УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ЗАКОН ТРИАДЫ. МЕЛИОРАЦИЯ И ДЕТЕРИОРАЦИЯ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ. ЯВЛЕНИЕ ЭВФЕМИИ В СВЕТЕ ЗАКОНА ТРИАДЫ

Реферируемая работа посвящена обоснованию и выведению универсального лингвистического закона триады, исследованию функционирования процесса информации мелиорации и детериорации на уровне словосочетания, трактовке явления эвфемии с точки зрения закона триады в английском и русском языках.

За последние годы развития лингвистической мысли в России и за рубежом семантика слова находится в сфере интересов исследования понятийных категорий языка и их реализации в речи и тексте. Освоение новых областей лингвистики, таких как лингвистическая стилистика, расширило возможности исследования языковых единиц на разных уровнях языка и речи: на уровне слова, словосочетания, предложения и текста.

Атомарность исследования, характерная для более раннего этапа развития лингвистики, подготовила условия для обобщений и серьезного осмысления не только отдельных малоизученных явлений, но и целых областей лингвистики.

Прежде всего, это относится к лингвистической стилистике, которая выделилась из литературоведческой стилистики, во многом сохранив неформальные характеристики и методы описывания явлений. Многие понятия и термины стилистики, заимствованные из риторики, мало изменились на протяжении веков. Но как справедливо замечает Ю.М.Скребнев, “мнения о предмете, содержании и задачах стилистики крайне разнообразны и во многих случаях оказываются несовместимыми. Объясняется это отчасти многообразием связей стилистики с другими частями филологии и различием ее возможных применений, а также некоторой инерцией, т.е. живучестью устарелых представлений” / Ю.М. Скребнев, 1971: 45/.

И хотя большинство терминов сохраняется на современном этапе развития стилистики, в них может быть вложен новый смысл, благодаря достигнутому лингвистикой уровню исследования.

На определенном этапе в рамках лингвистики сложилось парадоксальное положение: язык, который не дан исследователю в прямом наблюдении, является объектом научного исследования, тогда как коммуникат, этот продукт рече-мыслительной деятельности, служащий основой для выявления закономерностей, долгое время оставался за пределами лингвистических изысканий.

Изучение стилистических явлений на уровне слова и словосочетания убедительно показывает, что за кажущейся хаотичностью построения, за видимостью произвольности и неисчислимого количества способов организации языкового материала, в речевом произведении прослеживается системность и закономерность. Все это подтверждает правомерность развивающейся тенденции к отказу от одностороннего развития лингвистики /т.е. по линии изучения только языка/; представляется возможным и необходимым на основании сложного единства языка и продукта коммуникации, находящихся в отношениях взаимозависимости, изучать как закономерности организации речевого произведения, так и используемые языковые средства.

Актуальность разработки законов функционирования некоторых стилистических явлений с сугубо лингвистических позиций диктуется причинами как внутрилингвистическими, связанными с общим развитием лингвистики, предметом изучения которой является языковой материал и способы его использования, так и практическими задачами, предъявляемыми лингвистике со стороны ее прикладных областей.

Несмотря на то, что вопросами эвфемии, символизма, традиционных словосочетаний и др. исследователи занимаются уже на протяжении около трех десятилетий, представляется правомерным утверждать на основании опубликованных материалов, что данные проблемы являлись объектом изучения, прежде всего, лексикологии, но не стилистики.

Все вышеуказанное подтверждает настоятельную необходимость создания методики специального лингвистического анализа для изучения слова, словосочетания, предложения и текста, основанного на определенных методах, специфика которых обусловлена исходными данными объекта исследования.

Целью реферируемой работы является обоснование и выведение закона триады, и исследование функционирования процесса информации мелиорации и детериорации в современном английском языке.

В соответствии с намеченной целью в диссертации решаются следующие задачи:

1. Вывести закон триады как один из значимых лингвистических законов на основе принципа оппозиций;

2. Обосновать практическое применение построения триад и оппозиций;

3. Охарактеризовать традиционное понятие эвфемии в свете закона триады;

4. Исследовать процесс мелиорации и детериорации на уровне слова, свободного словосочетания, традиционного словосочетания и фразеологической единицы.

Научная новизна диссертации, и ее отличительные особенности заключаются в том, что в результате существенного расширения лингвистического исследования дано новое обоснование такому явлению как традиционная эвфемия. В существующих немногочисленных работах, специально посвященных эвфемии, принадлежащих С.Ульману, О. Хею, Ч. Кейни, Хр. Нюропу, К. Шахжури, А.М. Кацеву, Н.И. Базарской, Н.Ц. Босчаевой /S.Ullmann, 1962, p. 207; O. Hey, 1900; Ch. Kany, 1960; K.Nyrop – R. Vogt,1903, p. 115; К. Шахжури., 1956; А.М. Кацев., 1978; Н.И. Базарская, 1988; Н.Ц. Босчаева, 1989/ и других, внимание было сконцентрировано на экстралингвистической природе эвфемизмов.

Вследствие этого был определен механизм функционирования эвфемизмов как замены неприличного приличным с религиозной, моральной или этической точки зрения. В настоящей работе впервые дана характеристика эвфемии как сугубо лингвистического явления. К новым результатам можно отнести также то, что на основе закона триады показано функционирование процесса мелиорации и детериорации на уровне слова, словосочетания и фразеологической единицы.

Теоретическая значимость работы состоит в возможности использования основных положений диссертации для дальнейшего исследования функционирования закона триады на более высоких языковых уровнях. Научные выводы, полученные в результате исследования, позволяют по-новому взглянуть на некоторые стилистические явления, такие как эвфемия, перифраза, символизм, аллюзия и другие.

Практическая ценность работы определяется тем, что результаты исследования и сам материал диссертации могут найти применение при чтении курса стилистики, фразеологии, стилистического анализа предложения, в преподавании практического курса английского языка, в особенности при обучении построения речи в формальном и неформальном регистрах, в лексикографии и практике перевода. Практическим итогом данного исследования может также явиться создание словаря триад и методики его составления.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Закон триады действует как одно их объективных универсальных лингвистических явлений на основе принципа оппозиций

2. Закон триады заключается в возможности для отправителя языковой информации передавать информацию тремя способами: стилистически нейтрально, способом мелиорации, способом детериорации

3. В свете закона триады по-новому трактуется явление эвфемии. В соответствии с законом триады эвфемизмы существуют на оси построения как в английском, так и в русском языках.

4. Процесс мелиорации и детериорации активизируется на более высоких уровнях. На уровне словосочетания наиболее активно участвуют словосочетания с переносным значением, традиционные словосочетания, фразеологические единицы.

Методика исследования

Теоретической и методологической базой исследования явились труды российских и зарубежных ученых по социолингвистике, а также работы видных лексикологов и стилистов: Н.Н.Амосова, И.В.Арнольд, В.А.Белошапковой, В.Г.Вилюмана, И.Г.Гальперина, А.В.Кунина, Ю.С.Степанова, Э.П.Шубина, Ш.Балли, Э.Бенвениста, О.Есперсена, Г.Менкена, Э.Партриджа, С.Ульмана и других. В работе использованы следующие методы исследования: компонентный анализ /в частности, анализ словарных дефиниций/, метод стилистических оппозиций, контекстуально-ситуационный анализ, количественный анализ.

Материалом для исследования послужили 1900 примеров, полученных методом сплошной выборки из произведений П.Г. Вудхауса и некоторых других произведений прозы английских авторов общим объемом около 29 тысяч страниц. В работе также использованы заголовки газет на русском языке.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования были представлены на заседаниях кафедры английского языка Армавирского лингвистического университета; по теме диссертации опубликовано пять научных статей; начата работа по составлению словаря триад на основе “Лексического минимума по английскому языку” /для языковых вузов/ М.М.Фальковича.

В соответствии с целью и задачами исследования определена структура диссертации. Композиционно работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Во введении обосновывается выбор темы настоящего исследования, ее актуальность и научная новизна, рассматриваются материал и методы, используемые в работе, отмечаются ее теоретическая и практическая значимость.

Глава I “Дискуссионные проблемы эвфемии в современном языкознании“ посвящена обзору основных дискуссионных проблем концепции эвфемии, которая на протяжении долгого времени трактуется либо в терминах синонимии, утверждая вторичный характер образования эвфемизмов, либо в сугубо экстралингвистических терминах.

Рассматривая эвфемизмы как перифрастические наименования к уже существующим понятиям, некоторые исследователи объясняют необходимость появления эвфемизмов стремлением обойти существующие в обществе запреты и повысить экспрессивные характеристики речи. Другие лингвисты во главу угла своей трактовки сути эвфемии ставят замену неприличного приличным, руководствуясь моральными запретами.

Отсюда различные определения понятия эвфемистичности как лингвистического явления и самих эвфемизмов у различных авторов: “Эвфемизмы – только более вежливая и более культурная форма того, что называется запрещенным словарем“ / Ж.Вандриес 1937, с. 206/.

Не представляется возможным понять, что имеет в виду языковед под “запрещенным словарем“. Если исходить из понятия нормы как фукционирующей системы языка /а данной точки зрения придерживается большинство современных лингвистов/, то очевидно, что у различных социальных групп существует свой словарь, а следовательно, и свой критерий запретов. Впрочем, это может относиться и к отдельным членам языкового коллектива, для которых даже незначительное снижение лексики представляется запрещенным. Например: потолстел – поправился; иметь усталый вид – плохо выглядеть и т. д.

Идентичной, по сути, является дефиниция эвфемии у Кейни: “Эвфемия - это средство, с помощью которого неприятный, оскорбительный или внушающий страх предмет обозначается косвенными или смягченными наименованиями” /Ch. Kany. Ук. соч., с.5/.

Второй исследователь упоминает еще один критерий употребления эвфемизмов - это страх. Действительно, такое сильное чувство, как страх, может служить причиной неупотребления каких-либо слов или словосочетаний, но кто может абсолютно точно определить, каким именно чувством: страхом, скромностью, религиозностью или чем-либо еще - руководствуется отправитель речевой информации в выборе тех или иных языковых средств? Не представляется возможным согласиться с тем, что такие нелингвистическое понятие как страх, может служить достаточным основанием для выведения определения лингвистического явления. ‘Человеческий фактор’, индивидуальность и избирательность данного критерия очевидны.

Трактовка эвфемизма как слова или выражения, несомненно, относит понятие эвфемии к области лингвистики /сравните: ‘форма’, ‘словарь’ у Ж. Вандриекса; ‘средство’, ‘косвенные наименования’ у Кейни/. Однако их роль синонимов к прямым наименованиям, которые, следовательно, причисляют эвфемизмы к косвенной номинации, утверждает факт замены одного типа номинации другим, чего не происходит в действительности.

Итак, если перифразы - вторичные наименования понятий, уже обозначенных средствами языка, то необходимо выяснить, как осуществляется процесс вторичной номинации, как и где они образуются или уже существуют: на оси выбора или на оси построения. Если предположить, что они существуют на оси выбора как готовые единицы наименований, то перифразы должны входить в ряд той или иной лексико-семантической группы и быть частью словарного состава языка. В том случае, если эвфемизмы зафиксированы в словаре, процесс их употребления становится абсолютно таким же, как и остальных категорий слов (неэвфемизмов), и акт замены, субституции вторичной номинацией просто не происходит. В таком случае вряд ли возможно говорить о вторичной номинации. Даже те эвфемизмы, которые имеют материальные указатели образования в процессе речетворчества, которые в процессе речи приблизились к акту замены, - типа: devil-dick, dickens, damn-darn, etc /восклицание: черт!/ могут рассматриваться как эвфемизмы только в диахроническом плане, так как в современном языке эти слова - полноправные элементы лексической системы современного английского языка, и в настоящее время их номинация не может быть квалифицирована как вторичная. Вторичность номинации вряд ли можно доказать привлечением различных семантико-функциональных характеристик, прагматики, эстетики, теории запретов и др.

Так, некоторые исследователи объясняют перифразообразовательную деятельность двумя прагматико-эстетическими установками: “обойти существующие в обществе запреты и повысить выразительность речи и ее эмоциональное воздействие на читателя” /Н.И. Базарская, ук. cоч/.

Выделяются перифразы, появившиеся в результате запретов и рассматриваемые как эвфемизмы, являющиеся продуктом вторичной номинации: the great enemy /смерть/, weak in the head /дурак/, the upper crust / аристократия/ др.; и так называемые псевдо эвфемизмы, представляющие разряд выражений, относящихся к “черному юмору”: сыграть в ящик, откинуть копыта.

Что касается “концепции запретов”, то факт их связи с историческими, религиозными и другими причинами давно известен, и не вызывает сомнения тот факт, что языковые запреты возникают в силу общественного конвенционализма, влекущего за собой установление конвенционализма языкового.

Но запреты не предполагают замены и не подтверждают реального факта замены. Если решить назвать кого-либо дураком, а потом мысленно слово “дурак” заменить в акте коммуникации на “неумный” или другое мене грубое обозначение, то вряд ли будет выполнена эвфемистическая функция. Намерение отправителя языковой информации грубо выразить свою мысль и решение произвести замену реципиенту совсем неизвестно. Здесь происходит фетишизация процесса: грубости не было, нежелательной номинации не было, а замена грубого на негрубое в такой трактовке как бы уже вменяется в вину отправителю языковой информации. Здесь мы имеем проблему “черного ящика”, явления, требующего психолингвистических трактовок, специального исследования, выходящего за рамки лингвистического анализа.

Если предположить, что “система запретов” все-таки существует, то в связи с этим возникает ряд вопросов: Каких запретов? Их полный список? Где они формируются? Как быть с нарушениями запретов? Являются ли данные запреты едиными для всех социальных групп или только для определенных ситуаций? Кто определяет необходимость употребления эвфемизмов? Какова их лингвистическая природа? и т. д. и т. п.

К сожалению, ответов на эти и другие вопросы мы не получаем ни в классических трудах по лингвистике, ни в лингвистических изысканиях последних десятилетий, хотя попытки решения это проблемы периодически появлялись в печати.

Мы выдвигаем некоторые иные основополагающие трактовки явления эвфемии. С лингвистических позиций, которые отражают действительный процесс передачи языковой информации, мы считаем, что так называемые эвфемизмы ничем не отличаются от других соответствующих языковых единиц, независимо от их стилистических характеристик, эмоциональной окрашенности, типа коннотации и т. д. В данной работе делается попытка теоретически обосновать и проанализировать явление эвфемии и показать отсутствие отличия с лингвистических позиций между эвфемизмами и неэвфемизмами в рамках универсальной закономерности и передачи языковой информации с целью ее облагораживания или, наоборот, уничижительности (мелиорации и детериорации).

Глава II “Универсальный лингвистический закон триады в английском и русском языках “ посвящена обоснованию и выведению закона триады, а также методике построения триады или оппозиции

В диагностике качеств успешности речевого акта некоторые лингвисты отмечают одно явление, которое занимает особое место по своей значимости - это уместность. Этот термин в известной степени условен, но его содержание возможно конкретизировать в языковом плане. Уместность использования отдельного слова, оборота, конструкции или композиционно-речевой системы в целом может предопределяться и регулироваться регистром речи.

Мы намеренно отказываемся от понятия “функциональные стили”, так как при достаточно обширной литературе по этой проблеме еще не выработаны строгие и четкие разграничения между стилями и их лингвистические механизмы реализации.

Поэтому мы предпочитаем придерживаться термина “регистр”, так как это понятие, сочетая в себе характеристику как определенных типов языковой коммуникации, так и ее ролевую структуру, в наибольшей степени способно получить лингвистическое толкование.

Понятие “регистр”, впервые введенное Э. П. Шубиным, определяет классификацию языковой коммуникации по ее векторности /направленности, ненаправленности/. Так, “направленный регистр языковой коммуникации имеет место, когда трансмиссор предназначает свое сообщение для одного определенного реципиента, от которого ожидается или может последовать непосредственная реакция в виде языкового сообщения или действия. В ненаправленном регистре сообщение, посылаемое отправителем речевой информации, безадресно в том смысле, что оно обращено не к какому-нибудь отдельному лицу, хотя и может предназначаться для определенной категории или группы лиц” /Э.П. Шубин, 1972, с. 27/.

Можно сделать вывод, что направленный регистр характерен для неформального, непосредственного обмена информацией в социально обусловленном контексте, а ненаправленный реализуется /чаще всего в письменном коммуникате/ посредством книг и периодических изданий, а устном - через средства массовой информации: радио, телевидение, путем лекций, докладов и т. д. Иными словами, регистры можно рассматривать как способы передачи языковой информации, полностью удовлетворяющей целям общения в той или иной сфере. Схема Э. П. Шубина именно направлена на лингвистическое выделение способов использования языка в различных экстралингвистических условиях /формальные, неформальные/.

Исходя из резко выраженного противопоставления знакоупотреблений направленного и ненаправленного регистров, различаются два основных регистра речевой деятельности: книжный и разговорный. Такая градация довольно широко используется в традиционной стилистике, носит явно литературоведческий характер и не имеет лингвистически обоснованного критерия разграничения. Понятия “книжный” и “разговорный” большинством стилистов принимается как не требующие специального определения и сами собой разумеющиеся: первый обусловлен характерными особенностями бытового диалога, а второй - условиями письменного общения /см. И. В. Арнольд, 1990, с. 248-250/.

Нетрудно заметить, что такое подразделение лексики носит несколько условный характер, так как разговорная лексика достаточно широко используется в художественной литературе и, наоборот, книжная лексика может присутствовать в устном общении. Что касается способов передачи информации, то можно говорить о трех способах: нейтральном, облагороженном и сниженном. В отношении термина “нейтральный” мнения расходятся, но мы придерживаемся концепции Ф. М. Березина и Б. Н. Головина, утверждающих, что именно “нейтральные, то есть лишенные какой-либо специфической стилевой окраски, слова, фразеологизмы и другие средства языка, являются источником, из которого черпают свою специфику стили современных литературных языков”/ Ф.М.Березин, Б.Н.Головин, 1979, с. 229/.

Нейтральные языковые единицы характеризуются тем, что они уместны в любом регистре. Они не имеют тех красок, тех стилистических смыслов, которые свойственны формальному и неформальному регистрам. Вряд ли возможно создать речевое произведение только средствами одних стилистически маркированных единиц. Практический анализ коммуниката /любого речевого произведения/ убедительно показывает, что формальная и неформальная лексика находятся в коррелятивных отношениях с нейтральной лексикой. Слова формального регистра выделяются в отдельную группу только потому, что они могут быть противопоставлены словам нейтральным, а о нейтральной лексике можно говорить лишь в том случае, если есть слова формального или неформального регистров

Обобщая вышесказанное, можно сделать следующий вывод: существующие регистры передачи языковой информации / формальный и неформальный/, в соответствии с которыми языковые средства подразделяются на маркированные и стилистически нейтральные, которые в определенном соотношении придают речевой коммуникации способность передавать сообщение и метасообшение, т.е. предметно-логическую информацию и информацию особого типа (художественную).

Главным источником и дифференцирующей основой способов передачи языковой информации служит нейтральная лексика.

Языковые единицы и категории обладают помимо качественных еще и ко­личественными характеристиками, рекуррентностью использования при передаче языковой информации и вероятностью появления в определенных контекстах. Иными словами, на основе нейтральной лексики могут возникать коммуникаты, относимые к области формального или неформального регистров. Эту мысль можно выразить несложной схемой, где:

В современной лингвистике существуют различные трактовки понятия языковой нормы, которая, как правило, отождествляется со сферой кодифицированного литературного языка, хотя хорошо известно, что помимо кодифицированной нормы литературного языка существует ряд других норм: разговорной речи, диалекта, просторечия и т.д. Нам представляется конструктивной точка зрения И.Р.Гальперина, который считает, что "художественный текст строится не на нарушении структурных норм, а на их типизации. Нет ничего в художественном тексте, чего бы ни было в языке" /Р.Гальперин, 1974, с. 26/.

Для установления стилистической нормы в области дифференциации лексики мы пользуемся узуальным способом, который, не претендуя на универсальность и теоретичность, оптимален для данного исследования. Говоря о норме в пределах дифференциации лексики, исходя из принятого нами различения регистров, мы придерживаемся более узкого понимания нормы, в соответствии с которым употребление языковых средств в пределах данных форм коммуникации, а именно, формального или неформального регистров - считаем нормой, а нарушение этого условия будет рассматриваться как отклонение от нормы.

Смысл стилистических разграничений очень сложен, так как при их помощи передается отношение отправителя речевой информации к его речи. Так, например, в военных сводках корреспонденты, занимающие нейтральную позицию, назовут нерегулярные войска “партизанами”, корреспонденты, сочувствующие партизанам, назовут их "доблестными борцами за свободу", корреспонденты, сочувствующие противоположной стороне, окрестят "кровавыми террористами".

Мы остановились на вышеприведенных примерах, чтобы сделать несколько выводов. Для подавляющего числа контекстов существует достаточное количество вариантов, позволяющих отправителю информации точно выразить любые оттенки смыслов с учетом экстралингвистичских факторов. Именно отправитель речи решает, в каком регистре, в какой трактовке представить то или иное явление: в нейтральном, облагороженном или сниженном. В соответствии с этим, процесс облагораживания, улучшения, смягчения можно назвать "мелиорацией" (от лат. melioratio - улучшаю), а противоположное ему явление - "детериорацией" (от лат. deterioratio - ухудшаю). Необходимо заметить, что данная терминология носит рабочий характер и вероятно, может быть усовершенствована.

Принимая во внимание, что любое явление действительности может быть выражено: 1) нейтрально, 2) способом мелиорации, 3) способом детериорации, мы можем обозначить эту закономерность как закон триады. Мы полагаем, что вполне возможно обозначить данную функциональную способность средств языка как закон по той причине, что существует внутренняя, существенная и устойчивая связь явлений нейтральности, мелиорации и детериорации, основанная на методе оппозиции, применяемом многими исследователями как средство познания лингвистических явлений.

“Идентификация единицы состоит в установлении тех признаков фонетической или семантической субстанции, которыми эти единицы отличаются одна от другой. Таким образом, оппозиция предполагает разложимость противопоставленных единиц на частью общие (основания для сравнения), частью различные элементы, так назы­ваемые дифференциальные признаки" /Лингвистический энциклопедический словарь под ред. В.Н.Ярцевой. – М., 1990, с. 348/.

Первый опыт систематизации типов оппозиции принадлежит Трубецкому, который классифицировал их по трем признакам:

1) по отношению данной оппозиции ко всей системе,

2) по отношению между членами оппозиции,

3) по объему смыслоразличительной силы оппозиции.

Приведенные выше оппозиции нейтральное::мелиоративпое; нейтральное: :детериоративное; мелиоративное::детериоративное - полностью соответствует концепции Трубецкого. Новые разработки в области оппозиций позволяют говорить не только о смыслоразличительной силе оппозиции, но и других семантических и стилистических признаках. С точки зрения отношений между членами оппозиции отношения между единицами триады являются градуальными или ступенчатыми, когда члены оппозиции отличаются друг от друга разной степенью одного и того же признака. Если обозначить нулевую оценочность буквой "а", мелиоративную - буквой "b", а детериоративную - буквой "с", то соотношения между ними можно обозначить: [а]::[b], [а]::[с]. Отношения между членами оппозиции будут иметь такое соотношение в случае употребления лексических единиц формального или неформального регистров на фоне нейтральной лексики, т.е. если речь идет о норме. В случае смешения единиц трех типов лексики в одном речевом произведении соотношение между членами оппозиции будет линейным: [b]::[а]::[с] и будет иллюстрировать отклонение от нормы (см. схему на стр.11).

Построение оппозиций имеет несомненное практическое значение для изучающих английский и русский языки как иностранные. Для носителя - это тоже проблема, но не такая сложная, как для иностранца.

Оптимальным способом выявления и описания стилистически маркированной лексики, распределение лексических единиц в соответствии с предлагаемой градацией, может служить способ построения оппозиций. Действительно, "черное" является "черным" лишь потому, что есть понятие "белое", с лингвистических позиций слово "мальчик" вообще существует потому, что есть понятие "девочка". Аналогично определяется принадлежность к тому или иному регистру слов: /форм. / юноша - /нейтр. / мальчик – /неформ./пацан, представляющих собой триаду, состоящую из оппозиций: мальчик:: пацан, пацан:: юноша, юноша:: мальчик. В английском языке: /old/ young man - /neu./ boy - /infml./ buddy. Нейтральное слово "bгаvе" /храбрый/, формальное - "adventurous" /безрассудный/ и неформальное -"dare-devil" /бесшабашный/ также являются членами триады. Система построения триад значительно усложняется, если учитывать явления синонимии, омонимии, многозначности, если говорить о лексикографическом подходе к этой проблеме, которая лишь обозначается в нашей работе.

Закон триады позволяет в ином свете осмыслить некоторые явления стилистики, в частности проблему эвфемии, которая трактуется очень неоднозначно большинством исследователей как явление, имеющее чисто экстралингвис­тическую природу. Вытекающее из этого различие акцентируется либо на эстетичности - неэстетичности или вежливости - невежливости, либо на признании косвенной номинации как решающем критерии эвфемистичности, либо учитываются оба критерия одновременно.

Согласно закону триады отправитель языковой информации в соответствии с необходимым /или намеренно избранным/ регистром для данной ситуации решает сам, как ему выразить свою мысль: нейтрально, мелиорировать или детериорировать ее. Действительно, что может обязать отправителя языковой информации сделать свой выбор между следующими языковыми единицами: die /умереть/, pass away /отойти в мир иной/, kick the bucket /откируть копыта/? Ничто, кроме собственного языкового опыта, кокретной речевой ситуации и желания сделать коммуникативный акт успешным. В соответствии с этим он обозначит понятие ‘умирать‘ нейтрально: die /умирать/, возвышенно: pass away /отойти в мир иной/ или сниженно: kick the bucket /сыграть в ящик/.

Руководствуясь предпосылками закона триады, мы пришли к следующим выводам:

1)“Эвфемизмами считаются чрезмерно щепетильные и находящиеся под влиянием современных писателей слова или эта лексика используется для юмористических целей “ /энциклопедия “Британика “/.

2) Любой традиционный эвфемизм - часть либо триады, либо оппозиции. Так, в некоторых случаях невозможно построить триаду не потому, что исследователь затрудняется или не может установить оппозицию, а в силу объективных причин. Речь идет об употреблении, например, терминов, которые имеют один вариант, как для нейтральной подачи информации, так и для обозначения ее в формальном регистре. Например, медицинский термин ‘туберкулез’ может построить лишь оппозицию: туберкулез::чахотка /общий вариант для формального регистра и нейтрального коммуниката/. Эвфемизм – готовая, ординарная единица лексикона.

3) Употребление эвфемизма ничем не отличается от механизма выбора и употребления любого слова или словосочетания.

4) В процессе использования слов, традиционно определяемых как эвфемизмы, не имеет места акт замены так же, как и при употреблении любой другой лексической единицы, входящей в триаду или образующую оппозицию.

5) На оси выбора явления эвфемии не существует. Так называемые эвфемизмы и неэвфемизмы обладают абсолютно одинаковыми правами быть избранными отправителем языковой информации. Эвфемизмы ничем не отличаются в этом отношении от других слов, независимо от их стилистических характеристик, эмоциональной окрашенности, типа коммуникации и т.п.

Поэтому на оси построения явления замены одного понятия другим или элементов одной номинации на другую не происходит, а лишь реализуется уже сделанный выбор. Однако на оси построения могут иметь место исправления /частичные или полные/ типа: а) “Я – не извозчик, я – водитель кобылы!”; б) попытка исправления: “Ну, е …лки-палки!”; “What the dickens /devil/ are you doing?” /Что, черт возьми, ты делаешь?/; “That effing guy is getting on my nerves” / Этот чертов парень действует мне на нервы/.

Глава Ш “Явление мелиорации и детериорации на уровне словосочетания в английском и русском языках “ рассматривает функционирование процесса мелиорации и детериорации на уровне свободного словосочетания, традиционного словосочетания и фразеологической единицы.

В результате исследования текстов художественных произведений, средств массовой информации, фиксации разговорных речевых актов, средств рекламы нетрудно увидеть, что именно словосочетания предоставляют широкую возможность мелиорации или детериорации речевого произведения. Сочетание языковых единиц различных регистров речи позволяет вложить в языковую информацию дополнительные коннотации. В свободном словосочетании элементы не связаны фразеологически; свободное словосочетание создается каждый раз заново в соответствии с определенным типом сочетания слов. Следовательно, под свободным словосочетанием, если его рассматривать эвристически, понимается такое синтаксическое сочетание полнозначных слов, которое создается в речи и в котором выбор следующего компонента диктуется, в первую очередь, экстралингвистическими факторами. В свободных словосочетаниях выбор второго компонента непредсказуем. Так, например, в речевой цепи He gave me a good /Он дал мне хороший –ую - ее/ . невозможно предсказать следующее слово, являющееся вторым компонентом в словосочетании “прилагательное / good / + существительное”. Это может быть book, advice, pen, example, dish, breakfast, idea, deal of trouble, talking to, price, recipe, medicine, etc. /книгу, совет, ручку, пример, блюдо, завтрак, идею, доставил много хлопот, отругал, рецепт, лекарство, и т. д. /.

Следовательно, свободными мы называем такие словосочетания, в которых выбор второго члена ограничивается тем, что в реальной действительности может определяться при помощи первого члена. Иными словами, связи, возникающие между компонентами таких словосочетаний, обусловлены отношениями и связями внеязыковой действительности, или так называемой понятийной сочетаемостью.

Кроме того, при рассмотрении сочетаемости языковых единиц нельзя не учитывать возможность проявления таких свойств, которые входят в их лексическую характеристику наряду с понятийным содержанием; например, стилистическую коннотацию, возможность метафорических и метонимических переносов, что представляется нам чрезвычайно важным для процесса мелиорации и детериорации. Например:

- He never speaks, he utters – Он не говорит, он вещает;

- It’s not a house, it’s a palace! – Это не дом, а дворец!

Произведения П.Г.Вудхауса изобилуют примерами переноса значения:

1). It is always a pleasure to me to chat with her, and it was with a courtly geniality that I rose to receive her as she sailed over the threshold at about two fifty- five. – Мне всегда приятно поболтать с тетей Далией, и я с искренним радушием поднялся ей навстречу, когда около трех часов она на всех парусах вплыла в гостиную / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves, p. 74/. В данном примере слово ‘sail’ употреблено в переносном значении и способствует мелиорации предложения, так же как и словосочетание courtly geniality /искреннее радушие/, в котором слово courtly /вежливо, радушно/ относится к формальному регистру речи: / fml./ courtly - /neu./ dignified -/ infml./ highfalutin - /форм./ вежливо - /нейтр./ с достоинством - /неформ./. напыщенно.

2). I’m bound to say that for a moment passion ebbed a trifle – Должен сказать, в эту минуту моя страсть чуть-чуть пошла на убыль / P.G. Wodehouse “ Very Good, Jeeves, p. 112/. Слово ‘ebbed’ употреблено в переносном значении.

3). “ Jeeves, ‘ I said taking another half oz of tea and speaking in a cold, measured voice… – “Дживз, - я сделал еще один глоток чая и продолжал холодным тоном, отчеканивая каждое слово… / P. G. Wodehouse “Very Good, Jeeves, p. 65/. Слово measured /размеренный/ также употреблено в переносном значении.

В связи с этим можно говорить о перераспределении парадигматических связей слова. Так, например, в высказывании: Да у тебя не дом, а дворец! Слова дом и дворец противопоставляются по признаку ‘размер‘ и могут образовать оппозицию. Такое перераспределение связано именно с речеупотреблением, т. е. с контекстом, который влияет на образование парадигматических противопоставлений. Так, например, значения слов лексико - семантической парадигмы house - mansion – cottage - /дом – особняк - соттедж/ являются стилистически нейтральными и не могут образовать оппозицию, однако, оппозиция возможна со словами: /fml./dome, residence, abode, habitation - /форм./свод, резиденция, местопребывание, пристанище/; /poet/cot - /поэт./хижина; /fig/den - /переносн./ каморка; /infml/ hole, pad, dump, crib, digs - /неформ./дыра, трущоба, свалка, хижина, берлога.

Например:

1) She will possibly proceed first to her London residence /P.G. Wodehouse “ Very Good, Jeeves, p. 105/ - Она, вероятно, проследует в свою лондонскую резиденцию;

2) Mine be a cot beside the hill /Samuel Rogers/ - Моя хижина рядом с холмом;

3) Come around and see me at my dump on Jermyn Street / P.Cheney/ - Приходи ко мне в мою дыру на Джермин стрит. Первые два предложения представляют пример мелиорации, третье предложение иллюстрирует детериорацию, так как слово dump /куча/относится к неформальному регистру речи.

Возможно построение следующих триад: 1) . /fml./ residence - /neu./ house - /infml./ hole - /форм./ резиденция – /нейтр./ дом - /неформ./ дыра; 2) /poet./ cot - /neu./ house - /infml./ crib - /поэт./хижина - /нейтр./дом - /неформ./стойло; 3) /fml./residence - /neu./ house,flat - /infml./dump - /форм./ резиденция – /нейтр./ квартира - /неформ./трущоба/.

Исследуя произведения П.Г. Вудхауса, мы пришли к выводу, что слова, имеющие переносное значение, принимают наиболее активное участие в процессе детериорации - около 70 % , в мелиоративном процессе - около 20% и в нейтральных коммуникатах употреблено около 10% слов с переносным значением.

Фразеологические же сочетания являются в этом смысле непродуктивными, так как они не создаются в речи, они как бы заготовлены заранее и вносятся в произведения речи в готовом виде.

Таким образом, свободные словосочетания и фразеологические единицы могут быть противопоставлены на основе понятий продуктивности - непродуктивности. Действительно, продуктивные свободные словосочетания и непродуктивные фразеологические единицы представляют собой полярные явления: собственно синтаксические, с одной стороны, и такие, где синтаксические связи оказываются подчиненными фразеологическим отношениям между соединяемыми словами, с другой. Между ними обнаруживается большое количество переходных “полупродуктивных” словосочетаний, т. е. словосочетаний с различной степенью устойчивости.

Традиционные словосочетания, являясь мотивированными, наиболее аналитичными образованиями с несвободным, связанным значением одного из компонентов, не всегда способны создавать оппозицию в силу своей нейтральности. Однако наличие в словосочетаниях элементов, способных “улучшать“ или “ухудшать” высказывание в силу своей синтаксической функции и лексического значения, позволяет осуществить процесс мелиорации или детериорации. Например, лексико-семантический ряд: marvellous, glorious, excellent, brilliant, splendid, superb, prodigious /изумительный, великолепный, отличный, превосходный, превосхолный, роскошный, удивительный/ , etc. в целом противопоставлен слову bad /плохой/. Сравните: a brilliant student - a good student - a bad student /блестящий студент – хороший студент – плохой студент/. Однако не представляется возможным построение стилистической оппозиции в соответствии с законом триады.

Если мы дополним приведенный выше лексико - семантический ряд следующими единицами: /old/dexterous - /архаич./способный/; /fml/adept, coodinated, apt - /форм./сведущий, знающий, способный/; /infml/cute and slick, slick and whistle, whiz - kid, every bit, a quite some, quite a , up to the mark, cut out for /неформ./сообразительный, блестящий, одареный, чрезвычайно хороший, чрезвычайно умный, то, что надо, созданный для…/, то построение триады станет возможным. Например, /fml./а dexterous student - /neu./а brilliant student - /infml./а cute and slick studen - /форм./способный - /нейтр./ блестящий - /неформ./сообразительный.

В традиционных словосочетания слова функционируют в своих обычных значениях, поэтому замещение одного из компонентов синонимичным словом, как правило, не приводит к изменению характера словосочетания, значения незамещенного компонента, а также предметно-логического содержания всего словосочетания. Например, bear a grudge /malice, spite/ - /иметь зуб против кого-либо/, take a fancy /liking/ - /полюбить кого-либо, что-либо/, capital punishment /offence, sentence/ - /высшая мера наказания/. В русском языке: скалить зубы /пасть/, кромешный ад /тьма/. Мы полагаем, что к традиционным словосочетаниям относятся также сравнения, обороты, основанные на образах художественной литературы, или возникшие на основе исторических событий, случаев, поверий. Среди них много профессиональных словосочетаний, употребленных в переносном смысле. Например, in full blast /на полную мощь, полным ходом /, get down to bedrock /добраться, докопаться до сути/, pull the strings /быть заправилой, скрытым двигателем/, catch somebody tripping /уличить, поймать кого-либо на ошибке/, hit below the belt /нанести удар ниже пояса/. Например:

1) And now, so far from crushing him into dust, I’ve got to fill him and fiancée with rich food and generally rally round and be the good angel – А теперь, вместо того, чтобы стереть его в порошок, я должен был кормить его с невестой изысканным обедом, всячески обхаживать, словом, быть добрым ангелом /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves “, p. 71/. Словосочетание crush smb. into the dust /стереть к-л в порошок/ вряд ли бы смогло детериорировать предложение, так как оно стилистически нейтрально. Однако оно органично дополняет сниженную коннотацию высказывания, создаваемую словосочетаниями, относящимися к неформальному регистру речи: fill with food /накормить/; rally round /прийти на помощь в трудную минуту/.

2) You think that, if he goes on trying to light her cigarettes with his automatic lighter long enough, she was eventually get fed up and hand him the mitten – Значит, вы считаете, что если он все время станет подносить ей свою автоматическую зажигалку, ей, в конце концов, это надоест, и она даст ему отставку /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves, p. 78/. В данном примере словосочетания fed up /надоесть/ и hand the mitten /дать отставку/ относятся к неформальному регистру речи и детериорируют предложение.

Традиционное словосочетание, не имеющее стилистической маркированности, может изменять свою коннотацию в результате замены одного из компонентов словом, принадлежащим к формальному или неформальному регистрам речи. Например:

1) And what I want you to do, old man, is to seize an early opportunity of taking Cora aside and categorically denying that there is any truth in the story. - Я тебя прошу, старик, при первой же возможности отведи Кору в сторону и заверь ее, что в этой истории нет ни слова правды /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 70/. В данном примере традиционное словосочетание take hold of the opportunity /воспользоваться случаем/ заменено единицей seize the opportunity /использовать любую возможность/, принадлежащим к неформальному регистру речи, которое детериорирует предложение.

2) It was only by summoning up all the bulldog courage of the Woosters, and reminding myself, if I let the opportunity slip another might never occur…- Только призвав на помощь знаменитую отвагу Вустеров и напомнив себе, что если я упущу этот случай, то другого, возможно, никогда не представится …/ P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves, p.59/. В данном предложении формальное слово occur /случаться/, заменившее нейтральное happen /случаться/, придает возвышенный тон высказыванию.

Смысловая метаморфоза, которая сопровождает формирование фразеологической единицы /ФЕ/, значительно сложнее, чем перенос значения слова, несмотря на общее правило индуктивного умозаключения: от конкретного явления - к возможным его проявлениям или последствиям. Смысловая структура ФЕ и смысловая структура слова никогда не совпадают в виду того, что ФЕ обладает семантической и лексической устойчивостью, то есть полной неподменяемостью компонентов или возможностью нормативной замены компонентов только в рамках фразеологической вариативности или структурной синонимии при обязательном сохранении семантического и лексического инвариантов /см. А.В.Кунин 19727-10/.

Исследование ФЕ с точки зрения мелиорации - детериорации представляет определенную трудность в виду того, что недостаточная разработанность фразеологической стилистики, подвижность границ различных разрядов лексических единиц значительно затрудняет отнесение ФЕ к тому или иному регистру.

Однако преобладающее большинство ФЕ стилистически маркированы и обладают мелиорирующей или детериорирующей функцией. Это связано с субъективно - модальным компонентом семантики ФЕ, которая препятствует его использованию в качестве нейтрального средства. Исключение составляют те случаи, когда экспрессивная окраска погашается вместе с утратой образной мотивированности, что особенно характерно для слов со связанным значением.

Если сравнить ФЕ, принадлежащие к различным регистрам речи, то можно увидеть, что единицы, не имеющие стилистической коннотации, отличаются от стилистически окрашенных тем, что в их компонентах просматривается первоначальное значение слов. Рассмотрим некоторые ФЕ, не имеющие стилистической пометы, например, lend one’s name to smth / разрешить воспользоваться своим именем, оказать поддержку чему-либо/, there is luck in odd numbers / нечетные числа приносят счастье/, love at first sight / любовь с первого взгляда/, thumb one’s way / “голосовать” (на дороге), путешествовать на попутных машинах/ , double-edged weapon / палка о двух концах, дословно: обоюдоострое оружие / и др. Нетрудно заметить, что компоненты ФЕ сохраняют свое первоначальное значение или оно угадывается без особых усилий /double-edged weapon – палка о двух концах/, переосмысление незначительное. Сравните в русском языке: находить общий язык; как нельзя лучше; не находить себе места; не было и следа и др.

Например:

- Almost before I had finished, she was suggesting the ripest, fruitiest, brainiest scheme for bringing young Tuppy’s grey hairs in sorrow to the grave that anyone could possibly imagine - Не успел я закончить рассказ, как она предложила такой умный, пикантный и до тонкостей продуманный способ мести, что вам и не снилось. Уверен, старина Таппи по гроб жизни меня не забудет / P.G.Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p 57/. ФЕ bring smb’s grey hairs /in sorrow/ to the grave /свести к-л в могилу, опозорив седины/ стилистически нейтральна, однако данное словосочетание обладает способностью детериорировать речевое произведение в виду своего отрицательного лексического значения. Являясь мотивированным образованием с несвободным значением одного из компонентов, в данном словосочетании компонент in sorrow /в печали/ может быть заменен in woefulness /в печали/, принадлежащим к формальному регистру.

ФЕ, принадлежащие к неформальному регистру речи, отличаются от ФС, принадлежащих к нейтральной лексике, более значительным переосмыслением: to make song and dance /шумиха, свистопляска/, good sort of man /хороший человек, славный малый/, tip one’s mitt /амер. проболтаться, выболтать свои намерения/, easy on the eye /приятный на вид/. Из данных примеров видно, что, если хотя бы один из компонентов словосочетания употреблен в переносном значении, то ФЕ приобретает стилистическую коннотацию.

Ввиду недостаточной изученности фразеологической стилистики, идиоматического несоответствия между английскими и русскими фразеологизмами, которые могут быть близки по содержанию, но отличаться условиями употребления, добавочными смыслами, стилистической окраской и т. п., употребление ФЕ может привести к ошибкам в английской речи. Проверить правильность употребления фразеологического оборота поможет контекст, так как ФЕ вводится в речь только в контексте. Например:

1). I bunged the brick and scored a bull’s eye – Я швырнул кирпич и попал в цель /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p.90/;

2). All the while I supposed he had been landing me in the soup, he had really been steering me away from it – Я то считал, что он посадил меня в лужу, а на самом деле он всячески старался вытащить своего господина из этой самой лужи /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 65-66/;

3). It seemed a shame to cast a damper on the man just when he had extended himself so notably in the cause, but it had to be done. - Совестно обескураживать человека, который так замечательно показал себя в деле, но смолчать было нельзя /P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p.102/.

Являясь одним из самых сильных стилистических средств языка, ФЕ могут активно участвовать в процессе мелиорации - детериорации речевого произведения или намеренно нарушать общий стилистический смысл контекста, как это имеет место в произведениях П. Г. Вудхауса. Например:

1) He was a formidable old bird with a bald head and out-size eyebrows, by profession a loony-doctor – Это был старик с устрашающей внешностью, лысый, с неправдоподобно густыми бровями, по профессии – врач придурков /P.G.Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 52/. Слово formidable /громадный, грозный/ относится к формальному регистру речи, возможно построение триады: /fml./ formidable - /neu./ weighty – / infml/ heavy weight - /форм./ грозный - /нейтр./ важный - /неформ./ тяжеловес. Словосочетания: old bird /старик/ и loony-doctor /врач придурков/ относятся к неформальному регистру. Данное предложение иллюстрирует процесс детериорации.

2). The injustice of the whole thing stirred me to such an extend that for a moment I lost that sense of being a toad under the harrow which had been cramping my style up till now – Подлость старого хрыча возмутила меня до такой степени, что на миг я даже перестал ощущать себя лягушкой, которую переехала борона. До последней минуты это ощущение буквально сковывало меня по рукам и ногам / P.G.Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 62/. Слово toad /отвратителный человек, гадина/ и фразовый глагол cramp up /связывать, стеснять/ в данном коммуникате относятся к неформальному регистру, возможно построение следующих триад: /old/ trencherman - /neu./ flatterer - /infml./ toady - /архаич./прихлебатель - /нейтр./льстец - /неформ./гадина; /fml./ constrain - /neu/ control - /infml// cramp up - /неформ./сдерживать - /нейтр./сдерживать - /неформ./связывать. Фразеологическое сочетание under the harrow /в затруднительном положении/ принадлежит к формальному регистру: /fml./ under the harrow - /neu./ in difficulty - /infml./ ups and downs of life - /форм./в затруднительном положении - /нейтр./в затруднительном положении - /неформ./ превратности судьбы

Закон триады позволяет исследовать словосочетания, созданные на основе символизма как один из источников процесса мелиорации и детериорации с лингвистических позиций.

В соответствии с нашей точкой зрения, изложенной в первой главе, мы признаем вторичность номинации данных словосочетаний только на оси построения, на оси выбора вторичной номинации не существует. Вторичные значения слов, обретая самостоятельную номинативную функцию, способны автономно указывать на действительность, а отправитель языковой информации обладает правом решать, как ему обозначить данное явление действительности в соответствии с коммуникативной целью и выбором стилистической коннотации.

В основе вышеназванных словосочетаний лежит ассоциативный характер человеческого мышления. Ассоциации устанавливаются по сходству или по смежности между некоторыми свойствами элементов внеязыкового ряда, отображенными в уже существующем явлении.

Например: the Man of Sorrows / Муж Скорбей (Иисус Христос) /, Balaam’s ass /”валаамова ослица”, молчаливый, покорный человек, который вдруг заговорил/, balm in (или of) Gilead / “галаадский бальзам”, утешение, исцеление/, the Land of Nod / “царство сна”/ , David and Jonathan / “Давид и Ионафан”, неразлучные друзья / и др. Данные фразеологические единицы не имеют стилистической пометы в словарях, но мы полагаем, что они принадлежат к формальному регистру и обладают способностью мелиорировать речевое произведение. Подтверждением нашей точки зрения будет считаться возможность построения линейной оппозиции в соответствии с законом триады, в которой вышеприведенные фразеологические единицы могут быть стилистически противопоставлены нейтральным и неформальным языковым единицам. Например: ‘ сострадание, сочувствие’ - /fml./ bowels of compassion /or mercy/::/neu./ sympathy::/infml/ bleeding heart; жизнь разрушена - the golden bowel is broken::/neu./ life is ruined::/infml./ life is messed up; исцеление - /fml./ balm in Gilead::/neu./ recover::comeback; утешение - /fml./ balm in Gilead::/neu./ consolation::/infml./ egg in one’s beer; деньги - /fml./ the golden calf::/neu./ money::/infml./ dough; сон - /fml./ the Land of Nod::/neu./ sleeping::/infml./ snooze; Бог - /fml./ The Man of Sorrows::/neu./ Jesus Christ и т. д.

Символизмы, создаваемые как средство мелиорации и детериорации делятся на словосочетания, состоящие из слов в номинативных значениях, и словосочетания, переосмысление значений которых протекает в соответствии с логической формой тропов – метафоры, метонимии и т. п. К первым относятся следующие словосочетания: the Great Captain of Age / великий полководец века – герцог Веллингтон/; Father of English poetry /родоначальник английской поэзии – Дж. Чосер/; the Wizard of the North /чародей Севера – о В. Скотте/; the angel of death – /ангел смерти/; the angel of mercy – /ангел милосердия – о медсестре/; a banquet of Lucullus /лукуллов пир/; a doubting Thomas /Фома неверующий/; the swan of Avon - / досл. Лебедь Эйвона - Шекспир/; Man Friday /Пятница/; forbidden fruit /запретный плод/; the new arrival /новорожденный/, fallen angel /падший ангел/; Например:

1) ‘Welcome to the new arrival’ , repeated Joe. They drank their whiskey neat and without another word or a signal they hurled the glasses into the fireplace – «Приветствуем новорожденного», - повторил Джо. Они выпили неразбавленный виски и, не сговариваясь, швырнули стаканы в камин /J.O’Hara, ‘Ten North Frederick’, part I/.

Переосмысленные словосочетания, относящиеся к формальному регистру речи, составляют значительное число фразеологических словосочетаний, основанных на символизме: Cordelia’s gift /тихий, нежный женский голос/; the bird of Jove /орел/; the bird of Jane /павлин/; the bird of Minerva /сова/; Dame Fortune /госпожа Фортуна/; Dame Nature /мать – природа/; Tired Nature’s sweet restorer /сон/; gentleman of full habit /толстый/, final restorative /укрепляющее средство, спиртное/. Например:

1) ‘What is Shakespeare called sleep, Jeeves?’ – ‘Tired Nature sweet restorer, sir’. - “Как там, у Шекспира сказано о сне, Дживс?” – “Целитель сладостной природы утомленной”, сэр. /P.G.Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 38/.

2) “One of Mr. Wooster’s pecularities is that he does not like the sight of. gentlemen of full habit, sir” – “You mean, fat men?” – “Yes, sir” – “Одной из особенностей мистера Вустера является то, что ему не нравится вид мужчин нестандартного размера, сэр” – “ Вы имеете в виду толстых мужчин?” – “Да, сэр” /P.G.Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 38/.

Анализ словарных статей в словаре тезаурусе Roget’s edited by Robert L. Chapman показал, что такие темы как: “музыка“,“изобразительное искусство“, “литература“, “поэзия“ , “рай“ и другие в основном содержат словосочетания, имеющие мелиоративную коннотацию. Многие из них являются примерами авторских окказиональных фразеологических словосочетаний, созданных когда-то знаменитыми людьми, и в результате многократного употребления вошедших в словарь. Например:

1) Музыка /всего 10/ – harmonious sound /звук гармонии/; the speech of angels /речь ангелов/ - Carlyne; the mosaic of the Air /мозаика воздуха/ - Andrew Marvell; the harmonious voice of creation /гармоничный голос мироздания/, an echo of the invisible world /эхо невидимого мира/ - Giuseppe Mazzini; the only universal tongue /единственный универсальный язык/ - Samuel Rogers и другие;

Сферы употребления словосочетаний, основанных на символизме, относящиеся к низменным, грешным сторонам жизни человека, наоборот, изобилуют языковыми единицами, относящимися к неформальному регистру речи или обладающими способностью детериорировать высказывание в силу своего семантического значения или принадлежности к неформальному регистру речи. Например, в словарной статье “Опьянение, алкогольные напитки“ половина языковых единиц относится к неформальному регистру. Например:

1) Неформальная лексика составляет половину словарной статьи “Деньги“: folding money /бумажные деньги/, green stuff /зелень/, pony /25 фунтов/, monkey /500 фунтов/, grand /1000 фунтов/. Однако символизмы описывают деньги в возвышенных тонах: “the sinews of war” /движущая сила войны/ - Libanius; “the sinews of affair’ /движущая сила дела/ - Laertius; “the ruling spirit of all things” /правящий дух всех вещей/ - P. Syrus; ”coined liberty” /отчеканенная свобода/ - Dostoyevsky.

Деформация ФЕ, а также применение ФЕ к необычному для ее семантики предмету или явлению действительности является распространенным средством мелиорации - детериорации. Например:

1) ‘She instructed me to telegraph to gentleman’s sister, sir, who is in Paris, advising her of the accident. I also summoned a medical man, who gave it as his opinion that the patient should remain for the time being in status quo’.

‘You mean, the corpse is on the premises for an indefinite visit?’ – “ Она распорядилась, чтобы я телеграфировал в Париж сестре этого джентльмена, сэр, и уведомил ее о несчастном случае. Кроме того, я вызвал доктора, который сказал, что, по его мнению, пациент некоторое время должен сохранять status quo “ – “ В том смысле, что тело Бог знает сколько времени нельзя вынести из дома?” / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 112/. Оборот on the premises означает “распивочно, не на вынос” /о пиве, спиртных напитках/ и не имеет стилистической маркированности. Отнесение ФЕ к необычному предмету - the corpse /тело, труп/, употребленному здесь в переносном смысле, детериорирует высказывание и позволяет рассматривать фразеологизм как единицу, принадлежащую к неформальному регистру речи для данного конкретного контекста.

2) When he looks at me over that nose, my morale goes blue at the roots and I am back at school again – Когда он буравит меня взглядом, я совершенно теряю присутствие духа и снова становлюсь школьником / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 37/. Оборот go blue - замерзать / о коже/ переосмысливается и, сочетаясь со словом “morale” в данном фразеологическом контексте детериорирует его.

3) He shimmered out, and I took another listless stab at the e’and bacon – Дживс растворился в воздухе, а я еще раз вяло ткнул вилкой в яичницу с беконом / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p.12/. ФЕ take /have/ a stab at /doing/ smth /сделать попытку/ принадлежит к неформальному регистру. В результате соотнесения ФЕ с необычным предметом, а также вклинивания необычного определения существенно усиливается степень детериорации контекста и создается комический эффект.

Соотнесение ФЕ с необычным предметом явления широко используется в средствах массовой информации в русском языке для создания эффекта обманутого ожидания и привлечения внимания адресата языковой информации. Окказиональное использование ФЕ часто основывается на приеме двойной актуализации, т. е. обыгрывания фразеологического значения единицы и прямого значения одного из ее компонентов, например:

1) “Наше дело - труба “ / о добыче газа на севере России, газета “Известия” N29,1999 г./;

2) “Наше дело - труба” / о строительстве морского терминала Каспийского трубопроводного консорциума, газета “Анапа” N 16, 1999 г./;

3) Долг платежом красен. От стыда / о законе о компенсации вкладов, газета “Известия” N27, 1999 г./.

Семантическая членимость ФЕ - важная предпосылка вторичных образовательных процессов на ее базе, так как семантически членимые единицы активно участвуют в структурном фразообразовании, допуская некоторые трансформации и, следовательно, могут мелиорировать или детериорировать речевое произведение. Замены могут быть синонимичными, антонимичными, тематическими, замена компонентов ФЕ словами, не связанными с ними семантически.

I. Одним из распространенных видов синонимической замены является замена одного из компонентов ФЕ синонимом, относящимся к другому регистру речи, например:

1) He chipped in with his share of talking, yet never shouted or swore or boozed like a fish. . . – Он вмешивался со своими разговорами, хотя никогда не кричал, не ругался и не напивался допьяна / A. Sillitoe/ . Замена нейтрального слова drink /выпивать/ неформальным словом booze /напиваться/ в нейтральной ФЕ drink like a fish /напиваться допьяна/ приводит к изменению ее стилистической маркированности и, вследствие этого, дает возможность ФЕ участвовать в процессе детериорации речевого произведения.

II. Часто встречаются замены компонентов ФЕ словами, входящими в одну фразеотематическую группу. Группа замен, которые можно назвать тематическими, очень разнообразна: она включает животных, цвета, части тела, предметы одежды и др.:

1) “ Do you hear him? he said, his grin slow invisible yet rich.

“ He’s like a cow in a china shop” – “Ты слышишь его?“, - сказал он, его смех был тихим и невидимым, хотя мягким. – “Он как корова в посудной лавке“ / A.J. Cronin/. Тематическая замена компонента ФЕ, принадлежащей к неформальному регистру like a bull in a china shop /как слон в посудной лавке/, усиливает степень детериорации;

III. Компонент ФЕ заменяется словом, не связанным с ним тематически.

1) I mean to say, Aunt Agatha sent word by Purvis just now that she wanted to see me. Probably she’s polishing up her hatchet at this very moment – Я хочу сказать, что тетя Агата только что передала через Пурвиса, что желает меня видеть. Скорее всего, в эту минуту она точит топор войны / P. G. Wodehouse “ Very Good, Jeeves ”, p. 31/ . Замена слова take /брать/ словом polish up /точить/ в нейтральной ФЕ take up the hatchet /начать войну/ не только относит оборот к неформальному регистру, детериорирует контекст, но и несколько изменяет значение фразеологической единицы “готовится к войне”.

IY. Значительный мелиоративный или детериоративный эффект создается при замене лексемы ее антонимом. При подобных заменах между фразеологическим прототипом и контекстуально преобразованной единицей возникают особого рода связи, которые можно назвать “взаимоисключающими или семантически полярными отношениями”.

Антонимичные замены особенно широко распространены в глагольных и субстантивных фразеологических единицах. Например:

1) I had settled in my mind for a ramshackle bamboo guest-house with wide tumble-down verandas and inadequate plumbing and was prepared to endure all manner of creature discomforts for the sake of rest and sun – Я мысленно поселился в ветхом, сделанном из бамбука гостевом домике с широкими полу развалившимися верандами и неудобной уборной. И я был готов оказаться наделенным в полной мере земными дискомфортами ради отдыха и солнца / N. Coward/. Замена компонента во ФЕ creature comforts /земные блага/ детериорирует контекст и создает комический эффект.

Антонимичные замены в пословицах не так распространены, как в глагольных и субстантивных фразеологизмах:

3) Algernon: . . . Oh! There is no use speculating on that subject. Divorces are made in heaven – Алгернон: … О! Бесполезно спекулировать на этом предмете. Разводы вершатся на небесах / O. Wilde/. Сравните: marriages are made in heaven /браки вершатся на небесах/. Сравните в русском языке:

4) Хорошему артисту ноги мешают / о юбилее Георгия Товстоногова, газета “Комсомольская правда” N 1, 1999 г./. Наряду с антонимичной заменой в данном случае имеет место тематическая замена, ср. плохому танцору ноги мешают;

5) Худшая часть населения страны / в Японии за виагру больше не сажают, газета “Известия” N 23, 1999 г./, ср. лучшая часть населения страны.

Иногда антонимичная замена возникает в результате перестановки компонентом оборота, являющимся сравнением:

6) В России лучше быть бедным и больным /ср. лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным; речь идет о распределении бесплатных лекарств, газета “Известия” N 26, 1999 г./.

Y. При осложненных заменах замена компонентов ФЕ переменными элементами часто сочетается с другими видами инноваций. Сочетания взаимодействующих стилистических приемов практически безграничны. Например:

1) So, though I had explained my reasons, taking the man fully into my condence and concealing nothing, I knew that he was distinctly peeved; and my first act, on entering, was to do the cheery a bit. – И, хотя я выложил Дживсу все резоны, поверил ему свои сердечные тайны, ничего не скрывая, мне было совершенно ясно, что он раздосадован, поэтому, войдя в гостиную, я сразу постарался внести немного сердечности в наши отношения / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p.110/. Сравните: of good cheer / жизнерадостный, полный жизни/. В данном примере замена компонента ФЕ сочетается с вклиниванием. Измененная ФЕ несколько усиливает детериорацию контекста, в котором наряду с единицами, принадлежащими к неформальному регистру peeved /раздражен/, to do the cheery a bit /развеселить, ободрить/, присутствует единица формального регистра concealing /скрывая/;

2) And I want you to get it into your head, Bertie - to get it right through the concrete - that you and I must not be seen hobnobbing. – Берти, я хочу, чтобы ты хорошенько вбил себе в голову, намертво вбил: никто не должен заподозрить, что мы с тобой друзья / P.G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p.15/. Фразеологизм “get through to”/добраться до ч-л / значительно изменен вклиниванием компонентов, один из которых /concrete - цемент/ употреблен в переносном смысле и имеет значительную степень сниженности.

Некоторые фразеологизмы допускают вклинивание компонентов, которые не меняют их стилистическую коннотацию:

а) This done, I again paid the man a marked tribute – И тут я снова отдал Дживсу дань восхищения /P. G. Wodehouse “Very Good, Jeeves”, p. 101/; b) I want to take this opportunity to pay a public tribute to him.– Я хочу использовать эту возможность, чтобы отдать должное ему прилюдно /Odcie/. В данных примерах фразеологизм pay a tribute /воздать должное, отдать дань/, принадлежащий к формальному регистру, мелиорирует контекст, несмотря на вклинивание компонентов.

В заключении осуществляется обобщение результатов работы, намечаются перспективы и направления дальнейших исследований.

Основные положения и результаты исследования нашли отражение в следующих публикациях общим объемом 2,5 п./л:

1 .Некоторые лингвистические аспекты эвфемии в современном английском языке //Сб. межвузовских научных трудов “Уровни лингвистического анализа в синхронии и диахронии“. - Пятигорск, ПГПИИЯ, 1997. – с. 104-111 (0,5 п/л);

2. Закон лингвистической триады //Сборник научных статей АЛУ по итогам 2001 года. – Армавир, 2001, (0,5 п/л)

3. Новое об эвфемии /деп. в ИНИОН РАН /, Москва, 2003, №57807 (0,,5 п/л).

4. Критика концепции эвфемии в современном языкознании //Деп. В ИНИОН РАН/, №57811 от 25. 02.2003 (0,5 п/л).

5. Концепция эвфемии в современном языкознании //Ж-л «Вестник МГОУ», 2003 г.(0,5 п/л).