СЕМАНТИКО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ВЫСКАЗЫВАНИЙ СО ЗНАЧЕНИЕМ СОГЛАСИЯ (на материале английского диалога)

Реферируемая диссертация посвящена исследованию семантико-прагматических свойств высказываний со значением согласия в современных англоязычных диалогических текстах. К высказываниям со значением согласия мы относим высказывания, являющиеся положительной реакцией на мнение либо волеизъявление собеседника. Эти высказывания оформляют пропозицию, являясь по своей сути модусными, и выполняют в высказывании прагматическую функцию социального речевого действия.

Обращение к исследованию высказываний согласия в принципе не является новым. Высказывания со значением согласия в диалогической и монологической речи анализировались в работах лингвистов с лексико-семантических, структурно-синтаксических и семантико-синтаксических позиций, однако системное изучение корреляций высказываний со значением согласия с их основными прагматическими контекстами еще не проводилось в полной мере.

Прагмалингвистика как современная парадигма изучения языка в его функционировании способна обнаружить, описать и объяснить конкретный механизм речевого взаимодействия коммуникантов. Свойства высказываний согласия в высшей мере проявляются в процессе общения коммуникантов. Однако следует заметить, что их прагматический потенциал производен как от лингвистических, так и от экстралингвистических факторов. Естественно, что в этом случае в актуализации семантико-синтаксических свойств этих высказываний важную роль играют прагматические факторы, включающие в себя такие компоненты прагмалингвистической ситуации, как коммуниканты, время, место, цели, задачи и т.д.

Актуальность темы исследования определяется тем, что категория согласия является интегральной, немаркированной и поэтому содержит очень значительное число прагмалингвистических оттенков значения, которые еще не стали объектом системного изучения. Исследование прагмалингвистических аспектов коммуникации приобретает не только языковой, но и прикладной статус, что находит свое отражение в изучении социально-ориентированного дискурса, теории конфликтологии и консенсуса и т.д. В системе институциализированных речевых актов высказывания со значением согласия входят в ядро социально-ориентированных дискурсных актов, что обусловливает интерес к данной теме. Высказывания со значением согласия являются маркерами консенсусной коммуникации и используются как средства мягкой контраргументации и компромиссной аргументации.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые выявляется корпус средств выражения согласия, который представлен прямономинативными и косвеннономинативными способами означивания согласия. Впервые выявлен и описан состав эпистемических и директивных речевых актов, которые вызывают появление речевого акта согласия в его различных прагмалингвистических вариациях. Впервые предпринята попытка дать прагмалингвистическое объяснение различным конверсационным средствам выражения согласия в английском языке.

Целью исследования является комплексное описание корпуса средств выражения согласия и их дискурсной актуализации в английском языке.

Поставленная цель предопределяет решение комплекса исследовательских задач:

1) установить место речевого акта согласия среди других институциализированных и неинституциализированных речевых актов;

2) определить специфику речевого акта согласия как реакции на инициальные высказывания в структуре диалогических микротекстов;

3) установить корпус типов инициальных диалогических речевых актов;

4) определить особенности эпистемических и директивных речевых актов, вызывающих появление реактивных актов согласия;

5) выявить типы конверсационных средств выражения согласия.

Для достижения поставленной цели использовались следующие методы и приемы исследования:

- дефиниционный – для выявления лексико-семантической структуры глагола agree;

- контекстуальный – для установления корреляции реактивных речевых актов со значением согласия в структуре микродиалогических единств;

- сопоставительный – для сравнительного описания прямономинативных и косвеннономинативных высказываний со значением согласия;

- трансформационный – для экспликации значения согласия конверсационных средств с этим значением;

- прагмалингвистический – для установления места речевого акта согласия в системе других институциализированных и неинституциализированных речевых актов;

- количественный – для определения количественных показателей частотности употребления прямономинативных и косвеннономинативных средств выражения согласия.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его результаты являются определенным вкладом в диалогическую теорию дискурса, в теорию лексикологии и лексикографии, способствуют решению задач комплексного изучения семантического синтаксиса, прагмалингвистической теории диалога, а также конверсационной коммуникации.

Практическое значение работы заключается в том, что ее отдельные выводы могут быть использованы при чтении курсов лексикологии и лексикографии, интерпретации текста, на занятиях по аналитическому чтению, устной речи, практике перевода, а также при написании курсовых, дипломных и магистерских работ.

Материалом для исследования послужили художественные произведения английских и американских авторов. Общий объем исследованных микроконтекстов составляет 3500 примеров.

Апробация работы. Основное содержание, выводы и результаты научного исследования были апробированы на заседаниях кафедры западноевропейских языков и культур в 2000-2004 гг., а также на ежегодных практических конференциях ПГЛУ (2000-2004 гг.). По теме диссертации опубликовано 5 статей и 1 тезисы.

Положения, выносимые на защиту:

1) Средства выражения согласия подразделяются на прямономинативные и косвеннономинативные. К прямономинативным средствам выражения согласия относится ядерный глагол agree со значением согласия, который выражает соответствующий одноименный речевой акт. Косвеннономинативные средства также эксплицируют, как правило, на конверсационном уровне, речевые акты согласия. Эти средства достаточно многообразны и в целом репрезентативны, и экспликация речеактовых значений согласия осуществляется исключительно с опорой на конситуацию.

2) Прямономинативные и косвеннономинативные средства выражения согласия, с функционально-прагматической точки зрения, подразделяются на эпистемически и директивно детерминируемые средства. При этом, независимо от природы способов их номинации, одни из них являются исключительно либо преимущественно эпистемически детерминированными средствами выражения согласия, а другие оказываются исключительно либо преимущественно директивно детерминированными средствами выражения согласия.

3) Речевые акты согласия, представленные прямономинативными и косвеннономинативными средствами выражения, определяются инициальными репликами с эпистемическим значением мнения, суждения, точки зрения, предположения, допущения, мнения-предположения и т.п., с одной стороны, и директивными речевыми актами со значением просьбы, предложения, требования/распоряжения, совета, интенции – с другой.

В структурном отношении диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, библиографии, списка художественных источников, списка словарей и приложения.

Во введении излагаются актуальность и научная новизна темы исследования, формулируются цель и задачи, указывается научная новизна работы, излагаются положения, выносимые на защиту, определяется теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе дается аналитический обзор доступной литературы по теории диалога, а также работ, посвященных специальному анализу средств выражения консенсусной и конфликтной коммуникации. Лингвистические исследования диалога можно разделить на две группы. В первой группе работ, преимущественно относящихся к 50-м – 60-м годам XX века, описание особенностей диалогического текста сводится к выделению набора признаков, касающихся не системы языка, а процесса ее актуализации. Указанные закономерности представлены как речевые или стилистические приемы, обеспечивающие использование правил языка в условиях спонтанного устного разговора [Винокур, 1953; Шведова, 1956; Щерба, 1974 и др.].

В более поздних работах диалогический текст представлен как «самодостаточная» вербальная организация, характеризующаяся не только собственно речевыми и стилистическими признаками, но и присущими только ей структурными чертами – особыми правилами построения реплик, своеобразными способами номинации, собственными функциональными параметрами [Трофимов, 1964; Арутюнова, 1970; Балаян, 1971; Васильева, 1976; ван Дейк, 1978; Йотов, 1979; Сятковский, 1984; Литвак, 1987; Богушевич, 1988 и др.].

В последнее время стали разрабатываться целостные и разносторонние психолингвистические и социолингвистические модели диалога, созданные в русле интердисциплинарных исследований. Причиной их возникновения послужило глубокое понимание того, что полное исследование диалога невозможно осуществить, не учитывая социально-психологический аспект. Так, в частности, социологический подход к изучению наиболее нейтрального вида диалога – бытового разговора – реализовался в таком направлении американской лингвистики, как конверсационный анализ, в котором разговор рассматривается, в первую очередь, не как языковое явление, а как социальное взаимодействие, регулируемое определенными договоренностями между членами общества [Sacks, Schegloff, Jefferson, 1974; Drew, Heritage, 1992; Ушакова, Павлова, 2000 и др.].

Несмотря на то, что идея членимости текста на отдельные коммуникативно замкнутые единицы является общепризнанным постулатом теории диалога, критерии выделения диалогических единиц до сих пор служат предметом споров. Так, выделяются следующие минимальные единицы, организующие дискурс: диалогическое единство [Шведова, 1956], речевой акт [Серль, 1986; Остин, 1987; Вандервекен, 1986; Почепцов, 1986; Богданов, 1990 и др.], речевое действие [Леонтьев, 1970; Изаренков, 1979; Комина, 1984; Reiss, 1985; Werlen, 1989; House, 1990; Баранов, Крейдлин, 1992 и др.].

Анализ диалогического текста только с семантической точки зрения представляется неполным и неадекватным, поскольку он не может объяснять многих особенностей диалога. Адекватное и исчерпывающее описание диалогического текста возможно, в конечном счете, только на основе привлечения его прагматического анализа [Austin, 1962; Searle, 1975; Beck, 1980; Ballmer, Brennenstuhl, 1981; Kreckel, 1981; Clark, Carlson, 1982; Partridge, 1982; Weigand, 1989; Почепцов, 1986; Романов, 1988 и др.]. Важную роль в прагматическом анализе диалогического дискурса, дополняющем семантический анализ, играет концепт диалогической модальности. С одной стороны, диалогическая модальность включает оценку содержания пропозитивного высказывания с точки зрения его истинности, адекватности действительности, условий реализуемости и т.д., что покрывается общим термином «эпистемическая модальность», с другой - субъективная модальность содержит акциональное отношение коммуниканта к действительности, реализуемое посредством деонтических - директивных, комиссивных и других речевых актов (акциональная модальность).

Прагматическое направление в изучении дискурса открыло новые горизонты для его комплексного исследования и показало, что смыслообразующие измерения диалога можно плодотворно изучать только при понимании его коммуникативной стратегии, которая имеет свою мотивационную базу, средства реализации иллокутивных интенций и достижения перлокутивного эффекта. Коммуникативная стратегия может быть направлена как на разжигание конфронтации, так и на достижение согласия даже в ситуациях, которые являются в значительной мере конфликтными. Средства смягчения конфликтов приводят к консенсусной коммуникации, которая является заветной целью во всякой коммуникации. Учитывая значимость консенсусной коммуникации, мы ниже дадим обзор доступной нам лингвистической литературы по концепту согласия / несогласия.

Одной из особенностей высказываний согласия/несогласия является то, что они всегда являются реактивными репликами на инициальную речевую либо неречевую ситуацию. Важность «вторых реплик» в диалоге показывает Н.Д.Арутюнова [1990: 176]: «Вторые реплики очень существенны не только как факт коммуникации, они имеют ряд важных последствий для развития логико-грамматических категорий языка, а также для формирования риторических фигур в поэтической речи». Практически к любому сообщению можно присоединить апеллирующий к истинностной оценке вопрос: «Не так ли?», «Не правда ли?». Апелляция к истинности в них постепенно переходит в апелляцию к согласию или даже одобрению.

Проблематике согласия/несогласия на материале английского языка посвящен ряд работ [Щедрина, 1984; Баскова, 1992; Восканян, 1986; Розанова, 1994; Терихов, 1995 и др.]. В диссертации Т.П.Щедриной [1984] исследуется функционально-семантическое поле «согласия» в английском языке с ономасиологической позиции. В работе предпринимается попытка выявить языковые категории представления концепта «согласие», основной признак которого определен как «положительное волеизъявление на предложение». На основе анализа двучленных диалогических единств выделяются пять микроконцептов согласия: разрешение, повиновение, договоренность, признание истины и сходство точек зрения.

В диссертации М.Е.Басковой [1992] исследуются интеракциональные свойства высказываний несогласия с позиций прагмалингвистики, а именно, теории речевого общения. Несогласие определяется как проявление интенции неприятия речевого действия адресата и относится к иллокутивно «опасным», но одновременно необходимым для успешного общения речевым актам.

Определением места речевых актов согласия/несогласия в общей системе речевых актов занималась Г.Р. Восканян [1986]. Она относит речевой акт согласия/ несогласия сделать что-либок комиссивам и подразделяет согласие на 1) объективированное (вынужденное), появляющееся в ответ на а) распоряжение, б) повеление, в) официальную просьбу, и 2) субъективированное (добровольное), идущее в ответ на а) бытовое требование/повеление, б) просьбу, в) мольбу. Показателем субъективного характера данного контекста коммуникации считается возможность выражения отказа. С.А.Терихов [1995] при анализе места конфронтационных речевых актов в классификации речевых актов также относит их к комиссивам, использующимся для неприятия точки зрения партнера по коммуникации или для отказа совершить то, что выражено в пропозиции речевого акта.

Л.Г.Розанова [1994] при рассмотрении лексико-фразеологических средств выражения согласия/несогласия в научных дискуссиях проводит следующую градацию согласия: частичное выражение согласия; на пути к согласию; допущение согласия; согласие-договоренность; согласие с позицией автора; полное согласие.

Высказывания со значением согласия/несогласия широко исследуются на материале русского языка [Булыгина, Шмелев, 1997; Озаровский, 1976; Поройкова, 1976; Михальчук, 1989; Ахадов, 1992; Свиридова, 1994; Галактионова, 1995; Баделина, 1997; Михайлова, 1999; Лукин, 2003 и др.]. На материале немецкого, французского и других западноевропейских языков, а также в сопоставительно-типологическом ракурсе исследования высказываний со значением согласия/несогласия представлены единичными работами [Сотникова, 1986; Хмелюк, Серова, 1996; Морозова, 2000].

Во второй главе проводится парадигматическое и синтагматическое описание лексико-семантического строения глагола agree и особенностей его функционирования в диалогических текстах драматургии и прозы. Глагол agree функционирует как реактивное средство или реагент эпистемических/ алетических и директивных актов, представленных инициальными высказываниями. Иначе говоря, персонаж может согласиться либо с мнением партнера по коммуникации, либо с просьбой, предложением, советом и набором других директивных актов, которые предполагают равноправное общение или, по крайней мере, общение с учетом мнения реактивного лица.

1. Эпистемические микродиалогические единства

Речевые акты со значением мнения, суждения, предположения, мнения-предположения в большинстве случаев не выражены соответствующими эпистемическими / алетическими средствами, к которым традиционно относятся эпистемические глаголы английского языка (think, believe, suppose и др.), эпистемические наречия, как сильные (certainly, of course, sure, surely и др.), так и слабые (maybe, perhaps, possibly и др.). Мы устанавливали значения эпистемических высказываний на основе привлечения широкого контекста, а также оценочной лексики пейоративного / мелиоративного характера.

Ниже приводится пример мнения, выражающего оценку человека при помощи существительного nuisance, характеризующего человека. Собеседник выражает полное согласие.

“Mr Rosier’s a nuisance!” Isabel cried abruptly.

“I quite agree with you, and I’m delighted to know that I’m not expected to feed his flame.” (James H. “The Portrait of a Lady”, 413)

Глагол agree употребляется как маркер преферентного эпистемического согласия, когда высказывается точка зрения скорее «за», чем «против». Этот факт объясняется употреблением предложения “I’m inclined to agree”.

“Yes, but you have never driven on those Patagonian roads, and they are quite different from anywhere else in the world, you know.”

“How, different?” I inquired.

“Worse,” said Marie, who did not believe in wasting words.

“I’m inclined to agree,” said Jacque. “We’ve heard the most awful reports of those roads from everyone.” (Durrell G. “The whispering land”, 13)

В составе передающего компонента прямой речи agree употребляется как сингулярно, так и в структуре микроконтекста, в котором описываются, комментируются эмоциональные и другие состояния, сопровождающие выражение согласия. Приведем пример сингулярного употребления.

"Why doesn't he go and speak to them? Don't you think they're attractive?"

"I think they're very attractive," Abe agreed. (F.S. Fitzgerald “Tender is the Night”, 49)

Инициальное лицо запрашивает мнение собеседника о привлекательности обсуждаемых людей, при этом, судя по характеру вопроса, само инициальное лицо считает, что они привлекательны, и поэтому партнер по коммуникации эксплицитно соглашается в форме "I think they're very attractive", а авторская ремарка в виде передающего компонента подтверждает сам акт согласия.

В составе передающего компонента глагол agree сопровождается достаточно большим количеством разнообразных эмотивных модификаторов (fervently, enthusiastically, cheerfully, gravely, placidly, mischievously, dryly, grudgingly, pleasantly, conciliatingly, hastily и многие другие). Приведем примеры:

“It’s terrible for wealthy people to be married in America at present – they always have to send out bulletins to the press saying that they’re going to be married in remnants, when what they mean is just a peck of old second-hand pearls .”

“I know,” agreed John fervently. (F.S. Fitzgerald “The diamond as big as the Ritz”, 56)

В этом примере в инициальной реплике содержится прилагательное terrible, которое является маркером выражения мнения/точки зрения по поводу сложившейся для богатых людей ситуации с женитьбой в Америке. Собеседник охотно (fervently) соглашается с высказанной точкой зрения.

В следующем микроотрывке высказывается мнение, которое выражается предложением Money is no object. С тезисом неохотно соглашается партнер по коммуникации, что подтверждается наречием dryly.

"It was possible for me to arrange that, by a stroke of luck. And, may I add," he smiled apologetically, "that as they say: money is no object."

"Certainly not," agreed Dohmler dryly. (F.S. Fitzgerald “Tender is the Night”, 157)

2. Директивные микродиалогические единства

Глагол agree реже употребляется как реагент на директивное значение. При этом, как правило, его используют в составе передающего компонента прямой речи. Данный глагол функционирует в 84 % в контексте эпистемических высказываний и в 16 % - в контексте директивных высказываний.

При анализе употребления данного глагола в директивном значении важно выделять типы инициальных директивных речевых актов, таких как предложение, совет, приглашение и т.п.

"Let's bring that bench over here." [предложение]

"That's an idea," he agreed. (D. Hammett “The Glass Key”, 157)

В этом диалогическом микроотрывке один из персонажей предлагает перенести скамью на другое место, что вполне одобряет его собеседник.

"Remember," said Dick, "you owe Monsieur Gausse a hundred dollars apiece." [совет]

"All right," Mary agreed, "I'll give him a check tomorrow – and something more." (F.S. Fitzgerald “Tender is the Night”, 326)

В инициальном высказывании представлено обоснование положения, что если человек должен деньги, то он должен их отдать. При этом последнее предложение, имеющее значение вывода, в тексте не эксплицировано. Мэри хорошо понимает пресуппозицию высказывания, выражая свое согласие, и эксплицирует вывод I'll give him a check tomorrow – and something more, тем самым подтверждая понимание перлокутивного значения инициального высказывания.

Глагол agree может употребляться в составе передающего компонента прямой речи в комбинации с эмфатическими модификаторами, прежде всего, с эмотивными наречиями meekly, gravely, placidly, gruffly, mischievously и др. Так, например, в приведенном ниже примере показан речевой акт твердого приглашения или мягкого повеления, имеющий форму неимперативного выражения. Именно поэтому в ответной реплике используется наречие meekly, характеризующее полное послушание персонажа.

“How was Nicole?” she asked mildly.

“Nicole’s not sick. What makes you ask, dearest one?”

“You see her so much – I thought she must be sick.”

“We will talk of this in the house.” [приглашение]

Kaethe agreed meekly. (F.S. Fitzgerald “Tender is the night”, 263)

В третьей главе мы ставили перед собой задачу дать контекстно связанное описание имплицитных речевых актов согласия, вызванных инициальными эпистемическими речевыми актами. Имплицитные средства выражения согласия, детерминированные инициальными эпистемическими речевыми актами, мы подразделяем на ядро (yes, right, of course, true, пропозитивные средства), переходную зону (no, sure, maybe, indeed, certainly, exactly, no doubt, perhaps) и периферию (possibly, absolutely, very likely, completely, precisely, evidently и др.).

Важный вопрос исследования – это идентификация значения косвеннономинативных средств выражения согласия. Исследование показало, что если инициальный речевой акт не имеет скрытой интеррогативной интенции, направленной на запрос о согласии, то такое высказывание будет иметь другой прагматический смысл. Поэтому согласие – это реактивный речевой акт, который реагирует на запрос о согласии, а не только на мнение, мнение-предположение, допущение и т.д. Косвеннономинативные средства контекстно связанно реагируют на запрос о согласии либо несогласии с мнением, суждением, предположением и т.д.

Косвеннономинативные средства выражения согласия подразделяются на четыре группы в зависимости от их функционально-прагматического назначения: 1) yes в сингулярном формате и в комбинации с эпистемическими, алетическими и другими модификаторами; 2) эпистемические маркеры выражения согласия; 3) алетические маркеры выражения согласия; 4) пропозитивные маркеры выражения согласия в автономном и развернутом формате.

1) Лексема yes

Лексема yes является наиболее абстрактной реактивной коммуникативной единицей, маркирующей согласие, подтверждение, принятие к сведению и т.д. В силу своей максимальной абстрактности в слабых контекстах она употребляется в комбинации с эпистемическими и алетическими речевыми актами, а также в сочетании с итеративными пропозитивными компонентами. Однако в сильных контекстах, когда инициальная реплика содержит максимальную информацию и когда не требуются средства выражения достоверности, алетического либо пропозитивного обоснования, ответное предложение может быть представлено сингулярным yes. На глубинном уровне полный ответ будет иметь вид Yes, I agree.

Само по себе мнение-предположение, выраженное повествовательным предложением, не содержит маркеров, требующих от реактивного лица выражения согласия, однако правила диалогической коммуникации таковы, что в условиях консенсусного общения высказанное инициальным лицом мнение в пресуппозиции содержит скрытое требование подтверждения высказанной точки зрения.

Walter. Between friends there are no ages, I think.

Louise (tenderly). I like to think that, too.

Walter. Like in a family – you never think how old people are, because you keep growing together.

Louise. Yes. (P. Shaffer “Five finger exercise”, 124)

В данном примере имеет место беседа между персонажами, которые симпатизируют друг другу. Вальтер высказывает мнение, что в семье, как правило, не замечают возраст людей, так как все растут вместе. Это общепринятое мнение, и поэтому Луиза выражает полное согласие с приведенной точкой зрения.

Существуют, однако, и такие компоненты функционирования сингулярного yes, в инициальной реплике которых имплицитно содержится просьба выразить отношение к высказанной точке зрения, мнению или предположению. Как правило, такое инициальное высказывание представлено вопросительным предложением в общей форме. В нем уже прогнозируется ответ или направление ответа, и поэтому в консенсусной коммуникации, естественно, на такое мнение следует ответ, выражающий согласие.

“This is called the family acrobatic stunt,” said Paula. “He carries me up-stairs. Isn’t it sweet of him?”

“Yes,” said Anson. (F.S. Fitzgerald “The Rich Boy ”, 131)

Как показал анализ исследованного материала, лексема yes в абсолютном большинстве случаев употребляется в комбинации с различного рода адъюнктами или модификаторами в форме эпистемических, алетических и пропозитивных маркеров, которые могут быть отделены от yes запятой или точкой. Прежде всего, необходимо выделить средства выражения эпистемической модальности, к которым мы относим эпистемические наречия of course, sure, indeed и др. Например:

Mrs. Ellis. …Time and decisions melt and merge for him and ten years from now he will be convinced that you refused to marry him. And he will always be a little sad about what could have been.

Sophie. Yes. Of course. (L. Hellman “The Autumn Garden”, 208)

В этом примере инициальным лицом высказывается точка зрения/ мнение-предположение относительно взаимоотношений между молодыми людьми. Софи соглашается с этой точкой зрения, и эпистемическое наречие of course усиливает ее очевидность и бесспорность.

Лексема yes нередко употребляется в комбинации с алетическими маркерами.

Keegan. Within 24 hours of your arrival you have carried off our only heiress, and practically secured the parliamentary seat.

Broadbent. Yes, Mr. Keegan; you’re quite right. (G.B. Shaw “John Bull’s other island”, 153)

В этом примере инициальное лицо положительно оценивает создавшуюся ситуацию в связи с приездом Бродбента, который в течение нескольких часов завоевал сердце наследницы и практически обеспечил себе место в парламенте. Бродбент вполне согласен с такой точкой зрения.

Очень большую группу образуют примеры, в которых yes используется в сочетании с пропозитивными повторами. В этих диалогических микроотрывках в составе реактивных реплик употребляются пропозитивные компоненты инициальных высказываний. Как правило, эти компоненты характеризуют состояние второго лица, т.е. собеседника.

Stanley. You’re drunk.

Clive. Yes, I’m drunk. You make me drunk. (P. Shaffer “Five finger exercise”, 94)

В ряде микродиалогических текстов мы встречаем повтор информации, оформленный в виде синонимов, например:

'He was a good cop, wasn't he?'

'Yes, he was a fine cop.' (E. McBain “Cop Hater”, 52)

Высказывается мнение о том, что мужчина был хорошим полицейским. Реактивное лицо согласно с ним и употребляет синонимичное good прилагательное fine.

2) Реактивные высказывания со значением согласия, маркируемые эпистемическими средствами

Эпистемические наречия, употребляющиеся вне комбинации с лексемой yes, выражают степень достоверности согласия, а поскольку маркером согласия является лексема yes, то можно считать, что в рассматриваемых контекстах она находится в глубинной структуре высказывания. Все эпистемические наречия коррелируют в глубинной структуре с имплицитным маркером yes, поэтому общая формула выражения согласия будет иметь вид «имплицитное yes + эксплицитные эпистемические наречия». Эпистемические наречия, как известно, подразделяются в основном на две группы: 1) эпистемические наречия с сильным значением достоверности (of course, sure, absolutely, exactly и др.) и 2) эпистемические наречия со средним/ слабым значением достоверности (maybe, perhaps, possibly и др.).

Эпистемическое наречие of course, как известно, является фреймовым наречием, т.е. оно функционирует как яркое средство подтверждения пропозитивной информации и тем самым служит для выражения согласия с точкой зрения, мнением инициального лица. Эпистемическое наречие of course и его отрицательная форма of course not могут употребляться и в комбинации со своими модификаторами, и в сингулярной форме.

Louise. …He and I have always been so wonderfully close.

Walter (courteously). Of course. (P. Shaffer “Five finger exercise”, 123)

В этом примере инициальное лицо высказывает мнение, оценочный компонент которого выражается при помощи наречия wonderfully. Собеседник согласен с этим мнением и поддерживает его.

“There’s nothing here to show.”

“Of course not.” (F.S. Fitzgerald “The Ice Palace”, 78)

В приведенном микродиалогическом единстве инициальное лицо констатирует факт, с которым соглашается реактивное лицо.

Of course может встречаться в комбинации со своим итеративным распространением. Итеративная часть такого высказывания содержит пропозитивный компонент инициального высказывания, который может быть буквальным повтором либо представлять собой парафраз.

Jamie. You mustn’t worry so much about Edmund. He’ll be all right.

Mary. Of course, he’ll be all right. (E. O’Neill “Long Day’s Journey into Night”, 34)

Слабые эпистемические наречия также выступают как маркеры согласия, однако это вероятностное согласие, которое означает, что можно принять точку зрения собеседника. Существуют и альтернативные интерпретации. Поэтому в большинстве случаев наречия употребляются в комбинации с адверсативным высказыванием, вводимым союзом but.

Edmund. I think Doctor Hardy’s last guess was right. It must be the damned malaria come back on me.

Jamie. Maybe, but don’t be too sure. (E. O’Neill “Long Day’s Journey into Night”, 43)

В приведенном диалогическом микроотрывке инициальное лицо выражает мнение, что диагноз доктора Харди – малярия – является верным. Джеми формально соглашается с таким диагнозом, но не считает его окончательным.

3) Алетические маркеры согласия

К алетическим маркерам согласия мы относим выражения right, that’s right, you’re right, true, it’s true, indeed и т.п.

Выражения right, that’s right, you’re right и т.п. характеризуются конкретной оценочной семантикой и однозначно выражают одобрение, правильность высказанной точки зрения, ее адекватность мнению, предположению и т.д.

Tyrone. Yes, Mary, it’s no time –

Mary. I – Forgive me, dear. You’re right. It’s useless to be angry now. (E.O’Neill “Long Day’s Journey into Night”, 55)

В этом примере Тайрон выражает мнение, что сейчас не время ссориться и сердиться друг на друга. Мэри полностью соглашается с ним, говоря You’re right, потому что сердиться сейчас действительно бесполезно.

В некоторых случаях выражение you’re right употребляется в комбинации с модификаторами-распространителями, например, в форме инфинитива с дополнением.

“I may go no farther. I’ve promised papa not to pass this door.”

“You’re right to obey him; he’ll never ask you anything unreasonable.” (James H. “The Portrait of a Lady”, 318)

Словосочетания it’s true, that’s true выражают значение правильности, истинности, правдивости высказанной точки зрения, мнения, суждения, предположения и т.д. При этом данные алетические средства ориентированы на пропозицию, а не на модусную часть высказывания, а именно, на говорящего. Мы можем сказать You’re right, I am right, He’s right, но не можем сказать You’re true, I am true, He’s true. Поэтому выражения true и right, хотя и относятся к сфере алетической модальности, тем не менее, имеют различную ориентацию. Лексема true коррелирует с пропозитивной, лексема right – с модусной частью предложения.

“She thinks it’s unworthy of you to keep so many things to yourself. That’s what she wanted to express. If you thought she was trying to – to attract you, you were very wrong.”

“It’s true it was an odd way, but I did think she was trying to attract me. Forgive me my depravity.” (James H. “The Portrait of a Lady”, 92)

В приведенном микроотрывке Изабель в разговоре с Ральфом объясняет, что Генриетта не собиралась за него замуж. Ральф соглашается и просит прощения за свою неосмотрительность.

Интенсификаторами значения лексемы true являются выражения quite true, too true, true enough, very true и др.

4) Использование пропозитивных средств как маркеров согласия

Пропозитивные средства широко используются в комбинации с эпистемическими/ алетическими маркерами согласия, при этом опора на пропозитивное содержание оказывается решающей для подтверждения истинности или правильности сообщаемой информации. Поэтому в ряде случаев оказываются опущены эпистемические и алетические маркеры, а эксплицируются в поверхностной структуре только средства выражения пропозиции. Такие примеры достаточно многочисленны, но они не характеризуются большим разнообразием.

“I believe that girls ought to enjoy their youths in a wholesome way.”

“I do too,” said John heartily. (F.S. Fitzgerald “The diamond as big as the Ritz”, 48)

Приведем пример, в котором имеет место краткий повтор в составе реактивной реплики части инициального высказывания.

Deeley. You live on a very different coast.

Anna. Oh, very different. I live on a volcanic island. (H. Pinter “Old Times”, 346)

В четвертой главе дается систематическое описание косвеннономинативных средств выражения согласия, вызываемых директивными речевыми актами. Директивное употребление согласия также маркируется значительным корпусом средств, которые эксплицируют этот речевой акт и коррелируют с набором тех директивных речевых актов (просьба, предложение, приказ, совет, мольба, интенция и др.), которые находятся в прямом соответствии с реактивным актом согласия. В целом рассматриваемые средства в зависимости от их статистической репрезентативности можно подразделить на ядро (yes, all right, right, of course, okay, sure, certainly, I don’t mind), переходную зону (I’d love/like to, (very) good, I will, if you like / wish / want / please, with pleasure, (very) well) и на периферию (surely, please, delighted, I’ll try, good idea, maybe, indeed, assuredly, why not?, by all means, at your convenience и др.).

1) Лексема yes

Лексема yes наиболее репрезентативна не только во всем корпусе средств выражения согласия, но и в самом ядре этих средств, поскольку она употребляется в 18,8 % случаев. Данная лексема оказывается реакцией на инициальные директивные акты просьбы, просьбы о разрешении, предложения, распоряжения, совета и др.

Pamela. …Mary and I discovered a new place in the woods, with a huge stream you can dam up.

Walter. You show it to me tomorrow? [просьба]

Pamela. Yes. (P. Shaffer “Five finger exercise”, 90)

Уолтер, услышав о том, что Памела с подругой обнаружили красивое место в лесу, просит показать его ему завтра, на что Памела выражает свое согласие.

‘Jean-Claude, may I come in?’ [просьба о разрешении]

‘Yes,’ he answered softly. (E. Segal “Man, woman and a child”, 146)

В этом примере проявляется возрастная дифференциация, согласующаяся с максимой вежливости, независимо от социального статуса говорящих. Этот факт вызывается инициальным актом просьбы разрешить что-то сделать.

Nick. And no man can bear to live with a woman who feels that way about his work. I think you ought to leave tomorrow, Nina. For good and forever.

Nina (Softly). Yes . Yes, of course. (L. Hellman “The Autumn Garden”, 191)

Ник советует Нине уехать навсегда, обосновывая это тем, что ни один мужчина не может жить с женщиной, которая так относится к его работе. Нина мягко соглашается.

2) Реактивные высказывания со значением согласия, маркируемые эпистемическими средствами (of course, sure, certainly, maybe и др.)

Высказывания с эпистемическими наречиями также являются реакцией, маркирующей согласие в ответ на директивные речевые акты. Как правило, это речевые акты просьбы, которые составляют свыше 80%, и значительно реже – предложения, а в единичных случаях – речевые акты приказа и интенции.

‘Will you tuck me in, Mom?’ asked Paula. [просьба]

‘Of course.’ (E. Segal “Man, woman and child”, 163)

Pamela. Daddy, can I borrow your red jacket? Please say “yes”. [просьба о разрешении]

Stanley. Of course – it’ll be a bit big, though, won’t it? (P. Shaffer “Five finger exercise”, 105)

В приведенном микроотрывке Памела просит отца одолжить ей его красный пиджак, при этом о вежливости просьбы свидетельствует выражение Please say “yes”. В ответ Стэнли соглашается, но подчеркивает, что пиджак может быть велик.

Algernon: I love you, Cecily. You will marry me, won’t you? [предложение]

Cecily: You silly boy! Of course. Why, we have been engaged for the last three months. (O. Wilde “The importance of being earnest”, 59)

Маркером ослабления согласия может служить эпистемическое наречие maybe, которое в ряде контекстов таковым не оказывается, так как характеризует оценку будущих интенциональных действий.

‘So maybe you’ll come next summer, huh?’

‘Maybe.’ (E. Segal “Man, woman and child”, 220)

К достаточно репрезентативным эпистемическим средствам можно отнести и фразы I will и I don’t mind, выражающие директивное согласие в строгом смысле этого слова. Это сильные эпистемические выражения, различающиеся по степени достоверности. I will относится к выражениям максимально сильной эпистемической достоверности, а I don’t mind занимает на шкале достоверности более слабую позицию.

3) Алетические маркеры директивного согласия (right, all right, okay)

Маркер согласия all right употребляется в диалогических микротекстах и является реакцией на набор инициальных речевых актов, которые совпадают с набором речевых актов, детерминирующих функционирование yes в различных вариантах (просьба, предложение, совет и др.).

'Is it very hot there?'

'Yes. Maybe you should pick up some ice-cream.' [просьба]

'All right.' (E. McBain “Cop Hater”, 119)

“Come on and dance.” [предложение]

“Oh, all right,” he said reluctantly. (D. Hammett “The Glass Key”, 206-207)

Выражение okay является, прежде всего, реакцией на предложение, затем на просьбу, интенцию и требование.

“Well,” said David practically, “let’s go and get something to eat at Olly’s. I don’t know about you, but I’m hungry. We needn’t be more than three-quarters of an hour.” [предложение]

“O.K.,” I said reluctantly, “I suppose you’re right.” (Durrell G. “The whispering land”, 168)

Дэвид предлагает пойти поесть в кафе «Олли», обосновывая это тем, что он голоден и что это не займет много времени. Собеседник неохотно соглашается, о чем свидетельствует наречие reluctantly.

'The door at the end of the hall. No blood, Stevie, please. With this one, you do not need blood. He is half-dead already.' [просьба]

'Okay,' Carella said. 'Get downstairs. Mama Luz.' (E. McBain “Cop Hater”, 74)

В этом микроотрывке хозяйка просит детектива не допускать при захвате преступника кровопролития. Карелла соглашается с ней.

4) Эвалюативно-эмотивные маркеры директивного согласия

Положительные оценки (Good idea, (Very) good, That will/would be nice/ wonderful, Very well и др.) надстраиваются над нейтральным согласием.

Выражение (very) good как маркер согласия является реакцией на речевые акты просьбы, предложения, совета и интенции.

The usual formalities were performed and the general I asked the condemned men whether there was anything they wished before the execution took place. Four of the five shook their heads, but our friend spoke.

'Yes, I should like to say good-bye to my wife.' [просьба]

'Good,' said the general, 'I have no objection to that. Where is she?' (S. Maugham “The man with the Scar”, 5)

В приведенном отрывке имеет место речевой акт просьбы. Приговоренный к смертной казни просит генерала дать ему возможность попрощаться с женой. Генерал соглашается исполнить его последнюю просьбу, говоря, что не возражает.

Выражение very well используется в контексте социальной нагруженности, иными словами, оно употребляется институциализированно и может использоваться как нижестоящим, так и вышестоящим лицом, т.е. может быть как знаком авторитарного согласия, разрешающего что-либо сделать, так и маркером подчиненного, зависимого согласия.

“I want to be a knight. I’ll do anything you say.” [интенция + просьба]

“Very well.” (S. Newman “Guinevere evermore”, 3)

В этом диалогическом микроотрывке мальчик Персиваль выражает желание стать рыцарем и просит Ланселота обучить его, взамен же обещает делать все, что ему прикажут. Ланселот соглашается, тем самым, беря на себя обязательство выполнить эту просьбу.

5) Ритуально вежливые средства выражения согласия

Существуют и такие речевые акты согласия, которые, будучи ритуально вежливыми, фиксируют пропозитивное содержание инициальных речевых актов как неотвратимое, должное, как не зависящее от воли реципиента, а зависящее только от воли инициального лица. Это слово Please и выражения If you like/want/wish/please и As you like/wish/please, at your convenience.

Слово please в значении согласия употребляется в ответ на инициальные речевые акты предложения. Как правило, данное выражение употребляется сингулярно, но иногда встречается в комбинации с модификаторами, чаще всего уточняющими содержание пропозитивной части инициальной реплики.

Deeley. Here we are. Good and hot. Good and strong and hot. You prefer it white with sugar, I believe? [предложение]

Anna. Please. (H. Pinter “Old Times”, 362)

‘May I get you coffee en route?’ [предложение]

‘Please,’ said Sheila, ‘White, no sugar.’ (E. Segal “Man, woman and a child”, 122)

Выражения If you like / want / wish / please являются ослабленными формами выражения согласия, при этом акцент ставится не на выражении собственного волеизъявления, а на экспликации воли партнера по коммуникации, т.е. это объектно ориентированные средства выражения согласия, когда адресат заранее принимает любое предложение, просьбу и согласен их выполнить, если на это имеется санкция адресанта. Это, как правило, блоки этикетных речевых актов, поэтому они выражают социально ориентированный стиль общения партнеров по коммуникации. В абсолютном большинстве случаев эти средства оказываются реакцией на речевой акт предложения и существенно реже – просьбы.

“Would you like a drink, boy?” [предложение]

“If you please, sir”, said the boy. (J. Joice “Dubliners”, 139)

Таким образом, в диссертации было проведено системное аналитическое описание прямономинативных (глагол agree) и косвеннономинативных средств выражения согласия как реагентов на эпистемические и директивные речевые акты, репрезентируемые инициальными высказываниями. Исследование показало, что существует тесная, строго однозначная корреляция между набором эпистемических и директивных речевых актов и соответствующими типами средств выражения согласия. Исследование также показало, что все многообразие средств выражения согласия служит достижению одной стратегической цели, а именно, консенсусной коммуникации.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Семантическая структура глаголов согласия/несогласия // Вопросы романо-германской и русской филологии. – Пятигорск: ПГЛУ, 2001. – С. 151- 154.

2. Анализ контекстов функционирования речевых актов согласия/несогласия (на материале предвыборных дебатов) // Романо-германская филология (вып. 2). – Пятигорск: ПГЛУ, 2001. – С. 135- 141.

3. Средства выражения и семантика высказываний со значением согласия-несогласия в английском диалоге // Вопросы романо-германской и русской филологии (вып. 1). – Пятигорск: ПГЛУ, 2002. – С. 62-65.

4. Дефиниционное описание глагола agree // Вопросы романо-германской и русской филологии (вып. 2). – Пятигорск: ПГЛУ, 2002. – С. 103-112.

5. Семантика и функции глагола agree в художественных текстах // Вопросы романо-германской и русской филологии (вып. 1). – Пятигорск: ПГЛУ, 2003. – С. 120-127.

6. Глагольные синонимические средства выражения согласия в английском языке // Университетские чтения-2003. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. – Часть 3. – Пятигорск: ПГЛУ, 2003. – С. 27-29.