КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ МОДАЛЬНОСТИ В АНГЛИЙСКИХ И БАШКИРСКИХ ТЕКСТАХ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Несмотря на то, что человек – центральная фигура языка и как лицо говорящее, и как главное действующее лицо мира, о котором он говорит, лингвисты лишь в последние десятилетия осознали весь комплекс связанных с этим проблем. Основными среди них являются проблемы изучения языка как главного средства в интеллектуальной деятельности человека, языка как способа бытия сознания, как хранителя культуры и менталитета нации. В связи с этим внимание исследователей переключается с дескриптивной таксономии, рассматривающей язык “в самом себе и для себя”, на функциональную таксономию, основанную на принципе антропоцентризма. Языковая картина мира является частью концептуальной картины мира, отражением структур и связей в основе архитектуры человеческого разума, указывающих на то, как разум воспринимает окружающую действительность. Сфера субъективного представляет собой гибкую, динамичную систему варьирования, где когнитивные процессы метафоризация и метонимизации играют главную роль. Несмотря на изменчивость параметров языковой личности, свойства и отношения между этими параметрами, неизменным инвариантным компонентом внутреннего лексикона человека остается его модальность. Категория модальности, как категория антропоцентрическая, отражает различные стороны жизнедеятельности человека, его отношения с предметами и явлениями внешнего мира. Так как предметом нашего исследования является текстовая модальность, то можно утверждать, что она выражает разные виды отношений текстовой информации к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого.

Реферируемая диссертация написана в русле антропоцентризма как научного направления. Ее актуальность обусловлена увеличением внимания в лингвистической науке к освещению проблем функционирования языка и его единиц в ракурсе главного предназначения естественного языка служить средством хранения и передачи знаний, а также средством коммуникации в социально-практической деятельности человека. Поскольку категория модальности находит наиболее полный объем реализации в тексте, для нас в когнитивных теориях наиболее актуальными представляются исследования фазы “переработки информации”, которая характеризуется в терминах “схем”, “моделей”, “фреймов”, “сценариев”, “сцен”. В данной работе отражено взаимодействие структур знания, когнитивных систем, в свете теории фреймов в метафорических и метонимических моделях, являющихся воплощением и своеобразной интерпретацией картины мира в сознании лингво-коммуникативного сообщества.

Несмотря на наличие весьма значительного числа работ в области когнитивного описания языка парадигма исследований в настоящее время еще окончательно не сложилась: своего решения ждут проблемы, связанные с идентификацией категорийного аппарата, интерпретацией когнитивных механизмов распределения информации на «выделенную» и «фоновую», описанием процедур метафорических и метонимических расширений. Актуальным в сфере изучения когнитивных категорий, их взаимосвязей и отношений является изучение категории модальности в рамках лингвистики текста как текстового гиперфрейма и средств его активации. Соответственно, модальные контексты в английских и башкирских рассказах явились основным объектом исследования, а основным предметом исследования стала категория модальности и когнитивная модель ее реализации в разносистемных языках: английском и башкирском.

Цель диссертации состоит в когнитивно-сопоставительном описании аспектов и средств реализации модальности, установлении характера и типов корреляции модальных значений с когнитивными метафорическими и метонимическими моделями представления действительности в текстах, определении и описании универсального и идиоэтнического в этой корреляции.

Основная цель исследования и постановка проблемы определили конкретные задачи работы:

1) определение языкового и когнитивного статуса категории модальности в парадигме современных лингвистических исследований;

2) установление и описание когнитивной модели модальности в английских текстах, ее структурной организации, характера и типов корреляции модальных значений с когнитивными метафорическими и метонимическими моделями;

3) выявление и описание когнитивной модели модальности в башкирских текстах, ее структурной организации, характера и типов корреляции модальных значений с когнитивными метафорическими и метонимическими моделями;

4) разработка специальной методики когнитивно-сопоставительного анализа развертывания модальности, а также характера и типов метафорических и метонимических моделей ее реализации в английских и башкирских текстах;

5) определение и описание универсальных и идиоэтнических свойств реализации категории модальности, а также характера и типов корреляции модальных значений с когнитивными метафорическими и метонимическими моделями в разносистемных языках: английском и башкирском.

Научная новизна работы заключается прежде всего в самой постановке и решении проблемы. Диссертация является первым опытом изучения аспектов и средств реализации модальности в текстах разносистемных языков в когнитивно-сопоставительном аспекте. Впервые в качестве базового комплекса для создания когнитивной модели модальности текста выступает информационно-смысловая структура текста; описание механизмов и средств активации модальности в сопоставляемых английских и башкирских текстах осуществляется посредством языковых фреймов. В рамках данной работы категория модальности рассматривается сквозь призму теории фреймов – теории о структурировании информации об окружающем мире индивидуумом. Особый интерес здесь представляет вопрос о реализации в сфере модальных значений таких схем мышления, которые свойственны представителям английского и башкирского лингво-коммуникативных сообществ, национально-специфических элементов, непосредственно отражающих в языке особенности этих культур. Новым представляется и то, что фреймовый подход позволяет раскрыть реальное воздействие различия культур и схем мышления на ход и результат сопоставительного анализа текстов.

Теоретико-методологической основой исследования послужили фундаментальные идеи функциональной и когнитивной лингвистики, раскрывающие общие сущностные характеристики языка и его функций в познавательной деятельности человека, понимание языка как основного средства накопления, хранения и передачи информации об окружающем мире. При решении поставленных задач теоретической базой послужили лингвистические работы по вопросам теории текста (М.М Бахтин, А.Г.Баранов, И.Р.Гальперин, Т.А.ван Дейк, О.А.Донскова, Т.М.Дридзе, Г.А.Золотова, Г.В.Колшанский, В.М.Калимуллина, А.Н.Милосердова, Т.М.Николаева, И.И.Новиков, З.Я.Тураева, Т.Г.Утробина, Л.Х.Черняховская, R.Beaugrande de, W.Dressler, W. Mann, Chr. Matthiessen, S. Thompson и др.), теории метафоры (Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, А.П.Бабушкин, А.Н.Баранов, Д.О.Добровольский, Ю.Н.Караулов, А.П.Чудинов, A.Barselona, M.Black, L. Goossens, M.Johnson, Z.Kövesces, G.Lakoff, S.Levin, E.R.MacCormac, P. Ricoeur, N.Riemer и др.); теории модальности (В.Г.Адмони, Ш.Балли, А.Г. Баранов, Е.И.Беляева, В.В.Виноградов, М.В.Зайнуллин, Е.А.Зверева, Г.П.Немец, В.З.Панфилов, Я.К.Светлик, А.А.Юлдашев, U.Eco, N. E. Enkvist, W. Lyons, G.Mandler, F.R.Palmer, A.Rogers, E.Sweetser и др.), контрастивной лингвистики (В.Г.Гак, Л.Г.Ерасова, В.И.Жельвис, В.Скаличка, Ю.С.Степанов, Р. Штернеманн, А.Щербак, K.Hansen и др.).

Материалом исследования явился корпус модальных контекстов, выявленных в текстах рассказов английских, американских, башкирских писателей, произведениях фольклора (более 200 текстов), поскольку они образуют аппарат прямой номинации (референтивная модальность) и косвенной номинации (субъективная модальность).

В работе использовались различные методы анализа: ведущими являются общенаучные теоретические и эмпирические методы – наблюдение, интроспекция, анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование, обеспечивающие научно-обоснованное построение хода исследования. Методы лингвистического анализа - информационно-смысловой, фреймовый, когнитивно-сопоставительный, а также элементы контекстного, дефиниционного и компонентного анализа – способствуют выявлению количественных и качественных характеристик употребления разноуровневых языковых единиц в реализации модальности текста.

Теоретическая значимость диссертации определяется кругом поставленных проблем и полученными результатами.

Решение и освещение проблемы исследования аспектов реализации когнитивной модели модальности в текстах разносистемных языков расширит представление исследователей о многослойной категориальной структуре текста, типах метафорических и метонимических моделей, участвующих в формировании текстовой картины мира. Изучение доли участия лексических, фразеологических и синтаксических единиц в реализации модальных значений и их взаимодействия в сопоставляемых текстах способствует дальнейшей разработке теоретических основ контрастивной лексикологии, контрастивной грамматики, контрастивной стилистики. Кроме того, предложенная комплексная методика исследования может быть использована при изучении других универсальных категорий картины мира как в синхронии, так и в диахронии, дополнит представление о способах прямого и косвенного означивания действительности.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты можно использовать для решения задач в области совершенствования методов вузовского преподавания таких теоретических дисциплин, как: сопоставительное языкознание, теория и практика перевода, стилистика. Теоретические выводы и практический материал, представленные в диссертации, могут найти применение при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам лингвистики текста, а также при обучении исследовательской практике аспирантов и студентов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Когнитивное представление модальности показывает полный объем ее актуализации через информирование и именование (референцию) на первичном этапе письменной деятельности в отношении “автор – текст”, а также через интерпретацию и усвоение информации на вторичном этапе в отношении “текст-реципиент”.

2. Когнитивная модель модальности текста на основе построения и анализа статической вертикальной и динамической горизонтальной моделей информационно-смысловой структуры текста показывает модальность в языковом выражении как текстовый гиперфрейм, который объединяет два взаимодействующих языковых фрейма референтивной и субъективной модальности. Фрейм референтивной модальности активируется корпусом разноуровневых языковых средств в сценах субъекта, действия/состояния, объекта, времени, места и частями сцены квалификации.

3. Фрейм субъективной модальности выполняет роль надстройки над базовым уровнем, созданным фреймом референтивной модальности, и включает в себя подфреймы субъективно-личностной (автор-текст) и субъективно-межличностной модальности (автор-реципиент), которые активируются различными языковыми средствами, соответственно, в сценах: 1) сенсорной модальности, модальности эмотивной установки и психической реакции, ментальной, оценочной модальности, модальности метафорических и метонимических расширений, композитивной модальности, а также: 2) эпистемической, аксиологической и деонтической модальности.

4. Когнитивная модель модальности характеризуется двумя основными параметрами: стабильностью, обеспечиваемой инвариантным базовым уровнем референтивной модальности, и с другой стороны, динамичностью, обусловленной вариативностью уровня субъективной модальности. Динамика, гибкий характер взаимодействия языковых фреймов каждого уровня, разнообразные переходы и межуровневые сдвиги обеспечиваются когнитивным механизмом метафорических и метонимических расширений в пределах так называемых “выделенных” активных зон и “фоновых” зон каждого уровня. Основной причиной динамичности категории модальности является ее зависимость от самого непостоянного компонента картины мира – человека - базового элемента внутренней организации модальности.

5. В активизации гиперфрейма текстовой модальности широко используются метафорические и метонимические модели, а также их смешанные типы – метафтонимии, которые наряду с выполнением в тексте индивидуализирующей и характеризующей функций, с помощью которых модальная информация распределяется на выделенную (“фигуру”) и фоновую, реализуют и когнитивную функцию – способствуют концептуализации новых знаний, предлагают новый ракурс осмысления действительности.

6. Когнитивно-сопоставительный анализ текстов подтверждает универсальность категории модальности в таких разносистемных языках, как английский и башкирский языки. Языковое варьирование обусловлено, главным образом, морфологическим строем языков: аналитическим в английском и агглютинативным в башкирском языках. Другим значимым фактором отличий являются способы концептуализации действительности, отраженные в национальных картинах мира английского и башкирского народов.

7. Основой общности различных метафорических и метонимических расширений является антропоцентрическая категория модальности; соответственно, условно выделяются универсальные и идиоэтнические метафорические и метонимические модели.

8. Преобладание в сопоставляемых языках метафтонимий обуславливается тем, что в языковом узусе, где метафоры и метонимии являются источниками полисемии, синонимии, омонимии и, в целом, способом создания новых слов, нет четкой границы между буквальным и метафорическим /метонимическим значениями.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования излагались в выступлениях на международных, всероссийских и региональных конференциях в городах – Минске (2001), Киеве (2002), Уфе (1994 - 2004), Пензе (2004), Сибае (2000), на заседаниях кафедр английской филологии БашГУ и СИ БашГУ. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры английской филологии Башкирского государственного университета.

Практическая сторона исследования апробирована в процессе преподавания английского языка как иностранного для студентов вузов г. Уфы (Башкирский государственный университет), г.Сибай (Сибайский институт Башкирского государственного университета).

Материалы исследования используются при разработке лекционных курсов по теории и практике перевода, стилистике текста, спецсеминара «Проблемы современной лингвистики», спецкурса «Сравнительная морфология английского и башкирского языков».

По теме исследования опубликованы: монография, учебное пособие, 34 статьи и тезисов научных докладов в сборниках материалов региональных, российских и международных конференций. Общий объем публикаций по теме составляет 37,45 п.л.

Структура и объем работы определены целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списков использованной лингвистической литературы, лексикографических источников, художественных текстов. Общий объем работы составляет 318 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы, актуальность и новизна проведенного исследования, формулируются основная цель и задачи исследования, раскрываются теоретическая и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, описываются материал, методы исследования и методологические принципы.

В главе I“Категория модальности: подходы к ее интерпретации»представлена общетеоретическая основа исследования:рассматриваются философские и логические посылки изучения категории модальности, осуществляется обзор работ, связанных с данной проблематикой, уточняется область исследования и определяются подходы к решению поставленных задач.

При рассмотрении языкового статуса любой категории необходимо определить, в какую систему других категорий она входит, с какими категориями соприкасается и взаимодействует

Категория модальности в языкознании относится к понятийным категориям, под которыми понимаются смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемым в естественном языке разнообразными средствами. Как любая понятийная категория, модальность имеет логико-философскую основу и с античных времен является объектом специального изучения – в частности, в работах Аристотеля она включала проблему истинности и ложности суждения. В общефилософском смысле модальность можно определить как способ существования какого-либо объекта или протекания какого-либо явления (онтологическая модальность) или же способ понимания суждения об объекте, явлении, событии (гносеологическая / логическая модальность).

В современной логике некоторые лингвисты, обращаясь к проблеме языковой модальности, подразделяют ее на объективную и субъективную.

Лингвистами часто объективные модальные значения противопоставляются субъективным как обязательные факультативным. Объективная модальность ими трактуется как обязательный признак любого высказывания, неотделимый от предложения, как предикативной единицы, как категория, которая выражает отношение сообщаемого к реальности (синтаксический индикатив: настоящее, прошедшее, будущее) и ирреальности (синтаксически ирреальные наклонения: сослагательное, условное, желательное, побудительное, долженствовательное). Лингвистическая трактовка субъективной модальности — это отношение говорящего к сообщаемому; это значения, выражение которых определяется желанием, интенцией автора, его свободой воли. Семантический объем субъективной модальности шире объема объективной модальности и охватывает всю гамму реально существующих в естественных языках разноаспектных и разнохарактерных способов квалификации сообщаемого. Выражается субъективная модальность: специальным лексико-грамматическим классом слов, словосочетаний, предложений, функционирующих в качестве вводных единиц; специальными модальными частицами; междометиями; специальными интонационными средствами; порядком слов; специальными конструкциями — инверсией, эллипсом и т. д.

И все же ряд лингвистов считает неправомерным выделять объективную и субъективную модальность, подчеркивая условность противопоставления данных модальностей (Л.М.Васильев, А.М.Пешковский).

Эта размытость категориальных границ модальности обусловила возникновение в лингвистической литературе «широкой» и «узкой» интерпретаций категории модальности. При расширенной трактовке модальности в данную категорию следует включать разные виды “эмоционального”, “экспрессивного”, “оценки”, значения утверждения и отрицания (М.В.Зайнуллин, В.В.Гуревич, В.Г.Адмони, А.А.Шахматов), предикативность (В.В.Виноградов), коммуникативную цель высказывания (Э.Бенвенист, В.В.Виноградов, В.Г.Адмони, М.Грепл). Сторонники же «узкого» подхода рассматривают категорию модальности либо как чисто языковую категорию (Е.И.Беляева, В.Н.Бондаренко), как грамматическую (Н.Г.Агазаде, Г.А.Золотова, Н.Е.Петров, Т.П.Ломтев), семантическую (Г.В.Валимова, Г.В.Колшанский, Н.Ю.Шведова), лексико-грамматическую (Е.В.Гулыга, Е.И.Шендельс), категорию мышления, сознания (Е.М.Галкина-Федорук), психолого-грамматическую (A.Molnar), функционально-семантическую (А.В.Бондарко, М.В.Зайнуллин).

Указанные подходы к интерпретации модальности и средств ее реализации не дают полного представления о сущности данной категории без учета когнитивно-коммуникативных характеристик такой единицы языка как текст.

В содержательном плане понятие текстовой информации было детально разработано И.Р.Гальпериным, который выделил и подробно описал три вида информации в тексте: фактуально-содержательную, содержательно-концептуальную, содержательно-подтекстовую. Данная концепция далее получила развитие в теории информационно-смысловой структуры текста, представляющей собой соединение двух информационно-смысловых комплексов: 1) фактуального, отражающего информацию о фактах, явлениях действительности; 2) модального, передающего информацию об отношении автора к описываемым фактам и явлениям действительности (В.М. Калимуллина). Средства выражения фактуального комплекса в бóльшей степени эксплицитны и в меньшей степени имплицитны. В модальном комплексе средства его выражения в бóльшей степени имплицитны и в меньшей – эксплицитны.

В художественно-прозаических текстах информационный комплекс реализуется в формах повествования, т. к. именно повествовательная сторона этих текстов несет основную информационную и эстетическую нагрузку. Согласно точке зрения Т. Гивона, повествование является базовым типом текста. Параметры художественного (повествовательного) текста так или иначе связаны с распределением модальной информации (РМИ) в когнитивном аспекте, а именно с выдвижением в качестве базовых таких когнитивных категорий информационного статуса, как “выделенное – фоновое”

Выделение в тексте осуществляется, как правило, перерывом в развертывании событий и фиксированием внимания на каком-то отрезке текста. Большое значение здесь приобретает повествовательная точка зрения, понимаемая как позиция, с которой ведется повествование в том или ином тексте.

С точки зрения когнитивной лингвистики текст приобретает свойство текстуальности, если между его темами (сценариями и сценами) прослеживается преемственность, если они взаимодействуют друг с другом, развивая основную (глобальную) тему текста. С одной стороны, текст – средство материализации знаний, с другой стороны, любые тексты могут передать не только фактическую, но и контрфактическую картину мира, таким образом, лингвистика текста изучает как трансформируется онтология мира в сознании людей с помощью текста. Посредником между миром внешним и текстовым миром выступает когнитивная деятельность сознания индивида, формирующая его когнитивную систему (А.Г.Баранов).

Объективная действительность

¯­

Порождение ¬———®Текст¬—— ® Понимание

¯­ ¯­

¬ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ®

ИКС1 ¯­ ИКС2

Объективная действительность,

где ИКС – индивидуальная когнитивная система (“картина мира” индивида)

Таким образом, принимая в качестве базовой широкую текстоцентрическую концепцию модальности А.Г.Баранова, выделим следующие ее компоненты: 1) референтивная модальность – модальность, задаваемая отношениями когнитивного компонента текста к действительному миру, как их формирует субъект через свои интенции текстовой деятельности. Основное ее содержание - диалектическое противопоставление «действительность / недействительность»; 2) субъективная модальность, по критерию интерактивности подразделяющаяся на: а) личностную, б) межличностную. Субъективно-личностная модальность выступает как средство модификации когнитивного компонента текста и характеризует автора текстовой деятельности. Субъективно-межличностная модальность обусловлена интенциями автора текста в общении и отражает его психологические установки описать мир (эпистемическая модальность), изменить мир (деонтическая модальность) и дать ему оценку (аксиологическая модальность).

Основанием для объединения всех разноплановых модализаций служит категория оценки. Îöåíî÷íàÿ ìîäàëüíîñòü îïðåäåëÿåòñÿ текстом â öåëîì, à íå îòäåëüíûìè åãî ýëåìåíòàìè, è включаясь â êîíòåêñò, õàðàêòåðèçóåòñÿ îñîáîé структурой, ñîäåðæàùåé ðÿä îáÿçàòåëüíûõ è ðÿä ôàêóëüòàòèâíûõ ýëåìåíòîâ.  ðåàëüíîé ðå÷è ñóáúåêò è îáúåêò îöåíêè ñîåäèíÿþòñÿ àêñèîëîãè÷åñêèìè ïðåäèêàòàìè – модусами (Н.Д.Арутюнова), â ïåðâóþ î÷åðåäü, модусами знания, полагания, оùóùåíèÿ, âîñïðèÿòèÿ. Îöåíî÷íîå âûñêàçûâàíèå ìîæåò âêëþ÷àòü è ôàêóëüòàòèâíûå ýëåìåíòû - ìîòèâèðîâêè, êëàññèôèêàòîðû, ðàçëè÷íûå ñðåäñòâà èíòåíñèôèêàöèè è äåèíòåíñèôèêàöèè.

 èññëåäîâàíèÿõ îöåíî÷íîé ìîäàëüíîñòè îáû÷íî ãîâîðèòñÿ î äâóõ âèäàõ îöåíêè - àáñîëþòíîé è ñðàâíèòåëüíîé.  ôîðìóëèðîâêå ïåðâîé èñïîëüçóþòñÿ òàêèå òåðìèíû, êàê «õîðîøî/ïëîõî», âòîðîé - «ëó÷øå/õóæå» (Å. Ì. Âîëüô). Ïðè àáñîëþòíîé îöåíêå ðå÷ü èäåò, êàê ïðàâèëî, îá îäíîì îöåíî÷íîì ñóáúåêòå, ïðè ñðàâíèòåëüíîé - èìåþòñÿ ïî êðàéíåé ìåðå äâà îáúåêòà èëè äâà ñîñòîÿíèÿ îäíîãî è òîãî æå îáúåêòà. Àáñîëþòíàÿ îöåíêà ñîäåðæèò èìïëèöèòíîå ñðàâíåíèå, îñíîâàííîå íà îáùíîñòè ñîöèàëüíûõ ñòåðåîòèïîâ, â òî âðåìÿ êàê ñðàâíèòåëüíàÿ îöåíêà îñíîâàíà íà ñîïîñòàâëåíèè îáúåêòîâ äðóã ñ äðóãîì. Ïðåæäå âñåãî, íåñèììåòðè÷íî ñîîòíîøåíèå îñíîâíîé îáùåîöåíî÷íîé ïàðû «õîðîøî/ïëîõî». Òàê, îöåíêà «õîðîøî» ìîæåò îçíà÷àòü êàê ñîîòâåòñòâèå íîðìå, òàê è ïðåâûøåíèå åå, â òî âðåìÿ êàê îöåíêà «ïëîõî» âñåãäà îçíà÷àåò îòêëîíåíèå îò íîðìû. Ýòà îñîáåííîñòü ñòðóêòóð ÿâëÿåòñÿ, ïî-âèäèìîìó, óíèâåðñàëüíîé è ñâÿçàíà ñ îáùåé ïîçèòèâíîé îðèåíòàöèåé ÿçûêîâîé íîðìû. Òàê, êàê ïîêàçàëè ïñèõîëèíãâèñòè÷åñêèå èññëåäîâàíèÿ, ïîçèòèâíûé ÷ëåí àíòîíèìè÷åñêîé ïàðû èñïûòóåìûé íàçûâàåò â ïåðâóþ î÷åðåäü, è ÷àñòîòíîñòü ïîëîæèòåëüíûõ àññîöèàöèé âûøå (Т.М.Íèêîëàåâà).  òî æå âðåìÿ èìååòñÿ àñèììåòðèÿ â îöåíêàõ, íàïðàâëåííàÿ â ñòîðîíó «ïåññèìèçìà» (А.Wierzbicka). Òàê, ñëîâà èç ñåìàíòè÷åñêîé çîíû «ñðåäíåãî» ñêëîíÿþòñÿ ê ñôåðå ïëîõîãî: ñð.: англ. average, commonplace, ordinary, etc; башк. óðòàñà, áåð óðòà, óðòà œóë, ñàìàëû.

Åùå îäèí àñïåêò àñèììåòðèè - íåñîîòâåòñòâèå ñïîñîáîâ âûðàæåíèÿ õîðîøåãî è ïëîõîãî, â ïåðâóþ î÷åðåäü, â ýêñïðåññèâíûõ îöåíêàõ ïðè íåïîñðåäñòâåííîé êîììóíèêàöèè: îöåíêè çîíû «+» ÷àùå îðèåíòèðîâàíû íà îòíîøåíèå ñóáúåêòà ê ñîáûòèþ, à çîíà « - » ïðåäïî÷èòàåò óêàçàíèå íà ñâîéñòâà è äåéñòâèÿ îáúåêòà, õîòÿ áû è âûìûøëåííûå. Ïîýòîìó ñïîñîáû îòðèöàòåëüíîé îöåíêè áîëåå ðàçíîîáðàçíû â ñîáñòâåííî ñåìàíòè÷åñêîì ïëàíå, например, îäîáðåíèå ïîñòóïêà: Ìîëîäåö! è ïîðèöàíèå: Íåãîäÿé!

Таким образом, пîëîæèòåëüíàÿ è îòðèöàòåëüíàÿ îöåíêè непосредственно ñâÿçàíû ñ ðàçíûìè ìîäàëüíûìè çíà÷åíèÿìè: íàäåæäы è óãðîçы, ïðåäîñòåðåæåíèя è ñîâåòа.

В главе II «Основы когнитивного моделирования модальности в тексте» рассматривается когнитивный аспект представления категории модальности, дается обзор основных концепций когнитивной лингвистики.

Когнитивная лингвистика представляет собой новый этап изучения сложных отношений языка и мышления. Начало такому изучению положили нейрофизиологи, врачи, психологи (П.Брока, К. Вернике. И. М. Сеченов, В. М. Бехтерев, И. П. Павлов и др.), далее нейролингвисты (Л. С. Выготский, А. Р. Лурия), доказавшие, что языковая деятельность протекает в мозгу человека, что разные виды языковой деятельности (освоение языка, слушание, говорение, чтение, письмо и др.) связаны с разными отделами головного мозга.

Следующим этапом развития проблемы соотношения языка и мышления стала психолингвистика, в рамках которой изучались процессы порождения и восприятия речи, процессы изучения языка как системы знаков, хранящейся в мозгу человека, соотношение системы языка и ее использования, ее функционирования (американские психолингвисты Ч. Осгуд, Т. Себеок, Дж. Гринберг, Дж. Кэррол и др., российские лингвисты А.А.Леонтьев, И.Н. Горелов, А.А.Залевская, Ю.Н.Караулов и др.).

Когнитивная лингвистика складывается в последние два десятилетия XX века, но ее предмет – особенности усвоения и обработки информации с помощью языковых знаков – был намечен уже в первых теоретических трудах по языкознанию в XIX веке (ср. теорию В. Гумбольдта о народном духе, труды Бодуэн де Куртенэ и А.А. Потебни). В настоящее время сложилась такая ситуация, когда понятия “когнитивизма”, “когнитивной лингвистики” ассоциируются, в основном, с работой в области исследования категорий, лексической семантики, метафоры и т. д., т. е. явлений типа off – line (например, фундаментальные идеи школ Дж. Лакоффа, Р.Джакендоффа и Р. Лангакера о человеческой концептуализации; коннекционизма (Дж.Л.Макклелланд, Д.Е.Румельхарт, П.Смоленски))

Общая исходная базисная посылка данных авторов – значение в естественных языках является мысленно кодируемой информационной структурой, следовательно, семантическая структура определяется как форма концептуальной структуры, интерпретация высказывания, т. е. его значения, находящегося в уме. Эта точка зрения противоречит взглядам объективистской семантики с тезисом, что значение существует вне нас в мире, основано на референции к истине, которая состоит в соответствии символов (=слов) категориям или положениям вещей в окружающем нас мире.

Утверждая, что концепты (образ-схематические и базового уровня) имеют внутреннюю структуру, а не состоят из примитивов, Дж. Лакофф и Р. Лангакер выступают против идеи, что значение слова – это всего лишь пучок семантических признаков, и что значение определяется подходом “алфавита человеческого мышления” (А. Вежбицкая).

Р.Лангакера, в отличие от Дж. Лакоффа, преимущественно интересуют проявления в языке когнитивных процессов, а именно: смена фигуры и фона, перемещение точки зрения, сканирование и концентрация внимания на определенных аспектах ситуации, называемые «профилированием». Профиль и база, активная зона составляют разнородные иерархии внутри семантического представления, согласно теории «когнитивной грамматики» Р. Лангакера. Основывается данная концепция на дихотомии «фигуры» и «фона», введенной в лингвистический узус американским типологом Л. Талми и заимствованной из гештальт-психологии.

Р. Джакендофф называет свой подход “концептуальной семантикой”, в отличие от радиальной структуры категорий Дж.Лакоффа и его теории лексической сети, предполагающей словарный подход к значению слова, т. е. слова принадлежат синтаксическим категориям, имеющим жесткие границы. Кроме того, Р. Джакендофф считает возможным создать так называемый “синтаксис концептуальной структуры” путем установления соответствия между универсальным множеством онтологических категорий (которые составляют примитивы концептуальной структуры) и синтаксическими категориями.

Основной пафос когнитивных исследований У. Крофта – объяснить каким образом с помощью лексических и грамматических средств происходит концептуальное членение картины мира и как это членение приспосабливается к коммуникативной задаче говорящих. В основе данной концепции – понятия “прототипа” и “маркированности”.

Коннекционистский подход к когнитивному моделированию поддерживает критику дуалистического определения знака, но акцент смещается на построение коннекционистских моделей - обширной сети простых параллельно вычисляющихся элементов, каждый из которых обладает числовой (цифровой) “переменной активации”. В коннекционистских моделях ментальные репрезентации образуются за счет активации целой сети взаимодействующих переменных отдельных модулей. Эти модули определяются как РDР модели (parallel distributed processing models (Д.Е.Руммельхарт и Дж.Л.Маклелланд).

В рамках когнитивных исследований в развитие теории категоризации неоценимый вклад внесли многие ученые: Л. Витгенштейн (положения о семейном сходстве, центральности и градации); Дж. Остин (положение о связи между значениями слов, предваряющее современные представления о полисемии как о семейном сходстве между значениями); Л.Заде (теория нечетких множеств «theory of fuzzy sets» как обобщение стандартной теории множеств); Ф. Лонсбери (анализ категорий родства в рамках генеративного подхода); Б.Берлин и П.Кей (анализ цветовых категорий с подэкспериментальным подтверждением идей о центральности и градации членов категории). Работы Э. Рош легли в основу той концепции, которая получила название “теории прототипов и категорий базового уровня” или просто “теории прототипов”.

Основные темы в исследовании категоризации были объединены Дж. Лакоффом в виде когнитивной модели. Теория когнитивных моделей включает: а) ментальные пространства, б) когнитивные модели, структурирующие эти пространства (Дж.Фоконье).

Дж.Сёрль, Л.Малиновски дополняют характеристику когнитивной модели уточнением таких параметров, как контекст и ситуация. Элементами когнитивных моделей являются концепты, которые сигнализируют о связи между понятиями и категориями. Многие понятия, например, характеризуются в терминах сценарных идеализованных когнитивных моделей: понятие официант определено относительно сценария “посещения ресторана” и т. п.

Проблема осмысления языковых единиц как структур представления знаний неизменно является актуальной, так как по совокупности концептов (концептосфере) можно судить о ментальной модели действительности, отражаемой в языке вообще, и в сознании конкретных носителей в частности. (Н.Н.Болдырев; Т.В.Булыгина, А.Д.Шмелев, З.А.Харитончик, Е.Ф.Тарасов).

Каждый индивид обладает своей собственной концептосферой, содержательно несколько отличающейся от общенациональной, что обусловлено такими экстралингвистическими факторами, как: среда обитания, фоновые знания, социальный и личностный статус, культурные предпочтения. Однако, мыслительная деятельность индивида подчинена универсальным, общечеловеческим законам, не зависящим ни от национальности, ни от социального статуса. Мышление фиксирует отличия в культуре. Национально-культурная специфика концептосфер разных языков находится не на уровне типов концептов, а в сфере их содержания и наиболее ярко проявляется в различного рода текстах как составляющих культуры любой нации. Национальная картина мира – есть некоторая абстракция, и в то же время, когнитивно-психологическая реальность, которая обнаруживается в познавательной деятельности народа, в единообразии поведения в стереотипной ситуации. Языковая же картина мира - это совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности.

По мнению большинства ученых, концептуальная и языковая картины мира – две различные сущности. Концептуальная картина мира богаче языковой, поскольку в ее образовании, по всей видимости, участвуют различные виды мышления, в том числе и невербальные; она является динамичным образованием в сознании человека, которое служит обработке информации о мире и одновременно накапливает эту информацию в обобщенном виде. Взаимодействие этих двух систем проявляется в отношении содержание – форма.

Языковая картина мира, как отмечается, служит прежде всего целям выражения концептуальной картины и именно к форме выражения относятся все те языковые механизмы, которые организуют языковую картину мира - метафорические и метонимические расширения.

Проблеме метафорического способа представления действительности и отражения метафоры в языковой картине мира в современной лингвистике уделяется большое внимание (Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, А.Н.Баранов, Д.О.Добровольский, М.Джонсон, Дж. Лакофф, В. Н. Телия, А.П.Чудинов, Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И.Постовалова и др.).

Аспекты изучения метафоры предполагают традиционное и когнитивный подходы.

В традиционном смысле метафора - троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов и явлений, для характеризации или наименования объекта, входящего в другой класс, либо наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении. В образовании и, соответственно, в анализе метафоры участвуют четыре компонента: основной и вспомогательный субъекты и соотносимые свойства каждого объекта или класса объектов.

В зависимости от языковых функций различают следующие типы языковых метафор: 1) номинативная метафора, 2) образная метафора, 3) когнитивная метафора, 4) генерализующая метафора (как итог когнитивной метафоры) (Н.Д. Арутюнова).

Исходя из традиционного толкования метафоры как “замещения” и “сравнения” была разработана так называемая. “интеракционная теория” метафоры, в которой утверждалось, что сущность метафоры заключается во взаимодействии между метафорическим выражением и контекстом, в котором оно используется (I.A.Richards, M.Black).

В дальнейшем многие достаточно интуитивные взгляды М.Блэка получили свое развитие в современных когнитивных теориях метафоры (G. Lakoff, M. Johnson, E.R.MacCormac, Э. Кассирер и др.)

Метафора как когнитивный процесс (в контексте увеличения эволюционирующего знания) рассматривается не только как прагматический и семантический процесс, но и как ключ к пониманию форм репрезентации знаний, как отображение важных аналоговых процессов - модель, согласно которой человек думает и действует (А.Н.Баранов, Д.О.Добровольский, С.Л.Мишланова, И.Н.Фурсова, А.П.Чудинов).

Вслед за Дж Лакоффом, структуру метафорической модели можно представить в виде таких взаимодействующих аспектов, как: исходная понятийная область (сфера-источник), новая понятийная область (сфера-цель), типовые для данной модели сценарии и сцены, относящиеся к данной модели фреймы и подфреймы и компонент, связующий первичные и вторичные значения охватываемых данной моделью единиц. Иными словами, метафоризация – это совокупность формальных процедур над двумя фреймами. Каждая метафорическая модель характеризуется продуктивностью, частотностью и прагматическим потенциалом. Среди метафорических моделей выделяют: антропоморфную метафору, метафору природы, социальную метафору и артефактную метафору (И.Н.Фурсова).

Таким образом, из тезиса о внедренности метафоры мышления была выведена новая оценка ее познавательной функции и моделирующей роли: метафора не только формирует представление об объекте, она также предопределяет способ и стиль мышления о нем. В этой связи особую роль играют ключевые (базисные) метафоры, задающие аналогии и ассоциации между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Метафора, по М. Минскому, способствует образованию непредсказуемых межфреймовых связей, обладающих эвристической силой.

Вывод, сделанный авторами, касается сути механизма метафоры – он сродни аналогии, строящей и перестраивающей, как известно, морфологические системы языков. Метафора – это и есть принцип аналогии, только действующий в семантике. Поэтому в когнитивной модели языка метафора занимает не периферийное, а центральное место.

В когнитивной лингвистике, помимо метафорических, существуют и неметафорические значения, в частности, метонимические – как способ концептуализации разного рода нематериальных объектов и процессов (идей, эмоций), типов культурного поведения и взаимодействия.

В традиционном смысле метонимия понимается как троп или механизм речи, состоящий в регулярном или окказиональном переносе имени с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию. Традиционная классификация метонимических связей – по смежности количественно-объемного, причинно-следственного, субъектно-объектного, предметного, признакового, ассоциативного и прочего характера.

Метонимический перенос отличают особые условия формирования смежности категорий отраженной реальности: при метонимическом переносе отношения смежности локализуются не в реальной действительности, и не в семантической системе слова – объекты действительности вступают в отношение смежности, будучи отраженными в человеческом сознании. Метонимически употребленное слово соотносится с объектом реальности с помощью текста, в который оно интегрировано. Связь между механизмом метонимии и структурами сознания отмечена в работах М. Джонсона, Дж. Лакоффа.

С помощью метонимии создается косвенная референция, которая носит интенциональный характер и позволяет использовать перенос наименования в качестве выразительного средства. При использовании метонимического переноса часть значений переходит в разряд подразумеваемых. Метонимия выполняет функцию моделирования компонентов смысла. Скрытые компоненты подсказываются так называемой логикой событий, а точнее процедурой реконструкции предиката, сопровождающего данный тип переноса.

Однако, не всегда можно провести четкую грань между метафорой и метонимией, что объясняется рядом общих черт. Метафора и метонимия: 1) концептуальны по своей природе; 2) могут войти в концептуальную систему человека и, следовательно, использоваться автоматически, неосознанно, конвенционализироваться; 3) значительно расширяют лексикон за счет того, что, как правило, в процессе переноса языковое выражение области-источника используется для обозначения области-цели (А.Barselona, R.Günter, D.B.Kronenfeld, G.Radden, N.Riemer, K.Seto, K.U.Panther, D.Wilkins).

Л. Гуссенс постулирует существование ряда комбинаторных процессов, именуемых метафтонимиями и передающих отношения: “метафора от метонимии”, “метонимия внутри метафоры”, “деметонимизация внутри метафоры” и “метафора внутри метонимии”. В отечественной лингвистике, вслед за Л.Гуссенсом, Дж.Лакоффом и М.Тернером, постулируется концептуальная зависимость метафоры от метонимии (кумулятивная метафтонимия), и объединение метафоры и метонимии в рамках одной концептуальной операции (интегрированная метафтонимия) (К. В. Голубкина). В проводимом нами исследовании мы также будем придерживаться данной классификации и рассматривать случаи языковой реализации метафоры, метонимии и метафтонимии.

Данные когнитивные механизмы познания действительности неизменно связаны с эмотивно-оценочными значениями (M.B.Arnold, D.A.Norman, R.B.Zajonc, R.S.Lazarus, A.D.Kanner and S.Folkman, G.Mandler, W.Lyons). Большинством ученых признается существование небольшого числа базовых эмоций (обычно меньше десяти) (Ph.N. Johnson-Laird):

По всей вероятности, категории базовых эмоций связаны с жизненно важными функциями человеческого организма посредством метонимических отношений, и с широким кругом категорий базового уровня посредством метафор.

Поскольку эмотивные категории ингерентно сопряжены с категорией модальности, структурно взаимосвязи и отношения между ними наиболее адекватно, с нашей точки зрения, можно представить посредством фреймов, сценариев и сцен.

Понятие фрейма в лингвистике появилось благодаря исследованиям падежной грамматики Чарльза Филлмора в 1970-е годы. Фреймы можно определить как способ описания когнитивного контекста, который и является своеобразным фоном и, в то же время, соотносится с когнитивными категориями. Принимая во внимание предыдущее описание когнитивных структур, отметим очевидную аналогию между понятиями “когнитивная модель” и “фрейм”. Однако, в нашей трактовке когнитивные модели представляют собой абстрактные сущности более общего плана, чем фреймы, которые реализуются лишь как одна из разновидностей когнитивных моделей (т. е. являются в уровневой иерархии понятием более низкого порядка), и которые, в свою очередь, включают в себя различные “сценарии”, “скрипты” и “сцены”. Следовательно, в нашем понимании фрейм рассматривается как тип когнитивной модели, который представляет знания и мнения, подходящие для особых и часто повторяющихся ситуаций.

М. Минский выдвинул свое определение фрейма, как структуры базы данных для представления стереотипной ситуации. Суть данного положения заключается в том, что когнитивная категория (например, plane “самолет”) активирует целый ряд других категорий, принадлежащих данному фрейму: pilot, flight attendant, life vest, safety bell, first class, economy class,etc. Помимо этого общего фрейма существуют и так называемые подфреймы (subframes), которые подразумевают знание еще более специфических ситуаций полёта, например: прием пищи, прослушивание музыки, чтение газет (eating, listening to music, reading newspapers) и т. п.

Необходимо учитывать то обстоятельство, что фреймы как и когнитивные структуры обуславливаются контекстом и культурой (Л.Талми). Именно в таком универсально-когнитивном аспекте мы рассматриваем термин “фрейм “ и устанавливаем концептуальную связь “фрейма” с понятиями “сценарий”, “сцена”.

Вышеизложенные взгляды когнитивистов позволяют обобщить некоторые выводы по проблеме категории модальности и способов ее реализации и определить ракурс настоящего исследования. Из обзора литературы следует, что по природе своей, модальность – прежде всего, категория антропоцентрическая, обусловленная исторически меняющимся сознанием человека. Поскольку язык и мышление основаны на механизме взаимодействия, следовательно, эта категория – когнитивная, отражающая определенные пласты человеческого опыта, фиксирующая своеобразные представления о мире и передающая различные типы знаний о действительности, что позволяет выявить когнитивные модели, представляющие отношение языка к знаниям, опыту его носителей и раскрывающие механизм формирования, хранения и передачи знаний. Таким образом, современная лингвистика немыслима без комплексного подхода к изучению ее основных проблем. Интегрированный, когнитивный и культурологический, подход к языку позволяет учитывать национальную специфику отдельно взятого языка, что является очень важным, поскольку способы языкового выражения изменяются в зависимости от конкретного языка, культуры и традиций.

Рассмотренные концепции когнитивистов представляются нам в высшей степени перспективными в свете изучаемой нами категории модальности, поскольку они открывают новый ракурс исследований таких базовых понятий, как значение, категория, концепт. Модальные значения, согласно этим теориям, обретают динамичный характер, органично соединяя в себе форму и функцию.

Природа языковой концептуальной категории модальности, не являясь чем-то единым и монолитным, представляет собой своеобразный континуум от признаков, свойств составляющих сущность ее природы до признаков, прямо этой природе противоречащих. Природа категории во всех языковых уровнях имеет нечто общее, организующее ее как категорию, в то же время на разных уровнях и в разных сферах эта природа несколько различна. На концептуальной основе выделяются не жестко ограниченные друг от друга классы единиц, а скорее поля с неопределенно расплывчатыми границами, где степень отнесенности единицы к категории меняется градуально и постепенно, а не дискретно. Природа языковых единиц определяется тремя факторами: 1) онтологическим; 2) концептуальным; 3) лингвистическим.

Механизм реализации модальной информации нами представлен в виде когнитивного моделирования на основе единицы анализа в тексте, варьирующейся от высказывания до целого текста. Почерпнутые из реального мира опытные данные, действия, объекты, восприятия, а также индивидуальные воспоминания об этом формируют Сцены. При категоризации действий, объектов, восприятий и т. п. происходит соединение концептуальных структур (=сцен) в Сценарий Специфическое лексико-грамматическое обеспечение, которым располагает данный язык для наименования и описания категорий и отношений, обнаруженных в сценариях, называется Фреймом. В процессе интерпретации текста реципиент строит свое представление о мире, свою Модель мира. Ансамбль схем, созданный интерпретатором и обусловленный его знанием фреймов в тексте, формирует Модель текста.

Соответственно, гиперфрейм текстовой модальности активируется различными сценами на основе: а) вертикальной модели информационно-смысловой структуры текста, имеющей вид:

S1 — A/St1 — O1 — T1 — L1

Q Q Q Q Q

ï ï ï ï ï

S2 — A/St2 — O2 — T2 — L2

Q Q Q Q Q

ï ï ï ï ï

S3 — A/St3 — O3 — T3 — L3

Q Q Q Q Q,

в) ãîðèçîíòàëüíîé ìîäåëè èíôîðìàöèîííî-ñìûñëîâîé ñòðóêòóðû òåêñòà:

S1-S3 ¾ A1/St-A3/St ¾ O1-O3 ¾ L1-L3 ¾ T1-T3

(Q) (Q) (Q) (Q) (Q)

Если горизонтальная модель акцентирует внимание интерпретатора на отдельных, сценарных блоках последовательно поступающией модальной информации, ее линейной организации, статичном и фрагментарном характере текстовых связей, то вертикальная модель информационно-смысловой структуры текста обеспечивает динамику и глубину модальной структуры текста, всей парадигмы модальных значений, способствует более объемному и цельному представлению картины мира текстовой модальности.

Учитывая антропоцентрическую, когнитивную, текстовую природу модальности, структурно данную категорию можно представить по образцу метафорической модели “вместилище” и метонимической модели “часть–целое”: гиперфрейм текстовой модальности реализуется в соответствующих языковых фреймах референтивной и субъективной модальности. В свою очередь, фрейм субъективной модальности состоит из подфреймов субъективно-личностной и субъективно-межличностной модальности. В своей совокупности данные фреймы активируются событийными сценарными блоками. Так, частями событийного сценария фрейма референтивной модальности являются сцены субъекта, объекта, действия/состояния, времени и места. Сценами, активирующими фрейм субъективно-личностной модальности являются: сенсорная модальность, модальность эмотивной установки и психической реакции, ментальная модальность, оценочная модальность, модальность метафорических и метонимических расширений, композитивная модальность. Фрейм субъективно-межличностной модальности активируется в соответствующих сценах эпистемической, аксиологической и деонтической модальности.

Отметим, что исследуемая нами когнитивная модель модальности устанавливает межфреймовые связи посредством метафор и метонимий. Фреймы, сценарии и сцены тесно взаимодействуют на основе распределения модальной информации на «выделенное» и «фон» – вариации индивидулизирующего, характеризующего фрейма субъективной модальности происходят на “фоне” базового фрейма референтивной модальности. Грань этого взаимодействия изменчива, динамична, поскольку переходы и сдвиги обеспечиваются механизмами метафорического и метонимического расширения; соответственно и внутри каждого фрейма, где также есть свои уровни корреляции “выделенного” и “фона”. Более подробно, схема реализации когнитивной модели модальности на материале английских текстов рассматривается в следующей главе.

В главе III «Когнитивное моделирование модальности в английских текстах» рассматривается методика построения когнитивной модели модальности англоязычного текста на основе метафорических и метонимических расширений фреймовых связей.

В качестве примера в реферируемой работе предлагается схема реализации когнитивной модели модальности в рассказе С. Моэма «The Man with the Scar» на основе горизонтальной модели информационно-смысловой структуры текста.

Базисный уровень (фрейм референтивной модальности) представлен рядом взаимосвязанных сцен. Сценарное представление заголовка «The Man with the Scar» включает информацию о субъекте и ее квалификации SQ1. Заголовок рассказа носит ретроспективный характер; модальная информация, представленная в нем, приобретает дополнительные оттеночные смыслы по прочтении рассказа до конца. Композиционно рассказ построен как текст в тексте: история жизни героя составляет основную сюжетную линию рассказа, в подаче повествователя-персонажа история приобретает героико-романтическую пафосную тональность. Соответственно, план выражения представлен, в основном, эмотивной и оценочной лексикой: but I have made no attempt to tone down his rather high-flown language. В конце рассказа автор использует прием “обманутого ожидания” - читатель ожидает услышать героическую версию о полученном шраме (ведь из текста ясно, что главный герой в прошлом был военным генералом), но финал истории – ироничен по модальности, причина травмы – бытовая. Противопоставление двух стилей повествования - возвышенно-литературного и приземленно-разговорного отображает лексика. Таким образом, изначально нейтральная модальная семантика заголовка, в котором слово “шрам” вызывает определенные ассоциации с военными действиями (механизм метафорических и метонимических расширений), в окончательном прочтении получает несколько иную – иронически окрашенную оценочную модальность.

Фреймовый анализ референтивной модальности текста выдвигает: в фокус внимания интерпретатора сцену субъекта1 и связанные с ней другие сцены.

Сцена субъектовв данном тексте: S1 - the man, he, general, an exile, a ruffian, a bandit и др.; S2 - I, you; S3 - an acquaintance, companion, I, friend, he. Информация о неосновных лицах и предметах повествования раскрывается в сценах сопутствующих субъектов: S4 . S7 - the others, the five of them, the general, he, San Ignacio, she, a woman, a girl. Квалификативная часть сцены субъекта S1Q представлена лексическими единицами, привносящими в сцену информацию о внешности персонажа, оценку моральных качеств и социального статуса: a powerful (man) of more than common height, (the man) with the scar, not a bad (fellow), the condemned (rebel) и др. Аналогично, S3Q - «принадлежность»: my (companion), my (acquaintance), my (friend).

Сцена действий/состояний А/St1 активируется целым рядом глаголов, характеризующих свойство существования вышеназванных субъектов и сопутствующих предметов: used to come, made his living, refused, threaded his way, paused, passed on и др.; A/St2: noticed, wondered, was standing, shook и др.; A/St3: nodded, give, guess, was opening и др. В информационном потенциале некоторых из этих глагольных единиц отмечается усиление динамического аспекта сцены и дается представление о характере действия (threaded his way, shook, tossed down, turned away); называются ментальные состояния субъектов (paused, knew, think, guess, liked), направление действия (came up, passed on, held out, tossed down, threw away); время (I think he was ., He’s an exile). Некоторыми глагольными единицами активируются одновременно несколько фреймов: референтивной модальности (темпоральности) и субъективной модальности (whether there was anything they wished; I guess he knew what was coming to him). На базовый концепт «время» референтивной модальности накладываются концепты второго уровня - субъективной модальности «желание», «полагание», «знание». Квалификаторы сцены действий соответствующих субъектов A/St1Q -A/St3Q - это лексические единицы, которые акцентируют разные части сцены: манеру поведения (leisurely, without a word, affably), инструмент (with a short pack), оценку (oddly, far from clean), интенсивность (with a hoarse cry of passion), количестве (more than half a dozen times, as for the twentieth time) и др.

Сцена объектовдействий субъектов: O1- features, body, lottery tickets, it, way, the numbers, a brand и др. O2: him, this, anyone, head и др.; O3: him, pesos, a bottle of ginger ale и др. Далее в сцене объектов выделяются такие ее части, как: одушевленность/неодушевленность (her, him, it, this), внешность (features, the scar, head, lips), инструмент (a knife, the glass, a bottle of ginger ale), абстрактные понятия (the truth, what he told me) и т. д. OQ1-3: small and undistinguished (features), corpulent (body), a very shabby grey (suit), a battered (sombrero), his (way), my (head), his (tickets), a few (pesos). Квалификаторы акцентируют такие части сцены, как «принадлежность», «количество», «эстетическая оценка» и т. д.

Следующая объемная сцена темпоральности активируется следующими средствами: T1:had, went, was, never, used to come, every day, at cocktail time, when no notice was taken of, now и др.; T2: now and then, one evening и др.; T3: nodded, What will you have, don’t know, ever, stopped и др. Сцену темпоральности составляют части сцены реальности/ирреальности. Лексические единицы плана реальности выделяют такие аспекты темпоральности, как: 1) предшествование (He told me he’d never had such a run of bad luck); 2) продолженность (I was opening it), 3) последовательность (He tossed it down and put the glass back on the table.), 4) параллельность (I was standing at the bar one evening, ., when the man with the scar came up), 5) неоднократность (He used to come), 6) фаза: начало - The rebel advanced a step or two; продолжение - The rebel knew where he was striking; окончание - The officer went up; Our friend finished his cigarette. Доминирующими языковыми единицами, актуализирующими сцену темпоральности в плане реальности, являются морфологические формы глаголов, лексические единицы подкрепляют это значение. Фрейм темпоральности в плане ирреальности ассоциирован с такими языковыми единицами, как: 1) It must have been due to a formi dable wound . (предположение); 2) If this was the way he made his living it must have been a poor one (условие и предположение); 3) Business is none too good, but it might be worse (возможность). ‘I have translated what he told me as well as I could, . .’ (возможность).

Сцена локальности L1 активируется в тексте лексическими единицами: into the Palace Hotel at Guatemala City; round the bar, among the tables, from Nicaragua и др.; L2: at the bar, on the rail, on his face. Здесь выдвигаются такие части сцены локальности, как: место действия (in Guatemala, in gaol), направление и изменение места пребывания (from Nicaragua, came up, marched to the waiting car), местонахождение объектов относительно других предметов (among the tables, against a wall, side by side) и др. Пример взаимодействия сцен действия, темпоральности, локальности - passed on, came up, tossed down. LQ1-3: at each table, in these countries, from his ragged shirt, from the cut vein, by her side.

Сцена локальности L1 активируется в тексте лексическими единицами: into the Palace Hotel at Guatemala City; round the bar, among the tables, from Nicaragua и др.; L2: at the bar, on the rail, on his face. Здесь выдвигаются такие части сцены локальности, как: место действия (in Guatemala, in gaol), направление и изменение места пребывания (from Nicaragua, came up, marched to the waiting car), местонахождение объектов относительно других предметов (among the tables, against a wall, side by side) и др. Пример взаимодействия сцен действия, темпоральности, локальности - passed on, came up, tossed down. LQ1-3: at each table, in these countries, from his ragged shirt, from the cut vein, by her side.

Таким образом, схема реализации языкового фрейма референтивной модальности, соотнесенного с субъектами 1, 2, 3, имеет вид:

Mr

S Q 1 — S Q 2 — S Q 3

ï ï ï

A Q 1 — A Q 2 — A Q 3

ç ï ï

O Q 1 — O Q 2 — O Q 3

ï ï ï

T Q 1 — T Q 2 — T Q 3

ï ï ï

L Q 1 — L Q 2 — L Q 3

Фрейм субъективнойличностноймодальности анализируемого текста включает следующие сцены: 1) сенсорноймодальности - It was on account of the scar that I first noticed him; I never saw him in anything but a very shabby grey suit; 2) эмотивнойустановкиипсихическойреакции: а) прямой определенной номинации - They fell strangely; But they were distraught with anguish и др.; б) косвенной номинации - her face was dead white; 3) ментальноймодальности: а) полагания - I think he was for the most part a trifle too worse for the liquor; б) знания - The rebel knew where he was striking; незнания - I don’t know whether you ever met him; в) уверенности - He’s a ruffian of course and a bandit; г) возможности/невозможности - . it was impossible to staunch the blood; 4) оценочноймодальности: а) общей оценки (абсолютной, положительной) - not a bad fellow; с интенсификаторами - ‘Not so bad. Business is none too good, (сравнительной) but it might be worse’; б) интеллектуальной оценки - . he had lost more matches than a reasonable man could use in a lifetime; в) эстетической оценки - That’s a terrific scar on his face; It doesn’t add to his beauty, does it?; с интенсификаторами - Her loveliness was such that as she ran, her mouth slightly open and agony of her face beautiful, .; г) этической оценки - ‘ « It was a noble gesture,» he said at last; д) нормативной оценки - The usual formalities were performed; е) утилитарной оценки - To tell the truth I think it suits the story; 5) косвенная реализация субъективно окрашенных модальных значений имеет место при когнитивном метафорическомиметонимическом расширениях значения. Так, анализ текста показал, что в тексте преобладают случаи смешанного употребления метафор и метонимий – метафтонимий: the scar ran, broad and red; His face went oddly with his corpulent body; threaded his way among the tables; He tossed it down; into one who was still alive emptied two barrels of his revolver; soul of my heart; a gasp of surprise was wrung from those; flung herself into his arms; burst a cry of horror; they sprang forward; A murmur of approbation broke. Метонимия: this had been caused by a sabre; offered a drink; ‘- they make a very good dry Martini’; ‘What will you have, general?’‘A brandy.’

6)Композитивнаямодальность: а)плеоназм (экспликация акта речи): To tell the truth I think it suits the story; б) логическая связь противопоставления: But my companion nodded affably; в) соединительная логическая связь: ‘Then I have time to smoke another cigarette’; And at the same moment he drew a knife from his ragged shirt . г) композиционно-стилистические средства:эмфаза - . and no sooner did he buy a new stack than he lost it; варваризмы - ‘Qué tal, general?’, ‘Gracias.

Таким образом, схематически фрейм субъективной личностной модальности данного рассказа можно представить следующим образом:

Мs/p < M sens. ®visual

M emot.®direct /indirect nomin.

M ment. ®knowing

® supposing

® certainty

®possibility

M eval. ®general /

partitive®intell.

®aesth.

®ethic

®norm.

®utilit.

M metaph/meton. ®metaphor

®metonymy

® metaphtonymy

M comp.

В редуцированном варианте:

Мs/p < M sens+ M emot + M ment + M eval + M metaph/meton+ M comp

Активация фрейма субъективной межличностной модальности осуществляется самыми разнообразными средствами: субъективно-оценочными предикатами, перформативными глаголами, операторами референтивной модальности, а также социокультурным контекстом. Cодержание анализируемого текста - описание, поэтому здесь широко представлены средства, активирующие фрейм референтивной модальности, устанавливающей связь текстуальную с объективной действительностью с одной стороны, сцену эпистемической модальности, представляющей «мир, как он есть» с другой стороны. Далее повествование излагается персонажем, а автор как слушатель-интерпретатор выстраивает блоки аксиологической и деонтической модальности, декларирующие картину мира «как должно быть», например: Such things are rather summary in these countries, you know, and he was sentenced to be shot at dawn. В плане распределения модальной информации в тексте отметим, что “выделенным” элементом ситуации, своеобразным “фоном” происходящих в тексте событий является область эпистемической модальности, в то время как блоки информации индивидуализирующие, характеризующие персонажей посредством метафорических и метонимических расширений – “активные зоны” аксиологической и деонтической модальности ассоциированы с “фигурой”.

Итак, схема реализации фрейма субъективно-межличностной модальности имеет следующий вид:

Ms/i = M (epist) + M (axiol) + M (deont)

Можно заметить, что если выстроить иерархию модальных отношений в тексте, то получится такая схема:

Гиперфрейм текстовой модальности

­¯

Надстроечный уровень

- субъективно-личностная модальность (факультативный признак)

­¯

- субъективно-межличностная модальность. (факультативный признак)

­¯

Базисный уровень

- референтивная модальность (обязательный признак)

Когнитивная модель модальности данного рассказа такова:

S Q 1

Mr < S Q 1 — S Q 2 — S Q 3

ï ï ï

A Q 1 — A Q 2 — A Q 3

ç ï ï

O Q 1 — O Q 2 — O Q 3

ï ï ï

T Q 1 — T Q 2 — T Q 3

ï ï ï

L Q 1 — L Q 2 — L Q 3

¯­

M text < Ms/p < M emot + M sens +M ment+ M eval + M metaph/meton +

M comp

¯­

Ms/i < M (epist) M (axiol) M (deont)

Таким образом, посредством метафорических и метонимических расширений разного уровня (от конкретных базовых до обобщающих когнитивных) осуществляется тесное взаимодействие языковых фреймов референтивной и субъективной модальности.

Глава IV«Когнитивное моделирование модальности в башкирских текстах» предлагает описание когнитивной модели модальности и средств ее реализации в башкирских текстах. Обзор текстового материала (около 100 текстов разных жанров) позволяет сделать выводы об универсальном характере модальности и в то же время об определенной вариативности языковой и концептуальной картины мира башкирского народа. Национальный колорит в наибольшей степени выражен в текстах фольклора, а именно в сказках. В языковом плане жанровую спецификацию волшебных и богатырских сказок определяет инкорпорированная в данных текстах модальность. Модальность реальности в богатырской сказке имеет более объективированный характер языкового выражения, чем в тексте волшебных сказок, поскольку героический пафос, присущий жанру эпической богатырской сказки, предполагает более широкий диапазон охвата действительности, выдвижение на первый план субъекта повествования - батыра, самого необыкновенного и активного действующего лица и его необычных действий и поступков, соотнесенных с бытовой реальностью. В текстовом пространстве фрейм референтивной модальности определяется как отношение когнитивного компонента текста к текстовому миру (внутренняя референция) и к актуальному миру (внешняя референция). Соответственно, в референтивную модальность входят механизмы квантификации и идентификации, реализуемые различными языковыми средствами в сценах субъекта, действия / состояния, объекта, времени, места и частями сцены квалификации.

В качестве примера рассмотрим схему реализации фрейма референтивной модальности, основанную на вертикальной модели информационно-смысловой структуры текста сказки “Àœúÿë áàòûð”. Выбор модели обусловлен авторской интенцией функционально ограничить сцену субъекта, сфокусировав всё внимание интерпретатора на ведущем субъекте S1 - Àœúÿë áàòûðе. Заголовок рассказа носит проспективный характер.

1) ñóáúåêò è åãî êâàëèôèêàòîðû SQ1: (áåð áèê ìàòóð, àï-àœ î¦îí ñ¢ñëå áåð)óëäàðû, Àœúÿë áàòûð, óë, åãåò, (¦óð) áàòûð; ºèí,Áå𢵦¢í èꢵ; (áûë èêå) áàòûð, áàòûð¦àð, ºå¦ (ó¦åãå¦), Èꢵ¦¢í ³ñ¢µ; (³ñ) áàòûð, áûëàð, ³ñ¢µë¢ï, ³ñ¢µ¦¢í äµðò¢µ; (äóðò) áàòûð, äµðò¢µ¦¢í áèø¢µ; áèø¢µ¦¢í àëòàó; (áèø) áàòûð, òåãåë¢ð, (äµðò) þëäàø, (àëòû) áàòûð, óëàð, (óëàð¦û½) œàéºûºû; Êåì ä¢ êåì; áàëàëàð, (äµðò) åãåò, ´¦åãå¦; áå¦, á妦å½, áåðåá妦¢, áå¦ àëòàóëàøûï, Åãåòò¢ð; ìèí; Êåì; óëûì, (àëû¤òàí êèëã¢í) œóíàœ; áàëàœàéûì; œóðœàœ; ¹èí; (èçãåëåêëå) áàòûð;

2) äåéñòâèå/ñîñòîÿíèå A/StQ1: êèëã¢í, µ¤ê¢í, åòåøê¢í, áèðåøì¢ã¢í, é³ð³ã¢í, µ¤åï, ñûŠàðŠàñ (œûíà), (áèê)œàéŠûðŠàí, (àðû)ºóŠûëŠàí,(áèðå) ºóŠûëŠàí; (áåð íè) ýøë¢é àëìàŠàí, ñûŠûï (òà) êèòê¢í; (ýé)êèòê¢í, (ýé)êèòê¢í; µòê¢í, áàðà òîðŠàñ, òóœòàŠàí, êóðåï œàëŠàí, áàðûï ºîðàŠàí, áóëàì, é³ð³é³ì, êèòòåê, (òèï)ðèçà áóëŠàí, êèòåï (ò¢)áàð¦û, áàðà ÿòºàëàð, èøåòåï œàëäûëàð, êèëåï, ºîðàŠàíäàð, áóëàºûŠû¦; ¢é¦¢; êèòåï áàðŠàí ê³í³ã³¦; áóëûð; òèã¢í, áàð¦ûëàð, µòòåë¢ð, œû¦ûðûï é³ð³ï ÿòàáû¦, (ÿóàï) áèðã¢í, êèëåï ñûœòûëàð, òàï áóëŠàíäàð, òèã¢íä¢ð, áàðûï åòòåë¢ð, àëûðŠà ì³ìêèí, êèòòåê ¢é¦¢, îñðàòœàíäàð, ³íä¢øê¢íä¢ð, áàðìजà; êèëåï åòê¢ñ, èíåï êèòê¢íä¢ð, áàðŠàíäàð, áàøëàï óò¢ð㢠áóëŠàí, œàáûï, œóéûï, ìåíåï êèòê¢í, êµðã¢í, è¤åí¢ ò³øê¢í, èëàï åá¢ðã¢í, èíåï óëòûðŠàíäàð, º¢ë¢ê áóëìàŠàí, àøàï óëòûðàëàð, ¢é¦µê, ð¢õèì èò, (òèï) ê³ë³ø¢ë¢ð; (ºµ¦¦å) áàøëàŠàí, µò¢íåê, œàðàï àëŠàí, (ê¢ë¢ø èòåï)àëìàé, ê³ñë¢øåðã¢; á³òê¢íìå; òàøëàï ñûŠûï êèòê¢íä¢ð, (ýé)êèòòåë¢ð, êèëåï òóœòàíûëàð, áàéœàï êèë¢éåê, áàð, êèòê¢ñ, àñûŠûï œàéòûð¦àð, ¢éë¢íåï œàéòœàí; (òµ½¢ð¢êë¢ï)óëòûðûøûï, àøàé áàøëàŠàí, áåøåðã¢í, òîðŠàíäàð, àëûï èí; êèëòåð; ºàëûíûï òîðîðŠà èò¢ºå½ìå; (áåð) êµò¢ðåï ºóœœàí, à¤ûï œóéŠàí, ñûŠûï œàðàŠû¦, òàáûï ä³ì³ð³êò³ð³ð㢠ê¢ð¢ê, ý¦ë¢ï ñûŠûï (òà) êèòê¢íä¢ð; ñûœœàíäàð, êµðã¢íä¢ð, (àáàéëûáûðàœ)œàðàºàëàð, ý¦ë¢ï òàáàéûì, ò³ø³ï êèòê¢í, áàðà òîðŠàñ, áàðûï ñûœœàí, òóœòàëŠàí; ºîðàøà áàøëàŠàí, ¹îðàìà (ëà èíäå); àëûðŠà ýéåëã¢íä¢, (ºîðàóºû¦-íèºå¦) ºûó àëà; àëûï œàéòûï óëòûðòûðŠà (ëà) ³ëã³ðì¢ã¢í, áàðûðŠà éûéûíŠàí, àòëàéºû (ëà) áóëìà; (íûœ) òîðŠàí, èòì¢ã¢í, àëà ºàëûï, ³¦¢ ñàïœàí, òåëãåë¢ï òàøëàŠàí, ñàáûï ³¦ã¢í, ºûíûï ñûœœàí, àëûøà áàøëàŠàíäàð, µëòå𢠺óœœàí, œàéòûï êèòê¢í, áàðûŠû¦, àëûðŠà áóëà, º³ð¢ãåë¢ï áàðŠàí, êèòåï áàðà, òàŠûëûï ìåíåï êèòê¢í, ò³ø³ï êèòê¢í, óëòûðŠàí-óëòûðŠàí, êèòåï áàðŠàí, èøåòåï œàëŠàí, ìåíåï êèòê¢í, òóðàœëàï òàøëàŠàí, ñûŠàðûï œóéºà½, îñàëàð, ºîŠîíäîðà, êµò¢ðåë¢ áàðŠàí ºàéûí, œûðœûï œàïòûðà, œàïòûðà áàøëàŠàí, áàðà ÿòºà, œûñœûðûï åá¢ðã¢í, œóøàì, œóøœàí, œàðøû êèëì¢ã¢í, êèòåï áàðŠàí;

3) îáúåêò äåéñòâèÿ ÎQ1: Àœúÿë òèã¢í èñåì, áàòûð; áàòûðŠà, àéûóŠà, áµðåã¢; àòàºûíà, œîø, é¢íëåê; åãåò; äàí; áàøûíà; ”Äîíúÿëà í覢ð áàð èê¢í? Íè½¢ èë ãè¦åï é³ð³ì¢¤ê¢?” òèã¢í óé; óœ-ºà¦àŠûí; (µòêåð áóëàò)œûëûñûí; äîíúÿ; (êµï) òàó¦àð, óðìàíäàð, ºûó¦àð; õ¢ë; (ñའáîðœîòîï, òàó-òàø àœòàðûï é³ð³ã¢í áåð)êåøåíå; (øàòûð-øîòîð êèëã¢í) òàóûø; (áåð àéëûœ)þëäû; (Áèê êµï)òàó; (褢ïºå¦)óðìàí; (õ¢òºå¦)ºûó; (áåð)êåøå; (áåð àÿŠûí ìóéûíûíà êµò¢ðåï á¢éë¢ï, ºû½àð àÿŠû ìåí¢í ãåí¢ ºèêåð¢½ä¢ï é³ð³ã¢í áåð) êåøåã¢); (áûë Š¢æ¢ï)êåøå; (áåð)áàòûð¦û; (áåð) ¢áåéã¢; œàëà õ¢ëåí; (áûë ¢áåé¦å½)çàðûí; (Áûë øàðòòû); (áàëëû) œàëàœ, (ì³ëä³ð¢ì¢ òóëû ºûó ºàëûíŠàí) òó¤òàœ; (êµã¢ðåï ÿòœàí) Óðàë òàóûí, (µ¦åíå½ òûóŠàí-µ¤ê¢í) åð¦¢ðåí, (µëåï œàëŠàí) àòà-¢ñ¢ºå; Àœúÿë áàòûðŠà, êó½åëå, é¢ø; œàëàŠû, òó¤òàœòû, òàìñûºû; 굦 é¢øò¢ðåì; áàòøàíû½ áåðåíñå øàðòûí µò¢µ øàòëûŠûíàí; Þãåðåê áàòûð¦û½ êèëåï åò좵åí¢; (œàðàð 굦㢠êµðåí좤 å𦢠îñœàí)á³ðê³òò³; áàòøà êåé¢óå; øóíû; áàòøà œû¦ûíà êå颵; (굦 êµðì¢ã¢í, œîëàœ èøåòì¢ã¢í) ýø; ºàðàéûìäû, µ¦åìäå;(àíàó ò¢¦ð¢ºå¦, èøåêºå¦ ñóéûí) ³é; áàëûœ; áå¦ã¢ åòå øàðò, åòåºåí ä¢; œû¦û½äû œàéºûáû¦Šà; ê¢ë¢ø; (áûë) áàòøàëûœòû; (áåð) ³é; í¢ì¢; (á¢éë¢íã¢í) áàðìàŠûí; (á¢éë¢íã¢í) œîëàŠûí; (áåð) áåé¢íå; (îëî œà¦àí òóëòûðûï) èò; èøåêòå; (µ¦å áåð œàðûø, ºàœàëû ìå½ œàðûø)œàðò; óíû ºàœàëûíàí; èò; œàðòœà; (àëòû) áåé¢íå; óë œàðòòû; áåð¢µ¦å½ (ñའáîðêîòîï, é¢í-ôàðìàí)œàñûï êèòåï áàðŠàíûí; œàðòòû½ þœ áóëŠàí åðåí; (³½³ð¢éåï òîðŠàí áåð) òèøåê; (øóë) œàðòòû; (èðã¢éåë œàðòòû½ ìå½ œàðûøëû ºàœàëûíàí î¦îí) àðœàí; (àðœàíäû½ áåð) îñîí; (èêåíñå) îñîí; (áåð) þë; (îøî) þë (ìåí¢í); óëàð¦û½ ê³íêµðåøåí; (ýñåðëåê ò¢) ºûóûáû¦; (¢áåé¦å½ á¢ë¢ê¢é ãåí¢)êµí¢ãåí; (àíà øóë) øèøì¢ ºûóûí; (øóíäàŠû ñµìåñ ìåí¢í èêå òàïœûð) ºûó; ºûó¦û; (èêå ¦óð) êµí¢ê; µ¦ ºµ¦åíä¢; êµí¢êò¢ðåí; µ¦ ³ë³ø³½ä³; áûŠà; êµí¢ãåí; (îñœàí ÿïðàœòû òóŠû¦Šà òåëåð áóëàò) œûëûñûí; (èðã¢éåëäå½) áàøûí; áàøòû (œûëûñû ìåí¢í); (óíû½ èêå) áàøûí; (³ñ³íñ³) áàøûí; œûëûñû; àæäàºàíû; (èêå êµí¢ê) ºûóûí; ʵïìå ê¢ð¢ê - øóë òèêëåì; œóðœûíûñ; (òóï-òóëû) èêå êµí¢ê ºûó; (µ¦åí¢ áµë¢ê èòåï áèðåëã¢í åð à¤òû õàçèíàºûí) êµí¢ãå-êµí¢ãå ìåí¢í; (¢ëë¢ íèíä¢é ñ¢éåð áåð œîøòî½ àÿíûñ) òàóûøûí, (œàíàòòàðû) øàïûëäàóûí; (Š¢ë¢ì¢ò ¦óð áåð îÿíûí) ýñåí; àæäºàíû; Ìèíå; (áåð òîœ) áàðœûëäàœ, (áåð òîœ) òóðŠàé; áàðœûëäàœ, òóðŠàé; îñîó; èòåí; àðœàíäû; ÿçà; (ÿçàíû½) œàòûºûí; øóíû; ýø; Á妦å; èïò¢ø; áûŠà; (ÿœòû) äîíúÿíû;

4) âðåìÿ ñîâåðøåíèÿ äåéñòâèÿ ÒQ1: Áîðîí-áîðîí çàìàíäà, áåð¦¢í-áåð ê³íä³, àé µ¤¢ºåí ê³í µ¤ê¢í, éûë µ¤¢ºåí àé µ¤ê¢í, åòå é¢øåíä¢, áåð ê³íä³, øóíäà óœ, øóë ñàœòà, áåð ê³í, èêå ê³í, ³ñ ê³í ýñåíä¢ áåð àéëûœ, èðò¢ãåºåí, øóë ñàœ, ³ñ ê³í ýñåíä¢ ³ñ àéëûœ, ò覦¢í, èðò¢íñ¢ê, á³ã³í, åòåíñå ê³íä³,(áèê) î¦àœ, (è½)à¦àœòàí, øóíäà, õ¢¦åð, åòå ê³í, åòå ò³í áóéû, øóíàí ºó½;

5) ìåñòî ñîâåðøåíèÿ äåéñòâèÿ LQ1: ÄîíúÿŠà, òèð¢-ÿœòû, ºóíàðûíà, òèð¢-ÿœœà, àðû (ºóŠûëŠàí), áèðå (ºóŠûëŠàí), äîíúÿëà, (áåð áåéåê òàóŠà µðë¢ã¢í) åð¦¢, ÿíûíà, áûíäà, œàðà óðìàí ýñåíä¢, ýð㢺åí¢ (êèëåï), (åòå) þë ñàòûíäà, (êè½ áåð) ÿëàíŠà, óíäà, (áåð) òóŠàéëûœœà, (îëî) þë áóéûíäà, (41 áàòøàëûœòû½ áàòøàºû òîðŠàí) œàëàŠà, (œàëà œàïœàºû) ò³á³íä¢, œàëàŠà, àóû¦ûíà, áàøûíà, áàœàíŠà, àëû¤òà, 굦¦¢ðåí¢í, áàœàíäà½, àóû¦ûíäàŠû, áàøûíäàŠû, (á¢ë¢ê¢é ãåí¢ ñóéûí ³é) ýñåí¢, þëäàøòàðûíà, (áåð óðìàí ýñåíä¢ãå) àœëàíŠà, òèð¢-ÿœòû, ³é¦¢, áå¦ã¢, 覢íã¢, èøåê àëäûíà, (øóíäàŠû) œàéûíŠà, àíà, òµá¢í, èïò¢øò¢ðåí¢, áèëåí¢, òèð¢-ÿŠûíà, (îøî þë) ìåí¢í, (áåð) œàëàŠà, œàëà ñèòåíä¢ãå (áåð) ³éã¢, œàëàíû½ (áåð) îñîíàí (èêåíñå) îñîíà, óíäà, êµí¢ãåí¢, œàé¦àíäûð, àëû¤òàí, œûíûíàí, óðàì áóéûíà, (èêå) œóëûíà, áàáàéŠà, (êèðå) øèøì¢ã¢, åðã¢, œóëäà (Šûíà), œóíàœœà, (áåð)åð㢠(ë¢), å𠳤ò³í¢, òèøåê àëäûíà, àðœàí îñîíà, àðœàíŠà, जà, ºóøûíà êèëã¢ñ, (àÿœ òàðòòœàí) ÿœœà, (¢¦¢ì µòêåºå¦ œóéû, œàðཊû) óðìàíŠà, àŠàñ áàøûíà, å𠳤ò³í¢, þŠàðû, ó½ ÿœ ÿíáàøûíû½, ºóë ÿœ ÿíáàøûíû½, (ÿœòû) äîíúÿŠà, (á¢ë¢ê¢é ãåí¢ áåð) òàóŠà, (òåë¢ã¢í) ÿœœà.

Таким образом, референтивная модальность, соотнесенная с субъектом 1 сказки «Àœúÿë áàòûð» может быть представлена схематически:

Mr < S1 — A/St1 —O1 — T1 — L1

Q Q Q Q Q

Что касается степени проявленности субъективного компонента в тексте, то такие параметры, как эмотивность, экспрессивность, оценочность, представленные соответствующими сценами сенсорной, эмотивной, ментальной, оценочной, композитивной модальности, за неимением своих “собственных” языковых средств выражения на базе уже имеющихся в арсенале языковых средств референтивной модальности, в совокупности образуют языковой фрейм субъективной личностной модальности текста.

1)сцена сенсорной модальности М sens: êµðåð㢠òèï; êµðåï œàëŠàí; êµð¢ºå½ áèò; èøåòåï œàëäûëàð; òû½ëàŠàíäàð; œàðàºà; êµðã¢í; êµðåíäå; êµðåï œàëûï; êµðã¢í; ºóøûíà êèëã¢ñ; (òàóûøûí) èøåòåï œàëŠàí; œàðàºà; œàðàï àëŠàí; (áåð-áåðåºåí¢) œàðàøûï; òàóûø èøåòåëã¢í; œàðàºàëàð; (àáàéëûáûðàœ) œàðàºàëàð; êµðã¢íä¢ð; (òèð¢-ÿŠûíà) œàðàºà; 굦¦å ñàŠûëäûðûï è äð.

Языковые средства, включенные в данную сцену, репрезентируют те знания, которые мы постигаем на своем телесном и ментальном опыте. Такую взаимосвязь сенсорной и ментальной модальности (модусов) отмечала в своих работах Н.Д. Арутюнова, подчеркивая, что когнитивный цикл развивается от восприятия к знанию, а эмоции имеют под собой преимущественно когнитивную основу: они базируются на знаниях и предположениях. Так, глаголы êµðåðã¢, œàðàðŠà ìîãóò ïîëó÷àòü êîãíèòèâíûé ñìûñë «âíóòðåííåãî çðåíèÿ» è ñáëèæàòüñÿ ñ ìîäóñàìè ïîëàãàíèÿ è ñîìíåíèÿ: ßóàï áèðåð㢠¢¦åð áóëìàŠàíû½äû êµðåï òîðàì.

2)сцена модальности эмотивности и психической установки М emot: (áèê) œàéŠûðŠàí; (áèê) ÿìàíºûó (áóëûï êèòê¢í); êµ½åëå òóëûøœàí; 굦¦¢ðåí¢í é¢ø ò¢ ì³ëä³ð¢ï òàìŠàí; (áèê) áîðñîëà áàøëàŠàíäàð; òûíûñ œûíà; øàòëûŠûíàí èëàï åá¢ðã¢í; ê³ë³ø¢ë¢ð; œàóøàï œàëìàŠàí è äð.

Языковые средства, репрезентирующие сцену эмотивной модальности, выражают отношение к какому-либо объекту (ситуации), который выступает в качестве стимула сообщения. Они разнообразны по грамматической форме: предикативы (òûíûñ œûíà, ÿìàíºûó), простые глаголы (œàéŠûðŠàí, ê³ë³ø¢ë¢ð), сложные глаголы (áîðñîëà áàøëàŠàíäàð, èëàï åá¢ðã¢í). Поскольку восприятие (в широком смысле) лежит в основе эмоциональных реакций, эмотивные значения совместимы с сенсорными: É¢ìëå é¢é ê³íä¢ðåíä¢ãå ñ¢ñê¢ òóëû ÿëàíäàðûí êµðåµå ð¢õ¢ò. В то же время модус психической реакции не может вводить как-предложения: *Ò¢á芢ò íèñåê óÿíŠàíû ð¢õ¢ò. Модусы типа: é¸ë, ð¸õ¸ò, êµ½åëºå¦ - нейтральны, поскольку они способны приобретать отнесенность к разным лицам: óŠà é¢ë, ìè½¢ ð¢õ¢ò, ºå¦ã¢ êµ½åëºå¦ и этот процесс называется субъективацией модуса.

3) сцена ментальной модальности М мent:

áàøûíà óé êèëã¢í; óéëàíûï óëòûðŠàí-óëòûðŠàí; œàðøû êèëì¢ã¢í; è¤åí¢ ò³øê¢í; ûñûíëàï òà; áåëãå½ êè뺢; ðèçà áóëŠàí; œàðøûëûœ þœ; œàðøû êèëì¢ã¢í; àëûðŠà ì³ìêèí; (ºûóŠà áàðûðŠà) éûéûíŠàí è äð.

Сцена ментальной модальности представляет собой следующий этап в иерархическом восхождении от конкретного к абстрактному. Ментальные модусы наиболее многочисленны и образуют несколько разрядов: 1) полагания: может быть предпослан любому предложению, тексту, даже уже содержащему модальность. Модальность полагания – знак связи высказывания с его автором: Áûë òèêøåðì¢ º³¦³ìò¢ë¢ðå áèê ì³õèì òèï ºàíàéûì. Ñóáúåêòèâíàÿ âàëåíòíîñòü ãëàãîëîâ ïîëàãàíèÿ ñíèìàåòñÿ, êîãäà îíè ñòàâÿòñÿ â íåîïðåäåëåííî-ëè÷íîé ôîðìå: Óë éûðñû áèê òàëàíòëû òèï 褢ïë¢í¢; ëèáî ââîäòñÿ ìîäàëüíûì ãëàãîëîì: Ýøòå óë áå𠵦å á³ò³ð³ï ýøë¢ï œóéŠàí òèï óéëàðŠà áóëà. Этот процесс можно охарактеризовать как объективация модуса; 2) ìîäàëüíîñòü ñîìíåíèÿ è äîïóùåíèÿ âûðàæàåò îòíîøåíèå ê èñòèííîñòíîìó çíà÷åíèþ ïðîïîçèöèè: Áûë ÿìàí ñèð¦å äàóàëàï áóëûóû ºèñ øèêºå¦ òµãåë (è¤áàòëàíìàŠàí, ¢ëå㢠èõòèìàë òµãåë). Ïðåäèêàòû âîçìîæíîñòè ñïîñîáíû âûðàæàòü ÷àñòè÷íîå ïðèíÿòèå òî÷êè çðåíèÿ ñîáåñåäíèêà, íî ýòî íå èñêëþ÷àåò íåñîãëàñèÿ ñ íèì. êèå ìîäàëüíûå ñëîâà, êàê èõòèìàë, ì³ìêèí íå âñåãäà îòðàæàþò òî÷êó çðåíèÿ àâòîðà ðå÷è, òàê êàê îíè «îñòàâëÿþò ãîâîðÿùåìó ñâîáîäó «îòðå÷åíèÿ». 3) ìîäàëüíîñòü èñòèííîñòíîé îöåíêè (èñòèíû è ëæè) ñîñòàâëÿþò ìîäàëüíûå ñëîâà, ââîäÿùèå ÷òî- è ÷òîáû-ïðèäàòî÷íûå: ä³ð³¤, ÿëŠàí. ¹èí ýø ìåí¢í áóëûøœàíû½ ä³ð³¤ òµãåë. Óíû½ ³é㢠œàéòûï êèòê¢íå ì³ìêèí òµãåë. 4) ìîäàëüíîñòü çíàíèÿ - áåëåðã¢, òàíûø áóëûó, à½ëàó º.á. - ââîäèò ïðîïîçèöèþ, êîòîðàÿ ìîæåò è íå ñîäåðæàòü íîâóþ èíôîðìàöèþ. Îòìå÷àåòñÿ ñóùåñòâåííîå ðàçëè÷èå ìåæäó ìîäàëüíîñòüþ çíàíèÿ è ïîëàãàíèÿ: установка полагания предполагает выбранность мнения, модус знания не сочетается с вводными словами, указывающими на неопределенность истинностного значения, по той естественной причине, что знание требует установления истины: Áå¦ã¢ œóíàœœà Àéðàò êèëåµå èõòèìàë. - Áåë¢ì. Áûë òóðàëà ºèí ìè½¢ ¢éòê¢éíå½ ä¢ èíäå. Ìîäàëüíîñòü íåçíàíèÿ (ìîäóñ íå-îòâåòà) - áåëì¢éåì, áèë䢺å¦, áàðûáåð, ñ¢éåð º.á. - îñòàâëÿåò íåâûáðàííîé ïðîïîçèöèþ ñ òåì èëè èíûì èñòèíîñòíûì çíà÷åíèåì, ÷òî îòëè÷àåò åå îò ìîäàëüíîñòè ñîìíåíèÿ è âåðîÿòíîñòíîé îöåíêè. Ìîäóñ íåçíàíèÿ ñâÿçàí ñ âîïðîñîì, êîòîðûé ìîæåò ñîäåðæàòü «íåâûáðàííîå» ìíåíèå èëè ñóæäåíèå: Áûë ìè½¢ òàìàì áóëûð òèï óéëàéºûŠû¦ìû?

4) сцена оценочной модальности М evalîòíîñèòñÿ ê ñôåðå àêñèîëîãèè. Âûäåëÿþòñÿ îáùèå è ÷àñòíûå îöåíêè:

îáùàÿ – 1)абсолютная (положительная) ÿœøû, ÿœøûëûœ; (отрицательная) (õ¢ëä¢ð) ì³øê³ë;

2) сравнительная (положительная) ÿœøûðàœ;

ýñòåòè÷åñêàÿ - à¤ûë åãåòò¢ð¦å; (с интенсификаторами) (áèê) ìàòóð;

óòèëèòàðíàÿ - áóøœà (âàœûò µòê¢ðåðã¢); ¢ð¢ì (èòê¢íºåãå¦); ê¢ð¢ãå ë¢ þœ;

ýòè÷åñêàÿ - (èçãåëåêëå) áàòûð; (áûë) èçãåëåãå½; ÿçàíû½ œàòûºûí;

íîðìàòèâíàÿ - (øóë) åòê¢í.

5) Модальность метафорического и метонимического расширения M metaph/meton -

Метафора: 1) антропоцентрическая: Бåð ºûƒûº òà þº, õàëº ºàíëû éœø èëàé.“Í辜 èë ãèƒåï é³ð³ìœ¿êœ?" òèãœí óé êèëãœí;

2) природная, модель “огонь + вода”:

Á僃å òàøëàï êèòìœ,Àºúÿë áàòûð, ¼ƒå¾ ìåíœí àë, šè¾œ òîðî èïòœø áóëûï, óòòû ëà-šûóƒû ëà êèñåð㜠š¼ƒ áèðœáåƒ

модель“водный поток”: Øóë ñຠÀºúÿë áàòûðà áèê ÿìàíšûó áóëûï êèòêœí, ê¼¾åëå òóëûøºàí, 꼃ƒœðåíœí éœø òœ ì³ëä³ðœï òàìàí

Метонимия:

1) модель “физический орган –человек” - ”Áûíà šè¾œ 꼃 ê¼ðìœãœí, ºîëຠèøåòìœãœí ýø áóëûð! Øóíû ëà ºîëàû¾ èøåòšåí, áàòøàì: < .>! Áàëàì, šûóà òèï àÿº àòëàéšû ëà áóëìà.

2) модель:место - человек:

Ëœêèí šó¾ûíûí, ìàéƒàí òàðàëàñ, áàòøà ¼ƒåíå¾ øóíäàé øàðòòàð ºóéûóûíà ¼êåíåï á³òœ àëìààí. . ìàéƒàí éûéûï, êåøå ¼òœìœ¿ øàðòòàð ìåíœí éœø åãåòòœðƒå šœëœê èòåð áóëšà¾, ñóéûí ³é³¾œ ÿáûï ÿíäûðûëûóû¾äû ê³ò ò³ òîð.

Метафтонимия: Äîíúÿ ºûƒûðûï é³ð³é³ì.

Á³ã³íã³ ä¼ðò åãåò šàðàéûìäû áà¿ûï, ¼ƒåìäå áîòàðëàï òàøëàðƒàð . Šåƒ îøî òèøåêòå¾ àóûƒûí ºàðàóûëëàûƒ.£ƒå ñûºšà, áûë áàéëûºòû¾ áåƒãœ å¿åí äœ è¿êœò윿. £ƒå ºàƒàíäàû èòòå šîëäàï á³ò³ð³ï, èøåêòœí ñûûï òà šûƒàí

5) Сцена композитивной модальностиM compîòðàæàåò ôðàãìåíòû çíàíèÿ, ñâÿçàííûå ñî ñòðóêòóðèðîâàíèåì òåêñòà, âíóòðèòåêñòîâûìè ñâÿçÿìè è îòíîøåíèÿìè.  àíàëèçèðóåìîì ôðàãìåíòå òåêñòà ñêàçêè «Àœúÿë áàòûð» àêöåíòèðóþòñÿ ñëåäóþùèå òåêñòîâûå ñâÿçè:

ëîãè÷åñêàÿ ñâÿçü ñîåäèíåíèÿ: Åòå áàòûð áûë ¢áåé¦å½ çàðûí òû½ëàŠàíäàð ¦à œàëàŠà èíåï êèòê¢íä¢ð. ¹îðàìàŠû¦ ¦à èíäå, áàëàëàð. ÁàòøàŠà áûë îœøàŠàí äà;

ëîãè÷åñêàÿ ñâÿçü ïðîòèâîïîñòàâëåíèÿ: Ë¢êèí, áåð¦¢í-áåð ê³íä³, ¢ì¢ë㢠œàðøû òèã¢íä¢é, óëàð¦û½ ûñûíëàï òà áåð áèê ìàòóð, àï-àœ î¦îí ñ¢ñëå áåð óëäàðû äîíúÿŠà êèë, òè. Øóëàé ¦à áåð íè ýøë¢é àëìàŠàí. .òåãå åí œàðñûŠûíà êèëåï åòåð㢠êµï œàëìàŠàí, ¢ Þãåðåê áàòûð áåð ê³íë³ê þëäà éîœëàï ÿòà;

лîãè÷åñêàÿ ñâÿçü ïðè÷èíû è ñëåäñòâèÿ: ØóŠà êµð¢ áåð àÿŠûìäû á¢éë¢ï œóé¦ûì. Áûíà øóŠà åãåòò¢ð¦å½ áàøòàðûí œûðœûï œûíà òîðàëàð;

à) èíèöèèðóþùèå âûðàæåíèÿ; ýêñïëèêàöèÿ àêòà ðå÷è:

Áîðîí-áîðîí çàìàíäà Óðàë òàóû áóéûíäà é¢ø¢ã¢í, òè, áåð ¢áåé ìåí¢í áåð áàáàé;

â) ýêñïëèêàöèÿ òåìû âûñêàçûâàíèÿ: Óë äà áóëºà øóëäûð: œàëàáû¦Šà êèëã¢í áàòûð¦àð àíàó ò¢¦ð¢ºå¦, èøåêºå¦ ñóéûí ³é ýñåí¢ èíåï óëòûðà.

Òåêñòîîôîðìèòåëüíûé ïîòåíöèàë òåêñòà îáÿçàòåëüíî âêëþ÷àåò è îñîáåííîñòè àâòîðñêîãî ñòèëÿ, óíèêàëüíîñòü ìàíåðû ïèñüìà: Êîìïîçèöèîííî-ñòèëèñòè÷åñêèå ñðåäñòâà:

ïîâòîðû - â ïðåäåëàõ îäíîãî ïðåäëîæåíèÿ: Àœúÿë áàòûð ýé êèòê¢í, ýé êèòê¢í, êµï òàó¦àð, óðìàíäàð, ºûó¦àð µòê¢í. ¡áåé 굦 é¢øò¢ðåí œîÿ- œîÿ ݦë¢ã¢í-ý¦ë¢ã¢í, òàïìàŠàí;

â ïðåäåëàõ âñåãî òåêñòà: Áå𢵦¢í èꢵ ÿœøû áóëûð áèø¢µ¦¢í àëòàó ÿœøû áóëûð. Êèòåï ò¢ áàð¦û, òè, áûë ³ñ áàòûð. Êèòåï ò¢ áàð¦û, òè, áûë àëòû áàòûð.

Ó÷èòûâàÿ âñå âûøåèçëîæåííûå ïàðàìåòðû è õàðàêòåðèñòèêè ñöåí ñóáúåêòèâíî-личностной ìîäàëüíîñòè, ìîæíî âûñòðîèòü ñëåäóþùóþ ñõåìó реализации данного ôðåéìà â òåêñòå:

Ms/p < M sens+ M emot +M ment+ M eval + M metaph/meton + M comp

3.Ñóáúåêòèâíî-ìåæëè÷íîñòíàÿ ìîäàëüíîñòü

Данная модальность определяется отношениями между субъектами текстовой деятельности (автор, реципиент) в их взаимодействии с миром текста и действительным миром. Основное ее содержание – интенциональность; соответственно выделяют три подвида модальности: деонтическую, эпистемическую и аксиологическую. Для них характерны две функциональные перспективы:

1.Персональная функциональная перспектива – интенциональность исходит лично от автора.

2.Функциональная перспектива отчуждения – интенциональность исходит от другого лица, группы лиц, общности. Автор либо поддерживает ее, либо нейтрален, либо противостоит ей.

Эпистемическая модальность â òåêñòå ñêàçêè «Àœúÿë áàòûð» реализуется в основном через повествовательные формы предложения, хотя возможны и косвенные выражения дескрипции, например: вопросительная форма предложения – риторический вопрос “Íè½¢ ê³ñë¢øåðã¢, äîíúÿëà œû¦ á³òê¢íìå íè?”

Äàííàÿ ñêàçêà õàðàêòåðèçóåòñÿ ôóíêöèîíàëüíîé ïåðñïåêòèâîé îò÷óæäåíèÿ - àâòîð ïîääåðæèâàåò èíòåíöèîíàëüíîñòü, èñõîäÿùóþ îò äðóãèõ ëèö, ïåðñîíàæåé: ”Øóíäàé èçãå ýøòå ûøàíûï òàïøûðŠàíû ³ñ³í Àœúÿë áàòûðŠà ìå½-ìå½ ð¢õì¢ò ¢éòê¢í ä¢ þãåðåï ò¢ êèòê¢í, òè”. ”Áûë œàëà õàëœû Àœúÿë áàòûð¦û áåð åðã¢ ë¢ åá¢ðì¢éåíñ¢, åòå ê³í, åòå ò³í œóíàœ èòê¢í, òè”. Àâòîð ñòðåìèòñÿ íå ïðîñòî îïèñàòü ìèð, à âûðàçèòü ñâîå îòíîøåíèå ê ïðîèñõîäÿùåìó è äàæå ñòàòü ó÷àñòíèêîì ñîáûòèé, ÷òî çíà÷èòåëüíûì îáðàçîì ñóáúåêòèâèðóåò õàðàêòåð ïîâåñòâîâàíèÿ. Êîãäà àâòîð íåïîñðåäñòâåííî àïåëëèðóåò ê ÷èòàòåëþ, ýêñïëèöèðóÿ åãî â òåêñòå, ñîçäàåòñÿ ýôôåêò ïîëèìîäàëüíîñòè, âîçíèêàþùèé èç äèàëîãîâîñòè ïîâåñòâîâàíèÿ; ñóáúåêòèâèðîâàííîе, ïðàãìàòè÷åñêîå ñîäåðæàíèå âûäâèãàåòñÿ íà ïåðâûé ïëàí, ôàêòóàëüíàÿ æå èíôîðìàöèÿ îñòàåòñÿ êàê áû çà êàäðîì, ñëóæèò ñâîåîáðàçíûì ôîíîì.

Деонтическиетексты преимущественно находятся вне оценок истинности, их инвариантное значение – “как должно быть”. Основным и прямым способом выражения деонтической модальности являются побудительные формы предложения; но и другие коммуникативные формы (повествовательные, вопросительные) выступают в данной вторичной, косвенной для себя функции, например: “Øóíû ëà œîëàŠû½ èøåòºåí, áàòøàì: áûíàí êèðå œû¦ûìà êå颵 ºàéëàéûì òèï, ìàé¦àí éûéûï, êåøå µò¢ì¢¤ øàðòòàð ìåí¢í é¢ø åãåòò¢ð¦å º¢ë¢ê èòåð áóëºà½, ñóéûí ³é³½¢ ÿáûï ÿíäûðûëûóû½äû ê³ò ò¢ òîð! - òèã¢í”.

Интенциональность аксиологических текстов выражается в оценке: общей и частной, положительной и отрицательной и т. д. Обычно аксиологическая модальность встречается в текстотипах с эпистемической и деонтической модальностью: ”Ýé, èçãåëåêëå áàòûð! ”;”Ýé, ºå¦, ýøåì ýé¢ë¢ðå! Îÿòºû¦ þëäàøòàð! -òèï œûñœûðûï åá¢ðã¢í.”

Основной объем фрейма субъективно-межличностной модальности ïðåäñòàâëåí êàê ýïèñòåìè÷åñêèé òåêñò (îïèñàíèå æèçíè áàòûðà è åãî ïîäâèãîâ), íî êîíåö ðàññêàçà äåìîíñòðèðóåò èòîãîâóþ àêñèîëîãè÷åñêóþ (ïîëîæèòåëüíóþ) îöåíêó ïîñòóïêîâ ãåðîÿ. Âåñîìîñòü ïîëîæèòåëüíîé îöåíêè ïîä÷åðêèâàåòñÿ è àâòîðñêèì îáðàùåíèåì ê ÷èòàòåëþ, âîâëå÷åíèåì åãî â îáñóæäåíèå ìîðàëüíî-ýòè÷åñêèõ öåííîñòåé, ÷òî ïðèâíîñèò íåèçáåæíûé ìîðàëèçàòîðñêèé òîí äåîíòè÷åñêîé ìîäàëüíîñòè «êàê äîëæíî áûòü»: Íè ³ñ³í ò躢½, á³ò¢ õàëœ àëòû áàòûð¦û ÿðàòœàí.

Ôîðìà è ñîäåðæàíèå ïîâåñòâîâàíèÿ îïðåäåëÿþò è îáùóþ ìîäàëüíîñòü ïðîèçâåäåíèÿ, ñêëàäûâàþùóþñÿ èç ñóììû ÷àñòíûõ ìîäàëüíîñòåé, ãðàäóèðîâàííî ïîëîæèòåëüíûõ.

Ms/i < M (epist) M (axiol) M (deont)

Таким образом, когнитивная модель модальности текста сказки «Àœúÿë áàòûð» имеет вид:

S1

Mr < S1 — A1 — O1 — T1 — L1

Q Q Q Q Q

¯­

M text < Ms/p < M emot + M sens +M ment+ M eval + M metaph/meton + M

comp

¯­

Ms/i < M (epist) M (axiol) M (deont)

ГлаваV“Сопоставительное описание когнитивных моделей модальности в английских и башкирских текстах” представляет когнитивно-культуральные аспекты функционирования языковых единиц, активирующих фреймы референтивной и субъективной модальности. Методика исследования когнитивного представления модальности в сопоставляемых текстах включает следующие этапы: 1) построение интерпретатором когнитивной модели модальности англоязычного текста, выявление метафорических и метонимических моделей, а также фреймов его активации; 2) установление роли метафорических и метонимических моделей в создании когнитивной модальности башкироязычного текста; 3) сопоставительный анализ когнитивных моделей модальности в англо- и башкироязычных текстах; 4) лингвистический анализ средств активации сцен и фреймов текстовой модальности посредством метафорических и метонимических расширений.

Из сопоставительного анализа текстового материала становится ясно, что общим, универсальным для когнитивных моделей текстов является антропоцентрическая категория модальности, в метафорическом аспекте трактуемая как «вместилище» и находящаяся с другими категориями текста в иерархическом отношении «верх – низ». Сцены «субъект – темпоральность – локальность», являясь универсальными концептами - элементами когнитивной модели, получают как количественную, так и качественную характеризацию через квалификаторы, относящиеся к области надстроечной субъективной вариативности. Равный объем распределения модальной информации независимо от вертикальной или горизонтальной моделей информационно-смысловой структуры английских и башкирских текстов обеспечивается наличием в соответствующих лингво-коммуникативных сообществах базовых универсальных категорий «выделенного» и «фона». Различия же лежат в системе языкового представления национальной картины мира. Как известно, структурно различия наиболее отчетливо проявляются на фонетическом уровне, далее по шкале убывания - на морфологическом, лексическом, синтаксическом и текстовом уровнях. Вариативность качественных характеристик (квалификаторов) проявляется больше всего в сопоставляемых текстах на уровне субъективной модальности. Здесь центром модализации отношений является, прежде всего, автор, что подразумевает выдвижение на первый план элементов косвенного означивания, в частности, когнитивных механизмов метафорических и метонимических моделей. Как показал сопоставительный анализ, метафорические и метонимические модели можно охарактеризовать как: 1) универсальные, имеющие биологические основания и поэтому свойственные различным языкам, 2) идиоэтнические - национально-специфические, свойственные определенным культурам, поскольку выбор конкретного физического основания среди множества других возможных должен согласовываться с общим культурным фоном.

Анализ языковых реализаций метафорических и метонимических моделей в английских и башкирских текстах позволяет сделать общие выводы относительно объема, содержания и взаимосвязей категории модальности в сопоставительном аспекте. Универсальными метафорическими моделями являются:

1) антропоцентрическая: англ. The sea was near at hand, but not intrusive: it murmured (T. Hardy); They shouldered into their coats and piled into the Buick (D. Carter). башк. €œíäœëèïòû¾ áàøûíà é¼íëå óé êåðìœíå (Ò.Ñœèòîâ); Øóíàí ºûìûƒ òó¿òàºòàðû é³ð³ï êèòòå(Ñ.Àãèø),

2) природная: а) зооморфная: англ. He had been a dull dog, an enemy to merriment (W.S.Maugham). A low track, a track made of white porcelain tiles, а track that rolls up inside its shell at the approach of an enemy?(F.Sullivan).

башк. Áûíà-áûíà òåãå åð ìåíœí ê¼ê àðàšûíäàû îñà-ºóíà é³ð³ãœí õûÿëû õœƒåð ຠºàûƒà êèëåï ºóíûð ƒà ¼ƒåí ãåíœ ò¼ãåë, áàøºàëàðƒû ëà øàòëàíäûðûðëûº êàðòèíà õàñèë áóëûð .(Ò. Ñœèòîâ). £œò ºàðò ò³ëê³, õœéëœêœð êåøå ëœ èíäå, óðàòûï-ñóðàòûï ºûíà, îñðàøºàíäà øàÿðòºàí áóëûï, òœêè ¼ƒ óéûí óíû¾ ê¼¾åëåíœ šàëà (Ä.Á¼ëœêîâ).

á) фитоморфная: англ. You’d think you were a blooming lump of wood

the way they talk (M. Trist). Baron was a dry branch of the great family Katzenellenbogen, and inherited the relics of the property and the pride of his ancestors (W.Irving);

башк.:Ìèí ã³ëäœðåì šóëûóûíàí èëàìàíûì, 곃 óëàð áàðûáåð šóëûéƒàð.£ƒåìäå¾ ûñûºòàí ñàô òîéîëàðûìäû¾ øè¾å¼åíœ èëàíûì (Ò. Ñœèòîâ). Áûë äîíúÿ - ò³íã³ ºàðà óðìàí, œñœéåì àƒàøºàí êåñêœé áàëà áóëšà ëà, óíû òàáûðà ì³ìêèí (Ì. Êœðèì).

в) водной стихии: англ. The flood of memories brought back by this revival of

an incident anterior to her troubles produced a momentary dismay lest, recognizing her also, he should by some means discover her story (T. Hardy). Again distantly, the ghostly wail of the bird rose and fell, grief cresting an ocean of tears (D. Carter);

башк. "Óë šàìàí š³éœ œëå. Éœøëåê òîéîëàðûáûƒ òàøºûíû šàéûºìààí”òèãœí óéƒàð ìåíœí €œíäœëèï óðàìäàí ýðå-ýðå àòëàíû (Ò. Ñœèòîâ). ʼ¾åëåì óëàðƒàí ò³øêœí ÿºòûëûº ìåíœí òóëû, ýðêåëêï òîðà, œ ¼ƒåì àíà øóë ÿºòû šóºìàºëû ÿð áóéëàï àòëàéûì (Œ.Âàõèòîâ).

г) огня: англ. He saw a tear fall, and his heart flared hot. So then a new fragile flame of love came out of the ashes of their last pain (D.H. Lawrence). My heart burned to get possession of that book (W. Irwing);

башк. - ɳðœê ÿíà, ààé . Ôàøèñòàðƒû ºàðøû šóûøà òîðàí óðûíà áûíäà šåƒƒå¾ ìåíœí àëûøûï é³ð³é³ì (Ð.Áàéáóëàòîâ). Åð㜠êèëåï ò³øêœíäœ ê¼ƒãœ óòòàð ê¼ðåíäå (Ñ Àãèø),

д) погодных явлений, воздуха, ветра: англ. Then these children of the open air, whom even excess of alcohol could scarcely injure permanently (T.Hardy). We raised a wind. My face no doubt wore an air of immodest triumph (D.Carter);

башк.:Óë ì辜 õœëäå¾ íàñàðëàíàíû¾, šàóàëàû áîëîòòàðƒû¾ áåƒãœ ºàðàòà ê¼¾åëšåƒ áóðàíäàð àëûï êèëœñœãå òóðàšûíäà îƒàº ºûíà š³éëœï óëòûðƒû (Ñ.Àãèø).

Øóíäàé óº, áåð íœìœãœ ëœ èòèáàð èòìœéåíñœ, ñèòêœ ëœ, ࿺à ëà ºàðàìàé é³ð³ðãœ ëœ ÿðàìàé. Œ èíäå ³¿êœ ãåíœ ºàðàï é³ð³šœ¾, šàóàëàíûï é³ð³¼ áóëà (Ñ.Àãèø).

3)социальная: англ. The young man much resented this directness of attack and in

the war of words which followed when they met he did not scruple publicly to insult Mr. Clare, without respect for his gray hair (T. Hardy). Love is science (T. Hardy); башк.:²¿òœ¼åíœ, ò³ðë³ òåëäœðƒå ³éðœíåð㜠òœáèè òàëïûíûøû ëà, ê¼¾åë ò³ïê³ë³íäœ ºóƒàëûï, òàóûø áèðãœíäåð. Óë èêåíñå òàïºûð øœêåðòêœ œéëœíäå, òèê áûë 윃ðœñœíå ëœ òàìàìëàðà òóðà êèëìœíå óà (Á. Ðàôèêîâ). -Êîëõîçñû èïòœøòœð! Áåƒ, ýøñåëœð, ñòàíîê áàòûðƒàðû, šåƒƒå ê¼ðå¼ãœ øàòáûƒ (Ñ.Àãèø).

4) артефактная: англ. Luc uncorked an expletive which, like brandy in a temperance household, was used on rare emergences (H.H.Munro). Memory is the diary we carry about with us (O.Wilde). - Everything about me is deadly. I am dynamite from head to foot. I’ve got a load of dynamite in each fist. – I shall win. I’ve got more dynamite in my little finger than he’ll ever have in his whole body. He won’t know what hit him(J.B.Morton);

башк.:Ýëåê óë, ºàòûí-ºûƒ ê¼ðšœ, ¼ƒåí á³ò³íëœé îíîòà, êœðòœíœí ñûûï êèòœ òîðàéíû (Ñ.Àãèø). Ìèí áàëûºñûëàð áðèãàäàšûíäà ýøëœéåì, šèí - óìàðòàëûºòà. Òàïºàí-òàáûëàí óðòຠºàƒàíà éûéûëûð (Ì. Êœðèì).

В английских и башкирских текстах с модальными значениями эмотивности и оценки коррелируют также смешанные метафорические модели, например:

1) “настроение + высоко = хорошо ”: англ. But in the evening the dullness of the rambling old place began to weigh upon my spirits (W.W.Jacobs);

башк. Õàëºòû¾ êœéåôå àðûó ûíà ê¼òœðåëåï êèòòå (Ñ Àãèø).

2) "îãîíü + âîäà":

àíãë. The blood seethes and boils in the veins, the brains are boiling in the skull, the heart in the breast is glowing and bursting, the bowells are redhot mass of burning pulp (J.Joyce);

áàøê. -Šàáàí òóéûíäà éûûëûóñû ëà êœðœê áèò! - òèï ¼ƒåìñœ ñêðîìíîñòü ê¼ðšœòœì, œ ýñòœ, ê¼¾åëäœ, ºàíûìäû ºàéíàòûï åëêåíäåðãœí ³ì³ò îñºîíî ÿíà, áàøºà ý¿å ºàí þãåðœ (Ñ Àãèø),

3) морбиальная (болезнь/ лекарство + эмоции): англ. Gone was the dragging pain of loneliness in his heart (D.Carter).This conversation was another of the bitter pills she had been obliged to swallow that day (T. Hardy);

башк.: Ðè÷àðä Ãàëèí, ì³õœááœò óë ¼ƒåíå¾ àçàïòàðûíà, œðí弃œðåíœ éûóàíûñ, é³ðœê ÿðàëàðûíà äàóà ýƒëœï êèëåð㜠òåéåø (Ì. Êœðèì).

4) хроматическая (цвет +эмоции):

англ. In the real dark night of the soul it is always three o’clock in the morning(F.S.Fitzgerald). The atmosphere turned pale, the lane showed all its white features, and Tess showed hers, still whiter (T.Hardy).

Корреляцию метонимических моделей с различными модальными значениями можно наблюдать в английских и башкирских текстах, например: универсальные модели: а) “физический орган – человек” (сенсорная модальность):

англ. Her greenish-greyish eyes travelled pensively upon the cracked wall (W.S.Maugham);

башк. Ðèòà ȃðèñºà éûëìàéƒû. - Ìœìœé àóûƒƒàðà øóëàé êœðœê óë! - Šåƒ áàëåðèíà ò¼ãåëìå? Š³éœêòœðåãåƒ êèëåøåï òîðà (Ò. Ñœèòîâ);

б) ”место –люди, его занимающие “:

англ. “When we go”, said Mark, “this house will have a hangover” (J. Collier) If you pretend to be good, the world takes you very seriously. If you pretend to be bad, it doesn’t(O.Wilde); The investigator suspected the poor dead bastards were just a Vodka troika that had cheerily frozen to death (M.C.Smith); башк. ÑèðꜼ ºû¾û ðàóƒàðû äྠäà äî¾ àóàëàøûï, óëàð àðàšûíäàû òœ¼ãå œ¾ãœìœíå ³ƒƒ³. Øóë òèêëåì ê³ñë³, ò³ðë³-ò³ðë³ èíå óëàðƒû¾ òàóûøòàðû, ã¼éœ, á³òœ äîíúÿ êåìãœëåð šóºðàíà, çàðëàíà, šûºòàï èëàé (Á. Ðàôèêîâ). óæëœï,òóëºûíëàøûï òîðàí ƒóð ìàéƒàí áåð òèêëåì áà¿ûëàíäàé áóëäû (Ñ.Àãèø).

Сопоставительный анализ показал, что в английских и башкирских текстах в количественном отношении преобладают метафорические модели и случаи смешанного употребления метафорических и метонимических моделей, т.н. метафтонимии, которые характеризуются как универсальными, так и идиоэтническими свойствами. Отметим, что в большинстве случаев это модели - антропоцентрические (соматизмы), коррелирующие с сенсорной, оценочной модальностью, модальностью эмотивной установки и психической реакции:

Универсальные: англ. Soon his sharpened ear detected footsteps upon the stairs (T. Hardy); башк.- Œéƒ¼ê, œéƒ¼ê, Éœéòàøû . Ãåë ýƒëœíåï é³ð³ï, ÿò š¼ƒãœ ñîñàéûï á³òêœí ìèíå¾ ºîëຠºàðï èòåï ºàëäû (Œ.Âàõèòîâ);

идиоэтнические: англ. Their white hair and drooping skin, their faltering lips and rusted clothes, the hurdling bones of their bodies had come to winter (W.Irving). In his mind’s eye it was an island in perpetual half-mourning, with black or white Minorca hens running all over it (H.Munro); башк. Áàøëû-꼃ëå áóëûðà ëà ³ëã³ð³ðš³¾. ªàòûí-ºûƒ ìåíœí õœƒåð áûóà áûóûðëûº, ìóéûíû¾à ¼ƒƒœðå à¿ûëûíûðà òîðà (Ð.Áàéáóëàòîâ). -Þº, òœ¼ƒœ èíñòèòóòºà óºûðà áàðûð èíåì, óíàí 꼃 ê¼ðåð èíå. £ëåð àëäûíàí áàõûðƒû¾ œéòêœí š¼ƒƒœðå œëå áóëšà Èðœëèƒå¾ ºîëຠ³¿ò³íäœ à¿ûëûíûï òîðà: áåð㜠òûóƒûº, áåð㜠¼¿òåê, šóûøòà áåð㜠é³ð³í³ê .(Ð.Áàéáóëàòîâ).

Как видно из примеров, различия в реализации метафорических и метонимических моделей в текстах обуславливаются не только особенностью грамматических систем языков (аналитическим строем в английском и агглютинативным строем в башкирском языке), но и спецификой структурирования национальной картины мира данных народов.

В заключении подведены основные итоги исследования и намечены перспективы дальнейшего, более детального изучения категории модальности в когнитивно-коммуникативном аспекте в различных текстотипах.

Основные положения диссертации получили освещение в ряде трудов по теме исследования:

Монографические издания

1. Мухтаруллина А.Р. Когнитивно-сопоставительное описание категории модальности в английских и башкирских текстах: Монография. –Уфа: Изд-во РИЦ БашГУ, 2004. -304с. (19 п.л.)

Учебно-методические издания

2. Мухтаруллина А.Р. Базовые категории текста в переводе: когнитивный аспект представления модальности: Учеб. Пособие. –Уфа: Изд-во РИЦ БашГУ, 2004. – 132с.(8 п.л.)

Статьи

3. Мухтаруллина А.Р. Специфика поля модальности в тексте сказки // Функционально-коммуникативное описание языка. Сб. науч. тр. Уфа, 1997, 4с.(0,25 п.л.)

4. Мухтаруллина А.Р. Когнитивный аспект модальности в художественном тексте // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранного языка. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 1997, 8с. (0,5 п.л.)

5. Мухтаруллина А.Р. Роль контекста в создании иронического смысла // Теория поля в современном языкознании. Сб. науч. тр. Уфа, 1997, 4с.(0,25 п.л.)

6. Мухтаруллина А.Р. Функциональная типология сцен фрейма субъективно-личностной модальности в английском тексте // Функционально-коммуникативное описание языка. Сб. науч. тр. Уфа, 1999, 6с.(0,4 п.л.)

7. Мухтаруллина А.Р. Функциональная направленность фрейма субъективно-межличностной модальности в тексте-источнике и тексте-переводе // Функционально-коммуникативное описание языка. Сб. науч. тр. Уфа, 1999, 6с.(0,4 п.л.)

8. Мухтаруллина А.Р. Референциальная основа текста короткого рассказа // Коммуникативно-функциональное описание языка. Сб. науч. тр. БГУ, Уфа, 2000, 5с. (0,3 п.л.)

9. Мухтаруллина А.Р. Сцены представления фрейма референтивной модальности в рассказе К.Чопин “The Story of an Hour” // Теория поля. Сб. науч. тр. Уфа, 2000, 4с. (0,25 п.л.)

10. Мухтаруллина А.Р. Референциальная основа поля субъективной модальности в тексте английского рассказа // Теория поля в современном языкознании. Сб. науч. тр. Уфа, 2000, 5с.(0,3 п.л.)

11. Мухтаруллина А.Р. Корреляция эквивалентности и варьирования фрейма референтивной модальности в переводе // Функционально-коммуникативный анализ языковых единиц. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2001, 10с.(0,6 п.л.)

12. Мухтаруллина А.Р. Когнитивные основы категоризации модальности эпистемической установки //Теория поля в современном языкознании. Сб. науч. тр. Уфа 2001, 5с. (0,3 п.л.)

13. Мухтаруллина А.Р. Текстовые категории в концептуальном анализе текста // Функционально-коммуникативный анализ языковых единиц. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2001, 6с.(0,4 п.л.)

14. Мухтаруллина А.Р. О своеобразии модальных отношений в тексте сказок (на материале башкирской богатырской сказки «Акъял батыр») // Коммуникативно функциональное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2002, 12с.(0,75 п.л.)

15. Мухтаруллина А.Р. Прототипичная схема модальности текста на примере рассказа С. Моэма «The Man with the Scar» // Сб. науч. статей СИ БащГУ «Неделя науки-2002», Сибай, 2002, 7,5с.(0,5 п.л.)

16. Мухтаруллина А.Р. Когнитивные основы моделирования фрейма субъективной модальности // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2002, 10с.(0,6 п.л.)

17. Мухтаруллина А.Р. Текстовая актуализация фрейма субъективной модальности (на примере рассказа М.Твена “Life As Find It”) // Коммуникативно-функциональное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Уфа, 2003, 10с.(0,6 п.л.)

18. Мухтаруллина А.Р. Соотношение языковой модели человека и модальности в тексте (на материале рассказа С. Агиша “ªóíຠšœì íàìû¿” // Вестник БашГУ. Сб.науч.тр. Уфа, 2003, №1, 8с.(0,5 п.л.)

19. Мухтаруллина А.Р. Роль национальной картины мира в создании когнитивной структуры текста // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.1.Уфа, 2004, 6с.(0,4 п.л.)

20. Мухтаруллина А.Р., Гайсина Г.С. Текстовая актуализация субъективной модальности комического // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.1.Уфа, 2004, 4с.(0,25 п.л.)

21. Мухтаруллина А.Р., Муратова В.Э. Актуализация концептов «любовь» и «ненависть» в английских и русских лирических песнях // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.1.Уфа, 2004, 5с. (0,3 п.л.)

22. Мухтаруллина А.Р., Биктимирова Г.Р. Сравнительный анализ средств реализации ментальной модальности в английских и башкирских текстах // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.2.Уфа, 2004, 3с.(0,2 п.л.)

23. Мухтаруллина А.Р., Манукян А.И. Когнитивно-сопоставительный анализ концептов «добро» и «зло» в английских и русских текстах // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.2.Уфа, 2004, 4с.(0,25 п.л.)

24. Мухтаруллина А.Р., Муратова В.Э. Концептосфера “любовь/ненависть” в текстах английских лирических песен // Функционально-коммуникативное описание языка. Межвуз. сб. науч. тр. Ч.1.Уфа, 2004, 4с.(0,25 п.л.)

25. Мухтаруллина А.Р. Актуализация текстовых категорий в вводном тексте // Вестник БФАН РФ «Ядкар». Сб. науч. тр. Уфа, 2004, 4с.(0,25 п.л.)

26. Мухтаруллина А.Р. Фреймовая организация текстовой модальности // Вестник БашГУ. Сб.науч.тр. Уфа, 2005, №1, 8с.(0,5 п.л.)

Тезисы

27. Мухтаруллина А.Р. Взаимодействие уровней субъективно-оценочной модальности в создании лексико-семантического поля иронии // Теория поля. Мат-лы науч.-практ.конф. Уфа, РИО БашГУ,1994, 2с. (0,1 п.л.)

28. Мухтаруллина А.Р. Характер взаимодействия языковых уровней в переводе сцены темпоральности фрейма референтивной модальности // Актуальные проблемы сопоставительного языкознания. Мат-лы науч.-практ. конф. Уфа, 1998, 2с. (0,1 п.л.)

29. Мухтаруллина А.Р. Когнитивное моделирование модальности в тексте –источнике и тексте-переводе //Актуальные проблемы сопоставительного языкознания и межкультурной коммуникации. Мат-лы науч.-практ. конф. Уфа, 1999, 2с. (0,1 п.л.)

30. Мухтаруллина А.Р. Когнитивное структурирование текстовой модальности // Коммуникативно-функциональное описание языка. Мат-лы науч.-практ. конф. Уфа, 2000, 2с. (0,1 п.л.)

31. Мухтаруллина А.Р. Когнитивно-семантический аспект представления модальности в переводе // От слова к тексту. Мат-лы междунар. науч.-теор. конф. Минск, 2000, 2с. (0,1 п.л.)

32. Мухтаруллина А.Р. Антропоцентрический подход в интерпретации модальности // Коммуникативно-функциональное описание языка. Мат-лы науч.-практ. конф. Уфа, 2000, 2с. (0,1 п.л.)

33. Мухтаруллина А.Р. Модальность как базовая функционально-когнитивная категория текста // Неделя науки. Мат-лы науч.- практ. конф. Сибай, 2001, 2с. (0,1 п.л.)

34. Мухтаруллина А.Р. Когнитивное моделирование модальности научного текста // Язык для специальных целей. Мат-лы межд. науч. конф. Киев, 2001, 2с. (0,1 п.л.)

35. Мухтаруллина А.Р. Картина мира как структура когнитивного сознания // Лингвометодические проблемы обучения иностранным языкам в полилингвальном пространстве // Сб. мат-лов респ. межвуз. науч.-практ. конф. Стерлитамак,СГПУ, 2003. 2с. (0,1 п.л.)

36. Мухтаруллина А.Р. Реализация когнитивных метафорических моделей в тексте // Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе. Мат-лы IV Всеросс. науч.-практ. конф. Пенза, ПГПУ, 2004, 4с.(0,25 п.л.)