ДИНАМИКА ВЕРБАЛИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ

Объектом данного сопоставительного исследования являются временные обозначения в русском и французском языках с точки зрения их формирования и статуса в современных языковых системах.

Эта тема до настоящего времени не была предметом специального исследования ни в русском, ни во французском языкознании.

Предметом данного исследования является выявление сходств и различий языковых средств номинации темпоральных отношений и свойств в русском и французском языках.

Предлагаемое исследование проводилось с учетом комплексных методов описания средств языковой объективизации понятия “время”, в связи с чем выявляются и сопоставляются лексические и фразеологические средства, номинирующие время в русском и французском языках.

Актуальность темы исследования определяется необходимостью системного сопоставительного изучения лексики для выявления национальных параметров языковой картины мира, недостаточной изученностью временных обозначений в русском и французском языках.

Лингвистическое время и средства его выражения постоянно находятся в центре внимания языковедов, однако в большинстве случаев изучению подвергаются отдельные аспекты проблемы: содержание грамматической системы времени в разных языках (Виноградов 1969, Бондарко 1989, Гольденберг 1970, Скобликова 1971 и др.); выражение временных отношений в простом предложении (Всеволодова 1975, Мамедсупиева 1996 и др.); лексические средства выражения времени в разных языках (Аскарова 19992, Волянская 1973, Гак 1977, Ищук 1995, Морковкин 1977, Яковлева 1993 и др.).

В основе данных исследований лежит традиционный семасиологический подход к анализу языковых единиц. Рассмотрение разнокатегориальных средств выражения универсальной концепции времени важно для выявления общих и специфических особенностей представлений о времени у носителей разных языков.

Вопросы, которые изучаются сопоставительной лексикологией, не нельзя ограничить рамками традиционного понимания лексикологии или грамматики. В настоящее время можно говорить о целых направлениях в рамках этой общей темы: сопоставительные исследования славянской и балтийской языковой картины мира (Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Топоров 1974); лингвистические основы балканской модели мира (Г.Гачев1989; Т.В.Цивьян 1990);изучение славянской языковой картины в аспекте реконструкции духовной культуры славян (Н.И.Толстой 1968; С.М.Толстая1991; С.Е.Никитина1993), исследование функциональной семантики оценки и средств ее выражения (Е.М.Вольф 1985; Г.Е.Крейдлин1993);сопоставительные характеристики лексической и фразеологической семантики (В.М. Савицкий 1993; В.Н. Телия 1999; В.И. Шаховский, Н.Н.Панченко1999; А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко1999).

Еще недостаточно исследований, посвященных сопоставительному анализу временных обозначений, в частности, нет работ, которые освещают темпоральную лексику в русском и французском языках. Эту проблему лишь косвенно затрагивает В.Г. Гак, который отмечает абстрактный характер французской лексики в сравнении с русской (Гак 1977:76). В.Брендаль пытается объяснить эту черту французской лексики особенностью французского “духа”, видя в ней особенность национального мышления (V.Brendal 1936:61).

Цель настоящей работы состоит в сопоставительном анализе русских и французских темпоральных обозначений как фрагмента физической модели мира.

Реализация цели достигается путем решения следующих задач:

11) выявить роль временных обозначений в системах русского и французского языков как одной из важнейших характеристик духовного развития человеческого общества;

2 2) дать хронологическую стратиграфию временных обозначений в русском и французском языках;

3 3) показать специфику восприятия временных обозначений носителями русского и французского языков;

4 4) определить совокупность фразеологических единиц, имеющих темпоральное значение;

5 5) показать социальное значение временных обозначений как формы движения и становления бытия в русской и французской языковых традициях.

Помимо обозначенного в задачах выявления лексических и фразеологических средств, оформляющих понятие “время”, нас интересует также образно-ассоциативная рефлексия языкового сознания, сопутствующая осмыслению феномена времени, и в связи с этим типологические переходы, как тождественные, так и специфические в исследуемом лексико-семантическом гипермакрополе.

Научная новизна исследования заключается в определении сходств и различий семантических мотивировок временных обозначений в русском и французском языках, комплексном описании конкретных путей языкового развития в указанной лексической системе, выявлении сходств и различий в восприятии времени русским и французским национальным сознанием.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в развитии основных положений сопоставительной лингвистики, семасиологии, лингвокульторологии, прежде всего применительно к обозначению понятия “время” в русской и французской языковых картинах мира.

Практическая ценность настоящей работы обусловлена возможностью применения выводов и материалов исследования при дальнейшей разработке проблем сопоставительной лингвистики, в теории и практике перевода. Материалы исследования могут быть полезными при разработке лекционных курсов, спецкурсов по сопоставительному языкознанию, а также при составлении тематики курсовых и дипломных работ, магистерских диссертаций.

Материалом исследования послужила авторская картотека, состоящая из 2444 лексических (4257 контекстных употреблений) и 1031 фразеологических единиц, собранных методом сплошной выборки из произведений художественной литературы русских и французских писателей Х1Х-ХХ вв. и из этимологических, идеографических, тематических и фразеологических словарей обоих языков.

Методологическая основа исследования.

Лингвистическое описание категории времени опирается на известные философские и культорологические представления о времени как о циклическом, линейном, историческом, сакральном, “переживаемом” и др. Проблема времени рассматривается не только в аспекте языковой релевантности, но и в плане философского осмысления, так как именно это осмысление является доминирующим не только для той или иной культуры в целом, но и для языкового отражения понятий, общих как для научных теорий, так и для обыденного сознания.

Цели и задачи настоящего исследования определили выбор методов исследования:

1) сопоставительно-типологический;

2) сравнительно-исторический;

3) описательный;

4) когнитивной интерпретации.

Когнитивный метод в лингвистике базируется на убеждении, что языковая форма в итоге является отражением когнитивных структур или мыслительных процессов человеческого сознания. Нами он использовался при описании процесса формирования лексико-семантического поля “временные обозначения”. Для нашей работы немаловажное значение имеет теория “семантических примитивов” А.Вежбицкой и постулаты когнитивной семантики (Баранов, Добровольский, 1997).

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены в четырех публикациях, а также в выступлениях на теоретических аспирантских семинарах, на заседаниях кафедры русского и сравнительно-исторического языкознания ВГПУ, на межвузовских и внутривузовских научных конференциях (Волгоград, 1996, 1997).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Временные обозначения являются диахронической константой человеческого бытия. Их истоки в русском и французском языках восходят к эпохе индоевропейской языковой общности и неотделимы как от сакральной сферы, так и от прагматической деятельности человека, оказываясь тесно связанными с такими конкретными действиями, как “резать, рубить”, “делать зарубки”, “вращать, крутить” и другими конкретными действиями. В целом русская система временных обозначений более архаична, чем французская.

2. Возрастные обозначения в русской и французской языковых традициях обнаруживают четыре возрастных класса (группы), на которые членится жизнь поколения, что находит подтверждение и в других индоевропейских традициях. Подобная градация непосредственно ассоциируется с природными циклами.

3. Определение возраста по годам – явление сравнительно позднее, первоначальными значениями для возраста являются такие, как рост, сила, проявление жизненной силы, что отражается в несовпадении выражения этих понятий в исследуемых языках.

4. В русской и французской языковых традициях четко выделяются два хронологических слоя: 1) древний слой, включающий обозначение циклического времени; 2) поздний слой (социальное, линейное время).

5. Содержание понятия “время” в обоих языках объемнее одноименной поверхностной языковой сущности и объективируется в значительном количестве лексико-семантических типологических переходов, фразеологических средств.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка использованной литературы, списков лексикографических источников и текстов художественной литературы.

Содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цели и задачи, определяются методология и материал исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе “Мотивационные процессы временных обозначений и восприятие времени в русской и французской языковых традициях” определяется корпус лексических единиц, относящихся к лексико-семантическому гипермакрополю “временные обозначения” в русской и французской языковых традициях; описываются и сопоставляются обозначения временного континуума в русскоязычной и франкоязычной культурах.

При описании и сопоставлении временных обозначений в русском и французском языках мы опирались на положение о том, что знак в языке есть средство обобщения информации, способной активизировать в голове говорящего гораздо больший объем видения окружающего мира как на основе знаний языка, так и на основе опыта взаимодействия человека с окружающей его действительностью (Кубрякова 1994).

Использование феномена значениепозволит установить совпадение и расхождение в строении семантических пространств в лексико-семантическом поле “время” при сопоставительном изучении русского и французского языков.

В своем исследовании мы рассматривали, с одной стороны, бинарную систему противопоставлений, представляющую некоторую общую космическую картину мира (утро-вечер, день-ночь, полдень-полночь, весна-осень, лето-зима); с другой, линейное время (миг, мгновение, секунда, минута, час, день, месяц и т.д.).

В связи с этим определяются в системе рассматриваемого гипермакрополя следующие лексико-семантические макрополя (ЛСМП):

1. ЛСМП “время как объективно данная реальность (космическое,

астрономическое – циклическое время)”.

2.ЛСМП “возрастные обозначения (проекция космического времени на человеческую жизнь)”.

3.ЛСМП “линейное (социальное) время”.

Обращение к этимологическому материалу позволило обосновать логическую структуру ЛСМП времени в сопоставляемых языках.

Время как объективно данная реальность. В своем исследовании мы использовали индоевропейскую бинарную систему противопоставлений, в качестве исходной лежат эмпирические признаки объективного времени, – регулярная смена сезонов – времен года. Эти конкретные классификаторы являются универсалиями для всего человечества, так как именно природным ритмам подчиняется жизнь и деятельность каждого человека, живущего во времени и пространстве: и.-е.*aues–“утро” ~ *иеspero–“вечер”; и.-е. *dei–“день” и “обожествленное небо” ~ * nek-t/ *nok-t– “ночь”; и.-е. *uesr –“весна” ~ * es-en – “осень”; и.-е. *sem – “лето” ~ * g’heim – “зима” (Сараджева 1986).

Исследование показало, что в результате анализа русской и французской астральной лексики, связанной с космическим циклом, можно сделать вывод о том, что в системах сопоставляемых языков в целом присутствуют одинаковые семантические признаки в номинации времени.

Рассмотрим бинарную оппозицию “день-ночь”. Обозначение дня в русскомифранцузском языках восходит к единой и.-е.основе *dei-, обозначавшей собственно космический культ неба. Слово было связано с обожествлением сияющего неба и светлого времени суток (Фасмер 1:35).

В праславянском языке первоначальная и.-е. основа *dei- распространена суффиксом –n. Во французском языке jour восходит к латинскому прилагательному diurnuns “дневной”, образованному от dies “день”.

Таким образом, и в русском, и французском языках исходное значение обнаруживает одинаковый семантический признак и входит в единое семантическое микрополе. Космический культ неба, связанный со светлым началом – днем, находит отражение в индоевропейской языковой традиции: и.-е. *dei-, распространенное суффиксами *u и *en, обозначало не только название дня, но и божество неба: греч.ZeuV Pater и en dioV “полуденный”, лат. dies “день” и Diespater “Юпитер”, др.-инд. devah“бог” и diva “днем”, прасл. * divъ “чудо, волшебство” и *dьnь “день” и др.

День для русских и французов – это единица макрокосмоса, самая естественная органичная система человеческого бытия, которая начинается с восходом и кончается заходом. Обозначение дня задает ассоциацию жизненным циклам, являясь слепком жизни бытия во временном преломлении.

Рус. ночь ~ франц. nuit в своих истоках имеют также единый семантический признак, продолжают и.-е основу *nek-t/*nok-t. Исследователи (Фасмер, 3:86-87 и др.) восстанавливают первоначальное значение как “исчезать”. Это типологически оправдано, потому что ночь воспринималась как “темное время суток”, связанное с исчезновением света, тепла и т.д. Со словом ночь у древних индоевропейцев было связано представление о том, что в это время вступают во владение миром силы зла, “нечистая сила” и т.д. (ср., к примеру, русское обозначение нетопырь – вампир, “летающий ночью”).

Возрастные обозначения. Все единицы, составляющие макрополе “возрастные обозначения” (МВО), объединяются по характеру дифференцирующих их признаков, которые выявляют моноаспектность интегрирующей семы со значением “возраст”.

Весь комплекс компонентов, которые входят в состав МВО мы разделили на две группы.

1. Временная протяженность [век, вечность, возраст(пора); рождение, жизнь, смерть; детство, молодость, старость]

2. Обозначение человеческих поколений и связанных с ним характеристик (дитя, ребенок, младенец; юноша, мужчина (муж), старик (старец).

Возрастной признак, лежащий в основе доминирующей семы, предполагает дробное членение поколений, наименование которых выявляет органическую связь с природными изменениями в организме человека.

Вторая группа русских обозначений распределяется на четыре подгруппы:

1)*orb- (*orbe) – ребенок;

2)*jun- (*junoxъ, *junosa, *junakъ, *junьcь) – юноша;

3)*mozъ – мужчина, муж;

4)*star- (*starьсь, *starikъ) – старик, старец.

Обнаруживаютсясложные лексико-семантические взаимодействия этимологически разных единиц. Производныеот корня *jun- и *mold- обозначают молодого человека, юношу в расцвете природных сил и при этом ритуально наделённого социальными функциями. Славянские языки обнаруживают весь спектр значений: от силы и плодородия (ср. славянские обозначения бычка в чеш. junec , польск. juniec , сербх. jунац и др.) до ритуализированных обозначений перешедшего в новый возрастной и свадебный класс (ср. рус. диал. юнец “жених”, юница “невеста”, болг. юнак “молодожён”, “новобрачный”) и до обозначения совокупности входящих в данный класс слов, а также границ этого возраста вообще (юность, юношество).

И.-е. основа *iue-no в ее первоначальном значении соотносилась с основами подобного же смысла и была связана с ритуализированными обрядами типа инициации (Сараджева 1986). Она обозначала периодически возрождающуюся жизненную силу, ритуальное проявление этой силы в определённом возрасте у всех живых существ и у человека в частности. В этом смысле жених и невеста являются персонификацией вечной молодости, ср.: др.-инд. aуu “жизненная сила”; авест. уu- “вечность”; лат. аеvum “век” и др., продолжающие и.-е. *iue-no.

Во французском языке слово jeune “юный” продолжает лат. iuvenis “молодость”, “юность”, “время полного расцвета сил” (ФРС, с.479). Французское слово jeune через посредство латинского восходит к тому же и.-е. корню, что и славянское.

Возрастная градация в русском языке в отличие от французского сохраняет актуальные связи с ее мифопоэтическими истоками, в основе которых была аграрная магия – главный стержень языческого культа, где особенно наглядно проявляется ориентация на малый (годовой) и большой (жизненный) циклы (Сараджева 1986).

Анализ русских и французских возрастных обозначений позволяет сделать вывод о том, что в системах сопоставляемых языков присутствуют одинаковые семантические признаки, восходящие к эпохе индоевропейской языковой общности. И.-е. корни *gei- “жить” и *mer- “умирать” представлены во многих индоевропейских языках, ср.: рус. жить от прасл. *ziti“жить” (слово распространено во всех славянских языках), родственно др.-прус. giwa“живет”, др.-инд. jivati “живет”, лат. vivo“живу” и др.

В славянском языческом пантеоне представлено персонифицированное обозначение богини жизни – Zyva (Фасмер 2 : 52). Во французском языке слово vie “жизнь” продолжает лат. vita “жизнь” и так же, как и русское слово, восходит к и.-е. *gei-.

К единому индоевропейскому источнику восходит и обозначение смерти, продолжающее и.-е. *mer- “умирать”. Французское слово mort “смерть” через посредство латинского morior также восходит к этому корню, как и слав. *mьreti“умирать” и *morъ “смерть”. Таким образом, в оппозиции жизнь – смерть оба члена противопоставления полностью совпадают.

Русская система возрастных обозначений в отличие от французской характеризуется большей архаичностью. В ней практически нет заимствованных слов. Сохранению архаического характера системы способствовали в первую очередь обстоятельства истории расселения славян, оказавшихся изолированными от древних культурных очагов Средиземноморья. Их ближайшими соседями были германцы и балты.

Характеристика системы возрастных обозначений позволяет констатировать её полифункциональность, в частности, вторичные социальные коннотации, при этом постоянно прослеживается параллельность разных кодов: космического и природного с личным и социальным.

Социальное время. Социальное время, являясь фрагментом ЛСГМП “временные обозначения”, сосуществует в объективном времени и является исключительно плодом человеческого сознания. Имея как синхронный, так и диахронный аспекты, социальное время соответствует объективнымфизическим категориям длительности, последовательности событий материального мира.

ЛСМП “социальное время” распределяется на три подгруппы, включающие следующие обозначения :

1.Время (общее понятие и точка отсчета):

начало; середина; конец.

2. Протяженность во времени, установленная человеком:

эра, эпоха, период, век, год, месяц, неделя, день, сегодня, завтра, вчера, час, минута, секунда, мгновение (миг), момент, теперь – потом – затем – (после), перед – во время – после, всегда – частенько – часто (зачастую) – редко – иногда (время от времени, однажды).

Русский и французский языки объединяются не только исходной общностью модели объективного (циклического) времени, но и типологической общностью в формировании обозначений социального времени, имеющего в своей основе схожие черты исторического развития (географическую близость, одинаковое восприятие времени, единые типы временных циклов, социально - хозяйственный уклад, влияние других языковых традиций и т. п.).

Обозначение времени как социально осознанного термина совпадает в своих мотивационных признаках, связанных с коловращением, коловоротом: ср. рус. “время” [ заимст. из ст.-сл. време, исконное и диал. рус. веремя (в литературном языке утрачено)] восходит к и.-е. *uertmen < и.-е. uert- “вращать”, “вертеть” и имеет параллели во многих индоевропейских языках: (ср. санскр. *vartman“колесо, след колеса, путь”, лат.verto “вращаю”, др.-инд. vartanam“вращение, катание, хождение назад, вперед”, “веретено” (Преобр. 1: 76), vartma “колея, рытвина, желоб” (Фасмер 1: 381-382)).

Французское словоtemps“время” продолжает лат. tempus“время”.По мнению Г. Якобсона, лат. tempus “время” восходит к общему первоначальному конкретному значению: и.-е. * temp-/* tomp- “резать, рубить” (ср. рус. тупой < *top- букв. “отрубленное” (Якобсон 1969:33).

Таким образом, и рус. время, и франц. temps“время” (из лат. tempus) cодержат первоначальные конкретные признаки:

1) “вращать”;

2) “резать, рубить”.

К рассматриваемому макрополю относится и слово год. Поскольку человек отдает отчет в продолжительности и последовательности определенных периодов, постольку с осознанием этих периодов появляется точное измерение времени.

В русской языковой традиции обозначение года как точной единицы времени восходит к праславянскому существительному * godъ, которое является производным образованием от глагола *goditi (se) c первоначальным значением “прилаживать, приспособить”. Ср.: рус. годить “медлить, ждать”; укр. годити “угождать”, “нанимать”,

“договариваться” (Черных 1 : 199).

Корень*god- восходит к и.-е. глагольной основе *ghedh-/ *ghodh- в значении “объединять, соединять”, “держать вместе”. Однако временные обозначения от этого глагола представлены только в славянских языках и практически не имеют и.-е. соответствий. Ср.: чеш. hod“благоприятное время”, “праздник”, польск. gody“пир, празднество” (ЭССЯ 6 : 191-192), также пск. диал. год “время, период, благоприятный для развития растений, для урожая” (Фасмер 1:426).

В.В. Колесов связывает первоначальный семантический темпоральный компонент в лексическом значении данного слова с подведением итогов, т.е. это “время подведения итогов, когда дело сделано (хорошо)”, отсюда и значение праздник в ряде славянских языков (Колесов 1983: 24-39).

Характерной чертой славянского языкового сознания является концептуализация времени по параметру оценочности (ср. рус. год и прил. годный “подходящий”, сербх. god “праздник”). Та же положительная оценочность содержится и во французском слове an“год”, продолжая лат. annus“год” (ср. такие значения во французском, как “урожай” и “продукты года”). Отрицательная оценочность содержится в рус. година, тяжелая година и франц. tempspeniblesили durs, diffeciler.

Таким образом, обозначение года в русской и французской языковых традициях тесно связано с сельскохозяйственным циклом, с прагматической деятельностью человека.

Особую группу в рассматриваемом макрополе составляют заимствования. Лексические заимствования в сфере временных обозначений связаны с экстралингвистическими факторами: с историей народа, с историей общественной жизни и философским осмыслением действительности. История заимствованных временных обозначений показательна в обоих языках, в особенности, при обозначении точных временных интервалов, необходимость в обозначении которых возникла под влиянием технического прогресса.

И в русском, и французском языках вышеуказанные обозначения имеют латинские и греческие корни. Например, слово эпоха в русской и французской языковых традициях имеет общий источник. Если во французский язык оно пришло непосредственно из латинского, то в русский это же слово проделало довольно сложный путь, оно восходит к нем. Epoche, которое в свою очередь было заимствовано из латинского, а римляне заимствовали это слово у греков: ср. греч. ep och 1) астр. “взаимное положение небесных светил”; 2) “задержка лучей от затмения” (ср. и др. значения: “остановка, задержка, прекращение”, “воздержание от суждения” (Фасмер 4:520).

Понятие “эпоха” содержало какое-то ограничение во времени, очерчения какого-то мысленного круга, характеризующего тот или иной отрезок времени, объективно по своей сути связанный с астральным временем.

Социальный феномен, каким являются временные обозначения, не может рассматриваться как замкнутый и самодовлеющий. Он является зависимым от тех социальных связей, которые характеризуют данное общество. В этой связи так называемые “наивные” представления о времени, отражают те социальные связи, отношения, которые возникли в процессе прагматической деятельности человека.

Восприятие времени в русском и французском национальных самосознаниях. Сложность и неоднозначность феноменов времени прослеживается на протяжении всей истории человечества. С одной стороны, в восприятии временных отрезков отражается их эмоциональное восприятие (“переживаемое” время), с другой стороны, – их прагматическое осмысление. Сопоставление восприятия времени даст возможность выявить особенности его осознания носителями русского и французского языков, так как с каждым из временных отрезков ассоциируется своя специфическая семантика. Мы рассмотрели круг интервалов линейного времени в его иерархической последовательности: время, век, год, день, миг, мгновение, минута, секунда в их сочетаемости с оценочными прилагательными.

Исследование показало, что русская и французская языковые традиции, наряду с общими, обнаруживают и различные черты в восприятии времени, связанные с национальным своеобразием и преломлением в языке, с менталитетом каждого народа. Общие черты фактически отражают элементарные семантические признаки, характерные для эпохи индоевропейской языковой общности, которые совпадают с набором лексических универсалий, охватывающих группы языков. Это множество элементарных семантических признаков (по терминологии А. Вежбицкой – “семантических примитивов”) лежит в основе человеческой коммуникации и мышления.

Язык антропоцентричен: он предназначен для человека, и вся языковая категоризация объектов и явлений внешнего мира ориентирована на человека – это общая черта всех языков. С другой стороны, каждый язык национально специфичен. При этом в языке отражаются не только особенности природных условий или культуры, но и своеобразие национального характера его носителей.

При сопоставлении восприятия времени в русской и французской языковых традициях мы обнаружили следующие специфические черты: русское самосознание в целом отражает большую эмоциональность, чем французское: сочетаемость временных обозначений с прилагательными выявляет “минорный” характер восприятия времени и в ряде случаев даже мистический (время – безвозвратное, неуловимое; год – роковой, грозный, беспросветный). Существуют сочетания временных обозначений, содержащих положительную оценку, которые совпадают с французским, ср.: рус. в одно прекрасное время ~ франц. avoir assez de temps. Для французского самосознания характерен чисто прагматический, рациональный подход к осознанию времени: longtemps “долгое время”, еn peu de temps “короткое время”, prolongation “добавочное”; год - exercice или (annee budgetaire) “хозяйственный или бюджетный год”, annee de bonne recolte “урожайный год”, annee scolaire “учебный”.

Подобный подход в восприятии времени обусловлен двумя причинами – внешней и внутренней. Во-первых, во французском восприятии времени ощущается сильное влияние латинской языковой традиции. Как известно, в Риме был чисто прагматический, рационалистический подход ко времени, что не могло не отразиться во французском языке. Вторая причина вызвана тем, что нормы современного французского литературного языка сформировались в ХV11-ХV111 веках, когда в искусстве господствовала эстетика классицизма с ее стремлением к общему, отвлеченному. Считалось нежелательным употреблять в литературе конкретные, живописные слова. “N’emplouez que des mots generaux” (“Не употреблять высокопарных слов”), - рекомендовал Бюффон, один из лучших стилистов той эпохи.

В современном французском языке эта тенденция проявляется прежде всего в некоторых закономерностях словоупотребления, в том числе в сочетаемости временных обозначений с оценочными прилагательными: le temps eternel “вечное”, le temps insaisissable

“неуловимое”, le temps noir “черные времена”.

Во второй главе “Фразеологические единицы и типологические переходы, характеризующиеся временной значимостью” выясняется, какая информация содержится в значении фразеологических и лексических средств, объективирующих понятие время; устанавливается, какие признаки аспекта значения являются релевантными для русского и французского языков.

Своеобразие номинации в каждой из сопоставляемых языковых традиций заключается в том, что каждый народ членит мир по-своему, в соответствии со своим осмыслением и видением мира. Организация элементов опыта, свойственная лишь данной культуре, обуславливает неповторимость индивидуального облика этой культуры, сложностью и неоднозначностью объективизации времени на протяжении всей истории человечества.

При исследовании национально-культурной специфики фразеологизмов в рамках сопоставительного подхода необходимо учитывать исключительно обращение к плану содержания. В языке нет ничего прямолинейного, одномерного, раз и навсегда данного: язык – это и система и антисистема одновременно: это система саморегулирующая, самопорождающая, но и вместе с тем и система социальная, отражающая быт и нравы его носителей на том или ином историческом отрезке их существования.

В плане содержания, таким образом, выделяются два аспекта: актуальное значение (диктуемое системой языка) и образное составляющее, обусловленное социальным восприятием действительности, культурно-историческими ассоциациями и уникальностью относительно других культурно-языковых традиций.

Именно культурно-исторические ассоциации, связанные с соответствующим денотатом, делают труднопереводимыми для адекватной интерпретации фразеологизмы с одного языка на другой.

В составе языкового поля времени в русском и французском языках мы выделили две группы фразеологических единиц (ФЕ), включающих временные обозначения 1) с темпоральной единицей:

рус. отдаленные времена ~ франц.les hauts temps букв. “высокие времена”, рус. во время оно ~ франц. du temps des collets montes букв. “во время поднятых воротников”,

рус. со дня на день ~ франц. du jour au lendemain букв. “со дня на следующий день” и 2) без темпорального компонента:

рус. до потопа “в незапамятные времена, так давно, что это не может быть правдой”;

рус. много воды утекло ~ франц.d’ici-la il coulera bien del’eau sousle(s) pont(s) букв. “с этого времени потечет много воды под мостом (мостами)”;

рус. когда рак на горе свистнет (а рыба запоет), когда песок по камню взойдет, когда курица запоет по-петушиному и т.д. ~ франц. cela arrivera quand les poules auront des dents букв. “это случится, когда куры будут иметь зубы”.

Исследование показало, что и в русском, и французском языках при образовании ФЕ, имеющих темпоральное значение, используются самые различные денотаты, характеризующиеся рационально/оценочными и мотивационными аспектами значения в их отношении к денотату.

В русском и французском языках ФЕ без темпорального компонента включают в свой состав несколько единиц:

1) з о о н и м ы (рус. бежать как кролик ~ франц. courir comme un lapin “бежать как кролик”;

рус. выскользнуть как змея ~ франц. s’echapper comme une anguille “выскользнуть как угорь”

рус. ползти как черепаха ~ франц. aller a pas de tortue “двигаться как черепаха”;

2) c o м а т и з м ы (рус.волочить ноги ~ франц. trainer les pieds “волочить ноги”, avoir des cors aux pieds “иметь рога в ногах”, то есть “медленно идти”;

рус. в одно мгновение ока ~ франц. en un clin d'oeil “в одно наклонение глаза ”;

рус. бежать во все лопатки ~ франц. a tire-d’aile “во взмах крыльев”;

рус. живой рукой, т.е. “очень быстро, молниеносно”;

франц. en un tour de main “в оборот руки”, то есть “быстро, мгновенно”) ;

3) и м е н а с о б с т в е н н ы е и др.( рус. при царе Горохе, при князе Бобыле, до рождества Христова, от Адама, в Адамовы веки; франц. a la Saint-Glinglin“на Святого Глинглина”, vieux comme Mathusalem “стар, как Мафусаил”, vieux comme le Pont-Neuf“стар, как Новый мост”).

Всего нами было проанализировано 207 ФЕ современного русского и современного французского языков. Все ФЕ мы разделили на шесть лексико-семантических макрополей (ЛСМП).

В ЛСМП “Время с точки зрения длительности” входят 20 ФЕ современного русского и современного французского языков:

рус. в отдаленные времена ~ франц. les hauts temps букв.“высокие времена”;

рус. до страшного суда ~ франц. jusqu’au jugement dernier букв.“до последнего суда”;

рус. при царе Горохе ~ франц. au temps du roi Dagobert букв. “при короле Дагоберте” и др.

В пределах данного ЛСМП мы выделили два основных микрополя:

1) русские и французские ФЕ, содержащие указание на продолжительность/непродолжительность протекания действия (очень долго) – рус. адамовы веки, мафусаилов век, ~ франц. l’age dе Mathusalem “мафусаилов век”, длительный конечный промежуток времени - рус. веки вечные (при этом сохраняется архаичное окончание, ср. века ), без конца, до бесконечности ~ франц. sans cesse “без остановки” , a l’infini“до бесконечности”.

2) ФЕ, содержащие в своем значении указание на предельность/ непредельность протекания действия (до тех пор ~ jusqu’a ce que “до тех пор”, рус. до конца дней, века(света), до гробовой доски, до последнего дыханияjusqu’a mon dernier souffle“до моего последнего вздоха”);рус. до скончания века (дней) ~ jusqu’a la concommation des siecles“до скончания века, до конца света”.

Во второе ЛСМП “Протяженность временных интервалов” входят 27 русских и 21 французских ФЕ, отражающие понятие о протекании действительности в один из моментов в прошлом, настоящем и будущем. ФЕ данного ЛСМП соотносимы со словами – идентификаторами, обозначают определенный момент и отвечают на вопрос “когда?” (рус.ни свет ни заря, чуть свет, с раннего утра, ранным рано ~ франц. au petit jourбукв. “на маленьком дне” (Ср. пословицу: рус. “Кто рано встает, тому бог дает” ~ франц. “A qui se leve matin, Dieu prete la main” ); рус. черт в ладоши не прохлопал, еще черти на кулачках не бились, на ночь глядя , в ночь - полночь ~ франц. a la tombee de la nuitбукв. “при падении ночи”).

В ЛСМП с положительной и отрицательной оценкой входят 17 русских и 15 французских ФЕ (рус. золотой век ~ франц. l’age d’or;

рус. медовый месяц ~ франц. la lune de miel; рус. черный день ~ франц. jour de noir; рус. мертвый сезон ~ франц. la morte saison; рус .тяжелая година ~ франц. temps penibles.

Все многозначные русские и французские ФЕ мы разделили на две группы.

1) ФЕ, семантика которых полностью включает семантическое поле времени ; 2) ФЕ , одно из значений которых позволяет отнести единицу к темпоральному полю , в других – значениях ФЕ относятся к смежным полям.

Для примера возьмем рус. ФЕ бабье лето и франц. l'ete de la Saint-Martin.

Как в русском, так и французском языках, ФЕ бабье лето ~ франц. l’etedelaSaint-Martin “лето Святого Мартина” имеет значение “короткая пора в начале осени с ясной, теплой погодой”, “ясные, теплые дни ранней осени” (Ожегов 1985: 31 ). “Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: “Много тенетника на бабье лето – осень ядреная…” (Бунин, Антоновские яблоки).

Le temps se mettait au beau, il etait un jour d’ete de Saint-Martin et le soleil brillait dans le siel pale… (L.Michel, J.Guetre, La miseve).

(Погода разгулялась, стоял прекрасный день “бабьего лета”, и солнце сияло на бледном небе… (перевод Дмитриева)).

На основе прямого значения ФЕ и в русском, и во французском языках развилось переносное: “вторая молодость, период расцвета в жизни человека”, которое выявляется на фоне связей ФЕ со словами, обозначающими человека: “Если бы судили за мысли, едва ли кто избежал виселицы. Даже святые схимники, не то, что стареющая грешная женщина в самой опасной поре бабьего лета , как принято называть печальную пору последнего цветения, за которым пустота , бесплодие , холод умирания” (Нагибин, Как был куплен лес).

Gaston.- Une passion de l’an dernier que je croyais morte de froid et qui, apres mon mariage, a eu son ete de la Saint- Martin ( E. Augier et J. Sandeau, Le Genche de monsieur Poirier).

Гастон.- Это прошлогоднее увлечение. Я считал его умершим собственной смертью, но после моей женитьбы оно вспыхнуло с новой силой (перевод В.Гака).

Как видно из приведенного выше примера, многозначные ФЕ обладают сходным характером системных отношений между отдельными значениями. Различия между отдельными значениями многозначных ФЕ сводятся к разным признакам по степени абстрактности смыслового содержания: вторичные значения более абстрактны, чем первичные.

В ЛСМП с ярко выраженной положительной оценкой как в русском, так и французском языках, выступают омонимичные ФЕ (рус. доброе утро ~ франц. le bon matin; рус. добрый вечер ~ франц. bonsoir, а также пожелание при прощании рус. в добрый час! ~ франц. a la bonne heure) иантонимичные ФЕ (рус.черный день ~ франц.jour de noir, рус. золотой век ~ франц. l’age d’or, рус. светлая минута ~ франц. un bon moment.

Если мы сравним общее значение рус. ФЕ черный день и франц. ФЕ jourdenoir “трудное время в жизни кого-либо, время нужды, безденежья, несчастья”; рус. золотой век и франц. l'age d'or “счастливые времена существования”, то увидим, что словарные определения содержат взаимоисключающие элементы счастливый – несчастный.

Таким образом, прилагательные черный и золотой ~ noir et d’or в составе ФЕ со значением времени (интегральная сема) и дифференциальной семой “состояние человека” (ср. рус. счастье-несчастье ~ франц. bonheure-malheure) являются словами-символами, так как черный цвет имеет значение ненависти, печали, зла, смерти, а золотой – света. Отсюда – противоположные значения: черный – несчастный ~ noir – malheureux, золотой – счастливый ~ d’or – heureux.

Итак, в составе русских и французских ФЕ ЛСМП с ярко выраженной оценкой реализуется переносно-метафорическое значение прилагательного, сохраняется связь с его прямым значением.

ЛСМП “Физическое состояние человека (о смерти)” вслед за О. Михайловой (1995, с.14) мы делим на три микрополя: “умирать”, “умереть”, “быть мертвым”.

В микрополе “умирать” рассматриваются единицы, описывающие состояние умирающего. В эту группу входит 12 ФЕ русского языка и 9 французского (рус. на смертном одре лежать, душа с телом расстается, дышать на ладан, не жилец на белом свете, его песенка спета ~ франц. etre a l’article de la mortбукв. “быть на статье смерти”, filer un mauvais cotonбукв. “прясть плохой хлопок”, il a son affaireбукв. “онимеет свое дело”.

В состав микрополя “умереть” включается 26 ФЕ русского языка и 9 ФЕ французского. В пределах данного микрополя нами выделено 8 групп.

1. Представление о смерти как об окончании жизненного процесса, расставании с существованием на земле: оставить здешний свет, покинуть белый свети др.

2. Представление о смерти как уходе человека в иное место существования, перемещении его из одной среды обитания в другую: рус. отправиться на тот свет, уйти в лучший (иной, другой) мир, отправиться к праотцам, загреметь к богу в рай, уйти из жизни, отойти от мира ~ франц. partir pour l’autre mondeбукв. “уехать ради другого мира”, renoncer au monde букв. “отказаться от мира”, aller a patresбукв. “отправитьсяк пастухам” и др.

3. Смерть как получение, приобретение нового (по сравнению с жизнью), состояния, встречу или объединение с кем-либо или чем-либо: рус. найти себе конец (кончину, смерть, могилу), принять мученический венец ~ франц. y trouver sa mortбукв. “тамнайти свою смерть” и др.

4. Уподобление смерти сну : рус. заснуть (уснуть, почить) вечным (последним, могильным, непробудным) сном~ франц. dormir du sommeil eternelбукв. “засыпать вечным сном” и др.

5. На принципе обозначения состояния, результата по его частному, но характерному проявлению основаны ФЕ, объединенные в семантическую модель: рус. отдать, отпустить, выпустить душу; испустить дух, испустить вздох, дух выйдет (из тела) ~ франц. expirer“испустить дух” и др.

6. Особую группу составляют ФЕ, заключающие в себе мысль о Боге: рус. Господь позовет (позвал). Господь пошлет (послал) по душу (кого). Бог (Господь) прибрал (приберет) ~ франц. etre devant Dieu“быть перед Богом”, rendre son ame a Dieu“вернуть свою душу Богу”) и др.

7. Указание на действия, сопутствующие моменту смерти, на позу умершего человека: рус. закрывать глаза, отбросить (откинуть) копыта, протянуть ноги, откинуть коньки ~ франц. slore l’oeil“закрывать глаза”, s’en aller les pieds devant букв. “протянуть ноги” и др.

8. Последнюю группу составляют ФЕ, имеющие в своем значении дополнительный оттенок внезапности: русские ФЕ только и жил, карачун пришел, кондрашка хватил (стукнул, пришиб), дух вон (из кого), дать дубаи др.не имеют фразеологических эквивалентов во французском языке.

Центральное микрополе ФЕ со значением “быть мертвым” составляют единицы, описывающие это состояние через сопоставление со сном: рус. покоиться (спать) вечным сном ~ франц. sommeil eternel“вечное успокоение” и др.

Рассмотренные группы отличает разнообразие структурных моделей, по которым организуется фразеологический материал, обилие различных ФЕ.

Как видно из фактического материала, в каждом из сопоставляемых языков существует ряд специфических национальных единиц. Национальное своеобразие ФЕ проявляется не столько в семантике самих ФЕ, сколько в их внутренней форме – фразеологических образах, мотивирующих эту семантику.

Помимо выявления лексических и фразеологических средств, номинирующих понятие время, нас интересует также образно-ассоциативная рефлексия языкового сознания, сопутствующая осмыслению феномена времени и в связи с этим – типологические переходы, характеризующие мышление носителей русского и французского языков.

Мы выделили 8 сфер типологических переходов, характеризуемых утратой темпорального компонента и приобретение новых сем и коннотаций: “Культурная”, “Духовный мир человека”, “Прагматическая деятельность”, “Природные явления”, “Физический мир”, “Военная сфера”, “Религиозная сфера” и “Место в пространстве и времени”.

Статистический анализ выявленных типологических переходов показал, что всего переходов 71, из них общих – 25, специфических – 46, при этом во французском языке по отношению к русскому отмечается больше типологических переходов, что, по-видимому, связано в широком плане с менталитетом данного народа и особенностями в отражении языковой картины мира.

Во французском языке значительно больше типологических переходов в сфере “Духовный мир человека”, в частности, эмоциональной (франц.jour “день” – homme journalier “капризный, непостоянный человек”, франц. mort “смерть” – le dernier des mortels “худший из худших, подонок” и т.д.).

Как в русском, так и французском языках существуют параллельные переходы, отражающие прагматическую деятельность человека, ср.:

рус. день – подёнщик ~ франц. jour – homme de journee;

рус. яр “весна” – яровизация ~ франц. printemps – printanisationи т.д.).

Образцом параллельного перехода в обоих языках является: рус. час – часослов~ франц. heure – livre d'heure, который взаимодействует с культурной сферой.

Таким образом, на основании приведенных примеров можно сделать вывод о том, что как в русском, так и французском языках, отмечаются параллельные типологические переходы, связанные с функционированием языка в пространстве и времени и отражающие одинаковое восприятие тех или иных процессов, характерных для данного общества.

Устоявшимся мнением является точка зрения о бедности и слабости французского словообразования (Гак 1977:70). Сопоставительный анализ русских и французских слов в составе типологических переходов, образованных от временных обозначений, позволяет сделать вывод, что французское словообразование так же, как и русское, проявляет здесь большое разнообразие и гибкость средств: livre d’heures “часослов”, vieux croyant “старовер”, une mort-aux-rats “отрава для крыс”, de jour “дежурный”, temporisation “выжидание”, hivernage “зимовка” и т.д.

Суффиксами -ier, -eux можно образовать наименование лица почти от каждого существительного: франц. homme journalier “капризный”, heureux mortel “счастливчик”. Суффикс -tion обозначает процесс не толькко как действие, но и как определенное состояние (ср. франц. temporisation “выжидание”), с помощью данного суффикса образуются термины, относящиеся, в частности, к сельскохозяйственной сфере (ср. франц. printanisation “яровизация”).

Французский суффикс -age обычно присоединяется к основам переходных глаголов, он указывает на конкретное значение существительных (франц. hivernage ~ рус. зимовка). Суффикс -ment показывает результат действия либо процесс, происходящий в человеческом организме (ср. франц. vieillissement ~ рус. старение).

Словопроизводство во французском языке в рассматриваемом лексико-семантическом поле “временные обозначения” во многих случаях представлено продуктивной словообразовательной моделью.

В заключении обобщены основные результаты исследования. Проведенный анализ лингвистического материала показал, что временные обозначения, в том числе и такое абстрактное понятие, как время, связаны с конкретными действиями и конкретными представлениями о вечном возвращении, поскольку космос вечно нарождается, вечно расцветает, вечно погибает и так до бесконечности. Идея вечности, по нашему убеждению, восходит именно к идее вечного коловорота жизни и времени, представленной в античных традициях. Соотнесенность данных представлений с мифологической картиной мира, которые объединяют русский и французский языки, служат основой идентичного восприятия времени. Однако индивид “с наследственной памятью коллектива” (Ю. Лотман) получает не только древние, но и наслоившиеся за века нюансы, свойственные данной языковой традиции, следовательно, неизбежны расхождения в интерпретации временных обозначений.

Образование фразеологических оборотов, объективирующих понятие время, происходит преимущественно на основе метафоризации. Абсолютное большинство ФЕ как в русском, так и французском языках, восходят к народным метафорам, метонимиям, сравнениям и т.д. Такие образные отражения действительности определяются социальным опытом индивидуумов. Онтологически ассоциативные связи отражают определенные принципы, способствующие группировкам тех или иных элементов во фразеологическую единицу. В основе этих принципов лежат следующие аспекты значения:

- денотативный, содержащий дескрипцию обозначаемого;

- пресуппозитивный, указывающий на предусловие реализации;

- рационально-оценочный, выражающий ценностное отношение говорящего, использующего ФЕ к денотату;

- мотивационный, указывающий на те признаки гештальт-структуры, которые присутствуют во ФЕ на фоне денотата и оценки.

Расхождения в метафорическом осмыслении понятия время в русском и французском сознании обусловлены тем, что в каждом из них проявляется менталитет народа: русское самосознание склонно к мистицизму и покорности, обусловленных общим трагизмом русской истории, а французское – к рационализму и более оптимистичному восприятию жизни и времени (ср. рус. беспросветный год и отсутствие аналога во французском).

В перспективе для выявления констант русского и французского самосознания целесообразно обратиться ко всему культурному тезаурусу, отраженному в языковых системах, ко всему потенциалу философской мысли, литературно-историческим памятникам, фольклорным текстам, в которых находит отражение феномен времени.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1.К истокам русских возрастных обозначений //Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге: Тез. докл. науч. конф. Волгоград, 24 мая 1997 г. – Волгоград: Перемена, 1997. – Вып. 3. – С.21.

2. Семантическое макрополе “Время как мера земного бытия” (К истокам русских возрастных обозначений) //Семасиологические аспекты значения: Сб. науч. ст. Волгоград: Перемена, 1997. – С. 46-53.

3. Сопоставительный анализ одной лексико-семантической группы в русском и французском языках //Русский язык в школе, 1998. №3. С.75-79.

4. О некоторых иноязычных словах, обозначающих социальное время в русском и французском языках //Русский язык в школе, 2000. №2. С.94-95.