СИСТЕМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО И РУССКОГО ПЕРЕВОДОВ «КНИГИ ПСАЛМОВ»)

В последние годы отмечается постоянно растущий интерес гуманитарных наук, в частности, лингвистики, поэтики и истории к изучению текста Библии, его стилистической и литературно-художественной структуры, к проблемам перевода в свете как структурно-семантического, так и когнитивного подходов. Ряд исследований опирается на рассмотрение Писания с трех позиций: в качестве исторического документа, религиозного источника и литературно-поэтического памятника [Гак, 1988, Комарова, Конурбаев, Липгарт, 1996; Лезов, Тищенко 1999]. Актуальность выбранной темы диссертационного сочинения – «Системные отношения религиозного дискурса (на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов»)» - обусловлена недостаточной изученностью системы религиозного дискурса как институционального образования, многомерностью лингвокультурологического макроконцепта библейского текста как интертекста интеркультуры, являющегося прецедентным по отношению к другим прецедентным текстам. Благодаря факту несомненной универсальности библейских истин, по крайней мере, для христианских цивилизаций значительной части мира, данные тексты можно считать культурными константами, определяемыми Ю. С. Степановым как константы, сохраняющие для определенной лингвокультуры свою непреходящую ценность и отражающие ее самобытность [Степанов 1997, Кубрякова 1997, Карасик 2004, Слышкин 2000]. Они обладают экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для определенного лингвокультурного сообщества.

Цель диссертационного сочинения заключается в описании системных отношений религиозного (и выделяемого нами в его составе базового ветхозаветного) дискурса на материале наиболее авторитетных английского и русского переводов «Книги Псалмов». Эту книгу, как и Библию в целом, следует рассматривать как знаково-символический феномен, эксплицитно и имплицитно связанный с национальной и мировой светской и религиозной культурой.Проходя через разные эпохи и традиции, переводы с древнееврейского на латынь, греческий, церковнославянский и современные языки, Библия предстает в виде системы из многих звеньев коммуникации, которые имеют сходные черты и отличия. Отметим, что в центре внимания настоящей работы находятся как системные отношения религиозного дискурса, так и смысл первоначального источника, поскольку изучение расхождений в языковой структуре переводов «Книги Псалмов» и дискурсов, выстраиваемых на основе соответствующих переводов в английской и русской культурах, заслуживает проведения отдельного исследования.

В рамках настоящего диссертационного сочинения мы пытаемся подтвердить гипотезу о наличии регулярных средств языкового оформления системных отношений базового религиозного дискурса, реконструируемого на основе канонических английского и русского переводов «Книги Псалмов».

Для достижения цели работы были поставлены следующие задачи:

1. Определить специфику религиозного дискурса как разновидности институционального общения и его основных этнокультурных речеповеденческих моделей, обосновать выделение в его составе базового ветхозаветного дискурса на материале «Книги Псалмов».

2. Выявить функционально-прагматическую роль «Книги Псалмов» в составе библейских произведений.

3. Составить тематическую и жанрово-стилистическую классификацию псалмов как семантически законченных произведений в составе художественно-поэтического макротекста.

4. Изучить системные отношения ветхозаветного религиозного дискурса с опорой на «Книгу Псалмов», определить их специфику на мотивационно-прагматическом и лингвокогнитивном уровне.

5. Обосновать лингвокультурологическую и концептуальную специфику системных отношений изучаемого дискурса.

6. Определить основные языковые и лингвостилистические средства оформления системных отношений религиозного дискурса, выступающих в качестве его дискурсивных формул.

Объектом нашего исследования являются наиболее частотные языковые (в особенности лингвостилистические) средства, служащие средствами оформления исследуемого дискурса и построения художественной структуры английского и русского переводов Псалмов. Предмет исследования составляет базовый религиозный дискурс, опосредованный поэтическим макротекстом английского и русского переводов «Книги Псалмов». Материалом анализа служит 151 псалом английских и русских вариантов перевода библейских текстов – версии короля Иакова [King James Version, PC Study Biblesoft, 1996] и Русского Синодального перевода [Библия. Русский Синодальный перевод, 1994], а также древнееврейского текста Псалмов [Hebrew, PC Study Biblesoft, 1996]. В ходе работы нами было отобрано около 3000 примеров, полученных методом сплошной выборки.

Научная новизна диссертационного исследования вытекает из специфики исследуемого материала: впервые на материале английского и русского переводов Псалмов предпринимается попытка изучить основные системообразующие параметры религиозного дискурса и средства их языкового оформления.

Теоретическая значимость исследования обусловлена комплексным рассмотрением основных категорий религиозного дискурса, а также возможностью использования принципов его описания для моделирования других типов дискурсов. Предлагаемая методика анализа дискурса и поэтического текста как его материала строится на объединении концепций анализа дискурса, когнитивной лингвистики, лингвостилистики, лингвокультурологии, социолингвистики и теории вербальной коммуникации.

Практическая значимость. Результаты исследования используются в лекционном курсе по стилистике английского языка в Воронежском экономико-правовом институте. Кроме того, материалы диссертации могут привлекаться в качестве учебных в рамках спецкурсов по теории коммуникации, стилистике и лингвокультурологии, при написании курсовых и дипломных работ и составлении учебных пособий по указанным дисциплинам.

Методика исследования определена спецификой изучаемого материала и требует разностороннего рассмотрения. Комплексный подход с опорой на общенаучные принципы наблюдения, обобщения и описания включает в себя системно-семантический метод, лингвокогнитивный и лингвокультурологический анализ – изучение базовых концептов религиозного дискурса, их системных отношений и функций в ветхозаветном дискурсе; метод стилистического анализа и декодирования, контекстуально-ситуативный анализ, метод моделирования.

Теоретическую базу исследования составляет анализ дискурса – междисциплинарная область знания, представляющая собой несомненную методологическую ценность в плане создания интегрированной теории коммуникации, а также когнитивная лингвистика и лингвостилистика. При этом учитываются исторические, культурологические, лингвоэстетические и другие факторы, влияющие на создание, восприятие, хранение и передачу информации как в рамках одной лингвокультуры, так и при межъязыковых и межкультурных контактах.

Результаты исследования позволяют сформулировать следующие

основные положения, выносимые на защиту:

1. Внутри религиозного дискурса как многомерного, неоднородного образования выделяется его ветхозаветная разновидность. Базовый ветхозаветный дискурс ограничен прагматическими установками его материала и основы – канонических книг Ветхого Завета, апокрифических источников и комментариев, включая «Книгу Псалмов» в канонических английском и русском переводах.

2. Ключевым концептом базового ветхозаветного дискурса является макроконцепт «вера», представляющий собой скрипт, в состав которого входят:

а) концепт иудаизма (фрейм);

б) концепт суперагента – «Бог» (фрейм);

в) базовая триада религиозного дискурса: суперагент – агенты – клиенты.

3. Фреймовые концепты, формирующие ключевой макроконцепт «вера», обнаруживают определенную динамику развития при относительной устойчивости скрипта. Они имеют способность развертываться и свертываться, вступая друг с другом в разнообразные отношения. Так, основной слот концепта «Бог» - «деятель» постоянно развивается, оперируя образами «царя», «воина», «судьи», «виноградаря», «земледельца», «пастуха», «жениха» в рамках антропоцентрической парадигмы, что, в свою очередь, позволяет сделать вывод о наличии деятельностной картины мира в ветхозаветном дискурсе.

4. Для базового ветхозаветного дискурса характерна высокая степень текстоцентричности: именно соответствие постулатам Писания предопределяет принадлежность к тому или иному концептуальному «лагерю» клиентов дискурса и обусловливает степень реализации его целей и ценностей.

5. «Книга Псалмов», рассматриваемая в английском и русском вариантах переводов, предполагает наличие большого количества не только интертекстуальных, но и интердискурсивных включений, например, элементов художественно-эстетического дискурса в структуру религиозного дискурса, которые предопределяют специфику собственно ветхозаветного дискурса. Так, однонаправленное и замкнутое время религиозного дискурса в художественном тексте Псалмов приобретает такие свойства, как многомерность, разнонаправленность и обратимость.

6. Символичность и метафоричность языка религии предопределены сложностью, неопределенностью и предельной абстрактностью суперконцепта суперагента (Бога), способствуя своеобразной консервации его содержательных характеристик. Наряду с широко представленной в библейском тексте системе разноуровневых (преимущественно синтаксических) повторов, они образуют дискурсивные формулы и штампы, способствуя реализации назидательной стратегии, которая в системе религиозного дискурса является ключевой.

Апробация работы. Некоторые материалы диссертации включены в курс лекций по стилистике английского языка по специальности «Перевод и переводоведение» в Воронежском экономико-правовом институте. По теме диссертации опубликовано пять статей. Основные положения работы были представлены в докладах на региональной научно-практической конференции «Теория языка и методика его преподавания» (Воронеж, ВЭПИ, апрель 2004 г.), региональной научной конференции «Теория языка и межкультурных коммуникаций» (Воронеж, ВЭПИ, март 2005 г.), региональной научно-практической конференции «Методологические и лингвистические проблемы преподавания иностранного языка» (Воронеж, ВВАИУ, октябрь 2005 г.).

Результаты исследования обсуждались на ежегодных научных сессиях социально-правового факультета Воронежского экономико-правового института (апрель 2002, 2003, 2004, 2005 г.г.) и на кафедре английского языка Воронежского госпедуниверситета (2005 г.).

Объем и структура диссертации. Диссертация, объемом 174 страницы, состоит из введения, трех глав и заключения. В конце работы представлен список 170 наименований библиографии, научные и лексикографические источники, включая справочную литературу и материалы исследования.

Во введении обосновываются актуальность и новизна исследования религиозного дискурса на библейском материале в переводных текстах, определяются гипотеза, цели и основные задачи, положения, выносимые на защиту, излагаются теоретическая и практическая значимость работы, теоретическая база, а также методология исследования.

В первой главе рассматриваются общетеоретические вопросы, связанные с проблематикой определения понятия «дискурс» и его соотношения с понятием «текст», основные направления анализа дискурса, специфические особенности религиозного дискурса как особой институциональной разновидности и правомерность выделения ветхозаветного дискурса как базового по отношению к другим типам религиозного дискурса. Здесь также освещается история написания «Книги Псалмов», ее роли в структуре Библии, особенности идейно-художественного и функционально-тематического содержания. Вторая глава посвящена изучению экспрессивного синтаксиса и семантико-стилистических средств, характеризующих религиозный дискурс и его основных участников (суперагента, агентов, клиентов). Она содержит классификации основных дискурсивных формул рассматриваемого дискурса, представленных на упорядоченном ритмико-синтаксическом уровне, а также членов базовых оппозиций и триад, формирующих систему религиозного дискурса в лексико-семантическом плане. В третьей главе описаны системные отношения религиозоного дискурса, наиболее частотные средства языкового оформления ключевых компонентов (целей, ценностей, норм, стратегий, хронотопа, ключевого концепта) в картине мира и системе религиозного дискурса, реконструируемого на материале английских и русских псалмов; выявлены их эстетико-прагматические функции в архитектонической и образной системе художественного целого.

В заключении подводятся итоги исследования, обосновывается необходимость рассмотрения отмеченных вопросов не только в русле лингвистики текста и дискурса, но также и в тесной связи с современной теорией вербальной коммуникации, лингвокультурологией и другими смежными науками. В конце заключения намечены некоторые пути дальнейшего изучения данной проблематики.

Основное содержание работы

Введение представляет экспозицию исследования и обосновывает актуальность изучения системных отношений и специфики религиозного дискурса наряду с выделением в его составе ветхозаветной разновидности. Здесь же представлена теоретическая база настоящей диссертации, определяются цель и задачи работы, указаны методы и теоретический аппарат исследования.

Глава 1 «Теоретические основы исследования системных отношений и способов их языкового оформления в религиозном дискурсе (на материале английского перевода King James Version и Русского Синодального перевода «Книги Псалмов»)» рассматривает онтологические проблемы формирования понятия «дискурс», специфические черты религиозного дискурса и художественного текста как дискурсивного материала, историю написания и функционально-тематические особенности Псалмов в составе Библии.

Термин «дискурс» получает в современной научной парадигме множество толкований. Так, понятие «дискурс» в англоамериканской лингвистической традиции с начала 70-х г.г. широко используется в значении «функциональный стиль». Термины «дискурс» и «текст» отождествляют А. Ж. Греймас и Ж. Курте, понимая дискурс как объект научной дисциплины лингвистики дискурса или дискурсивной лингвистики (linguistique discursive) и определяя его в качестве синонима «текста» (lingustique textuelle) [Греймас, Курте, 1983].

П. Серио, опираясь на данные исследований французской школы, характеризует понятие «дискурс» как любое конкретное высказывание, воздействие высказывания на его получателя, беседу, речь, «присваиваемую говорящим» в противоположность повествованию (Э. Бенвенист), систему ограничений, налагаемых на неограниченное число высказываний в силу той или иной социальной и идеологической позиции [Серио, 2001].

В отечественной лингвистике дискурс определяется как «текст связной речи», состоящий из коммуникативных единиц языка и их более крупных объединений [Борботько, 1981]. Суммируя различные понимания дискурса, М.Л.Макаров представляет основные координаты, с помощью которых определяется дискурс: формальный (представление о дискурсе как образовании выше уровня предложения), функциональный (как целостной совокупности функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка) и ситуативный (учет социально, психологически и культурно значимых условий и обстоятельств общения) виды интерпретации [Макаров, 1998].

Этнокультурные характеристики дискурса отчетливо прослеживаются в соответствующих речеповеденческих ситуациях, являющих собой повторяющиеся «фрагменты социальной жизни» и приобретающих ритуальный характер [Верещагин, Костомаров, 1999]. Особую роль в аккумуляции культурного опыта народа играют прецедентные тексты [Караулов, 1987], как правило, хорошо известные представителю данной культуры. Прецедентные тексты существуют в сознании носителей языка как лингвокультурные концепты, апелляция к которым производится в дискурсе путем упоминания, прямой цитации, квазицитации, аллюзии и продолжения [Слышкин, 1999, 4].

Дискурс, таким образом, может быть интерпретирован как исторически и социально обусловленное, хронологически и географически очерченное, количественно и тематически неограниченное, кроссжанровое сверхтекстовое пространство, обладающее специфической модальностью и способное выступать как “механизм порождения” высказываний, обладающих указанной модальностью.

Культурно-ситуативное определение дискурса описывает его в качестве связного текста в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами (Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, Е. И. Шейгал, И. П. Сусов, Г. Г. Слышкин). Это текст, взятый в событийном аспекте; компонент, участвующий в когнитивных процессах и взаимодействии людей, речь, «погруженная в жизнь». «Книга Псалмов», рассматриваемая в данной работе в качестве базового материала религиозного дискурса, может быть отнесена именно к текстам первоосновы религиозного дискурса (в его ветхозаветной разновидности).

Анализ дискурса обнаруживает безусловную мультидисциплинарность, находясь на стыке лингвистики, лингвофилософии, культурологии, социолингвистики, психологии и ряда других наук.

Рассматриваемый в рамках настоящей работы религиозный дискурс характеризуется более или менее четко оформленной структурой, выявляющей собственные специфические особенности в рамках выделяемого в нем базового ветхозаветного дискурса (материал которого образуют исследуемые английский и русский переводы «Книги Псалмов»). Его относят к институциональной разновидности, поскольку роли его участников статусно определены и закреплены в соответствующей религиозной системе (Hymes, 1974; Fishman, 1976; Brown, Fraser, 1979; Белл, 1980; Богданов, 1990; Карасик, 1992; Макаров, 1998).

Основной темой и ведущим мотивом общения в сфере религии является установление отношений с Богом, культивация веры и приобщение других к вере. В рамках базового религиозного «языкового круга», выделяемого нами в составе религиозного дискурса, можно также отметить приумножение национально-культурных ценностей, что в значительной степени отражено в ветхозаветных текстах. Основная тема базового дискурса нацелена на этнокультурную и (параллельно) религиозную идентификацию, реализуемую в сквозной оппозиции клиентов «свой – чужой» («праведный, иудей, следующий Божьим заповедям» - «нечестивый, представитель языческого народа»). Для религиозного дискурса в целом характерна высокая степень назидательности [Карасик, 2000]; язык здесь является в первую очередь инструментом воздействия (убеждения и контроля) через формирование мотивационно-ценностных установок, создание мнения и стереотипов поведения через тот или иной положительный/отрицательный, интерпретирующий/созидательный языковой образ. Данные виды коммуникативного воздействия обнаруживают себя практически на всех языковых уровнях: так, на уровне лексики она проявляется в ключевых словах и сквозных образах (оппозициях, триадах), речевых клише, фразеологизмах, описательных стилистических средствах (эпитетах, перифразах и т.п.); на уровне текста – в стратегиях речи (особенно в части аргументации), относительно стабильной риторике.

Для базового религиозного дискурса характерны интеграция и дифференциация групповых клиентов (сплочение (религиозно-национальная идентификация)/отчуждение), развитие конфликта и установление консенсуса (агональность и гармонизация отношений участников религиозного дискурса с целью их приобщения к суперагенту – Богу через исполнение заповедей), осуществление вербальных ритуальных действий и информирование о них (акциональная и информационная функции), создание «языковой реальности» поля иудаизма и ее интерпретация (функция интерпретации и ориентации).

К системообразующим параметрам религиозного дискурса можно отнести: а) преобладание массового адресата, в котором отражается специфика институциональности религиозного дискурса. Основные векторы коммуникации включают следующие направления: суперагент – институт (агенты), суперагент – клиенты («праведные»); суперагент – клиент (личность верующего;

б) доминирующая роль эмоциональности и значительный удельный вес фатического общения (эмоции способствуют укреплению национально-культурной солидарности и приверженности религиозной системе ценностей, они выступают как мотивационный импульс к речевым действиям);

в) смысловая неопределенность, связанная с фантомностью ряда денотатов и фидеистичностью (значимостью ключевого концепта веры как проявления иррациональности религиозного дискурса);

г) эзотеричность как результат использования назидательных стратегий, важнейшими из которых являются эвфемизация, намеренная уклончивость от прямого обращения или наименования участников ветхозаветного дискурса, в частности, запрет произнесения имени Бога.

Рассматриваемая в рамках данной работы «Книга Псалмов» составляет часть дискурсивного материала. Это уникальное религиозно-поэтическое произведение, обладающее особой художественно-эстетической, литературной, культурологической и языковой (в частности, лингвостилистической) ценностью. Тексты Псалмов определяют специфику ветхозаветной разновидности религиозного дискурса, интердискурсивное включение других его видов, а именно переплетение характеристик религиозного и художественно-эстетического дискурсов. Это обусловлено принадлежностью «Книги Псалмов» к поэтическим библейским книгам, сквозную тему которого образуют лирические отношения псалмопевца и его Создателя. Данная особенность находит выражение на когнитивном и вербально-семантическом уровнях, реализуясь в выборе и аранжировке соответствующих концептуальных образований и лингвостилистических средств.

Глава 2 «Экспрессивный синтаксис и семантико-стилистические средства, характеризующие религиозный дискурс и его основных участников (на материале английского и русского переводов Псалмов)» исследует наиболее крупные и частотные ритмико-синтаксические и семантико-стилистические средства вербализации материала и основных участников (суперагента, агентов, клиентов) религиозного дискурса.

Изучение стилистики текста, образующего материал и соответствующие речевые формулы религиозного дискурса, существенно значимо для изучения структуры институционального дискурса в целом. Материал ветхозаветного дискурса представляет особую важность, так как содержит в себе тексты, прецедентные по отношению к данному типу дискурса, а потому образует его первооснову (напомним, что текстоцентричность является отличительной особенностью всякого религиозного дискурса).

Ранее было отмечено, что Псалмы по всем иудейским канонам отнесены к поэтическим книгам Библии. Каждый псалом представляет собой законченное стихотворное произведение, которое использовалось во время храмовых богослужений. В то же время английская и русская версии Псалмов по своей языковой структуре напоминают прозу, – точнее, на наш взгляд, было бы сказать, что данная книга занимает промежуточное положение между чистой поэзией и чистой прозой. С одной стороны, в ней отсутствует привычная для европейских поэтических текстов рифма; с другой – чередующиеся синтаксические компоненты представлены в художественной композиции достаточно интенсивно и регулярно.

Ритм Псалмов, подчиненный своим законам равновесия и благозвучия, опирается в английском (King James) и Русском Синодальном переводах Библии на повтор, представленный на различных языковых уровнях. Системообразующим компонентом «Книги Псалмов» выступает синтаксический параллелизм во всех его структурно-семантических и стилистических разновидностях: синонимический, антонимический, ступенчатый (спиралевидный), полный, неполный, хиастический, образный, логический. Риторические вопросы в составе параллелизмов, анафор и эпифор придают особую динамику повествованию и описанию в «Книге Псалмов». Повторы обеспечивают определенную эпичность изложения, выстраивая характерный для библейской поэзии «летописный слог». Можно отметить, что повтор является одной из наиболее распространенных стратегий религиозного дискурса, реализуемых в следующих направлениях коммуникативных векторов: (1) суперагент - «пророчества» à (2) агенты («пророки») - «священные тексты»à (3) клиенты.

Обозначаемые соответствующими образами концепты обозначенных элементов имеют многослойную структуру, «апробированную» национальным, групповым и индивидуальным сознанием; при этом концепт суперагента (Бога) можно по праву назвать макроконцептом в силу его многоуровневого характера и высокой степени абстрактности. Формой образного обозначения клиентов дискурса часто служат слова, обозначающие животных, растения, птиц (червь, филин, змей, василиск, аспид, зеленеющая трава), а также инаниматные понятия, нередко ассоциируемые со смертью (пыль, прах, пепел). Концепты участников религиозного дискурса обнаруживают между собой взаимосвязь тех или иных когнитивных признаков, вступают в различного рода взаимоотношения, выстраивая ряды оппозиций, триад и более сложных образований. Словесные образы, служащие средствами их репрезентации, связаны с тематическими сферами, актуальными для авторов Псалмов, с помощью оппозиций: Бог – человек, добрые силы – злые силы, жизнь – смерть и др., определяя взаимодействие, пересечение и взаимопроникновение разных (в т.ч. полярных) миров и форм бытия.

Образная структура всех участников религиозного дискурса вербализуется главным образом в таких стилистических средствах, как развернутые тропеические конструкции (метафоры, сравнения) и изобразительно-описательные средства (устойчивые генитивные и постпозитивные эпитеты, перифразы).

К наиболее распространенным средствам вербализации концепта суперагента религиозного дискурса относятся:

1) соответствующие наименования, представленные в обращениях к суперагенту (готовые лексемы и фразеосочетания из состава лексико-фразеологического состава языка: אלוהים (Elohim), יהבה (Yehovah), אל שדי (El-Shaddai), אדוני (Adonai), צבעית (Sabaoth). Данные наименования нередко кодифицируются с помощью библейской синекдохи name (имя): how excellent is thy name in all the earth! - Как величественно имя Твое по всей земле!»);

2) развернутые тропы (сравнения, метафоры (нередко при отсутствии стержневого образа, подсказываемого метонимическими связями поддерживающих его компонентов: He shall cover thee with his feathers, and under his wings shalt thou trust: his truth shall be thy shield and buckler - Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен .);

3) изобразительно-описательные средства (устойчивые постпозитивные и генитивные эпитеты, перифразы: the most High – Всевышний, God/King of glory- Боже/Царь славы, God my exceeding joy - Бог радости и веселия моего ).

При этом отмечаются некоторые расхождения английского и русского вариантов перевода Псалмов, обусловленные естественными структурными различиями языков. Так, в Русском Синодальном переводе некоторые атрибуты чаще находятся в постпозиции, в то время как английские эпитеты помещены в так называемую ‘of-phrase’. Кроме того, русские эпитеты чаще и сильнее подвергаются субстантивации, чем их английские эквиваленты.

Для реализации концептов основных участников религиозного дискурса используются самые разнообразные лексико-семантические и фразеологические средства. Подавляющее большинство указанных приемов в английском и русском вариантах перевода «Книги Псалмов» совмещено с соматизмами, что подчеркивает идею о близкой связи человека с Богом, утверждаемой авторами. В особую группу можно выделить соматические синекдохи, сочетающиеся с так называемыми «обратными» метафорами, в которых конструктивные коллизии абстрактных и конкретных понятий способствуют созданию большей выразительности и красочности описаний (His mouth is full of cursing and deceit and fraud: under his tongue is mischief and vanity – Уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком его мучение и пагуба).

Другое несомненное свойство лингвостилистических средств оформления суперагента, агентов и клиентов рассматриваемого дискурса – их аниматность, одушевленность, получающая выражение в виде многочисленных персонификаций (Therefore my heart is glad, and my glory rejoiceth: my flesh alsoshall rest in hope – Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой;даже иплоть моя успокоится в уповании).

Библейские образы, безусловно, многомерны и вызывают у читателя множество ассоциаций. Рассмотренный ряд образов обнаруживает многоплановость символических смыслов и устанавливает параллели между различными темами в религиозном и художественно-эстетическом дискурсе Псалмов. Будучи контактно или дистантно соотнесенными в структуре поэтического макротекста, эти образы ассоциативно связывают разные композиционные части произведения, выявляют авторские представления о Боге и созданным, по его мнению, Им миром как сложном гармоническом целом. Примечательно, что при очевидном противостоянии концептов, вербализуемых с помощью соответствующих образов, несомненна их прочная диалектическая связь и взаимопроникновение.

Выбор лексико-семантических средств, выступающих в качестве внутренней формы для указанных библейских концептов, позволяет сделать вывод о том, что ветхозаветная картина мира в религиозном дискурсе носит деятельностный характер, базируясь преимущественно на антпропоцентрической парадигме.

Глава 3 «Языковые средства оформления системных отношений религиозного дискурса (на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов»)» посвящена изучению основных типов и способов представления целей, норм, ценностей, стратегий, тактик, хронотопа ветхозаветного дискурса.

Подобно остальным типам институционального дискурса, религиозный дискурс имеет собственную систему, составляющие которой более или менее четко организованы, а в ряде случаев и семиотически закреплены. Так, приобщение к вере «праотцов» наряду с сохранением и приумножением национально-культурных ценностей составляет целевой аспект изучаемого дискурса. Нормы и ценности в значительной мере детализированы и конкретизированы, будучи представленными в языковом плане в виде параллельных императивов в сочетании с модальными глаголами и синонимическими лексическими наполнителями. К ним относятся суперморальные («человек – Бог»), моральные («человек – другой человек»), утилитарные («человек по отношению сам к себе») и субутилитарные («средства выживания») нормативные установки, определяющие как условия человеческого существования в целом, так и принадлежности к «избранной» части клиентов ветхозаветного дискурса. Формы утверждения указанных компонентов могут быть представлены как в чистом виде (непосредственные императивные конструкции), так и в виде соответствующих нарраций, притч и иносказаний, реализуемых на уровне макротекстов (эпизодов) и отдельных стилистических фигур (аллегорий и т.п.). Ценности и нормы, как известно, составляют ценностный аспект концепта как многомерного смыслового образования. Центральные концепты обладают значительной генеративной силой в том плане, что вокруг них концентрируется обширная смысловая область. Ключевым культурным концептом базового ветхозаветного, как и любого другого религиозного дискурса, является «вера». Данный концепт моделируется как особое ментальное состояние человека, который уверен в существовании так называемого «запредельного», сверхъестественного мира, отграничивая его от объективной реальности. Этот мир сфокусирован в идее центрального суперагента – Бога, которому он доверяет и от которого он ожидает защиты и помощи. Можно сказать, что концепт «вера» обрисовывает внутренние силовые линии, определяет стержневую логику всякого религиозного дискурса. У иудеев данная концептуальная единица расширяется за счет принятия национально-культурного наследия предков, этнической самоидентификации и приумножением соответствующих ценностей. Последние образуют верхние когнитивные слои и интерпретационное поле данного концепта. Макроконцепт «вера», таким образом, образует не что иное, как скрипт, в состав которого входят следующие концепты:

1) фрейм «Бог» (основной слот – «деятель», который, как уже было указано выше, оперирует образами «царя», «воина», «судьи», «виноградаря», «земледельца», «пастуха», «жениха» в рамках антропоцентрической парадигмы);

2) фрейм «иудаизм» (основные слоты – «отношения с суперагентом», «национально-культурная принадлежность»):

а) «общение с Богом»: «послушание», «смирение»; «упование», «доверие», «любовь», «страх, благоговейный трепет»:

But let all those that put their trust in thee rejoice: let them ever shout for joy, because thou defendest them: let them also that love thy name be joyful in thee (5:11)

И возрадуются все уповающие на Тебя, вечно будут ликовать, и Ты будешь покровительствовать им; и будут хвалиться Тобою любящие имя Твое (5:12)

The fear of the LORD is clean, enduring for ever: the judgments of the LORD are true and righteous altogether (19:9)

Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни – истина, все праведны (18:10)

б) «культивация национально-культурных ценностей» («осознание собственной культурно-этнической принадлежности», «соблюдение традиций, ритуалов», «исполнение заповедей»):

The LORD hath been mindful of us: he will bless us; he will bless the house of Israel; he will bless the house of Aaron (115:12)

Господь помнит нас, благословляет нас, благословляет дом Израилев, благословляет дом Ааронов (113:20)

3) фреймовая схема «суперагент – агенты – клиенты», отражающая отношения между участниками дискурса. Суперагентом ветхозаветного (как и религиозного вообще) дискурса выступает Бог, к агентам относятся патриархи (Авраам, Исаак, Иаков), пророки, священники; клиенты – народы (в том числе Израиль), «праведники» и «нечестивые» (исполняющие и не исполняющие заповеди, предписанные суперагентом), а также явления природы, которые, по мнению псалмопевца, также активно участвуют в религиозном дискурсе.

Если фрейм представляет собой мыслимый в целостности его составных частей многокомпонентный концепт, объемное представление, некоторую совокупность стандартных знаний о предмете или явлении [Попова, Стернин, 2001, 73], то скрипт (сценарий) – это стандартная последовательность нескольких стереотипных эпизодов, обусловленная некоей рекуррентной ситуацией [Макаров, 2003, 154]. Конвенциональная природа фреймов позволяет им определять и описывать то, что является самым «характерным» или «типичным» в данном социуме или обществе с его этно- и социокультурными особенностями.

Скрипт, в состав которого входят указанные фреймы, виртуален и достаточно устойчив, никогда не реализуясь полностью в системе ветхозаветного дискурса. Тем не менее, последний служит средством его существования и актуализации. Через призму ключевого концепта-скрипта «вера», на стыке дискурса и ментальности, реконструируется ветхозаветная картина мира, фрагментарно отражающая представление о бытии данного этноса. Совокупность вербальных и невербальных концептов, как известно, формирует этническую концептосферу, рассматриваемую как часть национального культурного мира [Зинченко, 2003, 108].

Цели, нормы и ценности, составляющие понятийно-аксиологическую сторону ключевого концепта и религиозного дискурса в целом, активируются и получают реализацию в форме назидательной стратегии, включающей в себя молитвенную, дидактическую, обрядовую и жанрово-тематическую разновидности, которые обнаруживают в тексте Псалмов определенную преемственность и развитие через последовательность тактик.:

1.Тактика стигматизирующей оценочности (мелиоративно-пейоративная тактика, тактика эмоционального аргумента), позволяющая увеличить заслуги «суперагента» и «праведного» («своего») клиента и банализировать/отрицать «нечестивого» («чужого») клиента в глазах читателя.

2. Тактика гиперболизации (онтологизации), преувеличения тех или иных свойств и признаков компонентов (главным образом, клиентов) религиозного дискурса – неразрывно связанная с тактикой стигматизации.

3. Тактика рациональной (логической) аргументации – при описании квалитативных и функциональных характеристик основных клиентов данного вида дискурса часто приводятся иллюстрации причинно-следственных связей. Так, в библейском контексте строго поляризуются финалы жизни «праведного» и «нечестивого»: земные блага и «вечная жизнь на небесах» для одного и погибель и забвение для другого.

4. Тактика повтора (предполагает не только повторение определенных клише, но и стереотипию синтаксического уровня). Часто реализует себя в виде нагнетания, многократного повторения отдельных словоформ и высокой концентрированности повторяющихся грамматических конструкций. Это позволяет говорить о тексте Псалмов как о фатическом, суггестивном тексте, направленном на формирование определенной установки у читателя.

5. Тактика дистанции: огромная дистанция между массовым клиентом и суперагентом задается своеобразной персонифицированностью, мистичностью, загадочностью природы последнего. При этом следует отметить, что дистанция начинает значительно сокращаться в отношениях «индивидуальный клиент» (в нашем случае – псалмопевец) – «суперагент», сигнализируя об интердискурсивном включении художественно-эстетического дискурса.

6. Тактика апелляции к авторитету посредством интертекстуальных включений (цитирование агентов (пророков), вербализующих «Божью волю») придает особую убедительность тексту.

Все эти тактики как языковые реализации назидательной стратегии рассыпаны по тексту в виде своеобразных конструктивных точек, направляющих восприятие читателя и формирующих структурную основу высказывания, которая, в свою очередь, служит средством достижения основной цели ветхозаветного дискурса. Входящие в ее состав вышеперечисленные дополнительные стратегии приобретают особые функциональные характеристики в структуре дискурса. языковые средства их оформления носят многоуровневый характер: так, дидактические стратегии во многом базируются на системе противопоставлений – образно-концептуальных оппозиций, триад и/или антитетических параллелизмов, в то время как аниматные и соматические персонификации свидетельствуют о наличии широко разветвленной в религиозном дискурсе антропоцентрической парадигмы. Жанрово-тематические характеристики псалмов включают в себя следующие разновидности:

1) эмоциональные псалмы:

а) плачи, жалобы;

б) мольбы. Назначение таких псалмов – «излить душу», получить желаемую поддержку от Бога;

в) хвалебные;

г) благодарственные псалмы. Цель – выразить радость по поводу какого-либо события или достижения.

2) дидактические псалмы:

а) так называемые «царские» псалмы. Цель – исполнение ритуала (прославление царей и правителей, признание их статуса «богопомазанников»). В таких псалмах нередки двойные аллегории, указывающие не только на земных царей, но и Бога;

б) воспоминания – ретроспективы. Отражают осознание принадлежности к религиозной группе (в нашем случае – к народу Израиля) через призму исторических событий в прошлом;

в) собственно назидательные псалмы. Основное назначение – призвать других к служению, утвердить их в вере, разъяснить вероучение.

Помимо обозначенных примеров, «Книга Псалмов» содержит в себе ряд произведений, сочетающих в себе элементы нескольких разнонаправленных жанров (пс. 10, 18, 22, 40, 89). Пожалуй, именно взаимосвязанность и взаимопроникновение тем псалмов послужили основанием для их объединения в общий поэтический макротекст. Например, плачи нередко переходят в мольбы и заканчиваются восхвалениями, в то время как благодарственные псалмы соотносятся с историческим ретроспективами. Это позволяет говорить о наличии многочисленных интертекстуальных связей в «Книге Псалмов», что открывает дальнейшие перспективы для их исследования.

Прототипная основа хронотопа ветхозаветного дискурса достаточно четко очерчена и закреплена многолетней практикой (храм и синагога, строго предопределенные и ритмически организованные обряды). Особая роль принадлежит специальным обозначениям одеяний, аксессуаров, ритуальных действий, частей ритуального помещения и т.д. Референциальные признаки в дальнейшем оформились в устойчивые языковые выражения: так, в «Книге Псалмов» часто встречается стереотипная метафора בית אלהים (beit elohim) - “The House of the Lord” – «Дом Божий» (Пс. 23:6, 42:4, 116:19), а также известный библейский фразеологизм, обозначающий нечто сокровенное и тайное קדש הקדשים (kadesh kadeshim) - “The Holy of Holies” - «Святое Святых».

Хронотопная организация религиозного дискурса, рассматриваемая на материале английского и руссого переводов «Книги Псалмов», опирается на систему разнообразных языковых средств. Это прежде всего парадигма видовременных форм глагола, их последовательность и противопоставления, транспозиция форм времени, падежные формы со значением времени (в русском варианте); синтаксические параллелизмы, организующие и упорядочивающие хронотоп; лексико-семантические стилистические приемы: метафоры, сравнения, антономасии, в состав которых входят имена библейских персонажей, патриархов и развернутые наименования исторических событий.

Существует не просто связь между героями художественного произведения (участниками ветхозаветного дискурса) и его хронотопом, но и определенная зависимость между ними. Так, появление какого-либо персонажа может изменить ход событий и придать месту действия особую значимость (например, вмешательство Бога в ход военных действий между израильтянами и филистимлянами – см. исторические псалмы, например, пс. 18:37). Определенным пространствам свойственны особые правила и нормы поведения агентов и клиентов дискурса, регулируемые вышеуказанными ценностными установками. Понятно, что действие данных установок не ограничивается прототипной основой хронотопа: заповеди подлежат исполнению не только на территории храма и во время богослужения, но и в континууме бытия верующего. Таким образом, лингвистические и лингвостилистические маркеры хронотопа религиозного дискурса, выявленные на материале текстов английского и русского переводов «Книги Псалмов», позволяют сделать вывод о том, что исследуемый хронотоп в значительной степени характеризуется антропоцентричностью, многоплановостью (вмещая в себя линейность религиозного и обратимость художественно-эстетического дискурсов), обнаруживая безусловные связи с другими элементами системы дискурса, пронизывая ветхозаветную картину мира в целом.

Результаты исследования показали, что представленная в настоящей главе система базового ветхозаветного дискурса обнаруживает взаимосвязанность и взаимообусловленность ее составляющих в планах содержания и выражения, а также разноуровневый характер лингвостилистических средств ее оформления, достаточно регулярно представленных в художественной структуре Псалмов. Указанные элементы системы религиозного дискурса исходят из ключевого скрипта и группируются вокруг него. В состав ключевого концепта дискурса «вера», существующего и актуализируемого в составе базового ветхозаветного дискурса, входят фреймы «иудаизм», «Бог», схема «суперагент – агенты – клиенты». Система религиозного дискурса, изучаемая на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов», позволяет, таким образом, реконструировать ветхозаветную картину мира, которая носит преимущественно деятельностный характер. Так, основным слотом фрейма «суперагент» выступает слот «деятель», который оперирует образами «царя», «воина», «судьи», «виноградаря», «земледельца», «пастуха», «жениха». Значительное количество персонификаций, отмеченных в английском и русском текстах Псалмов, дают основание заключить, что для религиозного дискурса в целом характерна антропоцентрическая картина мира, которая пронизывает концепты всех участников базовой триады: признаками одушевленности и личностными характеристиками наделяются как периферийные клиенты (явления природы, части тела человека), так и сам суперагент.

При этом ценности и нормы поведения (суперморальные, моральные, субморальные, утилитарные) обнаруживают определенную иерархию, уровни которой различаются по критерию приближенности к ключевому макроконцепту. Ценности и нормы реализуются в виде определенных стратегий и тактик, которые, в свою очередь, образуют хронотоп и картину мира ветхозаветного дискурса с помощью отобранных определенным образом языковых средств. Система образов, а также системы пространственных и временных указателей, являются связующей основой произведения и способствуют созданию связности и цельности художественного текста Псалмов.

Изучение текстов Библии как константы культуры и лингвокультурологического макроконцепта, обладающего несомненной языковой и художественно-эстетической ценностью (не говоря уже об исторической и социокультурной значимости) приобретает в последнее время особую актуальность – как в рамках классического языкознания, лингвостилистики, поэтики, так и на фоне бурно развивающихся современных научных парадигм – когнитивной лингвистики, социолингвистики, лингвокультурологии. Прежде всего, Библия является важнейшим источником фразеологии, аллюзий, языковых и речевых стилистических средств, в частности, в рассматриваемых нами английском и русском переводах. Исследование древнейших текстов религиозных (и мифологических) произведений представляет значительный интерес в рамках анализа дискурса. Религиозный дискурс относится к крупнейшим сферам институционального общения, являя собой область интеграции и концентрации языка и идеологии. Религиозное сознание представляет собой интерес в том плане, что оно входит в сложную структуру национального сознания, формирующего, наряду с национальным характером, психический склад нации. Нам представляется, что через изучение языковых средств оформления системных отношений религиозного дискурса можно приблизиться к изучению национально-культурной специфики языкового сознания, а также языковой и когнитивной картины мира.

Текст Библии является одним из важнейших прецедентных текстов, который лег в основу множества современных национальных религиозных дискурсов. Примечателен тот факт, что в библейских текстах сконцентрированы не только аксиологические системы для конкретного этноязыкового сообщества, но и универсальный набор общечеловеческих ценностей, опосредованных через язык и текст. Как уже было отмечено, характерной особенностью религиозного дискурса является высокая степень его текстоцентричности: именно соответствие «священным текстам» определяет специфику многих ключевых компонентов.

Пристальное внимание исследователей к институциональному дискурсу (одним из наиболее ярких представителей которого является религиозный дискурс), несомненно, принесет плодотворные результаты как в области языкознания, так и смежных с ним наук. Конкретная предметно-дисциплинарная область познания может квалифицироваться в терминах соответствующих коннотаций (социальных, религиозных, философских, исторических, литературных, индивидуально-личностных). Исследования ветхозаветных (как и прочих литературных) текстов позволяют изучить коннотационность соответствующего дискурса, который формируется в пределах конкретного этнокультурного ареала с присущими ему региональными, конкретно-историческими и социальными особенностями (культура, эпоха, общество, этнос, группа, личность). Так, основные направления изучения этнокультурных характеристик религиозного дискурса сводятся к определению релевантных признаков дискурса как культурно-ситуативной сущности, моделированию его структуры, освещению лингвокультурных особенностей дискурса в межъязыковом сопоставлении, установлению его типов и жанров. Это, в свою очередь, позволит построить более мощную объяснительную теорию дискурса, а также разработать более совершенные методики обучения иноязычной культуре. Например, исследование ценностного конфликта («свой – чужой») как параметра национального и религиозного (само)сознания, который входит в тактику аргументации в религиозном дискурсе, обнаруживает существенную значимость в теории межкультурной коммуникации.

Изучение средств вербализации системных отношений дискурса представляется особенно важным для лингвостилистики и поэтики. Как известно, исчерпывающий стилистический анализ предусматривает объединение формальных и содержательных параметров – исследование «поверхностной структуры» текста рискует ограничиться лишь инвентаризацией определенных выразительных и изобразительных средств. Рассмотрение системных отношений религиозного дискурса неизбежно приводит к изучению структуры художественного текста как его материала. Это способствует не только более глубокому и полному раскрытию содержания текста, выявлению скрытых смыслов, но и определению специфики данной разновидности институционального дискурса, выявлению интертекстуальных и интердискурсивных включений. Лингвостилистический анализ дискурса позволяет выделить те или иные регистры общения, стилистические и жанровые разновидности речи, определить функциональные параметры общения на основе его коммуникативных составляющих.

Помимо этого, изучение характера взаимоотношений текста как материала и/или основы институционального дискурса позволяет установить релевантные признаки различных социокультурных ситуаций общения, типов коммуникативных личностей и способов организации текста. Религиозный дискурс выступает здесь в качестве языкового феномена социального регулирования (в виде норм, целей, ценностей, оценок и т.д.), в котором отчетливо проявляется прагматическая функция языка. Она направлена на то, чтобы вызвать у адресатов определенные реакции, склонить их к ожидаемым стереотипам поведения для реализации целей данного институционального образования.

Изучение концептов основных элементов (например, участников) системы религиозного дискурса выявляет их многочисленные разноплановые связи и вносит свой вклад в развитие когнитивной лингвистики. Весьма перспективным представляется изучение антропоцентрической парадигмы в составе религиозного дискурса, средств ее языкового и художественно-стилистического оформления, которые находят отражение в соответствующих лингвокультурологических концептах дискурса (например, суперагента и персонифицированных неодушевленных клиентов). Национальная концептосфера в значительной степени определяет специфику менталитета народа: ее ментальные единицы являются основой образования когнитивных стереотипов – суждений о действительности. Исследование базовых концептов религиозного дискурса раскрывает новые стороны в изучении концептосферы определенного этнолингвистического сообщества, а также открывает перед языковедами новые перспективы изучения человека в языке: в рамках общей теории языкознания, лингвистики и стилистики текста, поэтики, теории вербальной (в том числе межкультурной) коммуникации.

Таким образом, проведенное исследование системных отношений базового ветхозаветного дискурса, реконструируемого на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов», показало, что система базового религиозного дискурса характеризуется наличием четко организованных отношений и отличается наличием регулярных средств языкового оформления на различных уровнях.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Пиевская И. М. Библейская метонимия как средство выделения типизированной черты описываемого явления (на материале «Книги Псалмов») / И. М. Пиевская // Образовательные технологии. Межвузовский сборник научных трудов. – Воронеж : Центрально-Черноземное книжное издательство, 2002. – Вып. 9. – С. 107 – 112.

2. Пиевская И. М. Параллелизм как метрико-эвфонический стилеобразующий фактор древнееврейской поэзии (на примере английского и русского переводов «Книги Псалмов») / И. М. Пиевская // Материалы научной сессии ВЭПИ-2004. – Воронеж : МОУ ВЭПИ, 2004. – С. 177 – 179.

3. Пиевская И. М. Нормативно-ценностный аспект иудейско-ветхозаветного дискурса (опирающегося на библейский текст как первооснову) / И. М. Пиевская // Образовательные технологии. Научно-технический журнал. – Воронеж : Научная книга, 2005. - № 1 (15). – С. 147-150.

4. Пиевская И. М. Развернутая метафора как средство репрезентации концепта «Бог» в библейской поэзии (на материале английского перевода «Книги Псалмов») / И. М. Пиевская // Образовательные технологии. Научно-технический журнал. – Воронеж : Научная книга, 2005. - № 1 (15). – С. 150-153.

5. Пиевская И. М. Основные характеристики и средства языковой репрезентации хронотопа религиозного дискурса (на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов») / И. М. Пиевская // Современные методы подготовки специалистов и совершенствование систем наземного обеспечения авиации : Материалы межвузовской научно-практической конференции (26-27 октября 2005 г.). – Воронеж : ВВВАИУ, 2005. – Часть 3. – С. 600-603.