Личные субъектные местоимения в семантическом, синтаксическом и прагматическом аспектах

Проблема местоимений, несмотря на длительную историю ее изучения, продолжает оставаться одной из наиболее интересных и сложных проблем современной лингвистики. В ряде диссертационных исследований, выполненных в последние десятилетия, внимание ученых сосредоточено на некоторых аспектах местоименной семантики, функционировании местоимений в тексте и выявлении их коммуникативных потенций (В.Г.Гак, Л.Н.Головина, Л.И.Дегтярева, А.Т.Евпатова, Г.П.Зененко, М.Т.Ирискулов, Н.Г.Микадзе, Н.Ф.Михеева, Т.А.Папенкова, О.В.Петрова, Н.А.Петрова, Ю.В.Романов, Е.Ф.Серебренникова, И.С.Шувалова, Т.С.Шулькина и др.). Это свидетельствует о важности и актуальности местоименной проблематики.

Одно из центральных мест в местоименной системе занимают личные местоимения. В отечественной и зарубежной лингвистике к изучению испанских и итальянских личных субъектных местоимений обращались Ю.В.Ванников, М.Виньярски, Е.М.Вольф, С.И.Канонич, Т.А.Репина, Ю.А.Рылов, Н.M.Фирсова; Е.А.Льорак, П.Розенгрен, С.Хили и Гайя, А.Кардиналетти, М.Палермо, А.А.Собреро, Дж.Салви, Л.Ванелли и др.

Предметом исследования в реферируемой работе являются испанские и итальянские субъектные формы личных местоимений.[1]

На наш взгляд, некоторые вопросы, связанные со спецификой испанских и итальянских личных субъектных местоимений (в дальнейшем ЛСМ), требуют более углубленного исследования. В работах, посвященных изучению морфолого-синтаксических свойств романских местоимений, не затрагивается вопрос о своеобразии их семантической структуры. Отсутствуют специальные исследования о функционировании указанных языковых единиц в контексте речевого акта. Требует уточнения вопрос о роли личных субъектных местоимений в структурно-семантической организации предложения. Известно, что их формальное присутствие в предложении необязательно, поскольку испанский и итальянский языки характеризуются устойчивой системой флективного спряжения глагола. При этом функциональное различие выражения категории лица личным субъектным местоимением и личной глагольной формой не принимается во внимание. Указанные выше проблемы не рассматривались в сопоставительном плане. Предпринятая попытка анализа ЛСМ во взаимодействии трех аспектов - семантического, синтаксического и прагматического - на материале двух близкородственных языков и определяет актуальность настоящего исследования.

Работа имеет цельюустановить соотношение языкового и речевого аспектов в функционировании ЛСМ в романских языках и выявить их национальную специфику.

Поставленная цель определяет решение следующих задач исследования:

1) осветить основные этапы формирования романской местоименной системы для выявления особенностей ее современного состояния;

2) рассмотреть вопрос о соотношении категорий лица и субъекта в местоименной системе;

3) определить характер взаимодействия ЛСМ и личной глагольной формы в предложении;

4) описать основные и вторичные значения лица, выражаемые испанскими и итальянскими ЛСМ;

5) исследовать роль романского прономинального предикативного субъекта в структурно-семантической организации предложения;

6) проанализировать особенности эмфатического выделения ЛСМ в испанском и итальянском языках;

7) установить конкретно-коммуникативные смыслы ЛСМ, связанные с коммуникативной интенцией говорящего, и выявить сходства и различия их функционирования в испанском и итальянском языках.

Методы исследования. В основе данного исследования лежат функционально-семантический и коммуникативно-деятельностный подходы к изучению языковых единиц. При анализе исследуемого материала использовалась комплексная и сопоставительная методика, включающая метод дифференциального анализа, метод дистрибутивного анализа, метод непосредственного наблюдения и описания, элементы статистического метода.

Материаломдля исследованияпослужили художественные произведения испанских и итальянских писателей ХХ в., а также переводы испанских художественных текстов на итальянский язык. На первоначальном этапе сбора материала проводилась сплошная выборка примеров, в результате кото­рой было собрано 7.178 примеров употребления и неупотребления ЛСМ, зафиксированные на 720 страницах испанского текста (в печатных знаках - 1.038.075) и 728 страницах итальянского текста (в печатных знаках - 1.140.281). При определении основных направлений исследования возникла необходимость провести дополнительную целенаправленную выборку, которая составила 1.922 примеров. Таким образом, исследовательскую базу диссертации составляют 9.100 примеров употребления (2.233 испанских и 2.624 итальянских примеров: итого 4.857) и неупотребления ЛСМ (2.857 испанских и 1.386 итальянских примеров: итого 4.243).

Научная новизна исследования, помимо уточнения и дальнейшей разработки некоторых теоретических положений, связанных с изучаемой проблемой, определяется предпринятой впервые попыткой выявить соотношение категорий лица и субъекта на материале испанских и итальянских ЛСМ. Своеобразие местоименного значения рассматривается с позиций когнитивной семантики. Впервые обязательность формального выражения ЛСМ в структуре испанского и итальянского предложений исследуется в зависимости от типа синтаксической конструкции (полисубъектной и моносубъектной). Детально анализируются языковые средства, формирующие эмфазу романских ЛСМ, и устанавливаются прагматические ситуации, типичные для их выделения.

Теоретическая значимость состоит в том, что проведенный анализ позволяет более полно представить специфику семантической структуры личных местоимений на материале двух романских языков; выявить основные и вторичные значения лица. Исследование предикативного субъекта, выраженного ЛСМ (прономинальный предикативный субъект), позволяет определить языковые и речевые факторы, обусловливающие эксплицитную форму его выражения.[2]

Практическая значимость. Методика анализа, выводы и результаты работы могут быть использованы в практике преподавания испанского и итальянского языков, в курсе теоретической грамматики обоих языков, в спецкурсах по синтаксису романских языков и практике перевода.

Апробация работы. Основные выводы и положения диссертации нашли отражение в четырех публикациях. Результаты работы излагались на международной научной конференции "Актуальные проблемы языкознания и методики обучения иностранным языкам" (Воронеж, 2000), а также обсуждались на заседаниях кафедры романской филологии Воронежского госуниверситета и на ежегодных научных конференциях факультета романо-германской филологии Воронежского госуниверситета.

Наиболее существенные результаты работы сформулированы в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. Личным субъектным местоимениям, несмотря на отсутствие постоянной денотативной соотнесенности, присуще стабильное концептуальное содержание. Семантическая структура местоимения состоит из двух уровней: постоянного и подвижного. Первый уровень связан с обозначением концепта. Он не подвержен ситуационным или контекстуальным изменениям. Второй уровень, подвижный, связан с характеристикой лица или предмета через его отношение к речевому акту. Номинативное и дейктическое значения проявляются в местоимении одновременно.

2. Прономинальный предикативный субъект - это субстанциональный компонент предложения, который участвует в формировании его структурной и семантической основы. Прономинальный предикативный субъект представляет собой совокупность нескольких понятий: грамматический субъект, семантический субъект, синтаксическое лицо.

3. В структуре испанских и итальянских предложений существует два типа эксплицитно выраженного прономинального предикативного субъекта: дифференцирующий и эмфатический. Основным типом в обоих языках является эмфатический. Роль прономинального предикативного субъекта, который участвует в дифференциации личной глагольной формы, совпадающей в некоторых временах, более активна в итальянском языке, по сравнению с испанским языком.

4. Эксплицитное выражение испанских и итальянских личных субъектных местоимений не является семантически избыточным: данные языковые единицы выполняют функцию выделения субъекта действия и передают дополнительную информацию о нем.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, за­ключения, списка источников примеров и переводов, списка использованной лингвистической литературы и приложения.

Во Введении обосновывается выбор темы, определяется актуальность исследования, формулируются цель и задачи, указывается научная новизна работы, формулируется еë теоретическая и практическая значимость.

В Первой главе ("Основные проблемы изучения личных местоимений в романских языках") рассматриваются теоретические проблемы, связанные с определением положения местоимений в системе частей речи, а также различные подходы к их изучению, дается представление об объекте исследования, устанавливается соотношение категорий лица и субъекта, определяется характер взаимодействия ЛСМ и личной глагольной формы в предложении. Здесь же излагаются исходные позиции исследования.

Анализ обширной отечественной и зарубежной лингвистической литературы показал, что по ряду кардинальных вопросов мнения лингвистов расходятся. В частности, спорным остается вопрос об их выделении в самостоятельную часть речи. Многие исследователи исключают местоимения из системы частей речи и распределяют их по другим классам слов, учитывая неоднородность морфологических, семантических и синтаксических характеристик. Ряд других ученых, напротив, выступает за признание местоимений отдельной частью речи и руководствуется при этом их семантическими и синтаксическими свойствами. Существует и "промежуточная" позиция, в соответствии с которой некоторые разряды местоимений выделяются в отдельную группу слов, а остальные рассеяны по другим частям речи.

Среди ученых нет единства взглядов и по вопросу о характере местоименного значения, что привело к возникновению различных концепций.

Так, в рамках теории замещения местоимения определяются как специализированный класс слов-заместителей, лишенных собственного лексического значения.

В соответствии с теорией дейксиса местоимения характеризуются как указательные слова, которые призваны ориентировать собеседника в отношении места, времени говорения и говорящего. Считается, что указательные слова, в отличие от слов называния, не обозначают лиц, предметов, явлений, не отображают их качеств и свойств, а характеризуют лица, предметы, явления относительно координат речевого акта.

И, наконец, сторонники теории референции принимают тезис о зависимости лексического значения местоимений от ситуации, от лингвистического или ситуативного контекста.

Мы считаем, что местоименная семантика не исчерпывается значением указания. В вопросе определения еë специфики мы опираемся на положения, изложенные в работах О.Н.Селиверстовой, в соответствии с которыми значение местоимений - это не правила идентификации денотата, а определенная характеристика актанта ситуации, которая не зависит от контекста или ситуации речи; основное своеобразие местоименного значения заключается в его несамодостаточности [см. Селиверстова 1987, 1988].

Система ЛСМ в романских языках унаследовала от соответствующей латинской ее признаковую структуру, ибо разные субъектные формы содержат разное количество признаков. Основными категориями, характеризующими данную парадигму, являются категории лица и субъекта.

Специфика исследуемой системы определяется наличием содержательной оппозиции, представленной противопоставлением форм 1-го и 2-го лица формам 3-го лица: а) разграничение местоименных форм, выступающих только в личном (1-ое и 2-ое лицо), и личном или предметном (3-е лицо) значении; и б) выделение коммуникативного (1-ое и 2-ое лицо) и некоммуникативного (3-е лицо) лица (или лиц). Тем не менее, объединение субъектных местоимений 1-го, 2-го и 3-го лица в данную парадигму представляется правомерным, поскольку указанные языковые единицы являются основным средством выражения категории лица. Обозначение распределения лиц (говорящий, адресат, объект речи) представляет собой основу языковой категории лица. Мы учитываем также тот фактор, что в парадигму испанских и итальянских местоимений 3-го лица, которые выступают как в личном, так и в предметном значении, включаются формы вежливого обращения, синтагматически связанные с глаголом 3-го лица. При этом данные местоименные формы соотносятся только с личной природой обозначаемого, и обозначают позицию коммуникативного лица (адресата).

ЛСМ, выступая обозначениями личной субстанции (коммуникативное или некоммуникативное лицо) или предметной, занимают позицию одного из главных членов предложения - предикативного субъекта. Рассмотрение соотношения категории лица и субъекта показало, что лицо - это лексико-семантическая категория. Значение лица (или предмета) передается местоименными лексемами. На синтаксическом уровне лицом считается любое ЛСМ в значении "лицо" и "не-лицо", существительное или заменяющее его слово, выступающее в позиции предикативного субъекта. Прономинальный предикативный субъект - это субстанциональный компонент, формирующий структурную и семантическую основу предложения. В прономинальном предикативном субъекте совмещается несколько понятий: грамматический субъект, семантический субъект, синтаксическое лицо. В исследуемых языках прономинальный предикативный субъект имеет две формы своего выражения: эксплицитную и имплицитную. Это свидетельствует об определенной свободе личной глагольной формы в романском предложении, в семемный объем которой входит содержание ЛСМ. Личная глагольная форма и ЛСМ рассматриваются нами как полнозначные и взаимодополняющие компоненты предложения. Эксплицитно выраженный прономинальный предикативный субъект представляет собой избыточный элемент предложения только с формальной точки зрения. В плане содержания указанный структурный компонент несет дополнительную информацию, которую не может передать личная глагольная форма, и, таким образом, выполняет свои, только ему свойственные функции.

Вторая глава ("Семантика и синтаксис личных субъектных местоимений в испанском и итальянском языках") посвящена анализу семантической структуры романских ЛСМ и их функционированию в предложении. Поставленная в данной главе задача сводится к рассмотрению основных и вторичных значений лица, определению соотношения эксплицитного и имплицитного прономинального предикативного субъекта, участвующего в структурно-семантической организации предложения, а также исследованию вопроса об эмфатическом выделении романских ЛСМ, свободных (в большинстве случаев) от грамматической нагрузки.

Личные местоимения, как дейктические языковые знаки, характеризуются отсутствием постоянной денотативной соотнесенности, т.е. они не затрагивают качественную определенность того или иного денотата. Представляется, что данные языковые единицы не только дают характеристику лица или предмета относительно центра координации, каковым является говорящий в данной коммуникации, но и выступают их полноценными обозначениями.

Возможность использования ЛСМ по отношению к любому лицу или предмету свидетельствует о наличии у них определенного содержания, которое во всех случаях остается постоянным. Языковые знаки, как известно, не обозначают сами предметы, лица, явления и т.д., а являются обозначениями когнитивных концептов, своеобразных "слепков окружающей действительности", отраженных нашим сознанием (под термином "концепт" нами понимается мысленный образ, возникающий в процессе когнитивной деятельности человека). Для выражения этих концептов используются разные языковые единицы. Своеобразие местоименной семантики состоит в определенном уровне представления в языке отображаемых ими концептов: говорящего лица (ЛСМ 1-го лица ед.ч.); слушающего лица (ЛСМ 2-го лица ед.ч.); совокупности множества лиц, передаваемой от лица говорящего (ЛСМ 1-го лица мн.ч.); совокупности множества лиц в адресатной позиции (ЛСМ 2-го лица мн.ч.); объекта или объектов речи (ЛСМ 3-го лица ед. и мн. ч.). Наличие константного концептуального содержания позволяет им употребляться в основном или обобщенном значении, а также в ситуациях, типичных для других субъектных форм личных местоимений.

ЛСМ 1-го лица ( уо /исп./, io /ит./) служит для обозначения говорящим самого себя. Отклонение от основного своего употребления реализуется при обозначении отвлеченной человеческой сущности: Tú eres Quico у yo soy yo, y si Quico quiere ser yo, Quico no es nada, un don nadie .(Delibes) /исп./; Iо è un'altra cosa . La mia è un'altra età (Buzzati) /ит./. Сохраняя свое концептуальное содержание (говорящее лицо), ЛСМ yo/io приобретают абстрактно-отстраненное значение.

Основное значение ЛСМ 2-го лица ед.ч. (tú /исп./ tu /ит./) состоит в выражении единичного лица в адресатной позиции, которая, в отличие от ЛСМ 1-го лица, представлена имплицитно, от лица говорящего. Следует отметить случаи употребления ЛСМ 2-го лица в семантической транспозиции (под транспозицией понимается использование одной языковой формы в функции другой) вместо 1-го лица, когда говорящий отодвигает свою личность на задний план, говоря о себе. Ср.: Parlavo, e dentro mi dicevo: "Se tu sei matto, eccone un altro" (Pavese) /ит./. Соответствующая испанская субъектная форма чаще всего используется в обобщенном значении, обозначая при этом не собеседника, а любое лицо, каждого человека, в том числе и говорящего: Los hombres se conducían como caballeros, no como los de hoy día, que (tú) no sabes siquiera de dónde salen (Goytisolo) /исп./. В функции единичного адресата выступают также местоимения вежливого обращения usted /исп./ lei /ит./, использование которых характеризует не только адресата коммуникации, но и самого говорящего. Они содержат в своей семантической структуре значение вежливости, почтительности. В соответствии с традицией, usted/lei относятся к формам 3-го лица, так как согласуются с глаголом 3-го лица, неcмотря на их коммуникативную отнесенность к позиции слушающего лица: ¿Usted me entiende Gertrudis? (Unamuno) /исп./; Lei deve credermi, signor commissario (Bassani) /ит./.

В языковой семантике передается два основных вида множественности: совокупная и дистрибутивная. Дистрибутивная множественность разделяется на отдельные члены, каждый с индивидуально пространственной координацией: Pero tú y yo no somos de la ciudad (Vilas) /исп./; Parlavamo, lui ed io su questo tono . (Pratolini) /ит./. Значение совокупной множественности актуализируется в лице говорящего или слушающего: (1) Nosotros éramos los guardias y Cris estaba en la cárcel (Delibes) /исп./.; (2) Voi mi trattate come un principe .(Deledda) /ит./. Лицо, относящееся к позиции говорящего (1) и называющее множество лиц (nosotros, nosotras /исп./, noi /ит./), выражает и отнесенность этих лиц к другим коммуникативным позициям: адресату, группе адресатов, а также включает в данное множество лицо или лица, занимающее(ие) пассивную позицию неучастия в процессе коммуникации. Если данное лицо находится в позиции адресата (2) и называет множество лиц (vosotros, vosotras, ustedes /исп./, voi, loro /ит./), происходит его объединение с другим лицом (лицами) в адресатной функции или с лицом (лицами) с другим коммуникативным статусом. ЛСМ ustedes /исп./, loro /ит./ coдepжaт в своей структуре значение вежливости, ибо для них характерным является коммуникативная отстраненность говорящего:Ustedes vuelven a lo suyo, con toda la vida por delante (Casona) /исп./; Non che strategicamente ma essenziale, se ben loro mi capiscono (Buzzati) /ит./. В рамках своего системного значения романские ЛСМ множественного числа актуализируют различные смыслы, в зависимости от ситуации или контекста. Например, когда говорящий находится наедине с самим собой (1,3) или облекает себя, автора речи (2,4), атмосферой скромности, ЛСМ множественного числа выступает обозначением единичного лица (говорящего):1) Hoy (nosotros) no la notamos a lo mejor tampoco, ni pasado mañana ni en un mes entero (Cela); 2) Si tenemos en cuenta la estructura informativa de los enunciados, estableceremos dos tipos, según se haga referencia a un actante o a un hecho, a los que nosotros llamaremos respectivamente, categóricos y téticos /Cuadrado, 81/ /исп./; 3) A S. il maresciallo che non era stato avvertito, venne fuori col boccone in gola e rosso per la sorpresa e per il dispetto; . Basta: (noi) facciamo penitenza, vediamo che novità c'è /Sciascia, 37/; 4) Noi qui ci limiteremo ad una considerazione dei pronomi personali di terza persona singolare .(Chierchia) /ит./. В некоторых случаях они передают значение всеобщности, когда говорящий объединяет себя с некой группой лиц, количественный состав которой недостаточно ясен: Nosotros presenciamos las ejecuciones, sentimos el ruido de las descargas, nos tapamos los oídos, cerramos los ojos, hablamos aconsejar (Valle-Inclán) /исп./; Noi chiamiamo sbirri tutti quelli che sul cappello portavano la fiamma col V.E. (Sciascia) /ит./. Круг лиц, входящих в состав совокупной множественности (nosotros/noi), определить практически невозможно. Объединение лиц может иметь и менее обобщенное значение: Vosotros los hombres apenas sabéis de eso (Unamuno) /исп./.; Ma perché piangi? Già, voi donne . tutte isteriche (Tombari) /ит./. Воспринимая множество адресатов как некую целостность, говорящий учитывает и реальную множественность, ограничиваемую здесь признаками пола.

В испанском языке наблюдается редуцированное употребление форм женского рода множественного числа 1-го и 2-го лица, которые не способны передавать обобщенное значение, свойственное формам мужского рода (из 1496 примеров, полученных в результате сплошной выборки, зафиксировано 38 примеров употребления nosotros (27) и vosotros (11), и 10 примеров использования nosotras (9) и vosotras (1).

Для итальянского языка характерным является, во-первых, актуализация ЛСМ 1-го лица множественного числа при обращении к нескольким адресатам (вместо voi или loro). При этом отмечается желание выразить значение соучастия в осуществляемом действии: Vogliamo (noi) uscire а prendere aria? (Pavese). Во-вторых, своеобразную транспозицию осуществляет ЛСМ 2-го лица множественного числа при обозначении единичного лица-адресата (voi вместо lei): Pensateci anche voi, Zeno (Svevo). Местоимение voi утрачивает при этом сему множественного числа и сближается по своему семантическому содержанию с формой вежливого обращения ед.ч., превосходя ее в некоторых случаях по степени уважения, передаваемой говорящим, по отношению к адресату: Profesó, voi forse non ci crederete, ma io vi voglio bene. Io per questo vi do del voi e non del lei come fa Giacomo (De Crescenzo).

В семантической структуре ЛСМ отсутствует информация, необходимая для идентификации лица или предмета. Такая информация приобретается с помощью присутствующего в них указательного компонента. "Опознание" концептуального содержания рассмотренных выше местоимений 1-го и 2-го лица, а также форм вежливости происходит посредством указания на конкретную ситуацию. ЛСМ 3-го лица ссылаются при этом на соответствующий (предшествующий или последующий) элемент или фрагмент контекста: Es Mariné vivía solo y él mismo guisaba (Matute) /исп./; Da un canto, lui, don Lolló, doveva subito liberare il prigioniero per non rispondere di sequestro di persona, .(Pirandello) /ит./. Местоимение 3-го лица, выполняя функцию синтаксического субститута, имеет собственную семантическую структуру. Когнитивный концепт, выражаемый ЛСМ 3-го лица, не является соотносимым по уровню организации и содержанию с когнитивным концептом, выражаемым именем существительным (или именной группой) и поэтому становится возможным употребление ЛСМ и существительного в рам­ках одного и того же предложения, при обозначении одной и той же субстанции, как в приведенных выше примерах. Анализ функционирования романских местоимений 3-го лица показал, что во многих случаях отсутствует ссылка на определенный элемент (предшествующий или последующий) контекста. Наполнение концептуального содержания ЛСМ можно определить лишь исходя из контекста в целом: Sé que hubo en el pueblo quien me criticó por haber dado de comer: allá ellos (Cela) /исп./; Gente avara, gente pretenziosa, essi non ti ameranno certo (Deledda) /ит./. Состав совокупности лиц, обозначаемых ЛСМ 3-го лица, представляется говорящему либо неизвестным, либо неважным, либо его невозможно ограничить. Замена ellos/essi каким-либо определенным элементом контекста весьма затруднительна. Мы выделили случаи, в которых наблюдается выражение подчеркнутого отказа от идентификации местоименного содержания:Rafael percibió una música lejana .Era ella . (Ibáñez) /исп./; Questo è lui! . Si, disse Aurora "è lui" (Prisco) /ит./. Местоимения ella, lui представляются как табу конкретного имени, которые употребляются здесь в значении "любимая, возлюбленный". При обозначении лица, которое является не столько объектом речи, сколько участником общения, отпадает необходимость в специальном лингвистическом аппарате для получения дополнительной информации: - Bueno, que no he hecho las presentaciones. Aquí, mi señora. Aquí él (Delibes) /исп./; -Vi aspettavo, Concezione . ho saputo che vi è arrivato un figlio. E' lui? (Vittorini) /ит./.

Как показывает практический материал, в испанском языке ЛСМ 3-го лица используются преимущественно в личном значении (из 1496 примеров, полученных в результате сплошной выборки, зафиксирован только 1 пример употребления местоимения 3-го лица (ella) в предметном значении). Итальянский язык располагает бóльшим разнообразием субъектных форм 3-го лица. Одни из них служат для обозначения и лиц, и предметов (essa, essi, esse), другие - для обозначения только лиц (egli, lui, ella, lei, loro) или только предметов (esso). Итальянские ЛСМ 3-го лица не являются местоименными дублетами, так как различаются по способу функционирования. Так, ЛСМ egli, ella, esso, essa, essi, esse, которые используются только в письменной форме итальянского языка, часто соотносятся с элементами контекста, стоящими всегда в препозиции по отношению к ним: - Donna Rachele ha paura di me, . se ella vuole posso ritornare, .(Deledda) /исп./; - Io poco fa, ho indirizzata la stessa proposta ad Ada che ora feci a voi. Essa mi rifiutò con sdegno (Svevo) /ит./. ЛСМ lui, lei, loro уточняют свое концептуальное содержание с помощью элементов контекста, которые находятся как в препозиции, так и в постпозиции по отношению к ним: I voli dell'altalena gli portavano la bambina proprio sotto il naso. Lei non stava attenta e non se n'era accorta (Calvino); E lei, Adriana era rimasta talmente disgustada da tutta questa faccenda .(Bassani) /ит./.

Романские ЛСМ 3-го лица множественного числа включают в свою семантическую структуру сему рода (кроме loro /ит./): - ¿Dónde estaban los padres? Ellos en sus tertulias, ellas en sus fiestas sociales y en sus tes (Casona) /исп./; A volte, per le strade, incontravo delle donne che potevano essere lei . Esse erano vive (Pratolini) /ит./.

В предложении данные языковые единицы выступают как самостоятельные структурные элементы. Употребление ЛСМ в функции предикативного субъекта предложения в таких языках, как испанский и итальянский, признается факультативным, поскольку глагольные формы содержат в себе (за некоторым исключением) указание на субъект действия. Между тем личные глагольные формы не имеют субстанциональной отнесенности. Они указывают только на отнесенность действия к одному из участников речевого акта. Очевидно, что эксплицитное выражение испанских и итальянских ЛСМ продиктовано необходимостью субстанционального представления лица в предложении. Такая информация о субъекте действия не является избыточной. Представляя собой формально необязательный элемент предложения, ЛСМ влияет на выбор глагольной формы вне зависимости от способа своего выражения (эксплицитного или имплицитного). В испанском и итальянском языках мы различаем два типа эксплицитно выраженного прономинального предикативного субъекта. Первый тип участвует в дифференциации некоторых глагольных форм, которые имеют одинаковые флексии: в испанском языке 1-ое и 3-е лицо Imperfecto и Pluscuamperfecto de Indicativo и Subjuntivo, Presente de Subjuntivo, Potencial Simple и Futuro Perfecto; в итальянском - 1-ое, 2-ое и 3-е лицо Congiuntivo Presente и Passato и 1-ое и 2-ое лицо в Congiuntivo Imperfetto и Trapassato.

Выявление закономерностей эксплицитного выражения прономинального предикативного субъекта, который содержит недостающую испанским и итальянским омонимичным глагольным формам дифференцированную сему лица и, таким образом, берет на себя функцию дифференциации предиката, осуществляется в зависимости от типа синтаксической конструкции. В связи с этим мы различаем полисубъектные конструкции с несколькими субъектами действия, которым соответствует несколько концептов, распространяющихся на различные денотаты (1,3), и моносубъектные конструкции, в которых несколько субъектных составляющих соотносятся с одним и тем же денотатом (2,4). Ср.: 1) A medida que ella hablaba, pensé, otra vez, en los ríos (Matute); 2) Si yo tuviera que guardar mi fama, aviada estaba con un amigo como usted (Ibáñez) /исп./; 3) Per lungo tempo, mia madre ha carezzato il sogno che io sposassi il figlio del generale Sartorio (Ginzburg); 4) Se tu amassi tua moglie non sbaglieresti i brindisi al tavolo di suo padre (Svevo) /ит./. Анализ указанных выше конструкций позволил нам установить прямо противоположную тенденцию в отношении употребления дифференцирующего предикативного субъекта в исследуемых нами языках. Если испанский язык предпочитает имплицитную форму его выражения с омонимичными глагольными формами, то итальянский язык чаще всего эксплицирует данный тип прономинального предикативного субъекта в структуре предложения [см. Таблицу №1]. Кроме того, итальянское местоимение 2-го лица - tu является обязательным структурным элементом предложения, включающего омонимичную глагольную форму в Congiuntivo Presente, Passato и Imperfetto. Здесь сохраняются признаки архаичного синтаксиса итальянского языка. Общим для обоих языков является, во-первых, преимущественное употребление субъектных форм 1-го лица, и, во-вторых, использование различных способов компенсации имплицитно выраженного дифференцирующего предикативного субъекта. Роль семантических индикаторов лица ввиду формального отсутствия романских ЛСМ, выполняют такие структурные элементы, как притяжательные, объектные и возвратное местоимения. В отдельных случаях снятию двусмысленности глагольной формы способствует один из предикатов предложения и контекст. Исследование употребления ЛСМ в функции дифференцирующего предикативного субъекта еще раз подтвердило тезис о том, что глагольная омонимия некоторых временных форм не является основным фактором, обусловливающим их эксплицирование в большинстве испанских и итальянских предложений.

Таблица № 1

Таблица № 2

Основным типом эксплицитного прономинального предикативного субъекта является эмфатический. Представляется, что эмфаза - это семантическое понятие, которое связано с обозначением "активной для восприятия выделенности какого-либо слова предложения" [Николаева 1982, З]. Изучение эмфатического предикативного субъекта связано с определением статуса ЛСМ в испанском и итальянском предложениях, которое может выступать темой сообщения или выполнять функцию выражения смыслового центра сообщения, т.е. ремы. В этой связи считаем целесообразным различать рематическое (1,3) и тематическое (2,4) выделение романского ЛСМ в предложении: 1) Llévame a donde tú quieras (Goytisolo); 2) Tú no has bajado al aljibe, Platero. Yo sí (Jiménez) /исп./; 3) Se non pensate voi a cambiare il mondo, stiamo freschi (Arpino); 4) Sí: ci sono tante cose perché tu le vedi; mentre io no (Pirandello) /ит./. В результате анализа практического материала нами было установлено, что в оформлении прономинального предикативного субъекта как показателя ремы участвуют языковые средства разных уровней, актуализируемые в предложении как самостоятельно, так и в тесном взаимодействии:1) эмфатическое (логическое) ударение; 2) порядок слов (инверсия ЛСМ по отношению к глагольной форме; 3) специальные синтаксические конструкции; 4) некоторые лексические единицы (лексические маркеры: también, tampoco, mismo, todo, ni .ni, sólo /исп./; anche, neanche, nemmeno ., stesso, solo, tutto, né .né /ит./. Инверсия прономинального предикативного субъекта представляет собой один из распространенных способов рематического выделения романских ЛСМ (см. Таблицу № 2): La muerte les enseñas tú (Matute) /исп./; Gli hai dato tu questo consiglio (Pavese) /ит./. Наблюдения над испанскими и итальянскими предложениями позволили выявить, что наиболее характерным для обоих языков следует признать тематическое выделение предикативного субъекта [см. Таблицу № 2]. Важным является то, что в основе предложений с эксплицитно выраженным ЛСМ лежит контраст. Полагаем, что рематическое и тематическое выделение прономинального предикативного субъекта в испанском и итальянском языках обусловлено выражением контраста в парадигматическом и синтагматическом планах. Эмфаза романского ЛСМ как выразителя ремы обусловлена не отношением к тематической части предложения, а отношением к другому субъекту действия, парадигматически противопоставляемому выделенному, который не входит в данное предложение. В свою очередь, эмфаза ЛСМ, которое выступает в функции темы сообщения, обусловлена его отношением к другому производителю действия, синтагматически противопоставляемому выделенному. Выбор типа синтаксической конструкции с имплицитным или эксплицитным предикативным субъектом осуществляет говорящий, преследующий определенную коммуникативную цель.

Третья глава("Личные субъектные местоимения в прагматическом аспекте") посвящена изучению функционирования романских ЛСМ в конкретных ситуациях речевого общения.

В результате анализа контекста различной протяженности (от одного до нескольких высказываний) были определены ситуации, типичные для испанских и итальянских высказываний с эксплицированным ЛСМ. В работе используется понятие "прагматическая ситуация", под которым понимается ситуация речевого общения, характеризующаяся тем или иным коммуникативным намерением автора речи.

В рамках прагматической ситуации противопоставления можно выделить имплицитный (1) и эксплицитный (2) способы противопоставления субъектов действия: (1)- Mi amigo hace lo que yo le mando, me debe muchos favores (Cela) /исп./; II mio amico fa quello che io gli ordino, mi è debitore di molti favori /ит./.; (2) - ¡Soy mujer de mi casa y nada más! - Y yo soy juez. (Lorca) /исп./; - Signor Pedrosa, sono una donna di casa. - Ed io sono un uomo dell'ordine /ит./. Ситуация имплицитного противопоставления формируется в высказывании говорящего (1), мнение которого противопоставляется предполагаемому мнению адресата, основанному на логике развития действий в знакомой ему обстановке общения. Ситуацию эксплицитного противопоставления создают высказывания нескольких авторов речи. Значение противительности реализуется с помощью соединительного союза у /исп./, e /ит./. В формировании ситуации противопоставления участвуют высказывания с таким коммуникативно-интенциональным содержанием, как: констатация положения дел (репрезентативные), побуждение адресата к действию (директивные - просьба, приказ, совет, предупреждение), возложение говорящим определенных обязательств совершения действий в будущем (комиссивные), выражение психологического состояния в результате оценочного отношения к обозначаемому (экспрессивные), привлечение и поддержание внимания адресата (апеллятивные). Изучение практического материала позволило выявить в рамках одного высказывания совмещение разных типов речевых актов и появление сложного интегрированного акта речи с одной коммуникативной доминантой: - Lа preparas, y yo voy a encararme con el galán joven (Galdós) /исп./; - Тu prepari Tristana ed io affronto il giovane innamorato /ит./. Здесь мы отмечаем соединение признаков директивного речевого акта (просьба о выполнении определенных действий, обращенная к адресату) и комиссивного речевого акта (принятие обязательств по отношению к действию в будущем).

В рамках прагматической ситуации сравнения и/или сопоставления выделяется эксплицитный способ сравнения и/или сопоставления субъектов действия, предполагающий использование различных лексических средств, и имплицитный. В ситуации эксплицитного сравнения и/или сопоставления участвует один или несколько авторов речи (1,2), в имплицитном - один автор речи (3); (1) -Yo no pido más. - Ni yo, Roberto (Сela) /исп./; - Io non chiedo altro. - Nemmeno io, Roberto /ит./; (2) - Mejor lo sabrás tú que yo, que duermes pared por medio (Lorca) /исп./; - Тu dovresti saperlo meglio di me, perché dormite da una parete /ит./; (3) Veníamos los dos, cargados de los montes: Platero de almoraduj; yo de lirios (Jiménez) /исп./; Venivamo tutt'e due, carichi, dai monti; Platero di maiorana, io di gigli gialli /ит./.

При сравнении субъектов действия высказывание может быть направлено на:

а) выражение одинаковой степени их качественных характеристик: -Tú,que eres todo espíritu, lo creerás así. Yo también lo creo (Galdós) /исп./; -Tu che sei tutto spirito, la penserai cosí. Ed e quello che penso anch'io /ит./. Высказывание говорящего, в котором содержится элемент, участвующий в передаче тождественных отношений между информацией говорящего и слушающего, как правило, следует за высказыванием другого участника коммуникации. Для выражения тождества качественных характеристик объектов сравнения вводятся разнообразные лексические средства (también, tampoco, ni .ni, mismo /исп./; anche, neanche, nemmeno, né né, stesso /ит./), но наиболее распространенным является использование лексического маркера como /исп./ come /ит./ или показателя сравнительной степени tanto como /исп./ tanto quanto /ит./: -Pues trabaje usted como trabajo уо (Се1а) /исп./; -Ebbene, lavori come lavoro io /ит./; -Y seca ese llanto, pero quédate sabiendo que nadie te querrá tanto como yo te estoy queriendo (Lorca) /исп./; -Addio, e asciuga le lacrime, ma devi sapere che nessuno mai ti amerà come ti amo io /ит./;

б) выражение более или менее высокой степени качественных характеристик одного из субъектов действия: -Yo soy más tonto que Pinito (Jiménez) /исп./; -Io sono più stupido di Pinito /ит./; Explícamelo tú, que sabes más que yo (Galdós) /исп./; -Spiegamelo tu, che ne sai meglio di me /ит./. При этом отмечается использование таких показателей сравнительной степени, как mejor, más /исп./; meglio, più /ит./. Интенсифицировать качественную характеристику говорящего представляется возможным с помощью специального синтаксического построения, которое включает лексический маркер más /исп/, più /ит./ Ср.: -Yo fui la que más te quiso de las que te sirvieron (Lorca) /исп./; -Di quante t'hanno servito, sono io chi ti ha voluto più bene /ит./. Говорящий фиксирует своим высказыванием определенную степень ответственности за истинность данного сообщения, в котором происходит выделение позиции автора речи, находящегося в ситуации сравнения с лицами, не участвующими в процессе коммуникации.

Стремление автора речи подчеркнуть позицию субъекта действия с помощью ЛСМ в ситуации сравнения и/или сопоставления наблюдается в таких иллокутивных типах высказываний, как репрезентативный, директивный и экспрессивный.

При проведении исследования в плане сопоставления двух языков, в частности, сопоставления оригинальных текстов на испанском языке и их переводов на итальянский язык, мы предположили, что автор итальянских высказываний может рассматриваться как первичный получатель информации. В большинстве приведенных примеров коммуникативная установка автора исходного текста адекватно интерпретирована автором перевода, поскольку ЛСМ эксплицированы как в испанских, так и итальянских высказываниях. Следовательно, по последним высказываниям можно судить о реакциях получателя информации на оригинальные высказывания, о степени важности выделяемого производителя действия и о степени успешности усилий автора исходного текста по достижению воздействия.

Неадекватное восприятие оригинального высказывания проявляется в соответствующей интерпретации его иллокутивной силы автором перевода: (La Poncia) - ¡No entres! (Bernarda) -No. ¡Yo no! (Lorca) /исп./; . (La Poncia) -Non entrare. (Bernarda) -Non per mano mia, Pepe /ит./. Автором оригинального текста актуализируется экспрессивное высказывание (¡Yо nо!), при этом наблюдается выделение субъектной позиции. Автор перевода использует репрезентативное высказывание, в котором позиция субъекта действия передается имплицитно. Таким образом, признаки ситуации противопоставления в итальянском примере отсутствуют. При сохранении иллокутивной силы оригинального высказывания и его пропозиционального содержания коммуникативное намерение его автора и коммуникативное намерение автора перевода в отношении степени важности субъектной позиции могут не совпадать: - Muchas gracias; déjame que te invite con tu dinero (Cela) /исп./; - Tante grazie; permettimi che paghi io con i tuoi soldi /ит./. В испанском высказывании, которое представляет собой объединение признаков директивного и комиссивного речевых актов, позиция актанта выражена имплицитно. Автор перевода предпочитает эксплицитную форму выражения ЛСМ, формируя тем самым контрастивную ситуацию. При передаче содержания высказывания в рамках одного и того же иллокутивного типа автором перевода могут быть востребованы другие языковые средства, характерные для данного языка: - Bonito es el inglés, casi tan bonito como tú, que eres una fresca rosa de mayo ., (Galdós) /исп./; - L'inglese è bello, quasi bello come te, che sei una fresca rosa di maggio . /ит./; - ¡Muy flamenco estás tú! (Cela) /исп./; - Che faccia tosta! /ит./. Следует отметить, что адекватное выделение субъектной позиции имеет место в большинстве испанских и итальянских высказываний разной целенаправленности.

Общей характеристикой рассмотренных выше прагматических ситуаций является наличие контраста, представленного эксплицитно или имплицитно. В формировании ситуации противопоставления и сравнения и/или сопоставления существенную роль играет контекст. Высказывание с эксплицированным ЛСМ зависит от предшествующего контекста, составляющего пресуппозицию. Романские ЛСМ участвуют в реализации как неинформативных, так и информативных речевых актов. Следовательно, испанские и итальянские ЛСМ выполняют в языке не только фатическую метакоммуникативную, но и информативно-уточняющую функцию. Фактический материал показал, что выбор имплицитной или эксплицитной формы выражения романских ЛСМ зависит в значительной мере от их прагматической значимости, а не от структурных и смысловых качеств.

В Заключении обобщены результаты проведенного исследования, сформулированы основные положения, характеризующие языковые и речевые свойства ЛСМ двух близкородственных языков, отмечено национальное своеобразие, присущее данным языковым единицам.

В Приложении приводятся данные (в таблицах) об употребительности ЛСМ в испанских и итальянских предложениях, включающих совпадающую в некоторых временах глагольную форму, и соотносительном использовании языковых средств для выделения ЛСМ в оригинальных испанских и итальянских текстах, а также даются таблицы общей характеристики эксплицитного выражения ЛСМ в исследуемых романских языках.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Употребление личных местоимений в романских языках (на материале субъектных форм) // Неродные языки в учебных заведениях: материалы науч­ной конференции кафедр иностранных и русского языков. - Воронеж: Воронеж. гос. арх. - строит. акад., 1999. - С.35.

2. К проблеме соотношения категорий лица и субъекта в системе личных субъектных местоимений (на материале испанского и итальянского языков) / Воронеж, гос. ун-т. - Воронеж, 1999. - 8 с. - Деп. в ИНИОН РАН № 54726 от 16.06.1999.

3. О грамматических особенностях личных субъектных местоимений в испанском и итальянском языках / Воронеж. гос. ун-т. - Воронеж, 1999. - 7с. - Деп. в ИНИОН РАН № 54727 от 16.06.1999.

4. О концептуальном содержании личных местоимений (на материале ис­панского и итальянского языков) // Актуальные проблемы языкознания и методики обучения иностранным языкам: Материалы межд. науч. конф. - Воронеж: Воронеж. гос. пед. ун-т, 2000. - С. 165-166.

[1] Для романской местоименной системы типичны формы, противопоставленные друг другу в основном по синтаксической функции: субъектные и объектные (прямообъектные и косвенообъектные).

[2] В работе используется термин "предикативный субъект", предложенный В.В.Химиком в кн.: Категория субъективности и ее выражение в русском языке. Л., 1990.