ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ КОНСТРУКЦИЙ С СИНТАКСИЧЕСКОЙ АППЛИКАЦИЕЙ В ЯЗЫКЕ ОРИГИНАЛОВ И ПЕРЕВОДОВ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

Актуальность темы. Неполные предложения, как в русском, так и в английском языках, – чрезвычайно разнородная и постоянно пополняющаяся группа. Среди них на материале русского языка в 1972 году была выделена новая разновидность, которая ранее смешивалась с другими, внешне похожими явлениями, - конструкции с синтаксической аппликацией (термин В.В.Казмина). Позже в русском языке исследования этих структур успешно проводились Е.Н.Рядчиковой и ее учениками. В английском языке это явление еще не было описано так же всесторонне, не отграничено от смежных. Тем не менее, оно зачастую вызывает большие проблемы в процессе перевода художественных произведений с одного языка на другой. Переводчики нередко не учитывают скрытый смысл, авторскую интенцию, неявную иронию, национально-культурную специфику и другие особенности создания, восприятия и воздействия аппликативных структур. Все это дает основания полагать, что исследование в данном направлении является перспективным и актуальным.

Научная новизна диссертации. В работе выдвигается гипотезао существовании в современном английском языке и в текстах художественных произведений аппликативных структур, сходных с аналогичными структурами русского языка,приводится система аргументов в ее пользу. Сопоставляются язык оригиналов и переводов художественных произведений на русском и английском языках, для того чтобы выявить сходство и отличие между функционированием указанных построений, определить специфику их в художественных текстах английского языка и в языке переводов. Соотносятся различные варианты переводов одного и того же произведения с целью определить наиболее удачный и объяснить причины не вполне адекватных переводов аппликативных конструкций, дать собственные примеры перевода в указанных случаях.

Объект исследования – неполные предложения с синтаксической аппликацией, извлеченные изязыка четырех романов ХХ века и их переводов на русский и английский языки.

Предмет исследования – особенности функционированияконструкций с синтаксической аппликацией простого неполного предложенияв русском и английском языках.

Цель исследования заключается вдоказательстве функциональности в английском языке конструкций с синтаксической аппликацией и в исследовании их основных черт и функций.

Задачи, решаемые в работе, вытекают из поставленной цели:

● выявить лингвистические обоснования системно-структурных характеристик аппликативных конструкций в английском языке;

● определить специфику конструкций с синтаксической аппликацией, функционирующих в английском языке, по отношению к аналогичным русским структурам; отграничить их от смежных явлений;

● исследовать свойства и функции аппликативных построений как единиц перевода;

● сопоставить аппликативные конструкции в языке оригиналов и переводов художественных текстов;

● изучить синтаксические, семантические, стилистические трансформации названных конструкций, рассмотреть их функции в языке различных авторов;

● скорректировать некоторые имеющиеся переводы.

Источниками иллюстративного материала послужили: романМ.Булгакова “Мастер и Маргарита”, “The Master and Margarita” (перевод M. Glenny);роман И. Ильфа и Е. Петрова “Двенадцать стульев”, “The Twelve Chairs” (перевод John Richardson); “Diamonds To Sit On. A Russian Comedy Of Errors” (перевод Elizabeth Mill и Doris Mudie); роман И.Ильфа и Е. Петрова “Золотой теленок”, “The Little Golden Calf” (перевод Charles Malamuth); оригинал и автоперевод на русский язык романа В.Набокова «Лолита». Методом сплошной выборки из них было извлечено более 1000 единиц.

Положения, выносимые на защиту:

1. Конструкции с синтаксической аппликацией простого неполного предложения, наряду с русским языком, существуют и в английском языке, где также являются многосторонним явлением, которое затрагивает все языковые уровни: слово, словосочетание, предложение, сложное синтаксическое целое, контекст, текст. Одним из оснований для существования аппликативных структур в английском языке является лингвистический изоморфизм, понимаемый как отсутствие качественного различия между семантико-синтаксическими отношениями на уровне конструкции с синтаксической аппликацией в русском и в английском языках и возможность применения к их исследованию, описанию одних и тех же методов.

2. В английском языке синтаксическую аппликацию необходимо отграничивать от смежных с ней явлений: парцелляции, сегментации и пояснения, в то время как указанные языковые явления лингвистами часто смешиваются. Апплицирование как художественный прием еще в недостаточной степени (по сравнению с русским языком) распространен в языке английской художественной литературы. Средства аппликативных трансформаций специфически используются в различных языках. Английскому свойственно более частое использование поверхностных, трансформированных структур, где семантическая сторона оказывается не очень четко акцентированной.

3. Конструкция с синтаксической аппликацией может являться единицей перевода, что определяет выявление особых переводческих приемов, используемых для перекодирования указанных структур. Особенно много разночтений и проблем для переводческой деятельности вызывает перевод игровых аппликаций, конструкций с приращением смыслов. Максимально возможное сохранение синтаксической организации аппликативного построения в переводе способствует более полному воспроизведению содержания оригинала. Инвариант значений синтаксических синонимов определяется глубинной структурой конструкции с аппликацией, сохранение которой является условием инвариантности перевода не на всех уровнях эквивалентности оригинала и перевода, а только в тех случаях, когда сохраняется способ описания ситуации.

4. Все уровни (синтаксический, стилистический, прагматический, семантический) в языке оригиналов и переводов романов М. Булгакова, И.Ильфа, Е.Петрова, В.Набокова пронизывает игровое апплицирование предложений, процесс перекодирования инвариантной эстетической информации которого свидетельствует как о наличии различных видов синтаксических преобразований, так и о существовании тенденции к синтаксическому параллелизму. Взаимодействие и выдвижение текстовых категорий путём актуализации игровой семантики аппликативных конструкций служит достижению единой цели: раскрытию идейно-эстетического содержания произведения, в чем проявляется всепроникающий характер образа автора в художественном тексте. Степень адресованности высказываний, представленных такими речевыми актами, как констатация, побуждение (директивы), вопрос (квеситивы), либо подчеркивается, либо ослабляется, либо падает на сам акт речевого действия; аппликативные структуры акцентируют либо сферу говорящего, либо сферу адресата, либо сам акт речевого поведения. Сферу говорящего акцентируют также эмоционально-оценочный и рационально-оценочный способы речевой характеризации героев.

5. Основным побудительным моментом, определяющим появление синтаксических трансформаций в процессе перевода конструкций с СА, является “синтаксическая дисгармония”, отражающая синтаксические несоответствия в грамматическом строе русского и английского языков. С помощью трёх основные приёмов переводческих трансформаций конструкций с СА решаются такие семантико-синтаксические задачи: 1)изменение конфигурации актантов позволяет устранить синтаксическую инверсию членов предложения и установить параллелизм между актуальным членением и синтаксической структурой построения; 2)развёртывание предиката в процессе перекодирования конструкции с СА даёт возможность заменить неопределённо-личную конструкцию двусоставным предложением, характеризовать действие с помощью определения, относящегося к существительному, и увеличить число трансформов одной и той же исходной структуры, что способствует увеличению маневренных возможностей английского языка; 3)с помощью дополнительного актанта в процессе перевода конструкций с СА можно избежать нежелательных инверсий подлежащего, безличных оборотов; также формируется транзитивная конструкция, что существенно для английского языка.

Методологическая основа исследования – труды, в которых рассматриваются лингвистические проблемы, связанные с вопросами перевода, сопоставления русского и английского языков, лингвистического анализа художественного текста, неполноты предложения, исследования синтаксической аппликации: В.Г.Адмони, Л.С.Бархударова, Г.А.Вейхмана, И.В.Гальперина, В.Г.Гака, В.Н.Комиссарова, Р.К.Миньяр-Белоручева, Е.Н.Рядчиковой, Л.Н.Рягузовой, И.В.Нешумаева, J.A.Fodor, J.J.Kats, E.A.Hida и других.

Методы, применяемые в исследовании: методы сопоставительного, контекстного, пресуппозиционного, стилистического анализа, метод компонентного определения текстовых смыслов, методы трансформации и подстановки.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что конструкции с синтаксической аппликацией простого неполного предложения выделяются в английском языке и исследуются в его структуре, рассматриваются в сопоставительном аспекте по отношению к английскому и русскому языкам, что способствует более глубокому проникновению в интенции и языковые способности автора художественного текста, развитию у переводчиков и читателей способности отграничивать правильно построенные аппликативные конструкции от ошибочных построений.

Практическая значимость исследования: материалы работы могут быть рекомендованы для использованы в практике преподавания специальных курсов «Синтаксис современного английского языка», «Лингвистический анализ художественного текста», при проведении семинаров, посвященных изучению идиостилей отдельных авторов, стилистике художественной речи, языковой игре, а также в практике перевода художественных текстов.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования были изложены в докладах и выступлениях на следующих конференциях:

1) Научная конференция «Когнитивная парадигма». Пятигорск, 27-28 апреля 2000. С.135-138.

2) Международная научная конференция «Язык и национальные образы мира» (Майкоп, АГУ, 20-21 марта 2001 г.);

3) Межвузовская докторантско-аспирантская конференция, посвященная 80-летию доктора филологических наук, профессора А.Г.Лыкова (Краснодар, КубГУ. 20 апреля 2001 г.)

Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Библиографического списка, включающего 145 наименований. Общий объем диссертации – 162 страницы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, определяется круг проблем и научная новизна работы, специфика подхода к изучаемому материалу. Указываются объект и предмет исследования, основная цель и задачи, методы и приемы. Характеризуется исследуемый материал, раскрывается теоретическая и научно-практическая значимость работы. Формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Сопоставление конструкций с синтаксической аппликацией в русском и английском языках» приводятся лингвистические обоснования существования конструкций с синтаксической аппликацией в английском языке, проводится их отграничение от сходных явлений, рассматривается языковая игра и ее перекодирование в семантике реализации аппликативных конструкций.

Одна из основных тенденций лингвистических исследований на настоящем этапе развития филологической мысли – разрешение вопроса о том, что определяет художественную ценность текста. В этой связи особый интерес для исследователей приобретают синтаксические конструкции, функционирующие в художественном тексте, под которым нами понимается последовательность языковых единиц, объединённых смысловой связью, основными свойствами которой являются связность и цельность.

Основные закономерности современного синтаксиса: экономия речевых средств, преобразование различных синтаксических конструкций с целью упрощения, расчленение подачи информации, усиление экспрессивности и эмоциональности высказывания прослеживаются в художественных текстах, написанных на разных языках. В последние десятилетия наибольшую популярность завоевывают короткие, расчлененные построения, в том числе и конструкции с синтаксической аппликацией, которые имеют свои свойства и законы построения.

По определению Е. Н. Рядчиковой, конструкции с синтаксической аппликацией (в дальнейшем - СА) – “это своеобразные построения, в которых за счёт наложения последующей единицы на один или несколько элементов предшествующего построения оказывается возможным существование данной конструкции как одного, хотя и расчленённого целого. Структурные элементы из первой фразы получают, в отличие от парцеллированных структур, иное лексическое или грамматическое значение при наложении второй фразы” (Рядчикова 1996). Обе единицы построены как простые предложения. Одно из главных отличий СА от других явлений – наличие общего для обеих фраз опорного компонента (ОК), благодаря которому две единицы, логически соединясь, накладываются друг на друга структурно. ОК скрепляют как минимум два предложения – исходное (ИП) и аппликативное (АП), которое всегда является неполным – что создаёт целостность конструкции с СА. Наложение на ОК “осколка” другого предложения влечёт за собой различные изменения в его лексической и грамматической семантике.

Наблюдения над неполными предложениями в английской языковой системе дают основания считать их обширной и чрезвычайно разнородной группой с постоянно изменяющимся количественным и качественным составом. Для английского языка, так же, как и для русского, НП (грамматически и/или контекстуально) – это такое построение, в котором пропущен любой член предложения или группа членов, необходимых для понимания предложения или контекста. Пропущенный член (члены) легко возмещается из ближайшего контекстного окружения и ситуации. В английских НП нарушение синтаксических отношений и сильных связей может строиться на пропуске структурно необходимого члена предложения. Такие предложения оказываются структурно неполными.

Пользуясь методом изоморфизма, мы сочли возможным грамматические принципы, выявленные Е.Н. Рядчиковой для существования и функционирования русских конструкций с СА, соотнести с английским языком, в результате чего обнаружили некоторые грамматические соответствия между языками разных систем. Одним из самых главных выводов, к которому привели наши исследования, стало подтверждение изначальной гипотезы о том, что аппликативные структуры, получившие за последнее столетие широкое распространение в русском языке, не чужды и английскому языку.

Существование конструкций с СА в английской языковой системе обусловливается принципом лингвистического изоморфизма и вероятностными ограничениями, характеризующими язык и называемыми грамматической вероятностью. Их распространению способствует также и то, что конструкции с синтаксической аппликацией – многостороннее явление, которое затрагивает все языковые уровни: слово, словосочетание, предложение, сложное синтаксическое целое, контекст, текст.

Как показало рассмотрение СА и смежных с ней явлений английского языка, СА необходимо отграничивать от случаев парцелляции, сегментации и пояснения, несмотря на то, что указанные языковые явления часто смешиваются.

Конструкции с СА как способ актуализации языковой игры в условиях англоязычных и русскоязычных художественных текстов делают языковую игру маркером непринужденности коммуникации, моделируют неофициальность обращения с читателем. Все текстовые уровни (синтаксический, стилистический, прагматический, семантический) четырех крупных романов ХХ века, исследуемых в данной работе, пронизывает игровое апплицирование предложений, которое из частного приема построения отдельных контекстов превращается в один из ведущих факторов текстообразования.

Конструкция с СА может являться единицей перевода. Выделение конструкций с СА в русском и английском языках определяет выявление особых переводческих приемов, используемых для перекодирования указанных структур. Особенно много сложностей вызывает перевод игровых аппликаций, конструкций с приращением смыслов.

Во второй главе «Синтактико-семантические и стилистические трансформации в аппликативных конструкциях» исследования проводились на материале языка романа М.Булгакова “Мастер и Маргарита” и перевода M. Glenny “The Master and Margarita”. Изучение процесса перекодирования инвариантной эстетической информации конструкций с СА, функционирующих в оригинале романа и переводе, свидетельствует как о наличии различных видов синтаксических преобразований, так и о существовании тенденции к синтаксическому параллелизму между ИЯ и ЯП. Трансформированные аппликативные построения играют значительную роль в переводе M. Glenny. Нередко они вытесняют глубинные структуры, которые в некоторых случаях могут быть выражены лишь с помощью трансформированных структур.

Конструкции с СА являются элементами игровой поэтики М.Булгакова. Возможность и необходимость перевода конструкций с СА обусловлена значениями синтаксических структур, которые входят в языковое содержание текста. Адекватное перекодирование конструкций с СА с сохранением глубинной структуры построения отображает диалектическое единство категорий части и целого. Максимально возможное сохранение синтаксической организации конструкции с СА в переводе способствует более полному воспроизведению содержания оригинала. Инвариант значений синтаксических синонимов определяется глубинной структурой конструкции с СА. Сохранение глубинной структуры конструкции является условием инвариантности перевода не на всех уровнях эквивалентности оригинала и перевода, а только в тех случаях, когда сохраняется способ описания ситуации.

В процессе перекодирования инвариантной эстетической информации может сохраняться и внешняя структура конструкции с СА. Иногда при решении лексических, прагматических и других задач переводчик заменяет конструкции с СА на синонимические даже в тех случаях, когда возможно использование в переводе параллельной синтаксической конструкции. Можно предположить, что это свидетельство того, что апплицирование как художественный прием еще в недостаточной степени (по сравнению с русским языком) распространен в английском языке.

Любое изменение формы конструкции с СА, по сравнению с исходной, при сохранении глубинной структуры оригинала может быть представлено как переводческая синтаксическая трансформация, цель которой определяется поставленными переводческими задачами.

Одним из условий адекватного воздействия на адресата является передача ритмико-интонационной специфики конструкций с СА. Основным побудительным моментом, определяющим появление синтаксических трансформаций в процессе перевода конструкций с СА, является “синтаксическая дисгармония”, отражающая синтаксические несоответствия в грамматическом строе русского и английского языков. Существует три основных пути синтаксических трансформаций: изменение конфигурации актантов, развёртывание формы выражения предиката, добавление и устранение актантов.

Изменение конфигурации актантов позволяет устранить синтаксическую инверсию членов предложения и установить параллелизм между актуальным членением и синтаксической структурой построения, например:

- Конечно, конечно, - иронически сказал мастер, - теперь, стало быть, налицо вместо одного сумасшедшего двое! И муж и жена - ‘Oh, of course, of course, ‘said the master ironically. ‘There are obviously two lunatics in the family now-husband and wife!’

Английский перевод отличается от оригинала иным способом членения предложений. На наш взгляд, разбивка русского построения обусловлена желанием М.Булгакова поставить художественный акцент на рематическом содержании АП “И муж и жена”. В контексте романа Мастер и Маргарита - любовники. Очевидно, что, используя ритмико-синтаксическую структуру аппликативного построения, М.Булгаков подчеркивал серьёзность отношений своих персонажей. Таким образом, в оригинале тип синтаксической связи, выбранный автором, подчеркивает образный характер построения. Английский переводчик не сохранил синтагматику построения, соединив полное и эллиптическое предложения в одно. Полученное длинное английское предложение, являющееся функциональным субститутом конструкции с СА, сконструировано при помощи английской конструкции ”there are” и эллиптического предложения. Возможно, нежелание переводчика ставить акцент на семейном положении персонажей обусловлено прагматически. Известно, что на Западе во времена написания и перевода романа к явлению незаконных связей относились гораздо проще, чем в России.

Другойспособ переводческих трансформаций - трансформации в конструкциях с синтаксической аппликацией посредством развертывания предиката заключается в замене глагола или отглагольного слова глагольной аналитической структурой. Подобная замена повышает трансформационную гибкость предложения, так как, не изменяя семантику высказывания, увеличивает валентность глагола, а следовательно, и возможность изменения конфигурации актантов. Например:

… В голове сложилась праздничная картина позорного снятия Степы с работы. Освобождение! Долгожданное освобождение финдиректора от этого бедствия в лице Лиходеева - In his mind’s eye he saw Stepa being solemnly dismissed from his job. Freedom! At last Rimsky would be rid of that idiot Likhodeyev!

Данный перевод частично сохраняет структуру синтаксической конструкции. В оригинале АП “Долгожданное освобождение финдиректора от этого бедствия в лице Лиходеева” выполняет стилистическую функцию повтора, которая утрачивается в переводе “At last Rimsky would be rid of that idiot Likhodeyev!” (букв. Наконец-то Римский будет освобождён от этого идиота Лиходеева!). В переводе происходит развёртывание предиката: русское существительное “Freedom” (освобождение) трансформируется в аналитическую форму английского глагола “would be rid” (будет освобождён). По нашему мнению, перевод в целом не сохраняет синтактико-стилистического своеобразия подлинника и выражает субъективное прочтение контекста переводчиком, который считает Стёпу Лиходеева не “бедствием”, а “идиотом”. Следует сказать, что это один из немногих случаев, когда более «мягкое» слово, выражение языка оригинала заменено в переводе более «жестким», грубым. В подавляющем большинстве случаев происходит обратное.

В следующем переводе утрачена структура конструкции с СА:

Она поглядела на меня удивлённо, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший? - ‘She looked at me in surprise and suddenly, completely unexpectedly, I realized that I had been in love with this woman all my life. Extraordinary, isn’t it? You’ll say I was mad, I expect’.

Есть основания полагать, что в данном случае существовала возможность формально точного воспроизведения элементов русского синтаксического построения, если бы в переводе эмфатического клишированного АП “Вот так штука, а?” использовалось какое-нибудь иное английское клише, неполное по своей структуре. Но этого не произошло. Переводчик оба АП передал привычными, с точки зрения норм английской филологии, полными предложениями: “Extraordinary, isn’t it? You’ll say I was mad, I expect” (букв. Необычно, не так ли? Вы бы сказали, что я сумасшедший, я полагаю). В то же время, такой перевод отражает прагматическую направленность авторского замысла. В данном контексте Мастер обращается не только к слушающему его И.Бездомному, но и, вероятно, к читателю. В переводе ОК используется способ развёртывания предиката. Русское слово “любил” передаётся при помощи английской аналитической структуры “I had been in love”. В результате изменяется и стилистика АП. В переводе они стали более изысканными, исчез “налет” просторечности.

Развёртывание предиката в процессе перекодирования конструкции с СА даёт возможность заменить неопределённо-личную конструкцию двусоставным предложением, характеризовать действие с помощью определения, относящегося к существительному, и увеличить число трансформов одной и той же исходной структуры, что способствует увеличению маневренных возможностей английского языка.

Еще один способ - трансформации в конструкциях с синтаксической аппликацией за счет добавления и устранения актантов. Дополнительный актант представляет собой указание на субстанцию, ясную из ситуации. Обозначение этого актанта обычно может быть опущено без ущерба для объёма информации. По мнению В.Г. Гака, в качестве дополнительного актанта может выступать обозначение ситуации в самой общей форме, обобщённое обозначение деятеля, обозначение участников речи или действия, а также элементов ситуации, находящихся в устойчивых отношениях с другими уже поименованными элементами. Поскольку дополнительный актант семантически избыточен, его включение в состав предложения (или, наоборот, его опущение) вызывается конструктивными потребностями (Гак 1998). С помощью дополнительного актанта в процессе перевода конструкций с СА можно избежать нежелательных инверсий подлежащего, безличных оборотов; также формируется транзитивная конструкция, что существенно для английского языка. Пример:

Никанор Иванович заявил, что ему необходимо лично повидать иностранца, но в этом получил от переводчика отказ: никак невозможно. Занят. Дрессирует кота - Nikanor Ivanovich announced that he had to see the foreign gentleman in person, but this was refused. It was quite out of the question. Monsieur Woland was busy. Training his cats.

Перевод данной конструкции с СА адекватно отображает синтактико-стилистические особенности оригинала, но, используя образные средства из арсенала английского языка, переводчик несколько расширяет синтаксическое построение. Русское “никак невозможно” передаётся английским клишированным полным предложением “It was quite out of the question”. Такой перевод служит иллюстрацией способа синтаксического трансформирования построения путём введения дополнительного актанта. “Занят. Дрессирует кота” переводится как “Monsieur Woland was busy. Training his cats”. Используя синтактико-стилистический приём Attachment, переводчик отображает синтагматику русской конструкции с СА, изменив ОК. Интересна смена времен в английском варианте, полученная в результате апплицирования - “was busy”- Past Indefinite; “was training his cats”- Past Continuous. Интерес также представляет и игровой момент, присутствующий в функционировании конструкции с СА. Иностранец отказывает в важном свидании Никанору Ивановичу из-за того, что очень занят. Тренирует кота. Реципиент, знакомый с предыдущим контекстом, понимает, что Воланд отказывает Никанору Ивановичу вовсе не из-за такой важной персоны, как Бегемот – это существо ни в каких тренировках не нуждается. Данная конструкция с СА является игровой уловкой, шуткой, которую Булгаков отпускает в адрес персонажей. В английском варианте “Тренирует кота” выглядит как “Training his cats” (букв. Тренирует своих котов). Такой перевод отражает субъективный подход переводчика к тексту, но, на наш взгляд, в еще большей степени подчеркивает формальность, пустячность причины отказа. Читатель понимает, что Воландом была применена речевая уловка.

В следующем случае в переводе не сохраняется синтактика конструкции с СА. АП переводится полным предложением:

Она несла жёлтые цветы! Нехороший цвет - She was carrying yellow flowers! It’s an ugly color.

Дополнительный актант (It is), выражающий обозначение ситуации в самой общей форме (It’s an ugly color – букв. Это неприятный цвет), по нашему мнению, может быть опущен в переводе без ущерба для передачи объёма информации. Примечателен способ перевода семантического наполнения конструкции с СА. В переводе “нехорошесть желтизны” цветов конкретизируется до “неприятности” жёлтого цвета. Подобный перевод не влияет на синтаксическую организацию предложения, но является значимым в прагматическом функционировании конструкции с СА. Такой перевод определения, возможно, отражает иное отношение к жёлтым цветам в англоговорящей среде (как известно, в России желтые цветы издавна символизируют разлуку).

А вот в другом примере перевод конструкции с СА не отражает ни образного, ни синтактико-стилистического своеобразия оригинала:

Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлёт.

“Совершенно разбойничья рожа!” - подумала Маргарита, вглядываясь в своего уличного собеседника.

Instead of replaying the man took off his bowled hat and held in outstretched hand.

Переводчик опускает в английском варианте всё АП “Совершенно разбойничья рожа!” – подумала Маргарита, вглядываясь в своего уличного собеседника”. Такой перевод не передаёт эмотивный фон отрывка, речевые характеристики персонажей и не раскрывает идейно-художественный замысел автора. По нашему мнению, подобное опущение не оправдано функционально и отображает субъективный подход переводчика к тексту – не исключено, что подобные слова, по мнению переводчика, не соответствовали бы возвышенному образу героини романа. Решив несколько приукрасить его, переводчик вмешивается в творческую лабораторию великого писателя и уменьшает жизненность, реальность создаваемого им образа.

Различные средства трансформаций по-разному используются в различных языках. Лингвистическое сопоставление трансформаций конструкции с СА на материале русского и английского языков показывает, что последнему свойственно более частое использование поверхностных, трансформированных структур, где семантическая сторона оказывается несколько затушёванной.

Третья глава «Способы репрезентации аппликативных речевых характеристик в зависимости от типа речевого акта» посвящена исследованию

языка романа И. Ильфа и Е. Петрова “Двенадцать стульев” и переводов John Richardson “The Twelve Chairs”, Elizabeth Mill и Doris Mudie “Diamonds To Sit On. A Russian Comedy Of Errors”, а также романа И.Ильфа и Е. Петрова “Золотой теленок” и перевода Charles Malamuth “The Little Golden Calf”.

Речевая характеризация персонажей - один из художественных приемов создания образов литературных героев, который функционирует за счет языковых единиц, содержащих информацию о трактовке характера персонажа. Под речевыми характеристиками персонажа в работе подразумеваются высказывания литературного персонажа, выраженные языковыми единицами, посредством которых авторы обеспечивают эстетическое воздействие, необходимое для воплощения идейно-художественного замысла произведения. “Образ человека как объекта познавательной деятельности может быть отображен средствами языка. . Представления о человеке, таким образом, могут складываться на основе анализа представляющих его текстов” (Стемковская 2000).

В сатирических романах И.Ильфа и Е.Петрова речевые характеристики Остапа Бендера обычно функционируют как комические оценочные высказывания героя, вводимые авторами для создания образа, отображения художественной картины мира, акцентирования черт характера, репрезентации эмоционально-оценочной модели восприятия и выражения прагматической интенциональности говорящего. Будучи причастными к художественной речевой коммуникации, речевые характеристики Бендера, выраженные аппликативными построениями, определяют содержательную сферу художественного образа персонажа. С помощью смещения синтаксико-смысловой перспективы, приращения значения в аппликативных конструкциях И.Ильф и Е. Петров передают отдельный признак, черту характера, общий вид, впечатление, производимое Бендером, используя минимум языковых средств.

Стремление переводчиков передать живой, естественный язык Остапа приводит к тому, что иногда великий комбинатор начинает говорить необычным для традиционных английских грамматик языком. Очевидно, что использование большого количества игровых аппликативных построений в качестве речевых характеристик О. Бендера обусловлено желанием отобразить необычный, новаторский для своего времени стиль мышления персонажа. Образу главного героя романов И. Ильфа и Е. Петрова присущи такие характерологические черты, как находчивость, новаторство, чувство юмора, быстрота реакции, энергичность. Все это находит отображение в языке персонажа, особенно в огромном количестве конструкций с СА, функционирующих как в оригинале, так и в переводе обоих романов. G.N.Leech, M.N.Short (1981) считают, что выбор синтаксического средства отображает образ мышления (“mind style”) автора, повествователя, либо персонажа. Учитывать это важно и потому, что “автора нельзя отделять от образа персонажа, так как он входит в состав этих образов как их неотъемлемая часть" (Бахтин 1979). Поэтому изучение аппликативных структур поможет более глубоко постичь и образ главного героя, и смысл произведений, и, в конечном итоге, образы самих авторов бессмертных романов.

Особого внимания при переводе конструкций с СА заслуживают социолингвистические факторы, влияющие на перевод. Из-за недопонимания “русскости” образа Остапа Бендера переводчиками не всегда достигается адекватность. По нашему мнению, перевод некоторых речевых характеристик Остапа Бендера иллюстрирует идею о “загадочной русской душе”, которая в значительной степени обусловлена представлениями “о ненависти русских к форме” как к чему-то устойчивому, зафиксированному, что ставит в тупик европейцев, привыкших к норме, порядку, определенности (Рябов 2000).

Общей для всех конструкций с СА, репрезентирующих речевые характеристики Остапа Бендера, является комическая природа авторской интенции; все высказывания великого комбинатора реализуют артистические способности говорящего персонажа и рассчитаны на эстетическое восприятие, напрямую апеллируют к чувству юмора реципиента. В художественном тексте речевые характеристики Остапа, выраженные конструкциями с СА, проявляют высокую степень автономности. Они функционируют как комические микротексты - шутки, прибаутки, остроты.

Стилистически маркированные языковые единицы, использованные в художественных текстах, рассматриваются в связи с вопросом об их функции и сравнительной значимости для передачи идейно-художественного содержания и создания эстетического эффекта. При исследовании прагматических особенностей функционирования речевых характеристик Бендера, выраженных конструкциями с СА, мы придерживаемся основных положений теорий В.Г.Гака, Д.Вундерлих, Дж.Остина, Дж.Серля, Г.Г.Почепцова, которые подходят к речевому акту как к способу достижения говорящим определенной цели. С этой точки зрения все речевые акты могут делиться на информативные и неинформативные. Дж. Остин среди информативных речевых актов различал два типа: констатирующие (они представляют собой сообщения о каком-либо событии, поступке) и перформативные (они равносильны самим поступкам). К последним относятся обещание, клятва, извинение и др. Иллокутивную силу речевого акта составляет его направленность на реализацию обозначаемого действия. Разные высказывания могут иметь разную иллокутивную силу; в большей степени она представлена в императиве. Более подробную классификацию речевых актов разработал Дж. Серль. Он выделяет пять общих типов информативных речевых актов: репрезентативы (описывают определенное положение дел), директивы (побуждения), акты обязательства, формулы социального этикета, декларации (Searle 1962).

В исследуемых текстах конструкции с СА, репрезентирующие речевые характеристики Остапа Бендера, представлены такими речевыми актами, как констатация, побуждение (директивы), вопрос (квеситивы). Анализ типов актов художественной речи главного героя показывает модификации значений языковых средств в зависимости от типа речевого акта и выбор средств выражения в русском и английском языках при реализации речевого акта определенного типа. Все речевые акты характеризуются использованием в конструкциях с СА определенных типов предложений (повествовательных, вопросительных, побудительных), определенной интонацией и лексикой. В речи Бендера эти характеристики накладываются друг на друга, предоставляя говорящему персонажу возможность произвести несколько действий в одном коммуникативном акте. В то же время, степень адресованности высказываний либо интенсифицируется, либо ослабляется, либо связана с самим актом речевого действия.

Анализ прагматических и семантических особенностей оригиналов и переводов конструкций с СА, репрезентирующих речевые характеристики Бендера, и сопоставление их с категориями основных перифрастических акцентов, выделенных Н.Д. Арутюновой (1999), позволили распределить речевые характеристики великого комбинатора на 1)акцентирующие сферу говорящего (с подразделением на эмоционально-оценочный и рационально-оценочный способы репрезентации), 2)акцентирующие сферу адресата и 3)акцентирующие речевое поведение.

В процессе перекодирования эстетической информации с русского языка на английский переводчики иногда сохраняют синтактику аппликативных построений. Различного рода сдвиги в процессе перекодирования эстетической информации, заключенной в конструкцию с СА, обычно продиктованы иными речевыми и культурными традициями среды реципиента. В результате в английском переводе образ Остапа наделяется выразительными чертами, адаптированными к западной ментальности. Выражение чувства юмора великого комбинатора переводчиками часто притупляется. Итогом окончательного перекодирования эстетической информации, заключенной в конструкции с СА, становится элемент двойственности текста с точки зрения его культурной принадлежности.

В следующем построении механизм выведения эмотивной оценки создается за счет противоречивости объектов, подведенных Бендером под одну общую психологическую оценку, - великие слепые:

- Бездарный старик! Неталантливый сумасшедший! Еще один великий слепой выискался - Паниковский! Гомер, Мильтон и Паниковский! Теплая компания! (Золотой теленок).

Эмфатическая номинация “Теплая компания” усиливает экспрессивность СА, подчеркивая аксиологическую неоднозначность суждения великого комбинатора. Очевидно, своеобразная апелляция Бендера к Паниковскому не только акцентирует эмоциональную сферу говорящего, но и может рассматриваться как маркер социальных отношений. Таким образом, “бендеровские” номинации подчеркивают лидерскую позицию командора по отношению к Паниковскому. В то же время, сема “таланта”, присутствующая в эмфатической конструкции, по нашему мнению, позволяет великому комбинатору хоть как-то уважить возраст “бездарного старика”, и эмоциональный тон речевой характеристики Остапа получается менее обидным для Паниковского. Английский вариант Charles Malamuth выглядит так:

’Foolish old man! You crazy fool! Another great blind man has been discovered - Panikovsky! Homer, Milton and Panikovsky! The three blind men!”

В переводе передаются не все семантические оттенки эмфатической конструкции. “Бездарный старик! Неталантливый сумасшедший” переводится как “Foolish old man! You crazy fool!” (букв. Дурной старик! Сумасшедший дурак!). Изысканные, нестандартные, «артистичные» определения великого комбинатора становятся в переводе грубой примитивной бранью. В английском варианте полностью утрачена сема “таланта”, при помощи которой авторы дают характеристику попрошайке и авантюристу Паниковскому. Такая стилистическая нивелировка (термин А. Поповича) не совсем оправдана. Очевидно, что данный перевод является результатом своеобразного столкновения двух культурных систем на уровне литературной коммуникации. Возможно, по мнению переводчика, для менталитета западного реципиента будет непонятно, как нищий может быть талантливым. Стилистическое снижение экспрессивности конструкции с СА ведет к неполному отражению интенциональности речевого поведения персонажа и к неточному воссозданию образа О.Бендера в новой языковой системе. Перевод русской эмоционально-оценочной модели “Теплая компания” английским ”The three blind men”(Трое слепых) обусловлен наличием фразеологической лакуны в английском языке. Такой перевод отражает механизм эмотивной оценки, заключенной в высказывании главного героя произведения, но не выражение его отношения. Отметим, что переводчик сумел сохранить синтактику аппликативного построения, но утратил тонкость юмора, ёмкую выразительность иронии речи героя.

В следующей речевой характеристике, побуждающей адресат к действию, комичность ситуации придает прагматическая интенция совета великого комбинатора:

-А? Киса, - резвился Остап, - соглашайтесь на три процента! ( .). А то все-таки ко мне поступайте в камердинеры… Теплое местечко (Двенадцать стульев).

Бендер искренне дает Воробьянинову совет в своих собственных интересах и сам устанавливает собственный приоритет, имея на то основания. “Теплое местечко” служит предикатом утилитарной оценки говорящего персонажа. Остап смеется не только над Кисой, но и над собой. В переводе John Richardson речь Остапа передана так:

Well, Pussy, take three per cent. “Ostap was having fun. “( .) Anyway, come and be my valet… an easy job”.

Переводчик американизировал речь персонажа. Русскому “резвился Остап” в переводе соответствует “Ostap was having fun” (букв. Остап прикалывался). Такой перевод отображает предметно-логическое инвариантное значение предиката утилитарной оценки Остапа, но не отражает всех коннотаций АП. Путем введения американизма переводчик приблизил восприятие речевых интенций говорящего персонажа к сознанию американского реципиента. Очевидны усилия переводчика в сохранении синтагматики построения. В то же время, не удалось передать комизм ситуации. В результате экспрессивность перевода оказалась измененной, словечко из современного молодежного слэнга снижает и эстетические качества перевода, делает его примитивным. В другом переводе:

’Listen, Pussy, ’- said Bender. ’Say you agree to three per cent( .) if you don’t want to stay here, then you can always come and be my valet. It’ll be a nice soft job’.

“Русские” трудности оригинала E.Mill и D.Mudie преодолели таким образом: “резвился” нейтрализовали до “said” (сказал), “А то все-таки ко мне поступайте в камердинеры” - “if you don’t want to stay here, then you can always come and be my valet” (букв. Если Вы не хотите здесь оставаться, Вы всегда сможете поступить ко мне в камердинеры), “Теплое местечко”- “It’ll be a nice soft job” (Это будет приятная работа). Из-за наличия фразеологической лакуны в сознании англоязычного переводчика в обоих вариантах перевода не отражается интенция говорящего персонажа. В переводе утрачена синтактика построения.

Пресуппозицией для следующей конструкции с СА служит такая ситуация: Остап на последние деньги покупает букет цветов для Зоси.

-Что вы делаете? – сказал Балаганов, взмахнув букетом. – Зачем этот шик?

-Нужно, Шура, нужно, - ответил Остап. – Ничего не поделаешь! У меня большое сердце. Как у теленка (Золотой теленок).

Данная СА выражает психологическую оценку, которую главный герой в юмористической форме дает сам себе. Сердце у Остапа, действительно, большое и щедрое, но в то же время, - молодое и глупое. Слово “теленок”, которым авторы определяют тип вербализуемой эмоции Остапа Бендера, функционально предназначено для выражения фактуальной и концептуальной информации. Очевидно, что употребление конструкции с СА взаимосвязано с композиционно-архитектонической структурой текста и служит развитию сюжетно-тематической линии, а образ “Остапа-теленка” способствует раскрытию символики названия романа “Золотой теленок”. Функционирование данного контекста с СА в процессе литературной коммуникации носит знаковый характер и является важной художественной деталью. Англоязычный реципиент принимает эстетическую информацию, заключенную в аппликативном построении, в таком виде:

“What are you doing?” - Balaganov cried, swinging the bouquet. “Why all this pretension?”

“It’s necessary, Shura. It’s necessary.” – Ostap replied. – “I have a big heart, like a calf…”

Это нетрадиционный случай совпадения коннотации эмотива на уровне национальной специфики. Так, слово “теленок” англоязычный переводчик передает как “calf”, второе значение которого – “болван”. Интересен способ перевода на английский язык ассимилированного макаронизма “шик”. Авторы используют эту лексему для того, чтобы придать речи Балаганова оттенок иронии. Из-за наличия фразеологической лакуны в английском языке усилия переводчика направляются на передачу предметно-логической информации, заключенной в конструкции с СА. На наш взгляд, слово “pretension” передает только часть коннатативного значения русского макаронизма “шик”. В переводе не сохранена синтактика аппликативного построения. “Англоязычный” Балаганов не говорит, а кричит, размахивая букетом: “What are you doing?”. Такой перевод выражает субъективную позицию переводчика и обусловлен различиями в ментальности среды отправителя и получателя текста. Возможно, американский переводчик считает, что когда Остап тратит общие деньги на покупку цветов для своей девушки, то его компаньон Балаганов должен не спокойно задавать вопросы, а кричать. В сопоставительных исследованиях лингвисты пишут о пренебрежительном отношении к любым материальным благам как о типичной характеристике русского сознания, русской культуры, совершенно непонятной и загадочной для англоязычных культур (Тер-Минасова 2000).

Другая речевая характеристика Остапа также подвергается разным трансформациям в различных переводах:

-Так вот, - сказал Остап, оглядываясь по сторонам и понижая голос, - в двух словах. За нами следят уже два месяца, и, вероятно, завтра на конспиративной квартире нас будет ждать засада. Придется отстреливаться (Двенадцать стульев).

Суждения великого комбинатора, составляющие содержание высказывания, истинностной оценке не подлежат, т.к. Бендер лжет. “Моментом истины”, является модус допущения “вероятно”, который характеризует конъюнкцию высказывания. Смысл сообщения “вероятно, завтра на конспиративной нас будет ждать засада” указывает на паритет шансов. АП “Придется отстреливаться” служит “орнаментальным добавлением” ко лжи Остапа, которое вызывает смех у реципиента, знакомого с предыдущим контекстом романа и способного определить разницу между действительными событиями, описанными в романе, и речевым воспроизведением этих событийговорящим персонажем. В английском варианте речевая характеристика “блефующего” Остапа выглядит так:

“Here’s the point,” said Ostap, looking around and lowering his voice. “They’ve been following us for two months and will probably ambush us tomorrow at the secret meeting-place. We may have to shoot our way out”.

Перевод J.Richardson адекватно раскрывает содержательную сторону речевого поведения Остапа, но несколько изменяет модальность АП. Так, “вероятно” переводится как “probably”. “Придется отстреливаться” расширяется до “We may have to shoot our way out” (букв. Возможно, нам придется отстреливаться). Элемент русской революционной лексики “конспиративная квартира” в прагматических целях переводчик расширяет до “secret meeting-place” (секретное место встречи). Из-за наличия в английском языке фразеологической лакуны, не переводится русское устойчивое сочетание “в двух словах”. В перекодировании предложения: “За нами следят уже два месяца” - “They’ve been following us for twomonths” удачно используется временная форма Perfect Progressive. Из-за семантически расширенного последнего предложения в переводе не сохраняется синтактика аппликативного построения.

В интерпретации E.Mill и D.Mudie речевая характеристика Остапа Бендера выглядит так:

’Well, ’said Bender, looking round and lowering his voice. ’I can tell you all about it in two words. We’ve been watched for the last two months, and to-morrow we expect to be raided in our head-quarters. We shall have to defend ourselves with revolvers.

Интересно, что для передачи устойчивого словосочетания “в двух словах” переводчики используют кальку и расширяют предложение до “I can tell you all about it in two words” (Я могу рассказать вам все в двух словах). “За нами следят уже два месяца” переводится с использованием Present Perfect Passive “We’ve been watched for the last two months” (За нами наблюдали последние два месяца). Модальность высказывания “вероятно, завтра на конспиративной квартире нас будет ждать засада” передается так: “We expect to be raided in our head- quarters” (Полагаем, что на нашу квартиру будет произведен налет.) При переводе русский модус полагания передается английским модусом полагания, которыйимеет коннотативный оттенок “ожидания”. “Придется отстреливаться” переводится как “We shall have to defend ourselves with revolvers” (букв. Мы должны будем защищатьсебя револьверами.) Модальное значение “We shall have to” выражает долженствование, а не вероятность засады. Лексическое наполнение модальных речевых характеристик Остапа Бендера тоже сильно отличается от оригинала: “конспиративная квартира” переводится как “head-quarters”. Словарь современного английского языка дает такое определение для этого сочетания слов: «центральный офис или место, где работают люди, контролирующие большую организацию, такую какполиция, армия или частная компания», таким образом, в переводе утрачена сема “конспиративности”. Предложение “Придется отстреливаться”, семантически расширенное до “We shall have to defend ourselves with revolvers” (Мы должны будем защищать себя револьверами), наделяет АП дополнительной информацией. Русскоязычный Бендер ничего не говорил о револьверах, может быть, он собирался отстреливаться при помощи какого-нибудь другого оружия. Очевидно, что такой перевод отражает субъективную позицию переводчика.

Четвертая глава «Экспрессивно - стилистические особенности автоперевода конструкций с синтаксической аппликацией» выполнена на материале языка английского оригинала и русского автоперевода романа В.В. Набокова “Лолита”. Авторский перевод является результатом двуязычия автора и дает ключи к закрытому тексту для нового адресата, поскольку "авторский перевод не означает абсолютного сходства переведенного текста с оригиналом, тождества с ним, т.к. авторский перевод – это такой же перевод, как и каждый другой" (Попович 1980).

Когда литературный текст поступает от автора оригинала через перевод к реципиенту, в структуре перевода отражается непрерывная интерференция всякого рода норм, идущих от различных коммуникационных субъектов. Под интерференцией мы понимаем взаимодействие языковых систем в условиях двуязычия. Интерференция – объективное явление, обязательное для деятельности любого билингва, подающееся лингвистическому анализу при помощи объективных лингвистических методов, имеющих дело с анализом соотношения структур и структурных элементов двух языков, их взаимопроникновения, взаимодействия и взаимовлияния на разных уровнях языка: стилистическом, фразеологическом, лексико-семантическом, синтаксическом, морфологическом, фонетико-фонологическом. В результате интерференции могут возникать буквализмы, т.е. переводческие ошибки различных типов, которые обычно воспроизводят коммуникативно нерелевантные элементы оригинального высказывания, в результате чего либо нарушаются нормы и узус ПЯ, либо оказывается искаженным действительное содержание высказывания. Для достижения адекватности в автопереводе В.Набоков успешно использует методы и буквального (пословного), и вольного перевода. Очевидно, это является результатом поиска варианта, отвечающего нормам переводного языка. Возможность пословного перевода без изменения структуры предложения и без существенного изменения порядка слов определяется сходством между синтаксическими конструкциями английского и русского языков, о чем могут свидетельствовать обнаруженные в большом количестве аппликативные построения в оригинале и автопереводе “Лолиты”. Следует отметить особую тщательность и аккуратность автора при переводе синтаксических конструкций. Например:

Lolita, light of my life, fire of my lions. Mysin, my soul! - Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя.

В английском синтаксическом построении, состоящем из двух предложений, легко распознается ИП “Lolita, light of my life, fire of my lions.” В ИП выделяется ОК “Lolita”, а НП “My sin, my soul” - аппликативное по своей структуре. В переводе сохранена основная черта содержательного и стилистического строения оригинала – аппликативная метафора, которая определяется С.А.Ахмадеевой как совмещенная разновидность конструкций с синтаксической аппликацией и метафоры (Ахмадеева 1999). Функционально использованы приемы образного сходства, не нарушен характер экспрессивности аппликативного построения.

В.Г.Гак считает, что “если писатель использует в качестве стилистических приемов грамматические формы и конструкции, которые являются более распространенными и нейтральными в другом известном ему языке, то можно предполагать нарочитое или неосознанное заимствование из этого языка . При этом некоторые новшества и находки, осуществленные независимо, могут оказаться подобными фактам, существующим в других языках ” (Гак 1998). Я.И.Рецкер отмечает, что “грамматическая форма и синтаксическая конструкция не мыслятся в процессе перевода как нечто самостоятельное, в отрыве от их лексического наполнения” (Рецкер 1971). В.Г.Гак абсолютизирует это следующим образом: “Единственной чисто грамматической трансформацией является изменение порядка слов: все остальные преобразования в сфере синтаксиса связаны с той или иной лексической или морфологической заменой” (Гак 1998).

В автопереводе В. Набокова грамматические трансформации конструкций с СА обычно сочетаются с лексическими. Как показало наше исследование, в большинстве случаев изменение синтаксической структуры конструкций с СА в автопереводе вызывается лексическими, а не грамматическими причинами.

Анализируя экспрессивность английских и русских переводов, Я.И.Рецкер выделяет некоторые стилистические закономерности в процессе перекодирования эстетической информации. Это экспрессивная конкретизация, экспрессивно-стилистическое согласование и экспрессивно-прагматическая конкретизация (Рецкер 1971). Они в полной мере характерны для языка («обоих языков») В.В.Набокова. Экспрессивная конкретизация – переводческий прием, характеризующийся использованием в переводе экспрессивно-оценочной русской лексики, вместо нейтральных слов подлинника. Например:

“What did that man ask you, Lol?”

“Man? Oh, that man. Oh, yes. Oh, I don,t Know. He wondered if I had a map. Lost his way, I guess”.

- О чем спрашивал тебя этот хам, Лолита?

- Какой хам? Ах тот. Ах, да. Ах, не знаю. Спрашивал, есть ли у меня карта. Заблудился верно.

В результате перевода автором английского “man” (мужчина) как “хам” эмотивный смысл русского аппликативного построения приобретает большую выразительность. Английское слово “man”, онтологически неэкспрессивное, в русском варианте становится эмотивно-оценочно-экспрессивным.

Т.П.Рассказова считает, что “менталитет русской культуры кардинально отличается от менталитета англосаксонской культуры. Русские более эмоциональны и иррациональны, чем представители англосаксонской культуры, что отражается в языке” (Рассказова 1998). По-видимому, степень эмоциональной нагруженности русского слова в сознании билингва оказалась более высокой. Вероятно, именно это противоречие в процессе автоперевода привело билингва В.Набокова к приложению другого системного знака к одному денотату.

В следующем примере В.Набоков по-иному переводит сленговое словосочетание “A great guy” (классный парень). Английский вариант больше подходит для речевой характеристики малолетней Лолиты, которая охотнее использует сленг в своей речи. Русский перевод, на наш взгляд, скорее является речевой характеристикой образованного Гумберта:

He saw – smiling – through everything and everybody, because he was not like me and her but a genious. Agreatguy - Дело в том, что он видел насквозь (с улыбкой) все и всех, потому, что он не был как я или она, а был гений. Замечательный человек.

Таким образом, экспрессивная конкретизация выступает своеобразным “композиционным монтажом”, благодаря которому в автоперводе изменяется характеристика речевого субъекта.

Экспрессивно-стилистическое согласование - переводческий прием, особенность функционирования которого заключается в том, что выбор лексики из арсенала языка перевода объясняется семантикой и выразительностью соседнего слова или более широкого контекста:

L., I knew, was somewhere guite near. In result of some stealthy maneuvering. I came across in her mother’s bedroom. Prying her left eye open to get rid of a speck of something. Checkedfrock.

Я знал, что Ло где-то близко. В результате скрытых маневров я набрел на нее в спальне матери. Оттягивала перед зеркалом веко, старалась отделаться от соринки, попавшей в левый глаз. Клетчатое платьице.

Так, “Prying her left eye open” (раскрывала свой левый глаз) Набоков переводит как “оттягивала перед зеркалом веко”. Выбор русской лексемы “оттягивала” диктует автору следующее слово “веко”, так как по-русски нельзя “оттягивать глаза” для того, чтобы отделаться от соринки.

Очень часто набоковский автоперевод синтаксических конструкций напрямую зависит от контекста:

So my nymphet is not in the house at all! Gone! - Итак, моей нимфетки просто нет дома! Упорхнула.

В результате использования автором экспрессивной конкретизации английский глагол движения to go получает не отмечавшееся в словарях, новое контекстуальное значение – “упорхнуть”. Появившаяся в автопереводе аппликативная метафора способствует созданию метаязыка автора. В другом примере слово “тюрьма” наделяет глагол “to go” иным контекстуальным значением – “садиться”:

So, I go to jail.Okay - Итак, я сажусь в тюрьму. Хорошо-с.

Сленговое АП “Okay” переводится русским “Хорошо-с”. Таким образом, в двух разных языковых системах В.Набоков дает разные речевые характеристики одному персонажу. Русскоязычный Гумберт в таком переводе выглядит благороднее и более старшим по возрасту, чем английский.

В следующем примере аппликативной конструкции, которая также служит яркой иллюстрацией авторских переработок, задействован мультиязычный каламбур, где органично переплетены русский, английский и французский языки:

“I am Bill Mead” he said. “And that’s Fay Page, actress. Maffy On Say” he added (pointing with ridiculously hooded racket at polished Fay who was already talking to Dolly).

В оригинале конструкции с СА мультиязычное каламбурное обыгрывание имен персонажей как один из элементов индивидуального стиля В.Набокова и поэтики его прозы является средством усиления выразительности. Конструкции с СА могут нести, помимо лингвистической, информацию экстралингвистического характера, служить средством выражения их автора о специфике языковой личности (Рядчикова 2000).

“Во многих своих произведениях В.Набоков целенаправленно акцентирует игровой характер своей прозы, и двуязычные (мультиязычные) каламбуры становятся формальным признаком игровой природы набоковианского текста” (Люксембург, Рахимкулова 1996). “Bill Mead”, возможно, расшифровывается таким образом: первое значение английского слова “Bill” - “счет”; во втором словарь современного английского языка приводит словосочетание “bill and coo” как “целоваться и говорить нежно друг с другом”. “Mead” - спиртовый напиток, сделанный из меда, и в то же время, “лужок, луг”. “Fay” переводится как фея, волшебница, “Page”- страница. В исковерканной французской фразе “Maffy On Say” (Ma fiance - букв. “Моя невеста”) содержится несколько игровых смыслов. На наш взгляд, в каламбуре В. Набоков обыгрывает “повадки” актриски. В Америке котят называют “Maffy”, а “On Say” характеризует “Волшебную Страницу” как любящую поболтать (возможно, с читателем). Таким образом, каламбур, выраженный конструкцией с СА, не только репрезентирует речевые характеристики персонажей и способствует созданию ассоциативных рядов, но и служит средством выражения специфики языковой модели В.Набокова. Е.Н.Рядчикова полагает, что существование и изучение подобных речеобразований может служить одним из ярких подтверждений идеи возможности существования морфолого-семантического синтаксиса, суть которого состоит в отражении комплексного, одновременно с трех позиций, подхода к исследованию многих фактов языка (Рядчикова 2000). Русскоязычному реципиенту каламбур передаётся в таком виде:

“Меня зовут Биль Мид”, сказал он, а это Фэй Пэйдж, актриска. Ма фиансэ - добавил он (указывая своей нелепо забронированной ракеткой на светскую Фэй, уже болтавшую с Лолитой).

При переводе синтаксического построения автор жертвует игрой слов, но при помощи приема экспрессивно-стилистического согласования сохраняет эмотивный смысл контекста. В русском варианте французский буквализм “Ма фиансэ” становится центральным элементом, отражающим игровую поэтику оригинала. Путем перевода на русский язык стилистически сниженной лексикой “actress” - “актриска”, “talking” – “болтать” в конструкции с СА происходит актуализация языковой семантики. Таким образом, автор определяет тип вербализуемой эмоции. В данном случае - некоторое пренебрежение к Фэй Пэйдж (в английском варианте “Волшебная Страница”) - актриска.

Экспрессивно-прагматическая конкретизация - переводческий прием сочетания эмоциональной окраски с логической основой. Прагматическая основа конкретизации при переводе на русский язык часто требует законченности мысли, выраженной в подлиннике образными средствами:

We rounded up the deal with some prim cotton pyjamas in popular butcher-boy style. Humbert, the popular butcher - Мы закончили сделку на двух скромных бумажных пижамах с круглым воротом фасона “ученик мясника”. Мясника Гумберта.

Для адекватного восприятия русским реципиентом языковой манипуляции с именем центрального персонажа и отображения “темного” образа “мясника Гумберта” В.Набоков использует такой троп, как повтор. В русском варианте автор описывает “бумажную пижаму с круглым воротом” фасона “ученик мясника”. Подробное расширение, возможно, вызвано наличием у русского реципиента фоновой лакуны, обусловленной отсутствием знаний о культурно-бытовых американских реалиях, в частности, популярных в пятидесятые годы 20-го века фасонов детской пижамы.

Иногда экспрессивно-прагматическая конкретизация связана с наличием ассоциативной лакуны в сознании реципиента:

“Ansooit. I was taught to live happily and richly with others and to develop a wholesome personality. Be a cake, in fact”.

В оригинале лексема “cake” (торт, сладость) добавляет определенное ассоциативное значение к эмотивному фону построения. В русском варианте конструкция с СА выглядит так:

“Ансуит, меня учили жить групповой жизнью, счастливой и полной жизнью и при этом развивать собственную гармоничную личность. Словом, быть паинькой”.

Используя прием экспрессивно-прагматической конкретизации, автор переводит “to be a cake” как “быть паинькой”. Такой перевод отражает несовпадение в перекодировании клишированных сочетаний в английском и русском языках.

В переводе другой конструкции с СА Набоков таким образом использует прием экспрессивно-прагматической конкретизации:

I had a drink. And another. And yet another. Gin and pineapple juice, my favourite mixture, always double my energy. I decided to busy myself with our unkempt lawn. Unepetite attention - Я опорожнил полный стакан спиртного. И еще один. И еще. Любимый напиток мой, джинанас - смесь джина и ананасового сока всегда удваивает мою энергию. Решил подстричь запущенный лужок в нашем саду. Une petite attention.

Предложение “I had a drink” в переводе расширяется до “Я опорожнил полный стакан спиртного”. Возможно, подобный перевод обусловлен иной ментальностью приемника, а точнее своеобразным отношением к спиртному в России. Иноязычное вкрапление, выраженное АП “Une petite attention” (Немного внимания – фр.), усиливает эрудитскую насыщенность контекста и служит оригинальной характеристикой речи образованного Гумберта. Использование “чужой речи” направлено на одинаковое восприятие англоязычным и русскоязычным реципиентом образа персонажа, однако отражает разное авторское отношение к эрудированности англоговорящего и русскоговорящего “идеального” читателя. T. Savory пишет о том, что среди языков, которые считаются англичанами иностранными, французский занимает особую позицию. В наши дни из-за причин, сложившихся исторически, в вокабуляре современного англоговорящего человека большое количество французских и латинских заимствований (Savory 1976). Для англоговорящего реципиента французское вкрапление “Une petite attention”, которое употребляется автором-переводчиком в качестве АП при наращивании дополнительныого смысла ИП, может быть понятно без перевода (Ср. англ. “an attention” – фр. “une attention”). Однако русскоязычный читатель для того, чтобы понять данную фразу, должен располагать знанием иностранного языка. Введение в русском варианте авторского неологизма “джинанас” усиливает экспрессивность русского построения и диктует автору употребление иного порядка слов, нежели в английском варианте. Авторский способ перевода “I decided to busy myself with our unkept lawn” (я решил себя занять нашим неподстриженным лужком) русским “Решил подстричь запущенный лужок в нашем саду” наделяет контекст другим эмотивным фоном и выражает более деятельное эмоциональное состояние главного героя. Опущение подлежащего “Я” в ОК продиктовала динамика конструкции с СА, которая является, на наш взгляд, микротекстом, выражающим эмоциональное напряжение ситуации. Возможно, такой перевод обусловлен прагматически, т.е. рассчитан на особое восприятие русского реципиента. Как известно, образованные и обеспеченные люди на Западе не работают по дому, а занимают себя работой.

В другом примере совершенно не ясно, что же является ОК:

The gin and Lolita were dancing in me, and I almost fell over the folding chairs that I attempted to dislodge. Incarnadinezebras! - Джин и Лолита играли у меня в жилах, и я чуть не упал через складные стулья, которые хотел убрать. Краснополосые зебры!

“Любое прочтение В.Набокова гипотетично, оно может быть охарактеризовано с точки зрения степени приближения к истине, но вряд ли может быть признано тождественным ей” (Погребная 2001). Нам представляется, что в качестве ОК выступают “the folding chairs”. В то же время, ОК могут быть и “Джин и Лолита”. Автор-переводчик производит субституцию “The gin and Lolita were dancing in me” (Джин и Лолита танцевали во мне) на авторское окказиональное сочетание “Джин и Лолита играли у меня в жилах” Ср. - “Кровь играла у меня в жилах”. Подобное использование экспрессивно-прагматической конкретизации наделяет русский вариант конструкции с СА “кровавой” образностью, так как в данном случае В.Набоков использует русское клишированное эмотивное предложение “Кровь играла у меня в жилах”. “Джин и Лолита” являются экспрессивными субститутами “крови” в русском варианте. В.Набоков сохраняет синтактику конструкции с СА.

Целенаправленная воля автора-переводчика является организующим стержнем оригинала и перевода, каждый элемент которых находится под пристальным лингвокреативным авторским контролем, так как целостный завершенный образ автора входит в художественный замысел и является объектом сознательного создания билингва. Оригинал и автоперевод романа В.Набокова “Лолита” – это сложная игровая система. Однако в своей традиционной функции – комической – игра слов встречается у В. Набокова крайне редко. Все каламбурные ряды ориентированы на вовлечение читателя в активные игровые отношения с творцом и с созданным им текстом. Картина мира В.Набокова может быть выражена на уровне приема, который рассматривается автором не как формальный атрибут повествовательной техники, а “элемент смысла”. Используя в качестве стилистического приема конструкцию с СА, В.Набоков нарочито или неосознанно заимствовал данную конструкцию из русского языка в английский; подобная авторская находка еще раз подтверждает факт существования конструкций с СА в английском языке.

Коммуникативная значимость автоперевода указанных конструкций особенно высока, т.к. адекватное понимание текста есть постижение образа автора. Личностный смысл, который В.Набоков вкладывает в автоперевод конструкции с СА, является показателем глубины языковых знаний билингва о той или иной экстралингвистической реалии. Главная отличительная особенность художественного автоперевода конструкций с СА - игровая атмосфера, в которой главенствует сам автор – В. Набоков.

В Заключении подводятся итоги исследования, делаются соответствующие выводы, намечаются перспективы дальнейшего изучения темы.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Язык и перевод четырех крупнейших романов ХХ века. Москва-Краснодар, 2001. – 160 с. (В соавторстве с Е.Н.Рядчиковой).

2. Стилистические сдвиги в процессе перекодирования инвариантной эстетической информации конструкций с синтаксической аппликацией // Когнитивная парадигма: Тез.докл.науч.конф. Пятигорск, 27-28 апреля 2000. С.135-138.

3. Экспрессивно-стилистические особенности автоперевода конструкций с синтаксической аппликацией (на материале романа В.Набокова «Лолита») // Филологический вестник. Майкоп, 2000. С.156-163.

4. Специфика перевода оценочных характеристик Остапа Бендера // Языковые образы мира: Материалы международной научной конференции «Язык и национальные образы мира», 20-21 марта 2001г. Майкоп: изд-во АГУ, 2001. С. 299-305. (В соавторстве с Е.Н.Рядчиковой).