ФОРМИРОВАНИЕ И СПОСОБЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКИХ КОНЦЕПТОВ В АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ПРОЗАИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ

В настоящее время в когнитивной лингвистике много внимания уделяется культурным концептам, среди которых особый интерес вызывают концепты, вербализованные в текстах художественных произведений. Последние обладают набором характеристик, выделяющих их из совокупности культурных концептов.

Концепты, представляемые в текстах художественных произведений, преломляются сквозь призму авторского мировоззрения, получая специфический, индивидуальный ракурс. Такие концепты, называемые индивидуально-авторскими, являются объектом исследования реферируемой работы.

Целью предпринятого исследования является выявление и описание особенностей механизмов формирования и репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических произведениях.

Для достижения поставленной цели в реферируемой работе представляется актуальным решение следующих конкретных задач исследования:

· проведение обзора существующих теоретических исследований проблем продуцирования и восприятия текста как базовых процессов формирования индивидуально-авторских концептов и их перцепции и рефлексии;

· изучение современных научных теорий, рассматривающих вопросы формирования и функционирования культурных концептов и выявление их связи с индивидуально-авторскими концептами;

· разработка и определение теоретических основ практического исследования обозначенной проблемы;

· определение источников и выявление закономерностей формирования индивидуально-авторских концептов. Выявление специфики формирования индивидуально-авторских концептов в зависимости от источника их создания;

· изучение средств репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических произведениях;

· определение роли индивидуально-авторских концептов при формировании вторичной действительности, создаваемой писателем в отдельном прозаическом произведении или характеризующих его творчество в целом.

Актуальность работы определяется её связью с когнитивно-коммуникативной парадигмой исследований, активно разрабатываемой в современной лингвистике, что обусловливает необходимость научного определения понятия индивидуально-авторского концепта, закономерностей его формирования и репрезентации в англоязычных прозаических текстах.

Научная новизна исследования заключается в том, что описание механизмов формирования и способов репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических текстах предпринимается впервые. В работе выделяются концептопорождающие характеристики текста, уточняется роль автора и читателя в рамках базовых процессов продуцирования и восприятия текста. Определяется понятие индивидуально-авторского концепта, особенности и закономерности его репрезентации в англоязычных прозаических текстах.

Теоретической базой исследования служат основные положения теорий, объектом изучения которых является текст (М.М.Бахтин, И.Р.Гальперин, А.А.Залевская, Г.Г.Москальчук, Н.Л.Мышкина, В.А.Пи-щальникова, Г.Г.Слышкин, Ю.А.Сорокин, И.П.Сусов и др.), работы по проблемам продуцирования и понимания текста (В.П.Белянин, Л.Г.Васильев, Л.С.Выготский, А.А.Залевская, И.А.Зимняя, И.Э.Клю-канов, В.В.Красных, А.А. Леонтьев, T.A.Dijk, Н.G.Gadamer, P.N.John-son-Laird, J.Habermas, W.Kintsch и др.), по лингвокультурологии и, в частности, работы по исследованию феномена культурного концепта (Н.Д.Арутюнова, С.А.Аскольдов, А.Вежбицка, В.И.Карасик, Е.С.Куб-рякова, Г.Г.Слышкин, Ю.С.Степанов, E.D.Hirsch и др.).

В качестве материала исследования используются англоязычные прозаические тексты. Общий объем анализируемого материала составляет 5000 страниц. Анализ фактического материала проводится на основе комплексного применения методов концептуального, контекстуального анализа, анализа словарных дефиниций.

Результаты исследования позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Индивидуально-авторский концепт – это квант структурированного знания о вторичной действительности, создаваемой в тексте художественного произведения.

2. Индивидуально-авторский концепт является динамичным компонентом культуры, процесс формирования которого обусловливается либо трансформацией культурного концепта с аналогичным именем в соответствии с личным мироощущением писателя, либо заполнением лакуны в рамках отдельной концептосферы и, как результат, созданием нового, индивидуально-авторского концепта.

3. Анализ индивидуально-авторского концепта базируется на выделении и описании трех его составляющих – предметно-образной, понятийной, ценностной/оценочной.

4. Индивидуально-авторские концепты, создаваемые путем трансформации культурных концептов, могут быть представлены в тексте художественного произведения эксплицитно или имплицитно. Новые индивидуально-авторские концепты репрезентируются в тексте только эксплицитно.

5. Формирование и репрезентация индивидуально-авторских концептов регулируется рядом общих принципов и закономерностей:

а) абстрактные сущности репрезентируются автором в рамках текста через конкретное и трансформируются в абстрактное в результате восприятия и осмысления читателем;

б) конкретные сущности репрезентируются автором через абстрактное в рамках текста и трансформируются в конкретное в результате восприятия и осмысления читателем;

в) в эмоционально-оценочном плане традиционно «высокое» часто характеризуется автором как «низкое»;

г) в эмоционально-оценочном плане традиционно «низкое» часто характеризуется как «высокое»;

д) одна и та же составляющая индивидуально-авторского концепта репрезентируется различными языковыми средствами;

е) одни и те же вербальные элементы служат для формирования всех трех составляющих индивидуально-авторского концепта.

6. Индивидуально-авторские концепты, обнаруживаемые в ряде произведений одного и того же писателя, являются компонентами глобального индивидуально-авторского концепта, определяющего все творчество данного писателя.

Теоретическая значимость исследования заключается в определении понятия индивидуально-авторского концепта в целом, в описании характеристик его составляющих и в выявлении общих закономерностей формирования и функционирования данного типа концептов в англоязычных прозаических текстах. Вывод проблем создания и репрезентации индивидуально-авторских концептов на уровень рассмотрения вопроса о вторичной действительности, создаваемой в рамках текста художественного произведения, способствует разработке современных теорий художественного текста, проблем его продуцирования и восприятия.

Практическая ценность работы заключается в возможности применения ее результатов при разработке лекционных и практических курсов по когнитивной семантике, по стилистике и лингвистике текста, специальных курсов по теории и поэтике текста. Материалы исследования могут быть использованы в практике преподавания английского языка.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования прошли апробацию в рамках доклада на третьей международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике «Композиционная семантика» (Тамбов, 2002), на международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 2003), на научных конференциях «Державинские чтения» (Тамбов, 2003, 2004), на регулярных аспирантских семинарах по когнитивной лингвистике (ТГУ), где на обсуждение было представлено два доклада (2003, 2004) по изучаемой проблеме. По теме диссертации опубликовано пять работ.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух Глав, Заключения, Списка использованной научной литературы, включающей 145 наименований, Списка использованных словарей, Списка источников фактического материала, Приложений.

Во Введении дается общая характеристика работы, определяются цели, задачи, актуальность и научная новизна работы, материал, методы исследования, приводятся положения, выносимые на защиту; излагается структура диссертационной работы, отмечается её теоретическая и практическая значимость, а также приводятся сведения об апробации основных положений и результатов проводимого исследования.

В первой Главе «Культура – текст – концепт. Теоретические предпосылки выделения индивидуально-авторских концептов» проводится обобщение и анализ имеющихся в современной научной литературе точек зрения на проблему текста с учетом его культурной обусловленности, выявление основных концептопорождающих характеристик текста, определение роли автора и реципиента в рамках базовых процессов продуцирования и восприятия текста. Выявление связи данных процессов с культурой заставляет обратиться к описанию специфики культурного концепта, изучению роли культурного концепта в индивидуальном творчестве писателей, а также к выделению на основании имеющихся научных работ в данной области критериев анализа составляющих концептов. Затрагивается вопрос об определении индивидуально-авторских концептов как разновидности культурных и отмечаются особенности выбора языковых единиц, используемых для репрезентации концептов в текстах художественных произведений.

Во второй Главе реферируемой работы «Индивидуально-автор-ские концепты: формирование и способы репрезентации» обосновывается правомерность применения выделенных в ходе теоретического исследования проблемы подходов к изучению структуры, механизмов формирования и способов репрезентации индивидуально-авторских концептов. Проводится анализ так называемых новых индивидуально-авторских концептов. В результате практического исследования выделяются особенности и характеристики репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических произведениях, а также описывается их роль при формировании писателем вторичной действительности в художественном тексте. Практическое исследование осуществлено с учетом обозначенных особенностей процессов продуцирования и восприятия текста.

В Заключении в обобщенной форме приводятся результаты проведенного теоретического и практического исследования.

Содержание работы. Выдвинутая гипотеза обусловила необходимость рассмотрения триады «культура – текст – концепт» как источника и базы создания и функционирования индивидуально-авторских концептов. Сочетание противоположностей как основной принцип развития, т.е. динамизации культуры составляет основу методологического подхода, используемого в теоретической, а затем и в практической частях работы.

Так, в разделе 1.1. «Концепт как «культурный фокус» Главы I, культура рассматривается как результат имманентного развития и как следствие влияния внешних факторов. На основании работ таких отечественных лингвистов, как Н.Д.Арутюнова, С.А.Аскольдов, В.И.Ка-расик, Д.С.Лихачев, Г.Г.Слышкин, Ю.С.Степанов определяется понимание культурного концепта как «условной ментальной единицы, используемой в комплексном изучении языка, сознания и культуры» (В.И.Карасик, Г.Г.Слышкин); в результате сопоставления лингвокультурологического и лингвокогнитивного подходов выделяются критерии, позволяющие разграничить концепт в национальной культуре и культурный концепт; вслед за Г.Г.Слышкиным определяется процесс формирования концепта как процесс редукции результатов опытного познания действительности до пределов человеческой памяти и соотнесения их с ранее усвоенными культурно-ценностными доминантами, выраженными в религии, идеологии, искусстве и т.д. (Г.Г.Слышкин). Таким образом, концепт есть «фокус культуры» в целом и фокус личности, принадлежащей этой культуре.

Проведенный обзор делает очевидным тот факт, что решение вопроса о соотношении понятий «концепт» и «ценность» способствует определению критериев выделения индивидуально-авторских концептов и позволяет обусловить, до определенной степени, выявление структуры данных концептов как производных от культурных концептов, что и предпринимается в разделе 1.2. «Компоненты культурного концепта».

Анализ работ ряда исследователей (Н.Ф.Алефиренко, Н.Д.Арутю-новой, А.Вежбицкой, В.И.Карасика, Дж.Мердока, Г.Риккерта, Г.Г.Слыш-кина, Й.Хейзинга), признающих доминантное значение ценностного компонента концепта, позволил придти к выводу о возможности рассмотрения индивидуально-авторских концептов как трехмерных образований, включающих предметно-образную, понятийную и ценностную/оценочную составляющие, что было предложено применительно к изучению культурных концептов В.И.Карасиком. Учитывается, что наличие лакун в существующей системе культуры может привести к формированию в рамках индивидуальной картины мира нового индивидуально-авторского концепта и его вербальной формы, функционирование которого определяется нормами и закономерностями, свойственными индивидуально-авторским концептам, создаваемым в результате трансформации культурных.

В разделе 1.3. «Текст как смыслопорождающая система» рассматривается одно из основополагающих для реферируемой работы понятий – «текст», который полагается и «конденсатором культурной памяти» (Ю.М. Лотман), и генератором новых смыслов, находясь на пересечении индивидуальных картин мира писателя и читателя.

Учитывая акцентируемую в последнее время в науке необходимость рассмотрения проблем текста с позиций антропоцентрического подхода, значимыми полагаются роли автора и читателя при определении самого понятия «текст». Вслед за В.В.Красных мы считаем текстом продукт речемыслительной деятельности, который создается автором на базе его личных знаний и представлений о мире и в результате отбора тех языковых средств, которые максимально полно и адекватно выражают его замысел. «Реципиент текста воспринимает и понимает текст, причем наиболее полное осмысление замысла автора достигается лишь тогда, когда отобранные продуцентом языковые средства максимально полно соответствуют смысловому коду и знаковой системе реципиента, т.е. обнаруживается частичное или полное совпадение пресуппозиций автора и читателя текста» (В.В.Красных). Такой подход обуславливает необходимость детального рассмотрения процессов продуцирования и понимания текста, базирующихся на наличии специфических, внутренних компонентов текста, выделенных в реферируемой работе.

На этом основании разделы 1.4. «Механизмы продуцирования текста» и 1.5. «Различные подходы к пониманию текста» посвящены изучению роли индивидуально-авторских концептов при создании, а затем восприятии текста. Определяется, что отправной точкой при порождении текста является концепт текста, который, обуславливая смысловую и логическую структуру, коммуникативное и эстетическое воздействие текста на читателя, определяет использование тех или иных текстовых концептов, являясь их функцией. Процесс формирования последних диктует выбор языковых средств, непосредственно привлекаемых для их репрезентации. При этом восприятие текста, зеркально отображая модель порождения текста, имеет, по выражению В.В.Красных, свои «проблемные зоны», могущие создать и создающие определенные люфты, преодолеваемые в «идеале» и непреодолимые на практике.

В работе был сделан вывод о том, что процессы продуцирования и понимания текста являются взаимосвязанными и определяются одним и тем же набором компонентов, порядок осмысления которых происходит в противоположных направлениях у автора и реципиента. Процессы продуцирования и понимания текста обеспечиваются работой соответствующих психических механизмов человека. Причем для адекватного понимания текста актуальными являются положения, определяющие наличие пресуппозиции в сознании реципиента, вопросы, связанные с циклической переработкой текста, интеграцией смыслов текста (текстовых концептов) до единого метасмысла, т.е. концепта текста.

В результате предпринятого в реферируемой работе обзора проблем продуцирования и понимания текста стала очевидной необходимость исследования текстовых концептов как базовых элементов отмеченных процессов в их культурной обусловленности. Данное положение привело к необходимости выделения отличительных параметров культурных и индивидуально-авторских концептов, что представлено в разделе 1.6. «Индивидуально-авторский концепт vs. культурный концепт» диссертационного исследования.

Индивидуальные концепты определяют индивидуальную картину мира того или иного писателя. И.А.Тарасова полагает, что в индивидуальной картине мира проявляются основные категории человеческого мировидения, но в их личностной интерпретации, с учетом ценностных установок, целей и мотивов субъекта. При этом художественная картина мира, формируемая автором в том или ином тексте художественного произведения, становится базой восприятия текста для читателя. Возникающий в этом случае «люфт» минимизируется в результате циклической переработки текста, интеграции его элементов, направленных на выделение метасмысла, т.е. концепта текста, посредством «обработки» языковых единиц, использованных для репрезентации концептов в текстах художественных произведений.

По мнению Г.Г.Слышкина, концепты активизируются в сознании своих носителей путем ассоциаций. Сходность и общность ассоциаций продуцента и реципиента текста обуславливает успешность протекания их коммуникации. Ассоциативные связи, порождаемые нестандартной языковой личностью писателя, отражают установившиеся в его сознании ассоциации между концептами и языковыми единицами, используемыми для их вербализации, отличными от ассоциаций, присущих большинству носителей языка. Такие ассоциации в максимальной степени репрезентируют креативные способности писателя и часто выступают как противоположные (чаще всего по своей оценке) общепринятым в данной культуре.

Глава II «Индивидуально-авторские концепты: формирование и способы репрезентации» реферируемой работы посвящена выявлению и описанию характерных особенностей механизмов формирования и репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических произведениях с учетом выделенных в теоретической части работы положений и подходов.

В разделе 2.1. «Индивидуально-авторские концепты как элементы концептуальной системы автора» обосновывается выбор прозаических текстов, используемых в качестве базы отбора языкового материала исследования – рассказов, которые благодаря своей лаконичности, обозримости и, одновременно, информативной и эмоциональной насыщенности, позволяют в максимальной степени эффективно решить поставленные в исследовании задачи.

В качестве критерия выделения индивидуально-авторских концептов в анализируемых текстах художественных произведений рассматривается описанные в теоретическом разделе работы положения, касающиеся индивидуальной картины мира писателя и особенностей ее репрезентации в тексте художественного произведения. Данные особенности выявляются при сопоставлении репрезентированных посредством языка представлений автора об объектах вторичной действительности, создаваемой в тексте художественного произведения, с объектами реального мира, зафиксированными в культуре на концептуальном уровне.

Индивидуально-авторские концепты вербализуются в тексте, поэтому интерпретация лексических, грамматических и стилистических средств, используемых при формировании того или иного индивидуально-авторского концепта, представляется адекватным способом их восприятия и понимания.

В диссертационную работу включен анализ как наиболее типичных индивидуально-авторских концептов, выделенных при проведении практического исследования, так и анализ индивидуально-авторских концептов, представляющих пограничные случаи между выделенными группами. В рамках трех блоков рассмотрены три типа:

· индивидуально-авторские концепты, созданные в результате трансформации культурных концептов и репрезентированные в тексте художественного произведения эксплицитно;

· индивидуально-авторские концепты, созданные в результате трансформации культурных концептов и репрезентированные в тексте художественного произведения имплицитно;

· новые индивидуально-авторские концепты.

Наиболее интересной представляется группа новых индивидуально-авторских концептов, под которыми мы понимаем индивидуально-авторские концепты, не заимствованные авторами из национальной концептосферы, но вновь создаваемые в рамках отдельных художественных произведений или их циклах. При этом имена таких концептов также не имеют аналогов в языке. Индивидуально-авторский концепт этого типа всегда выражается эксплицитно, что обеспечивает его адекватное восприятие и способствует пониманию замысла автора (текстового концепта).

Новые индивидуально-авторские концепты (репрезентированные не именами собственными и не соотносящиеся с персонажами), наделяемые новой, созданной автором вербальной формой, чрезвычайно редки. К таким концептам можно отнести индивидуально-авторский концепт DOGMAN, созданный О.Генри в рассказе «Ulysses and the Dogman», рассматриваемый нами параллельно с индивидуально-авторским концептом DOG, созданным в результате трансформации имеющегося культурного концепта и репрезентированным в тексте эксплицитно.

В работе были выделены компоненты, присущие предметно-образной составляющей анализируемого концепта.Автор создает образ целого типа людей, проживающих в городах («Do you know the time of the dogman? When the forefinger of twilight begins to smudge the clear-drawn lines of Big City, there is inaugurated an hour devoted to one of the most melancholy sights of urban life»), которые обладают специфическим признаком – люди, уподобляющиеся животным («… an army of beings that were once men. Even yet they go upright upon two limbs and retain human speech; but you will observe that they are behind animals in progress», «’There never were two animals on earth, Jim, that hated one another like me and that dog does’»). На протяжении всего текста рассказа автор противопоставляет «man/человека», каким герой рассказа представляется обывателям, живущим рядом с ним, и «dogman», каким герой рассказа представляется автору и читателю. Развитие образа DOGMAN происходит за счет некой градации в описании главного героя. Так, автор описывает DOGMAN как категорию и прибегает к формулировке «being/существо» как отличного от «man», но унаследовавшего черты «human/человеческого». В то же время «being/существо» занимает на иерархической лестнице развития место позади «animals/животных». Образно это «отставание» в развитии DOGMAN по сравнению с «animal/животным», в данном случае «dog/собакой», представлено тем, что первый «follows/следует» за вторым. Автор подчеркивает, что DOG и DOGMAN связаны «artificial ligament/ искусственными узами». Автор материализует эту связь, включая понятие «leash/поводок», которая одновременно представляется как дистанция между ними – «the difference of a six-foot leash between them», «masters of the men whom they hold in leash may be, but they are not masters of them», «he was leashed to a vile, white dog…», «… with a new note in his voice and a new hand on the leash». Вместе с тем, можно заметить, что мнение автора относительно DOGMAN отлично от создаваемого им в рассказе мнения обывателей – он не отождествляет полностью DOGMAN с «animal/животным», причем описывает это как благо – «… instead of turning them [dogmen] into animals, has kindly left the difference …». Автор оставляет возможность для DOGMAN оставаться «man/человеком» в некоторых ситуациях и даже оставляет его таковым («One among them was a strong man, apparently of too solid virtues for this airy vocation»), но вне связи с DOG. Интересно отметить, что, по мнению самого главного героя, он, будучи DOGMAN, стоит на одном уровне с DOG - «… animals on earth … like me and that dog». Таким образом, уподобление DOGMAN «animal/животному» представлено читателю с трех различных позиций – обывательской, самого героя и автора.

Основной обязанностью DOGMEN является выгуливание ненавистных им собак, причем их взаимоотношения трансформируются на протяжении рассказа. В начале рассказа четко определяется иерархическая связь этих существ - «…each of these beings follows a dog…», которая вписывается на данном этапе развития сюжета в создаваемый образ DOGMAN, и, как уже отмечалось, физический «вид» их связи – «… is fastened by an artificial ligament» и психологический – «…are bound in hopeless enchantment». Подобные отношения основываются не на собственном желании DOGMAN – «Not willingly do they become flunkeys to Fido, bell-boys to bull terriers, and toddlers after Towzer». Также становится ясным и отношение DOG к своему DOGMAN: «The doggies neither fear nor respect them»; «… dog … intractable toward his despised conductor». Вместе с тем, отношение другого героя рассказа (обывателя) противоречит тому «покорному» подчинению, которое сложилось у DOGMAN - «Do you call that adogorwhat?» - и вызывает ярый протест главного героя против сложившегося положения дел. Причем двоякий образ DOG, ранее формируемый автором и представляемым от его имени – «… vile, …, loathsomely fat, friendly ill-natured, gloatingly intractable …», «bloated monster», теперь получает конкретное наполнение - «… mangy, turtle-backed, snake-headed, bench-legged ton-and-half of soap-grease!». Окончательно реальность предстает в финале: «…a pained, outraged, lubberly, bow-legged pudding of a dog».

Богатство и яркость создаваемых образов также достигается за счет употребления аллюзий – современная Цирцея превращает людей в тех, кого автор назвал ‘dogmen’ и каждый из них уже не надеется встретить своего Улисса («dog-catcher Ulysses»), который поможет им избавиться от ненавистного создания. Причем для главного героя Цирцея – его собственная жена (Marcella), нашедшая способы влияния на мужа («… cajoled, bribed, or commanded …», «…pleading, guerdon, or crack of the whip») поступать против своей воли и общаться с дорогим для нее существом – «pet». В качестве Улисса выступает друг главного героя, который действительно помогает «… to remove the spell/избавится от чар» – «… ‘Do you call that a dog or what?».

Вербальная форма концепта ULYSSES - ‘Ulysses’ - представлена читателю уже в заголовке рассказа, который, таким образом, также участвует в процессе создания образа DOGMAN в анализируемом художественном тексте. Тот факт, что автор в один ряд (при помощи соединительного союза «and/и») ставит лексические единицы, репрезентирующие мало совместимые по своей сути концепты – «ULYSSES and the DOGMAN» – индуцирует в сознании читателя образы, созданные в рассказе, еще до его прочтения.

Таким образом, используя дискретный принцип описания и строя его на приеме градации, О.Генри представляет несколько точек зрения на персонаж, который воспринимается читателем через контрастные составляющие конвенционального и неконвенционального в процессе обработки полученной информации.

Понятийная составляющая анализируемого концепта DOGMAN актуализирована лексической единицей,не отмеченyой в толковых словарях английского языка, что позволяет сделать вывод о том, что в данном случае автор позволил себе не только создать индивидуально-авторский концепт и репрезентировать его в тексте, но и создать его вербальную форму.

Среди основных характеристик описываемого концепта, на основании вышесказанного, можно выделить следующие:

DOGMAN – 1) human-like being leashed to a dog;

2) one forced to walk with a dog;

3) one despising and hating dogs.

Вместе с тем в рассказе представлен процесс трансформации главного героя из DOGMAN в MAN, в связи с чем нам представляется целесообразным привести основные характеристики концепта MAN:

man – 1) adult human male;

2)a) human being, person; b) the human race;

3)a) workman; b) manservant, valet;

4)(usu. in pl.) soldiers, sailors, etc., esp. non-officers;

5)suitable or appropriate person; expert;

6)a) husband; b) (colloq.) boyfriend, lover;

7)human being of a special type or historical period;

8)piece in chess, draughts, etc.;

9)(colloq.) as a form of address;

10) person pursued, opponent (OPED).

В анализируемом рассказе, за счет включения в концепт DOGMAN, репрезентируются характеристики 1, 2а, 6a.

Процесс трансформации, имеющий место быть в рамках развития сюжета, репрезентируется автором за счет использования контекстуально «синонимичных» концептов, занимающих промежуточное положение между DOGMAN и MAN: «animals – beings – once men – victims – flunkeys, bell-boys, toddlers – nurses – not masters – conductor – guardian». При помощи вербализации данной цепочки концептов, уточняющих и обогащающих новый индивидуально-авторский концепт, автор отображает способ перехода DOGMAN в MAN.

Индивидуально-авторский концепт DOG также существенно дополняет созданный в тексте концепт DOGMAN.

dog – 1) four-legged flesh-eating animal akin to the fox and wolf, and of many breeds;

2) male of this, or of the fox or wolf;

3) (colloq.) a) despicable person; b) person of a specified kind (‘lucky dog’);

4) mechanical device for gripping (OPED).

В рассказе представлена характеристика 1. При репрезентации в анализируемом художественном тексте концепт получает дополнительные индивидуально-авторские признаки:

DOG – 1) animal, possessing privileges before a dogman;

2) unpleasant, arrogant animal;

3) monster-like pet.

Интересно отметить, что на вербальном уровне индивидуально-авторский концепт DOG репрезентирован целым набором лексических единиц: «animal, monster, doggy, pet, ton-and-half of soap-grease, pudding of a dog».

В целом различные средства вербализации индивидуально-авторских концептов DOGMAN и DOG позволяют читателю не только воспринять и дифференцировать отношение героев, главного героя и самого автора к сущностям, стоящим за данными концептами, но и являются своеобразными маркерами эволюции сюжета для читателя.

Говоря о ценностной/оценочной составляющей с учетом приведенного выше, можно утверждать, что описанные цепочки средств репрезентации индивидуально-авторских концептов DOGMAN и DOG взаимосвязаны – прогресс продвижения по шкале положительной коннотативной окраски первого одновременно означает регресс по шкале отрицательной коннотативной окраски второго, что представлено в таблице 1.

Таблица 1.

Интересно отметить, что в тексте представлены различные по своей коннотативной окраске оценочные суждения о каждом из пары DOGMAN и DOG каждым из представленных читателю героев и самого автора. Так, DOG для «Circe/Marcella/жены главного героя» это нечто очень близкое и милое – «pet». Для DOGMAN это ненавистное существо – «hated» и поэтому выражение «Marcela's pet» в его устах (и автор с ним согласен) также приобретает негативную эмоциональную оценку.

По мере развития сюжета рассказа происходит эволюция оценочной составляющей обоих индивидуально-авторских концептов: при параллельном сопоставлении характеристик можно заметить, что по мере постепенного изменения оценки автора и самооценки DOGMAN происходит изменение отношения и взаимоотношений DOG и DOGMAN. Например, характеристика DOGMAN «hopeless» и «unfortunate dry nurse» коррелирует с оценкой DOG по отношению к DOGMAN – «neither fear, nor respect», а оценка главного героя «strong, of too solid virtues» подкрепляется характеристикой его «питомца», которой его наделяет друг главного героя – «Ulysses» – «bloated monster», что является предпосылкой для финала рассказа, который на эмоциональном уровне репрезентируется при помощи противопоставления оценочных компонентов «shouted», «a new note in his voice and a new hand on the leash» и «piercing canine shrieks», «pained, outraged, lubbery bow-legged pudding of a dog … frenziedly».

В целом автором представлены различные типы оценочных характеристик индивидуально-авторских концептов, соотносимых с типами оценочных значений: психологическая оценка («melancholic, depressed», «friendly ill-natured, … gloatingly intractable»), этическая оценка («hated», «despised»), эстетическая оценка ((«loathomely fat», «bloated monster»).

Описанные составляющие концепта DOGMAN репрезентированы в анализируемом тексте при помощи лексических, грамматических и стилистических средств.

Основным лексическим средством репрезентации концепта DOGMAN является созданная автором форма ‘dogman’, которая дополняется синонимичными в контексте рассказа формами ‘animals’; ‘beings’; ‘once men’; ‘victims’; ‘flunkeys’, ‘bell-boys’, ‘toddlers’; ‘nurses’; ‘not masters’; ‘conductor’; ‘guardian’, привносящими дополнительные смыслы, оттенки эмоциональной оценки.

Аналогично основной лексической единицей, репрезентирующей индивидуально-авторский концепт DOG, является форма ‘dog’, дополняемая лексическими единицами ‘animal’, ‘monster’, ‘doggy’, ‘pet’, ‘ton-and-half of soap-grease’, ’pudding of a dog’. Употребление автором семантически специфических глаголов – «fastened», «bound», «leashed» – также указывает на неразрывную связь описываемых существ.

Яркой лексической репрезентацией оценочной составляющей концепта DOGMAN можно считать употребление автором формы ‘said’ на протяжении всего рассказа и формы ‘shouted’ в финале.

Интересным представляется и тот факт, что помимо самой лексической формы ‘dogman’ присутствуют также созданные автором единицы ’dogdom’, ‘dogmatized’, которые не отмечены в толковых словарях английского языка.

Таким образом, лексические средства репрезентации концепта, предложенные автором, подчеркивают уникальность созданного им в анализируемом художественном произведении индивидуально-авторского концепта.

Грамматическим средством репрезентации индивидуально-авторского концепта DOGMAN выступает употребление страдательного залога в ситуациях, описывающих и характеризующих «dogman» как категорию и главного героя, тем самым подчеркивается их неспособность к самостоятельным действиям в отношении DOG («… is fastened», «…are bound…», «… was leashed…», «… was dogmatized …»). В аналогичной функции выступает модальный глагол ‘have to …‘: «’…And he snores and barks in his sleep, and I have to smoke in the park on account of his astha’».

Для усиления эффекта воздействия на читателя и стимулирования создания образа DOGMAN автор также использует инверсию и фразовое ударение («Not willingly do they become …»), а также прибегает к нарушению синтаксического порядка слов («Never will there come…», «Masters of the house these men, whom they hold in leash may be …»).

Стилистические средства репрезентации концепта, обогащающие его образную составляющую, складываются из привлечения автором аллюзий, метафор, эпитетов. Последние играют решающую роль в формировании оценочной составляющей индивидуально-авторских концептов DOGMAN и DOG. Также находим пример характерной для рассказов О.Генри иронии: «Everyone of these dogmen has been either cajoled, bribed, or commanded by their own particular Circe to take the dear household pet out for an airing».

Аллитерация, использованная автором для характеристики DOGMAN, существенно дополняет образную составляющую сформированного индивидуально-авторского концепта: « flunkeys to Fido, bell-boys to bull terriers, and toddlers after Towzer …».

Таким образом, автору удалось создать и представить читателю новый концепт DOGMAN как в определенном смысле промежуточную форму существования между DOG и MAN, расстояние между которыми определяется «длиной» «leash/поводка», а на примере главного героя, как типичного представителя категории DOGMAN, О.Генри в рамках рассказа «Ulysses and the Dogman» и была показана эволюция от «animal/dog» до «man».

Данный пример, равно как и другие примеры создания и репрезентации индивидуально-авторских концептов, рассмотренные в реферируемой работе, позволил сделать ряд выводов, касающихся своеобразной асимметрии концепта и способов его вербализации. Одни и те же лексические, грамматические и стилистические средства участвуют в формировании предметно-образной, понятийной и ценностной/оценочной составляющих данных концептов. При этом отдельная составляющая индивидуально-авторского концепта репрезентируется набором различных языковых средств, совпадающих в целом с языковыми средствами, используемыми для репрезентации и других составляющих данного концепта. Таким образом, в рамках текста индивидуально-авторский концепт становится средством интеграции текста, стержнем, который организует все пространство рассказа.

Очевидно, что писатели трансформируют функционирующий в лингвокультурном сообществе концепт с целью создания индивидуально-авторского концепта дополняя, актуализируя или варьируя те или иные его характеристики. Индивидуально-авторским концепт становится за счет всегда уникального комплекса признаков, представленных в том или ином рассказе.

В целом проведенный в работе анализ позволил выделить ряд общих закономерностей формирования индивидуально-авторских концептов и их репрезентации в текстах (см. положения, выносимые на защиту, п.5.).

Так положение 5а подтверждается анализом индивидуально-авторского концепта FIEND, репрезентированного в рассказе Ф.С.Фитцджеральда «The Fiend». Было выявлено, что абстрактные сущности «torture», «mental revenge», формирующие исследуемый концепт, репрезентируются через глаголы, описывающие конкретные действия одного из главных героев Mr. Crenshaw – «… Or else he pretended to have a pistol with him, or an inflammatory substance that would make the cell raging Inferno and consume the Fiend in two minutes . At other times he would pretend grimly that the legislature had passed a new law which provided that the Fiend would be executed in a few hours». Достаточно обширное абстрактное понятие CHURCH представлено в рассказе О.Генри «The Tale of a Tainted Tenner» как «’…– a large building in which penwipers and tidies are sold at 20$ each’».

Кроме того, абстрактное целое часто репрезентируется через достаточно конкретные и детально описанные составляющие. Например, разница между социокультурными реалиями американской жизни SOUTH/Юг и NORTH/Север репрезентирована в рассказе Ф.С.Фицд-жеральда «The Ice Palace»: «”Heavens, ”she thought, “they talk as if my being engaged made me older than they are – as if I’d tell their mothers on them!” In the South an engaged girl, even a young married woman, expected the same amount of half-affectionate badinage and flattery that would be accorded a debutante, but here all that seemed banned»; «”Well, you find in his characters a certain brooding rigidity. They’re righteous, narrow, and cheerless, without infinite possibilities for great sorrow or joy.” “Without smiles or tears?”».

В рассказе Дж. Лондона «War» индивидуально-авторский концепт WAR, для которого традиционна высокая степень обобщенности, репрезентирован через конкретные проявления войны, привнесенные в казалось бы обыденную обстановку: «Entering the house, he found the interior a wreck. He trod on empty cartridges as he walked from room to room to reconnoiter from the windows. Men had camped and slept everywhere, and on the floor of one room he came upon stains unmistakable where the wounded had been laid down»

Положение 5б подтверждается, например, в рассказе А.Э.По «The Oblong Box»: из факта появления на борту судна ящика развивается целая мистическая история, а сам ящик в ходе всего рассказа ассоциируется с загадочным и непонятным. В другом рассказе А.Э. По «The Man of the Crowd» через конкретное описание поведения отдельного человека, описывается целый тип людей – людей толпы: «”This old man… is the type and the genius of deep crime. He refuses to be alone. He is the man of the crowd. It will be in vain to follow; for I shall learn no more of him, nor of his deeds”». В рассказе «The Black Cat» того же автора эксплицитно репрезентированный в контексте рассказа концепт реального существа – черного кота/BLACK CAT – становится абстрактным символом зла.

Характерным примером закономерности 5в можно считать приведенное в анализе индивидуально-авторского концепта MONEY (рассказ О.Генри «The Tale of a Tainted Tenner»), определение church, концепта с традиционно высоким оценочным компонентом для представителей американского лингвокультурного сообщества.

Однако, в том же рассказе, в противовес лексической единице ‘church’, лексическая единица ‘gambling house’, используемая для формирования индивидуально-авторского концепта MONEY, получает положительную коннотативную окраску, а характеристика ‘tainted’ в целом меняет свое отрицательное оценочное значение на положительное, что подтверждает справедливость выявленной закономерности 5г. Аналогичную ситуацию предлагает О.Генри и в рассказе «The Cop and the Anthem», где PRISON противопоставляется ELEMONSARY INSTITUTIONS в рамках оценочной составляющей рассмотренного индивидуально-авторского концепта. В качестве примера можно привести и рассмотренный индивидуально-авторский концепт GIRL, при создании которого в одноименном рассказе (O’Henry) автор отчасти меняет оценку (романтическое восприятие GIRL vs. GIRL-кухарка) за счет неожиданного для читателя развития понятийной составляющей данного концепта.

Учитывая, что создание рассмотренных индивидуально-авторских концептов непосредственно связано с существующими в национальной лингвокультуре культурными концептами, в разделе 2.2. «Роль индивидуально-авторских концептов при формировании вторичной действительности в тексте художественного произведения» была предпринята попытка описать данную взаимосвязь более конкретно.

В основе данного исследования лежит понятие культуры как динамичной системы, способной к саморазвитию, самоорганизации и самовосстановлению. Устойчивость данной системы позволяет ей выполнять функции «памяти» человечества. Однако человечество не может жить «памятью» и культура чутко реагирует на необходимость генерирования нового. Один из способов динамизации культуры связан, как представляется, с индивидуально-авторскими концептами.

Рассмотренные индивидуально-авторские концепты, репрезентированные авторами художественных произведений эксплицитно или имплицитно, изначально являются культурными концептами с аналогичными именами, которые трансформируются писателями в соответствии с их (личным) восприятием действительности.

Соотношение индивидуально-авторского концепта и культуры можно рассматривать как двусторонний процесс: генерированный культурой, индивидуально-авторский концепт функционирует в художественном тексте, репрезентируя уникальные индивидуальные черты, отражающие мировидение автора, и «возвращается» в культуру, внося новые акценты в концептуализацию воспринимаемой действительности.

Принадлежность индивидуально-авторского концепта тексту не лимитирует его возможности включаться в новое текстовое окружение иного среза культуры, динамизируя последнюю и интегрируя ее. Результатом часто оказывается определенная схематизация индивидуально-авторского концепта. Такой концепт может быть заимствован писателем и включен в текст другого (неисходного) художественного произведения. Приращения новых характеристик в подобном случае часто не происходит (например, индивидуально-авторский концепт, созданный У.Шекспиром в трагедии «Ромео и Джульетта» был воспринят культурой не только англоязычного, но и мирового сообщества. Структура индивидуально-авторского концепта JULIET претерпела определенное упрощение и была зафиксирована в культуре в виде символа. Последний представлен, например, в рассказе О.Генри «Springtime a la Carte» следующим образом: «Had Juliet so seen her love tokens dishonoured the sooner would she have sought the lethean herbs of the good apothecary» (O’Henry). Таким образом, можно считать, что ядром понятийного компонента данного культурного концепта стало: JULIET – heroine of the tragic love-story, who committed suicide because of it).

Трансформация культурного концепта в процессе реализации замысла автора, в соответствии с которым происходит развитие индивидуально-авторского концепта с аналогичным именем, обуславливается мировоззрением и мировосприятием писателя. Являясь своеобразным стержнем, формирующим текст художественного произведения (что было показано при проведении анализа в разделах 2.1.1.-2.1.3. работы), индивидуально-авторский концепт определяет событие, место, время, поступки героев и т.д. в некоем вторичном мире, создаваемом писателем в рамках, например, рассказа. В тексте художественного произведения создается вторичная по отношению к реальной действительность. Соответственно индивидуально-авторские концепты становятся основным фактором, формирующим и определяющим вторичную действительность – они репрезентируют знания и представления автора о действительности, «осваивая мир путем превращения его в текст» по словам Ю.М.Лотмана.

При восприятии вторичной действительности осуществляется референция к объектам возможного мира художественного произведения, обусловленная восприятием индивидуально-авторских концептов, репрезентирующих данные объекты. При этом понятийная составляющая индивидуально-авторских концептов соотносима с аналогичным компонентом концепта, существующего в рамках реальной действительности, т.е. национальной концептосферы того или иного линг-вокультурного сообщества, что способствует адекватному восприятию смысла текста. В целом составляющие индивидуально-авторских концептов могут существенно отличаться от аналогичных компонентов исходных культурных концептов за счет привлечения многочисленных, но вместе с тем четких характеристик объекта, принадлежащего вторичной действительности.

В случае репрезентации вторичной действительности текста художественного произведения через новые индивидуально-авторские концепты все три составляющие последних многократно повторяются путем «синонимичной» репрезентации в процессе их формирования. [Новые] индивидуально-авторские концепты отражают знания о вторичной действительности художественного произведения, которые не имеют аналога в национальной концептосфере.

На основании вышесказанного, по аналогии с известным определением концепта, данным Е.С.Кубряковой, представляется возможным определить индивидуально-авторский концепт как квант структурированного знания о вторичной действительности, создаваемой в тексте художественного произведения.

Можно предположить, что в целом творчество каждого писателя определяется его инвариантными представлениями о реальной действительности и ее пониманием. При этом автор становится и хранителем «наследственной» информации, являясь членом определенного социокультурного сообщества и, естественно, обладая ингерентными формами познания, и генератором новых смыслов (создаваемых действительностью и формирующих ее), воплощенных в воображаемом мире (вторичной действительности). Эти «нарушающие» традицию тексты в будущей культурной перспективе предстают как необходимые.

Формируя вторичную действительность каждого отдельного художественного произведения того или иного писателя, индивидуально-авторские концепты участвуют в создании некой глобальной вторичной действительности всего творчества автора, центральной для которой является глобальный индивидуально-авторский концепт, репрезентирующий наиболее актуальный для данного автора объект или явление реального мира. Данный глобальный индивидуально-авторский концепт «распадается» на ряд индивидуально-авторских концептов, репрезентируемых в отдельных текстах художественных произведений. Глобальный индивидуально-авторский концепт вычленяется при исследовании творчества того или иного писателя (например, концепт «маленький человек» в творчестве О.Генри).

Данное исследование представляется еще одной попыткой рассмотреть эволюционизирующие механизмы «культуры как коллективного интеллекта», динамизация которого есть результат креативной деятельности индивида (автора), концептуализирующего действительность в соответствии с собственным мировидением в форме индивидуально-авторских концептов выделенных типов и вербализующего их в тексте художественного произведения, создающего вторичную действительность.

Основное содержание диссертации отражено в следующих опубликованных работах:

1. Клебанова, Н.Г. О некоторых особенностях культурных концептов в художественных произведениях / Н.Г. Клебанова // Композиционная семантика: Материалы третьей международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. 18-20 сентября 2002 года. В II ч. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. – Ч. I. – С. 180-181.

2. Клебанова, Н.Г. Художественный текст: концепт автора vs. концепт читателя / Н.Г. Клебанова // Филология и культура: Материалы IV Международной научной конференции. 16-18 апреля 2003 года. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. – С. 154-155.

3. Клебанова, Н.Г. Индивидуально-авторский концепт «природа» в романе Т.Гарди «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей» / Н.Г. Клебанова // VIII Державинские чтения: Филология и журналистика: Материалы науч. конф. преподавателей и аспирантов. Февраль 2003 г. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. – С. 100-101.

4. Клебанова, Н.Г. Культурный концепт как база для создания индивидуально-авторского варианта в процессе художественного творчества / Н.Г. Клебанова // Иноязычная филология и дидактика в неязыковом ВУЗе: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. III. – Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2003. – С. 19-20.

5. Клебанова, Н.Г. Особенности трансформации культурных концептов в художественных произведениях / Н.Г. Клебанова // IX Державинские чтения: Филология и журналистика: Материалы науч. конф. преподавателей и аспирантов. Февраль 2004 г. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. – С. 141-142.