КОНСТРУИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ НЕНАВИСТИ В ДИСКУРСЕ

Настоящая диссертация посвящена изучению лингвистического аспекта феномена социальной ненависти. Исследование проводилось с привлечением теоретических положений и практических данных таких наук, как критическая лингвистика, социология, психология, социальная психология, политология. Тем не менее, приоритетным направлением исследования явился анализ языковых средств, а также когнитивных и речевых стратегий, применяемых для выражения и разжигания социальной розни и ненависти.

Актуальность избранной темы обусловлена:

1) важностью обращения к проблеме распространения ненависти и розни в современном обществе;

2) необходимостью выявления роли языка в формировании социальных отношений;

3) необходимостью исследования социально значимых эмоций с точки зрения их реализации и конструирования в языковой коммуникации;

4) интегративностью используемого подхода.

В работе вводится понятие «дискурс ненависти» как охватывающее все формы языковой реализации нетерпимости. Это определило основную цель диссертационного исследования: критический анализ дискурса ненависти, описание его структурно-содержательных элементов и свойств, выявление типичных «жанрообразующих» признаков.

Объектом исследования является речевая коммуникация.

Предметанализа составляют вербальные тексты с эмоционально-смысловой доминантой «ненависть», а также когнитивно-речевые механизмы формирования и реализации ненависти по отношению к различным социальным группам. Необходимо оговориться, что в работе не ставится цель давать какую-либо оценку дискриминируемым группам и предубеждениям против них.

Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

- рассмотреть существующие научные подходы к проблеме социальной ненависти (нетерпимости);

- обозначить парадигму, в рамках которой возможно комплексно исследовать феномен социальной ненависти;

- описать структуру эмоционального концепта «ненависть», выявить его ассоциативные связи и формы реализации в дискурсе;

- определить соотношения и связи между ненавистью, нетерпимостью, агрессией, предубеждением;

- выделить и проанализировать когнитивно-речевые стратегии, применяемые для конструирования ненависти в дискурсе;

- выявить свойства и функции дискурса ненависти на персональном и институциональном уровнях;

- построить модель институционального дискурса ненависти.

Материалом исследования послужили дефиниции понятия «ненависть», представленные в толковых и специальных русскоязычных и англоязычных словарях; данные анкетного опроса, дискурсивные формы выражения ненависти к определённой социальной группе (персональный дискурс); тексты электронных СМИ на русском и английском языках.

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались критический дискурс-анализ, метод лингвистического наблюдения и описания, метод компонентно-дефиниционного анализа, метод контекстуально-интерпретационного анализа, контент-анализ, метод сопоставительного анализа, метод анкетного опроса.

Теоретической основой исследования послужили работы отечественных и зарубежных исследователей, посвящённые изучению социально-когнитивных (О. В. Аронсон, С. В. Кардинская, О. Карпенко, К. Лоренц, В. С. Малахов, А. Г. Осипов, В. А. Тишков, G. Allport, J. Baldwin, D. Bar-Tal, M. Billig, B. Dunwoodie, S. Huntington) и лингвистических (А. Верховский, Р. Водак, Т. А. ван Дейк, Н. А. Купина, Т. В. Михайлова, M. Asante) аспектов нетерпимости и социальной агрессии, работы представителей теории социального конструкционизма (Б. Андерсен, П. Бергер, К. Джерджен, Т. Лукман, А. Н. Онучин, V. Burr, W. Pearce, J. Powers), исследования в области дискурс-анализа и критической лингвистики (И. В. Жуков, М. Л. Макаров, А. А. Романов, А. А. Филинский, Е. И. Шейгал, Beaugrande R. de, H. Brookes, B. Dellinger, T. A. van Dijk, N. Fairclough, R. Huelsse, G. Kress, R. Langer, J. Torfing), лингвистической концептологии (А. П. Бабушкин, Л. Е. Вильмс, А. А. Залевская, В. И. Карасик, Н. А. Красавский, З. Д. Попова, Т. Ю. Сазонова, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, A. Damasio), лингвистической эмотиологии (В. П. Белянин, Е. Ю. Мягкова, Е. А. Репина, З. Е. Фомина, В. И. Шаховский), психологические и социально-когнитивные теории эмоций (А. Вежбицкая, Б. И. Додонов, С. Л. Рубинштейн, P. Ekman, D. Margolis, E. McCarthy, A. Ortony, D. Rougement, T. Turner, R. Plutchik, R. Sousa de).

Научная новизнаработы заключается:

а) в разработке лингвистического аспекта проблем, являющихся объектом внимания таких научных направлений, как психология, социология, философия;

б) в описании структуры и лингвистически релевантных характеристик эмоционального концепта «ненависть»;

в) в изучении эмоций как социальных феноменов и применении принципов социального конструкционизма к их исследованию;

г) в определении дискурса ненависти, а также комплексном описании его признаков и свойств;

д) в выявлении социально-значимых смыслов, программируемых в дискурсе ненависти.

Теоретическая значимость выполненной работы состоит в развитии теории критического дискурс-анализа, описании когнитивных и речевых механизмов разжигания социальной ненависти и конструирования социальной реальности, описании стратегий манипуляции общественным сознанием. Полученные результаты способствуют лучшему пониманию языковых механизмов воздействия СМИ на социум.

Практическая ценность работы определяетсявозможностью применения ее результатов в разработке общих и специальных курсов по семантике и прагматике речевого общения, лингвистической эмотиологии, теории речевого воздействия, социолингвистике, для проведения лингвистической экспертизы текстов СМИ и других типов текстов институционального дискурса с целью установления фактов разжигания ненависти и пропаганды нетерпимости.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Изучение эмоциональных концептов требует не только лингвистического анализа вербальных средств их концептуализации и реализации, но и социопсихологического интерпретирования.

2. В лингвистическом плане дискурс ненависти можно определить как процесс (вос)производства устных и письменных текстов с эмоционально-смысловой доминантой «ненависть». «Ненависть» как эмоция может проявляться в тексте эксплицитно (через посредство прямой номинации этой эмоции и использования соответствующих эмотивов), а также имплицитно – путём актуализации сопряжённых с ненавистью понятий и категорий, таких как отвращение, презрение, страх, внешняя угроза и т.д.

3. Дискурс ненависти можно рассматривать как одно из пространств коммуникативной деятельности человека, в котором происходит конструирование социальной реальности. Объект дискурса ненависти всегда социален. Следовательно, на дискурсивном уровне происходит не только «отображение», но и конструирование отношений между субъектами социального мира.

4. Основной функцией институционального дискурса ненависти является консолидация МЫ-группы, поддержание и укрепление её доминирующего положения и авторитета.

5. Основными свойствами дискурса ненависти являются агрессивность, иррациональность и манипулятивность.

6. Персональный дискурс, в первую очередь, характеризуется установкой на выражение ненависти и диффамацию объекта, в то время как в институциональном дискурсе главной коммуникативной задачей является оправдание ненависти.

Основные положения и результаты исследования были апробированы на аспирантских семинарах, заседаниях кафедры теории языка и межкультурной коммуникации ТвГУ, студенческих научных конференциях на факультете Иностранных языков и международной коммуникации ТГУ, Всероссийской научной конференции «Языки и картина мира» (Тула, 12-15 марта 2002), VIII Герменевтической конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 11-13 октября 2002), IV международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 16-18 апреля 2003), региональной научной конференции «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (Белгород, 8-9 октября 2003), межвузовской научно-практической конференции «Проблемы охраны общественного порядка, общественной безопасности и пути их решения» (Тверь, 17-18 июня 2004). По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объёмом 3,3 п.л.

Объём и структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы, приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и новизна работы, определяется базовая парадигма исследования.

В настоящем исследовании мы рассматриваем «ненависть» как явление социальное, то есть объектом этой эмоции является определённая социальная группа или индивид, являющийся представителем какой-либо социальной группы. Таким образом, эмоциональный и социальный аспекты человеческого существования оказываются взаимосвязанными, а между ненавистью и социальной ненавистью устанавливаются родовидовые отношения.

В социальных науках для обозначения подобного рода ненависти принят термин «нетерпимость», которому в английском языке соответствует «intolerance». В англоязычных научных работах, посвящённых проблемам нетерпимости, наряду со словом «intolerance» часто встречается слово «hate», то есть эти термины являются взаимозаменяемыми. В настоящем исследовании используется термин «социальная ненависть», по отношению к которому «нетерпимость» выступает в роли синонима.

Основные проблемы, связанные с нетерпимостью, дискриминацией, социальными конфликтами и агрессией, изначально обсуждались и изучались в рамках исследований социальных и политических наук, посвящённых вопросам национализма и расизма. Анализ теоретических работ по данной тематике позволяет выделить следующие ключевые вопросы: 1) причины возникновения нетерпимости (ненависти); 2) роль элит и социальных институтов в конструировании конфликтов и создании установок на нетерпимое отношение; 3) язык как средство трансляции и воспроизводства этих установок.

В диссертации вводится центральное для работы понятие «дискурс ненависти» как покрывающее все языковые формы выражения нетерпимости. Вслед за Ю. Н. Карауловым и В. В. Петровым, мы понимаем дискурс как «сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста ещё и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресанта), необходимые для понимания текста» [Караулов, Петров 1989: 8]. Ненависть при этом рассматривается как эмоционально-смысловая доминанта текста (В.П. Белянин).

Термин «дискурс ненависти» представляется нам более предпочтительным по отношению к уже устоявшемуся в англоязычном мире термину «hate speech», а также к термину «язык вражды», встречающемуся в исследованиях отечественных социологов (А. Верховский; В. Лихачёв). Введённый нами термин позволяет исследователю учитывать когнитивные аспекты продуцирования и рецепции текстов.

В первой главе «Социально-философские и лингвистические проблемы ненависти» представлен обзор социологических и лингвистических исследований нетерпимости и социальной агрессии.Проводится анализ существующих теорий, объясняющих причины появления и распространения ненависти в обществе. Можно выделить четыре основных подхода к названной проблеме: 1) эволюционистские (социобиологические) теории; 2) социально-структурные теории (group-level theories); 3) социально-психологические теории (individual-level theories); 4) дискурсивные теории (message-based theories).

Нетерпимость происходит из противопоставления и противостояния МЫ-групп и ОНИ-групп, где ОНИ – это всегда чужие, враги. Интеграция в социальные группы – есть проявление одной из базовых мотивационных тенденций человека – потребности в связях с другими людьми, в общности с ними. Биологических теорий, объясняющих страх перед чужаком и агрессию по отношению к представителям чужих групп генетической запрограммированностью и естественной потребностью в самоидентификации, оказывается явно недостаточно. Поэтому делаются попытки объяснить эти феномены с точки зрения социальных отношений, столкновения экономических и политических интересов групп. Таким образом нетерпимость сводится к борьбе групп за обладание определёнными ресурсами и установление гегемонии. При этом происходит реификация группы, то есть её овеществление.

Группа рассматривается как активный субъект, действующий в соответствии со своей «коллективной» психологией. Вследствие этого возникает необходимость принимать во внимание влияние, оказываемое социумом на психологию индивида, поскольку то, как человек воспринимает окружающую его действительность, во многом зависит от структуры знаний, полученных им в результате социализации. Отсюда происходит интерес к роли языка в формировании ценностной картины мира индивида, его идентичности / идентичностей, образа «своих» и «чужих».

Социальное взаимодействие отражается и конструируется в дискурсе, ибо с позиций теории социального конструкционизма дискурс не просто отражает объекты, события и категории, существующие в природе, социуме, культуре. Дискурс создаёт, конструирует определённую версию этих вещей. Следовательно, можно утверждать, что такие элементы социальной действительности, как «этничность», «конфликт», «идентичность» конструируются дискурсивно, то есть регулярно (вос)производятся в дискурсивной практике, вследствие чего, усваиваются индивидом, а позже становятся той базой, на основе которой происходит восприятие и интерпретация социального взаимодействия. При этом осознание себя неразрывно связано с осознанием Другого. Теория социального конструкционизма позволяет объяснить существование параллельных конкурирующих версий реальности. В любом случае нетерпимость всегда связана с ценностями, установками и верованиями взаимодействующих субъектов.

В рамках выбранного подхода социальный конфликт, являющийся одним из основополагающих смыслов дискурса ненависти, рассматривается как процесс и продукт социального конструирования. Упрощённое понимание конфликта в сфере этнических, расовых, религиозных и других отношений способствует тому, что социальная напряжённость и, как следствие, противостояние, агрессия и нетерпимость предстают в сознании большинства как неизбежные и неискоренимые.

Дискурсивное направление в изучении нетерпимости связано с критической лингвистикой и критическим анализом дискурса.

Во второй главе «Эмоциональный концепт "ненависть"» анализируются когнитивный и лингвокультурологический подходы к изучению концептов, рассматриваются различные направления в изучении эмоций в лингвистике, обосновывается необходимость трактовки эмоций с позиций теории социального конструкционизма, описывается структура эмоционального концепта «ненависть».

В данной работе термин «эмоция» используется как собирательный по отношению к термину «чувство», так как чёткое разведение этих понятий невозможно в силу укоренившейся практики их недифференцированного употребления в обиходном и научном дискурсах.

С позиций теории социального конструкционизма, эмоции являют собой некие социальные конструкты, ибо размышляя о том, что мы чувствуем и как мы чувствуем, мы используем языковой инструментарий, навязанный нам окружающей социальной средой. Культура даёт человеку представления о добре и зле, а также обеспечивает его набором эссенциальных ценностей. Эмоции же человека зависят от того, насколько существующая в определённый момент ситуация способствует или наоборот препятствует реализации этих ценностей и, по большому счёту, достижению блага.

С точки зрения социального взаимодействия, проявление тех или иных эмоций связано с тем, насколько безопасно и комфортно человек чувствует себя в границах пространства, обусловленного социальной реальностью. В каждом конкретном случае интеракции эти границы соответственно сужаются или расширяются, ибо на протяжении всей жизни индивиду приходится исполнять определённый набор социокультурных ролей, которые детерминируют его действия в различных ситуациях. Поведение варьируется в зависимости от того, какая роль, статус, идентичность релевантны в конкретной ситуации.

Человеку свойственно идентифицировать себя с какой-либо группой. Предполагается, что границы этой группы всегда чётко очерчены [Billig 1995]. Различиям внутри группы придаётся минимальное значение, в то время как различия между отдельными группами всегда чётко осознаются, преувеличиваются и выполняют непосредственно идентификационную функцию, являясь своего рода паролем для «своих». Это – необходимое условие для существования группы как целостной, единообразной единицы. Исходя их этих предположений, эмоции можно рассматривать как реакцию и оценку индивидом того, насколько внешние объекты соответствуют / не соответствуют его представлениям о благе, нравственности, морали, а также разделяют / не разделяют его взгляды и убеждения.

Таким образом, ненависть – социализированная эмоция, а не инстинкт, ибо она возникает только при осознании существования Другого. При этом происходит постоянное, как произвольное так и непроизвольное, сравнение и противопоставление характеристик объекта с представлениями и ценностями субъекта.

Основной исследовательской единицей изучения эмоций в лингвистике является эмоциональный концепт. Для нас концепт – это теоретический конструкт, позволяющий исследовать дискурсивное выражение и конструирование эмоции «ненависть» в социальном контексте при реализации понятийных, образных, оценочных и смысловых компонентов. Эмоция, в свою очередь, является смыслообразующей доминантой дискурса.

Структура вербализованного концепта (в том числе и эмоционального) схематически может быть представлена следующим образом:

В качестве рабочего определения эмоционального концепта в настоящем исследовании взято определение, предложенное Н. А. Красавским: «этнокультурно обусловленное, сложное структурно-смысловое, лексически, фразеологически оформленное образование, базирующееся на понятийной основе и включающее в себя помимо понятия культурную ценность, функционально замещающее человеку в процессе рефлексии и коммуникации однопорядковые предметы (в широком смысле слова), вызывающие пристрастное отношение к ним человека» [Красавский 2001б].

Для описания структуры эмоционального концепта «ненависть» нами привлекались дефиниции, представленные в толковых и специальных русских и английских словарях, а также результаты анкетного опроса, в котором приняли участие 100 респондентов. Вопросники содержали три вопроса-задания: 1. Дать определение ненависти. 2. Указать возможные причины для возникновения чувства ненависти. 3. Описать способы проявления ненависти.

Процедуры дефиниционного и компонентного анализа позволили выделить следующие базовые слоты в понятийном компоненте концепта «ненависть»: тональность эмоции (положительная / отрицательная), интенсивность (сила и глубина воздействия на психологическое состояние индивида), модальность (качественная специфика), субъект, объект, каузальность, направленность (эмоция как отношение и оценка объектов внешнего мира vs. эмоциональное состояние, то есть замкнутость на сфере внутренних ощущений и переживаний), акциональность.

Социализированные эмоции обладают ярко выраженным оценочным значением. Например, такие чувства, как «любовь» и «радость» имеют ярко выраженную положительную оценку в сознании индивида, в то время как «ненависть», «злость», «зависть» – негативную. Однако помимо оценочной функции, чувства обладают ещё и ценностным компонентом, который в свою очередь может обусловливать поведение человека, являясь целью его действий. При этом знак оценки может и не совпадать со знаком ценностной составляющей. Ненависть, например, может быть морально оправданной, так как это чувство неизменно сопряжено со сферой этических оценок субъекта и объектов социальной реальности. Оно возникает, в первую очередь, вследствие конфликта между концептами «добра» и «зла», «хорошего» и «плохого», которые являются полюсами универсальной аксиологической шкалы. Так, вряд ли у кого-либо может вызвать непонимание или осуждение ненависть к врагу во время войны или к террористам.

В рамках составляющей «каузальность» был выделен компонент, условно названный нами «медиатор» (тот, кто искусственно разжигает ненависть). Выделение данного элемента позволяет также говорить о возможности конструировать ненависть в дискурсе. Одним из наиболее мощных и эффективных каналов для такого воздействия являются средства массовой информации. При этом опыт непосредственного взаимодействия с объектом вовсе не обязателен. Человек может никогда не иметь личного контакта с представителями каких-либо групп (национальных, сексуальных и др.) и при этом ненавидеть их. Но для этого требуется постоянная подпитка извне.

В структуре концепта нами выделен акциональный компонент. Будучи очень активным и интенсивным чувством, ненависть заставляет человека совершать некие действия по отношению к предмету, вызвавшему ненависть. Анализ словарных дефиниций показывает, что эти действия подразумевают причинение зла и вреда объекту.

Данные анкетного опроса предлагают широкий диапазон способов проявления ненависти: от достаточно безобидных (игнорирование) до крайних мер (убийство). Говоря о себе лично, респонденты в большинстве случаев утверждали, что если у них когда-либо и появлялось чувство ненависти, то они старались не показывать его открыто. Основной тактикой поведения в таких случаях было избегание общения или какого-либо другого взаимодействия с объектом ненависти. Среди вербальных способов выражения ненависти можно выделить речевые действия, включающие непосредственный контакт с объектом («постоянно подкалывать», «говорить гадости», «оскорблять», «унижать») и исключающие взаимодействие с объектом («объявить бойкот», «распространять слухи»).

Были также выявлены следующие понятия, сопряжённые с чувством ненависти: отвращение, презрение, враждебность, злоба, зависть, страх, агрессия. Они могут выступать в роли смыслов, конституирующих дискурс ненависти.

Полученные данные указывают на то, что ненависть является универсальной эмоцией, то есть свойственной всем людям. Однако отношение к этому чувству, равно как и способы его проявления, у разных людей может быть различным. Для кого-то ненависть является абсолютно нормальной реакцией и формой эмоционального поведения, а кто-то пытается сдерживать или по возможности избавляться от этого чувства.

Лингвистический и социопсихологический анализ концепта «ненависть» позволяет сделать вывод о том, что есть смысл рассматривать ненависть как определённый комплекс эмоциональных переживаний субъекта, связанных с объектами внешнего мира, их оценкой, а также различиями между системами ценностей субъекта и объекта.

В третьей главе «Структурно-содержательный анализ дискурса ненависти» представлены результаты практического исследования и интерпретации дискурса ненависти в персональной и институциональной формах.

На первом этапе был проведён содержательный анализ текстов, тематической и смысловой доминантой которых явилась ненависть к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации. Материалом для анализа послужили мнения, высказанные участниками Интернет-форума «Люди, которые ненавидят Голубых» (общее количество высказываний составило 404 текста).

В результате проведённого анализа были выделены следующие жанрообразующие признаки дискурса ненависти: 1) агрессивность; 2) высокая степень эмоциональности; 3) определённая конфигурация сополагающих смыслов и речевых стратегий, служащих реализации смысла «ненависть».

На данном этапе объектом нашего внимания явились макростратегии презентации объекта и аргументации оправданности чувства ненависти.

При презентации объекта используется стратегия обобщения, то есть в качестве объекта выбирается именно группа, а не конкретная личность. Статистический анализ показывает, что только в 35 случаях из 404, субъекты основывали свои суждения на конкретных событиях из своей жизни, связанных с персональным взаимодействием с лицами нетрадиционной сексуальной ориентации. В остальных случаях образ объекта складывается из того, что всем известно и что тиражируется публичным дискурсом (постоянно упоминаемые в этой связи средства массовой информации). Таким образом, можно утверждать, что образ Другого по большей части сформирован на базе стереотипов и представлений, тиражируемых культурой. Как будет показано ниже, содержательные элементы, равно как и когнитивно-речевые стратегии, в персональном и институциональном дискурсах ненависти в значительной мере совпадают.

Во многих случаях внимание авторов высказываний сосредоточивается на какой-нибудь одной стороне жизни объекта ненависти или определённом аспекте его функционирования в обществе. Так, разговор о геях с неизменным постоянством переносится в область либо интимных (актуализация смыслов «отвращение», «позор», «неестественность», «ненормальность», «болезнь»), либо социальных (смыслы «угроза», «страх», «несправедливость») отношений. В сфере социальных отношений выделяются более узкие темы, такие как активная пропаганда гомосексуального образа жизни в СМИ, выступления геев за свои права, более выгодное экономическое и социальное положение геев.

Для многих ненависть исключает возможность нейтрального, терпимого отношения к Другому. В рамках такой жизненной философии, где мир поделён на «чёрное» и «белое», принять Другого – означает любить его. Мир строго поделён на тех, кого можно любить, уважать и кого необходимо ненавидеть, опасаться, дискриминировать:

А за что их любить? Зачем так унижать себя?

Как показали наблюдения, при презентации объекта используются две, на первый взгляд, противоположные стратегии. С одной стороны, производится намеренное принижение объекта во всех отношениях (дегуманизация):

- через использование таких наименований, как твари, мутанты, паразиты, выродки, мужеподобные существа и т. д.;

- путём метафорических сравнений

Они разносчики болезней как обезьяны!; Они живут среди нас – это правда. Но и крысы живут среди нас. Крыс мы убиваем.

С другой стороны, объект представляется как активная сила, вмешивающаяся в жизнь нормальных людей. При этом ему приписываются пренебрежительное отношение к мнению большинства и безнравственное поведение:

Занимаются агрессивной пропагандой своих идей, не взирая не мнения обычных людей!

Развелось. Просто жить не дают.

Последний пример показателен с точки зрения использования ещё одной стратегии, широко применяющейся при диффамации Другого – стратегии «козла отпущения» («Это всё из-за них!»).

Формальное противопоставление двух упомянутых выше стратегий, не мешает, однако, выявить одни и те же смыслы, стоящие за ними, – вред и опасность, от которых необходимо избавиться. Попутно актуализируется смысл «страх».

В работе проводится сопоставительный анализ нацистского дискурса, направленного против евреев, и дискурса, направленного против геев (персональный и институциональный уровни). Предметом анализа явились топики, смыслы и речевые стратегии дискурса. Результаты сопоставительного анализа отражены в Таблице 2 текста диссертации. В автореферате приводится фрагмент этой таблицы.

По нашим наблюдениям, вопрос о будущем нации является краеугольным камнем дискурса ненависти. С ним непосредственно связан концепт «дети», ибо будущее нации напрямую зависит от способности населения к деторождению. Поэтому часто ненависть оправдывается именно заботой о будущем поколении.

«Другой» воспринимается как проекция «зла» и тем самым связывается в представлении или ощущении индивида с опасностью для себя. Восприятие чужой точки зрения, отличной от мнения и взглядов индивида / группы, как потенциально опасной является одной из основных причин появления социальной ненависти. По большому счёту, не важно, против кого направлена ненависть. Таким образом, между чернокожими людьми и гомосексуалистами искусственно устанавливается нечто общее, а именно, оппозиционность большинству по ряду дихотомических признаков: нормально-ненормально, естественно-неестественно, здоровый-больной, правильно-неправильно. Объект может меняться, но цели и основания будут одни и те же.

На следующем этапе исследования осуществлялся анализ институционального дискурса ненависти. Материалом для анализа послужили статьи, опубликованные на Интернет сайтах «Движения против нелегальной иммиграции» и газеты «Русский Востокъ».

Было установлено, что в персональном дискурсе основной задачей является выражение ненависти и диффамация противника, а в институциональном дискурсе главной коммуникативной задачей является «легализация» ненависти. При этом дискурс характеризуется высокой степенью манипулятивности с точки зрения использования речевых средств. Под манипуляцией в настоящем диссертационном исследовании понимается дискурсивное программирование общественных мнений с целью обеспечить выгодное манипуляторам поведение. Манипуляция осуществляется при презентации объекта, аргументации и оправдания («легализации») чувства ненависти.

В стратегиях презентации огромное значение отводится средствам номинации субъектов и объектов. Достаточно показателен, на наш взгляд, тот факт, что набор лексических единиц, используемых по отношению к дискриминируемой группе (нелегальные иммигранты), намного богаче в тематическом и эмоциональном плане, чем в отношении МЫ-группы. Список номинативных обозначений ОНИ-группы включает в себя следующие единицы: инородцы, незваные гости, чужие, пришельцы, нелегалы, чёрные, южане, лица кавказской национальности, незаконные (им)мигранты, инокультурные иностранцы, инородцы, меньшинство, нерусские, беженцы, приезжие, переселенцы, выходцы (с гор), диаспора, землячество.

Статистический анализ показывает, что в количественном отношении преобладают единицы, объединённые в следующие группы: (незваные) гости, лица кавказской национальности, диаспора/землячество, инородцы/иностранцы. При обозначении дискриминируемой группы рекуррентно воспроизводится метафора, базирующаяся на оппозиции «хозяин-гость».

Квазиэтноним «лицо кавказской национальности» используется в обобщающем смысле: зачастую не проводится дифференциация между представителями «кавказских» национальностей, и они все очевидно попадают под категорию «гости».

Средства номинации МЫ-группы менее разнообразны и экспрессивны. В анализируемых текстах были обнаружены следующие единицы наименования: хозяева, коренное/местное население, титульная нация, русские (указаны самые частотные). Это даёт возможность сделать вывод о том, что ОНИ-группа является более маркированной, чем МЫ-группа.

Среди манипулятивных стратегий, связанных с презентацией МЫ-группы, нами выделена стратегия использования так называемого инклюзивного «мы». Такой приём идентификации субъектов коммуникации во многом характерен для суггестивного политического дискурса.

Для оправдания ненависти авторами анализируемых текстов часто применяется стратегия смены источника говорения: в тексте появляются вкрапления повседневного дискурса, который зачастую можно услышать в общественных местах, бытовых разговорах. На графическом уровне это легко прослеживается благодаря использованию кавычек – традиционных маркеров цитирования:

Москвичи явно недовольны тем, что «чёрные всё заполонили».

Прагматический эффект данной стратегии заключается в снятии (хотя бы формально) автором с себя ответственности за дискриминирующие и оскорбительные формулировки. Реципиентом подобные высказывания уже не воспринимаются как клевета или явное выражение предвзятой позиции автора текста, так как они ему (реципиенту) скорее всего знакомы (межличностная коммуникация, надписи на заборах, СМИ) или совпадают с его собственной точкой зрения. К тому же они легко вписываются в контекст «объективной» информации, предоставляемой социологами, центрами опросов общественного мнения, комитетов статистики, ссылки на которые часто встречаются в текстах данного типа.

Указание на неопределённый источник информации также имеет целью перекладывание ответственности на неких гипотетических лиц, с которых никакого спроса нет и быть не может. Однако рискнём предположить, что по силе воздействия на адресата такой приём является более эффективным, так как в контексте сложившихся особенностей российской действительности большая часть населения склонна доверять скорее неофициальным цифрам, чем тем, которые озвучивают власти.

С точки зрения аргументации (сторона продуцента) и интерпретации (сторона реципиента), тексты ориентированы не на дискурсивное, то есть требующее определённых логических операций и рациональных умозаключений, а мифологическое сознание, которое оперирует эмоциями и образами.

Различия преподносятся как нечто само собой разумеющееся и естественное. Следующие лексические единицы довольно часто используются для аргументации этого и других тезисов: очевидно, явно, разумеется, естественно, мы уверены, мы отчётливо понимаем. Заметно реже встречаются такие формы выражения точки зрения и мнения, как «я думаю» или «на мой взгляд».

Сопоставительный анализ персонального и институционального дискурсов ненависти позволяет сделать вывод о том, что институциональный дискурс ненависти менее эмоционален по сравнению с его персональной разновидностью, однако он характеризуется большей манипулятивностью и завуалированностью коммуникативной цели – разжигания ненависти и нетерпимости. Тем не менее, в обоих случаях усматриваются сходные смыслы и когнитивно-речевые стратегии, применяемые для актуализации этих смыслов.

В ходе проделанной работы были выявлены следующие типичные признаки дискурса ненависти (независимо от группы, подвергающейся нападкам):

- представление отношений субъектов как неразрешимого конфликта;

- формирование и укрепление негативного стереотипа, образа группы;

- обобщения (перенос различных негативных характеристик отдельных представителей группы на всю группу, а также возложение вины за действия отдельных представителей на всю группу);

- наличие утверждений об изначальном превосходстве одной группы над другой;

- представление ситуации в чёрно-белом свете;

- исключение возможности нахождения общего языка и компромисса, а также терпимого сосуществования;

- поляризация оценок;

- оценка образа жизни, традиций и культуры одной группы как неестественных, вредных, опасных;

- перенос обсуждения культурных, этнических различий в сферу экономических и социальных отношений;

- возложение вины за негативные социальные явления на определённую группу;

- побуждения (прямые или имплицитные) к действиям против определённой группы;

- требование ограничения прав представителей определённой группы;

- обращение к эмоционально-чувственной сфере, нежели к области рациональных оценок при аргументации;

- наличие пресуппозиций «Х ненавидит Y» и «ненависть Х по отношению к Y есть нормальное, естественное чувство».

На заключительном этапе работы была разработана модель институционального дискурса ненависти, приведённая на рисунке.

Данная модель отражает отношения между участниками ситуации конструирования социальной ненависти в институциональном дискурсе и возможные результаты воздействия текстов дискурса ненависти на объективно существующие социальные отношения.

Область, границы которой очерчены сплошной линией, репрезентирует объективную социальную реальность. Область, обозначенная пунктиром, представляет дискурсивно сконструированную реальность, «бытующую» в тексте. Реальность конструируется создателем текста ненависти. «Ненависть» при этом рассматривается как эмоционально-смысловая доминанта текста. Создатель текста является медиатором, то есть тем, кто искусственно разжигает ненависть. Конструирование социальной реальности подразумевает конструирование образов участников социальных отношений. В дискурсе конструируются не только образы субъекта (C') и объекта (О'), но и образ медиатора. В большинстве случаев медиатор идентифицирует себя с субъектом (например, с помощью стратегии использования инклюзивного «МЫ»). Для конструирования своей версии реальности медиатор использует определённые когнитивно-речевые стратегии, основная задача которых заключается в манипулировании сознанием реципиента текста (С).

Воздействие, оказываемое текстом на реципиента, будет зависеть от: а) интерпретативных способностей последнего; б) степени совпадения / несовпадения его личностных мыслительных моделей, связанных с нетерпимым отношением к кому-либо; в) подверженности манипулятивному воздействию; г) индивидуальных психологических характеристик. Вследствие этого дальнейшее развитие отношений между С и О может принимать различные формы.

1. Субъект может занять активную позицию и совершать определённые действия по отношению к объекту (реализация акционального компонента).

2. Дискурс ненависти может способствовать появлению (укоренению) предубеждений по отношению к объекту.

3. Возможен вариант, обозначенный нами как «ненависть без ненависти». Субъект может декларировать (например, под давлением обстоятельств) наличие чувства ненависти и нетерпимого отношения к объекту, при этом на самом деле не испытывая никакой ненависти к последнему.

4. Толерантное отношение. Данная линия поведения находится между любовью и ненавистью, являющимися ключевыми концептами дискурса ненависти, наряду с добром и злом.

В заключении подводятся итоги проведённого исследования и намечаются перспективные пути развития данного направления.

В приложении приводится список статей, используемых в качестве материала исследования.

Когнитивно

-речевые

Манипуляция стратегии

Действие

Вербальная

Физическая агрессия Ненависть Когнитивно-речевые

агрессия без стратегии

ненависти

Дискриминация

Предубеждение

Когнитивно-

Толерантность - речевые

стратегии

ОБЪЕКТ

Рис. Модель институционального дискурса ненависти

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Колосов С. А. Концепт как объект исследования в лингвистике // Языковые подсистемы: стабильность и динамика: Сб. науч. тр. / Ред. Н. Л. Галеева. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. – С. 28-33.

2. Колосов С. А. Концепт как достояние языковой личности и объект изучения в лингвокультурологии // Языки и картина мира: Материалы Всероссийской научной конференции. 12-15 марта 2002 г. – Тула: Тульский гос. ун-т, 2002. – С. 76-80.

3. Колосов С. А. Концепт «ненависть» // Богинские чтения: Материалы VIII Тверской герменевтической конференции. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. – С. 65-68.

4. Колосов С. А. К вопросу о дискурсе ненависти // Филология и культура. Материалы IV международной научной конференции 16-18 апреля 2003 г. – Тамбов, 2003. – С. 423-425. 5. Колосов С. А. Конструирование ненависти в националистическом дискурсе // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: Материалы региональной научной конференции 8-9 октября 2003 г.: Вып. 7. В 2 ч. – Белгород: Изд-во БелГУ, 2003. – Ч. I. – С.78-81.

6. Колосов С. А. Некоторые проблемы исследования дискурса ненависти // Материалы международной конференции, посвящённой 60-летию факультета иностранных языков: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. – Ч. 2. – С. 209-216.

7. Колосов С. А. О риторике и прагматике дискурса ненависти // Лингвистика и филологическая герменевтика: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. – С. 60-65.

8. Колосов С. А. Эмоции как объект исследования в лингвистике // Иностранные языки: лингвистические и методические аспекты: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2004. – Вып. 1. – С. 66-73. 9. Колосов С. А. Манипулятивные стратегии дискурса ненависти // Критика и семиотика.– Новосибирск: Инт-т филологии СО РАН; НГУ, 2004. – Вып. 7. – С. 248-256.