ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА ЭМОЦИОНАЛЬНОГО КОНЦЕПТА «ГНЕВ» В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЯЗЫКОВЫХ КАРТИНАХ МИРА

На современном этапе развития лингвистической науки важным является изучение роли языка в построении национально-культурной картины мира. Язык выступает кодовым (знаковым) организатором, связующим звеном между внутренним миром человека и внешним миром: человек воспринимая в процессе деятельности мир, фиксирует в языке результаты своего познания.

Предметом настоящего диссертационного исследования является фрагмент эмоциональной концептосферы русской и английской лингвокультур.

В качестве объекта исследования выступают вербальные репрезентации эмоционального концепта «гнев» в разноэтносных картинах мира.

Актуальность данного исследования обусловлена связью с когнитивной лингвистикой. В работе ставится проблема изучения особенностей межкультурных различий, находящих своё отражение в языке и сознании. Взаимосвязь культуры, эмоциональной концептосферы и языка проявляется в базовых значениях (понятиях) каждой лингвокультуры. Лингвопсихологическая и лингвистическая интерпретация данных, представленных в языке, позволяет рассматривать последние как репрезентацию особых знаний, стоящих за фактами естественного языка, как репрезентацию конструктов концептуального сознания.

Научная новизна работы заключается в том, что интерпретирование содержания эмоционального концепта «гнев» осуществляется с позиций лингвопсихологии и лингвокультурологии в рамках когнитивной лингвистики, а также в выявлении и описании вербальных и авербальных средств, репрезентирующих соответствующее содержание в естественном языке (русском и английском). Данный подход позволил определить лингвокультурологическую и лингвопсихологическую специфику эмоционального концепта «гнев» и особенности его функциональных репрезентаций в разных языковых сообществах.

В соответствии с выбранным направлением исследования целью диссертации является комплексное лингвистическое и лингвопсихологическое описание специфики эмоционального концепта «гнев» в естественном языке (русском и английском) в свете субъективного восприятия языковой картины мира личностью.

Цель работы предопределила решение следующих задач:

1) выявление и анализ когнитивных интенций автора, определяющих структуру эмотивно-оценочных фрагментов художественного текста;

2) анализ и описание метафорического принципа концептуализации базовой эмоции «гнев» в языковой картине мира (русской и английской);

3) выявление и описание особенностей метонимической концептуализации эмоции «гнев» в языковой картине мира (русской и английской);

4) выявление превалирующих метафор и метонимий в русской и английской языковых картинах мира и установление их возможных эквивалентов;

5) определение лингвокультурологической и лингвопсихологической специфики эмоции «гнев» в рамках прототипического и парапрототипических сценариев.

В качестве материала исследования привлекаются фрагменты художественных текстов (общим объёмом более 11060 страниц), полученных методом сплошной выборки.

Выбор исследовательского материала обусловлен углубленной эмотивно-психологической наполненностью данных отрывков и присутствием в них национально-культурных компонентов, отражающих эмоциональную сферу жизнедеятельности человека.

Неоднородный материал и поставленные задачи потребовали применения нескольких методов анализа. Были использованы методы контекстно-ситуативного / контекстного анализа, лингвопсихологического и сопоставительного анализа, классификационный метод, метод филологической интерпретации, а также метод количественного подсчета.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Коммуникативно-прагматическая ориентация исследуемой эмотивно-оценочной лексики, репрезентирующей эмоциональный концепт «гнев», проявляется в особом способе концептуализации действительности, подразумевающем её интеллектуальную и эмоциональную интерпретацию при организации эмотивно-оценочных фрагментов художественного текста, а также в лексическом структурировании текста.

2. Когнитивные интенции автора определяют структуру эмотивно-оценочных фрагментов художественного текста.

3. Концепт «гнев» имеет общую когнитивную базу для любого языка и культуры. Эту константную часть можно считать принадлежащей не только языку, но и концептуальному уровню сознания. Её характер определяется не столько культурой, сколько особенностями психических процессов.

4. Формируемая культурой эмоциональная программа деятельности индивида определяется функциональной спецификой базовых эмоций (в частности эмоции «гнев»).

5. «Видимые» различия вербальных репрезентаций эмоционального концепта «гнев», определяемые культурными факторами, могут быть следующими: а) частные признаки, определяемые культурными функциями; б) формы проявления специфического этноментального содержания.

6. Эмотивно-оценочные фрагменты художественных текстов являются тем языковым материалом, в котором воплощаются когнитивные, прагматиче­ские и психологические особенности говорящих, что открывает пути для лингвис­тического и этнопсихолингвис­тического моделирования.

7. Функциональная специфика эмоций, многообразие их выражения и содержания обусловлены спецификой их концептуализации, репрезентируемой различными способами, к которым относятся: а) концептуальная метафора; б) концептуальная метонимия; в) парапрототипический сценарий.

Теоретической базой послужили исследования зарубежных и отечественных учёных по следующим научным направлениям:

1) стилистика эмоций (К.Э. Изард, И.В. Арнольд, В.И. Шаховский, С.Л. Рубинштейн, В.А. Кухаренко, Н.А. Красавский, И.А. Щирова и др);

2) когнитивная лингвистика (Т.А. ван Дейк, В. Кинч, Д. Таннен, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Е.С. Кубрякова, Н.Н. Болдырев, В.Н. Карасик и др.);

3) этнопсихолингвистика и психолингвистика (Р. Ekman, М. Argyle, А. Вежбицкая, Ю.А. Сорокин, В.И. Жельвис, Т.А. Фесенко, Е.Ф. Арсентьева, Е.Ю. Мягкова, и др.).

Теоретическая значимость данного исследования заключается в том, что оно вносит определённый вклад в теорию концептуализации эмоций, выявляет лингвокультурологическую специфику эмоционального концепта «гнев» в русской и английской языковых картинах мира. Предложенный подход к изучению эмоции «гнев» может быть использован при рассмотрении других эмоций.

Практическая значимость работы усматривается в возможности использования данных исследования в разработке учебных и исследовательских программ по когнитивной лингвистике, психолингвистике, в составлении толковых и переводных словарей, а также в лекциях и на практических занятиях по общему языкознанию, психолингвистике, этнопсихолингвистике, лексикологии.

Апробация работы. Основные положения диссертации и полученные результаты обсуждались на заседаниях кафедры иностранных языков Тамбовского государственного технического университета (2000-2003 гг.), второй региональной конференции «Иностранные языки в объединяющемся мире: описание, преподавание, овладение» (Курск, 5-7 апреля 2001 г.), IV-ой международной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 16-18 апреля 2003 г.).

По теме диссертации опубликовано 7 работ.

Структура работы. Материал диссертации изложен на 163 страницах машинописного текста, состоящего из введения, двух глав, заключения, списка использованной научной литературы, состоящего из 277 наименований, списка использованных словарей и их сокращений, списка источников фактического материала и двух приложений.

Во введении определяется объект исследования, обосновываются актуальность и научная новизна работы, формулируются основная цель и конкретные задачи, называются исследовательские методы, излагаются положения, выносимые на защиту, указываются области применения полученных результатов, а также устанавливается объём и структура диссертации.

В первой главе «Природа эмоций и их классификация в различных парадигмах знания» даётся обзор различных точек зрения на природу и значение эмоций, устанавливается место эмоций в языке, описываются лингвистические концепции эмоций, выявляются проблемы, возникающие в контексте междисциплинарных исследований. Описывается вербальная система репрезентации эмоций. Анализируются основные характеристики эмоциональной оценки, их реализация в эмотивно-оценочных фрагментах художественных текстов, что позволяет переместить акцент с эмотивно-оценочной лексики на человека, эмоционально и оценочно воспринимающего окружающую действительность, а также исследуются способы символизации и средства языковой концептуализации эмоции «гнев» в разноэтносных лингвокультурах.

Во второй главе «Лингвокультурологическая специфика эмоционального концепта «гнев» в русской и английской языковых картинах мира» эмоциональный концепт «гнев» анализируется с позиций лингвопсихологии и лингвокультурологии, выявляются когнитивные интен­ции и их специфические черты. Анализируются основные элементы соответствующего прагматического контекста, который в единстве с семантическими параметрами высказывания предоставля­ет возможность адекватной интерпретации высказывания этого типа. Выявляются языковые и внеязыковые актуализаторы семантико-прагматического потенциала художественного текста, а также разрабатывается типология интенций.

Приводятся результаты лингвокультурологического анализа, который состоял в том, что методом сплошной выборки из русско- и англоязычных эмотивно-оценочных фрагментов художественных текстов были отобраны примеры метафорического и метонимического описания эмоции «гнев». После уточнения значений отобранных выражений в словарях, они были расклассифицированы в системы концептуальных метафор и метонимий.

Описывается прототипический принцип вербализации гнева, а также приводится типология парапрототипических случаев репрезентации эмоции «гнев».

В заключении подводятся теоретические и практические итоги данного диссертационного исследования, формулируются общие выводы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В диссертационной работе предпринято лингвопсихологическое исследование репрезентации эмоции «гнев» на материале эмотивно-оценочных фрагментов художественных текстов в русском и английском языках.

В первой главе анализируется взаимодействие языка, эмоций и сознания, ибо эта проблема остаётся приоритетной темой различных междисциплинарных исследований, поскольку эмоции так или иначе сопровождают человека во всех сферах его жизнедеятельности, в поступательном освоении им мира, в когнитивно-языковой деятельности человека, иными словами, «эмоция – поистине междисциплинарный предмет» (Изард, 1960: 9).

Этимологически термин «эмоция» обозначает переживание, в переводе с латинского «emovere», что значит волновать. Традиционно считается, что эмоции связаны с кратковременными настроениями. «Настроения и эмоции нередко имеют общую характеристику в том, что они возникают как реакция на оценку» (Mayer & Salovey, 1988: 88). Учёные указывают на тесную связь эмоций с потребностями организма: «Эмоции - физиологические состояния организма, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствований и переживаний человека» (Анохин, 1978: 397), уточняя, что «эмоции – особый класс психических процессов и состояний, связанных с инстинктами, потребностями и мотивами. Эмоции выполняют функцию регулирования активности субъекта путём отражения значимости внешних и внутренних ситуаций для осуществления его жизнедеятельности» (Леонтьев А.Н., 1983: 257).

Tрадиционно эмоции не считались предметом изучения лингвистики и рассматривались первоначально в рамках фи­лософской парадигмы: Пла­тон, Аристотель, Декарт, Спиноза и Кант неоднократно высказывали свои взгляды по данному вопро­су. Философы признают, что познание не может протекать без эмоций, и «решающее значение в познании имеет эмоциональное приятие или отвержение, с трудом выразимое.

В данном исследовании мы связали традиционные представления о репрезентации эмоций, в которых человеческий фактор присутствовал в имплицитном виде, с современными изысканиями лингвистической науки о человеке. На сегодняшний день не существует единой теории эмоций ни в психологии, ни в психолингвистике, ни в лингвистике. Сложность создания такой теории состоит в том, что эмоции, имеющие свои перцептивные и акустические показатели, вытекают чаще из когнитивных интерпретаций окружающей действительности, нежели из самой действительности.

Постигая окружающий мир, человек, не может охватить действительность целиком, процесс познания и концептуализации носит поступательный характер. Результат процесса концептуализации заключается в осмыслении полученной информации, формировании смысла об объектах познания и структурировании полученных знаний (концептов). Концепт как объект идеальный, результат ментальной деятельности человека репрезентируется в языке. Язык выступает кодовым (знаковым) организатором, связующим звеном между внутренним миром человека и внешним миром: воспринимая в процессе деятельности мир, человек фиксирует в языке результаты познания.

Являясь «концентратом» культуры, язык содержит информацию не только о национальном сознании и репрезентирует не только «национальный дух», но и особенности концептуализации мира отдельной личностью. Понимание эмотивно-оценочного фрагмента художественного текста как «особого мира» ставит перед нами вопро­с о его соотношении с «художественной картиной мира», включающей конструи­рующие ее концепты.

Художественный текст как реализация художественной картины мира в знаковой форме связан с языковой картиной мира, которая формируется под влиянием сложных когнитивных структур народа и дается человеку объективно. В своей работе мы рассматривали фрагменты художественных текстов как источник, позволяющий судить о состоянии менталитета лингвокультурной общности, о тех моделях вербального и невербального поведения, в рамках которых реализуется этот менталитет.

Как известно, специфику эмотивно-оценочного фрагмента художественного текста определяют три основных вида информации, которой располагает говорящий социум. Одним из этих типов «знаний» являются так называемые фоновые знания, а применительно к описы­ваемой ситуации - знания о ценностных ориентирах говорящих, об их ценност­ной парадигме и увязываемых с нею типовых представлениях об эмоциях. Сле­довательно, одним из определяющих факторов порождения эмотивно-оценочного дискурса является цен­ностная картина мира, которая представляет собой составную часть целостной языковой картины мира социума.

В последнее время в научный оборот вошло понятие ценностной картины мира, описание которой подготовлено серьезными исследованиями логической и лингвистической сторон оценки (Ивин, 1970; Стивенсон, 1985; Хэар, 1985; Ки­селева, 1978; Вольф, 1985, 1996; Телия, 1986; Арутюнова, 1988; Фрумкина, 1989; Маркелова, 1996 и др.); также формируется представление об эмоциональной картине мира говорящего социума (Вежбицкая, 1996; Апресян, 1995; Арутюнова, 1997; Телия, 1986, 1996; Шаховский, 1994, 1995, 1998 и др.).

Ценностный мир всякой национальной культуры имеет свой исторически сложившийся характер, некий лишь этой культуре присущий образ, причём, об­раз не аморфный, бесструктурный, но целостный и органичный. Ценностный мир национальной культуры существует как объективная реальность (Щученко, 1995). Он находит свое отражение в присущем каждой нации особом типе ментальности.

В лингвистическом исследовании, на наш взгляд, целесообразно конкретизировать термин «ментальность» (менталитет) до термина «языковая ментальность» (термин О.Г. Поченцова). Вслед за В.А. Пищальниковой, полагаем, что содержание менталитета заключается в когнитивной сфере и определяется, прежде всего, знаниями, которыми владеет общность (Пищальникова, 1997: 125-126). Говоря о русской и английской ментальностях, мы подразумеваем ментальности, соотносимые с соответствующими социокультурными общностями, а не только с языками.

Ценностная картина мира, объективно выделяемая в языковой картине ми­ра, содержит систему моральных ценностей, этических норм и поведенческих правил и реконструируется в виде взаимосвязанных оценочных суждений, со­относимых с юридическими, религиозными, моральными кодексами, общепри­нятыми суждениями здравого смысла, типичными фольклорными и известны­ми литературными сюжетами (Карасик, 1991, 1992).

Из сказанного выше можно сделать следующий вывод: ценностная картина мира является фрагментом более общей системы представлений гово­рящих о мире, отраженной в языке; она представляет собой упорядоченное множество оценочных суждений, отражающих ценностные ориентиры социу­ма; в ценностной картине мира наиболее ярко отражаются специфические чер­ты национального менталитета; ценности делятся на внешние и внутренние (социально и персонально обусловленные), между ними нет жесткой границы.

Каждая конкретная семантико-психологическая и эмоционально-эстетическая реализация концепта «гнев» в границах эмотивно-оценочного фрагмента художественного текста определяется особенностями языкового сознания личности. Языковая личность это обобщенный образ носителя и проводника культурных, языковых, коммуникативно-деятельностных поведенческих реакций, апперцепционных сегментов, ценностей, знаний, установок, традиций и возможностей.

Художественный текст в данном аспекте рассматривается как выражение своего конкретного текстового мира, который «имеет свою строго очерченную предметную область, в которой объекты характеризуются определенными свойствами и отношениями и имеют свое особое текстовое существование, основанное на интерсубъективности идентифицируемых значений языковых выражений» (Баранов, 1993: 96).

Работа содержит также описание эмотивно-оценочного фрагмента словаря в его проекциях на языковую личность, вопло­щающую свои коммуникативные потребности с помощью эмотивно-оценочной лексики, организующей эмотивно-оценочный дискурс, как свидетельство язы­ковой и психологической специфики коммуниканта (представителя определённого этноса).

Различия в понимании исследуемого феномена объясняют тот факт, что эмоции человека и механизмы их языковой репрезентации рассматриваются в контексте междисциплинарных исследований. В эмоциях отражается эмоциональная картина мира. Объективная картина репрезентации эмоций в языке может быть получена при интеграции разноуровневых подходов к изучению языка эмоций в рамках единой концепции. В контексте междисциплинарных исследований не прослеживается наличие единой и непротиворечивой теории эмоций. Сложность создания теории эмоций заключается в их многогранности. Эмоции отражают чаще когнитивные интерпретации окружающей действительности, нежели саму действительность. Исследователям ещё не удалось доказать, что эмоции всеми народами воспринимаются одинаково. Данные естественных языков свидетельствуют скорее о том, что носители разных лингвокультур репрезентируют эмоции по-разному.

В реальном общении паралингвистические (вербальные и невербальные) действия человека выступают в комплексе. Подытоживая теоретическое изучение данной проблемы, представляется возможным систематизировать варианты репрезентации эмоций, предложив следующую структуру:

- описание эмоционального состояния, в структуру которого входит «субъект состояния» и «эмоци­ональный признак». Эмоциональные состояния характеризуются рядом свойств, таких как статичность, временный характер, неконтролируемость и ненаблюдаемость. Эмоциональные состояния идентифицируются по внешним признакам.

- описание вербального выражения эмоции (эмотивно-оценочная лексика).

- описание невербального выражения эмоции. К невербальным компонентам коммуникации относятся:

1) фонационно-просодические компоненты общения;

2) ки­несические компоненты общения (жесты, мимика, поза);

3) графические компоненты общения;

4) проксемические ком­поненты общения.

Резюмируя результаты исследования описаний косвенных признаков эмоции «гнев», можно сказать, что в этнокультурах используется общая система мимических, жестовых и голосовых стереотипов, отражающих также панкультурные элементы невербального выражения гнева, что ещё раз подтверждает высказанное выше положение о том, что носители разных языков на эмоции смотрят по-разному.

Система репрезентаций эмоционального концепта структурируется следующим обра­зом:

à устойчивые выражения, используемые для описания конкретной эмоции в данном языке, систематизируются в концептуальные категории (т.е. в системы концептуальных метонимий, метафор и родственных концептов);

à концептуальные категории систематизируются в когнитивные модели, среди которых, как правило, одна является прото­типичной, а остальные - отступлениями от прототипа.

Принимая дефиниции, предложенные Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степановым, Н.Н. Болдыревым, В.В. Красных, Т.А. Фесенко и др., мы исходим из определения концепта, как «образа» этнокультурного мира (действительности) в ментальном мире человека, причём, к реальной действительности относится как материальный мир, так и мир, принадлежащий человеческому сознанию.

Эмоциональный концепт, бесспорно, является разновидностью культурного концепта и сохраняет все его свойства, но отличается дополнительными эмотивными, ценностны­ми и оценочными характеристиками. В основе его лежит оценка как онтологиче­ское свойство человека, который не может в своей познавательной дея­тельности не оценивать окружающую его действительность.

Эмоциональные концепты, наравне с другими лингвоментальными структурами, являются убедительным и наглядным маркером этнокультурной специфики языкового сознания как индивидуума, так и социума в целом.

Результаты предпринятого лингвопсихологического описания эмотивно-оценочного фрагмента лексической системы русского и английского языков свидетельствует о наличии концептуальных основ моделирования процессов интеллектуальной и эмо­циональной интерпретации действительности говорящим субъектом, инкорпорирующих следующие компоненты:

1) в ментальном процессе эмотивно-оценочного освоения миpa аксиологическая обработка действительности разной степени когнитивной сложности предшествует появлению различных эмоций;

2) эмоцио­нальное состояние субъекта стимулирует аксиологическую деятельность субъ­екта и играет существенную роль в формировании эмотивной оценки, заметно изменяя и модифицируя оценочное содержание. Оно под влиянием интенсив­ной, ценностно ориентированной и объектно направленной эмоции гнева теряет дескриптивные очертания, также изме­няются основания оценки и ее содержание.

Исходя из вышесказанного, можно сказать применительно к ситуации эмоциональной и оценочной интерпретации действительности, что оба эти процесса взаимообусловлены в ментальном освоении мира.

Во второй главе диссертационной работы исследуется лингвокультурологическая специфика эмоционального концепта «гнев» в рамках лингвокультурологической концепции, что предполагает исследование предмета психологии (в нашем случае эмоции гнева) через призму обыденного языка.

В центре нашего исследования – отражённая в языке эмоция, лингвистический образ и языковая картина мира русского и английского лингвокультурных сообществ (но не психологические аспекты эмоциональной деятельности человека).

Изучая употребление эмоциональных концептов в художественной литературе, мы выясняем степень выразительного потенциала языка, востребованного для характеристики духовности этносов (русского и английского).

Эмотивно-оценочный фрагмент художественного текста (в лексическом аспекте) является уникаль­ным языковым материалом, в котором воплощаются когнитивные (ценностные ориентиры, устройство личностной аксиологической парадигмы), прагматиче­ские (умение строить эмотивно-оценочный дискурс, адекватный коммуникативной ситуации, межлично­стным отношениям, собственным интенциям), психологические особенности говорящих, что открывает пути для лингвис­тического и психологического моделирования.

Лингвопсихологическое исследование эмотивно-оценочного фрагмента лексической системы языка открывает возможность дальнейшего изучения лек­сики под новым углом зрения: как способа вербализации концептуальных об­ластей ментального пространства человека и как средства лексической органи­зации эмотивно-оценочного дискурса говорящего социума.

Художественный текст, с одной стороны, пред­ставлен сложной структурой интенций и является объектом исследо­вания прагматики, с другой стороны, он является объектом исследо­вания когнитивной лингвистики, так как базируется на представле­ниях ценностной парадигмы говорящего социума.

Нами выявлены интенции, представляющие собой сложное иерархическое целое, в котором выделяются ведущие и второстепенные мотивы. Участники интенционального ком­плекса связаны различными логическими отношениями, причём, доля оце­ночной семантики может быть различной, в ряде случаев редуцируясь до нуля. Соответственно реализуется и прототипическая интенция индивида, использующего эмотивно-оценочную лексику.

Эмотивно-оценочная лексика, воплощённая в языковой картине мира, отражает такие универсальные свойства, характерные для русской и английской языковых картин мира, как: а) «воздействие на поведение»; б) «эмоциональное состояние адресата»; в) «создание особого типа коммуникации»; г) «выражение эмоционального состояния»; д) «эмотивно-оценочное выражение». Воплощение указанных интенций взаимосвязано с разного рода семантико-прагматическими интерпретациями эмоции «гнев»: погашениями оценочных или эмотивных смыслов, актуализацией стилистического, социокультурного или эстетического компонентов значения.

Специфику менталитета русскоязычного социума выражают выявленные нами интенции: «эмоция гнева в языке малого социума» и «создание индивидуального вербального портрета».

Установлено, что выражения, употребляемые для обозначения гнева и его разновидностей в английском и русском язы­ках, могут быть проанализированы и структурированы с точки зрения ког­нитивной модели гнева, скрытой в семантике языка.

Проведенное исследование метафорического понимания эмоции гнева в русской языковой картине мира показало, что существующие метафорические выражения для описания эмоции гнева представляют собой набор выражений и могут быть классифицированы в систему концепту­альных метафор, которая дает более или менее полное представление о том, как эмоция гнева концептуализируется в русском язы­ке: а) «контейнер» (горячая жидкость, огонь) - 34%; б) «опасное животное» - 28%; в) «противник в борьбе» - 9%; г) «помутнение рассудка» - 12%; д) «ноша» - 6%.

Прове­денный анализ позволил выявить, что эмоция «гнев» концептуализируется в русской картине мира, прежде всего как горячая субстанция в контейнере, таким образом метафора контейнера является центральной в системе метафор, концептуализирующих эмоции вообще и гнев, в частности.

Лингвокультурологической спецификой концептуализации эмоции «гнев» в русской языковой картине мира является существование следующих метафорических переносов:

а) «гнев – эмоция от которой нужно избавляться»;

б) «выражение гнева – проявление слабого характера».

Русский этнос ограничивается констатацией факта осуждения «гневного» поведения человека. Считается, что переживание гнева является проявлением слабого характера и после совершения «гневных» действий человек, успокоившись, непременно впоследствии раскаивается, что указывает на негативный характер эмоций.

Проведённый анализ метафорической концептуализации эмоции гнева в английском языке позволил смоделировать следующую систему концептуальных метафор: а) «container» - 41%; б) «a dangerous beast» - 27%; в) «an opponent in a struggle» - 15%; г) «a short madness» - 8%; д) «a burden» - 3%.

В английской языковой картине мира к лингвокультурологической специфике метафорической репрезентации эмоционального концепта «гнев» можно отнести следующие выявленные метафоры:

а) «existence is presence», так как существование чего-либо обыч­но рассматривается именно как физическое присутствие.

б)«a bounded space» (Kovesces, 1990), так как существование объекта не может осознаваться вне прост­ранства, точнее, вне какого-либо ограниченного пространства. Эмоция в данном случае и есть ограниченное пространство, которое существует, ког­да в нем находится человек.

Когнитивные исследования метонимической концептуализации эмоций предполагают изучение концептуального толкования метонимии, с одной стороны, и её дискурсивной трактовки, с другой. Метонимическая концептуализация эмоции «гнев» означает его ментальную репрезентацию, которая на языковом уровне выражается в метонимическом использовании эмотивно-оценочных единиц.

Анализ метонимической концеп­туализации эмоции «гнев» позволил утверждать, что лингвокультурологической спецификой эмоционального концепта «гнев» является его единая система концептуальных метонимий в различных естественных языках (русском и английском): а) покраснение в области лица и шеи; б) побледнение лица; в) нарушение точности восприятия; г) возбуждение.

Данная работа позволяет выявить функционирование прототипическго сценария применительно к модели гнева в англо- и русскоязычной лингвокультурах. Возможно также существование отступлений от прототипической си­туации. Переходя к непрототипическим случаям гнева, или, точнее, к парапрототипическим, находящимся рядом с прототипом и присутствующим в сознании носителей языка в качестве возмож­ных путей протекания данной эмоции, мы выделяем следующие их виды:

1) переориентируемый агрессивный гнев;

2) фрустрационный агрессивный гнев;

3) саморазрушающий агрессивный гнев;

4) гнев, проходящий до потери контроля;

5) подавляемый гнев;

6) толерантный гнев;

7) аккумулятивный гнев;

8) «хладнокровный» гнев;

9) гнев – возмущение / негодование.

Нами выделяются также такие парапрототипические сценарии, как: «праведный» гнев и непроходящий агрессивный гнев характерные, по нашему мнению, для русской языковой картины мира:

а) «праведный» гнев, например:

- Как не бы . - начал Кутузов, но тотчас же за­молчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Ку­тузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый чело­век, придя в то состояние бешенства, в которое он в со­стоянии был приходить, когда валялся по земле от гне­ва, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.

- Это что за каналья еще? Расстрелять мерзав­цев! - хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандую­щий, светлейший, которого все уверяют, что никто ни­когда не имел в России такой власти, как он, он постав­лен в это положение - поднят на смех перед всей арми­ей.

(Толстой Л.Н., «Война и мир», Т.4, стр. 82)

Анализ данного отрывка позволяет характеризовать «образ ситуации» (Фесенко, 2003) складывающийся на основании используемых вербальных средств, для выражения ментальных образов и парапрототипических сценариев. Семантическое основание образа ситуации включает в себя ментальные образы, вербализуемые следующими выражениями: «испытывал физическое страдание», «опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед», «трясясь, задыхаясь». Семантическое поле таковых выражений имеет своим ядерным компонентом сему «боль». В качестве периферийных выявляются такие семы, как «страдание», «мука», «разочарование», «обида», «злоба», «досада», «непонимание». В состав данного образа ситуации автор включает также образ верховной власти, представленный вербализациями «светлейший», «никто ни­когда не имел в России такой власти», семантическая база которых включает семы «властный», «могущественный», «деспотичный», «командующий» и др. Алогичность этого образа власти проявляется в использовании выражения «поднят на смех перед всей арми­ей», семантическое поле которого включает в качестве ядерного компонент – «смешной», с периферийными значениями «комичный», «издевательский», «бессовестный», «приносящий обиду». В целом, анализируемый образ ситуации является выражением реальной ситуации, мотивирующей и констатирующей эмоциональное состояние гнева, поскольку в военном деле, в деле защиты России от чужеземных захватчиков бывают такие случаи, когда без гнева не обойтись. Л. Толстой, являясь человеком глубокой нравственности, высокой чести и достоинства, сумел показать в образе Кутузова ту боль и страдание уже уставшего и больного человека, но не смирившегося с бездарностью и преступной халатностью высокопоставленных генералов. Хотя само понятие гнева является порочным, в этом примере проявление гнева воспринимается нами если не как неизбежное, то хотя бы как оправданное.

Образ ситуации, выражающей эмоциональную картину «праведного» гнева, характеризуется использованием вербальных единиц, за которыми стоит репрезентируемый в сознании членов лингвокультурного общества образ эмоции «гнев». К таким выражениям можно отнести следующие: «трясясь, задыхаясь», «побагровел … оттого, что он был достойный», «валялся по земле от гне­ва», «угрожая руками», «что за каналья», «хрипло кричал он, махая руками и шатаясь», «испытывал физическое страдание» и др. Концептуальную основу данных вербальных описаний составляют такие семы, как «старый», «больной», «злой», «бешеный», «безграничный», с ядерным элементом «яростный»;

б) непроходящий, агрессивный гнев, например:

- Продали, подлюки! – стоя под горячим душем. Сима так яростно намыливает голову. Как будто именно она главная виновница случившегося. – С потрохами продали! Ну ничего, вернется шеф – вы еще попляшете!… (Филатов Л., «Сукины дети», стр. 255)

В приведённом примере можно увидеть, как чувство досады и ещё не рассеявшегося гнева порождает с молниеносной быстротой новую волну ярости и агрессии, лишающую героиню душевного покоя и равновесия. Данному проявлению гнева характерно чувство перевозбуждения, на что указывают вербализации «так яростно намыливает голову», «продали, подлюки», «с потрохами продали», свидетельствуют о том, что героиня далека от хладнокровного анализа сложившейся ситуации и способна лишь к эмоциональной оценке.

Наш анализ не претендует на завершённость описания всех непрототипических случаев гнева. Допускается, что основные непрототипические случаи могут включать в себя ряд более детализированных ситуаций. Все непрото­типические ситуации включают в себя гнев в качестве основного компонен­та и могут быть рассмотрены как варианты прототипического сценария гнева, поэтому есть основания называть их парапрототипическими.

Итак, эмоциональный концепт «гнев» наглядно иллюстрирует этно-культурную специфичность концептосферы (русской, английской и др.) лингвокультурной общности. Каждая конкретная семантико-психологическая и эмоционально-эстетическая реализация концепта «гнев» определяется особенностями определённого языкового сознания личности как обобщенного образа носителя и проводника культурных, языковых, коммуникативно-деятельностных поведенческих реакций, апперцепционных сегментов, ценностей, знаний, установок, традиций и возможностей.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Комбарова (Маркина) М.В. Связи лексических единиц как отражение ментальной деятельности человека на материале английских существительных, выражающих эмоцию гнева // Труды ТГТУ. – Вып. 7. Тамбов: ТГТУ, 2001 – С. 89-92.

2. Комбарова (Маркина) М.В. Эмоции как организующий фактор сознания // Иностранные языки в объединяющемся мире: описание, преподавание, овладение. Тезисы второй региональной конференции. – Курск: КГПИ, 2001. – Ч. I. – С. 55-57.

3. Комбарова (Маркина) М.В. Взаимосвязь между эмоциями и когнитивными процессами // VII Научная конференция: Пленарные доклады и тезисы стендовых докладов. – Тамбов: ТГТУ, 2002. – Ч. I. – С. 266-267.

4. Комбарова (Маркина) М.В. Природа, значение и способы проявления эмоций // Труды ТГТУ. – Вып. 12. Тамбов: ТГТУ, 2002. – С. 140-144.

5. Комбарова (Маркина) М.В. Исследование репрезентации эмоций в дискурсе // Актуальные проблемы исследования языка: теория, методика, практика обучения. Межвузовский сборник научных трудов. – Курск: КГПУ, 2002. – С. 39-40.

6. Комбарова (Маркина) М.В. Проблемы определения эмоциональной лексики // Иноязычная филология и дидактика. Вып. 2. – Мичуринск: МГАУБ 2002. – С. 78-80.

7. Маркина М.В. Эмоциональный концепт «гнев» как маркер русской и английской языковых картин мира // Филология и культура: Материалы VI Международной конференции. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. – С. 65-66.