ЭМОТИВНАЯ КОМПЕТЕНЦИЯ АВТОРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

С тех пор, как начали вырисовываться контуры новой лингвистической парадигмы - гуманистической - с пристальным вниманием к создателю и пользователю языком, к его психологии, лингвисты уже не могли оставить без внимания сферу эмоций как “самый человеческий” фактор в языке. Эмотиологическая парадигма (лингвистика эмоций) занимает наряду с антропоцентрической, функциональной, коммуникативной, когнитивной, текстоцентрической, прагматической и другими парадигмами равноправное место в современной полипарадигмальной лингвистике (В.И.Шаховский 1995, 1998). В основе активно разрабатывающегося нового направления - лингвистики эмоций - лежит антропоцентрический принцип описания фактов языка (Е.С.Кубрякова, В.И.Постовалова, Ю.С.Степанов, В.Н.Телия и др.).

До сих пор представляют общетеоретический интерес средства и способы экспликации в тексте творческой эмотивной языковой личности (далее - ЯЛ), понятие эмоциональной языковой картины мира, соотношение лингвистики и паралингвистики эмоций, эмотивное семантическое пространство творческой ЯЛ, прагматика описания и выражения своих собственных, переживаемых в разное время, и чужих эмоций, способы представления в тексте концептов эмоций и другие проблемы эмотивной теории языка.

Сложность исследования эмотивной компетенции стандартной, а также творческой ЯЛ заключается и в том, что само понятие эмотивности как имманентного cвойства эмотивной ЯЛ, рассматриваемой исследователями с различных точек зрения, до сих пор не поддается полному и однозначному описанию, на что указывает существование в лингвистической литературе многочисленных терминологических и метафорических обозначений эмотивных явлений языка, речи, дискурса.

Актуальность избранной темы обусловлена обращением к исследованию нерешенных вопросов лингвистики эмоций, недостаточной изученностью эмотивности как имманентного свойства творческой ЯЛ и специфики, связанной с ее объективацией в художественном тексте.

Объектом данного исследования является эмотивный аспект художественного текста.

Предметом изучения является эмотивная компетенция творческой ЯЛ.

Целью нашего исследования является изучение феномена творческой эмотивной ЯЛ и способы ее экспликации в созданных ею художественных текстах.

Для достижения этой цели нами были определены следующие задачи:

1) Осмыслить и описать феномен творческой ЯЛ в эмотивном аспекте.

2) Дифференцировать понятия эмоциональная достоверность автора, эмотивная достоверность текста и эмотивная компетенция творческой ЯЛ.

3)Проанализировать структурно-семантический и стилистический аспект эмотивной компетенции Г.Гессе.

3) Исследовать и описать эмотивные разноуровневые стилистические средства, используемые Г.Гессе.

Методологической основой исследования является функционально-прагматический подход к тексту, который позволяет рассматривать текст как 1) актуализацию автором функционально-строевых единиц и 2) связующее звено между действительностью и сознанием ( А.Г.Баранов, 1993).

Методы исследования. Для решения поставленных задач в работе использовались общенаучный логико-дедуктивный метод, методика ступенчатого анализа, метод контекстуального анализа, метод дистрибутивного анализа, а также описательный метод с основными его компонентами: наблюдением, интерпретацией и обобщением.

Материалом исследования послужили художественные произведения Германа Гессе. Исследование проводилось на материале повестей и рассказов Г.Гессе (общее количество составило 90), массив которых составил 2000 страниц печатного текста. Приемом сплошной выборки было отобрано 3020 элементных и ситуативных эмотивных номинаций.

Научная новизна нашей работы заключается в том, что данная диссертация является первой попыткой целостного осмысления и описания творческой эмотивной ЯЛ. Вводятся и дифференцируются понятия эмотивной компетенции автора, эмоциональной достоверности автора, эмотивной достоверности текста.

Теоретическая значимость настоящего исследования состоит в дальнейшей разработке одного из аспектов проблемы “Язык и личность”/ “Эмоции и личность”, в развитии положений лингвистики эмоций, а также текстолингвистики применительно к исследованию творческой эмотивной ЯЛ.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что результаты выполненного исследования могут быть использованы в обучающей и художественной коммуникации для увеличения ее эффективности, в обучении анализу художественного текста, в теории и практике перевода, могут найти применение в вузовских курсах общего языкознания, текстолингвистики, стилистики и риторики; при разработке тематики курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций.

Апробация работы. Основные выводы и положения исследования были изложены на теоретических аспирантских семинарах, в докладах и сообщениях на научных конференциях Волгоградского государственного педагогического университета (1996 - 1999), на заседании научно-исследовательской лаборатории “Язык и личность” при кафедре языкознания ВГПУ, на международной конференции “Языковая личность: жанровая и речевая деятельность” (Волгоград, 6-8 октября 1998 г.), а также отражены в 5 публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Исследование специфики эстетической текстовой деятельности (подчинение основных свойств личности потребностям творческой языковой личности, понимание эмоции как типа знания, учет когнитивной функции эмоции) поставило в центр нашего внимания эмотивную компетенцию автора. Мы определили эмотивную компетенцию автора как способность намеренно или интуитивно использовать систему художественных приемов для организации разнообразных языковых и стилистических эмотивных средств, с целью отображения в художественном тексте эмоциональной авторской картины мира.

2. Эмоциональная достоверность автора есть эмоционально и социально отмеченное пристрастное отношение автора к эстетическому предмету в процессе текстовой деятельности, отражающее динамику творческого созидания. С определенной долей условности мы относим к данному понятию психологические аспекты, которые предшествуют появлению окончательного варианта художественного текста.

3. Понятие эмотивной достоверности текста включает в себя отражение в тексте с помощью языковых средств эмоциональных ситуаций, достоверно описывающих, выражающих или называющих эмоциональные состояния автора, “изображенного” в тексте, и персонажей. Эмотивная достоверность текста зависит от эмотивной компетенции автора.

4.В зависимости от плотности эмотивной ткани художественного текста структурно-семантический аспект эмотивной компетенции автора художественного текста может быть представлен элементной или ситуативной номинациями, которые в совокупности составляют фрагмент его индивидуального когниотипа, опредмеченный в языковой форме.

5. Эмотивная компетенция автора художественного текста отражает национально-культурные реалии и реализуется в индивидуальном наборе разноуровневых эмотивных и стилистических средств данного языка.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка произведений Г.Гессе, послуживших материалом для анализа.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение содержит обоснование темы диссертационного исследования: в нем определяются актуальность, научная новизна, теоретическая значимость работы, устанавливаются цель и задачи, объект и предмет исследования. Введение включает также сведения о материале и методах исследования, об апробации основных положений работы и ее структуре.

В первой главе “Экстралингвистические основания эмотивной компетенции автора” содержатся теоретические положения, на которых построено исследование, определяется наша позиция в решении проблемных вопросов теории ЯЛ, имеющих принципиальное значение для предпринятого исследования.

Изучение ЯЛ представляет собой интерактивный процесс, о чем свидетельствует пересмотр проблематики таких уже устоявшихся парадигм теории языка, как психолингвистика, социолингвистика, лингвистика текста, а также возникновение в рамках антропологической науки таких новых направлений, как лингвистическая персонология, биолингвистика, речеведение, семиосоциопсихология, психиатрическое литературоведение, контактная лингвистика и т.д.

Антиномия “язык в человеке” и “язык вне человека” - язык как индивидуальное явление и язык как социальное явление (В.фон Гумбольдт) - в рамках антропологической парадигмы проявляется в условном выделении ЯЛ и речевой личности.

При достаточно разработанном инварианте структурного представления ЯЛ (Ю.Н.Караулов, Г.И.Богин, А.М.Шахнарович и др.), варианты - исследования ЯЛ как носителя обобщенного типа или как конкретной ЯЛ - во всем многообразии подходов и аспектов - практически неисчерпаемы и всегда актуальны.

Различные подходы к изучению ЯЛ определяют статус ее существования в лингвистике как полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П.Нерознак), этносемантическая личность (С.Г.Воркачев), элитарная ЯЛ (О.Б.Сиротинина), семиологическая личность (А.Г.Баранов), Русская ЯЛ (Ю.Н.Караулов, 1988), ЯЛ Западной и Восточной лингвокультур (Т.Н.Снитко), словарная личность (В.И.Карасик), модальная личность (Ю.С.Пивоваров), эмоциональная ЯЛ (В.И.Шаховский). Наиболее общие культурно-исторические типы ЯЛ в филологической науке - это поэт и ритор, выделяемые в соответствии с видами словесности - поэзией и прозой (А.П.Романенко).

Заметим, что исследование мышления и говорения, проходящих в языковой форме, невозможно без понятия языковой способности, под которой понимается система элементов (фонетический, лексический, грамматический и семантический компоненты) и правила их реализации (А.М.Шахнарович, 1995). В соответствии с целями нашего исследования, мы понимаем под ЯЛ автора субъекта, обладающего языковой способностью, которая в совокупности с когнитивной компетенцией и, преломляясь сквозь призму (творческой) эстетической текстовой деятельности, позволяет ему создавать художественные произведения (тексты).

С точки зрения целостно-системного субстратного подхода (А.В.Пузырев), предусматривающего деление внутреннего устройства ЯЛ на личность 1) мыслительную (мыслящую), 2) языковую (владеющую определенным языком), 3) речевую (говорящую) и 4) коммуникативную (коммуницирующую), представим наше понимание ЯЛ автора художественного произведения в четырех ипостасях: 1- личность как обладатель не только словесно-логического, но и образного мышления, которое характеризуется непреднамеренностью и эмоциональной насыщенностью; представитель определенного менталитета; 2 - личность, владеющая языком, представляющим собой единство языка как абстрактной языковой системы и языка как деятельности; 3 - личность, чья индивидуальность и единственность проявляется в художественном тексте (как высказывании), который представляет собой актуализованный отбор языковых средств; 4 - личность, обладающая высоким потенциалом когнитивной компетенции; ведущая вечный диалог в понимании М.М.Бахтина, происходящий между автором произведения и героем, между автором, читателем и нададресатом.

Настойчиво отрицая субстанциональное присутствие автора-творца в его творении, М.М.Бахтин настаивал на его функциональном присутствии. Автора ученый понимал двояко: 1) “чистый” / “первичный” автор, носитель чисто изображающего начала, то есть реальная ЯЛ, вовлеченная в художественное творчество и 2) автор как особый предмет изображения, входящий в художественное произведение как часть его - “вторичный” автор. В нашей работе мы придерживаемся бахтинской точки зрения и понимаем под термином автор реальную ЯЛ, вовлеченную в творческую речевую деятельность, результатом которой является художественный текст (“чистый”, “первичный” автор по М.М.Бахтину). Важным для нашего исследования считаем тезис о нецелесообразности разобщения лингвистики и литературоведения (В.В.Одинцов, 1980; Г.В.Степанов, 1988; Е.Ю.Геймбух, 1995). Такой подход приобретает особую значимость и актуальность при изучении ЯЛ, отображенной в художественном тексте (далее - ХТ).

Для более полного понимания эмотивной ЯЛ автора, мы рассматривали и психологические аспекты данной проблемы, в частности, роль эмоций в художественной деятельности. Мы пришли к выводу, что применительно к художественной коммуникации (по сравнению с реальной) следует говорить о совершенно ином способе функционирования и проявления эмоций, который выражается в том, что основные свойства личности могут быть подчинены потребностям творческой личности. Эмоциональные переживания могут побудить к художественной деятельности. Они сопровождают процесс творчества, “метят” его. Однако непосредственного перенесения этих эмоций в произведение не происходит.

Так, по мнению психологов, большую роль в эстетической и интеллектуальной деятельности играет эмоция интереса, которая проявляется в эмоциональной значимости (выделено нами - И.П.) для индивида какого-либо “объекта” - предмета, человека, символа, идеи (Вессман и Рикс, см. К.Изард, 1980). Эмоциями, непосредственно связанными с творческой деятельностью художника, являются также эстетическая удовлетворенность и неудовлетворенность, привлекательность и антипатичность воспринимаемого объекта, печаль и восторг, периоды подавленности и разочарования, чувство одиночества (Маслоу, К.Изард, М.Галашевска).

Неотъемлемым свойством творческой ЯЛ автора является понятие эмотивности. Эмоциональное оценивание действительности говорящими субъектами проходит через психический механизм их отображения в семантике слов, словосочетаний и языковых структур, используемых для вербализации эмоций (В.И.Шаховский, 1995). Эмотивность развивается на основе эмоционального аспекта когнитивно-коммуникативной деятельности и представляет собой результат интеллектуальной интерпретации эмоциональности.

Современная эмотиология опирается на следующие способы объективации эмоций в тексте: называние (обозначение), описание и выражение эмоций. Превращению нейтральных лексем в эмотивные “речемы” (термин В.И.Шаховского) способствуют эмоциональные ситуации общения, маркерами которых могут рассматриваться предметы и явления, относящиеся к их предметной концептуализированной области.

Подчеркнем, что важным для коммуницирующей ЯЛ считаем понимание эмоции как типа знания, учет когнитивной функции эмоции, разработку психологами понятий “эмоциональная компетентность” (способность действовать в соответствии с внутренней средой своих чувств и желаний - Р.Бак) и “эмоциональный интеллект” (П. Сэловей).

Понятие “эмоциональный интеллект”, разработанное П.Сэловей, охватывает следующие способности: 1) распознавание собственных эмоций, 2) владение эмоциями, 3) самомотивация, 4) понимание эмоций других людей и, на наш взгляд , включает в себя понятие эмоциональной компетентности. Аналогично можно говорить об эмотивной компетентности / компетенции как способности ЯЛ к адекватной вербализации своих чувств и эмоций, равно как и пониманию адресатов в различных эмоциональных ситуациях общения. В таком случае эмотивная компетенция ЯЛ универсально может быть понята как часть “когнитивной компетенции” (А.Г.Баранов), как предметная область индивидуального знания, предметом которой являются эмоции (в плане их отображения в языке).

Эмоционально компетентной личностью может быть и стандартная ЯЛ, нас же интересует ЯЛ автора ХТ, следовательно, личность интеллектуально одаренная. По мнению психологов, интеллектуальная одаренность талантливых людей не нуждается в каком-либо специальном выявлении, поскольку за нее говорят созданные ими теории, идеи, литературные произведения (М.А.Холодная, 1997). Осмысление специфики художественной речедеятельности (решающая роль вторичной фазы творчества, требующей дисциплины и тяжелой работы; эмоциям отводится место под плотным когнитивным полотном - Маслоу, Л.Я. Дорфман, М.Галашевска) показало важность рассмотрения эмотивной компетенции как неотъемлемой характеристики эмотивной ЯЛ автора.

Эмотивная компетенция ЯЛ автора проявляется в созданных им ХТ, отличительной особенностью которых является их индивидуальность и неповторимость. С учетом вышесказанного, мы определили эмотивную компетенцию автора как способность намеренно или интуитивно использовать систему художественных приемов для организации разнообразных языковых и стилистических эмотивных средств, с целью отображения в ХТ эмоциональной авторской картины мира.

Несовпадение между эмоциональным отражением и эмоциональным отношением демонстрирует нам тесное взаимодействие философского, биологического и лингвистического аспектов эмоциональности. Дихотомия “эмоции ЯЛ - эмотивность ЯЛ”, как одно из проявлений постоянного противоречия между дискретностью языковых единиц и континуальностью объемной и многомерной картины мира, наибольшее выражение находит на уровне ХТ, являющегося результатом сложной эстетической речемыслительной деятельности автора.

Проблема соответствия (несоответствия) эмоционального (личностного) плана содержания эмотивному (языковому) плану выражения, которая особенно акцентируется в условиях эстетической текстовой деятельности, побудила нас ввести понятия эмоциональной достоверности автора и эмотивной достоверности текста.

Под эмоциональной достоверностью автора мы понимаем эмоционально и социально отмеченное пристрастное отношение автора к эстетическому предмету в процессе текстовой деятельности, отражающее динамику творческого созидания. С определенной долей условности мы относим к данному понятию психологические аспекты (мотивационная и целевая стороны текстовой деятельности), которые предшествуют появлению окончательного варианта ХТ. Эмоциональная достоверность автора включает, таким образом, творческий процесс порождения речевого высказывания, а именно: эмоциональные переживания, фазу интуитивных процессов (бессознательное, вдохновение, воображение), обусловленный эмоциональными предпочтениями автора выбор темы, проблемы и т.д.

Наше понимание эмотивной достоверности текста основано на видах внутри- и внетекстового обоснования истины, выделенных А.Г.Барановым (А.Г.Баранов, 1988; 1993). Мы определили эмотивную достоверность текста как отражение в тексте с помощью языковых средств эмоциональных ситуаций, достоверно описывающих, выражающих или называющих эмоциональные состояния автора (автора “вторичного”) и персонажей. Совокупность этих ситуаций составляет фрагмент эмоциональной картины мира автора, в котором выражается эмотивная компетенция автора. Порожденный автором эмотивный текст должен быть воспринят реципиентом как истинный.

Окончательный вариант ХТ приобретает свойство эмотивной достоверности / недостоверности (в зависимости от осознанных или неосознанных интенций автора) и может восприниматься реципиентом как эмоционально (не)достоверный, например:

Missmutig streckte er die Beine von sich. Dieses Weib hatte ihm seine gute Stimmung verdorben! Er fuehlte sich aergerlich, gereizt und benachteiligt, er wusste: wenn diese mit dem gelben Haar nochmals vorueberkommen und ihn nochmals mustern wuerde, dann wuerde er rot werden und sich in seinen Kleidern, seinem Hut, seinen Schuhen, seinem Gesicht, Haar und Bart unzulaenglich und minderwertig vorkommen! Hole sie der Teufel! Schon dies gelbe Haar! .Wie nur ein Mensch sich dazu hergeben konnte, seine Lippen mit Schminke anzumalen - negerhaft! Und solche Leute liefen herum, als gehoerte ihnen die Welt, sie besassen das Auftreten, die Sicherheit, die Frechheit und verdarben anstaendigen Leuten die Freude. (Klein und Wagner, IV: 26).

Вышеприведенный отрывок выражает комплекс эмоций, который Г.Гессе обозначает устами персонажа как недовольство (missmutig), гнев (Aerger, aergerlich), раздражение (gereizt), замешательство (Befangenheit) и демонстрирует нам использование целого ряда разноструктурных восклицательных и повествовательных предложений. Повествовательное предложение, завершающее отрывок, обнаруживает несоответствие между планом содержания (эмоциональная кульминация отрывка) и планом выражения (форма повествовательного предложения) и потому может восприниматься как эмоционально недостоверное.

Таким образом, осмысление эмотивного аспекта творческой ЯЛ поставило в центр нашего внимания эмотивную компетенцию автора, которая является важным текстообразующим фактором. От эмотивной компетенции автора зависит эмотивная (не)достоверность созданного им ХТ.

Во второй главе “Структурно-семантический аспект эмотивной компетенции автора” мы на материале произведений Г.Гессе провели анализ, позволивший выявить специфику эмотивной компетенции в структурно-семантическом аспекте.

В качестве основного способа репрезентации знаний эмотивной ЯЛ мы рассматривали модель ситуации. Ситуация - это референт высказывания, его обозначаемое, т.е. совокупность элементов, присутствующих в сознании говорящего в объективной действительности в момент “сказывания” и обусловливающих в определенной мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания. Прямой номинацией для элемента ситуации является знаменательное слово, для сложного элемента - словосочетание, для ситуации (события) - простое предложение, для ситуации в их отношении - сложное предложение (В.Г.Гак, 1997). Ситуация закрепляется в высказывании или дискурсе и может быть представлена предложением (микроситуация) или текстом (макроситуация).

Мы рассмотрели отражение эмотивной компетенции Г.Гессе в высказывании, структурно представленном предложением (неполные фрагменты знания), и в высказывании, структурно представленном последовательностью предложений (тексте), объединенных темой, композицией и стилем (развернутые фрагменты знания).

Попытка представить эмотивную компетенцию в виде элементов, представляющих фрагменты знания, то есть разложить целое (ситуацию, выраженную предложением) на части (элементные номинации), выявила следующую особенность: содержательно оформленным минимумом эмотивной элементной номинации, как правило, является сочетание двух (сложный или квалифицированный элемент ситуации), а то и трех знаков, например:

а) Folgenden Tages rief sie den bange harrenden Sohn zu sich und gab ihm ihre Entschluesse kund (Karl Eugen Eiselein, I: 137).

В элементной номинации “den bange harrenden Sohn” “сын” (der Sohn) может быть представлен элементной номинацией, но “боязливо” (bange) неизбежно притягивает к себе второй элемент - субъекта состояния, т.е. “сына” (Sohn), поскольку именно эмоциональное состояние сына (боязливость) выражается лексемой bange (функция портретизации персонажей); кроме того, в данном примере bange является характеристикой действия, выраженного лексемой harrend. Мы считаем, что расчленение данной элементной номинации может быть осуществлено только с большой долей условности - с целью выявления индивидуального словаря писателя.

В предложении б) Trauer ergriff ihn (Klein und Wagner, IV: 49), например, говорится об эмоции печаль (Trauer), охватившей (ergriff) субъекта состояния (ihn): по нашему мнению, невозможно в данном случае представить печаль как самостоятельный элемент ситуации.

Мы полагаем, что в отдельных случаях (с позиций языка) можно говорить о зависимости границ эмотивного знания, представленного в элементных номинациях, от валентности слова: активной (способности слова присоединять зависимый элемент) и пассивной (способности слова присоединяться к господствующему компоненту сочетания). Так, активная валентность выражения zuwider sein в примере: в) Dieser Jonas der Vollendete, dieser “Gorilla”, war unserem Doctor Knoelge im Innersten seiner bescheidenen Seele zuwider (Doctor Knoelges Ende, III: 85) выражается в обязательности сочетания с объектом в дательном падеже.

Но большей объяснительной силой обладает, на наш взгляд, идея Б.М.Гаспарова о “коммуникативной заряженности” как способности коммуникативных фрагментов ассоциативно притягиваться к определенным коммуникативным ситуациям и формировать коммуникативное пространство говорящего (Б.М.Гаспаров, 1996). Учитывая эту мысль ученого, большие сочетаемостные возможности эмотивов можно объяснить именно их большей коммуникативной заряженностью.

Известно, что выражение эмоций - это непосредственная коммуникация самих эмоций, а не их обозначений, их языковое проявление (В.И.Шаховский, 1987; см. также о “прямой” форме психологизма: А.Б.Есин, 1988). Мы выдвинули гипотезу, согласно которой выражение эмоций должно обладать также большей информативностью. Для проверки нашего предположения мы использовали сценарий эмоций, состоящий из пяти фаз, которые в совокупности характеризуют эмоцию: 1) Первопричина эмоции (восприятие некоторого положения вещей). 2) Непосредственная причина эмоции (интеллектуальная оценка). 3) Собственно эмоция. 4)Желание продлить или пресечь причину, вызывающую эмоцию. 5)Внешнее проявление эмоции: а) неконтролируемые физиологические реакции тела на причину, вызывающую эмоцию, или на самое эмоцию; б) контролируемые двигательные и речевые реакции субъекта (Ю.Д.Апресян, 1995).

В качестве примеров мы взяли предложения, содержащие в прямой речи выражение разных эмоций, например:

(1) “Gestohlen hat er” - schrie Huerlin, vor Zorn und Beleidigung fast heulend (In der alten Sonne, I: 188);

(2) “Ihr haettet ihn retten koennen und habt ihn umkommen lassen”, klagte der Zwerg. “O mein Liebling! O Fino, o Fino!” (Der Zwerg, I: 105);

(3) “Grossartig!” jubelte Waiblinger. “Das sieht ihm gleich, dem Windbeutel, dem Vogeldunst! (Im Presselschen Gartenhaus, III: 243);

(4) “Wispel!” rief Waiblinger entzueckt auf (Im Presselschen Gartenhaus, III: 242).

Во всех этих предложениях выражается 3-я фаза (собственно эмоция) и 5-я фаза (речевая реакция субъекта на фактор, вызывающий эмоцию); 1-я фаза выражена только в (2): здесь первопричина эмоции коренится в ментальном созерцании гибели любимой собачки по кличке Fino, которую можно было избежать, на это указывает информация, содержащаяся в первой части прямой речи персонажа - карлика Филиппо; 1-я фаза может с очевидностью следовать из второй, как в случае (1): первопричиной эмоции явилось восприятие факта кражи. В остальных предложениях 1-я фаза не выражена, для ее понимания необходимо знание предшествующего контекста.

2-я фаза, на наш взгляд, находит свое выражение в 3-ей фазе: тип выраженной эмоции (положительная или отрицательная) сигнализирует о качестве интеллектуальной оценки. Что касается 4-ой фазы, то она, видимо, может быть выведена только опосредованно: отрицательные эмоции персонажа по поводу свершившегося факта могут свидетельствовать о желании пресечь существование причины, которая вызывает эмоцию, и наоборот.

Как видим, в каждом из этих предложений актуализируются как минимум две фазы - третья (собственно эмоция) и пятая (речевая реакция субъекта). Заметим, что эти фазы не выражаются в рассмотренных нами выше предложениях (а), (б), (в), в которых выражение эмоций отсутствует. Как видно из нашего анализа, в пределах событийной номинации, выражающей эмоции, содержится не менее двух маркеров эмоции, не говоря уже о наличии их обозначений (Zorn und Beleidigung, jubeln, entzueckt aufrufen) и эмотивного синтаксиса. Здесь эмотивная компетенция Г.Гессе проявляется не только в лексических элементных номинациях, но и в эмотивном синтаксисе, а также в просодическом оформлении высказывания, а это знак большей выраженности информативного аспекта высказывания, показывающего степень знания эмоциональной ситуации автором / персонажем.

На примере повести Г.Гессе “Кinderseele” (“Душа ребенка”) мы провели комплексное рассмотрение эмотивной компетенции Г. Гессе. Высокая плотность эмотивной ткани позволила квалифицировать ее как эмоциональную макроситуацию, выраженную в глобальном макроречевом акте, объединенном основной макротемой или макроструктурой, которая выражается в тематических выражениях и является своего рода “связью” между идущими друг за другом речевыми актами (Т.А.ван Дейк , 1989).

Тематическая цепочка, предметом которой являются эмоции, в тексте отображается с помощью имен концептов эмоций, обозначающих чувства, эмоции и переживания персонажей, сфокусированные на эмоциональных эпизодах и образах повести. Основная эмотема (тема текста, которая связана с эмоциональной ситуацией - С.В.Ионова, 1998) раскрывается при помощи эмотивных подтем - элементов, соотносящихся с главной темой и представляющих собой описание разнообразных эмоциональных переживаний главного персонажа.

При анализе повести мы воспользовались методикой ступенчатого анализа, предложенной И.Р.Гальпериным. По манере организации данная повесть относится к повествованию. Организующим началом повести является повествование о поступке (кража сухофруктов из кабинета отца) главного персонажа и о мыслях, переживаниях, эмоциях, настроениях, событиях в его жизни, явившихся следствием данного поступка и составивших сюжет повести. Этот краткий содержательный инвариант развертывается далее в последовательную цепь событий, сопровождаемых разнообразными эмоциями и чувствами персонажа.

Мы рассмотрели подробно один из наиболее эмоционально насыщенных фрагментов повести. Эмотивная тема выбранного фрагмента “Отношение к жизни” разворачивается в сопоставлении двух эмотивных подтем, выявленных методом контекстуального анализа: 1) “Страстное желание благородной жизни” и 2) безысходность существования, невозможность жить благородно”:

1)aus dem Himmel, aus dem Erhabenen 2) in den Alltag, ins Unzulaengliche und Elende zurueckfallen;

1)die Erbsuende 2) das Heilige und Edle; diese wilde, schluchzende Sehnsucht nach Reinheit, Guete, Tugend;

1)dieser Trieb nach dem Schoenen und Adligen; alle hohen Triebe in sich haben; 2) und alle boesen Triebe in sich haben und leiden und verzweifeln muessen; (Kinderseele, III: 339 - 340).

К эмоциям, возникающим у героя в связи с таким положением дел, следует отнести следующие косвенно выраженные или прямо обозначенные автором эмоции страсти (sich gluehend erheben), печали (Betruebendes), стыда (Beschaemendes), отвращения (das ganze Leben (die Erwachsenen einbegriffen) nach Gewoenlichkeit stank), недоумения (сквозит в целой серии риторических вопросов, например: Wie konnte es sein .? Warum war das so? Ging es andern anders? и т.д.). Возрастание эмоционального настроя проявляется в метафорическом уподоблении эмоции тоски дикости, рыданию, всхлипыванию (diese wilde, schluchzende Sehnsucht) и в направленности чувств и эмоций мальчика на бога, увидевшего в нем первопричину всех жизненных противоречий, бога, с удовольствием наблюдавшим (zum Vergnuegen des zuschauenden Gottes) за несчастным и смешным мальчиком (als eine unglueckliche und komische Figur). Эмоциональную кульминацию отрывка, на наш взгляд, образуют богохульства, оценивающие мир как насмешку дьявола (Teufelsspott), достойный того, чтобы на него плевать (anzuspucken), а бога - как чудовище, как сумасшедшего, глупого, противного паяца (ein Scheusal, ein Wahnsinniger, ein dummer, widerlicher Hanswurst).

Как замечает в конце данного абзаца сам герой, все эти мысли были подуманы с привкусом наслаждения, вызванного негодованием (Beigeschmack von Empoererwollust), к которому подключилась дрожь - так наказывает его робкое сердце (banges Herz) за богохульство (die Blasphemie). Наслаждение, вызванное негодованием (Empoererwollust), таким неологизмом обозначил Г.Гессе это сложное противоречивое чувство, которое в терминах современной эмотиологии можно квалифицировать как эмоцию нового качества (C.В.Ионова, 1998).

Кроме уже перечисленных нами эмотивных лексико-семантических средств, к ним можно добавить использование междометий (o, ach), метафор. Например, следует отметить метафорическое наделение жизни - безнадежным вкусом (das Leben schmeckte an jenem Tage wieder einmal hoffnungslos fade), эмоции негодования - привкусом, дня - запахом (der Tag roch nach Montag); посвятить себя богу, осуществить благие намерения значит избрать идеальную, чистую, благородную дорогу в жизни (den idealen, reinen, edlen Pfad zur Hoehe gehen), возвышенное в жизни уподобляется небу (Himmel), мир - насмешке дьявола (Teufelsspott) и т.д. Особое внимание хотим обратить на слово Elend (беда, бедствие, жалкое состояние, нищета) и его словоформы (elendesten, Elende): высокая частотность данной лексемы во многих эмоциональных контекстах указывает на его значимость в языке Г.Гессе.

О высокой плотности эмотивной ткани данного абзаца, включающего около трехсот знаменательных слов, свидетельствует лексика эмоций (20 слов), например: Boeses, ekelhaft; более 25 словарных и контекстуальных эмотивов (Teufelsspott, verdammt, widerwaertig, stank, das Schaebige, das Gemeine etc); 2 обозначения физиологических проявлений эмоций (Gelaechter, Zittern), 11 метафор, демонстрирующих нам индивидуальную языковую картину мира Г.Гессе.

Эмотивный синтаксис служит средством организации этого богатого эмотивного лексикона. Его отличительной чертой можно считать использование разных видов повторов, усиливающих эмоциональность изложения, например, лексический повтор (die Erwachsenen, Gott, Tugend, Elendes, der Alltag, Herz, Gewoehnlichkeit), повтор конструкций, синтаксически построенных одинаково (Verdammt und widerwaertig war dies Leben, verlogen und ekelhaft war es); анафорический повтор (Immer wieder, warum, waren, war, gab es das, war dann nicht и т.д.), обилие риторических вопросов (всего 13), сложных и простых предложений, включающих разнообразные типы эмотивных конструкций, а также незавершенные сегменты конструкций, например: Diese Lehrer-! и т.д. Эмоциональность речи в данном отрывке подтверждается наличием эмотивных знаков препинания. В результате анализа стало очевидно, что целый набор стилистических приемов, маркирующих наличие эмоций: использование эмотивной лексики, метафор, композиционного приема противопоставления, эмотивного синтаксиса (стратегический подход, состоящий в комплексном использовании средств выражения эмоций, по Т.А. ван Дейку (Т.А. ван Дейк, 1989) или явление конвергенции (И.В.Арнольд, 1981; В.И. Шаховский, 1994) участвует в единой эмотивной функции - выразить средствами языка эмоции персонажа.

Согласно положениям когнитивной лингвистики, совокупность приведенных нами выше имен концептов эмоций, а также предложений, выражающих идею о них, есть фрагмент индивидуального когниотипа Г.Гессе, представленный набором языковых выражений, соотнесенных с предметной областью эмоций. Отрывок демонстрирует нам высокую эмотивную компетенцию Г.Гессе, которая проявляется в комплексном использовании системы художественных приемов (прием противопоставления, тропы, повтор и т.д.) для организации разнообразных стилистических эмотивных средств всех языковых уровней. Тем не менее, высокая эмотивная компетенция героя, которому всего 11 лет (повесть написана преимущественно в форме несобственной прямой речи), столь достоверно оценивающего и интерпретирующего происходящие в его жизни события и испытываемые им эмоциональные состояния, воспринимается как эмоционально недостоверная.

В третьей главе “Эмотивная компетенция автора и способы ее объективации в художественном тексте” мы исследовали и описали разноуровневые эмотивные стилистические средства, используемые Г.Гессе.

Эмотивная компетенция автора ХТ реализуется через эмотивы всех языковых уровней, благодаря использованию автором многообразной гаммы стилевых окрасок, а также через лексику, которая представляет эмоцию косвенно, путем ее описания.

Слова, обозначающие эмоции, являются носителями эмотивной семантики, которая реализуется в ХТ через экспликацию скрытых, глубинных, виртуальных эмосем (В.И.Шаховский, 1987). О высокой эмотивной компетенции Г.Гессе свидетельствует богатый набор терминов эмоций, актуализованный в его рассказах и повестях (более 150 терминов), например: Angst, Sehnsucht, Wehmut, Verzweiflung, Betruebnis, Unglueck, Schrecken, Schauer, Scheu, Freude, Schande, Vergnuegungslust, Empoererwollust, Elend etc.

В качестве эмотивного средства в тексте выступают не только обозначения концептов эмоций, но и лексика, передающая идею об эмоциях, многочисленные косвенные номинации, особенно метафорические описания концептов эмоций. Эмотивная компетенция Г.Гессе во многом обусловлена метафоричностью его стиля, склонного к максимальному разнообразию впечатлений и комбинированию отдаленных областей знаний.

Как известно, метафора - это не только прием изображения, но и утверждение индивидуальности, “приглашение к особому видению мира”, одно из многочисленных проявлений индивидуальной языковой картины мира, модель изменения нашего способа смотреть на вещи, наиболее осмысленный и свежий способ передачи результатов своих прозрений (Loewenberg, cм. Е.О.Опарина, 1988; Э.Маккормак, 1990; П.Рикер, 1990; В.Н.Телия, 1988; Ф.Уилрайт, 1990).

Для стиля рассказов Г.Гессе, отличающегося в целом высокой степенью образности (в ходе исследования нами обнаружено более 600 компаративных тропов), очень типичны метафоры и сравнения, материализующие такие понятия, как небо, земля, воздух, время и т.п.: Und waehrend Licht und Farbe starb, erwachten Duefte und Vogellieder zu tieferem Leben (Das Rathaus, I: 62). Aber die Minuten gingen so gleitend und leicht und wie von einer Musik getragen (Die Heimkehr, III: 39).

Для творчества Г.Гессе характерны развернутые метафоры, описывающие бессознательные или не вполне осознаваемые психические процессы путем материализации и персонификации различных проявлений душевной жизни, например, мечтаний: Hier waren Lebenstraume gestorben und verwandelt (Das Haus der Traueme, III: 254); идей: .dass bei zufaelligem Anlass die nebelnde Ideenmenge sich in einem gesprochenen Worte verdichtet (Das Rathaus, I: 57); воспоминаний: .wurzelten im Garten und ueberall Erinnerungen und Sinnbilder seines innern Lebens . (Das Haus der Traueme, III: 254); Ich stieg in den Brunnen des Gedaechtnisses hinab (Herr Claassen, IV: 228); чувственных представлений: Vielleicht ist das, was wir unsre Seele nennen, nichts als dieses Geschiebe von dunklem Erinnerungsgut ( Das Haus der Traueme, III: 256).

Не меньший интерес представляет также метафорическое описание и персонификация различных эмоциональных состояний, например: .das unheimliche Erblassen und Hinwelken erprobter Freuden und liebgewordener Gedanken (Der Zyklon, III: 196) - радости и мысли способны бледнеть и вянуть; Nun verzehrte mich die Sehnsucht wie ein gieriger Hunger (Die Marmorsaege, I: 218) - тоска подобна алчному голоду; . da er die Schande wie einen giftigen Schatten ueber sich fuehlte (Emil Kolb, III: 104) - cтыд сравнивается с ядовитой тенью.

Г.Гессе наделяет эмоции вкусом (suess), плотностью (dicht), весом (schwer): .umgab den Maler ein herrliches Gluecksgefuehl, dicht und voll wie ein Abendgold oder ein Gartenduft. Er kostete es, es war suess und schwer (Der Maler, III: 313); Eine leise Welle von Unmut stieg in ihm auf, eine duenne Wolke, Schwere war wieder im Anzug . (Klein und Wagner, IV: 34).

Прием персонификации, активно используемый Г.Гессе при описании концептов эмоций, выражается также в том, что эмоции в свою очередь наделяются разнообразными эмоциональными оттенками и свойствами: schuechterne Sehnsucht, das namenlose gierige Entzuecken, gehaessiger Neid, suesse Erregung, zornige Enttaueschung, grimmiges Behagen, grimmige Freude, froher Schrecken, schneidend herbe Trauer etc.

Эмоции, описываемые Г.Гессе, могут выражать идею огня (86 употреблений): Ein grosser Zorn brannte in ihm auf (Klein und Wagner, IV: 16); .machte das Freudenflaemmlein in mir wieder hoch aufgehen (Waehrisbuehel, III: 11); идею прохлады, холода (18 употреблений): Und Emil stand kuehl in veraechtlicher Gerechtigkeit vor mir wie die Weltordnung (Das Nachtpfauenauge, III: 154); .und schnauzte in seiner kalten Zornigkeit durch das schallende Haus (Robert Aghion, III: 167). Таким образом, исследование средств словесной образности (в частности, компаративных тропов), характерных для творчества Г.Гессе, обнаружило неповторимое своеобразие его стиля и позволило выявить индивидуальные черты его мироощущения.

Единицами когнитивного уровня, по Ю.Н.Караулову, являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой ЯЛ в более или менее упорядоченную картину мира, отражающую иерархию ценностей (Ю.Н.Караулов, 1989). Ценности являются высшими ориентирами поведения и представляют личностно окрашенное отношение к миру. С позиций речи концепты составляют индивидуальное достояние человека и носят социально отработанный, но личностно преломленный характер. Поэтому в нашем исследовании мы сочли целесообразным обратиться к концептам “смерть” (Tod), “жизнь” (Leben), “любовь” (Liebe) и “страх” (Angst) и проанализировать, каким образом они опредмечиваются в индивидуальном сознании Г.Гессе.

Данные концепты в ХТ являются ключевыми словами (лейтмотивами повествования), они структурируют его целостность, определяют доминантные начала смысла, ассоциативно связывают разные фрагменты текста. При исследовании лексико-семантического аспекта эмотивной ЯЛ мы делали акцент на основной языковой форме концептов (имени, равному слову или словосочетанию), а также на пропозиции или высказывании, отражающих идею об этом концепте (Ю.С.Степанов, 1997).

В качестве примера возьмем концепт страх (Angst). Заметим, что в индивидуальном лексиконе Г.Гессе тематическая группа “Страх” представлена следующими основными номинациями: Angst, Schrecken, Bangigkeit, Entsetzen, Furcht, Scheu, Grauen. Общее число ситуаций, элементом которых являются вышеуказанные лексемы и их словоформы, составило 283. Как видно из нижеприведенной таблицы, наибольшая частотность свойственна концепту Angst.

Обратим внимание на условность перевода концепта эмоции Angst как страх, так как концепт, закодированный в слове Angst, особенно выделен в немецкой культуре (А.Вежбицкая, 1999). А.Вежбицкая предположила возможное наличие связи между теологией М.Лютера и возникновением нового концепта ‘Angst’, отличающегося от того, что вкладывалось в слово Angst в ХVII веке: переход от Angst как переводного эквивалента латинских слов pressura, angustia и tribulatio (мука / расстройство) к angst как слову, которое ассоциируется с внушающими тревогу мыслями о смерти, дьяволе и аде (Вежбицкая, 1999). В этом смысле, без всякого сомнения, большой интерес представляет объективация и описание данного лингво- и культуроспецифичного (немецкого) концепта развитой языковой личностью - Германом Гессе.

Для героя повести Г.Гессе “Kinderseele” страх (Angst) является основным чувством (ein Grundgefuehl), к которому сводится в их мучительном противоречии (qualvoller Widerstreit) целый ряд переживаний и эмоций, таких, как сомнение в собственной ценности (Zweifel am eigenen Wert), колебание между самооценкой и малодушием (Schwanken zwischen Selbstschaetzung und Mutlosigkeit), презираемой идеальностью (weltverachtende Idealitaet): “Wenn ich alle die Gefuehle und ihren qualvollen Widerstreit auf ein Grundgefuehl zurueckfuehren und mit einem einzigen Namen bezeichnen sollte, so wuesste ich kein anderes Wort als: Angst”. То, что герой ощущал во все моменты нарушенного детского счастья, был Angst - Angst и неуверенность (Angst und Unsicherheit), Angst перед наказанием (Angst vor Strafe), Angst перед собственной совестью (Angst vor dem eigenen Gewissen), Angst перед душевными порывами (Angst vor Regungen der Seele), которые герой считал запретными и преступными (verboten und verbrecherisch).

Внешние (физиологические) проявления эмоции Г.Гессе описывает следующим образом: Angstgefuehl начинается со стеснения в нижней части живота, поднимается в горло и вызывает удушье или тошноту; к Angst может примешиваться усиленное сердцебиение (Herzklopfen), трепетание сердца (mein Herz flatterte angstvoll), бешеное биение сердца (mein Herz schlug rasend), холодение кончиков пальцев (Verbrechergefuehl . machte mir die Fingerspitzen kalt), дрожь рук (meine Haеnde zitterten). Описание физиологических проявлений эмоции является ее маркером, например: In mir innen, in Kehle und Eingeweiden, sass der Teufel und wuergte mich. Герой сравнивает свое душевное состояние с дьяволом, душащим изнутри, значит, испытывает Angst.

Проступок, состоящий в похищении сухофруктов из кабинета отца, оценивается мальчиком как преступление, недаром сопровождаемое его чувство Angst часто выражается номинацией Verbrechergefuehl: Verbrecher в переводе означает преступник. При этом герой всегда, в том числе и спустя 30 лет, ощущал мучительную стеснительность (eine peinliche Geniertheit), недоверие (Misstrauen) против любого наблюдателя, стремление к одиночеству (Drang zu Alleinsein). Чувство Angst получает в устах героя оценку дурного и проклятого, поистине преступного чувства (uebles und verfluchtes Gefuehl, ein wahres Verbrechergefuehl), метафорически уподобляется унаследованному греху, который точит сердце (Erbsuende nagte am Herzen), воспринимается как предчувствие чего-то, грызущее неприятное чувство (Ahnung, Vorgefuehl, nagendes Unbehagen). Angst ассоциируется с мыслями о смерти, например: eine tiefe, verheimlichte Angst vor dem Ende (Klingsors letzter Sommer).

Актуализация культурного концепта, ставшего эмотемой произведения, эпизода, высказывания притягивает к себе разнообразную лексику, в которой отражаются, конкретизируются, комбинируются различные стороны концепта. Эмотивная компетенция Г.Гессе проявляется в использовании многоаспектных номинаций, фиксирующих разные стороны концепта Angst, этого “основного чувства”: Grundgefuehl, Zweifel am eigenen Wert, Schwanken zwischen Selbstschaetzung und Mutlosigkeit, weltverachtende Idealitaet, gewoehnliche Sinneslust, bald veraеchtliche Krankheit, bald Auszeichnung; eine schaebige Charakterschwaеche, eine Neurose, ein furchtbares Gefuehl von Enttauеschung, ein Gefuehl wie schlechtes Gewissen, Verbrechergefuеhl etc.

Многочисленны не только повторные идентичные номинации (Angst), но и словоформы концепта, часто образованные путем словосложения (angstvoll, Angstbann, Traumaengste, Gewissensangst, Неrzensangst, Schicksalsangst, Todesangst etc.).

Таким образом, наше исследование подтвердило тезис А.Вежбицкой о лингвокультурологической специфике немецкого концепта “страх”.

Далее в нашей работе мы рассмотрели такие косвенные средства выражения эмоций, используемые эмотивной ЯЛ Г.Гессе, как междометия и инвективы.

Эмоциональные предпочтения Г.Гессе отданы наиболее частотным междометиям o (46 употреблений), oh (49), ach (62)(часто употребляемым в сочетании с модальными словами ja, nein: o ja, o nein, ach ja), которые передают общее состояние возбуждения и используются для выражения разных эмоциональных состояний (семантически диффузная функция), а также междометиям na, lala, ah, pfui, basta, holla, oha и др., устойчивым словосочетаниям Herrgott, Himmel, Ach Gott, O jegerle и др.

О высокой эмотивной компетенции Г.Гессе свидетельствует также владение разнообразным и богатым фондом инвективных средств (Dreckiger Seilersknorze, Zuchthauesler, Schnapslump, du Bankroettler, du naseweiser, du Narr, Rindvieh, die reinen Lausbuben, zwei alte Geissboecke, Trutzkoepfe, alter Lump, der Jockel, der Drallewatsch etc), актуализованным в речи обитателей богадельни, приюта для бедных, бывшего трактира под названием “In der alten Sonne” и получивших поэтому ироничное прозвище “братья солнца” (Sonnenbrueder). Синтаксические средства выражения эмотивно-оценочных отношений в разговорной речи персонажей Г.Гессе весьма разнообразны и представлены комплексом разноструктурных предложений всех коммуникативных типов, особая роль принадлежит повтору (лексическому, синтаксическому и т.д.), например: Herrgott,Herrgott, was sollte das werden! (Hans Amstein).

В ходе исследования установлено, что эмотивные элементные номинации компетентной эмотивной ЯЛ Г.Гессе, обозначающие движение голоса, отличаются большим разнообразием и, в основном, используются однократно. Высокая частотность элизии (выпадение безударного -е, например, heut, boes, mued, unsre, andres), выявленная нами не только в речи малообразованных персонажей (Tine в рассказе “Der Lateinschueler”, Helene в рассказе “Die Marmorsaege” и др.), но и у развитых ЯЛ, а также в речи автора “изображенного” позволяет предположить, что эта фонетическая особенность была свойственна и ЯЛ Г.Гессе.

В качестве индикаторов эмоций в тексте могут использоваться слова, обозначающие способы невербального выражения эмоций. При описании языка телодвижений персонажей Г.Гессе наибольшую информативность проявляет в плане отображения кинем лица, в первую очередь динамики глаз (Blick) и губ (Laecheln).

В заключении диссертации дается обобщение результатов исследования, подводятся итоги и намечаются перспективы дальнейшей работы по проблеме. На основе проведенного исследования в работе сделан вывод о том, что введение и дифференциация понятий эмоциональная достоверность автора / эмотивная достоверность текста способствуют более полному осмыслению феномена творческой эмотивной ЯЛ, а специфика эстетической текстовой деятельности обусловливает необходимость выдвижения в центр исследования творческой эмотивной ЯЛ эмотивную компетенцию. Изучение эмотивной компетенции творческой ЯЛ может многое дать для правильного прочтения ХТ, для адекватного кодирования эмоций автора, изображенного в тексте, и персонажей.

По теме исследования опубликованы следующие работы:

1. Эмотивный аспект языковой личности автора художественного текста // Языковая личность: проблемы обозначения и понимания: Тез. докл. науч. конф. Волгоград, 5-7 февр. 1997 г. Волгоград: Перемена, 1997. С. 103 - 104.

2. Эмотивность текста как проявление языковой личности автора // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе: Материалы Школы молодых лингвистов. Пенза, 25 - 29 марта 1997 г. / Институт языкознания РАН; ВГПУ им. В.Г.Белинского; Управление образования администрации Пензенской области. М., Пенза, 1997. Вып. 1. С. 82 - 83.

3. Языковая личность и стиль. // Языковая личность: система, нормы, стиль: Тез. докл. науч. конф. Волгоград, 5 - 6 февр. 1998 г. / ВГПУ. - Волгоград: Перемена, 1998. - С. 81 - 82.

4. Эмотивность языковой личности в творческом ракурсе. // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр. / ВГПУ; СГУ. - Волгоград: Перемена, 1998. - С. 116 - 126.

5. Индивидуально-ролевая обусловленность речевого жанра // Языковая личность: жанровая речевая деятельность: Тез. докл. науч. конф. Волгоград, 6 - 8 окт. 1998 г. / ВГПУ. - Волгоград: Перемена, 1998. С. 68 - 69.