АРТЕФАКТНАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МЕТАФОРА В НЕМЕЦКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Современные лингвистические исследования проявляют повышенный интерес к реконструкции социальных концептов посредством анализа определённых способов и средств репрезентации концептов в языке, одним из которых является концептуальная метафора.

Настоящая работа посвящена изучению концептуальных метафор из исходной концептуальной сферы «Артефакт», которые употребляются в немецком политическом дискурсе для описания конечной концептуальной сферы «Политика».

Актуальность работы заключается в возросшеминтересе со стороны учёных к проблемам концептуализации социальной действительности в языке и, прежде всего, в языке политики. Изучение метафоры в качестве одного из главных способов упорядочивания знаний о сфере общественных отношений на материале немецкого политического дискурса является одним из приоритетных направлений современных концептуальных исследований в рамках когнитивной лингвистики.

Объектом исследования является артефактная концептуальная метафора, то есть репрезентация концептуальной сферы «Политика» метафорическими номинациями из исходной концептуальной сферы «Артефакт» в немецком политическом дискурсе.

Предметом исследования является специфика употребления артефактных метафор, имеющих эксплицитно или имплицитно выраженную семантическую принадлежность к социальной сфере, в немецких политических текстах.

Цель работы состоит в выявлении, систематизации и описании способов вербализации немецкой артефактной концептуальной метафоры в политическом дискурсе при переносе наименования в сферу метафорической экспансии «Политика».

В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

· рассмотрение традиционных теорий метафоры и когнитивной теории концептуальной метафоры и определение семантического объёма метафоры в сравнении с другими образными средствами языка;

· отбор метафорических единиц из исходной концептуальной сферы «Артефакт», репрезентирующих сферу политики в немецких политических текстах;

· выделение из обобщённой артефактной метафорической модели метафорических моделей и субмоделей, составляющих её структуру;

· описание семантических особенностей метафорических субмоделей путём построения и анализа их фреймовой структуры;

· выявление, подсчёт и анализ основных функциональных показателей артефактных метафорических моделей и субмоделей: частотности, продуктивности и доминантности;

· подведение итогов исследования и определение перспектив его развития.

Материалом дляисследования послужили тексты официальных речей политических деятелей ФРГ (депутатов бундестага, федеральных и земельных министров, федерального канцлера и федерального президента) 1992-2003 гг.

Количество анализируемых выступлений составило 800 немецкоязычных текстов, которые были взяты из периодической печати ФРГ, из официальных брошюр и CD-ROM Информационной службы федерального правительства ФРГ Impressum и брошюр IN-Press Германского образовательного центра Inter Nationes, а также на официальных Web-страницах немецкого федерального правительства, президента ФРГ и Германского бундестага в сети Интернет.

Эмпирическую базу исследования составляют 1640 случаев употребления артефактных метафорических единиц в немецких политических текстах.

Методологическая база исследования сложилась под воздействием работ ведущих зарубежных и отечественных когнитологов – А. Вежбицкой, Х. Бальдауф, Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Ф.Н. Джонсон-Лэрда, З. Кёвечеша, Н.Н. Болдырева, Е.С. Кубряковой, И.М. Кобозевой, И.А. Стернина, В.Н. Телия, в том числе и занимающихся изучением концептуальной метафоры в политическом тексте – Ф. Риготти, К. Шефнер, О. Экеля, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, Н.А. Санцевича, А.П. Чудинова.

Методы исследования. В работе использованы метод контекстного анализа, метод когнитивного анализа, метод метафорического моделирования, элементы метода количественного анализа, метод типологии как общий метод классификации и описательный метод, состоящий в обобщении, интерпретации и описании полученных данных.

Научная новизна исследования состоит в разработке методики, которая позволяет выявить, систематизировать и описать артефактную концептуальную метафору, эксплицируемую в современном немецком политическом дискурсе. В работе предпринята попытка комплексного анализа и описания артефактных метафор, функционирующих в текстах немецких политических выступлений, посредством моделирования основных типов метафорического переноса, репрезентирующих типичные способы упорядочивания и представления социального опыта немецкими политиками.

Теоретическая значимость заключается в расширении теоретической и методологической базы концептуальных исследований в современной когнитивной лингвистике. Применение когнитивного подхода к исследованию метафорических реализаций концепта «Политика» на материале немецкой политической речи вносит весомый вклад в изучение метафоры в контексте немецкой политической культуры и в немецкой политической картине мира. Результаты исследования могут быть использованы, с одной стороны, как при реконструкции метафорических репрезентаций концепта «Политика» в других классах текстов, так и, с другой стороны, при рассмотрении других концептов на материале немецкого политического дискурса и немецкого языка в целом.

Практическая ценность работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы в преподавании курсов лексикологии и стилистики немецкого языка, в спецкурсах по когнитивной лингвистике, концептуальным исследованиям в лингвистике, лингвокультурологии, а также некоторым аспектам политической лингвистики.

Апробация работы. Основные положения работы были изложены в виде докладов на трёх Научных конференциях студентов и молодых учёных Кемеровского государственного университета (апрель 2001, 2002 и 2003 гг.), на двух Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, апрель 2002 и 2003 гг.), на Международной научной конференции «Язык. Миф. Этнокультура» (Кемерово, февраль 2003 г.), на Международной научной конференции «Современная политическая лингвистика» (Екатеринбург, сентябрь-октябрь 2003 г.) и на IV Международной научной конференции «Этногерменевтика и антропология: Языки и культуры в когнитивном аспекте» (Кемерово, октябрь 2004 г.), а также на аспирантских семинарах кафедры немецкой филологии Кемеровского государственного университета (2002-2004 гг.).

Материалы диссертации отражены в 16 публикациях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Метафорические единицы из исходной концептуальной сферы «Артефакт», являющиеся предметом настоящего исследования, представляют собой средство объективации концепта «Политика» и эксплицируют значимые с точки зрения немецких политиков свойства данного концепта. Артефактные концептуальные метафоры описывают определённые политические реалии, явления и события современной Германии и Европейского Союза.

2. Немецкая артефактная метафора имеет трёхуровневую структуру. Она представляет собой комплекс трёх групп метафорических единиц, которые номинируют различные виды артефактов (механизмы, строения и личностные артефакты): метафоры механизма, архитектурные метафоры и бытовые метафоры. Каждая группа состоит, в свою очередь, ещё из двух видов метафор.

3. Выделение групп метафорических единиц в составе артефактной метафоры позволяет построить метафорические модели и субмодели, отражающие ментальные механизмы актуализации концепта «Политика», и определить частотность, продуктивность и доминантность моделей.

4. Частотность, продуктивность и доминантность каждой конкретной метафорической модели и субмодели обусловлены национально-культурными и личностно-партийными ценностями немецких политиков и определяют значимость признака, выраженного моделью, для немецкой политической элиты.

5. Функциональные свойства субмоделей напрямую коррелируют со степенью сложности и разветвлённости их фреймовой структуры. Наиболее часто используемые в политической риторике субмодели обладают более сложной фреймовой структурой по сравнению с мало употребляемыми.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы и Списка литературы из сети Интернет (всего – 285 наименований, из которых 120 – работы на иностранных языках), Списка источников примеров и Списка источников примеров из сети Интернет (всего – 86 источников) и Списка лексикографических источников (16 словарей и энциклопедий).

Основной текст диссертации составляет 150 страниц. В работе содержатся также 3 схемы и 17 таблиц.

Краткое содержание работы

Во Введении определяются объект, предмет, цель, задачи, материал и методы и методики исследования, обозначаются актуальность, научная новизна, теоретическая значимость, практическая ценность и апробация работы, формулируются положения, выносимые на защиту, описываются структура и содержание работы.

Первая глава диссертации, именуемая «Теоретические основы исследования современной немецкой артефактной метафоры», представляет собой описание теоретической базы исследования и состоит из пяти разделов.

В первом разделе «Политический дискурс как объект лингвистических исследований» даётся обзор основных направлений изучения политического дискурса в современной лингвистике: общетеоретическое исследование политического дискурса (Р. Водак, Р. Дирвен, П.Б. Паршин, Е.И. Шейгал) и изучение специфических принципов построения и употребления различных языковых средств в текстах какого-либо конкретного языка (А.Н. Баранов, В. Бергем, Д.О. Добровольский, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, П. Райхель, К. Рое, А.Б. Ряпосова, А.П. Чудинов).

Термин немецкий «политическский дискурс» (далее – ПД), учитывая теоретические разработки таких известных учёных, как Н.Д. Арутюнова, Э. Бенвенист, Т.А. в. Дейк, в настоящей работе понимается как сложное коммуникативное целое, включающее в себя помимо всей совокупности политических текстов также и фоновые знания о социально-политической ситуации в Германии и о немецкой политической культуре и истории.

Политический текст как основная форма вербализации дискурса рассматривается как особая подсистема немецкого языка, предназначенная для политической коммуникации, цель которой состоит в борьбе за власть и в удержании власти. Яркой чертой политического языка является его образность, достигаемая использованием большого количества метафор.

Во втором разделе первой главы «Когнитивная теория концептуальной метафоры» рассматривается широкий круг вопросов, связанных с основными теориями метафоры, рассматриваемыми в современной лингвистике, включая и когнитивную теорию концептуальной метафоры. Феномен метафоры вот уже более двух тысяч лет изучается учёными, представляющими различные научные дисциплины, в том числе и лингвистику.

В лингвистике весомый вклад в изучение метафоры внесли многие известные учёные: Н.Д. Арутюнова, Г.С. Баранов, М. Блэк, Х. Вайнрих, В.В. Виноградов, В.Н. Вовк, В.Г. Гак, К.Д. Жоль, Э. Кассирер, В.И. Корольков, О.Н. Лагута, Ю.И. Левин, М.В. Никитин, В.В. Петров, Г.Н. Скляревская, В.Н. Телия, В.К. Харченко, Е.Т. Черкасова и др. Первое наиболее известное и значимое исследование сущности метафоры было проведено ещё античным учёным Аристотелем. Аристотель понимал метафору как сокращённое сравнение, из которого исключено указание на общий признак сравниваемых объектов.

Сравнительная теория метафоры очень долго являлась основополагающей как в риторике, так и в лингвистике в целом. В современной лингвистике среди традиционных дисциплин интерес к метафоре проявляют в первую очередь стилистика и лексикология и лексикография, которые рассматривают её в качестве главного, наравне с метонимией, средства вторичной номинации.

Однако если для стилистики метафора есть главное средство для создания образности, то лексикология и лексикография рассматривают метафору как средство пополнения словарного запаса языка (Арутюнова 2000: 296). Во второй половине XX в. появилась новая трактовка феномена метафоры, связанная с когнитивным направлением в исследовании языковых единиц.

Когнитивный подход к изучению языковых единиц, в том числе и метафоры, применяется в когнитивной лингвистике. Современные когнитивные исследования в лингвистике связаны с именами таких учёных, как Дж. Лакофф, М. Джонсон, Ф.Н. Джонсон-Лэрд, Р.В. Лангакер, В.Б. Касевич, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, Е.В. Рахилина, Э. Рош, Дж.А. Фодор, М. Шварц и др.

С позиций когнитивной лингвистики, основателями которой считаются американские учёные Дж. Лакофф и М. Джонсон, метафора рассматривается не как средство украшения речи. Метафора от природы присуща человеческому мышлению и познанию, и само человеческое мышление метафорично уже по своей сути (Lakoff, Johnson 1980: 6). С точки зрения когнитивной лингвистики (Baldauf 1997; Jäkel 1997; Kövecses 2002; Lakoff 1990; Liebert 1992), метафоры являются так называемыми «концептуальными метафорами» (далее – КМ), поскольку они существуют одновременно в двух концептах (концептуальных сферах).

Вслед за американским учёным венгерского происхождения З. Кёвечешом, в настоящей работе «… метафора дефинируется как понимание одной концептуальной сферы в терминах другой концептуальной сферы» (Kövecses 2002: 4). Эти две области или сферы, на стыке которых и существует метафора, получили такие наименования, как «source domain» («сфера-источник») и «target domain» («сфера-цель») (Lakoff, Johnson 1980). Первому понятию соответствуют также термины «исходная сфера», «донорская зона», второму – «сфера-магнит», «конечная сфера» и «реципиентная зона» (Baranov 2004).

Наиболее полно суть КМ отражена в следующей дефиниции З. Кёвечеша: «Концептуальная сфера (А) является концептуальной сферой (В), которую называют концептуальной метафорой. Концептуальная метафора основывается на двух концептуальных сферах, в которых одна сфера понимается в терминах другой сферы» (Kövecses 2002: 4).

При этом термин «концептуальная сфера» понимается как собственно «концепт». Понятие «концепт» является центральным термином в когнитивной лингвистике. Аккумулируя определения разных авторов, можно предположить, что концепт – это «пучок» всех представлений, ассоциаций и знаний человека относительно какого-либо опыта (явления, действия, процесса, предмета, объекта), которые существуют в сознании человека или в его ментальном мире (Кубрякова 1996; Рахилина 2000; Рудакова 2002 и др.).

Артефактная концептуальная метафора возникает в том случае, когда лексема извлекается из исходной концептуальной сферы «Артефакты» и при метафорическом переносе описывает конечную сферу «Политика», например:

(1) Wir werden diesen Frieden … nur dann garantieren können, wenn wir gemeinsam das Haus Europa bauen [Kohl 1997: 20]. ‘Мы сможем гарантировать этот мир … только тогда, когда мы вместе построим дом Европа’.

КМ объективируют определённые когнитивные модели, являющиеся «…культурными мыслительными моделями, которые неосознанно влияют и определяют картину мира определённого языкового сообщества» (Jäkel 1997: 41). Одна когнитивная модель охватывает некое множество лексем, которые по данной схеме связывают конечную и исходную концептуальные сферы.

Если связь между двумя сферами сопряжена с метафорическим переосмыслением, то тогда реализуется метафорическая модель (далее – ММ), под которой в настоящей работе вслед за А.П. Чудиновым понимается «существующая или складывающаяся в созании носителей языка схема связи между двумя понятийными сферами, которую можно представить определённой формулой: ‘X – это Y’» (Чудинов 2003б: 64).

Так, политическая деятельность может уподобляться какому-либо артефакту, и тогда реализуется артефактная метафорическая модель, которую можно считать идеальной схемой, в соответствии с которой в текстах реализуются конкретные артефактные КМ.

В политическом дискурсе КМ выражают определённое отношение к социальной реальности (государству, правительству, политическим деятелям, партиям, институтам власти, другим странам), определённое восприятие и отражение этой действительности в сознании носителей политического языка. При этом КМ отражает качества и свойства объектов, наиболее значимые и культурно обусловленные именно для того общества, в языке которого данная метафора существует (Quasthoff 1973; Lakoff, Johnson 1980).

В третьем разделе рассматриваются некоторые теоретические проблемы исследования немецкой концептуальной метафоры, а именно: определение и употребление метафоры в контексте, тексте и дискурсе, функции КМ в ПД, лексические отношения в метафорической системе, место КМ в системе смежных языковых явлений и проблема классификации КМ.

КМ существует одновременно на нескольких уровнях: в определённом контексте, тексте и дискурсе. Контекст позволяет реципиенту дешифровать употреблённую оратором метафору. В тексте метафора является частью определённой метафорической системы данного текста. В одних случаях в тексте происходит многоаспектное развёртывание одной модели, которая приобретает функцию доминанты, в других – наблюдаются единицы разных ММ. При употреблении в тексте метафор одной модели между метафорами могут возникать семантические отношения развёртывания и усиления. Метафоры разных моделей могут вступать также друг с другом в отношения синонимии, омонимии и антонимии.

Принадлежность к уровню дискурса определяется тем, что метафора является продуктом того общества, в котором она была порождена. Поэтому метафора всегда несёт на себе отпечаток культуры, истории, традиций и опыта того общества, в языковом и культурном пространстве которого она находится.

Именно поэтому для расшифровки некоторых политических метафор нужно обладать набором фоновых знаний о ситуации в данной стране, знать политических деятелей и партии, историю и культуру страны в целом.

В немецком ПД концептуальная метафора выполняет различные функции, но ведущей является когнитивная функция, то есть функция переработки и упорядочивания информации.

Исходная концептуальная сфера «Артефакт» и артефактные метафорические модели подробно рассматриваются в четвёртом разделе первой главы. Немецкие КМ концептуализируют различные социальные явления и процессы, происходящие в Германии и в Евросоюзе, посредством наименований артефактов, то есть предметов и объектов, созданных трудом человека, которые используются в материальной жизнедеятельности человека.

При этом конечная сфера «Политика» трактуется широко как любой вид общественно-социальных отношений, направленных на борьбу за власть и на её удержание. Обобщённая концептуальная сфера «Артефакт» является, в свою очередь, неоднородным и сложным по структуре концептом. Она состоит из трёх концептуальных сфер, объединяющих разные виды артефактов.

Первая группа – технические артефакты, составляющие концептуальную сферу «Техника», номинируют механизмы и виды транспорта, которые представляют соответственно концептуальные субсферы «Механизмы» и «Транспорт». Эти лексемы объединены в одну группу по принципу номинации различных механизмов, которые использует человек для совершения какой-либо полезной работы и для передвижения в пространстве.

Вторая группа – архитектурные артефакты из концептуальной сферы «Архитектура», которые объединяют номинации дома и других сооружений и объектов коммунального хозяйства, репрезентирующих соответственно концептуальные субсферы «Дом» и «Коммунальное хозяйство».

Третья группа представлена бытовыми артефактами из сферы «Быт», к которым относятся гастрономические (субсфера «Кухня») и текстильные (субсфера «Одежда») артефакты. Эти единицы номинируют объекты лично-бытовой сферы человека: продукты питания и одежду.

Таким образом, обобщённая исходная концептуальная сфера «Артефакт» имеет иерархическое, трёхуровневое устройство. Она состоит из трёх сфер, которые представлены соответственно тремя ММ: «Политика – это техника», «Политика – это архитектура» и «Политика – это быт». При этом структуру каждой из трёх артефактных моделей упорядочивают по две метафорические субмодели.

Так, ММ «Политика – это техника» включает в свой состав субмодели «Политика – это механизм» и «Политика – это транспорт». ММ «Политика – это архитектура» состоит из субмоделей «Политика – это дом» и «Политика – это коммуникации», а ММ «Политика – это быт» структурируется субмоделями «Политика – это еда» и «Политика – это одежда».

Каждая метафорическая модель имеет сложную семантическую структуру и состоит из множества элементов. К структурно-семантическим свойствам ММ относятся иерархическое устройство, пересекаемость с другими моделями, полевая структура модели и её фреймовая организация. Любая ММ обладает также набором функциональных свойств: частотностью, продуктивностью и доминантностью.

Методика описания немецкой артефактной метафоры представлена в пятом разделе первой главы. При описании семантических особенностей артефактных моделей используется понятие «фрейма». Фрейм – это фрагмент языковой картины мира, структурирующий соответствующие концептуальные сферы и модели. То есть фрейм представляет собой «описание типизированной ситуации» (Баранов 1991: 188).

При описании функциональных свойств артефактных метафорических моделей и субмоделей ключевыми понятиями выступают:

· «частотность», которая отражает общее количество метафорических единиц в составе той или иной метафорической модели;

· «продуктивность», которая показывает, сколько лексем получают вторичное значение в соответствии с данной моделью;

· «доминантность», которая демонстрирует, в скольких текстах присутствуют метафорические единицы тех или иных моделей и субмоделей.

Вторая глава «Репрезентация артефактных метафорических моделей и субмоделей и их функциональные свойства» посвящена исследованию семантической структуры и функциональных свойств моделей «Политика – это техника», «Политика – это архитектура» и «Политика – это быт», которые составляют структуру обобщённой артефактной метафорической модели.

В первом разделе второй главы описывается метафорическая модель «Политика – это техника», структуру которой составляют метафорические субмодели «Политика – это механизм» и «Политика – это транспорт». Эти субмодели эксплицируются в современном ПД соответственно метафорами механизма и транспорта.

Метафоры субмодели механизма активно задействуются в политической риторике ФРГ. Они формируют представление о государстве (или его отдельных частях, например, об институтах власти, партиях, регионах) как о функционирующем механизме, а также описывают процессы управления, регулирования, ремонта государственного механизма различными способами.

Субмодель механизма структурируется двумя фреймами. Фрейм «Механизм в целом» представлен типовыми ситуациями работы механизма и наличием физических сил, воздействующих на его функционирование. Например: (2) Lernen Sie verstehen, wie die Europäische Union funktioniert [Rau 2001a: 157]. ‘Научитесь понимать, как функционирует Европейский Союз’. В качестве работающего механизма представляются чаще всего государство и экономика.

Основной отличительной особенностью любого механизма является то, что он состоит из отдельных частей – «деталей», слаженная работа которых и обеспечивает функционирование всего механизма. Такими «деталями» представляются органы государственной власти и работающие в них чиновники и общественные институты, в обществе – политические партии, группы, классы, а также непосредственно сами граждане. Например: (3) Unsere Gesellschaft wäre ärmer ohne den selbstlosen und unermüdlichen Einsatz jener vielen Bürgerinnen und Bürger, die bereit sind, die vielen kleinen Räder im großen Getriebe des Hilfsgeschehens in Schwung zu bringen und in Schwung zu bleiben [Rau 2001b: 319]. ‘Наше общество было бы беднее без самоотверженного и неустанного участия тех многих граждан, которые готовы раскачивать и поддерживать в движении много маленьких колёсиков в большом механизме помощи’.

На работу механизма воздействуют определённые внешние силы, которые метафорически представляют влияние людей, групп, классов, партий на работу государственного «механизма».

Фрейм «Управление механизмом и устранение неполадок» представляет способы управления политическим механизмом и ремонта в случае появления сбоев в его работе. Государственным механизмом всегда кто-то (политик, партия, канцлер и т.д.) управляет, применяя для этого различные методы («закручивание гаек и болтов», «поворот рычагов»):

(4) Der Vertrag von Amsterdam setzt an beiden Punkten den Hebel an: Jeder Unionsbürger bekommt das einklagbare Recht, Dokumente der Kommission … einzusehen [Fischer 1998: 9]. ‘Амстердамский договор прилагает усилия (букв.: приводит в действие рычаги) по обоим пунктам: Каждый гражданин ЕС получает исковое право знакомиться с документами комиссии…’.

Работающий механизм подвергается воздействию агрессивных сред, а потому может давать сбои, выходить из строя или ломаться, однако его всегда можно наладить, заменив детали. Ремонт осуществляется в ремонтных мастерских: (5) Berlin ist Werkstatt der Integration eines um den Osten erweiterten Europas [Bernrath 1999]. ‘Берлин – это мастерская интеграции Европы, расширившейся за счёт Востока’.

Метафорические единицы субмодели «Политика – это транспорт» представляют образные номинации государства посредством наименования транспортных средств и создают образное представление о путях развития государства посредством наименований развичных видов движения. В современном немецком политическом дискурсе субмодель «Политика – это транспорт» представлена четырьмя фреймами.

Первый из них – «Виды транспортных средств» – включает номинации транспорта, обозначающего различные политические процессы. Транспортная метафора вербализуется, как правило, двумя видами транспорта: водным и железнодорожным. Водный транспорт объективируется метафорой корабля. Под «кораблём» при этом подразумевается государство, страна: (6) Was ist das für ein Staatsschiff, in dem alle wirklichen Schwerpunkte im Westen liegen? [Thierse 1999]. ‘Что это за государственный корабль, в котором все действительные приоритеты находятся на Западе?’

Процессы европейского объединения в ПД часто представлены номинациями «поезда», «вагонов», «локомотива»: (7) Höchst unerwartet ist der Zug der politischen Union Europas wieder ins Rollen gekommen [Herzog 1999: 1]. ‘В наивысшей степени неожиданно поезд политического Союза Европы снова пришёл в движение’.

Помимо наименований транспортных средств в ПД представлены также и номинации частей транспорта: «мотора», «габаритных огней», «тормозов», «стабилизатотров», «руля» и «якоря». Традиционный статус имеет метафора мотора, который выступает в качестве движущей силы чего-либо, например:

(8) Die deutsch-französische Freundschaft und Zusammenarbeit ist der Motor für die weitere Entwicklung in ganz Europa [Bulmahn 2003b]. ‘Дружба и сотрудничество между Германией и Францией являются мотором для дальнейшего развития во всей Европе’.

Очень важной отличительной чертой транспортных средств является их способность перемещаться в пространстве. В ПД подробно представлена типология перемещения в пространстве политических сил и всего государства, что актуализируется фреймом «Движение транспортных средств». Метафоры движения наглядно представляют протекание различных политических процессов в обществе, причём определённый тип движения характеризует правильность или неправильность курса проведения политики правительством. Так, верная и разумная политика представляется «правильным курсом», ошибочному развитию соответсвует «движение неверным курсом» или «отклонение от верного курса».

Помимо этого для транспорта характерны также «поиск и введение курса движения», «движение вперёд и назад», «маневрирование и корректировка курса», например: (9) Welche Form der europäischen Einigung wollen wir? Wie soll der Prozess weitergehen? Auf welches Ziel steuern wir zu? [Rau 2001a: 332]. ‘Какую форму европейского объединения мы хотим? Как этот процесс должен идти дальше? К какой цели мы направляемся (держим курс)?’

Помимо типологии движения фреймом «Участники движения» в ПД представлены способы управления транспортом и лица, им управляющие. Так, на корабле главным является капитан, в образе которого выступает канцлер ФРГ. Помощником капитана является министр иностранных дел. Политические оппоненты представляются матросами или разбойниками, которые хотят взять корабль на абордаж и захватить власть на корабле. Таким образом, иерархия в системе гоударственной власти при употреблении метафор корабля совпадает с иерархией морских чинов, а жизнь государства представляется терминами морского быта во время плавания.

Фрейм «Транспортная инфраструктура» представляет собой описание объектов, регулирующих движение (ориентационные объекты, план движения и т.д.), а также описание путей движения и стоянок транспортных средств.

Второй раздел «Репрезентация метафорической модели «Политика – это архитектура» представляет описание политической реальности ФРГ в терминах архитектуры и коммунального хозяйства. Данная модель состоит из двух субмоделей: «Политика – это дом» и «Политика – это коммуникации».

Метафорическая субмодель «Политика – это дом» объективируется метафорами дома. Метафора дома занимает очень важное место в немецком ПД. Это связано с тем, что дом является важнейшим концептом в системе человеческого опыта. Метафорическое представление общественных реалий в виде дома является традиционным для немецкого ПД образом, который связан с описанием немецкого государства и системы общественного устройства ФРГ.

Метафора дома получила широкое развитие и различные интерпретации за счёт детального описания в ПД различных аспектов этого «государства-дома». Исходный концепт «Дом» подробно и детально структурирован, отражая различные стороны политических процессов и политического устройства ФРГ и ЕС. Структуру субмодели «Политика – это дом» образуют четыре фрейма: «Дом в целом», «Конструкция дома», «Строительство, ремонт и разрушение дома» и «Жильцы и соседи дома».

Дом в целом очень часто выступает в качестве целостной государственной системы. При этом немецкое государство характеризуется как большой жилой дом, в котором проживают, дружно или в ссоре, различные народы.

Особенно часто встречаются образы концептуальной метафоры «Европа – это дом»: (10) Unsere Zukunft liegt im Haus Europa [Herzog 1999: 1]. ‘Наше будущее находится в доме Европа’. Причём в современном немецком ПД под Европой понимается не европейский континент, а только ЕС, например: (11) An dem europäischen Haus der EU haben mittlerweile mehrere Generationen politisch erfolgreich gebaut. [Fischer 1999: 20]. ‘Между тем многие поколения работали политически успешно над европейским домом ЕС’.

В середине и конце 90-х гг. XX в. расширение Евросоюза на Восток рассматривалось как заселение «европейского дома» новыми жильцами.

В ПД также активно задействуются метафоры, обозначающие процессы «строительства», «ремонта», «перестройки», «разрушения» дома и лиц, которые эти действия осуществляют, – «строителей». «Строительство дома» представляется немецкими политиками как процесс усиления интеграции внутри ЕС, укрепления экономических, политических и культурных связей между странами ЕС и расширения Евросоюза на Восток. Политика интеграции внутри ЕС рассматривается как план строительства, а осуществляющие её политики – как архитекторы или строители.

(12) Europa ist nicht nur das grossartige Aufbauwerk der letzten vier Jahrzehnte. Die Baupläne für unser Haus Europa, das wir jetzt bauen, sind älter [Kohl 1997: 14]. ‘Европа – это не только грандиозная стройка последних четырёх десятилетий. Планы строительства нашего дома Европа, который мы сейчас возводим, являются более ранними’. Дом может быть также в случае необходимости «перестроен», а при неправильной эксплуатации – даже разрушен. Например:

(13) Im Коnvent zur Zukunft der Europäischen Union wird daran gearbei­tet, das Fundament zu erweitern und zu verstärken, auf dem wir die Union weiterbauen wollen [Rau 2002b: 310]. ‘В конвенте по проблемам будущего Европейского Союза осуществляется работа над тем, чтобы расширить и усилить фундамент, на котором мы хотим продолжать строить Союз дальше’.

Субмодель «Политика – это коммуникации» объективирует знания о социальной реальности в терминах объектов коммунального хозяйства. Данную субмодель образуют два фрейма: «Объекты коммуникаций и их составные части» и «Строительство и строители объектов коммуникаций».

Субмодель коммуникаций представлена чаще всего лексемами «мост» и «дорога». Метафора дороги указывает на осуществление каких-либо социальных процессов, на развитие государства, общества: (14) Der Weg in die Zukunft kann für uns nur lauten – Europa [Herzog 1997: 32]. ‘Дорога в будущее для нас может быть только одна – Европа’.

Различные типы дорог указывают на разные типы развития и их восприятие политическими деятелями. Так, например, главную линию развития общества и экономики обозначает «главная дорога». Опасные или непопулярные решения преподносятся как «опасная дорога на распутье»:

(15) Wir stehen an einer Wegscheide. Wir brauchen ein überzeugendes europäisches Zukunftsprojekt mit dem Mut, neue Wege zu gehen [Rau 2001a: 333]. ‘Мы стоим на перепутье. Мы нуждаемся в убедительном проекте европейского будущего с мужеством, идти по новым дорогам’.

Завершившийся политический процесс предстаёт в качестве «пройденного пути». «Мост» в свою очередь выполняет связующую функцию, сближая культуры, народы, страны: (16) So war es auch möglich, geistige Brücken über den Eisernen Vorhang zu schlagen und kulturelle Bindungen und Verbindungen zu den Menschen zu pflegen [Kohl 1997: 13]. ‘Также стало возможным возведение духовных мостов над железным занавесом и сохранение культурных связей с людьми’.

Объекты сферы коммунального хозяйства также могут быть построены. Чаще всего в таких случаях речь идёт о «возведении мостов», которые строят «мостостроители». Под ними подразумеваются политики, способствующие укреплению экономических и политических связей между странами.

Третий раздел второй главы диссертации именуется «Репрезентация метафорической модели политика – это быт». В нём рассматриваются метафоры субмоделей «Политика – это еда» и «Политика – это одежда».

Субмодель «Политика – это еда» описывают метафоры кухни, которые репрезентируют знания о сфере политики в терминах исходной концептуальной субсферы «Кухня». К субмодели «Политика – это еда» относятся наименования продуктов питания, гастрономических блюд и их ингредиентов, напитков, процессов приготовления и употребления пищи, а также используемой при этом кухонной утвари. Структуру субмодели кухни составляют два фрейма.

Фрейм «Пища в целом» содержит номинации продуктов питания, блюд и их характеристики, например: (17) Es gibt immer wieder Situationen, in denen Parteiverdrossenheit Futter bekommt [Rau 2002b: 611]. ‘Всегда имеются ситуации, в которых дурное настроение в партии получает корм’.

Из названий конкретных блюд доминируют «торты» и «напитки». Блюда «политической кухни» обладают также определёнными перцептивными качествами, такими как, например, вкус пищи («неаппетитный», «солёный»).

Фрейм «Приготовление и приём пищи» актуализирует процессы приготовления и потребления пищи и используемую для этого посуду. Процесс приготовления пищи, проецируемый на сферу политики, означает различные политические действия и идеи, чаще всего в негативном смысле. При приготовлении пищи большое значение придаётся также кулинарному рецепту.

Из наименований приготавливаемых блюд доминируют «супы», процесс приготовления которых ассоциируется в ПД с проведением самостоятельной политики и принятием решений по каким-либо важным вопросам, чаще всего в негативном смысле, например: (18) Auch an diesem Punkt werden Sie zeigen können, ob Sie bereit sind, Verantwortung für das ganze zu übernehmen, oder ob Sie weiterhin allein aus parteipolitischer Orientierung egoistisch Ihr eigenes Süppchen kochen wollen [Schröder 2003a: 16]. ‘Также и в этом деле Вы сможете показать, готовы ли Вы взять (на себя) ответственность за всё, или Вы и дальше хотите эгоистически варить Ваш собственной супчик одни в соответствии с Вашей партийно-политической ориентацией’.

Номинации конкретных видов трапезы служат для негативной оценки действий политических противников и ассоциируются с растратой денег, превышением служебных полномочий, взяточничеством, например: (19) Ich denke, wir müssen genauer lokalisieren, wer den großen Schluck aus der Flasche genommen hat [Luft 1998a: 9]. ‘Я думаю, мы должны точнее локализовать тех, кто сделал большой глоток из бокала’.

Метафорическая субмодель «Политика – это одежда» представлена метафорами одежды, которые концептуализируют опыт о социальной реальности ФРГ номинациями предметов гардероба. В структуру субмодели входят два фрейма.

Фрейм «Одежда в целом» включает в себя наименования текстильных аксессуаров и их частей, которые используются чаще всего немецкими политиками для негативной оценки личности своих оппонентов и результатов их деятельности. Из предметов одежды на своих противников немецкие политические деятели «примеривают» в большинстве случаев «новую щегольскую одежду» и «старые шляпы», а также другие предметы гардероба: (20) Wer ist Stollmann? Das ist der alte Patriach im neuen Yuppie-Gewand [Blüm 1998: 7]. ‘Кто такой господин Штольманн? Это старый патриарх в новой щегольской одежде’. (21) Wir brauchen keine alten Hüte in der Politik [Waigel 1998: 3]. ‘Нам не нужны старые шляпы в политике’.

Некоторые политические действия соотносятся с процессами пошива, ношения и изнашивания одежды, которые представлены фреймом «Шить, одевать, изнашивать одежду». Так, например, традиционный статус приобрела метафора, представляющая дефицит средств в бюджете как «дыры», а покрытие этого дефицита – как «заштопывание» этих «дыр»:

(22) Steuerschlupflöcher werden wir stopfen [Schröder 1999: 10]. ‘Налоговые дыры-лазейки мы заштопаем’.

В третьей главе работы «Типы корреляций функциональных свойств артефактных метафорических моделей и субмоделей» сопоставляются функциональные свойства немецких артефактных моделей и субмоделей и рассматриваются попарная и общая корреляции их функциональных свойств.

Частотность немецкой обобщённой метафорической модели «Политика – это артефакт», то есть общее количество метафор в её составе, составляет в ПД 1640 метафорических единиц.

Продуктивность обощённой артефактной метафорической модели, то есть количество лексем, которые получили вторичное значение в соответствии с данной моделью, насчитывает 1487 лексических единиц.

Доминантность обобщённой артефактной метафорической модели, то есть общее количество текстов, в которых вербализованы объективирующие данную обобщённую модель метафоры, исчисляется 266 текстами.

Функциональные показатели обобщённой артефактной модели (кроме доминантности) складываются из суммы показателей артефактных ММ. Обобщённые данные по функциональным свойствам артефактных моделей представлены в Таблице 1, артефактных субмоделей – в Таблице 2.

Таблица 1

Функциональные свойства артефактных метафорических моделей

Примечание. Принятые в таблице сокращения: М - место; кол. - количество; проц. - проценты; продуктивн. - продуктивность; доминантн. - доминантность.

Таким образом, немецкие артефактные метафорические модели обладают следующими функциональными особенностями:

1. Самой частотной, продуктивной и доминантной артефактной моделью в немецком ПД является техническая модель. Далее следуют архитектурная модель, которая является второй как по частотности, так и по продуктивности и доминантности, и бытовая модель – третья по всем показателям.

2. Все три функциональных показателя модели – показатели частотности, продуктивности и доминантности – пропорциональны друг другу: чем выше её частотность, тем выше её продуктивность и доминантность.

Таблица 2

Функциональные свойства артефактных метафорических субмоделей

У немецких артефактных метафорических субмоделей также проявляются функциональные закономерности, а именно:

1. Самой частотной и продуктивной (но второй по доминантности) является субмодель дома. Далее следует транспортная субмодель (второе место по частотности и по продуктивности, но первое по доминантности).

В остальных случаях субмодели занимают одинаковые места по всем трём функциональным показателям: субмодель механизма по всем показателям имеет третье место, субмодель коммуникации – четвёртое, субмодель кухни – пятое и субмодель одежды занимает шестую и последнюю позицию, как по частотности, так и по продуктивности и доминантности.

2. Функциональные показатели субмоделей прямо пропорциональны друг другу: высокая частность коррелирует с высокой продуктивностью и доминантностью, и наоборот – небольшая частотность отражается как малой продуктивностью, так и низкой доминантностью.

Определённая закономерность обнаруживается также при сопоставлении частотности и фреймовой структуры артефактных субмоделей: чем выше частотность субмодели, тем сложнее её фреймовая структура.

Так наибольшее количество фреймов (по четыре) имеют самые частотные субмодели дома и транспорта, остальные субмодели – по два фрейма. Этот факт можно объяснить тем, что наличие большого количества метафор в составе субмодели делает возможным большое разнообразие путей развёртывания и усиления метафор этой субмодели за счёт метафор этой же субмодели, которые образуют всё новые фреймы. Таким образом, чем больше фреймов образуют структуру субмодели, тем больше шансов появления у неё новых фреймов.

В Заключении делаются некоторые обобщения результатов проведённого исследования и указываются перспективы дальнейшего изучения артефактной концептуальной метафоры в современном немецком политическом дискурсе и в немецком языке в целом.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Керимов Р.Д. Онтологические основы метафоризации (на материале парламентской речи Бундестага ФРГ) // Общие и частные проблемы онтологии языка. – Бийск: БПГУ, 2002. – С. 65-68.

2. Керимов Р.Д. Типология метафорических выражений в парламентской речи (на материале выступлений в Бундестаге ФРГ) // XXIX Научная конференция студентов и молодых учёных КемГУ: Сб. тр. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002. – С. 192-193.

3. Керимов Р.Д. К вопросу об использовании образной метафоры в немецкой парламентской речи // Филологический сборник. – Кемерово: Графика, 2002. – Вып. 2. – С. 76-83.

4. Керимов Р.Д. «Метафорическая сетка» в немецкой парламентской речи // Сборник трудов молодых учёных КемГУ: В 2 т.– Кемерово: Полиграф, 2002. – Т. 1. – С. 179-180.

5. Керимов Р.Д. Некоторые метафорические характеристики концепта «Европа» // Материалы XLI МНСК: Романо-германские языки. – Новосибирск: НГУ, 2003. – С. 16-18.

6. Керимов Р.Д. Подходы к изучению образной метафоры в современной немецкой парламентской речи // Современная политическая лингвистика: Материалы Междунар. науч. конф. – Екатеринбург: УрГПУ, 2003. – С. 71-73.

7. Керимов Р.Д. Метафорическое выражение «Europa ist Haus» в немецкой политической речи // Человек и его язык: Сб. науч. тр. – Кемерово: Графика, 2003. – С. 131-134.

8. Керимов Р.Д. Способы репрезентации концепта «Европа» в немецкой политической речи // Язык. Этнос. Картина мира: Сб. науч. тр. – Кемерово: Графика, 2003. – С. 116-120.

9. Керимов Р.Д. Аспекты когнитивного исследования образных метафор в современной немецкой политической речи // Лингвистика: Бюллетень Уральского лингвистического общества. – Екатеринбург: УрГПУ, 2003. – Т. 11. – С. 61-68.

10. Керимов Р.Д. О внутренней пространственной организации ЕС в языковой картине мира немецких политиков // Пространство и время в восприятии человека: Материалы Междунар. науч. конф.: В 2 ч. – СПб.: Нестор, 2003. – Ч. 1. – С. 272-277.

11. Керимов Р.Д. К когнитивным основаниям изучения политических метафор в публицистике // Linguistica juvenis: Сб. науч. тр. молодых учёных. – Екатеринбург: УрГПУ, 2003. – Вып. 3. – С. 72-78.

12. Керимов Р.Д. Метафорическое моделирование социальной действительности современного немецкого общества в политической речи // Бытие и язык: Материалы Междунар. науч. конф. – Новосибирск: Новосиб. классич. ин-т, 2004. – С. 283-289.

13. Керимов Р.Д. О когнитивном подходе в исследовании метафор в немецком политическом дискурсе // Проблемы языковой концептуализации и категоризации действительности: Материалы Междунар. науч. конф. «Язык. Система. Личность». – Екатеринбург: УрГПУ, 2004. – С. 19-27.

14. Керимов Р.Д. Метафорические характеристики концептов «Европа» и «ЕС» в немецкой публицистике // Концепт, образ, понятие, символ: Коллект. моногр. – Кемерово: Графика, 2004. – С. 222-237.

15. Керимов Р.Д. Гастрономическая метафора в сфере немецкой политики // Известия УрГПУ. Лингвистика. – Екатеринбург: УрГПУ, 2005. – Вып. 15. – С. 71-79.

16. Kerimov R. Sportmetaphorik auf dem Gebiet der Politik: Kognitive Untersuchung eines metaphorischen Herkunftsbereiches der deutschen Politikerrede // Ethnohermeneutik und Antropologie. – Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2004. – S. 225-242.