ПЕРЦЕПТИВНЫЙ ПРИЗНАК КАК ОБЪЕКТ НОМИНАЦИИ

Одной из главных задач когнитивной лингвистики является выявление корреляций между языковыми номинациями и концептуальными структурами в голове человека, форматами его знания о мире. Не вызывает сомнения тот факт, что значительная часть этих знаний «схвачена» значениями единиц, созданных в акте номинации. Одним из самых сложных вопросов теории номинации становится с этой точки зрения вопрос о том, какая именно часть знаний, какой концепт или группа концептов получают отдельное вербальное наименование и особенно – наличие каких признаков и свойств является необходимым, чтобы человек как носитель своей лингвокультуры обозначил некую реалию словом определенной части речи.

Настоящее исследование посвящено определению стратегий номинирования признаков предметов, воспринимаемых органами чувств человека, на материале двух неблизкородственных языков - русского и английского.

Объектом исследования являются качественные прилагательные русского и английского языков как первичные номинации ощущений человека, получаемых посредством всех пяти органов чувств – осязания, вкуса, обоняния, зрения, слуха. В случаях отсутствия первичных номинаций некоторых перцептивных признаков в работе анализируются их вторичные означивания в целях более полного охвата (пополнения) поля лексико-семантической представленности искомого концепта/концептов.

Актуальность настоящего исследования определяется задачей постижения национальных особенностей концептуализации и категоризации действительности носителями языка. Одним из основных путей решения этой задачи является изучение стратегий номинирования перцептивного признака средствами двух неблизкородственных языков и попытка их объяснения с точки зрения современной лингвистики.

Новизну данной работы определяет обращение к изучению национальных особенностей способов вербализации категории перцептивного признака объекта как одной из онтологических категорий. Выявлено универсальное и национально-специфическое в процессах концептуализации перцептивных признаков предмета, с одной стороны, и принципах их означивания, с другой.

Сопоставительное изучение лексико-семантических групп двух и более языков обычно проводится на материале одной тематической группы; исследователи выявляют их структуру и границы, определяя значимость каждой лексической единицы в составе данного объединения. Материалом исследования становятся практически все части речи, однако предпочтение отдается существительным и глаголам. Проблема же категории ПРИЗНАКА объекта как одной из онтологических категорий, её национальных особенностей лишь недавно привлекла внимание лингвокогнитивистов (Афанасьева, 1992; Кубрякова, 2004; Мерзлякова, 2004; Харитончик, 1986; 1990) и, на наш взгляд, недостаточно разработана в лингвистике, в отличие от категорий вещи и действия, осмысление и изучение которых имеет давнюю историю. В настоящей работе предполагается восполнить этот пробел.

Суть гипотезы исследования заключается в том, что выявление номинативного потенциала качественных прилагательных чувственного восприятия (или, по нашей терминологии, перцептивных прилагательных), круга их лексической сочетаемости позволит сделать выводы о том, как происходит обработка перцептуальной информации о мире в сознании представителей английской и русской лингвокультур.

Имя прилагательное – категория частеречная. Исходя из признания того, что «в основе категорий лежат в конечном счете отражения и обобщения явлений объективного мира» (Степанов, 1981), в исследовании при анализе русских и английских перцептивных прилагательных делается попытка найти ответ на главный вопрос современной лингвистики о том, что же в этих прилагательных отражено и обобщено, что является референтом данных признаковых единиц как в объективной реальности, так и в сознании человека.

Уже при первых попытках проникнуть в механизм и способ / способы кодирования перцептуальной информации в сознании человека и последующей её репрезентации в естественном языке / языках возникает ряд вопросов, требующих ответа.

Вопрос 1. Каков тип информации, фиксируемый такими языковыми знаками, как перцептивные прилагательные?

Вопрос 2. Насколько одинаково распределена данная информация между конституентами английских и русских лексических группировок перцептивных прилагательных с общей семантической доминантой?

Вопрос 3. Каковы тенденции концептуализации действительности посредством данных знаков в процессе накопления социокультурного опыта представителями русского и английского лингвосообществ?

Поиск ответов на данные вопросы и составляет предмет настоящего исследования.

Цели исследования предполагают:

- обоснование категории перцептивного признака как одной из основных наряду с категориями вещи и действия – базовых категорий, формирующихся в процессе познавательной деятельности человека;

- определение стратегий номинирования перцептивного признака;

- выявление национально-специфического содержания доменов (концептуальных областей сознания) когнитивной базы носителей английского и русского языков, хранящих и перерабатывающих перцептуальную информацию как результат первичной ступени познания мира.

Поставленные цели исследования достигаются в результате решения следующих задач:

- определить категорию признака с позиций современного гуманитарного знания;

- определить основные характеристики имени прилагательного как основного (первичного) знака, номинирующего качественный (перцептивный) признак;

- определить круг сочетаемости перцептивных прилагательных русского и английского языков;

- описать и сопоставить семантемы лексем перцептивных прилагательных русского и английского языков, репрезентирующих наиболее релевантные коммуникативно значимые компоненты содержания соответствующих концептов;

- выявить корреляции между ЛСГ прилагательных чувственного восприятия в обоих языках и национальную специфику стратегий вербализации означенных концептов.

Теоретическая значимость исследования. Получены новые теоретические знания о том, как происходит обработка перцептуальной информации о мире в сознании человека, детализированы этапы процесса номинации; определено доминирование осязательных и вкусовых ощущений над другими их типами.

Практическая ценность диссертации. Результаты данного исследования могут быть использованы в курсах лекций по общему и сопоставительному языкознанию, лексикологии, практике перевода, в спецкурсах по когнитивной семантике. Фактический материал может быть использован на практических занятиях по переводу и русско-английской сопоставительной лексикологии. Методика исследования может найти применение в сопоставительных исследованиях лексико-семантических групп признаковых слов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Одинаковые внешние воздействия на органы чувств человека одинаково воспринимаются мозгом на нейрофизиологическом уровне, но через этап категоризации в сознании носителей сопоставляемых языков они по-разному формируются в концепты чувственного восприятия, которые получают в языках свои имена.

2. Различная степень представленности в сопоставляемых языках результатов концептуализации перцептуальной информации говорит о степени актуальности тех или иных типов признаков для жизнедеятельности и жизнесуществования представителей русской и английской лингвокультур.

3. На уровне означивания осязательная и вкусовая перцепции являются первоочередными по отношению к другим перцепциям.

4. Семантема наименования каждого перцептивного признака содержит базовый компонент, определяющий его перцептуальную сущность. Данный компонент репрезентируется в ядре семем Д1 (прямых номинативных значений) рассматриваемых прилагательных и определяет стратегии развития их семантики.

5. Семемы Д2 (производно-номинативные значения) перцептивных прилагательных появляются в их семантической структуре благодаря логико-понятийной деятельности национального сознания и отличаются наибольшей национальной спецификой.

6. Семема К1 (фразеологически связанное значение) перцептивных прилагательных есть результат эмоционально-оценочной и нравственно-ценностной деятельности сознания, которая ответственна за формирование национальной «мирооценки».

7. Перцептивные прилагательные одной ЛСГ не обязательно развивают сходные семемы в разных языках, хотя и сохраняют общую модель переноса от конкретного перцептивного признака к абстрактному, характеризующему человека как физиологическое и социальное существо.

В качестве источников фактического материала использовались толковые словари русского и английского языков, словари синонимов и антонимов русского и английского языков, специальные словари и справочники (энциклопедические, этимологические, психологические). Источниками анализируемого материала послужили также художественные произведения русских и английских авторов XX века и база данных Bank of English, The British National Corpus.

Методы исследования. Для решения поставленных в диссертации задач были использованы различные методы, позволяющие всесторонне изучить сложный и противоречивый лингвистический материал. В работе использовались антропоцентрический подход к анализу языковых единиц, сочетающийся с системным подходом. Оба подхода, несмотря на кажущуюся противоречивость, дополняют друг друга, при этом автор также опирается на языковую интуицию. Для целей объективного выявления семантических характеристик анализируемых перцептивных прилагательных и установления степени распределения концептуальной нагрузки между конституентами каждого из выделенных микрополей и ЛСГ использовались методы контрастивного, семемного, компонентного и концептуального анализа.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования нашли отражение в монографии «Перцептивный признак как объект номинации» (Воронеж 2005). Основные положения диссертации изложены в статьях и тезисах (общее количество 32), а также в выступлениях на международных (Воронеж 1990, 2000, 2001, 2002; Москва 2003; Пятигорск 2002; Санкт-Петербург 2002, 2003, 2004; Тамбов 2001, 2002, 2003, 2004), всероссийских (Воронеж 1998, 2002, 2003; Курск 2003) и региональных (Воронеж 1991, 1993, 1996, 1999, 2000) конференциях. Работа обсуждалась на кафедре общего языкознания и стилистики филологического факультета Воронежского государственного университета.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, двух частей, первая из которых включает две главы, вторая – пять глав, Заключения, Списка источников исследования, Списка словарей и Списка использованной литературы. Во Введении определяются цели, задачи и методы исследования. Часть 1 посвящена осмыслению взаимосвязи феноменов восприятия, сознания и языка с психокогнитивных и лингвокогнитивных позиций (Глава 1) и основам категоризации перцептивного признака (Глава 2). В данной части освещается роль восприятия в познании, роль языка в означивании перцептивных концептов, с одной стороны, и статус качественного прилагательного как первичной языковой номинации, закрепляющей и объективирующей перцептивные признаки объектов мира, с другой. В Части 2 описываются результаты процесса категоризации всех типов перцептивных признаков в русском и английском языках: осязательных (Глава 1), вкусовых (Глава 2), обонятельных (Глава 3), зрительных (Глава 4), слуховых (Глава 5). Номинации данных признаков образуют в обоих языках многочисленные лексико-семантические группировки. Описание данных группировок следует цели выявления особенностей распределения концептуальной нагрузки между конституентами каждой из них и национальной специфики представленности всех пяти модусов перцепции в сопоставляемых языках. В Заключении обобщаются результаты исследования.

Основное содержание работы.

В основу нашего исследования были положены идеи когнитивной лингвистики, изучающей процессы категоризации и концептуализации окружающей действительности познающим человеком.

Часть 1 «Проблемы когнитивной лингвистики и когнитивной психологии: зоны пересечения» состоит из двух глав. В первой главе освещается проблема взаимосвязи восприятия, сознания и языка.

Одна из главных функций языка – работа с информацией, включая как её фиксацию в сознании говорящих, так и её целевое предназначение для передачи другим людям. Следовательно, изучение особенностей коммуникации во всех её аспектах (т.е. языка в его функционировании) невозможно без изучения того, что есть информация (в том числе и та, которую человек получает из внешнего мира через органы чувств), каких видов она бывает, в чем её смысловая (содержательная) и ценностная (аксиологическая) сущность. Это первый аспект проблемы, обсуждаемый в работе.

Второй аспект, связанный с первым, обусловлен недостаточной изученностью истоков, механизмов и способов формирования языкового значения как определенным образом категоризованной информации.

Поэтому перед современной лингвистикой как когнитивно ориентированной наукой ставятся в настоящее время три главных вопроса: о природе языкового знания, о его усвоении и о том, как его используют. Решение любой из этих проблем в отрыве от других невозможно в принципе, так как в каждом случае центральным фактом, определяющим специфику того или иного круга явлений, является человек.

В последние годы заметно возросло внимание, уделяемое когнитивному аспекту языка, механизмам формирования значения, связанным с познавательной деятельностью человека, так как значение и знание в онтологии обнаруживают неразрывную связь (Кубрякова, 1996; Рахилина, 2000; Chomsky, 1987, 1991; Heine, 1997; Langacker. 1991; Talmy, 2000). Важную роль при этом играет то, как именно человек воспринимает и концептуализирует действительность, какие факторы объективного и субъективного порядка имеют определяющее значение в формировании определенным этносом картины мира. Поэтому в качестве центральной темы в когнитологии все чаще выступает круг вопросов, связанных с установлением зависимостей и соотношений в когнитивной цепочке «восприятие - сознание - концептуализация - категоризация - репрезентация - язык». Это ведет к смыканию когнитивной лингвистики с когнитивной психологией, эпистемологией и теорией сознания. Формируется новая парадигма знания, в основе которой лежит определение языка «как когнитивного процесса, осуществляемого в коммуникативной деятельности и обеспечиваемого особыми когнитивными структурами и механизмами в человеческом мозгу» (Кубрякова, 1999).

Различия в опыте ведут к различиям в знании, а через них – к разным картинам мира. Следовательно, изучение языковой картины мира должно исходить из установления типов знания, представленного в языке, источников и способов представления этого знания в языковых формах, т.е. необходимо детальное изучение законов и механизмов языковой категоризации. Изучение этих механизмов предполагает обращение к процессу познания действительности как основе осознанной деятельности человека. Проблема значения языкового знака как номинативной единицы включает и аспект его способности быть средством фиксации, хранения и передачи знания.

Слова как один из типов языковых знаков объективируют разные структуры сознания и вызывают в нём разные образы, впечатления, картины и сцены. Чтобы могла происходить подобная активизация структур сознания, ей должны предшествовать процессы номинативной деятельности. Осмысление акта номинации с когнитивных позиций означает поиски ответа на вопрос о том, какие наборы концептов и почему вербализуются в данном языке, какая конкретная языковая форма выбрана для решения данной задачи.

Суть акта номинации заключается в фиксации связи предмета и его имени, явления и его обозначения, структуры сознания и его объекта. Акт номинации поэтому - процесс речемыслительный. Являясь первоначально актом индивидуальной деятельности и объективируя, в сущности, субъективную структуру сознания, он по своему результату становится достоянием говорящих на том же языке, одинаково соотносящих тело знака со сложившейся структурой сознания и с объектом действительности. Другими словами, означиванию в языке подлежат лишь те концепты, которые коммуникативно релевантны (Попова, Стернин, 2002).

Одной из насущных задач теории номинации при реконструкции номинативной деятельности является поиск ответа на вопрос о том, как сформированные в сознании основные онтологические понятия бытия (объект, движение, признак и т.п. и их отдельные аспекты и разновидности) послужили затем объектом номинации.

Когнитивный же подход дает возможность выдвинуть предположение о том, почему окружающий мир оказался воспринятым и осмысленным в том виде, в каком он есть – «через сетку определенных координат, устанавливающих отличия объектов от процессов, процессов от признаков и т.п.» (Кубрякова, 2004).

Исходя из объекта настоящего исследования – групп прилагательных русского и английского языков, обозначающих ощущения, полагаем, что данная задача решаема при условии определения особенностей функционирования искомых признаковых единиц в той или иной коммуникативной ситуации. Данная позиция обусловлена, помимо выше изложенного, следующими соображениями.

За словом всегда стоит определенная совокупность знаний о нем как языковом знаке с его интерпретантами, а также набор знаний об объекте, названном данным словом. Но, отражая лишь часть знаний об объекте, слово способно при необходимости использоваться в новых значениях, отражающих новое видение объекта или помещение его в новую структуру деятельности. Под «крышу» одного и того же знака можно подвести знания различной структурации. В результате, вербализуя концепт, слово представляет его не полностью, т.к. передает своим значением лишь несколько основных концептуальных признаков, релевантных для сообщения. Данная языковая единица является средством доступа к концептуальному знанию, что, в свою очередь, обеспечивает возможность подключить к мыслительной деятельности другие концептуальные признаки, этой единицей непосредственно не названные (существующие в значении как периферийные, скрытые, вероятностные, ассоциативные семы).

Значение слова определяет круг объектов и явлений, к которым это слово может быть отнесено, оно информирует о восприятии обозначенного и его отношениях с другими объектами и явлениями в мире, фиксирует данные о функциях и назначении того, что обозначено словом, и в итоге может привести ко всему тому, что мы знаем об обозначаемом. Поэтому семантика слова имеет фреймовый характер.

Слово репрезентирует к тому же не только мир вещей, но и те лингвистические классы, по которым образы этих вещей распределены в языковом сознании: слово является представителем своей части речи, своего лексико-семантического разряда и, наконец, тех обязательных грамматических значений, которые эту часть речи отличают.

Слово выступает представителем наличной в языке категории. Природу категории перцептивного прилагательного мы и стремимся прояснить в настоящей работе. Мы также признаем особую роль номинативного потенциала слова, его ономасиологических и семантических структур, т.е. способности слова репрезентировать и заменять в сознании человека определенный осмысленный им фрагмент действительности, указывать на него, отсылать к нему, возбуждать в мозгу все связанные с ним знания - как языковые, так и неязыковые - и в конечном счете оперировать этим фрагментом действительности в процессах мыслительной и речемыслительной деятельности.

В число таких знаний входит также и схема действия со словом как таковым. Этим объясняется то, почему слово выступает не только как носитель определенных знаний об объекте, но и как представитель определенных правил и стратегий его естественного использования в тексте. Этим в свою очередь объясняются, на наш взгляд, две основные функции прилагательного в предложении – атрибутивная и предикативная. В данной работе перцептивные прилагательные рассматриваются лишь в атрибутивной функции в силу того, что именно в этой функции перцептивный признак предмета представлен как постоянный и выражен наиболее ясно и четко, что имеет особую значимость для решения задач выявления стратегий его номинирования.

Теория номинации формировалась в отечественном языкознании для освещения многих из указанных проблем и может рассматриваться как вариант когнитивной теории, а её достижения могут быть использованы для дальнейшего прогресса и развития когнитивной науки.

Решающий вклад в ревизию традиционного изучения человеческого познания внесли представители когнитивной психологии, которые считали необходимым изучать не только поведение, но и ментальные процессы человека.

Плодом их изысканий является рождение не только новых понятий (когнитивная схема, введенная У. Найссером), но также новых теорий (теория фреймов М. Минского) (Minsky, 1975) и новых подходов (коннекционизм (Miller, 1988)), нашедших применение и за пределами когнитивной психологии (см., например, (Красных, 2002)).

В конце 70-х – начале 80-х годов ХХ века многие исследователи обратили внимание на роль в управлении процессами мышления, памяти, понимания так называемых «метакогниций» - когнитивных структур высокого уровня иерархии.

В России набольшую популярность приобрела модель Дж. Андерсона (Anderson, 1987) АСТ (адаптивный контроль мышления). В данной теории описывается процесс приобретения, преобразования и применения знания. Совокупности знаний индивида рассматриваются не в качестве хранилища, а в качестве активной системы, структурированной по определенным областям применения – доменам. Такого понимания способа структурации знания в голове человека мы и будем придерживаться в нашей работе, полагая, что именно такие ментальные области, как домены, будучи частью концептосферы, обобщают те или иные перцептивные концепты.

Теория Андерсона позволила по-новому подойти к проблеме организации знаний в памяти, проблеме научения, проблеме переноса знаний из одной предметной области в другую.

Для ответа на вопрос, каким образом наши знания при прохождении пути от сенсорно-перцептивного до ментального упаковываются в сознании индивида, в настоящей работе принимается онтологический подход к феномену восприятия, суть которого заключается в следующем.

Чувственное восприятие - первичная ступень познания мира человеком.

Процесс восприятия – явление многоплановое, полиморфное и полидетерминированное. Это непрекращающаяся связь индивида со средой, человека с миром, в реализации которой среда, мир непосредственно открываются человеку и оказываются доступными ему.

Существует ряд подходов к осмыслению феномена восприятия. Наибольшего внимания, на наш взгляд, заслуживают два – деятельностный и онтологический.

С точки зрения деятельностного подхода, восприятие рассматривается как формирующаяся при жизни система перцептивных действий (Запорожец, Венгер, Зинченко, Рузская, 1967; Зинченко, 1997; Леонтьев, 1977).

Деятельностный подход непосредственно связан с идеей культурно-исторического развития восприятия (Выготский, 1996) и выгодно отличается от «нейрофизиологического» тем, что соотносит перцепцию с самим субъектом и формами его взаимодействия с миром. В русле данного подхода продуктивно изучается зависимость восприятия от характера предметно-практической деятельности человека.

Критиков данного подхода, однако, не устраивает отождествление перцептивного процесса и действия, что чревато потерей креативного компонента (внутреннего условия развития) перцепции (Пономарев, 1983), и преувеличением роли волевого начала в восприятии (Ломов, 1984).

С онтологических позиций восприятие - это СОБЫТИЕ (Барабанщиков, 2002). Перцептивное событие выражает изменение (становление, развитие, преобразование) и, одновременно, сохранение (пребывание) чувственной данности мира человека. В ходе события изменяется и воспринимающий индивид, и его мир.

Согласно данному подходу, процесс восприятия включает полный цикл движения чувственного образа действительности – от возникновения до преобразования – в единстве с условиями своего существования и развития. Понятие события позволяет выразить наиболее важные характеристики перцепции – целостность и развитие, вписав её в естественный поток жизни человека. Хотя в классификациях психических явлений восприятию отводится место в ряду познавательных процессов, по своему содержанию и функциональным возможностям оно значительно шире. Перцептивные явления включают и состояния индивида (установки, эмоции, внимание, волевой компонент), и его психические образования (перцептивный опыт, умения, навыки), и свойства личности (перцептивные способности, черты характера, направленность).

Данный подход к восприятию представляется ценным для когнитивной лингвистики, так как может дать достаточно убедительную методологическую базу для осмысления лингвистических явлений, в частности феномена перцептивного признака, его онтологии и вербальной репрезентации в языке.

Одним из ценных вкладов когнитивной психологии в осмысление и определение феномена восприятия является разработка проблемы перцептивного образа иего отношения к другим формам взаимосвязи субъекта со средой, в первую очередь к мышлению. М ы ш л е н и е - родственная перцептивной, но генетически более поздняя форма взаимосвязи индивида со средой. Его специфика определяется характером объекта (он может иметь внечувственную форму), направленностью субъекта на выявление существенных свойств и закономерных отношений действительности, а также использованием объективированных средств, в частности естественного и искусственного языков. Тем не менее обе формы взаимодействия имеют сходную структуру и логику развертывания. В реальном процессе жизнедеятельности взаимосвязь восприятия с мышлением (как, впрочем, и с любыми другими проявлениями психики) реализуется как единство различных отношений человека с объектом-ситуацией.

Таким образом, сущность восприятия заключена в отражении объективной действительности, её наглядной представленности субъекту. Соответственно процесс восприятия выступает как процесс порождения и развития образа.

В перцептивном образе нам даны не наши субъективные состояния, а сами объекты. При восприятии субъект не отделяет «образ» от «вещи»: «образ» при этом сливается с «вещью», сама же «вещь» просвечивается через него.

Целостность предметного образа тесно соотносится с полимодальностью. Большинство стимулов имеет полимодальный характер, при котором один и тот же атрибут объективно, а не метафорически, относится к нескольким модусам.

Полимодальность следует отличать от интермодальности, основанной на явлении синестезии (мягкий свет, резкий звук и т.д.). В психологии под синестезией понимают такое слияние качеств различных сфер чувствительности, при котором качества одной модальности переносятся на модальность другого рода. С точки зрения лингвистики, синестезия – употребление слова, значение которого связано с одним органом чувств, в значении, относящемся к другому органу чувств. При интермодальности всегда можно выделить первичный модус, по аналогии с которым рассматриваются другие.

Семантический аппарат человека не свободен от передачи значения через отсылку к объектам действительности, рассматриваемым со стороны их свойств. Такова метафора, которая в одно и то же время служит и выделению некоторого общего для разных классов объектов свойства (часто комплексного), и целостной характеристике индивида, достигаемой указанием на модель другого класса.

Метафора как особый вид переносного значения характеризуется семантической двуплановостью, образностью и наличием оценочного момента. Взаимодействие основного (прямого, конкретно-предметного) и производного значений видоизменяет и осложняет номинативную функцию слова: оно уже служит не только средством наименования того или иного предмета, но и средством выражения субъективной оценки предметов и явлений действительности со стороны говорящего.

Языковая концептуализация мира связана с репрезентацией сферы рационального и сферы чувственного опыта человека. При этом язык играет важную роль в сохранении единства чувственного и рационального в сознании. В значении слова как мыслительном образе, закрепленном за языковым знаком, интегрированы различные составляющие - логические и алогические, чувственные и эмоциональные.

В когнитивной лингвистике образ рассматривается как один из важных видов ментальных репрезентаций.

В настоящей работе репрезентации рассматриваются как оперативные формы ментального опыта, они изменяются по мере изменения ситуации и интеллектуальных усилий субъекта, являясь специализированной умственной картиной события.

Фактор репрезентации действует, начиная с уровня построения перцептивного образа в условиях непосредственного восприятия объекта. При этом органы чувств действуют не по отдельности, но комплексно и целостно, что и составляет главное отличие свойств сознания человека (Chienki, 1989; Jackendoff, 1990, 1993; Langacker, 1987, 1991; Talmy, 2000). В результате в сознании человека формируются невербальные (образные) репрезентации.

Решая в настоящей работе проблему номинации перцептивного признака в языке/языках, мы исходим из идеи о том, что наречение мира, каким бы субъективным и стихийным ни являлся этот процесс, происходит в согласовании с онтологией мира. Из этого, однако, не следует, что познание объективных и субъективных свойств мира связано только с восприятием. Из этого также не вытекает преуменьшение как роли человека в процессах познания, так и роли языка. Напротив, мы придерживаемся положения о взаимосвязи действительности, её восприятия человеком и языка и необходимости выявления подлинной сути складывающихся между ними отношений.

Восприятие не представляет собой простой регистрации чувств и сенсорных раздражителей. Сомневаться в том, что невербальные репрезентации формируются до вербальных, сегодня не приходится (Жинкин, 1982; Горелов, 2003; Paivio, 1986). Но именно благодаря появлению языка элементы простейших концептуальных структур (концепты объекта и его частей, концепты действия с объектами, концепты пространства и изменения местоположения объекта в пространстве, концепты признаков объекта) начинают включать признаки, не имеющие прямых аналогов в действительности. Именно благодаря языку человеком фиксируется не только воспринятое, но и осмысленное, осознанное, интерпретированное. В структурации же воспринятого огромную роль играют чисто человеческие механизмы его обработки – категоризация и концептуализации. Национальные особенности в опыте определяют национальные особенности содержания знания, и, соответственно, национальные особенности картины мира. Изучение языковой картины мира связано поэтому с установлением типов знания, представленного в языке, источников и способов представления этого знания в языковых формах, что доказывает необходимость детального изучения законов и механизмов языковой категоризации.

Глава II «Основы категоризации перцептивного признака» посвящена рассмотрению феноменов категории и категоризации с позиций классического и когнитивного подходов, а также осмыслению категории признака в пространстве современного гуманитарного знания.

Осмысление информации в когнитивном процессе проходит две основные стадии – концептуализацию (стадия выделения минимальных содержательных единиц человеческого опыта) и категоризацию (стадия объединения сходных единиц в более крупные разряды). Между этими двумя процессами существует разница. Процесс концептуализации направлен на выделение неких предельных для определенного уровня рассмотрения единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении. Процесс же категоризации направлен скорее на объединение единиц, проявляющих сходство в том или ином отношении, но обязательно – при сличении этих единиц с концептом, принятым за основание самой категории (Кубрякова, 2004). Факт тесного переплетения и постоянной взаимосвязи этих двух процессов представляется неоспоримым.

Мышление оперирует базовыми структурированными единицами – концептами. В когнитивной теории концепт является ключевым понятием и понимается как содержательная оперативная единица мышления, или квант структурированного знания, отражающая содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира (Бабушкин, 1996; Болдырев, 2000; Кубрякова, 1997; Лихачев, 1993). Концепт отличается всеобщностью, независимостью от языка вербализации, отсутствием жесткой структуры и изменчивостью во времени в результате изменения сведений о мире и увеличения их объема. В зависимости от поставленных коммуникативных целей, объема и качества информации, передаваемой в конкретном коммуникативном акте, одна и та же лексическая единица может репрезентировать различные концептуальные типы. Многообразию структур представления знаний в голове человека (конкретно-чувственные образы, мыслительные картинки, схемы, фреймы, сценарии (скрипты), инсайты, пропозиции, гештальты и т.д.) посвящено много фундаментальных работ (Бабушкин, 1996; Баранов, Добровольский, 1997; Болдырев, 2000; Демьянков, 1994; Кубрякова, 1997; Лихачев, 1993; Лакофф, 1988; Минский, 1979; Попова, Стернин, 1999; Степанов, 1997; Филлмор 1988; Фрумкина, 1991; Jackendoff, 1994; Johnson-Laird, 1983, 1988; Taylor, 1995; Ungerer, Schmid, 1997). Придерживаясь различных взглядов на типологию концептов, авторы единодушны в том, что основная роль концептов в процессе мышления заключается в категоризации реального мира посредством объединения объектов последнего по принципу наличия определенного сходства в соответствующие классы, или категории.

Категории в совокупности составляют «ментальный лексикон» индивида и имеют ряд особенностей, наиболее значимыми из которых являются следующие:

1) категории – это результат произвольного разделения явлений внешнего мира, они основаны на познавательных способностях человеческого мозга;

2) категории имеют расплывчатые границы, соседние категории сливаются друг с другом (Ungerer and Schmid, 1997).

Определенная трудность связана с выделением существенных характеристик категории, так как здесь сосуществуют логический и когнитивный подходы. Первый идёт от аристотелевского понимания «сущности» и «случайного» в предмете. Согласно этому подходу, есть жёсткий набор основных и по своей структуре бинарных признаков - категориальных свойств, необходимых для того, чтобы нечто могло считаться членом категории. В результате все члены категории равны. Любая категория имеет четкие границы, т.к. членит действительность на члены, присущие этой категории, и не присущие ей. Такой, называемый классическим, подход к трактовке категории, к сожалению, не дает ответа на вопрос о том, как быть с теми членами категории, которые, не обладая необходимым категориальным свойством, тем не менее, входят в неё.

Требование удовлетворять непротиворечивым логическим критериям было поставлено под сомнение в работах Л. фон Витгенштейна, который во многом опроверг классическую теорию категоризации и сделал выводы о нечеткости категориальных границ, обосновав его тем, что категория - это не структура присущих всем его членам признаков, а сеть пересечений сходных черт. Для описания структуры категории Л. фон Витгенштейн вводит термин "family resemblance" («семейное сходство»), метафорически объясняющий положение о том, что не всем членам категории присущи все её основные признаки (Wittgеnstein 1953).

Теория Л. Витгенштейна была подтверждена и расширена экспериментами У. Лабова (Labov, 1973) и Э. Рош (Rosch, 1973; 1975; 1977). Ученые сделали вывод об упорядоченности окружающего мира, а категории определяются ими как ментальные объекты, отражающие знания человека об онтологии, о сущности мира. Согласно теории Э. Рош, процесс категоризации осуществляется по линии прототипа, определяемого человеком в результате субъективного восприятия множества объектов окружающей действительности. Отношение характеристик наблюдаемого объекта не к изначальным свойствам самого предмета, а к его культурно обусловленной роли обеспечивает прототипным категориям несвойственную логическим категориям гибкость и подвижность, а также возможность постоянного пополнения за счет появления новых данных в процессе изменения окружающего мира.

Теория прототипов плодотворна и перспективна в плане осмысления познавательной деятельности человека и его общих знаний о мире, включая и социокультурные, а также в плане понимания устройства языка таким, каково оно есть. Она постоянно обогащается результатами новых исследований категоризации знаний о мире и языке.

У прототипной категории выявлены ядерные и периферийные характеристики. К ядру относятся признаки, отражающие концептуально существенные свойства человеческого представления об объекте на определенном историческом этапе. Это, как правило, признаки первичных наиболее ярких образов, характеризующихся наибольшей степенью чувственно-наглядной конкретности. Периферийная область включает

более абстрактные характеристики. Но, как замечают З.Д. Попова и И.А. Стернин, «периферийный статус того или иного концептуального признака вовсе не свидетельствует о его малозначности или маловажности в поле концепта, статус признака указывает на степень его удаленности от ядра по признаку конкретности и наглядности образного представления» (Попова, Стернин, 1999).

В когнитивной лингвистике ключевая роль отводится категориям базового уровня (категориям конкретных объектов внешнего мира, живых существ, действий, событий), так как именно категории базового уровня обладают большим образным потенциалом (Ungerer and Schmid, 1997). На этом уровне люди оперируют и базовыми атрибутами материи, и базовыми признаками. Знание же единицы базового уровня – прототипа – означает знание не только самых простых и существенных признаков, но и «признаков, скоррелированных между собой и в каком-то смысле взаимозависимых и даже одновременно присутствующих» (Кубрякова, 2004).

В лингвистикенеоднократно постулировалась связь между языковым выражением, концептуальной структурой и национальной спецификой (Дж. Лакофф, А. Вежбицкая, Д. Добровольский, Д. Лангакер и др.), которая послужила основанием для разграничения ментального и культурологического аспектов при анализе функционирования слова в речи.

Существующая определенная зависимость между ментальными и культурными моделями выражается в том, что ментальные модели некоторых понятийных областей зависят от культурных моделей. Ментальные модели акцентируют психологическую сущность личностного восприятия мира, и поэтому их описание предполагает абстрагирование и идеализацию. Культурные модели подчеркивают «объединяющий» характер категорий, общих для всех говорящих на данном языке (Ungerer and Schmid, 1997).

Соображения, касающиеся того, какие ценные и плодотворные идеи породило новое, когнитивное понимание сути категории, не отвергают её классического варианта. Представляется, что и точно очерченная категория, и естественная, прототипическая, имеют полное право на существование с той лишь разницей, что первая отражает ход логического познания, а вторая – ход познавательных процессов в обыденной жизни. Но в итоге, исходя из целей и задач настоящего исследования, которое по сути лингвокогнитивное и потому основывается на понимании языковых категорий как естественных, прототипических, отметим, что проникновение в суть процессов концептуализации и категоризации показывает, что вся когнитивная деятельность направлена на освоение и понимание окружающего мира. Именно она формирует и развивает умение человека ориентироваться в мире на основе имеющихся знаний, а также обеспечивает возможность его дальнейшего познания. Как способ мышления категоризация обеспечивает способность человека ко всем видам

деятельности (материальной, социальной, интеллектуальной). Как результат мыслительной деятельности категоризация открывает возможность проникновения в суть закономерностей человеческого мышления.

Категория признака – одна из основополагающих в процессах восприятия и осмысления мира человеком. Важность и значимость данной категории несомненна и подтверждается живым интересом к ней философов, психологов, психолингвистов и лингвистов. Представителей разных наук волнует в первую очередь онтологический статус данной категории, её роль в процессах категоризации и концептуализации действительности человеком, способы, формы и средства её репрезентации как в психической, ментальной сфере человека, так и в его семиотической, речемыслительной и коммуникативной деятельности.

Наш интерес к проблеме категории признака возник в связи с последними достижениями в сфере когнитивной психологии, психолингвистики и когнитивной лингвистики. Получены новые данные, позволяющие «приоткрыть» тайны невидимого – сознания человека - и достаточно объективно смоделировать те процессы, происходящие в его психической сфере, которые в настоящее время способствуют более реалистичному объяснению и интерпретации проблем взаимосвязи языка и чувственного познания, языка и мышления.

В объективной действительности наше сознание выделяет прежде всего две устойчивые сущности - вещи (предметы) и их признаки. Данные категории являются взаимозависимыми и определяются одна через другую. Любая вещь представляет собой совокупность признаков. Признаки же, в свою очередь, не существуют сами по себе, вне вещей и понимаются как всё то, в чем предметы, явления сходны друг с другом или в чем они отличаются друг от друга.

С философской точки зрения признак – это неотъемлемое свойство предмета, без которого предмет не может ни существовать, ни мыслиться.

С позиций логического подхода признаками следует считать любые возможные характеристики предметов. Носитель признака может быть как материальным объектом, так и формой его отражения (например, представлением или понятием). Как категория вещи, так и категория признака являются относительными, способными к взаимопереходу, т.к. одна и та же сущность в разных ситуациях может выступать как нечто, обладающее признаком, т.е. как вещь, и как сам признак.

Первичное разделение элементов реального мира на вещи и признаки соответствует начальному этапу познавательно-классификационной деятельности человека. Первым получило название, а значит, было вычленено из окружающей действительности то, что имело в природе, окружающей человека, наибольшее прагматическое значение и обладало наибольшей социальной значимостью, т.е. те объекты вещного мира, которые были непосредственно доступны органам чувств человека. Вероятно, на этом этапе существовала единая категория «вещь-признак», обладающая субстанциональным значением.

В дальнейшем, в процессе развития абстрактно-логического мышления возникает потребность в дифференциации данной единой категории: уже для построения простейшего суждения о предмете необходимо было разделить название самого предмета и название того признака, который ему приписывается. В силу этого, одни сущности начинают осмысляться как темы высказываний, т.е. как то, о чем идет речь в суждении, другие же понимаются как признаки обозначенного предмета, приписывающие ему определенные атрибуты, сообщающие о его свойствах, определяющие его место в таксономии мира и т.д.

В рамках психолингвистики структуразначения слова рассматривается как явление психологическое, формирующее­ся у носителя языка как результат обобщения его многогранного опыта с учетом выработанных социумом норм и оценок. Признак же в таком случае выступает не как свойство мате­риального объекта, а как атрибут, как часть субъективного целостного представления о стимуле, как результат процесса осознания чувственно данного предмета.

Для современного сознания слово – всего лишь знак, имеющий своё (лексическое) значение. Оно складывается из множества представлений о предметах и их признаках, существенных и случайных, полезных и малозначительных.

Познание и состоит в отыскании и определении признаков, которые в последовательности качественной смены одного другим всё надёжнее обрисовывали в человеческом сознании контуры внешнего мира: сначала это просто признак предмета, затем его важное свойство и - как завершение поисков - существенность его качества.

Современной лингвистике известна последовательность в изменениях лексико-грамматических категорий и периоды особой предпочтительности одних из них в ущерб другим. Из имени выделялись постепенно прилагательное, существительное, числительное и другие языковые знаки, называющие признак в последовательности его выявления и фиксации в речи, каждый раз в непосредственной зависимости от развития мысли и потребностей, которые возникали в обществе для подобной аналитической мысли, всё глубже проникавшей в тайны познания. К категории признаковости, следовательно, следует подходить как к онтологической сущности, а к прилагательному – как лингвистической категории, имеющей, как и другие части речи в языке, непосредственное отношение к структурации опыта человека при взаимодействии с миром и в процессе его познания.

Сущностная категоризация объективной действительности нашла свое отражение и в структуре естественных языков. Результаты ряда современных исследований, касающихся проблем семантически ориентированной лексико-грамматической категоризации, свидетельствуют о том, что вся полнозначная лексика языка, в самом общем виде, распределяется по двум обширным классам: классу вещных слов и классу признаковых слов (С.Д. Кацпельсон, Е.С. Кубрякова, М.В. Никитин, А.А. Уфимцева и др.).

Класс вещных слов объединяет лексические единицы, обладающие общекатегориальным значением субстанциональности, или предметности в широком понимании этого термина. Сюда относятся, помимо имен существительных, другие субстантивные и субстантивированные слова.

Класс признаковых слов объединяет лексические единицы с общекатегориальным значением «признаковое» и включает в себя прилагательные, наречия, глаголы, причастия, инфинитивы и местоимения-прилагательные.

Однако словесные знаки настолько полифункциональны, объемны и гибки, что могут отвечать одновременно разным классификациям, проведенным по разным параметрам. Поэтому частеречная отнесенность слова не является основным критерием определения его вещной или признаковой сущности: в имени существительном может быть эксплицитно представлена семантика предметности, а имплицироваться признаковая семантика. Так, слова типа трус, храбрец, добряк, белизна, горечь, будучи существительными, называют все же человека и другие сущности по признаку, обозначенному основой слова.

Категория признака также не является однородной: признаки далее подразделяются на свойства и отношения, что также находит отражение в языке, в котором признаковая лексика разбивается на два основных подкласса: прилагательные и глаголы, однако полной корреляции здесь не наблюдается - и те, и другие могут включать в свой круг как одноместные, так и многоместные предикаты. Скорее можно говорить о преобладании одноместных предикатов среди прилагательных и многоместных среди глаголов.

Помимо онтологического, многие авторы (А.В. Бондарко, И.П. Иванова, И.И. Мещанинов) используют еще одно основание для разграничения существительных, прилагательных и глаголов, а именно - временную характеристику признака. Так, в большинстве работ по проблемам лингвистики за последние десятилетия (Bolinger, 1972; Lyons, 1972; Кацнельсон, 1972; E. Clark, H. Clark, 1978; Levi, 1978; Givón, 1979, 1984; Афанасьева, 1992; Никитин, 1997; Кубрякова, 2004;) прилагательные относятся к разряду признаковых слов наряду с глаголом в силу того, что оба разряда проявляют сходство, с одной стороны, с точки зрения функционирования, а с другой, - с точки зрения их обращенности к таким фрагментам экстралингвистической данности, которые можно охарактеризовать как атрибуты субстанции. Парадигматика глагола позволяет ему указывать на широкий диапазон признаков: от постоянных до кратковременных, преходящих. Для прилагательных же, как и для существительных, характерна преимущественно статическая, вневременная констатация признака, причем у существительного признак связывается еще и с представлением о носителе признака (ср. шкалу стабильности Тэлми Гивона (Givon, 1979; Givon, 1984)). От существительных имена прилагательные, которые описывают максимально стабильные качества (размер, цвет, запах, вкус, тактильные ощущения и т.д.), отличаются по их семантической «насыщенности». Многие имена существительные также имеют референтную отнесенность к объектам определенного цвета, размера, формы, запаха, вкуса и т.д. Но если один из этих параметров изменится при условии, что остальные параметры не подвергнутся изменению, это не будет являться категориальным для изменения сущности концепта и потому не послужит препятствием к идентификации данной сущности, номинированной именем существительным. Изменение же всего пучка свойств всегда ведет к этому.

Для существительных характерен кластерный («пучковый») эффект – эффект совместного бытия признаков или свойств временной стабильности, прилагательные же номинируют лишь одно, единственное качественное свойство, оно монопризнаково.

Прилагательные могут кодировать качества и свойства референтов имен существительных, подверженные не очень быстрым и резким изменениям. Прилагательные с наибольшей очевидностью демонстрируют, благодаря каким свойствам и признакам человек выделяет предмет из класса подобных, позволяют уточнить механизм их наименования, в основе которого лежит выбор их наиболее важных характеристик. Изучение употребления прилагательных позволяет выяснить, при каких условиях получают наименования отдельный признак и совокупность признаков, признак, присущий одному предмету или одному классу предметов.

Исходя из этого, считаем оправданным разделение современными лингвистами с этих позиций типов признаков, опредмеченных в языке, на процессуальные, обозначаемые глаголами, и непроцессуальные, получающие именование через прилагательное (Шарандин, 2001).

Подобно многим другим категориям, категория признака также имеет полевую структуру. Ядро этой объемной категории составляют слова, характеризующиеся семантической элементарностью, неразложимостью, как следствие этого - широкой предметной сферой приложимости, а в результате - способностью к выполнению в высказывании преимущественно описательной функции. С точки зрения своей частеречной отнесенности это - прилагательные («эталонные признаки», по мнению Н.Д. Арутюновой (Арутюнова, 1982)) и наречия. На периферии же находятся слова, имеющие более сложную семантическую структуру и способные в зависимости от контекста либо ограничиться описательной функцией, либо совмещать ее с репрезентацией денотата.

Прилагательные как часть речи, таким образом, репрезентируют в языке одну из главных бытийных категорий – ПРИЗНАК объекта.

Некоторые разряды прилагательных, в частности прилагательные, характеризующие объекты номинации по параметрическим признакам, температурным, обонятельным и другим ощущениям, образуют бинарные оппозиции. Данный факт важен тем, что в семантике обсуждаемых в настоящей работе признаковых слов большое значение имеет явление полярности, или антонимии.

Центральную часть лексической категории «прилагательное» составляют примарные единицы не являющиеся с формальной точки зрения производными образованиями, хотя высказываются предположения, что с точки зрения семантического генезиса в их основе лежат либо существительные, либо глаголы, и, таким образом, прилагательные не являются семантически элементарными единицами (Гивон, 1979; Кубрякова, 1981). Хотя бóльшая часть адъективной лексики английского и русского языков представлена производными единицами, именно примарные можно рассматривать синтаксически как некий эталон адъективности. На шкале стабильности они располагаются в центре. Факт «полярности» характеризует именно эту ядерную часть адъективной лексики, которая может быть представлена в виде семантически бинарно противопоставленных единиц типа soft – hard, smooth – rough, hot – cold, high – low, мягкий – твердый, горячий – холодный, высокий – низкий и др. Причем один из членов оппозиции имеет семантическую маркированность и выступает как определенное эталонное представление о длине, объеме, весе, температуре и др. Внутри каждой пары прилагательные противопоставлены друг другу вдоль определенного параметра и обозначают полярные, предельные описания этих стандартных параметров. При этом один из членов бинарной оппозиции имеет положительную номинацию, а другой – отрицательную. Положительно маркированным оказывается тот член оппозиции, который внутри пары сам выступает в роли прототипа.

Генезис частей речи следует рассматривать в нескольких ипостасях. Разные сущности именуются разными классами слов, что происходит на психологических основаниях, на которых базируются кардинальные принципы восприятия мира человеком. Этот факт определенным образом преломляется в становлении и организации высказывания и предложения. Когда утверждение, что “части речи возникают в акте коммуникации, возникают в недрах высказывания” (Кубрякова, 1978: 36), дополняется указанием на необходимость отграничения темы (известного, данного) высказывания от нового, сообщаемого (т.е. на необходимость разведения темы и ремы, топика и коммента), особую значимость для определения имени прилагательного как частеречной категории приобретает факт возможного соположения двух имен в высказывании (ср. трава – зелень), когда первое фиксирует скорее денотативное значение, а второе – в позиции предиката – сигнификативное. Прилагательное создается извлечением и отвлечением от предикативного имени одного из присущих ему свойств.

Часть 2 «Способы представления перцептивного признака в семантическом пространстве русского и английского языков»состоит из пяти глав. Логика изложения материала и, соответственно, структурации части обусловлена частотностью первичных признаковых номинаций, наивысшая степень которых принадлежит номинациям осязательных и тактильных признаков (Глава 1), вкусовым (Глава 2), в меньшей степени – обонятельным (Глава 3), зрительным (Глава 4), и в самой малой степени – звуковым (Глава 5).

В главе 1 «Домен “Осязание”: ЛСГ английских и русских прилагательных, характеризующих осязательные и тактильные ощущения» анализируются английские и русские прилагательные, в семантике которых репрезентированы образы осязательных (воспринимаемых всей кожей человека) и тактильных (воспринимаемых пальцами рук человека) признаков предмета. Именно этот домен представлен наибольшим числом качественных прилагательных первичной номинации в обоих языках.

Микрополе перцептивных прилагательных с общим семантическим компонентом «воспринимаемый осязанием» состоит в обоих языках из нескольких ЛСГ, объединяющих 34 атрибутивных ЛЕ в русском и 29 в английском языках:

- ЛСГ прилагательных с общими семами «твердый», «мягкий»

- ЛСГ прилагательных с общими семами «острый», «тупой»

- ЛСГ прилагательных, обозначающих температурные ощущения

- ЛСГ прилагательных с общими семами «мокрый», «сухой».

Практически все русские и английские прилагательные, обозначающие осязательные и тактильные признаки объектов, образуют оппозитивные группы, противопоставленные друг другу по градуальной шкале. Центром является представление человека о норме того или иного типа признака объекта. При этом часто большое отклонение от нормы воспринимается отрицательно, в оценочном компоненте проанализированных прилагательных находит отражение не субъективная точка зрения на признак, а объективный факт взаимодействия человека, его осязательных и тактильных органов с объектами окружающего мира (реальными предметами, воздухом, водой, природными явлениями). Все эти прилагательные поэтому градуальные, не эталонные. Антонимичность и ориентация на норму, таким образом, - те два аспекта, которые определяют природу данных прилагательных.

С помощью кожной рецепции человек познает широкий круг качеств предметов: мягкость, твердость, жесткость, шероховатость и т.д. Субъективные образы этих признаков далеко не всегда могут быть представлены как разновидности элементарных кожных ощущений: прикосновения, тепла, холода, давления, боли и т.д. В психологии имеется ещё мало данных, раскрывающих условия формирования отражения перечисленных свойств.

Концепт каждого из рассмотренных признаков содержит базовый компонент, определяющий его перцептуальную сущность. Данный компонент репрезентируется в ядре семем Д1 рассмотренных прилагательных и определяет стратегии развития их семантики.

Поскольку в структуре значения анализируемых прилагательных присутствует указание на прототипический носитель признака или на прототипическую норму признака, то мы называем это значение прототипическим. При каждом прилагательном при этом выстраивается ряд прототипических существительных, т.е. тех субстантивных лексических единиц, которые номинируют носителя/носителей перцептивного признака. Так, реализация эквивалентной семемы Д1 «легко поддающийся воздействию извне» английским прилагательным soft и русским мягкий возможна при условии их сочетания с прототипическими существительными, к которым относятся субстантивные ЛЕ следующих тематических групп: 1) тело; части тела человека, животного (hand; грудь), 2) волосы человека, шерсть животного (fur; волосы); 3) одежда, обувь (coat; сапоги), 4) предметы для лежания, сидения (armchair; перина, подушка), 5) поверхность, покрытие (grass; ковёр), 6) пища (в кулинарии) (onion; хлеб), 7) кожа, мех, шерсть, ткань (wool; трикотаж).

Вместе с тем, группа существительных «пища», с которыми сочетаются данные прилагательные, несколько отличается в русском и английском языках. Английскому языку свойственно употребление лексемы soft с существительными, обозначающими «овощи» (onion, potatoes, vegetables, peppers, tomatoes), а русскому – обозначающими «хлебобулочные изделия» (хлеб, пирог, бублик, пряник, калачик, баранка). Представляется, что причиной такой избирательности послужили национальные традиции и предпочтения.

В сочетаниях с существительными, не входящими в эти ряды, анализируемые прилагательные развивают семемы Д2, образуя терминологические ФС. Данные значения отличаются наибольшей национальной спецификой в силу их социокультурной обусловленности.

Отмеченные особенности осязательных и тактильных прилагательных предопределили ряд переносных значений. Налицо развитие ими синестетических метафор при переносе осязательного/тактильного признака в другие чувственные семантические области:

- «Звук» (мягкий тон; soft voice; rough sounds; грубый голос; ровное звучание; smooth voice - плавный голос; резкий голос; sharp voice; acute hearing; острый крик; тупой стук; a dull shud – тупой звук; холодный тон; ледяной тон; cold voice; frosty tone – неприязненный тон; сухой звук; резкий ответ)

- «Зрение: свет, цвет, форма» (soft light, soft colour, soft hills; мягкие линии; rough features of the face; ровный свет; гладкая речь; sharp sight; keen eyes; a dull day – тусклый день; горячие/теплые цвета; холодный свет/цвет)

- «Запах» (soft мягкий аромат; резкая вонь; a sharp/keen/acute sense of smell – острый запах; острый запах гнили; cold smell – несладкий запах; a cool smell of cheese – свежий запах сыра)

- «Температура» (soft warmth; мягкая зима; резкое похолодание)

- «Вкус» (hot curry; hard cheese; coarse taste; coarse food; rough wine; smooth wine; smooth paste; острая закуска; a moist cake – сочный пирог; сырой хлеб; dry bread – не мягкий, черствый хлеб).

Развитие коннотативных семем у рассмотренных прилагательных во многом определяется семой интенсивности, входящей в ядро прототипического значения (rough time; горячий характер; горячее время; горячие глаза; горячая точка; hot competition; знойная пустыня; sultry summer – знойное лето; a chilly/frosty/icy greeting – холодное приветствие). Даже в оценочных значениях, когда сема интенсивности приглушена, сказывается её влияние (сухой прием; warm desire).

Метафора интенсивности характерна для прилагательных, имеющих сему интенсивности, указывающую на высокую степень проявления признака: hard struggle – тяжелая борьба, твердая уверенность, жесткая политика, резкий удар.

Традиционно считается, что прилагательные, обозначающие плюсовой признак, в переносном значении передают положительную оценку, а прилагательные, обозначающие минусовый признак, - отрицательную оценку, что эти оценочные смыслы оказываются постоянными.

Однако проведенный анализ позволяет утверждать, что знак оценки у многих русских и английских осязательных и тактильных прилагательных определяется не их положением на градуальной шкале, а семантикой определяемого имени и, в конечном счете, ценностной картиной мира.

Так, русские и английские осязательные и тактильные прилагательные образуют различные типы метафорических значений как положительной (+), так и отрицательной оценочной ориентированности (-).

Прилагательные метафорически обозначают:

- “Чувства” (тупое отчаяние (-); a dull day(-) – скучный день; a dry lecture (-) – скучная лекция)

- “Характер, темперамент, поведение” (a tough lady (-) – жесткая леди; жесткий характер (-); ровный характер (+); coarse remark (-) – грубое, бестактное замечание; грубые манеры (-); rough treatment (-) – грубое обращение; smooth manners (-) – вкрадчивые манеры; a keen interest (+) - живой интерес; blunt manner (-) – грубая манера; a dull man (-) - вялый человек; hot temper (-) - вспыльчивый; холодный ум (+); a cold/cool/chilly/chill/frosty/icy/arctic/freezing man (-/+) – невозмутимый, бесстрастный, равнодушный рассудочный человек; a wet man (-) - глупый, несуразный неэнергичный человек;

Рациональную оценку реализуют следующие прилагательные: rough news (-) - непроверенные новости; rough idea (-) - неточное предположение; smooth landing (+) – мягкое приземление; cold facts (+) – голые факты; сырая статья (-); dry hair/сухие волосы (-); сухой слог (-); грубая ошибка (-), rough game (-) – грубая игра.

При переносе осязательного или тактильного признака на социальные реалии у прилагательных развивается сема социальной оценки: tough law-breaking youngsters (-) – молодые нарушители закона; a rough part of the town (-) - часть города, известная беспорядками, нарушением закона; coarse/rough behaviour (-) – грубое поведение; мокрое дело (-).

При переносе анализируемых признаков в интеллектуальные сферы означающие их прилагательные реализуют интеллектуальную оценку: smooth style – безупречный стиль, a sharp child - смышленый ребенок; тупой ум; a blunt statement – прямолинейное утверждение; a dull student - тупой студент.

Метонимические значения, базирующиеся на семемах Д1 прилагательных, отражают реальные связи между двумя признаками. Чаще всего эти признаки связаны:

- причинно-следственными отношениями (холодный обед; cold meat)

- конверсивными отношениями («имеющий признак ® сохраняющий признак»: теплая одежда, warm clothes; «имеющий признак ® где признак»: теплые страны, warm countries), «имеющий признак ® испытывающий ощущение»: a sharp/keen/acute pain – острая боль; тупая боль; a dull pain.

Метонимические значения, сформировавшиеся на основе метафорических значений, развиваются по модели индикативной метонимии «испытывающий чувство ® выражающий чувство»»: тупой взгляд; warm glance – теплый взгляд; холодный взгляд; прохладная усмешка; an icy glance – ледяной взгляд и др.

Несмотря на то, что прилагательные одной отдельно взятой подгруппы осязательных ЛЕ не обязательно развивают сходные значения, они сохраняют общую модель переноса от конкретного чувственно воспринимаемого признака к абстрактному, характеризующему человека, сферы его существования и жизнедеятельности.

Особенность семантического развития проанализированных прилагательных определяется противопоставленностью в каждой ЛСГ подгрупп, репрезентирующих противоположные концепты. Производные значения прилагательных также оказываются противопоставленными либо по семе оценки, либо по семе интенсивности.

Анализ языкового материала показал, что осязательная перцепция в период становления языка обладало наибольшей значимостью для жизни человека. Осязание в древности было предпослано остальным типам восприятия (вкусу, обонянию, зрению, слуху). Данное наблюдение подтверждается концептуализацией через осязание других типов ощущений, что демонстрируется переносом осязательного признака в другие перцептивные области: «Звук» (сухой звук; резкий ответ), «Зрение: свет, цвет, форма» (soft light, горячие/теплые цвета); «Запах» (резкая вонь, a sharp/keen/acute sense of smell – острый запах); «Температура» (soft warmth; резкое похолодание) «Вкус» (hot curry; сырой хлеб).

В главе 2 «Домен «Вкус»: ЛСГ английских и русских прилагательных, характеризующих вкусовые ощущения» анализируются английские и русские прилагательные, в семантике которых репрезентированы образы вкусовых признаков объектов.

Вкусовая перцепция являлась второй по значимости для человека, судя по большому количеству качественных прилагательных первичной номинации, обозначающих вкусовые ощущения, а также по их способности номинировать объекты не только вкусовой, но и невкусовой природы.

Домен «Вкус» находит репрезентацию в обоих языках в семантике ЛСГ, объединяющих по 4 прилагательных: сладкий, горький, кислый, соленый; соответственно в английском - sweet, bitter, sour, salty/salt. Представление о вкусе формируется не описанием объективной структуры признака, а путем сравнения. Качественная характеристика вкусового ощущения раскрывается посредством указания на соответствующий предмет, обладающий данным признаком. У русских и англичан представления о вкусе связываются зачастую с разными прототипами. Так, у русских горький вкус ассоциируется со вкусом полыни, а у англичан – со вкусом корочки апельсина и кофейного осадка.

Семы интенсивности, несущие информацию о количественной характеристике обозначаемого явления, занимают особое место в иерархии «вкусовых» семантических компонентов. Это своего рода признаки признаков, указывающие на отношение к определенной мере или точке отсчета того или иного вкусового признака, т.е. на степень резкости, яркости, даже едкости вкусовых ощущений в обоих языках: СЛАДКИЙ/SWEET, ГОРЬКИЙ/BITTER, СОЛЕНЫЙ/SALT, КИСЛЫЙ/SOUR; на степень насыщенности в русском языке: СЛАДКИЙ, СЛАДКОВАТЫЙ, ПРИТОРНЫЙ.

Указанные семантические признаки не исчерпывают содержания прилагательных вкуса. В структуру означаемых этих лексем входят также семы «запах», «осязание», «приготовленный с пряностями», «испорченный» и др. Данные семы соотносятся с внеязыковой ситуацией и не указывают на собственные признаки вкусовых ощущений: они являются носителями информации иного свойства, обусловленной самой внеязыковой действительностью.

Структура содержания прилагательных вкуса представляет собой как бы свернутую модель ситуации, элементы которой, как координаты или параметры, задают определенный признак. В смысловой модели-ситуации находят отражение все необходимые признаки, в том числе и такие, которые не являются существенными с точки зрения формирования понятий, но оказываются значимыми с точки зрения практической деятельности человека (например, сема оценки, признак непригодности в пищу и др.).

Ядро данной модели составляют те вкусовые признаки, которые экстраполируются на прототипические объекты: продукты питания, кушанья, ягоды, фрукты, напитки.

Наиболее типичным видом семантического развития русских и английских прилагательных вкусообозначения является синестезия, или полирецепторный перенос, по которому происходит номинирование непрототипических объектов. Так, в семантике анализируемых прилагательных наблюдается тенденция переноса вкусового признака в следующие семантические области:

1) «Вкус» ® «Запах» (горький ветер, кислый воздух, sweet smell)

2) «Вкус» ® «Звук» (sweet song, сладкие звуки/музыка)

3) «Вкус» ® «Температура» (bitter wind)

4) «Вкус» ® «Оценка» (сладкий сон, sweet smile, горькая доля).

При дальнейшем абстрагировании вкусовых признаков все их атрибутивные номинации развивают тенденцию перехода в семантические сферы “Чувство”, “Характер” на основе метафорических и метонимических переносов:

5) «Вкус» ® «Чувство», «Характер» (сладкая тоска, кислое настроение, a sour disposition – угрюмый характер).

Во всех пяти ситуациях номинируемый вкусовой признак не носит объективного характера, а п р и п и с ы в а е т с я субъектом объекту на основе национально-субъективных ассоциаций.

Наиболее регулярный перенос вкусового признака наблюдается в обоих языках из семантической области «Вкус» в семантическую область «Запах». В формировании этого переноса отразилась реальная связь, существующая между вкусом пищи и её запахом. Как результат, первообразные вкусовые прилагательные часто используются для номинации одорических признаков: сладкий запах/sweet odour; горький запах/bitter smell; кислый запах борща. Позднее, когда человек стал осваивать другие типы реалий, вкусовые прилагательные стали использоваться для наименования запахов непищевых объектов (цветов, различных предметов и т.д.).

Обозначение звукового признака посредством вкусовых прилагательных наблюдается только у СЛАДКИЙ/SWEET: sweet song, сладкие звуки/музыка. Развитие значения идет по концептуальной модели «имеющий вкус + оценка (+)» ® «имеющий звук + оценка (+)».

Перенос в семантическую область «Температура» отмечается у английского BITTER при описании ветра (bitter wind).

Вкусовые прилагательные обоих языков, будучи по типу частнооценочными, регулярно развивают оценочные коннотативные семемы. Однако реализация такого типа переноса признака в этих языках довольно разнообразна. Так, сенсорную оценку «приятный на вкус» имеют лишь СЛАДКИЙ, SWEET. Эмоциональные оценки «приятный/неприятный» характерны для СЛАДКИЙ, SWEET, ГОРЬКИЙ. Для СОЛЕНЫЙ, SALT в том числе характерна этическая оценка (соленый анекдот – “остроумный, выразительный, но грубый, непристойный” c отрицательной оценкой, salt stories – «острые, живые, интересные» с положительной оценкой). Нормативную оценку выражают коннотативные семемы лексем КИСЛЫЙ, SOUR (кислый суп; sour milk) и английское SWEET (sweet breath – свежее дыхание).

Реализация оценочных значений вкусовыми прилагательными неравноценна в анализируемых языках: английские признаковые лексемы передают как гедонистические, так и рационалистические оценки, русские же передают их реже и отличаются более узкой сочетаемостью.

Трансформация коннотативных семем вкусовых прилагательных происходит в результате двух типов взаимодействия:

а) взаимодействия этих перцептивных прилагательных внутри одной ЛСГ (оно выражается в установлении синонимических (горькая/соленая жизнь) и антонимических связей (сладкий сон – горький сон; sweet days – bitter days);

б) взаимодействия между перцептивными прилагательными разных ЛСГ:

- с сохранением прилагательными сенсорных свойств (синестезия): сладкий ветер; кислый звук; sour music;

- с утратой сенсорных свойств (прилагательные обозначают различные чувства и эмоции, т.е. переходят в класс эмотивных прилагательных: горькая любовь; bitter disappointment).

Наиболее характерные и частые случаи синестезии в статусе Д2 наблюдаются при взаимодействии прилагательных ЛСГ вкуса и ЛСГ обоняния: замена основной и дополнительной сем приводит к тому, что прилагательные теряют сенсорные свойства и сближаются с классом эмотивных прилагательных, так как приобретают функцию эмоциональной оценки. Эти случаи являются единственно возможными для лексем в статусе Д2: в смысловой структуре прилагательных появляются новые семы, мотивационно не связанные с исходной (ср.: сладкая тоска). Эмотивная симиляция является высшей стадией синестезии, показателем высокой идиоматичности данных прилагательных. Она свойственна не только вкусовым, но и всем перцептивным прилагательным русского и английского языков и является действенным средством обогащения их значений.

В главе 3 «Домен «Запах»: ЛСГ английских и русских прилагательных, характеризующих запах»анализируются английские и русские прилагательные, в семантике которых репрезентированы образы одорических признаков объектов.

Домен “Запах” содержит информацию о приятных и неприятных запахах. Обонятельная перцепция по-разному представлена в языках. Ср.: две группы прилагательных собственно обонятельной семантики с общими соответственно для каждой группы оценочными интегральными компонентами «приятный запах» (4 прилагательных: aromatic, fragrant, scented, odorous) - «неприятный запах» (8 прилагательных: pungent, malodorous, fetid, stinking, reeking, noisome, putrid, smelly) – в английском языке; две группы прилагательных собственно обонятельной семантики с общими соответственно для каждой группы оценочными интегральными компонентами «приятный запах» (6 прилагательных: ароматный, ароматический, благовонный, благоуханный, духовитый, душистый) – «неприятный запах» (3 прилагательных: зловонный, вонючий, смрадный) - в русском языке.

В английском и русском языках обонятельное ощущение называется и одновременно оценивается (положительно или отрицательно). Эксплицируемая в семантике имени обонятельного признака (перцептивном прилагательном) оценка мотивирована экстралингвистическими факторами – природой запаха как физической субстанции. Обонятельная оценка, являясь индивидуальной, всегда понятна благодаря своей ассоциативности, обращенности к социально-бытовому, чувственному опыту адресата, к фоновым знаниям носителей языка. Перцептивные прилагательные – богатый источник характеристики и оценки признаков запаха в обоих языках, восполняющих в нем «бедность» номинаций обонятельной перцепции.

Оценочные смыслы при характеристике запаха выражаются в английском и русском языках следующими группами атрибутивных лексических единиц:

а) общеоценочными прилагательными pleasant/unpleasant; приятный / неприятный;

б) двумя группами прилагательных собственно обонятельной семантики с общими соответственно для каждой группы оценочными интегральными компонентами «приятный запах» (AROMATIC, FRAGRANT, SCENTED, ODOROUS; АРОМАТНЫЙ, АРОМАТИЧЕСКИЙ, ДУШИСТЫЙ) - «неприятный запах» (PUNGENT, MALODOROUS, FETID, STINKING, REEKING, NOISOME, PUTRID, SMELLY; ВОНЮЧИЙ, ЗЛОВОННЫЙ, СМРАДНЫЙ);

в) прилагательными, которые заимствуют функцию обозначения запаха в процессе деривации от существительных, обозначающих приятно пахнущие объекты, например, в английском языке: perfume (containing perfume) ® perfumed (having or producing pleasant sweet smell); balm (mild, soft, pleasant, warm) ® balmy (a pleasant smell); musk (мускус) ® musky (having a strong sweet pleasant smell); spice (приправа) ® spicy (flavoured with spices); fruit (фрукт) ® fruity (smth that smells / tastes of fruit).

г) прилагательными-определителями других перцепций: sweet, strong, wet; сладкий, кислый, сильный и др.

Помимо оценки запаха по шкале «приятный/неприятный», запахи как субстанция имеют особые характеристики. От других субстанций запахи отличаются большим разбросом даваемых им определений, иным ассоциативным рядом, привлечением названий из других сфер, как видно из выше приведенных списков, и значительным числом метафорических номинаций. Запахи как физические сущности характеризуются рядом признаков: интенсивностью, качеством (спецификой, мотивированной принадлежностью к определенному объекту – источнику запаха), эмоциональными (по терминологии психологов) признаками (то есть запах может характеризоваться по эмоциональному восприятию субъекта восприятия), что находит выражение в семантике характеризующих запах прилагательных.

1) Интенсивность воздействия выражается чаще всего:

- собственно обонятельными прилагательными – первичными одорическими номинациями как позитивной, так и негативной оценки: так, сему «very unpleasant smell» содержат следующие лексемы: PUNGENT, MALODOTOUS, STINKING, NOISOME, REEKING, FETID, СМРАДНЫЙ, ЗЛОВОННЫЙ. Лексемы PUTRID, SMELLY объединены семой «unpleasant smell» и поэтому они уступают по выражению интенсивности запаха выше перечисленным прилагательным. По параметру интенсивности лексема aromatic, которая характеризует «сильный, приятный запах», противопоставляется лексемам FRAGFANT, SCENTED и ODOROUS, не актуализирующим сему «сильный». По интенсивности русские АРОМАТНЫЙ и АРОМАТИЧЕСКИЙ слабее, чем БЛАГОВОННЫЙ, БЛАГОУХАННЫЙ, ДУХОВИТЫЙ, ДУШИСТЫЙ, ПАХУЧИЙ;

- прилагательными - вторичными одорическими номинациями с интегральной семой «степень интенсивности»: slight smell, легкий запах, far smell, далекий запах, strong smell, сильныйзапах - оценивается сила восприятия запаха субъектом восприятия по шкале от самого слабого, легкого, далекого до сильного.

2) Качество запаха оценивается носителями английского языка через вкусовые и осязательные ощущения. Переосмысление последних находит выражение в семантике синестетических метафор.

Психологами отмечается, что модусы вкуса и запаха тесно взаимосвязаны. В анализируемых языках они также обладают широким набором общих атрибутов. Одно и то же прилагательное может определять и вкус предмета, и его запах.

Метафора ВКУС – ЗАПАХ: bitter-sweet smell, сладко-горький аромат; salty tang, соленый запах; spicy smell, пряный запах;tasty smell (of food) has fairly strong, savoury flavour, несильный пикантный запах;delicious smell (of food), вкусный запах; sour smell, кислый запах (c актуализированной семой «острый, неприятный»), апеллирующая к чувственно-вкусовому опыту носителей английского и русского языков.

Достаточно часто эти слова употребляются применительно к несъедобным объектам, обладающим, тем не менее, специфическим вкусом и запахом. С одной стороны, англичане и русские говорят: spicy smell/пряный запах какого-то блюда, spicy taste/ пряный вкус (какого-то блюда), с другой, – salty tang/соленый запах (моря) и salty taste/соленый вкус (морской воды), bitter smell/горький запах (полыни) и bitter taste (полынь) / горькая на вкус и т.д. Примечательно, что доминирующим здесь, по-видимому, является вкус. Характерный запах предмета обозначается тем же атрибутом, что и его вкус. Кроме того, в ряде случаев вкус блюда представляется как комплексное образование, определяемое, с одной стороны, собственно вкусом, а с другой, – издаваемым пищей запахом. Обратного явления перенесения собственно одорических атрибутов на вкус не наблюдается: ряд атрибутов относится только к запаху (FRAGRANT, SMELLY, STINKY, АРОМАТНЫЙ, ДУШИСТЫЙ, ЗЛОВОННЫЙ, ВОНЮЧИЙ и т.д.).

Метафора «ОСЯЗАНИЕ – ЗАПАХ»: moist smell - влажный запах (актуализирована сема «избыток влаги, неприятно»); dry smell - сухой запах (актуализирована сема «недостаток влаги, неприятно»), pungent smell - едкий запах (актуализирована сема «резкий, вызывающий физическое раздражение») – в данном случае запах оценивается на основе переосмысления известных человеку осязательных ощущений.

3) Ряд прилагательных отражает психологический процесс переживания говорящим обонятельного восприятия, эмоциональную реакцию на него: exciting smell - волнующий запах; comforting smell - успокаивающий запах; frightening smell - пугающий запах; sad smell - печальный запах.

4) Запаху присуща узнаваемость, и это также находит отражение в языке: familiar smell - знакомый запах; strange smell - странный запах; special smell особый запах, odorous smell - узнаваемый запах, чаще приятный, чем вонючий.

Специфика обонятельной перцепции, гамма её свойств, способность человека воспринимать их, дифференцировать и оценивать в конечном счете индуцирует носителей обоих языков пополнять словарь идентифицирующей и модифицирующей лексики запахов в речи различными средствами: качественными определениями адъективного лексико-грамматического типа; использованием метафорически переосмысленных наименований других ощущений. Именно в определителях запах получает свою оценку. Именно определители при объектах обонятельного восприятия эксплицируют комплекс характерных для сообщений о запахах оценочно-квалификативных смыслов.

Взаимодействие прямого и производного значений видоизменяет и осложняет номинативную функцию представленных выше прилагательных: они уже служат не только средством наименования, но и средством оценки воспринятого запаха с помощью метафорически переосмысленных ощущений.

Отличительной особенностью ЛСГ прилагательных, характеризующих обонятельные ощущения, является пополнение состава её конституентов номинациями из других ЛСГ в силу бедности собственно обонятельных прилагательных. Данные признаковые номинации заполняют периферийные зоны пространства ЛСГ.

Глава 4 «Домен «Зрение»: ЛСГ английских и русских прилагательных, характеризующих цвет» посвящена лингвокогнитивному анализуанглийских и русских прилагательных, в семантике которых репрезентированы образы цветовых признаков объектов.

Зрительная перцепция представлена в работе лишь прилагательными, характеризующими цвет (по 11 прилагательных в обоих языках). Из всех зрительных ощущений именно цветовые ощущения – прототипические, они первыми вербализовались в языке. Все остальные типы зрительных ощущений предполагают уже мыслительные операции, поэтому они не стали предметом настоящего исследования.

Первичные номинации цветов в русском и английском языках представляют собою группу прилагательных, репрезентирующих перцептивные концепты основных спектральных цветов. Данные лексические единицы относятся к типу эталонных атрибутов, так как все цвета имеют прототипические эталоны. Денотатные атрибуты цвета легко экстраполируются на всевозможные объекты. Основное поле приложения цветовых атрибутов – обозначение цвета реалий природы и различных артефактов. Называя тот или иной цветовой признак предмета, прилагательное выделяет его из ряда подобных посредством отсылки к образу соответствующего эталона, к своему прототипу.

Основные значения цветовых прилагательных в двух языках имеют сходные структуры, различия возникают лишь в обозначении эталонного носителя признака. Ср.: прямое значение русской ЛЕ коричневый описывается как «темный, буро-желтый (цвета жареного кофе и желудя)», англичане же считают эталоном коричневого цвета землю, дерево, кофе (brown – “of the colour of earth, wood and coffee”). Отличие русских цветовых прилагательных состоит и в том, что они указывают чаще всего на один эталонный предмет как носитель этого признака, в то время как английские могут иметь несколько прототипических носителей признака, например, рус. красный – «цвета крови», англ. red – “the colour of blood or fire.

В структуру прямых значений основных прилагательных-цветообозначений – семему Д1 – входят многочисленные потенциальные семы, связанные с различными социокультурными коннотациями.

Развитие переносных значений рассмотренных прилагательных идет в основном по сходным моделям метафорического и (чаще) метонимического переноса (ср.: серое лицо, седой старик, белый медведь, brown bear, black raven). Поскольку реальные связи, существующие между зрительными признаками (а также между предметами – носителями этих признаков), легче обнаруживаются и вербализуются, то и метонимические переносы оказываются наиболее распространенным способом семантического развития прилагательных цветообозначения. Метафорические же переносы репрезентируют не столько зрительно воспринимаемые отношения между объектами, сколько такие, которые им приписываются сознанием человека по субъективно или национально обусловленным ассоциациям. Поэтому метафорические переносы в ЛСГ прилагательных цветообозначения встречаются реже. Наиболее типичными видами переносов становятся следующие переходы: цвет → эмоция (позеленеть от злости, to turn green - «прийти в негодование, сильно рассердиться, разозлиться») цвет → оценка (to look red about the gills -«выглядеть свежим, приятным»). В таких ситуациях прилагательные цветообозначения реализуют эмоционально-оценочную функцию.

Больше всего расхождений обнаруживается при номинировании национальных социальных и политических реалий. Выделение посредством прилагательных последних сопровождается приписыванием символически обусловленных признаков, не свойственных объекту номинации, и оценкой.

Несмотря на различия в конкретной реализации производных значений прилагательными цветообозначения, пути развития их коннотативных семем в сопоставляемых языках во многом сходны, поскольку они отражают общечеловеческую логику познания окружающей действительности.

В главе 5 «Домен «Звук»: ЛСГ английских и русских прилагательных, характеризующих звук» анализируются английские и русские прилагательные, в семантике которых репрезентированы слуховые образы звучащих тел.

Способность человека категоризовать объекты, события и явления звучащего мира достигается за счет полимодальности слухового образа (Носуленко, 1988). Для формирования звукового представления особую значимость приобретают пространственные и временные характеристики звукового явления. Это объясняется процессуальным характером самих звуковых объектов и необходимостью их локализации в пространстве для слуховой ориентировки. Специфика восприятия звука состоит в том, что, с одной стороны, в сознании человека различные звучания имеют конкретную область референции, т. е. соотносятся с различными звуковыми объектами; с другой же стороны, «образ предмета» характеризуется размытостью и многозначностью, поскольку существует множество звучаний, признаки которых не будут однозначно соотнесены с конкретным звуковым объектом.

Относительно же отнологических признаков звука в результате исследования получены следующие результаты. Налицо малочисленный ряд собственно звуковых прилагательных и в русском, и в английском языках, характеризующих звук не по всем присущим ему качествам (громкость, высота, длительность, тембр), а лишь по первому – громкости (громкий/тихий звук/голос, loud/quiet sound/voice). Английское LOUD, по сравнению с русским ГРОМКИЙ, не включает идею известности, громкого имени, громкой славы, громкого дела, громких, напыщенных слов, речей. Данные семемы по праву можно считать национально-специфическими в семантической структуре русского ГРОМКИЙ. В английском языке отмеченные смыслы передаются арсеналом специфических звуковых прилагательных, а также и незвуковых атрибутивных лексем, с семой «хорошо известный». В свою очередь, английское LOUD развивает собственные национально-специфические семемы, коннотативные по характеру: «навязчивый» (о человеке, идеях), «понятный, ясный» (о сообщениях), «кричащий, вульгарный, дерзкий» (в основном, об одежде). Ядерные лексемы ТИХИЙ и QUIET, эквивалентные по семемам Д1 «небольшой звучности», Д2 «производящий звук небольшой громкости», Д2 «содержащий звук небольшой громкости», Д2 «спокойный, не оживленный», «слабый по интенсивности», К1 «мирный по характеру», К1 «непоказной», К1 «лишенный тревог, безмятежный», вместе с тем также развивают национально-специфические значения. Так, QUIET передает смыслы «тайный, скрытный», «без ажиотажа», «не вызывающий, неброский», не свойственные русской эквивалентной лексеме. Остальные присущие звуку параметры концептуализируются через другие модусы перцепции (осязание: мягкий звук/тон,soft sound/tone, грубый голос, roughvoice, теплая музыка, warmmusic, сухой голос,dry voice), вкус: сладкая музыка, sweetsong, горькое рыдание,bittercrying, сочный баритон, juicy laughter и др.). Данные метафоры свидетельствуют о большой значимости звуковых явлений в жизни человека.

При переносе звукового признака на непрототипические объекты основные звуковые прилагательные приобретают тенденцию формирования метафор оценки (resounding success - оглушительный успех, громкий успех, quiet colour – спокойный цвет, глухая вражда) и интенсивности (deafening silence – оглушительная тишина; loud clothes – кричащие одежды; оглушительный успех, запах, тишина, боль; звонкая слава, звучное имя, громкий скандал, шумная статья, громкое дело, sonorous words – напыщенные слова). Отмеченный факт демонстрирует первостепенную различимость для уха человека именно громкости, интенсивности звука на начальных этапах его концептуализации. Время же, длительность звуковых явлений, высота звука, не говоря уже о его тембре, который уникален, воспринимаются менее определенно, что заставляет человека при выборе номинации этих признаков проводить аналогии с уже познанными сущностями, вербально закрепленными в языке: высокий/низкий гул, длинный/короткий вопль, тонкий крик, мягкий баритон, softmelody, тупой звук, сухой тон, сладкий аккорд, long/shortcry,drysound,high/high-pitchednote, dullsound,sweet music и мн. др.

Итак, домен “Звук” репрезентирован в семантике прилагательных двух ЛСГ общими семами “громкий”, “тихий” как наиболее различимыми для уха человека характеристиками звука (по 2 прилагательных в обоих языках).

Звуковая перцепция представлена в русском, и в английском языках собственно звуковыми прилагательными, характеризующими звук не по всем присущим ему качествам (сила, высота, длительность, тембр), а лишь по первому - силе. Остальные присущие звуку параметры концептуализируются через другие модусы перцепции, что порождает огромный список характерологических метафорических номинаций звука: осязательных (грубая нота, solid sounds), зрительных (яркий звук, transparent sound), вкусовых (кислый звук, bitter cry) и др. Данные метафоры свидетельствуют о большой значимости звуковых явлений в жизни человека.

В речи первообразные атрибутивные номинации звуковых признаков «громкий/тихий» реализуют в обоих языках выделительную и одновременно интенсифицирующую функции при реализации прямого значения. При переносе звукового признака на непрототипические объекты основные звуковые прилагательные обоих языков приобретают тенденцию формирования метафор оценки (громкий успех, глухая вражда) и интенсивности (deafening silence – оглушительная тишина; звонкая слава, звучное имя, громкий скандал, шумная статья, громкое дело, sonorous words – напыщенные слова). Синестетическая метафора образуется лишь при переходе звукового признака из области «Звук» в область «Зрение»: кричащие цвета, loud/quiet colours/clothes.

Заключение. Рассмотрение особенностей категоризации перцептивных признаков и ее вербальной репрезентации в рамках данного исследования позволяет сделать вывод о том, что основания категоризации реальной действительности и многокомпонентная структура концепта действительно могут быть выявлены и познаны через анализ языковых средств.

Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы относительно стратегий номинирования перцептивных признаков предметов, объектов и явлений мира.

Вся информация о перцептивных признаках предметов, объектов и явлений мира хранится в сознании человека в пространстве пяти доменов (концептуальных областей): «Осязание», «Вкус», «Обоняние», «Зрение», «Слух». Наиболее востребованные концепты из отмеченных доменов получают означивание посредством перцептивных прилагательных как их первичных номинаций, объединяющихся соответственно общей идеей той или иной концептуальной области.

Одинаковые внешние воздействия на органы чувств человека одинаково воспринимаются мозгом на нейрофизиологическом уровне, но через этап категоризации в сознании носителей языков они неодинаково формируются в концепты чувственного восприятия, которые получают в языках свои имена.

Концепт каждого из перцептивных признаков содержит базовый компонент, который определяет его перцептуальную сущность и по которому перцептивный признак получает номинацию в условиях его коммуникативной востребованности. Данный компонент репрезентируется в ядре семем Д1 (прямых номинативных значений) рассмотренных прилагательных и определяет стратегии развития их семантики.

Исследование показало, что первоочередными объектами номинирования явились осязательные и вкусовые признаки. На уровне означивания оба языка демонстрируют наибольшую востребованность осязательных и вкусовых признаков по сравнению с признаками других перцепций. Но вместе с тем семантическое пространство перцептивных признаков по-разному членится английским и русским языками. «Национальная логика» английского языка проявляется в бóльшей дискретности их номинирования. Ср.: грубый – coarse, rough; острый, резкий – sharp, keen, acute; вонючий, зловонный – malodorous, fetid, stinking, noisome, smelly, mephitic, stenchy; кислый - sour, acid, tart (хотя, с другой стороны, английское smooth репрезентирует всё концептуальное содержание двух русских ЛЕ ровный, гладкий, а английское прилагательное fragrant комплексно означивает одорические образы, репрезентируемые в русском двумя ЛЕ – душистый, благовонный).

В сочетаниях с существительными, не входящими в ряды прототипических, перцептивные прилагательные развивают либо семемы Д2 (производно-номинативные значения), образуя терминологические ФС: soft drinks (букв. мягкие напитки) – безалкогольные напитки; hard measures (букв. твердые меры) – жесткие меры, smooth wine - нетерпкое вино; сold bag (букв. холодная сумка) – термос, холодные закуски, wet paint – сырая (не просохшая) краска и др., либо семемы К1, образуя метафорические фразеосочетания.

Семемы Д2 отличаются наибольшей национальной спецификой в силу социокультурной обусловленности процесса переноса перцептивного признака, вызванного национальными потребностями специализации объекта номинации.

Семемы Д2 перцептивных прилагательных появляются в их семантической структуре благодаря логико-понятийной деятельности национального сознания. Данный компонент более подвержен влиянию культурно-этнических доминант, нежели сенсорно-рецептивный, что выражается в различном составе и содержании семем Д2 русских и английских лексических эквивалентов, а также в их весьма редком совпадении. Так, признаки «твердый/мягкий» переносятся в обоих языках из чувственной сферы в социальную (политическую, экономическую, медицинскую, образовательную и др.). При этом английские ЛЕ soft/hard демонстрируют бóльшую регулярность таких переносов по сравнению с русскими лексическими эквивалентами. Помимо этого, признак «мягкий» в английском языке активно эксплуатируется для создания эвфемистических номинаций (soft organization (букв. мягкая организация) – слабая, маловлиятельная организация, soft membership (букв. мягкое членство) – неустойчивое членство), что не характерно для русского языка.

Семема К1 перцептивных прилагательных является результатом эмоционально-оценочной и нравственно-ценностной деятельности национального сознания, которые ответственны за формирование национальной «мирооценки».

ЛСГ по каждой из отмеченных категориальных сем имеют разный объем и структуру. Отличительной особенностью каждой ЛСГ является оппозиционирование позитивно ориентированных перцептивных прилагательных негативно ориентированным. Это связано с самой природой качественного признака, который способен градуально изменяться и даже измеряться (например, температурные признаки). Различная степень представленности в языке результатов концептуализации перцептуальной информации говорит о степени актуальности тех или иных типов признаков для жизнедеятельности и жизнесуществования человека в мире.

Перцептивные прилагательные одной ЛСГ в сопоставляемых языках не обязательно развивают сходные семемы, хотя и сохраняют общую модель переноса от конкретного перцептивного признака к абстрактному, характеризующему человека как физиологическое и социальное существо.

Направление развития коннотативных семем у проанализированных перцептивных русских и английских прилагательных на основе метафорических и метонимических переносов имеет много общего. Наличие сходных процессов развития прилагательных в двух языках, номинирующих перцептивные признаки, и реализация ими в речи сходных функций объясняется наличием общей физиологической и психологической основы восприятия у всех людей. Различия, возникающие на уровне актуализации тех или иных типов переносов, связаны не с отличием в восприятии реалий действительности русскими и англичанами, а с разницей в концептуализации и интерпретации полученной от органов чувств перцептуальной информации. Данная интерпретация во многом определяется коллективным и личным опытом носителей языка, а также сложившимися в данном лингвосообществе традициями и стереотипами, получившими отражение в формировании своеобразной для каждого народа концептосферы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Монография

1. Лаенко Л.В. Перцептивный признак как объект номинации / Л.В. Лаенко. –

Монография. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2005. – 303 с.

Статьи и материалы конференций

1. Лаенко Л.В. О становлении социальной семантики одной группы русских и английских прилагательных / Л.В. Лаенко // Проблемы функционирования и преподавания русского языка как иностранного: тез. докл. XV маждунар. науч.-метод. конф. – Воронеж, 1990. - С. 45.

2. Лаенко Л.В. Отражение экспрессивности фразеологических единиц в переводе / Л.В. Лаенко // Научно-технический перевод и информационное обеспечение научно-технического прогресса. – Воронеж, 1991. - С.38 –39.

3. Лаенко Л.В. Прагматический аспект формирования ЛСГ цветовых прилагательных русского и английского языков / Л.В. Лаенко // Прагматические аспекты функционирования языковых единиц: тез. докл. и выст. на совещании. – М. : 1991. - С. 106.

4. Лаенко Л.В. Особенности формирования символического значения слова / Л.В. Лаенко // Актуальные проблемы прагмалингвистики: тез. докл. науч. конф. / под ред. Л.И. Гришаевой. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 1996. - С.47-48.

5. Лаенко Л.В. Цвет. Символ. Символическое значение / Л.В. Лаенко // Актуальные проблемы сопоставительного изучения германских, романских и славянских языков: тез. докл. науч. конф. / под ред. Ю.А. Рылова. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 1998. - С.68-70.

6. Лаенко Л.В. Символическое значение прилагательного, обозначающего белый цвет в русском и английском языках / Л.В. Лаенко // Германские, романские и русские языки в сопоставительном аспекте: сб. нач. тр. / под ред. Ю.А. Рылова. – Воронеж : Петровский сквер, 1998. - С.135-142.

7. Лаенко Л.В. Национальная специфика выражения приятных ощущений в английском и русском языках / Л.В. Лаенко // Язык и национальное сознание. – Воронеж, 1999. – Вып. 2. - С. 186-187.

8. Лаенко Л.В. Можно ли говорить о концепте признака? / Л.В. Лаенко // Методические и лингвистические проблемы в обучении иностранному языку. – Воронеж, 2001. - С. 36-39.

9. Лаенко Л.В. Национальная специфика репрезентации концепта «соленый» в русском и английском языках / Л.В. Лаенко // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. – Воронеж, 2001. - С. 139-141.

10. Лаенко Л.В. Национальная специфика семантической репрезентации концепта признака «кислый» в русском и английском языках / Л.В. Лаенко // Методические и лингвистические проблемы в обучении иностранному языку. – Воронеж, 2001. – Вып. 6. - С. 39-41.

11. Лаенко Л.В. Семантическое содержание концепта признака «светлый» в русском и английском языках / Л.В. Лаенко // Неродные языки в учебных заведениях. – Воронеж, 2001. – Вып. 6. - С. 8-11.

12. Лаенко Л.В. Учет национальной специфики семантического функционирования прилагательных «темный» и «dark» в речи при преподавании английского языка в вузе / Л.В. Лаенко // Неродные языки в учебных заведениях. – Воронеж, 2001. – Вып. 6. - С. 44-50.

13. Лаенко Л.В. Культурная адаптация образов вкуса при переводе / Л.В. Лаенко // Перевод: язык и культура: матер. междунар. науч. конф. / под ред. Н.А. Фененко. – Воронеж : Полиграф, 2001. – Вып. 4. - С. 70-72.

14. Лаенко Л.В. «Мягкие» метафоры-эвфемизмы как проявление одной из социокультурных стратегий коммуникативного поведения англичан: (К вопросу об их прагматическом потенциале и семантическом статусе) / Л.В. Лаенко // Социальная власть языка: Сб. науч. трудов. / Ред. кол.: Л.И. Гришаева (Отв. ред.). – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2001. - С. 245-250.

15. Лаенко Л.В. «Горячие» реалии в языке и культуре Англиии и США (к вопросу о семантической репрезентации перцептивного концепта «hot» /горячий/ в английском языке) / Л.В. Лаенко // Коммуникация: теория и практика в различных социальных контекстах. Матер. Междунар. науч.-практ. конф. «Коммуникация – 2002» («Communication Across Differences»). – Ч. 1. – Пятигорск: Пятигор. гос. лингв. ун-т, 2002. - С.218– 220.

16. Лаенко Л.В. Перцертивная картина мира в языке и межкультурной коммуникации (лингвокогнитивный анализ русских и английских прилагательных, обозначающих вкус) / Л.В. Лаенко // Информация – Коммуникация – Общество (ИКО – 2002): Тез. докл. и выст. Междунар. науч. конф. Санкт – Петербург, 12 – 13 ноября 2002 г. СПб., 2002. - С.350–351.

17. Лаенко Л.В. Концепт остроумный человек в концептосфере английского и русского языков / Л.В. Лаенко // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. - Воронеж. гос. ун-т, 2002. - С.100– 107.

18. Лаенко Л.В. Национальная специфика концепта острый в концептосфере английского и русского языков / Л.В. Лаенко // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. - Воронеж. гос. ун-т, 2002. - С. 95 – 99.

19. Лаенко Л.В. Насколько остроумен A WITTY PERSON? Насколько сообразителен ОСТРОУМНЫЙ ЧЕЛОВЕК? / Л.В. Лаенко // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности: сб. науч. тр. / Ред. Л.И. Гришаева, Т.Г. Струкова. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2002. - С. 425-433.

20. Лаенко Л.В. Оценочный аспект семантики одорических прилагательных английского языка / Л.В. Лаенко // С любовью к языку: сб. науч. трудов. Посвящается Е.С. Кубряковой. – Москва – Воронеж : ИЯ РАН, Воронеж. гос. ун-т, 2002. - С. 366-374.

21. Лаенко Л.В. Онтогностика семантических процессов в ЛСГ английских прилагательных чувственного восприятия / Л.В. Лаенко // Проблемы лингвистической прогностики: сб. науч. тр. / Под ред. А.А. Кретова. – Воронеж : Воронеж. гос. ун –т, 2002. – Вып. 2. - С.184-192.

22. Лаенко Л.В. Семантемы признаковых лексем COLD/ХОЛОДНЫЙ: общее и национально-специфическое / Л.В. Лаенко // Язык и национальное сознание. Вып. 4. – Воронеж : Истоки, 2003. - С. 18-21.

23. Лаенко Л.В. Дифференциация концептуальной нагрузки в семантическом поле английских и русских прилагательных с общей идеей «холодный» / Л.В. Лаенко // Матер. IV междунар. конф. «Филология и культура», 16-18 апреля 2003 г. – Тамбов: Изд-во Тамбов. ун-та, 2003. - С.370-371.

24. Лаенко Л.В. Национально-культурная специфика признакового слова как отражение социокультурной ценности перцептивного концепта / Л.В. Лаенко // Фукционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. На материале романо-германских и восточных языков: тез. докл. и сообщ. междунар. конф. 2003 г. – М. : Изд-во РУДН, 2003.- С.61-63.

25. Лаенко Л.В. Когнитивные и социокультурные основы взаимопонимания в условиях межкультурной коммуникации / Л.В. Лаенко // Проблема взаимопонимания в диалоге: сб. науч. тр. /Ред. Н.А. Фененко, В.Т. Титов. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2003. - С.102-110.

26. Лаенко Л.В. Когнитивная функция языка как определяющий фактор успешности в межкультурной коммуникации / Л.В. Лаенко // Информация – Коммуникация – Общество (ИКО – 2002): тез. докл. и выст. Междунар. науч. конф. Санкт – Петербург, 11-12 ноября 2003 г. СПб., 2003. - С.257-258.

27. Лаенко Л.В. Образы тактильных ощущений в аспекте перевода / Л.В.Лаенко // Социокультурные проблемы перевода: сб. науч. тр.– Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2004. – Вып. 6. - С.115-120.

28. Лаенко Л.В. Национальная специфика репрезентации образа «тупой» в

русском и английском языках / Л.В. Лаенко // Язык и национальное

сознание. Вып. 7. – Воронеж : Истоки, 2005. - С.42-47.

29. Лаенко Л.В. Категория признака в научном пространстве современного

гуманитарного знания / Л.В. Лаенко // Вестник Воронеж. гос. ун-та.

Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация / Отв. ред А.А.

Кретов. - № 2. – Воронеж. гос. ун-т, 2002. - С.24-31.

30. Лаенко Л.В. Перцептивный признак как объект номинации / Л.В. Лаенко // Вестник Воронеж. гос. ун-та. Серия: Филология. Журналистика. - 2004. - № - С. 71-77.

31. Лаенко Л.В. Восприятие как составляющая процесса коммуникации

/ Л.В. Лаенко // Известия СПбГЭТУ «ЛЭТИ». Серия: Гуманитарные науки.

– 2005. - № 1. – Изд-во СПбГЭТУ. - С. 18-22.

32. Лаенко Л.В. Социокультурная природа зрительного образа / Л.В. Лаенко //

Вестник Воронеж. гос. ун-та. Серия: Гуманитарные науки. – 2005. - № 1. –

С. 367-373.

Работы № 29, 30, 31, 32 опубликованы в изданиях, соответствующих списку ВАКа РФ.