– прилагательные, образованные от названий ведомств (приказной крючок – разг. неодобрит. чиновник) или должностных лиц (судейский крючок – презр. чиновник-формалист) способствуют созданию оценочной социальной номинации человека;

– прилагательные, обозначающие цвет в сочетании с отпредметными существительными как в русском, так и в английском языке создают характеристику человека по его профессии (cиние воротнички/blue collars – разг. рабочие; black gown – разг. ученый человек; white hat – сл. военный моряк; buff-coat – разг. солдат, военный), социальному положению (синий чулок/blue stocking – пренебр. презр. женщина, лишенная женственности, обаяния и всецело поглощенная книжными, учеными интересами; white apron – разг. проститутка), национальной принадлежности (blue cap – разг. шотландец; red shanks – разг. шотландец);

– использование большого количества качественных прилагательных в английском языке (bad, smart, clever, sad, lazy, cool и т.д) создает образность в данной модели (отпредметное существительное в рамках рассматриваемой структуры теряет свое основное семантическое свойство и обозначает человека вообще: [ср. egg – человек; apple – человек; cookie – тип, человек; card – человек]): smart cookie – разг. умный человек; smooth apple – разг. ловкач; queer card – разг. странный человек; bad egg – разг. негодяй.

Анализируемый материал позволил предположить, что единицы с отпредметным компонентом, характеризующие человека, возникают в языке как экспрессивные синонимы уже существующих обозначений, а значит, не просто служат наименованием лица, но и выражают определенное к нему отношение.

Из данной группы единиц в русском и английском языках мы выделили следующие основные тематические группы: деревянные заготовки и предметы, а также названия скульптурных изображений (20% в русском языке); продукты питания и напитки (7% в русском и 28% в английском языке); предметы одежды и обуви (15% в русском языке и 12% в английском); объекты быта и обихода (29% в русском языке и 26% в английском); игры и игрушки (7% в русском языке и 9% в английском); полезные ископаемые (1% в русском языке).

Как для русского, так и для английского языка характерна номинация человека с помощью единиц, образованных от названий предметов быта и обихода.

Широкое распространение в русской разговорной речи XIXв. получило пейоративное обозначение бесхарактерного, слабовольного, нерешительного человека существительными тряпка, тюфяк:тряпка – перен. разг. презрит. бесхарактерный, слабовольный, ничтожный человек; тюфяк – перен. разг. неодобр. апатичный, вялый, безвольный человек.

Изучение единиц с отпредметным компонентом свидетельствует о том, что для номинации неуклюжего, неповоротливого человека в русском языке используются такие слова, как мешок, куль:мешок – перен. разг. фам. неповоротливый, неуклюжий человек; куль – разг. неуклюжий, неповоротливый человек.

Сема упрямый, тупой человек в русском языке исследуемого периода реализуется в следующих номинантах: пест – перен. разг. тупой, упрямый человек // толкач для растирки чего-либо в ступе; обушник – перен. разг. неслух, упрямец // часть топора.

Как иллюстрируют рассматриваемые далее примеры, внешность человека может описываться следующими единицами: бочка – толстуха; кубышка – перен. простореч. фам. толстая, пухлая, низкого роста женщина, девушка или ребенок; пугало – перен. разг. человек с отпугивающей, отталкивающей внешностью; чучело, чучело гороховое – перен. простореч. бран. грязно, небрежно одетый и нескладный человек; торба – диал. толстая, неповоротливая баба; ступа – разг. неуклюжий, тяжелый, неповоротливый человек; кувалда – перен. разг. неуклюжая, толстая женщина.

В данной группе можно найти единицы, требующие для своего понимания фоновых знаний: супонь – угрюмый человек // часть лошадиной сбруи; ерыга – шатун, пьяница // рыболовная сеть; ботало – болтливый человек // ботало коровье/деревянное ботало – диал. бран. болтливый человек // от ботало – деревянный звонок или колокольчик, который привешивается к шее всякого скота, чтобы услышать его в лесу; чумичка – перен. прост. замарашка, грязнуха // диал. уполовник, большая ложка или ковш для стряпанья.

Исследуемый материал позволяет отметить, что низкое социальное происхождение или физическое нездоровье русского человека часто называется при помощи единиц, обозначающих разрушившиеся, ветхие, непригодные объекты быта или старые предметы одежды: шушера – простореч. бран. дрянные и ничтожные люди, сброд // ветхие пожитки; шваль – бран. негодный, ничтожный человек, сброд // негодная вещь или вещи; рвань – перен. бран. презрит. мерзавец, негодный человек // рваное платье, обувь; развалина – перен. разг. дряхлый или разбитый болезнью человек; руина – перен. разг. старый, совершенно немощный человек.

В английском языке, в отличие от русского, данная ЛСГ представлена в основном тремя ядерными компонентами (bag – сумка, box – коробка, pot – горшок), обозначающими разнообразные качества и черты английской языковой личности.

Например, внешний вид человека представлен следующими единицами: pot – разг. неинтересная, неприятная девушка; bag of bones – разг. очень худой человек; potbelly – разг. пузатый человек.

Для номинации глупого человека используются следующие номинанты: ratbag – разг. дурак; pothead – разг. придурок, дурак.

Такие качества человеческой личности, как болтливость, мошенничество, наглость описываются следующими единицами: rattle-box – разг. трещотка, болтун; chatterbox – разг. болтун, балаболка; ratbag – разг. мошенник; saucebox – разг. нахал, наглец.

Через названия предметов быта и обихода также можно охарактеризовать социальное и профессиональное положение человека (bagman – нищий, бродяга; panhandler – разг. попрошайка; priest of the blue bag – разг. адвокат; green-bag – юрист), его морально нравственные качества (half-pint – разг. ничтожество; scumbag – разг. подонок; suck-bottle – разг. пьяница; bottle baby – разг. пьяница; pot-walloper – разг. пьяница).

Отпредметные наименования человека в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса (в макроконтексте) принадлежат к тем же группам, которые выделены при анализе зоо- и соматических компонентов в произведениях данных писателей. Анализируемые отпредметные номинанты могут быть классифицированы следующим образом: «внешность», «интеллект», «характер человека».

Внешность человека, его природно-физические качества передаются через следующие наименования: низкий рост (сморчки короткобрюхие); конституцию (сухарь поджаристый, барин-арбуз; little bag of bones, dropsy); особенности походки и внешности (ветряная мельница, мел; rosebud, doll).

Глупость, тупость в произведениях Н.В.Гоголя выражается в отпредметных наименованиях человека через единицы, обозначающие «деревянные заготовки или предметы» («деревянные» метафоры [термин М.Л.Ковшовой]):

К о ч к а р е в. Да как же тебя не бранить, скажи, пожалуста? Как порядочный человек, решил жениться, последовал благоразумию и вдруг – просто сдуру, белены объелся, деревянный чурбан… (Женитьба).

В произведениях Ч.Диккенса отсутствие интеллекта выражено при помощи предметов – названий овощей и продуктов (ср. incredulous turnip – безмозглый осел, noodle – болван).

Характер человека через отпредметные наименования человека в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса может быть «выражен» словами следующих тематических групп: игры, игрушки и предметы быта и обихода (трещотки, a rattle – трещотка; тряпка, бабий башмак).

К особенностям отпредметных наименований человека как в произведениях Н.В.Гоголя, так и у Ч.Диккенса можно отнести употребление единиц такой группы, как «профессиональное/социальное положение», в которых использованы отпредметные номинанты – предметы одежды:

Уже ему мерещился алый воротник, красиво вышитый серебром (Нос).

Узнавши о приезде барина, населенье всей деревни собралося к крыльцу. Пестрые платки, повязки, повойники, зипуны… покрыли всю площадь (Мертвые души).

В Заключении формулируются общие выводы и итоги исследования.

Изучение национально-культурной специфики образа человека при помощи единиц номинации позволяет говорить о системе, элементы которой в большей или меньшей степени отражают культурно-исторические, социально-бытовые факты жизнедеятельности русского и английского народов в XIX веке.

Все виды системных отношений, рассмотренные в контекстах различных типов, могут быть представлены как отображение различных аспектов концептуальных ценностей русской и английской языковых личностей, как проявление своеобразия мировидения носителей русского и английского языков.

Исследование национально-культурного содержания образа человека в системе номинаций позволяет соотнести полученную информацию с ментальным образом самой языковой личности, выявить закономерности вербализации концептуальных ценностей представителей русского и английского народов.

В языковой картине мира русских и англичан было выделено несколько понятий и качеств, которые воплощают принятую в обществе оценку соответствующего явления и отражают связанные с данными характеристиками культурные представления и традиции.

Анализ образных и оценочных номинантов в произведениях Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса свидетельствует о существовании единых принципов номинации человека в XIX в. в микро- и макроконтекстах, что подтверждает мысль о неразрывной связи национальной и индивидуальной картины мира.

Рассмотрение номинаций человека в русской и английской художественной литературе XX века, специфики их перевода, а также современных тенденций лексики и фразеологии позволят увидеть изменения, произошедшие в сознании русской и английской языковых личностей, но это является задачей будущих исследований.

Соискатель имеет 43 опубликованных работы, в том числе по теме диссертации 36, из них 2 монографических издания, 32 материала и тезиса докладов международных и всероссийских совещаний и конференций, 4 статьи, опубликованных в ведущих научных журналах.

89% работ выполнено единолично, а остальные в нераздельном соавторстве.

Общий объем опубликованных работ составил 120.4 п.л.

Наиболее значительные из них:

Монографические издания

1. Катермина В.В. Номинации человека: национально-культурный аспект (на материале русского и английского языков). Краснодар: КубГУ, 2004. 250с. (17 п.л.).

2. Катермина В.В. Образные средства номинации человека (на материале русского и английского языков): Учебное пособие. Краснодар: КубГУ, 2003. 79с. (5 п.л.).

Учебники

3. Катермина В.В. Proficiency Business Course: Практикум. Ч.1. Краснодар: КубГУ, 2000. 365с. (22.1 п.л.) (в соавт.).

4. Катермина В.В. Proficiency Business Course: Практикум. Ч.2. Краснодар: КубГУ, 2000. 546с. (30.9 п.л.) (в соавт.).

Словари

5. Катермина В.В. Опыт коннотативного словаря русских и английских личных имен собственных. Краснодар: КубГУ, 1999. 122с. (8 п.л.).

6. Катермина В.В. Словарь образов-символов человека (на материале русского и английского языков). Краснодар: КубГУ, 2000. 94с. (5.2 п.л.).

7. Катермина В.В. Идеографический словарь словесной и фразеологической номинации (на материале русского и английского языков). Краснодар: КубГУ, 2002. 119с. (8.5 п.л.).

8. Катермина В.В. Опыт номинативного художественного словаря (на материале произведений Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса). Краснодар: КубГУ, 2002. 64с. (6 п.л.).

Статьи и тезисы

9. Катермина В.В. Лингвокультурная характеристика малых фольклорных жанров // Языковая личность: жанровая речевая деятельность. Тезисы докладов научной конференции. Волгоград: Перемена, 1998. С. 42–43 (0.1 п.л.).

10. Катермина В.В. Личные имена как знак представления социальных сведений в художественном тексте // Leksyka w komunikacju Jezykowej. Materialy konferencj miedzynarodowei. Gdansk, 1998. С. 73–74 (0.1 п.л.).

11. Катермина В.В. Семантическое приращение личного имени // Семантика языковых единиц. Доклады VI Международной конференции. М., 1998. С. 258–260 (0.5 п.л.).

12. Катермина В.В. Включение единиц фольклора в состав фразеологических единиц // Актуальные проблемы общей и адыгейской филологии. Материалы Всероссийской научной конференции. Майкоп: Изд-во АГУ, 1999. С. 62–63 (0.1 п.л.).

13. Катермина В.В. Личное имя собственное как способ познания личности (на материале русской и английской художественной литературы) // Актуальные проблемы психологии, этнопсихолингвистики и фоносемантики. Всероссийская конференция. Материалы. М.; Пенза: Институт языкознания РАН; ПГПУ им. В.Г.Белинского; Пензенский институт повышения квалификации и переподготовки работников образования, 1999. С. 79–81 (0.2 п.л.).

14. Катермина В.В. Личные имена собственные в художественном тексте // А.С.Пушкин и русский литературный язык в XIX–XX веках. Тезисы докладов международной научной конференции. Нижний Новгород: Нижнегородский государственный университет им. Н.А.Добролюбова, 1999. С. 149–151 (0.3 п.л.).

15. Катермина В.В. Национально-культурный аспект исследования личных имен собственных // Потенциал русского языка: Аспекты и методы исследования: Сб. статей. Кубанский государственный университет. Краснодар, 1999. С. 246–261 (0.5 п.л.).

16. Катермина В.В. Национально-культурные особенности отражения образа женщины в паремиологии и художественной литературе (на материале русских и английских личных имен собственных) // Когнитивность метаязыковых субстанций: Сб. научн. тр.; Кубанский государственный университет. Краснодар, 1999. С. 186–192 (0.5 п.л.).

17. Катермина В.В. Ум/глупость как проявление национально-культурных особенностей языковой личности (на материале английской и русской фразеологии и паремиологии с компонентом «личное имя собственное» // Русистика в Казахстане: проблемы, традиции, перспективы. Доклады международной научно-практической конференции. Алматы: Издательство Казак университети, 1999. С. 89–91 (0.3 п.л.).

18. Катермина В.В. Фразеологизация личных имен собственных // Коммуникативно-прагматические аспекты фразеологии. – Тезисы докладов международной конференции. Волгоград: Перемена, 1999. С. 122–124 (0.2 п.л.).

19. Катермина В.В. Языковая личность А.С.Пушкина: проявления в номинации персонажей // Поэтика русской литературы (Пушкинская эпоха. Серебряный век). Краснодар, Кубанский государственный университет, 1999. С. 43–53 ( 1 п.л.) (в соавт.).

20. Катермина В.В. О принципах составления коннотативного словаря (на материале русских и английских личных имен собственных) // Проблемы региональной ономастики. Материалы 2-ой межвузовской научно-практической конференции. Майкоп: Изд-во АГУ, 2000. С. 131–139 (0.5 п.л.).

21. Катермина В.В. Фразеологические единицы с компонентом «имя собственное» как выразители национальных свойств языковой личности // Вопросы филологической теории и методики обучения: Сб. научно-методических трудов. Новороссийск: НГМА, 2000. С. 56–62 (0.5 п.л.).

22. Катермина В.В. Национально-культурное изображение языковой личности (на материале русской и английской колоративной лексики) // Язык и национальные образы мира. Материалы международной научной конференции. Майкоп: Изд-во АГУ, 2001. С. 250–255 (0.3 п.л.).

23. Катермина В.В. О принципах составления словаря образов-символов (на материале русской и английской фразеологии) // Современная лексикография: достижения, проблемы, перспективы. Краснодар: КубГУ, 2001. С.178–184 (0.5 п.л.).

24. Катермина В.В. Смысловой потенциал личного имени собственного в художественном тексте // Потенциал русского языка: источники и реализованные возможности. Краснодар, Кубанский гос. ун-т, 2001. С. 212–241 (1 п.л.) (в соавт.).

25. Катермина В.В. Этническая оценка русского и английского народов (на материале толковых словарей) // Владимир Даль и современная филология. Материалы докладов международной научной конференции. Том I. Нижний Новгород: Нижнегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, 2001. С.168–173 (0.4 п.л.).

26. Катермина В.В. Личное имя собственное в художественном тексте // Вопросы филологии: Теория и методика обучения. Вып. 2. Новороссийск: НГМА, 2002. С. 55–58 (0.4 п.л.).

27. Катермина В.В. Личное имя собственное – религиозно-мифологический персонаж как один из способов создания образа человека // Проблемы региональной ономастики: Мат. 3-ей межвузовской научной конференции. Майкоп: Изд-во АГУ, 2002. С. 99–103 (0.5 п.л.).

28. Катермина В.В. Номинация-обращение как проявление национально-культурных особенностей языковой личности (на материале произведений Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса) // Сфера языка и прагматика речевого общения: Междунар. сб. науч. тр. Краснодар, КубГУ, 2002. Т.1. С. 251–256 (0.4 п.л.).

29. Катермина В.В. О принципах составления идеографического словаря (на материале русской и английской фразеологии) // Вопросы филологии: Теория и методика обучения. Вып. 2. Новороссийск: НГМА, 2002. С. 82–87 (0.5 п.л.).

30. Катермина В.В. Гендерный фактор в языке (на материале единиц номинации русского и английского языков) // Социальные варианты – II: Материалы международной научной конференции. Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, 2003. С. 199–203 (0.4 п.л.).

31. Катермина В.В. О роли цветового компонента при номинации человека посредством фразеологических единиц // Лингвистические основы межкультурной коммуникации. Материалы международной научной конференции. Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, 2003. Ч.1. С. 93–95 (0.2 п.л.).

32. Катермина В.В. Оценочная номинация как способ проявления национально-культурных особенностей языковой личности // Сфера языка и прагматика речевого общения: Междунар. сб. науч. тр. Краснодар, КубГУ, 2003. Т.2. С. 252–258 (0.4 п.л.).

33. Катермина В.В. Политическая метафора в СМИ // Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. С. 66–68 (0.2 п.л.).

34. Катермина В.В. Социальная номинация человека (на материале русских и английских единиц номинации) // Научная мысль Кавказа. Приложение. 2003. №11. С. 157–163 (0.5 п.л.).

35. Катермина В.В. Интеллектуальная оценка человека (на материале русских и английских единиц номинации) // Экологический вестник научных центров Черноморского Экономического Сотрудничества. Приложение. 2004. С. 112-118. (0.6 п.л.).

36. Катермина В.В. Национально-культурная специфика русских и английских единиц с гендерным компонентом «семья», номинирующих человека // Научная мысль Кавказа. Приложение. 2004. №2. С. 111-115 (0.4 п.л.).

37. Катермина В.В. Номинации персонажей в художественном тексте // Экономический вестник научных центров Черноморского Экономического Сотрудничества. Приложение 2004. С. 192-195. (0.5 п.л.).

38. Катермина В.В. Лингвокультурологический аспект изучения этнических стереотипов (на материале русской и английской лексики, фразеологии и художественных текстов) // Адыгская (Черкесская) международная академия наук. Образование. Наука. Творчество. № 3(4). 2004. С. 77-82. (0.4 п.л.).

39. Катермина В.В. Концептуализация приращенных значений в русских и английских зооморфических единицах, номинирующих человека (на материале произведений Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса // Текст и дискурс: полифония языков и культур: Междунар. сб. науч. тр. Краснодар – Napoli, КубГУ, 2004. С.91-97. (0.5 п.л.).

40. Катермина В.В. Образные номинации человека: гендерный аспект (на материале русских и английских зоометафор, номинирующих человека) // Социальные варианты – III: Материалы международной научной конференции. Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, 2004. С311-314. (0.4 п.л.) (в печати).

41. Катермина В.В. Личное имя собственное как показатель социальной принадлежности (на материале произведений Н.В.Гоголя и Ч.Диккенса) // Проблемы региональной ономастики. Материалы 4-ой всероссийской научной конференции. Майкоп: Изд-во АГУ, 2004. С. 107-109. (0.3 п.л.).

1 Исаева Л.А., Катермина В.В. Языковая личность А.С.Пушкина: особенности проявления в номинации персонажей // Поэтика русской литературы (Пушкинская эпоха. Серебряный век). Краснодар, 1999. С. 46-47.

1 Богуславский В.М. Словарь оценок внешности человека. М., 1994. С. 13-14.

[1] Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. – С. 555.

1 Оруэлл Дж. Чарльз Диккенс // Тайна Чарльза Диккенса. М., 1990. С. 226.