ОСОБЕННОСТИ ОБЪЕКТИВАЦИИ КОНЦЕПТА МЕЧТА В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

Общая характеристика работы

Объектом исследования в настоящей работе является концепт мечта, представляющий один из фрагментов сферы внутреннего мира человека; предметом – специфика структурирования названного концепта в языковой картине мира: признаки концепта и языковые средства их объективации.

Актуальность предпринятого исследования определяется общетеоретическими целями лингвистики на современном этапе, в частности, пристальным вниманием к проблеме концептуализации мира, в том числе и внутреннего мира человека. Предпринятые исследования отдельных концептов приоткрыли тайны многих сфер жизни человека, тем не менее, нельзя сказать, что эта область изучена до конца, поскольку сфера внутреннего мира является одной из наиболее сложных и глубоких и может, без сомнения, служить ключом к пониманию ментальности народа – носителя языка.

Целью исследования является описание структуры концепта мечта в его языковом выражении. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Выявить и описать мотивирующие и понятийные признаки концепта мечта.

2. Определить и описать образные признаки, формирующие структуру концепта мечта; выделенные признаки дифференцировать, описать и представить в таблицах.

3. Охарактеризовать основные когнитивные модели и концептуальные метафоры, с помощью которых выражаются признаки данного концепта в языке.

4. Представить концепт мечта в виде сценария с последовательным членением и описанием его основных компонентов.

Материалом исследования послужили конструкции, содержащие языковые репрезентанты концепта мечта и объективирующие тот или иной признак анализируемого концепта. Фактологическую базу составили более 3000 конструкций, собранных методом сплошной выборки из произведений русской литературы к. XVIII – н. XXI вв., а также различных словарей русского языка. Конструкции, отмеченные в словарях, содержат закрепленное узусом словоупотребление, а следовательно, отражают определенные знания о мире и человеке, менталитет и духовное наследие русского народа. Словарное толкование дает возможность «вплотную увидеть характер обозначенного словом концепта, выявить когнитивную семантику лексемы» (Бабушкин, 1996).

Исследуются контекстные реализации языкового воплощения данного концепта. Исходя из положения о том, что выбор окружения номинанта концепта, специфика употребления соответствующей лексемы не случайны, а культурно обусловлены, поэтому исследование контекстных реализаций открывает доступ к «реконструкции» концепта через его языковую оформленность.

Научная новизна работы определяется обращением к одному из значимых составляющих концептосферы внутреннего мира человека – концепту мечта, который до этого времени был обделен вниманием со стороны исследователей.

Методы исследования. В работе использованы элементы этимологического анализа, метод концептуального анализа, заключающийся в выявлении признаков, формирующих структуру концепта, их классификации, интеграции и интерпретации; метод компонентного анализа, с помощью которого осуществляется выявление семантических компонентов (сем) языковой единицы; метод лингвокультурологического моделирования сценария, количественный прием статистического метода.

Теоретическая значимость работы определяется её вкладом в изучение русской языковой картины внутреннего мира человека. Данное исследование расширяет описанную часть сферы внутреннего мира человека. Результаты исследования могут быть использованы для решения таких проблем, как соотношение языка и культуры, языка и мышления, языка и наивного мировидения, а также для решения вопроса о роли языка в процессе познания.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения результатов исследования в теоретических курсах по общему языкознанию, лингвокультурологии, спецкурсах, посвященных языковой картине мира и концептуальным исследованиям, при разработке тематики курсовых и дипломных работ, а также для сопоставления с данными, полученными в результате описания концептуальных систем внутреннего мира человека в других языках.

Методологическая основа диссертации сложилась под воздействием работ известных зарубежных и отечественных когнитологов и лингвокультурологов: А. Вежбицкой, С. Г. Воркачева, В. В. Воробьева, М. Джонсона, В. И. Карасика, Е. С. Кубряковой, Дж. Лакоффа, З. Д. Поповой, Ю. С. Степанова, И. А. Стернина, В. Η. Телия, А. П. Чудинова, в том числе и занимающихся изучением внутреннего мира человека: Н. Д. Арутюновой, Н. А. Красавского, М. П. Одинцовой, Е. А. Пименова, М. В. Пименовой, Е. В. Урысон, А. Д. Шмелева и др.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Концептуальная сфера «внутренний мир человека» отличается многокомпонентностью и культурной обусловленностью. Одним из фрагментов этой системы является концепт мечта.

2. Концепт мечта имеет сложную сегментную структуру, состоящую из различных групп признаков: мотивирующих, понятийных, разнообразных подгрупп образных признаков, которые отображают прототипические способы описания фрагментов внутреннего мира.

3. Концепт мечта относится к числу абстрактных концептов, что определяет специфику его содержания – особой значимостью образной группы признаков. Все объекты, через сопоставление с которыми происходит актуализация образных признаков данного концепта, являются базовыми для его познания, для выявления конституирующих свойств этого недоступного для непосредственного восприятия фрагмента внутреннего мира человека.

4. Реализация признаков концепта в языке происходит с помощью достаточно устойчивой и в то же время лабильной системы концептуальных метафор.

5. Одним из способов описания концепта мечта является моделирование его в виде сценария с определенным количеством необходимых и взаимообусловленных компонентов, позволяющих представить ситуацию мечтания как событие, разворачиваемое во времени и пространстве.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общего языкознания и славянских языков Кемеровского государственного университета (2005 г.). Основные положения диссертации были изложены в виде докладов на 4-х региональных (Кемерово, 2002-2005), 4-х международных (Кемерово, 2004; Новосибирск, 2003, 2004; Иркутск, 2005), 2-х всероссийских (Томск, 2005; Тюмень 2005) научных и научно-практических конференциях, а также на аспирантских семинарах кафедры общего языкознания и славянских языков КемГУ. По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объемом 3.9 п.л.

Структура работы. Работа состоит из введения; двух глав (теоретической и исследовательской), заключения, списка используемой научной литературы, Списка словарей и энциклопедий, списка источников иллюстративного материала, приложения.

Краткое содержание работы

Во введении определяются объект, предмет, цель, задачи, материал и методы исследования, обозначаются актуальность, научная новизна, теоретическая значимость, практическая ценность и апробация работы, формулируются положения, выносимые на защиту, описывается структура и содержание работы.

Глава первая «Основные вопросы концептуальных исследований» представляет собой описание теоретической базы исследования и состоит из четырех параграфов.

В параграфе первом «Языковая картина мира» рассматривается история возникновения и различные подходы к определению данного термина. Акцентируется внимание на том, что антропоцентрическая установка на изучение языка является развитием и аккумулированием ранее высказанных идей таких выдающихся философов языка, как В. фон Гумбольдт, Л. Вайсгербер, Л. Витгенштейн, А. А. Потебня, Э. Сепир, Б. Уорф и др., и предполагает решение вопроса о том, как человек влияет на язык, и как язык влияет на человека.

Введение в научный аппарат термина языковая картина мира предполагает изучение языка с позиций фиксации и хранения всего комплекса знаний и представлений данного сообщества о мире. Такое универсальное, глобальное знание является результатом работы коллективного сознания, которое закреплено в языке, поэтому в большинстве исследований реконструкция той или иной языковой картины мира осуществляется на синхронической основе, поскольку ее изучение предполагает одновременный охват всей содержательной стороны описываемого языка.

Исследуя семантическое пространство языка, мы получаем достоверные знания о той части концептосферы, которая в нем представлена. В языковой картине мира отражается вся совокупность духовного и материального опыта людей, говорящих на определенном языке. Наивные представления о мире фиксируются языком и отражают знания и культуру носителей данного языка. Содержание целостной языковой картины мира и отдельного его фрагмента складывается из универсальных и культурно специфических смыслов, обусловленных особенностями концептуализации.

В параграфе втором «Концепт как объект лингвистических исследований» рассматриваются основные тенденции в истолковании названного термина, указывается, что неоднозначность трактовки обусловлена тем, что концепт является междисциплинарным образованием, он используется в целом комплексе наук, в том числе и в разных направлениях лингвистики. Для выявления специфики термина концепт рассматривается его соотношение с терминами понятие, значение и слово.

В настоящей работе, вслед за С. Г. Воркачевым, концепт определяется как «единица коллективного знания/сознания, (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой (Воркачев 2001). Концепт рассматривается как «синтезирующее лингвоментальное образование, методологически пришедшее на смену представлению (образу), понятию и значению и включившее их в себя в «снятом», редуцированном виде» (Воркачев, 2005).

Вслед за М.В. Пименовой, полагается, что концепт имеет сложную, не жестко организованную структуру, состоящую из признаков. «В концепте заключены признаки, функционально значимые для соответствующей культуры» (Пименова, 2001). Концепт имеет разноуровневую представленность в языке. Наиболее информативным с этой точки зрения выступает лексический уровень. «Опираясь на этот уровень исследования, возможно выявить практически весь набор значимых компонентов, которые формируют структуру того или иного концепта» (Пименова, 2001).

Структура концепта – «это совокупность обобщенных признаков, необходимых и достаточных для идентификации предмета или явления как фрагмента картины мира. Признак – мельчайшая единица концепта. Реконструкция структуры концепта осуществляется путем наиболее полного выявления возможных признаков, которые могут быть объединены по общей для них видовой или родовой ассоциативной характеристике» (Пименова, 2004).

В параграфе третьем «Языковая картина внутреннего мира человека» дается определение термина внутренний мир человека, – это «психические составляющие: волеизъявление, характер, эмоциональные особенности и ментальные способности, стремления, отношение к людям и к себе, вкусы пристрастия, «Я» (эго) – общая структура личности, мнения, представления, желания, намерения, мысли, способности, чувства и ощущения» (Пименова, 2004). Все, что относится к какой-либо из сфер – интеллектуальной (ментальной) либо эмоциональной – является фрагментом внутреннего мира человека. Следовательно, языковая картина внутреннего мира человека представляет собой комплекс знаний, отражающих мировоззрение и мировосприятие народа о внутреннем мире человека, зафиксированных в языке.

В этом же параграфе делается обзор основных работ, выполненных в русле концептуальных исследований, в том числе исследований сферы внутреннего мира человека и повлиявших на формирование данной работы. Особое внимание акцентируется на роли метафоры в объективации абстрактных концептов, к которым относятся и концепты внутреннего мира человека и, в частности, исследуемый в данной работе концепт мечта.

С развитием когнитивной лингвистики появилась новая трактовка метафоры в рамках теории концептуальной метафоры. В процессе метафоризации происходит перенос наблюдаемого мыслительного пространства на непосредственно ненаблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой сообщности. «Концептуальная метафора основывается на двух концептуальных сферах, в которых одна сфера понимается в терминах другой сферы. Концептуальная метафора – это любая целостная организация опыта» (Kövecses, 2002:4). При этом одно и то же абстрактное явление может быть представлено посредством различных концептуальных метафор. Таким образом, можно говорить о том, что метафора является одним из способов концептуализации, когнитивным процессом, который выражает и формирует понятия и без которого невозможно получение нового знания.

В заключительном параграфе теоретической главы описывается методика анализа концепта мечта. В работе используется комплексная методика концептуального анализа, разработанная Кемеровской школой концептуальных исследований, в частности, М. В. Пименовой. Согласно данной методике исследование проходит в несколько этапов.

1. Исследуется этимология слова-имени концепта, рассматривается история значений слова, выявляются мотивирующие признаки концепта мечта.

2. Методом компонентного анализа исследуются словарные дефиниции слова-имени концепта, в результате чего выявляются понятийные признаки.

3. Составляющей метода концептуального анализа является исследование метафорической сочетаемости, в ходе которого выявляются образные признаки концепта мечта.

4. Проводится сценарное описание концепта мечта с последовательным членением и описанием его основных компонентов.

Исследуемый концепт мечта объективируется словами с корневой морфемой -мечт-, составляющей основу словообразовательного гнезда. Именем такого концепта следует признать языковой знак, наиболее полно и адекватно передающий содержание концепта. В нашем случае – это существительное мечта. В данной работе основное внимание акцентируется на рассмотрении сочетаемостных свойств базового номинанта концепта. Мечта – это имя исследуемого концепта, с помощью которого он объективируется в языке. Исследования показывают, что высший уровень концептуализации действительности представлен субстантивными формами вербализации концептов. «Субстантивная фиксация концепта в языке свидетельствует о надежной концептуализации явления, максимально абстрагированной от ситуации» (Попова, Стернин, 2003).

Для выявления признаков, формирующих структуру концепта мечта, анализу синтагматической сочетаемости подвергаются все слова с корневой морфемой -мечт-. Другие языковые средства объективации концепта рассматриваются в качестве иллюстративного материала для уточнения, дополнения и актуализации концептуальных признаков.

На всех этапах исследования выделенные признаки концепта мечта формируются в группы, статистические данные фиксируются в таблицах, при этом указывается процентное соотношение соответствующих признаков с общим количеством языкового материала. Такие группы состоят из более или менее распространенной совокупности признаков, которые, объединяясь на основе родовой или видовой характеристики, выражают тот или иной способ концептуализации. На основании количественной представленности той или иной группы признаков делаются выводы о значимости в русской языковой картине мира определенных когнитивных моделей в осмыслении концепта мечта.

Глава вторая «Концепт мечта и особенности его объективации» посвящена описанию признаковой структуры исследуемого концепта.

В параграфе первом описываются мотивирующие признаки концепта мечта. Рассматривается этимология слова – репрезентанта концепта и его первоначальные толкования. Проведенный анализ позволяет выделить в структуре концепта мечта признаки, выражающие значение ‘нереальности’: ‘звезда’ ‘призрак’, ‘волшебство’, ‘фантазия’. Предполагается, что именно образ звезды (на основе ассоциативных связей с чем-то далеким, неизвестным, ярким, и недоступным) находится в основе номинации исследуемого концепта: Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои – Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи,– Любуйся ими – и молчи (Тютчев. Silentium!). Признаки, лежащие в основе номинации, указывают на первичные представления о данном объекте. Анализируемый материал показывает, что они до сих пор являются достаточно продуктивными в процессе объективации концепта.

Рассмотрение мотивирующих признаков концепта дает определенные представления о нем в диахронии языковой культуры. Изначально мечта не воспринималась как некая способность человека, составляющая его внутреннего мира. Это подтверждается рядом фактов. Во-первых, на это указывает родственность основ *mьč - *mik; *meik- ; во-вторых, в словарях присутствует указание на то, что слово мечтатель появилось позже других, только в конце XVIII в., то есть в этот период мечта стала осознаваться как некое состояние человека, ментальный процесс, а человек – как самостоятельный субъект этого процесса. Сопоставляя с данными современного русского языка, с одной стороны, можно констатировать факт сужения семантики слова мечта (утрата 1 и 2 значений в ст.-сл.), а с другой, – ее развитие (расширение третьего значения).

Данные факты можно интерпретировать как знак повышения степени значимости, уместности определенного психического феномена, а также как возможное ослабление или изменение определенных норм поведения в культуре. Например, доминированием религиозного мировоззрения объясняются отрицательные коннотации, характерные для слова мечта в начальный период его существования, (мечта страшная, чудовищная, обманчивая, лукавая, бесовская). Иначе обстоит дело в конце XVIII – начале XIX вв., идеалом становится самоценная, полностью независимая личность, способная творить новые миры, хотя бы с помощью воображения. При романтическом взгляде на мир далекое (мечта, воображаемый мир) оказывается более привлекательным, чем то, что рядом (реальная действительность, повседневность). Именно в этот период слово мечта получает наиболее активное употребление и положительные коннотации.

Параграф второй посвящен рассмотрению понятийных признаков концепта мечта. Понятийная составляющая концепта мечта – часть признаковой структуры, которая выявляется путем анализа значений слова, репрезентирующего концепт. Слово мечта в современном русском языке полисемантично; в словарях представлено от трех до пяти толкований.

Наиболее полное толкование слова мечта представлено в словаре современного русского языка под ред. А.П. Евгеньевой. Данные толковых словарей современного русского языка дают основания выделить шесть признаков, которые составляют понятийную часть структуры концепта мечта: ‘образ’, ‘процесс’, ‘состояние’, ‘желание’, ‘ирреальность’, ‘хорошо’. Признаки ‘желание’ (36.4 %), ‘образ’ (25.2 %) и ‘процесс’ (21.2 %) имеют самую высокую частотность языковых употреблений, что указывает на их актуальность в процессе функционирования. Наименее частотные, однако не менее значимые признаки ‘ирреальность’ и ‘хорошо’ позволяют говорить о наличии в структуре концепта мечта аксиологического потенциала, что, естественно, распространяется на выбор окружения слова, репрезентирующего концепт, и специфику его объективации.

В параграфе третьем вычленяются образные признаки концепта мечта посредством анализа метафорических реализаций его языкового воплощения. В выявлении признаков внимание акцентируется на буквальном прочтении языковых форм. Признаки концепта в языке могут быть выражены разными частями речи. Объективация признаков обосновывается, с одной стороны, ценностно-оценочными отношениями, которые воспроизводятся в каждом конкретном контексте, а с другой, – степенью когнитивной выделенности и освоенности этих признаков носителями языка. Анализ семантико-синтаксических конструкций и метафорической сочетаемости соответствующей лексемы – репрезентанта концепта – позволяет вывести образные признаки концепта.

Исходя из положения о сходстве и подобии внутреннего мира внешнему, по аналогии с источниками метафоризации, весь массив образных признаков делится на 6 групп: витальные, антропоморфные, вегетативные, предметные, признаки стихий и признаки пространства.

Совокупность витальных признаков позволяет говорить о том, что одним из способов объективации концепта мечта является действие когнитивной модели ‘мечта – живое существо’.

Витальные признаки могут быть выражены физиологическими признаками и собственно витальными. Выражается этот признак путем присоединения лексем живой, жить, и т.п. к имени концепта. И лишь надменные, назло живой мечте, Не зная милости и битвы . (Фет. В полуночной тиши бессонницы моей…). Признак ‘смерть’ также является значимым в представлении мечты в образе живого существа, т.к. смерть является закономерной и неизбежной заключительной стадией существования любого живого организма. ‘Смерть’ мечты объективируется метафорами убийства и погибели. Увы! Теперь мечтанья те Погибли в полной красоте (Лермонтов. Мцыри).

К витальным признакам относятся также признаки ‘голос’, ‘слух’, ‘сила’, ‘зрение’, ‘сон’, ‘здоровье’ / ‘болезнь’, ‘движение’, ‘питание’ (мечта слышит, мечта поет, сильная мечта, мечта видит, мечта спит, просыпается, болезненная мечта, мечта бежит, мечта питается). Наиболее частотными в этой группе оказываются признаки ‘движение’ и ‘возраст’ (29.2 % и 18.0 % соответственно от общего количества витальных признаков). Следует отметить, что признак ‘возраст’ представлен преимущественно конструкциями, указывающими на ‘молодость’ мечты (молодая мечта, младенческая мечта, юношеская мечта, девичья мечта).

Антропоморфные признаки. Процесс познания у человека сопровождается способностью оценивать реальность как «очеловеченную», созданную по его меркам. Это находит свое выражение в антропоморфизме, т.е. бессознательном восприятии объектов и явлений внешнего и внутреннего миров как живых существ, подобных самому человеку. Такое отождествление основывается не на визуальном его подобии, а схожести действий и состояний, проявляющихся в эмоциональном, ментальном или социальном поведении. Соответственно все антропоморфные признаки можно разделить на эмоциональные, ментальные, социальные и признаки характера.

Эмоциональные признаки концепта мечта отражают представления о том, что мечта – это явление, тесно связанное с эмоциями: с одной стороны, мечта подобно человеку, испытывает определенные эмоции, с другой – мечта сама выступает каузатором эмоционального состояния субъекта. Для мечты характерно испытывать как положительные (‘радость’, ‘отрада’, ‘веселье’), так и отрицательные (‘грусть’, ‘тревога’), интенсивные (‘возбуждение’, ‘страсть’, ‘возмущение’) и пассивные (‘тоска’, ‘печаль’, ‘уныние’) эмоции. Актуализация признака ‘счастье’ говорит о том, что мечта как процесс и определенное состояние человека оценивается положительно: мечта, как правило, связана именно со счастьем, поскольку именно мечтая, человек может приблизиться к счастью. И счастлив сей мечтой (Батюшков. Стихи Г. Семеновой).

Наиболее важным ментальным качеством мечты является ее творческая способность, что выражается признаками ‘творчество’ (Лишенный творческой мечты Уже, в жару нездравом, ты Коверкать стал правописанье! (Баратынский. Увы! Творец не первых сил!) и актуализирует способность мечты создавать какие-либо образы (ср. мотивирующий признак ‘волшебство’) поэтому мечта воспринимается как творец (Люблю мечты моей созданье . (Лермонтов. Как часто, пестрою толпою окружен).

Показательно очень малое количество примеров с признаками, отражающими собственно ментальную способность мечты – думать. Гораздо больше примеров указывают на несколько ограниченные умственные способности либо – на их отсутствие (глупая мета, безрассудная мечта, сумасшедшая мечта, безумная мечта).

Существование человека в полном объеме возможно лишь среди других людей. «Внутренний человек», так же как и «внешний», погружен в социальную среду, связан в своем существовании с другими субъектами, для его описания используются социальные метафоры. Социальная метафорическая система «объединяет метафоры, репрезентирующие непредметный мир как определенную социальную модель, связанную с жизнью человека в обществе с различными типами его профессиональной деятельности» (Балашова, 1998). Социальные признаки указывают на персонифицированность мечты, которая способна вступать с человеком и другими субъектами внутреннего мира человека в определенные отношения.

Наиболее показательными в этой группе являются признаки ‘интерперсональные’ и ‘социальный статус’, так как они конкретизируют многообразие антропоморфных признаков. Часто мечта описывается как неподконтрольное человеку существо, которое обманывает, берет в плен, завлекает и властвует – тогда она осмысляется как коварная, лживая, льстивая, обольстительная. Дявольские мечты овладели ею . (Грин. Джесси и Моргиана). Мечта относится к человеку как враждебная сила, завоевывающая человека, но в некоторых ситуациях человек добровольно отдается «во власть» мечты. Меж тем, как в келье молчаливой Во плен отдался я мечтам (Пушкин. Послание к Юдину).

С другой стороны, мечта – это родное существо, которое человеку необходимо для поддержания жизненных сил и которым он очень дорожит. Как мать, мечта заботливая, нежная, приносит успокоение, лелеет, убаюкивает и ласкает. Мечта – прямая счастья мать. Батюшков. Совет друзьям, Убаюканному этими мечтами о мирном счастии, мне было легко и вольно (Брюсов. Огненный ангел). Как ребенок, мечта сама нуждается в заботе и воспитании. Иногда ее даже необходимо вынашивать. .истомилась, вынашивая мечты . (Ерофеев. Русская красавица). Ночью безгласной лелеял мечтанье (Блок. Помню далекое светлое лето).

Мечта выступает как равноправный партнер, помощник, с ней можно дружить, играть, совершать различные действия, а также выстраивать любовные отношения (доверять, ревновать, любить, встречаться, расставаться и т.д.). Мечты несбыточной подруга (Фет. Сегодня день твой просветленья).Дитя, отри заплаканное око, Не доверяй мечтам (Баратынский. Пиры).

В группе зооморфных признаков наиболее частотными оказываются признаки орнитологические (‘крылья’, ‘полет’, ‘гнездо’) и энтомологические (‘бабочка’, ‘порхание’, ‘рой’). Связь мечты с образами птицы, летающего насекомого представляется вполне мотивированной. Насекомые и птицы являются обитателями воздушной стихии, стихии свободного движения. Мечта предпочитает находиться в оторванном от земли состоянии, в пространстве, связанном не только со светом, легкостью и полетом, но и со свободойчеловека. Давно мечты твоей полет Меня увлек волшебной силой (Фет. Ф.И. Тютчеву). Мечты одной два трепетных крыла (Иванов. Любовь). В этом же противопоставлении можно рассматривать неактуальность анималистских признаков и подчеркнутое сравнение мечты именно с летающими насекомыми (в отличие, например, от мысли, которая ползает, копошится, шевелится и т.д.).

Мечта окрыляет человека, позволяет ему «взлететь над землей» и устремиться к некому идеалу. Поэтому мечта может представать как средство передвижения по воздуху, а метафора окрыленности передает состояние радости и свободы. И Гаврила полетел на крыльях мечты (Горький. Челкаш). Положительная оценка, выражаемая энтомологическими признаками, проявляется, в частности, в том, что мечта сравнивается с так называемыми «безвредными» насекомыми – бабочкой и пчелой.

Примеры, объективирующие собственно зооморфные (анималистские) признаки данного концепта, встречаются достаточно редко. Однако их наличие позволяет говорить о развитии модели ‘мечта – живое существо – животное’. В первую очередь, это выражается предикатами быстрого передвижения, используемыми при описании особенностей передвижения животных. Но вслед за мной мечты мои скакали (Лермонтов. Аул Бастунджи). Признаки ‘резвость’, ‘необузданность’, ‘дикость’, и ‘неукротимость’ связывают мечту с образом коня / лошади. И если вам будут оказаны какие-либо знаки внимания, то отнесите их не к своим необузданным мечтам, а только лично к себе (Казанцев. Колокол солнца).

Обзор группы вегетативных признаков концепта мечта позволяет говорить о продуктивности когнитивных моделей ‘мечта – растение’. мечта, как правило, описывается как цветущее растение (Мечты поэзии прелестной, Благословенные мечты! Люблю ваш сумрак неизвестный И ваши тайные цветы (Пушкин. Таврида) и ‘мечта – сладкий плод’. И вот печальные мечты, Плоды душевной пустоты (Лермонтов. Демон). Наиболее ярко представленным в этой группе является признак ‘сладость’. Объективация данного признака строится по следующей модели: приятные вкусовые ощущения ассоциируются с положительными эмоциями, удовольствием, комфортом и т.п., тогда как неприятные вкусовые ощущения – с отрицательными эмоциями, дискомфортом, и т.п. Примечательно, что признак ‘сладкий’ не всегда выражает положительную оценку и проявляется в регулярной схеме переноса по принципу: ‘сладкий вкус’ – ‘вызывающий физиологическое наслаждение’ – ‘плотский’ – ‘греховный’ – ‘лживый’ (Балашова, 2005). Он начинал познавать прелесть одиночества и сладкую отраву мечтаний (Горький. Фома Гордеев). Предметные признаки представлены различными группами признаков: дименсиональными (‘размер’, ‘вес’, ‘длина’), квалитативными (‘материал’, ‘цвет’, ‘внешний вид’, ‘температура’), квантитативными (‘количество’).

Некоторые признаки конкретизируют предметный образ мечты, что позволяет говорить о продуктивности когнитивных моделей, где актуализируются не отдельные свойства, а целостная концептуальная структура, репрезентируемая в сознании носителей языка некоторым словом. Мечта – это нечто сокровенное и личное, поэтому она может быть представлена в образе ценной вещи, на что указывают признаки различных способов манипулирования. Мечту ‘хранят’, ‘прячут’, ‘берегут’, ‘ищут’, ‘забирают’, ‘дарят’, ‘берут’. .береги мечту, потому что и у меня мечта! (Достоевский. Братья Карамазовы). Могу ли я хранить мечты (Блок. Смотри – я отступлю в тень). Принцип аналогии распространяется и на функциональные свойства мечты. Мечтами (в мечтах) мы приукрашиваем действительность, делаем ее более интересной, жизнь видится приближенной к идеальному состоянию. Кто жизнь печальною мечтой не украшал? (Баратынский. Воспоминание). Группа признаков концепта мечта является выражением модели ‘мечта – нить’ (мечты тянутся, мечта связывает, мечта обрывается). Мечты беспрерывно увлекали его и беспрерывно обрывались, как гнилые нитки (Достоевский. Бесы).

Образ бесполезности и хрупкости мечты выражается в следующих сочетаниях: мечты рассыпались, мечты развалились, мечты разбились, строить воздушные/песочные замки. Признаки стихий. Четыре первоэлемента бытия, четыре стихии – огонь, вода, воздух, земля – являются устойчивыми образами для создания метафор. Модель ‘мечта – вода’ воспроизводится признаками ‘текучесть’, ‘способность сливаться’, т.е. соединяться в один поток с чем-либо, перемешиваться. Розы качали головкой склоненной, С песнью коварной сливаясь мечтами (Блок. Роза и соловьи). Одной из линий мотиваций образа жидкости в современной картине мира является ассоциативная связь ‘напиток – состояние, возникшее под действием этого напитка’. Мечта может осмысляться как жидкость, испив которую, человек приходит в состояние алкогольного опьянения. .что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты . (Гончаров. Обломов).

Мечта имеет ‘глубину’, в нее можно погрузиться и утонуть. Метафоры погружения являются типичными для описания эмоционально-ментальных состояний человека (погрузиться в мысли/ уныние и т.д.) и воспроизводятся по схеме ‘вход в пространство – начало состояния’. Александр замолчал на минуту и погрузился совсем в мечту о Наденьке (Гончаров. Обыкновенная история).

Образ огня также служит продуктивной основой для создания метафор, которые позволяют выделить в структуре концепта мечта признаки ‘пламя’, ‘горение’. Нет, нет, мой друг, мечты ревнивой Питать я пламя не хочу . (Пушкин. Гречанке). Как и огонь, мечта может ‘разгораться’ и ‘гаснуть’. Эти признаки воссоздают ситуацию приобретения и утраты мечты, т.е. перехода от мира вымышленного к миру реальному и наоборот. И погасла запылавшая с отчаяния мечта о том, как было бы хорошо, несказанно хорошо . (Ремизов. Пруд).

Воздух составляет основу многих природных явлений. Одним из таких образований является ветер. В ту минуту я сидел, блаженно очумев от загадочного дворца, и вопрос Эстампа что-то у меня отнял. Не иначе как я уже связывал свое будущее с целью прибытия. Вихрь мечты! (Грин. Золотая цепь). Подобные выражения позволяют предполагать наличие таких признаков, как ‘неосознанность’ и ‘неконтролируемость’ происходящего человеком в его внутреннем мире.

Объективным проявлением коннотации для слова ветер в русском языке является признак ‘непостоянство’. Эти признаки служат основой метафорического переноса для выражения оценки по отношению к тем, кто мечтает: легкомыслие, занятие ненужным делом, витание в облаках. Да, умен,– согласился герцог, – пожалуй, кое-что и в делах разумеет. А все-таки . нельзя на него положиться. Мечтатель, ветреник (Горький. Мать).

Мечта сравнивается с туманом и дымом. Но не могу поклясться, повторяю, что я этих представлений не ласкал бывало в тумане мечтаний, в темноте наваждения (Набоков. Лолита). Как дым развеялись мечты (Лермонтов. Измаил-Бей).

Наименее частотными среди признаков стихий оказываются признаки ‘земли’, которые выражаются в сочетаниях земная мечта, приземленная мечта и часто содержат в себе отрицательную оценку. С этою успокоительною мыслью (но все-таки с надеждой на исполнение своей запрещенной земной мечты) . (Толстой. Война и мир).

В описании пространственных признаков необходимо различать функционирование двух типов моделей: 1) концепт – locus и 2) концепт – объект, занимающий определенное пространство внутреннего мира человека.

Модель ‘мечта – locus’ представлена двумя типами локализации: а) ‘внутри’, б) ‘на поверхности’. Второй тип локализации, который передается конструкцией ‘предлог на, по + имя концепта’ и отражает признак ‘плоскость’, для мечты несвойственен.

Традиционной является модель ‘мечта – вместилище’, на что имплицитно указывают различные признаки. В первую очередь, таким признаком является ‘объем’ (или ‘вмещенность’), который реализуется посредством конструкций ‘предлог в + имя концепта’. Все, все мое, что есть и прежде было, В мечтах и снах нет времени оков (Фет. Все, все мое, что есть и прежде было). Вместилища можно рассматривать как объемы, формирующие ограниченное пространство, и как нечто, содержащее некую субстанцию. Концептуализация внутреннего пространства происходит в виде выделения некоторых существенных признаков такого пространства. Мечта может интерпретироваться посредством признаков ‘полный ‘или ‘пустой’. В этом случае предмет мечтаний «заполняет» весь объем мечты, это то, о чем мечтают. Пустые мечты расцениваются как те, которым не суждено сбыться. Соответственно, в этих сочетаниях прослеживается оценочный компонент (полный ‘+’, пустой ‘–‘). Так мчалась юность бесполезная, В пустых мечтах изнемогая . (Блок. На железной дороге).

На реализацию модели ‘мечта – locus’ указывают признаки ‘объем’, ‘открытость’/’закрытость’, ‘заполненность’. Такой способ категоризации концепта мечта по типу вместилища возникает на основании прямой ассоциации с конкретными типами вместилищ, такими как хранилище, жидкость, сокровищница и т.д., что может быть выражено эксплицитно. Весь цвет сокровищниц мечты, Весь цвет творенья… (Тютчев. Саконтала).

М. В. Пименова в монографии по исследованию языковой наивной картины мира делит пространство внутреннего мира человека на два типа: 1) пространство реальное – внутри тела человека и 2) мифологическое (идеальное, воображаемое) – пространство внутреннего мира (Пименова, 1999).

Реальное пространство в предполагает расположение субъекта или объекта внутреннего мира в пределах тела человека, внутри реально существующих человеческих органов. Данная модель конкретизируется в сочетаниях с глаголами и атрибутивами, реализующими идею проникновения, нахождения или покидания помещения. Мечта может находиться в голове и в груди. Лезет мне в голову мечта какая-то (Островский. Гроза). Кто допустил в свою грудь мечты о такой деятельности . (Герцен. Кто виноват?).

Характерно, что мечта может заполнять весь внутренний объем, свободное пространство (и реальное, и мифологическое), что проявляется в потребности человека в свободе, отсутствии границ, которые часто преодолеваются посредством мечты. При этом возникает ситуация, когда восприятие внутреннего пространства вытесняет ощущение или восприятие внешнего, объективного пространства. Мечтою по воле проникнуть он мог И в нищую хату и в царский чертог… (Баратынский. На смерть Гете).

Мечта может находиться вне человека, – активным оказывается использование пространственных метафор, отражающих позицию верха. Позиция верха связана с устремлением человека к высшему идеалу. Перемещение мечты по вертикальной оси по направлению вниз связано с приближением к человеку. В таких конструкциях мечта представляется как некий дар, способность, данная человеку извне. И наоборот, ‘перемещение вверх’ указывает на отдаление мечты от человека, ее исчезновение. О сладостна мечта, Дщерь ночи молчаливой, Сойди ко мне с небес в туманных облаках… (Батюшков. Мечта).

Пространство рассматривается как установление порядка расположения или направления движения предметов в пространстве. Трехмерность пространства образована тремя полярными координатами в горизонтальной и вертикальной плоскостях: «вертикаль», «вперед-назад» (фронтальная горизонталь), «справа-слева» (латеральная горизонталь). Показательно, что в пространстве человека (идеальном и реальном) движение по вертикали для мечты не свойственно, тогда как по горизонтали мечта двигается в разных пространствах. Необходимо отметить, что в пространстве человека движение мечты, как правило, описывается метафорами хаотичности и беспорядочности. .напоминал те мысли и мечты, которые носились в голове Толпенникова каких-нибудь два часа тому назад (Андреев. Первый гонорар).

Мифологическое пространство – это пространство внутри идеальных (воображаемых) образований. Словарное толкование показывает, что мечта связана с воображением (Мечта: 1. Что-л., созданное воображением, фантазией; 2. Процесс создания в воображении к-л. образов, представляемых как существующие). Но и эта мечта улеглась в воображении, вслед многим другим (Гончаров. Фрегат «Паллада»).

Однако наиболее часто встречается расположение мечты в душе или сердце. Сердце в данном случае выступает не как конкретный орган кровообращения, а как идеальное пространство, представляющее собой средоточие эмоциональной, духовной жизни человека, его переживаний, настроений и чувств. Поэтому именно душа и сердце испытывают те эмоции, которые вызывает мечта. Ничто души не веселит, Души, встревоженной мечтами (Батюшков. Пробуждение). В сердце ее рождались новые мечты о счастье (Беляев. Голова профессора Доуэля).

Выделенные признаки показывают, что описание пространства и пространственных отношений играет важную роль в познании внутреннего мира человека. Ориентационные метафоры, которые переносят пространственные понятия в область внутреннего мира, выражают ценностно-нормативную шкалу восприятия. Пространственные признаки концепта мечта можно представить следующим образом:

I loc1 – мечта как объект, локализуемый в: (1) субъекте, обладающем мечтой: а) реальное пространство (голова (мозг), грудь, тело); б) идеальное пространство (воображение, сердце, душа, (ум) и (2) вне тела человека (небо, над землей, над человеком).

II loc2 – мечта как вместилище, в котором локализуется объект (контейнер, хранилище, жидкость).

Среди всех пространственных признаков наиболее значимым является представление мечты как вместилище – loc2. Актуализация данной модели обусловлена необходимостью вкладывать в мечту определенное содержание, что непосредственно связано с дальнейшей ее реализацией.

В параграфе четвертом проводится сценарное описание концепта мечта. Сценарий рассматривается как некое лингвокультурное построение, модель фрагмента реальности, обладающая этнокультурной спецификой и культурной значимостью. Описание сценария мечты проводится посредством членения обозначаемой ситуации на компоненты, необходимые для развертывания сценария во времени и пространстве.

Такими компонентами для сценария мечты оказываются, ‘субъект’, ‘предмет’, ‘условия’, ‘симптомы’ и ‘целенаправленность’. В работе проводится последовательное описание каждого из этих компонентов, их взаимодействие. Например, в зависимости от того, как человек выстраивает собственную систему ценностей, он формирует свои мечты, следовательно, ‘объект’ мечтаний зависит от половой, социальной, возрастной принадлежности ‘субъекта’ мечтаний, в результате чего возникает ряд суждений, указывающих на то о чем должен или не должен мечтать кто-либо. Конечно, плох солдат, не мечтающий стать генералом, но как трудно добиться даже скромного производства в прапорщики! (Иванов. Китайские тени).

С другой стороны, в зависимости от ‘объекта’ мечтаний, по-разному проявляется компонент ‘целенаправленность’. Для достижения цели мечты мечтает, субъект, как правило, прилагает определенные усилия, осуществляет целенаправленную деятельность. Ситуации мечтаний, в которых компонент ‘целенаправленность’ является наиболее значимым, оказываются тождественными ситуациям ‘построение планов’, ‘постановка целей’: С каким увлечением он строил эту виллу сначала в мечтах, а потом и на самом деле! Сколько изобретательности и вкуса проявил он, обдумывая общий план и каждую мелочь (Беляев. Человек, нашедший свое лицо).

Момент первоначального возникновения мечты, как правило, отделен от момента её возможного осуществления весьма значительным, в принципе никак не ограниченным временным промежутком (исключения составляют ситуации, когда ‘объектом’ мечтаний является удовлетворение физиологических потребностей (сон, еда и т.д.) – тогда временной разрыв между моментом возникновения мечты и желательным для субъекта моментом ее реализации представляется минимальным, поскольку мечтание уподобляется физической потребности, задержка в удовлетворении которой способна нарушить нормальное существование субъекта. Когда же порою удавалось ему немного подняться, и он мечтал вздохнуть свободнее, липкая грязь покрывала его (Мережковский. Воскресшие боги).

Описанный сценарий позволяет говорить о том, что мечта в русской языковой картине мира может рассматриваться, во-первых, как состояние, во-вторых, как интенция, желание. Каждому из этих видов свойственна своя модель развития и взаимодействия выделенных компонентов. Наиболее значимыми в сценарии мечты оказываются компоненты ‘субъект’ (48.4 %), и ‘объект’ (25.6 %). Именно эти компоненты составляют необходимый для развертывания ситуации мечтания минимум, на который наслаиваются оставшиеся три – ‘целенаправленность’ (13.1 %), ‘симптомы’ (8.0 %), ‘условия’ (4.9 %).

В заключении подводятся итоги проведенного исследования. Концепт мечта имеет сложную структуру, состоящую из различных групп признаков. Сочетание различных методов и приемов исследования концепта позволяет взглянуть на него с разных сторон, постоянно высвечивая различные признаки, формирующие его структуру. Наиболее значимыми в структуре концепта мечта оказываются образные признаки, что обусловлено абстрактной природой данного концепта, и, следовательно, необходимостью его метафорического осмысления.

Наиболее частотными среди образных признаков оказываются антропоморфные (32.59 %) и пространственные признаки (18.17 %), на что указывает расчлененность данных групп признаков, а также частотность конструкций, в которых они объективируются. Остальные группы признаков в процентном соотношении выглядят следующим образом: предметные – 13.75 %, витальные – 13.25 %, признаки стихий 11.72 %, зооморфные – 5.92 %, вегетативные – 4.6 %. Актуализация определенных признаков показывает, что наиболее продуктивными когнитивными моделями в объективации концепта мечта являются:

1. ‘Мечта – живое существо’: ‘мечта – человек (мать, ребенок, друг, властитель, пленник, творец, партнер)’, ‘мечта – животное (конь)’, ‘мечта – птица’, ‘мечта – летающее насекомое (бабочка, пчела)’.

2. ‘Мечта – растение’: ‘мечта – цветок’, ‘мечта – плод (сладкий)’.

3. ‘Мечта – предмет’: ‘мечта – хрупкий предмет’, ‘мечта – нить’, ‘мечта – ценность’, ‘мечта – сооружение’.

4. ‘Мечта – стихия’: ‘мечта – огонь (звезда, молния)’, ‘мечта – вода (хмельной напиток, водоем)’, ‘мечта – воздух (туман, ветер, дым)’.

5. ‘Мечта – locus (вместилище, хранилище, сокровищница, мир)’.

Описание концепта мечта строится на осознании единства внешнего и внутреннего миров путем выявления его сходства по ряду параметров с вполне материальными объектами. Все объекты, с которыми сопоставляется при концептуализации мечта человека, являются базой для его познания, для выявления наиболее значимых свойств, недоступных для непосредственного восприятия объекта внутреннего мира человека.

Дальнейшее исследование концепта мечта возможно в нескольких направлениях. Прежде всего, это комплексное описание на материале текстов определенного временного периода, а также в диахронии. Значительный интерес представляет изучение данного фрагмента языковой картины мира на основании данных ассоциативного эксперимента. Перспективным представляется и сопоставительное рассмотрение особенностей объективации концепта мечта в различных лингвокультурах.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Сергеев, С. А. Опыт сопоставления социальных признаков концепта мечта в поэтическом творчестве Е. А. Баратынского и М. Ю. Лермонтова / С. А. Сергеев // XXIX конференция студентов и молодых ученых Кемеровского государственного университета. Сборник трудов. – Кемерово, 2002. – С. 164-165.

2. Сергеев, С. А. Витальные признаки концепта мечта / С. А. Сергеев // Филологический сборник / отв. ред. М. В. Пименова. – Кемерово, 2002. – Вып. 2. – С. 152-154.

3. Сергеев, С. А. Дименсиональные и квалитативные признаки концепта мечта / С. А. Сергеев // Сборник трудов молодых ученых Кемеровского государственного университета, посвященный 60-летию Кемеровской области: в 2-х т. – Кемерово, 2002. – Т. 1. – С. 217-218.

4. Сергеев, С. А. Мечта в пространстве внутреннего мира человека / С. А. Сергеев // Язык. История. Культура / отв. ред. М. В. Пименова. – Кемерово, 2003. – С. 206-213 (Серия «Филологический сборник». Вып. 5).

5. Сергеев, С. А. Мир мечты / С. А. Сергеев // Вопросы филологии. Сборник работ студентов и молодых ученых. – Кемерово, 2003. – Вып. 4. – С. 120-125.

6. Сергеев, С. А. Признаки пространства концепта мечта / С. А. Сергеев // Материалы XLII международной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». Языкознание. – Новосибирск, 2004. – С. 89-92.

7. Сергеев, С. А. Мотивирующие признаки концепта мечта / С. А. Сергеев // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E. A. Pimenov, M. V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2004. – S. 142-147. (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Bd. 10. Herausgeber der Reihe: H. Barthel, E. A. Pimenov).

8. Сергеев, С. А. Составляющие метафорической модели ‘мечта – стихия’ / С. А. Сергеев // Welt in der Sprache/ Hrsg. von E. A. Pimenov, M. V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pädagogik, 2005. – S. 139-144 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Bd. 11. Herausgeber der Reihe: H. Barthel, E. A. Pimenov).

9. Сергеев, С. А. Образные схемы восприятия концепта мечта в русской языковой картине мира / С. А. Сергеев // Концептуальные сферы «МИР» и «ЧЕЛОВЕК»: Коллективная монография / отв. ред. М. В. Пименова. – Кемерово, 2005. – С. 219-246. (Серия «Концептуальные исследования». Вып. 6).