МЕТАФОРИЗАЦИЯ МИФОЛОГИЗИРОВАННОГО ВРЕМЕНИ В РАЗЛИЧНЫХ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

Диссертация «Метафоризация мифологизированного времени в различных лингвокультурах» посвящена анализу метафор времени в трех лингвокультурах: английской, французской и русской. В основе работы лежит описание особенностей метафоризации времени, мифологизированного в рамках конкретной культуры, а также сравнение метафор времени в трех лингвокультурах и выявление сходств и различий, основанных на особенностях языка и культуры.

Актуальность работы определяется тем, что данное исследование находится в русле наиболее востребованных направлений лингвистики и социально-гуманитарного знания. В фокусе внимания современного языкознания – пограничные темы, связанные с понятиями, имеющими выход в другие науки. Лингвокультурология – одна из наиболее активно развивающихся отраслей лингвистики, которая изучает связь языка и культуры. Многими теориями и научными школами время признается одной из базовых культурных универсалий. Восприятие и конструирование времени по-разному осуществляется в разных культурах и, соответственно, по-разному отображается в системе языка и дискурсивных практик.

Объектом данного исследования является дискурсивное представление мифологизированного времени в различных культурах; предметом – стратегии, механизмы и способы метафоризации времени на различных уровнях языковой действительности.

Целью работы являетсяописание особенностей метафоризации времени в контексте различных лингвокультурных мифов.

В соответствии с целью поставлены следующие задачи:

1. Рассмотреть понятие «время» в различных научных парадигмах и определить основные универсальные характеристики времени, выявленные с помощью разных подходов.

2. Проанализировать мифологизированное время как составную часть собственно языковой картины мира.

3. Отобрать и проанализировать лексикографический, фразеологический и текстовый материал на английском, французском и русском языках.

4. Сопоставить метафоры времени и выявить сходства и различия темпоральных мифологизированных образов в контексте английской, французской и русской лингвокультур.

5. Сравнить полученные результаты с традиционно выделяемыми в культурологии, этнопсихологии и теории межкультурной коммуникации характеристиками времени.

Материалом настоящего исследования послужили данные, полученные методом сплошной выборки из художественной и публицистической литературы на английском, французском и русском языках (38%, 23% и 39%, соответственно), а также из лексикографических источников.

Методами исследования явилось сочетание приемов и процедур анализа, включающих: анализ словарных дефиниций, фразеологический и контекстуальный анализ, а также методы семантической и прагматической интерпретации дискурса.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в обосновании понятия «мифологизированное время» как категории лингвокультурологии, анализе особенностей метафоризации данной базовой культурной универсалии и выявлении соотношения универсальных и культурно-специфических характеристик «времени».

Практическая ценность данной работы определяется возможностью применения ее материалов при подготовке теоретических и практических курсов общего и частного языкознания, стилистики, интерпретации текста, теории межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, социолингвистики и сравнительной типологии языков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Метафоризация мифологизированного времени носит многоуровневый характер, что проявляется в особой организации системы языка (в первую очередь, лексики и фразеологии) и системы дискурсивных практик.

2. Механизмы метафоризации времени, с одной стороны, универсальны, а с другой стороны, культурно-специфичны. Универсальность является результатом работы общих когнитивно-логических механизмов, участвующих в создании картины мира у носителя того или иного языка. Особенности обусловлены несовпадением мифологической организации картины мира в различных культурах.

3. Время воспринимается субъективно (как индивидуально, так и коллективно), по мере усложнения социальной организации языкового сообщества оно конституируется институционально. Субъективное и институциональное (ре)конструирование времени осуществляется в дискурсе на основе семиотизации времени в различных знаковых системах, включая язык. Дейксис времени не метафоричен, но в процессе языкового общения также отображает мифологию данной лингвокультуры.

4. Отношение метафоры и мифа носит взаимозависимый характер. Культурный миф, определяющий особенности картины мира, предоставляет опорный метасмысл и формирует континуум смыслов, функционирующих в роли tertium comparationis в процессе метафоризации времени. В свою очередь, метафоры времени, будучи дискурсивными манифестациями данного мифа, способствуют его реконструкции и эволюции в рамках соответствующей культуры.

5. Категория времени, включая ее ценностный компонент, филогенетически и онтогенетически оформляется в «наивной» картине мира. «Наивная» картина мира трансформируется в «научную» через систему категорий, терминов и дискурсивных практик, которые позволяют описывать время в научных парадигмах. «Научная» картина мира, в свою очередь, оказывает обратное влияние на «наивную», что также проявляется в особенностях метафоризации времени.

6. Характеристика культур по признаку поли- и монохронности градуальна. Анализ метафор времени позволяет заключить, что английская и французская (в меньшей степени) культуры преимущественно монохронны, русская – полихронна. Хотя всем трем лингвокультурам свойственно линейное представление образа времени, в английской и французской доминирует векторный принцип организации времени, в русской проявляется его цикличность.

Научная новизна настоящей работы заключается в комплексном анализе мифологизированного времени и его метафоризации как в научной, так и в «повседневной» картине мира применительно к современной английской, французской и русской лингвокультурам.

Основные положения и результаты исследования были апробированы на аспирантских семинарах и конференциях, заседаниях кафедры лингвистики и перевода ТулГУ, Всероссийской научной конференции «Гендер, язык, культура, коммуникация» (Москва, 17-19 мая 2003), Всероссийской научной конференции «Языки и картина мира» (Тула, 12-15 марта 2002), Всероссийской научной конференции «Языковая личность как предмет теоретической и прикладной лингвистики» (Тула, 18-20 марта 2004). По теме диссертации опубликовано 5 работ общим объёмом 1,9 п.л.

Структура исследования определяется целью и задачами, поставленнымив нем. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав и заключения. К работе прилагаются список словарей (8 наименований), список литературы (149 наименований), и список источников на английском, французском и русском языках (40 источников). Общий объем исследования составляет 160 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обсуждается отношение мифа и метафоры в связи с понятием «время», рассматривается место категории времени в различных науках, влияние разных культур и религий на отражение времени в языке и его понимание человеком и обществом. В данном разделе формулируются цель, задачи работы и положения, выносимые на защиту, определяются актуальность, научная новизна, практическая и теоретическая ценность.

Глава I «Время как объект научного анализа и его метафоризация в лингвокультурном контексте» посвящена рассмотрению мифологизированного времени как объекта научного анализа философии, культурологии, социологии, естественных наук и языкознания.

Традиционно в философии время так же, как и пространство, выступает в качестве объективной и всеобщей формы существования движущейся материи, внутренне присущей ей. Анализ представлений различных философов о времени позволил выделить такие топологические признаки времени, как длительность и порядок смены явлений, длительность совершающихся процессов, их темп и ритм; одномерность, однонаправленность, непрерывность, связность, упорядоченность и необратимость.

Тем не менее, в реальном мире, где мифологизированное представление о вещах доминирует над научным, данные топологические свойства времени «нарушаются». Многие философы сходятся во мнении о том, что сущность времени можно раскрыть лишь в отношении его к человеку и поэтому время является формой «интуиции», соответствующей нашему внутреннему чувству. «Наивное» объяснение времени базируется на временном сознании, которое трактуется как особый, зависящий от общих и индивидуальных психических и общеличностных свойств данного человека вид сознания, связанный с переживанием времени. Логически стройная система философской трактовки времени возникает на основе чувственно воспринимаемой реальности. Поскольку объективного объяснения категории времени нет, оно описывается субъективно. Субъективная оценка времени основана на эмоциях и чувствах, которые постоянно меняются, поэтому время может идти медленно или быстро, останавливаться или менять свое направление. Например:

I like the simplicity and the slow pace of life here, when time loses its beginning and seems to exist for ever (Newsweek 2004’4, p.78).

Pres a vingt ans, j’en ai tout juste dix-huit, on est a la fin de l’automne, journees et nuits tremblantes de beaute et sans debut et fin (Philippe Labro «L’Etudiant Etranger», p.37).

О, это уже было.…Это время, растянувшееся, как ослабшая резинка, потерявшее начало и конец, и совершавшее странное движение по тошнотворному обратному кругу. Ощущение ужасной кражи, чувство тьмы… (Л.Улицкая «Подкидыш», с. 100).

И украдена жестоко, вместе со временем, растянувшимся, как ослабшая резинка, и утратившим начало и конец (Л.Улицкая «Подкидыш», с.77).

Однако первоначальное представление о времени возникло в различных религиях. Основываясь на религиозных догматах, человек может жить настоящим, ожидать будущего как конца его жизненного пути или жить в вечном предвкушении будущего. Ритуалы и обряды первобытного общества диктовали людям отношение ко времени; в тот период развития человечества время определялось бытовыми факторами, например, агротехническим циклом – временем жатвы.

В современной цивилизации отчетливо прослеживается деление культур на «восточные» и «западные», полихронные и монохронные, соответственно. Разница между культурами заключается в разном отношении и распоряжении временем. Полихронные культуры ориентированы на общение с людьми, налаживание связей, семью, а монохронные культуры ориентированы на задачу, работу с формальными данными, индивидуальные достижения. Как правило, моноактивные культуры очень чувствительны ко времени, даже одержимы им. Для большинства представителей западной культуры характерен графический образ времени – непрерывный поток, в котором один момент плавно сменяет другой, а прошлое и будущее не менее реальны, чем настоящее. В западных культурах время – в первую очередь линейное понятие.

В большинстве восточных культур время имеет характер повторяющихся, замкнутых циклов. Время здесь не имеет четкой хронологической направленности (векторного характера), и потому представление о последовательном развитии выражено в восточных культурах чрезвычайно слабо. В результате технические и культурные достижения не связываются между собой в единый «цивилизационный сюжет» и продвижение по ступеням цивилизации происходит весьма замедленно. Вместо того чтобы являться чем-то строго постоянным, время растяжимо, обладает способностью к накоплению, к принятию формы и имеет собственный срок существования.

Имеется точка зрения, согласно которой различия в понимании времени западной и восточной культурами отражаются на степени их развитости. «Сюжетный» характер времени, выраженный технологически, вывел сначала Европу, а потом и Соединенные Штаты в число лидирующих индустриальных держав. Именно эта особенность сделала мировую историю по преимуществу европейской и обеспечила опережающее развитие всего «христианского» цивилизационного ареала.

Социальное время свойственно общественным явлениям, событиям и процессам, составляющим социальное движение. Это время является наиболее сложным и многообразным, в нем отражаются все виды жизнедеятельности людей, их взаимоотношения в семье, производственном коллективе и более крупных общественных организациях. Каждый конкретный вид социального движения соответствует определенному виду социального времени. Разумеется, время определенным образом согласуется с астрономическими и земными физическими явлениями, но астрономическое деление времени перекрывается делением социальным.

Социальное время намного богаче и разнообразнее, чем другие виды времени, так как оно наполнено человеческими чувствами, эмоциями, переживаниями и ассоциациями. Наука не может дать ответ на вопрос, какие материальные явления лежат в основе социального времени, так как социальное время, отражая многообразие развития общества, неизмеримо полнее других видов времени, поэтому его нельзя отождествлять с ними. У них разные основы. Трудность познания социального времени объясняется его многомерностью и сложностью, поскольку оно выражает бесчисленные и постоянно меняющиеся отношения между людьми.

Во времени нет объектов, независимых от человеческого существования. Человек переживает время как то, что заканчивается вместе с ним. Время – это другое название для жизни. Собственное время субъекта имеет особую меру, обусловленную его содержанием и не сводимую к формальному течению времени. Следует иметь в виду, что собственное время личности интегрирует в себе как объективное временное отношение (природное и социальное), так и субъективное отражение этих отношений в процессе восприятия изменений, оценки длительности и последовательности событий, переживания отдельных свойств времени, формирования целостного отношения личности ко времени ее жизни.

Повседневной жизни присуще «наивное» объяснение окружающей реальности, поэтому мифологизация времени находит свое отражение в большей степени в социальном представлении о нем. Именно в рамках социального понимания времени создано немало мифов о нем, самый распространенный из которых «время – деньги».

Нынешний европейский человек ценит время своей физической жизни несравненно выше вечности. Высшая оценка: время – деньги. Время стало таким, каким стал человек. В истории человечества эти общественные установки относительно новы и существуют далеко не во всех культурах. Возникшие в современных индустриальных обществах, они глубоко пронизывают нашу повседневную деятельность. Например:

The future had become a haunting terror, Paris a thousand-armed rival waiting to lure her from him (Pierre La Mure «Moulin Rouge», p.295).

For Henri, Denise’s arrival broke the stifling monotony of summer revealed to him the delicate pleasures of feminine companionship, which he had never known (Pierre La Mure «Moulin Rouge», p.114).

Elle n’en pouvait plus, et la monotonie des jours d’hiver, l’eternel defile des memes rues qui la menaient (Francoise Sagan «Aimez-vous Brahms? », p.70).

Нина и Андрей познакомились 31 марта. Их любовь пережила бурный апрель, пору июньского цветения и августовской зрелости чувств, потом наступило осеннее увядание… Год замкнулся мартовской депрессией (Cosmopolitan 2004’4, с.323).

Многие ученые – физики, математики, геологи, географы, биологи занимались проблемой времени в рамках естественнонаучных концепций. Процесс изучения времени в данном случае представляет собой исследование ступеней развития изначальной теории о времени до наших дней, которое зависело во многом от научно-технического прогресса, то есть изобретения, например, часовых механизмов и других приборов для измерения времени. Вообще, исторически наше физиологическое чувство времени, наше интуитивное чувство повторяемости явлений играло важную роль при выборе тех процессов, которые мы принимаем в качестве основы для измерения времени.

Естественнонаучное объяснение времени, в отличие от перечисленных выше, полностью принадлежит «научной» картине мира, поскольку в данном случае оно не рассматривается вне вещей и процессов, оно свойство материального мира, особенности которого изучаются наукой. Но и здесь есть свои исключения, основанные на том факте, что измерение времени не обходится без ориентации на интуитивное ощущение. Например:

Irene hasn’t changed. She still thinks that dust is a measure of time (Erma Bombeck «Rose», p.5)

Vous voudriez mesurer ce qui depasse toute mesure et ne se laisse mesurer: le temps (Khail Gibran «Le Prophete», p.57).

Кто время подсчитает? Разве мы знаем? Зима – лето, зима – лето, а сколько раз? – ведь собьешься, думавши (Т.Толстая «Кысь», с.25).

Видимо, один и тот же кусок жизни имеет два измерения: в реальности и в воспоминаниях (В.Токарева «Когда стало немножко теплее», с.239).

В рамках лингвистики можно говорить о глагольном, семантическом и дейктическом выражении времени. Время – грамматическая категория, значения которой характеризуют временную отнесенность (временную референцию) ситуации, описываемой предложением. Мозг человека – это чувствительнейший детектор времени.

Грамматическая категория времени (tense), как правило, соотносится в лингвистике с общенаучным понятием времени (time), в котором дихотомически противопоставлены прошлое и настоящее. Значительную часть естественных языков составляют языки с трехчленным грамматическим противопоставлением «настоящее – прошедшее – будущее». К этому типу относятся, в частности, германские, романские и славянские языки.

Категория времени обнаруживает разнообразные связи с другими категориями – в первую очередь, с категорией вида, описывающей внутреннюю темпоральную структуру ситуации.

Лингвистическое время имеет синхронный и диахронный аспекты в соответствии с синхронным и диахронным аспектами представления языка и объективными физическими категориями одновременности и последовательности событий. Оно включает в себя грамматическое (морфологическое, синтаксическое), лексическое и контекстуальное время.

Одно из средств выражения темпоральности – дейксис. Дейксис – использование языковых выражений и других знаков, которые могут быть проинтерпретированы лишь при помощи обращения к физическим координатам коммуникативного акта – его участникам, его месту и времени. Дейктические значения и дейктические элементы представляют собой один из фундаментальных и универсальных элементов человеческого языка. Обычно различается три основных вида дейксиса – персональный (личный), пространственный и временной.

В речи грамматические, семантические и дейктические средства выражения времени переплетаются для того, чтобы описываемое событие приобрело точные параметры временного плана. Именно грамматическая форма глагола создает основу для понимания отношения события ко времени, затем на грамматическую форму накладываются дейктические средства.

В данном разделе рассмотрен также другой подход к связи времени и языка, предложенный Н.Д.Арутюновой. Время рождает пространство, пространство же убивает время. Вместе с тем моделирование времени по данным языка не может миновать пространственных категорий: ключевые метафоры времени основываются на локальных и динамических значениях. Их употребление противоречиво. Избежать противоречий можно, лишь допустив множественность моделей времени, присутствующих в обыденном сознании людей и отраженных в языке времени, построенном, как и языки других отвлеченных понятий, на метафорах и аналогиях. Языковые модели времени могут быть разделены на такие, в которых главной фигурой является человек, и такие, которые ориентированы на само время.

Современное понимание времени основано на культурном мифе, который выражается на языке метафоры. Процесс метафоризации времени зависит от особенностей культуры, в которой он происходит. Категория времени первоначально оформляется в «наивной» картине мира, так как не существует объективной научной теории о времени. «Наивное» представление о времени становится «научным» в системе категорий, терминов и дискурсивных практик, которые позволяют описывать время в научных парадигмах.

В главе II «Субъективное восприятие времени и его метафорическое отражение в лингвокультурном контексте» рассматривается метафоризация мифологизированного времени в дискурсивных практиках и фразеологии.

В современной лингвистикетермин «метафора» употребляется двояко. С одной стороны, метафора – это инструмент мышления, так как образные ассоциации являются неотъемлемыми элементами мышления на всех уровнях умственной деятельности и в различных сферах профессионально-общественных интересов человека. С другой стороны метафора – это стилистическое средство, которое традиционно трактуется как выразительное перенаименование на основе схожести двух объектов: реального объекта и того, чье название используется для перенаименования, но связь между этими объектами отсутствует. Для того чтобы найти общие черты, человек должен искать ассоциации в своем воображении. В настоящей работе обсуждается метафора как стилистическое средство.

В данной работе основополагающим вопросом является характер механизма метафоризации – насколько он культурно специфичен. Ученые отмечают универсальность метафорического механизма, которая подтверждает его внеязыковое происхождение. Основы метафоризации – во всеобщих когнитивно-логических связях, присущих ментальным структурам человека, что находит выражение в сходстве образов и метафорических переносов во времени и пространстве. Таким образом, можно говорить о сходствах метафоризаций в разных национальных культурах. Тем не менее, некоторые различия в индивидуальных мирах есть, их следует учитывать, говоря о понимании, так как хотя личный жизненный опыт у людей во многом схож, он имеет все-таки свои неповторимые особенности. Дуализм природы метафорического позволяет, с одной стороны, говорить о сходстве метафоризаций в разных национальных культурах, а с другой стороны рассматривать метафоричность (как результат процесса метафоризации) в качестве параметра менталитета различных групп людей.

Метафора часто выступает как «схема» или «программа» дискурса. Дискурс – закрепленный в языке и коммуникативной практике способ упорядочивания социальной действительности. Дискурсивная метафоризация времени, обращенная как к внешней ситуации, контексту, так и к внутренним ментальным сферам индивида, находит свое отражение в литературе в виде окказиональных образований, которые мы сочли удобным поделить на три группы: время – пространство; время – одушевленный предмет; время в структурах с семантически некогерентными составляющими.

В группу I помещены метафоры, в которых временной отрезок выражается пространственными единицами. Подобные метафоры были найдены в интересующих нас лингвокультурах. Образы, лежащие в основе метафор, относительно сходны в отличие от грамматического и лексического оформления.

They were living worlds apart, though a few minutes away (Pierre La Mure «Moulin Rouge», p.75).

He spun on his heels, fumbled with his woolen scarf and, followed by Whistler, stepped out into the night (Pierre La Mure «Moulin Rouge», p.255).

Pauvre Frank a disparu dix ans plus tard dans la grande rafale des sixties (Philippe Labro «L’Etudiant Etranger», p.22).

Последующие три часа расстелились вечнозеленым знойным островом в океане равномерных минут и часов обыденности (Л.Улицкая «Ветряная оспа», с.170).

…и теперь Бенедикту поспешать домой, добираться по пригоркам, по сугробам, спотыкаясь, и падая, и зачерпывая снег рукавом, и нашаривая тропинку посреди зимы, и разводя зиму руками (Т.Толстая «Кысь», с.54).

К группе II отнесены метафоры, имеющие в своем составе сочетание слов темпоральной семантики со словами, обозначающими признаки и действия одушевленных предметов. Анализ примеров показал, что образы в метафорах в различных лингвокультурах схожи.

Madame Micheline Loubet, stood by her kitchen window, sipping her cafe and watching another dismal and rainy day emerge from the womb of the ending night. And such an ugly baby she thought it was, that, so far as she was concerned, it could go straight back where it came from (Pierre La Mure «Moulin Rouge», p.75).

The cold breath of autumn had stricken its leaves from the vine until its skeleton branches clung, almost bare, to the crumbling bricks (O.Henry «The Last Leaf», p.5).

Cependent le printemps, qui se love en vous, sourit dans sa somnolence et se soucie peu de toute offense (Khail Gibran «Le Prophete’, p.76).

Que chaque jour garde souvenance de la veille en la serrant fort dans ses bras,

Et que chaque jour languisse apres son lendemain en lui tendant bien loin ses mains (Khail Gibran «Le Prophete’, p.57).

У каждого дня своя физиономия. Физиономия сего дня – выпученные глаза, удивленно поднятые брови и раскрытый рот. Это все от напутственных слов Ленина отправляемым по провинции агитаторам (Тэффи «Контрреволюционная буква», с.118).

Поздравляю с тем, что кончился, наконец, 1916 год! Глупый был покойничек и бестолковый. Злился, бранился, а под конец жития – с голоду, что ли? – о весне залопотал, – такую поднял распутицу (это в декабре-то!), что весь лед в реках осел и полезло из прорубей невесть что. Непочтенный был год. Поговорим о новом (Тэффи «Контрреволюционная буква», с.15).

Группа III состоит из образований метафорического порядка, где слова, не обладающие семой темпоральности, приобретают таковую за счет их соположения рядом с элементами, в которых денотативно представлена темпоральная семантика. В трех лингвокультурах были найдены подобные метафоры.

But the face only smiled, and I went to sleep. Before it could say anything, I went to sleep in the middle of the smile (R.P.Warren «All the King’s Men», p.82).

Two hours and eight drinks later Judie’s plane landed (The Cambridge English Course/IV. It’s a Long Story. Part 13).

How are you? – Ask me in a coffee (E. Bombeck «When You Look Like Your Passport Photo, It’s Time To Go Home», p.12).

Quelques pages apres j’ai donne un coup de telephone (A. Mandiargues «Le Lis de Mer», p.29).

Прошло столько лет и людей, а я узнала бы его из миллионов (Cosmopolitan 2004’4, с.311).

Совпадение образов метафор свидетельствует о том, что механизм метафоризации времени универсален, но при рассмотрении конкретной группы метафор в структуре мифов различных лингвокультур всегда находятся отличия, связанные с культурными особенностями.

Фразеология – ценный языковой материал, в котором фиксируется особенное «видение мира», национальная культура, «фантазия» и история говорящего на нем народа. Метафорическое переосмысление является важнейшим источником обогащения фразеологии. Фразеологизмы отражают национальную культуру нерасчлененно, комплексно, всеми своими элементами, взятыми вместе.

Фразеологическая единица как лингвистическое явление универсальна, так как она свойственна всем языкам. Тем не менее, в каждом языке она имеет свои особые формы выражения. Объясняется это тем, что фразеологизмы обладают сложной лексико-грамматической и особенно смысловой структурой, в образовании которой в большей степени участвуют экстралингвистические факторы. Сопоставительное изучение языков помогает установить конкретные различия фразеологической системы двух или более языков. Чем ближе сопоставляемые языки, тем больше сходных черт обнаружат они в области фразеологии.

Было предложено несколько классификаций эквивалентных фразеологических соответствий, отражающих разновидность межъязыковых фразеологических отношений. В данной работе более подробно рассматриваются классификации, разработанные А.В. Куниным и Э.М. Солодухо.

Эквивалентные фразеологические соответствия по А.В. Кунину:

1) моноэквиваленты (единственно возможное соответствие):

а) полные (совпадение значений, лексических составов, образности, стилистической направленности, грамматических структур);

б) частичные (совпадают семантически и стилистически, расходятся в лексическом составе, грамматической структуре и образности);

2) выборочные фразеологические эквиваленты (перевод одним из

фразеологических синонимов).

Эквивалентные фразеологические соответствия по Э.М. Солодухо:

1) тождественные фразеологические эквиваленты характеризуются высокой степенью формального, семантического и стилистического сходства;

2) прямые эквиваленты характеризуются полным или частичным семантико-стилистическим совпадением, соотносительностью исключительно лексического состава и/или грамматической структуры;

3) синонимические эквиваленты – фразеологические единицы с мотивированной логико-семантической основой, характеризующиеся соотносительностью логико-образных и логико-фразеологических идей и стилистической характеристики.

Сопоставление фразеологизмов показало, что французские и русские фразеологизмы по отношению к английским являются частичными эквивалентами, то есть совпадают семантически и стилистически, но расходятся в лексическом составе, грамматической структуре и образности, например: to play for time, gagner du temps, пытаться выиграть время.

Анализ обширного эмпирического материала подтвердил ранее высказанный в данной работе тезис о том, что механизмы метафоризации времени, с одной стороны, универсальны, а с другой стороны, культурно специфичны. Универсальность является результатом работы общих когнитивно-логических механизмов у носителей разных языков. Особенности обусловлены несовпадением мифологической организации картины мира в различных культурах. Это проявляется как в дискурсивных метафорах времени, так и во фразеологизмах.

В заключении излагаются результаты исследования, позволяющие сделать следующие выводы.

Время отражается в каждом языке, проходя путь от представления к выражению с помощью языковых средств, грамматических и стилистических. Изначальная идея о времени принадлежит «наивной» картине мира, где господствуют повседневные суждения о вещах, основанные на мифе. Время приобретает научное обоснование в «научной» картине мира, которая рассматривает его уже как научную категорию, описываемую терминами.

Несмотря на тот факт, что время является культурной универсалией, представление о нем культурно обусловлено. Исследование проводилось в рамках разных культур: английская и французская тяготеют к монохронным, а русская – к полихронным. Однако в современном обществе, стремящемся к объединению цивилизаций, стирается четкая граница между культурами. Это не могло не отразиться на отношении к таким основополагающим понятиям, как время. Сравнение метафор времени показало, что, с одной стороны, наблюдаются различия в образах, но, с другой стороны, есть немало схожего.

Время является категорией, воспринимаемой субъективно. Дискурсивный анализ времени позволяет определить линии индивидуального восприятия времени, выражаемого инструментами метафоры. Изучение эмпирического материала выявило, что подобные образования распространены в английском языке, что нельзя сказать о французском и русском. Лежащие в основе метафор образы метафор в основном сходны.

Сопоставление фразеологии английской, французской и русской лингвокультур показало, что французские и русские фразеологизмы по отношению к английским являются частичными эквивалентами, то есть совпадают семантически и стилистически, но расходятся в лексическом составе, грамматической структуре и образности.

Семантическая схожесть дискурсивных метафор и фразеологизмов разных культур является результатом работы универсальных логических механизмов, которые позволяют осмысливать ситуации одинаково, но оформлять их разными языковыми средствами.

Основные положения исследования отражены в следующих публикациях:

1. Мищенко С.В. Метафоризация времени в лингвокультурном контексте // Язык и культура: проблемы социальной коммуникации и межкультурного диалога: Сб. науч. тр. – Том 6 / Ред. С.Р. Аблеев. – Тула: ЮК РС МПА, 2003. – С. 139-144.

2. Мищенко С.В. Метафоры времени, перешедшие во фразеологизмы в различных лингвокультурах // Язык и его функционирование. Межкультурная коммуникация: Межвузовский сб. науч. тр. / Ред. Н.Л. Галеева. – Тверь: Тверской государственный университет, 2004. – С.95-99.

3. Мищенко С.В. Метафоризация времени как философской категории и языковая личность // Языковая личность как предмет теоретической и прикладной лингвистики: Материалы Всероссийской научной конференции. 18-20 марта 2004. – Тула: ТулГУ, 2004. – С. 177-181.

4. Мищенко С.В. Дискурсивная метафоризация мифологизированного времени в различных лингвокультурах // Язык и общество: современные исследования социальной коммуникации и лингвистических тенденций: Сб. науч. тр. Том 8 / Ред. С.Р. Аблеев. – Тула: ЮК РС МПА, 2004. – С. 104-110.

5. Мищенко С.В. Метафоризация времени как социальной категории в лингвокультурном контексте // Известия Тульского государственного университета. Серия Филологические науки: Выпуск 4 / Ред. М.Ф. Чикурова. – Тула: Тульский гос. ун-т, 2004. – С. 119-122.